CC BY
23Развитие социальных прав на внутригосударственном и международном уровнях
Ангелика Нуссбергер
На протяжении долгого времени социальные права были предметом идеологической борьбы. После окончания «холодной войны» появляются новые подходы к пониманию этих прав и продолжается интенсивная дискуссия и разработка - как в теории, так и на практике. Автор пытается проанализировать те тенденции в мире и Европе, которые наблюдаются в последнее время, а также решения Европейского суда по правам человека и акты международных организаций.
На первый взгляд кажется, что социальные права — это изобретение конституционализма XX века. Но фактически они укоренены в традициях, восходящих к XVIII веку. На протяжении долгого времени они были предметом идеологической борьбы. После окончания «холодной войны» продолжается интенсивная дискуссия и разработка, как в теории, так и на практике, ведущие к новому пониманию социальных прав. Эту тенденцию отражают и новые подходы в международном праве, и претерпевающая эволюцию практика Европейского Суда по правам человека, равно как и практика международных наблюдательных организаций. Но до сих пор вызывает споры то, до какой степени суды могут прибегать к социальным правам, не формируя при этом социальную политику и не посягая на монополию законодательной власти государства. Поэтому количество социальных прав, закрепленных в конституциях государств, не обязательно соответствует влиянию, оказываемому этими правами на практику судов.
Исторические корни социальных прав на внутригосударственном и международном уровнях
В ходе развития европейского конституционализма социальные права всегда находились
в тени прав политических и гражданских, хотя и фигурировали в просвещенческой философии прав человека. Так, Джон Локк выдвигает тезис о «праве на защиту» в знаменитой работе «Два трактата о государственном правлении»1. Монтескье также утверждает, что государство обязано предоставить гражданам крышу над головой, пищу и одежду2. Сходных взглядов придерживаются Томас Пейн и маркиз де Кондорсе. Пейн не желает предоставить властям решать, поддерживать или не поддерживать нуждающихся граждан; тем самым он утверждает их право на социальную защиту3. Коцдорсе говорит о священном долге сообщества4. Впервые социальные права были включены в Конституцию Франции от 24 июня 1793 года5 — документ, имевший скорее теоретическое, чем практическое значение.
В XIX веке такие социальные права, как право на труд или право на справедливые условия труда, обсуждались, однако обычно не включались во вновь разрабатываемые конституции. В борьбе против бедности обязанностью государства считалось обеспечить физическое выживание граждан. Однако права граждан, соотносимого с этой обязанностью государства, в ту пору провозглашено не было. Первые конституции, содержащие разделы о социальных правах, были разрабо-
таны после Первой мировой войны, например Веймарская конституция.
Интересно, что на международном уровне развитие социальных прав предшествовало развитию политических и социальных прав. Международная организация труда (МОТ), основанная в 1919 году, провозгласила социальные права и выработала международные конвенции в этой области уже в 1920— 1930-х годах. Правда, в то время не использовались ни термин «социальные права», ни термин «права человека»6. Вместо этого в соответствующих документах речь идет о таких правах трудящихся, как ограничение рабочего дня или запрет детского труда. Эти новые подходы, возможно, основывались на теориях XIX века, утверждавших, что лишь гарантированные на международном уровне минимальные правовые стандарты в социальном и трудовом законодательстве смогут помочь избежать «изнурительной гонки» в конкурентных отношениях между наиболее развитыми индустриальными державами7.
Идеологический конфликт вокруг социальных прав
То, что часть Конституции СССР 1936 года оказалась посвящена социальным правам, стало решающим фактом для дальнейшего развития, а также и для идеологического понимания самого понятия социальных прав. Их реализация была эксплицитно связана с «социалистической организацией народного хозяйства, неуклонным ростом производительных сил советского общества, устранением возможности хозяйственных кризисов и ликвидацией безработицы»8. На этом основании после Второй мировой войны социальные права были включены во все социалистические конституции, построенные по образцу советской Конституции 1936 года. Социальные права стали полем идеологической битвы. Западные мыслители стали утверждать, что социальные права полностью отличны от политических и гражданских прав. Они отрицали их судебное обеспечение, утверждали, что они зависят от доступности ресурсов и их применение может внедряться и прогрессировать лишь постепенно9. Согласно доктрине социалистических стран, социальные права несовместимы с капиталистической экономической системой. Якобы невоз-
можно найти компромисс и интегрировать гражданские и политические права вместе с социальными в едином обязывающем международном договоре. Прошло более 20 лет после принятия Всеобщей декларации прав человека, прежде чем был достигнут окончательный компромисс о формулировках международных конвенций о правах человека10. Обязательства, принятые на себя государствами — участниками Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах, были сформулированы довольно обтекаемым образом: «Каждое участвующее в настоящем Пакте государство обязуется в индивидуальном порядке и в порядке международной помощи и сотрудничества, в частности в экономической и технической областях, принять в максимальных пределах имеющихся ресурсов меры к тому, чтобы обеспечить постепенно полное осуществление признаваемых в настоящем Пакте прав всеми надлежащими способами, включая, в частности, принятие законодательных мер»11. Несмотря на отдельную кодификацию этих двух множеств прав, все соответствующие официальные документы ООН подчеркивают «нераздельность и взаимозависимость» политических и социальных прав12.
Изменения в отношении к социальным правам
Развитию подлинного понимания сущности социальных прав препятствовали идеологические барьеры. Поворот произошел лишь в 1980-е годы, когда появились новые доктрины, а также развитая практика Европейского Суда по правам человека. В знаменитом решении по делу Эйри против Ирландии Суд впервые заявил, что не существует «четкой границы», отделяющей сферу экономических и социальных прав от прав, охватываемых Конвенцией. Аргументацию Суда можно рассматривать как классическое выражение основной дилеммы в применении социальных прав: «Суд отдает себе отчет, что дальнейшая реализация социальных и экономических прав в значительной степени зависит от положения, прежде всего финансового, имеющего место в соответствующем государстве. С другой стороны, Конвенцию следует интерпретировать в свете современных условий... и она рассчитана на то, чтобы защитить
человека реальным и практическим образом в тех областях, которым она посвящена... Хотя Конвенция излагает то, что по сути является гражданскими и политическими правами, многие из них имеют следствия социального или экономического характера. Поэтому Суд, как и Комиссия, полагает, что сам тот факт, что некоторая интерпретация Конвенции может затронуть сферу социальных и экономических прав, не должен быть решающим аргументом против такой интерпретации; не существует четкой границы, отделяющей эту сферу от области, которую охватывает Конвенция»13.
Когда было вынесено это решение, идеологический конфликт между капиталистической и социалистической системой уже утратил остроту. После «бархатных революций» 1989 года страны бывшего коммунистического блока пытались сохранить все положительные элементы своих старых конституций и реинтегрировать их в новые, демократические. Таким образом, социальные права оказались элементом преемственности в полностью изменившемся правовом контексте.
Развитие новой судебной практики по социальным правам на международном уровне
Новая судебная практика по социальным правам на международном уровне покоится на двух основаниях. С одной стороны, контролирующие органы, ответственные за осуществление гражданских и политических прав, прежде всего Европейский Суд по правам человека14 и Комиссия по правам человека, занимаются социальными претензиями на основании широкой интерпретации гражданских и политических прав. С другой стороны, различные экспертные комитеты по конвенциям о социальных правах находят способ доказать возможность защиты социальных прав в суде.
Практика Европейского Суда по правам человека
Согласно тексту европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, каждый имеет право на справедливое и публичное разбирательство в разумный срок перед независимым и беспристрастным су-
дом, установленным законом, но только для определения «в случае спора о его гражданских правах и обязанностях или при предъявлении ему любого уголовного обвинения»15. Как представляется, этот текст исключает социальные претензии, которые часто понимаются как общественные права. Эта точка зрения подтверждена ранней практикой Суда16. Однако поворотом стали решения в деле Фельдбрюгге против Нидерландов 17 и в деле Доймеланд против Германии18, где Суд критиковал исключительную продолжительность слушаний в двух делах, связанных с претензиями на социальное страхование. Автономная интерпретация статьи 6 Конвенции и применение ее к социальным правам в дальнейших решениях были уточнены и к настоящему времени общеприняты, хотя изначально носили весьма спорный характер19.
Применение статьи 6 Конвенции к социальным правам открывает дорогу для критической оценки дискриминации в этой области. Показательным примером развития практики Суда в этом контексте является решение по делу Шулер-Цграгген против Швейцарии 20.
Второй важной основой практики Европейского Суда по правам человека в области социальных прав является статья 1 Протокола № 1 к Конвенции — защита собственности. В этапном решении Гаигусуз против Ав-стрии21 Суд объяснил, что не только претензии на социальное страхование, основанное на вкладе, являются «финансовым правом», но таковы и претензии на социальную помощь. Суд заявил, что обязанность платить вклады не является предварительным условием для существования «денежного права». В деле Гаигусуз против Австрии нарушалось не право собственности как таковое, а статья 14 Конвенции в совместном толковании со статьей 1 Протокола № 1, поскольку турецкий гражданин подвергся дискриминации по сравнению с гражданами Австрии. Эта практика была развита в дальнейших решениях Суда. Самым важным стало решение по делу Куа Пуарре против Франции22, в котором Суд открыто заявил, что связь между вкладом и законным доступом к услуге не обязательна для «денежных прав» в контексте Конвенции.
Далее, к социальным правам может иметь отношение статья 8 — право на уважение частной и семейной жизни. В деле Петрович
против Австрии23 семейное пособие выплачивалось только матерям новорожденных, но не отцам. Хотя Суд решил, что такое пособие подпадало под действие статьи 8, так как обязательно затрагивало устройство семейной жизни, он предоставил государству — участнику Конвенции большую свободу выбора в том, предоставлять ли выгоды, не предоставляемые в большинстве государств-участников. В деле Бенсаид против Соединенного Королевства было решено, что статья 8 также применима к отказу оплачивать лекарства от психических заболеваний: «Душевное здоровье должно также рассматриваться как принципиальная часть частной жизни, ассоциированная с таким аспектом, как нравственная безупречность. Статья 8 защищает право на личное достоинство и развитие личности, а также право устанавливать и развивать отношения с другими людьми и внешним миром. Сохранение душевной стабильности в этом контексте является непременным условием эффективного осуществления права на соблюдение частной жизни»24.
Хотя право на жизнь в этом контексте особо важной роли не играет, запрет бесчеловечного отношения (ст. 3) обсуждался как основа для социальных прав в крайнем случае. Дело Д. против Соединенного Королевства — исключительное, но очень важное дело. Высылка из Великобритании прибывшего в Соединенное Королевство гражданина островной республики Сент-Китс, наркоторговца, проведшего в тюрьме много лет, было сочтено бесчеловечным обращением, так как оно лишило бы этого человека, инфицированного ВИЧ, каких-либо шансов получить лечение в обстоятельствах, угрожающих ему смертью. Аргументация Суда следующая: «Ввиду этих исключительных обстоятельств, учитывая критическое состояние, которого достигла смертельная болезнь истца, осуществление решения по высылке его на Сент-Китс соответствовало бы бесчеловечному обращению со стороны государства-ответчика в нарушение статьи 3». Существует похожее спорное дело Н. против Соединенного Королевства, связанное с высылкой иностранца, имеющего заболевание, опасное для его жизни. Это дело только что поступило на рассмотрение Большой палаты.
По делу Лариошина против России 25 Суд принял решение о том, что даже жалоба про-
тив совершенно недостаточного размера пенсии и других социальных выплат может, в принципе, поднять вопрос по статье 3 Конвенции, если нарушение достигает некоторого минимального уровня тяжести.
Эти решения показывают, что Суд готов интерпретировать отказ государства от предоставления наиболее общей поддержки, необходимой для физического выживания, как нарушение европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Выводы других международных экспертных органов
В то время как решения Европейского Суда по правам человека имеют обязательный характер и должны применяться в правовых системах государств, развитие новаторских подходов к интерпретации социальных прав со стороны международных контрольных комитетов имеет не столь ощутимые последствия и менее заметно. Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах даже считали «хромым тигром» до тех пор, пока не появился специальный орган, отвечающий за его осуществление. Комитет по экономическим, социальным и культурным правам, созданный в 1985 году на основе резолюции Экономического и Социального совета 1985/1726, сразу же занял активную позицию27. Решающим моментом стала разработка принятого в 1990 году общего замечания об обязательствах государств-участников. Здесь Комитет подчеркнул, что «постепенно прогрессирующая реализация» прав не означает отсутствия контролируемых обязательств. Напротив, обязательство «предпринимать шаги» означает, что следует предпринимать конкретные меры, чтобы достичь целей, закрепленных в Пакте. Нарушения статьи Пакта о недопустимости дискриминации также были сочтены легко контролируемыми. С точки зрения Комитета, «должные меры», требуемые для осуществления положений Пакта, включают не только законодательные, но также административные, финансовые, образовательные и социальные меры. Сознательно реакционные меры могут привести к нарушению гарантируемых прав. Это же касается и отказа гарантировать каждому минимальный существенный уровень защиты.
С начала своей деятельности Комитет по экономическим, социальным и культурным правам принял значительное количество «общих замечаний», объясняющих значение конкретных положений Пакта. Последнее общее замечание о праве на социальную защиту было принято в декабре 2007 года. Кроме того, заключения Комитета о реализации Пакта в государствах-участниках вносят вклад в развитие практики, хотя замечания эти часто формулируются довольно расплывчато и абстрактно.
Подобное развитие можно наблюдать на европейском уровне на основе контролирующей деятельности Комитета, отвечающего за осуществление новой версии Европейской социальной хартии.
Разработка Протокола к Международному пакту об экономических, социальных и культурных правах
Новый шаг в развитии судебного обеспечения социальных прав — это проект факультативного протокола к Международному пакту об экономических, социальных и культурных правах. Первый проект, основанный на рекомендации Всемирной конференции по правам человека в 1993 году28, был предложен в 1996 году29, но к ожидаемому результату не привел. В 2003 году Комиссия по правам человека создала новую рабочую группу, выступившую с другим предложением30, которое должно обсуждаться на встрече рабочей группы в феврале и марте 2008 года.
Текущая версия проекта предусматривает возможность передачи информации от отдельных лиц или их групп. Она также предусматривает передачу информации из «неправительственных организаций с соответствующей экспертной компетенцией и заинтересованностью, утверждающих о нарушении любого из прав, предусмотренных Пактом»31. Государства-участники могут исключать некоторые положения Пакта из своего наблюдения на основе Протокола32. Так как сложно решить, когда нарушается некоторое социальное право, такое как право на труд или социальную защиту, авторы проекта пытаются определить объем контроля настолько точно, насколько возможно, но также оставляют некоторую свободу оценки государству-
участнику. Таким образом, Комитет по экономическим, социальным и культурным правам должен разобрать эффективность, оправданность и адекватность шагов, предпринятых участниками договора, а также принимать во внимание свободу оценки государства-участника, чтобы определить оптимальное использование его ресурсов33. В ходе последующей процедуры государство-участник должно прокомментировать и изложить свой взгляд на оценки и рекомендации Комитета.
Допустим также межгосударственный обмен информацией на добровольной основе.
Развитие нового теоретического подхода к социальным правам
Развитие новой практики по социальным правам сопровождается новыми теоретическими подходами к интерпретации правовой природы гарантий социальных прав. Согласно традиционному подходу, разница между совокупностями прав объясняется дихотомией «позитивные обязательства» vs. «негативные обязательства». Новая же доктрина больше не принимает этого схематического разграничения. Считается, что все гарантии прав человека имеют одну и ту же основную структуру, состоящую из трех уровней: суммарно их можно представить в виде формулы «уважать — защищать — исполнять». «Уважать» право — это значит, что государство должно воздерживаться от вмешательства. «Защита» права подразумевает активную обязанность государства воспрещать и предотвращать нарушения права третьим лицом. На третьем уровне государство должно уже нечто «обеспечить», например: обеспечить социальную помощь нуждающимся. Всякое право человека складывается из этих трех уровней. В то время как для гражданских и политических прав наиболее важно измерение «уважать», то есть не вмешиваться, в проблематике социальных прав преобладает третий уровень — «обеспечивать» или «исполнять».
Этот подход помогает объяснить применимость политических прав к социальным претензиям и широко употребляется международными экспертными комиссиями. Он отражен также в проекте факультативного протокола к Международному пакту об экономических, социальных и культурных правах.
Развитие новой судебной практики на уровне государств
Изменениям на международном уровне можно найти параллель в применении конституционно гарантированных социальных прав на государственном уровне. Это развитие подкрепляется распространением систем конституционного контроля, особенно в странах бывшего коммунистического блока. Значение релевантных положений в конституции приходится определять новым конституционным судам.
Текстуальная основа для практики в области социальных прав может быть весьма разнообразной. Конституция США, первоначальный текст которой создан в 1789 году, едва ли содержит вообще что бы то ни было на социальную тему. На противоположном полюсе находятся конституции, содержащие обширные каталоги социальных прав, например бразильская или португальская. В некоторых конституциях социальное измерение обозначено лишь тем, что само государство определено как «социальное государство», но никаких особых гарантий в их текстах не перечислено34. Формулировка релевантных «социальных прав» также различается: они могут пониматься как «общие принципы» или «гарантии», как реальные «права» или «обязательства государства».
Парадоксально, но между количеством социальных прав, освященных конституцией, и влиянием практики соответствующего конституционного суда на социальную политику этого государства корреляции нет. Сходные положения можно интерпретировать совсем по-разному. В то время как практику Верховного суда Индии, конституционных судов ЮАР и Венгрии можно назвать активистской, другие суды избегают признавать индивидуальные социальные права или использовать соответствующие конституционные положения для объявления законов недействительными. Существует множество способов выдвижения социальных претензий. Они могут быть основаны на социальных правах, таких как право на труд, социальную защиту или жилище; они могут быть производными от политических прав. Кроме того, из положения о «социальном государстве» можно вывести конкретные возможности реализации социальных прав. Так, например, Федераль-
ный конституционный суд Германии объявил закон о реформе долгосрочного медицинского страхования неконституционным, потому что он не давал возможности быть застрахованным каждому и тем самым не выполнял основного требования «социального государства». На основании принципа равенства судебному контролю могут быть подвергнуты также политические решения о распределении материальных средств.
Есть несколько причин, при помощи которых можно объяснить большую или меньшую прогрессивность практики конституционных судов по социальным правам.
Прежде всего, конституция может эксплицитно исключать возможность формулирования субъективных претензий. Примером может служить Конституция Ирландии. В главе «Основные принципы социальной политики» прямо указано: «Принципы социальной политики, установленные в этой статье, предназначены быть общим руководством для Парламента. Применение этих принципов в законах должно быть исключительно заботой Парламента и не должно быть подсудно никакому суду в соответствии с положениями этой Конституции»35.
Кроме того, влияние практики судов на государственную социальную политику также определяется кругом процедур, при помощи которых на их рассмотрение могут быть представлены нарушения социальных прав. В таких системах, как индийская или южноафриканская, где нет особых конституционных судов, рассмотрение конкретных жалоб затрагивает вопрос о конституционности соответствующего закона. Так, в деле Грутбум Конституционный суд ЮАР отклонил требование, исходящее со стороны истцов, предоставить жилище, но постановил, что государство должно разработать рациональную программу для решения социальной проблемы бездомных. В системах со специализированным конституционным судом сфера полномочий может сильно различаться. Например, серьезные судебные дела передаются на рассмотрение Федерального конституционного суда Германии на основании жалоб отдельных граждан, но во многих правовых системах такая процедура отсутствует. Если у отдельных лиц нет возможности для обращения в конституционный суд, то он и не может рассмотреть индивидуальные претензии. Тем
не менее может оказаться возможным принять решение о конституционности законов на основании релевантных социальных положений конституции.
Кроме того, общее понимание роли конституционного суда в политической системе весьма значимо для выбора судьи при продвижении социальных прав. Конституционный суд может более или менее учитывать политические соображения и финансовые последствия своих решений. Решения о конституционных гарантиях нереализуемых социальных прав могут иметь далеко идущие последствия и легко нанести ущерб репутации судов. Достаточно весьма немногого. Хорошим примером весьма дипломатичного подхода является Определение Конституционного Суда России от 15 февраля 2005 го-да36 по конституционной жалобе гражданки, получающей пенсию по старости ниже прожиточного минимума, установленного в данной части России. Суд подтвердил, что теоретически такой расчет пенсии может нарушать конституционные принципы. Однако в данном конкретном случае Суд пояснил, что следует учитывать все меры социальной поддержки помимо пенсионной выплаты, чтобы оценить достаточность размера определенной органами соцзащиты пенсии. Если бы соответствующие правовые положения были объявлены неконституционными, это ввергло бы государственный бюджет в огромные расходы.
Социальные права: нерешенная дилемма
Развитие судебной практики по социальным правам на государственном и международном уровнях в последние два десятилетия действительно впечатляет. Однако надо понимать, что это неоднозначное явление, так как связано с усилением судебной власти37 и может угрожать равновесию власти в демократической системе. Судьи обычно не избираются народом и не несут политической ответственности за свои решения. Таким образом, рассмотрение дел по социальным правам даже после преодоления идеологического противостояния времен «холодной войны» по-прежнему поднимает множество важных вопросов, связанных с проблемой демократической легитимности.
С одной стороны, утверждается, что минимальные социальные гарантии необходимы для функционирования демократии. Демократические свободы становятся фиктивными, если угрозе подвергается физическое выживание этого народа. С другой стороны, вызывает возражение и утверждение о том, что социальные права — это якобы предварительное условие демократии. Скорее, демократический процесс — лучший способ осуществления социальных прав, поскольку он адекватно уравновешивает разные потребности и интересы. Поэтому сомнительно, может ли социальное государство существовать без демократии.
Кроме того, утверждается, что «консти-туционализация» социальных прав для демократии разрушительна. Она делает неприкосновенной святыней некоторые привилегии, чаще всего — среднего класса, которые следует гарантировать и которые могут привести к невыполнению более существенных потребностей, которые, однако, в конституциях не закреплены.
Помимо этого, принимая решения по индивидуальным претензиям, судьи могут быть не расположены учитывать социальную проблему как целое. Удовлетворение одного индивидуального притязания может быть пагубным для права другого. Так, например, судебная гарантия права на получение искусственного органа (независимо от установленного порядка ожидания) может в каком-то случае оказаться необходимой для того, чтобы спасти одну жизнь, но при этом фатальной для других. В отличие от судей, законодатель находится в таком положении, что может уравновешивать общие интересы и приходить к решениям, за которые, вероятно, ему придется нести ответственность.
И наконец, последнее, но не менее важное: грешащие идеализмом судебные решения по социальной политике, связанные с далеко идущими последствиями, хотя могут и не осуществляться на практике, но вызывать тем самым нежелательный разрыв между писаными и фактическими нормами права.
Таким образом, нежелание многих конституционных судов принимать решения по вопросу социальных прав или выводить конкретные привилегии из принципа «социального государства» может быть вполне обоснованным. Но даже если государство не счи-
тается донором, а политика государственного вмешательства не рассматривается как предпочтительный выбор, современное государство, характеризуемое зависимостью от граждан, должно быть обязано законом гарантировать физическое выживание лиц, находящихся под его юрисдикцией. Если конституционное право отдельных государств, так же как и международные установления по правам человека, дает судам полномочия поддерживать самый общий уровень социального обеспечения на справедливой и равной основе, уже одно это можно было бы считать признаком прогресса.
Ангелика Нуссбергер — профессор Кёльнского университета.
Перевод с английского Д. Сичинавы.
1 Locke J. Two Treatises of Government / Ed. by P. Laslett. Cambridge: Cambridge University Press, 1988. P. 285.
2 См.: Montesquieu Ch. De l'esprit des lois. London, 1768. Vol. 3. P. 119.
3 См.: Paine Th. The Rights of Man. London, 1954. P. 250.
4 См.: De CondorcetM.-J. C. Esquisse d'un tableau historique des progrès de l'esprit humain. Frankfurt am Main, 1963. P. 360-362.
5 Статьи 18, 21 и 22.
6 Leary V. Lessons from the Experience of the International Labour Organisation // The United Nations and Human Rights: A Critical Appraisal / Ed. by Ph. Alston. Oxford: Clarendon Press; New York: Oxford University Press, 1992. P. 580.
7 Ср. теории Оуэна, Леграна, Хиндли, Бланки, Вийерме, Дюкпесьо, Гана, Одигана и Воловско-го. См.: Follows J. W. Antecedents of the International Labour Organisation. Oxford: Clarendon Press, 1951. P. 1-58.
8 Статья 118 Конституции СССР 1936 года.
9 См.: Van Hoof F. The Legal Nature of Economic, Social and Cultural Rights: A Rebuttal of Some Traditional Views // The Right to Food / Ed. by Ph. Alston, K. Tomasevski. Leiden, 1984. P. 97110.
10 О сложном процессе кодификации этих двух основных международных договоров о правах человека см.: Scott C. The Interdependence and Permeability of Human Rights Norms: Towards a Partial Fusion of the International Covenants on
Human Rights // Osgoode Hall Law Journal. Vol. 27. 1989. P. 769-878, 791.
11 Статья 2 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах (цит. по: http://www.un.org/russian/documen/convents/ pactecon.htm. — Примеч. пер.).
12 См.: Статья 1 (а) Резолюции ГА ООН 32/130 «Альтернативные подходы, способы и средства в рамках системы ООН для улучшения эффективности реализации прав человека и основных свобод» (16 декабря 1977 года), Преамбула к Резолюции ГА ООН 41/117 «Нераздельность и взаимозависимость экономических, социальных, культурных, гражданских и политических прав» (4 декабря 1986 года), Преамбула и статья 6 абзац 2 Резолюции ГА ООН 41/128 «Декларация права на развитие» (декабрь 1986 года). См. также: Абзац 3 Лимбургских принципов осуществления Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах: «Поскольку права человека и основные свободы неделимы и взаимозависимы, следует с равным вниманием и в срочном порядке рассматривать вопросы осуществления, поощрения и защиты как гражданских и политических, так и экономических, социальных и культурных прав» (Annex, UN Doc Ä/CN.4/1984/4, 28 September 1984).
13 Application no. 6289/73, Airey v. Ireland, Judgment of 9 October 1979.
14 Gómez Heredero A. Social Security As a Human Right The Protection Afforded by the European Convention on Human Rights. Strasbourg: Council of Europe Pub., 2007; Nußberger A. Sozialstandards im Völkerrecht. Eine Studie zu Entwicklung und Bedeutung der Normsetzung der Vereinten Nationen, der Internationalen Arbeitsorganisation und des Europarats zu Fragen des Sozialschutzes, Berlin: Duncker & Humblot, 2005, S. 351 ff.; Schmidt A. Europäische Menschenrechtskonvention und Sozialrecht. Die Bedeutung der Straßburger Rechtsprechung für das europäische und deutsche Sozialrecht. Baden-Baden: Nomos, 2003.
15 Цит. по: http://www.hro.org/docs/ilex/coe/conv. htm. - Примеч. пер.
16 См. решения Европейского Суда по правам человека 1970 — начала 1980-х годов: X. v. Germany (1971), Yearbook 14, p. 622 (компенсация жертве нацистского режима); B. v. the Netherlands (1985), DR 43, p. 198, 200 (компенсация жертве преступления); X. v. Austria (1970), CD 35, p. 109, 112 (пенсия инвалидам войны);
X. v. Austria (1978), DR 14, p. 252, 253 (компенсация вне австрийской системы страхования несчастных случаев).
17 Feldbrugge v. the Netherlands (1986), Serie A, No. 99 and Serie B, No. 82.
18 Deumeland v. Germany (1986), Serie A, No. 100 and Serie B, No. 83.
19 Ср. особые мнения 7 судей Европейского Суда по правам человека по делу Доймеланд против Германии.
20 Schuler-Zgraggen v. Switzerland (1993), Serie A, No. 263.
21 Gaygusuz v. Austria (1996), Reports, 1996-IV, No. 14.
22 Application no. 40892/98, Koua Poirrez v. France, Judgment of 30 September 2003.
23 Petrovic v. Austria (1998), Reports 1998-II, No. 67.
24 Application no. 44599/98, Bensaid v. the United Kingdom, Judgment of 6 February 2001.
25 Application no. 56869/00, Larioshina v. Russia, Decision of 23 April 2002. (Перевод на русский язык см.: http://www.eurolawco.ru/publ/rev04. html. - Примеч. пер.)
26 Резолюция 1985/17 о пересмотре состава, организации и административных положений сессионной рабочей группы правительственных экспертов по осуществлению Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах (http://ap.ohchr.org/documents/E/ ECOSOC/resolutions/E-RES-1985-17.doc).
27 См.: Alston Ph. Out of the Abyss: The Challenges Confronting the New U. N. Committee on Economic, Social and Cultural Rights // Human Rights Quarterly. Vol. 9. 1987. P. 332; Alston Ph.,
Simma B. First Session of the UN Committee on Economic, Social and Cultural Rights // American Journal of International Law. Vol. 81. 1987. No. 3. P. 747—756; Alston Ph., Simma B. Second Session of the UN Committee on Economic, Social and Cultural Rights // American Journal of International Law. Vol. 82. 1988. No. 3. P. 603-615.
28 World Conference on Human Rights, Declaration and Programme of Action, para. 75.
29 Economic and Social Council, Commission on Human Rights, Fifty-third session, Item 14 of the provisional agenda, E/CN.4/1997/105, 18 December 1996 (http://www.unhchr.ch/Huridocda/ Huridoca.nsf/(Symbol)/E.CN.4.1997.105. En?Opendocument).
30 Human Rights Council, Eighth session, Open-ended Working Group on an optional protocol to the International Covenant on Economic, Social and Cultural Rights, Fifth session, A/HRC/8/ WG.4/2, 24 December 2007.
31 Статья 1 ter. проекта
32 Статья 2 проекта.
33 Статья 8 проекта.
34 Например, таков Основной закон Германии, хотя там есть некоторые весьма конкретные гарантии, касающиеся, например, внебрачных детей.
35 Цит. по: http://constitution.garant.ru/DOC_ 3864893.htm. - Примеч. пер.
36 Собрание законодательства Российской Федерации. 2005. № 16. Ст. 1479.
37 Tomuschat Ch. Das Europa der Richter // Internationale Gemeinschaft und Menschenrechte : Festschrift für Georg Ress. Köln; Berlin; München: Carl Heymanns Verlag, 2005. S. 857.
