CC BY
25
Л.А. Инютина
РАЗВИТИЕ ПРОСТРАНСТВЕННЫХ ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКИХ ПАРАДИГМ В ВОКАБУЛЯРЕ РУССКОГО СТАРОЖИЛЬЧЕСКОГО ГОВОРА ЗАПАДНОЙ СИБИРИ
Проанализированы пространственные лексико-семантические парадигмы в истории русского старожильческого говора Западной Сибири с XVII по XX в. на примере томского говора. Развитие семантики лексических единиц в таких лексикосемантических парадигмах рассмотрено как отражение процесса формирования пространственной картины мира. Диалектика диахронного и синхронного подходов при анализе языковых фактов выражена в изучении динамики семантических процессов на протяжении 400 лет вплоть до современности, а также во внимании к системному осмыслению сегодняшнего состояния исторически изменившихся лексических единиц и их взаимных связей.
Ключевые слова: лексико-семантическая парадигма; томский говор; лексическая единица; диахрония.
Для современной лингвистики, исходящей из понимания сложности «объясняемого» объекта и соответственно этому выбирающей параметры и методы исследования, актуально совмещение диахронного и синхронного подходов при анализе языковых фактов. В работе их диалектика выражена в отказе от сосредоточенности только «на динамике исторических процессов в далеком прошлом», в «доведении их до современности», а также во внимании «к системному осмыслению современного состояния исторически изменившихся элементов языка и их взаимных отношений» [1. С. 103].
Изучение проблемы концептуализации пространства русским языком в Западной Сибири на протяжении XVII-XX вв. предполагает ответ на принципиальный вопрос: имел ли такой процесс местную специфику, т.е. можно ли говорить о формировании региональной пространственной языковой картины мира? Поскольку значение и семантические отношения лексических единиц1 (ЛЕ) являются языковым воплощением представлений, одним из путей решения этой проблемы видится исследование семантики пространственных наименований в диалектах, формировавшихся на новых российских территориях.
Материалом исследования являются данные исторических и диалектных словарей, а также памятников делового письма, отражающих речь первопоселенцев Томска (первая половина XVII в.), в числе которых были и Емельяновы, основатели д. Емельяновой (ныне с. Вершинино), а в последующие периоды (XVIII-XIX -начало XX в.) - речь жителей Коларовской (Спасской) волости Томской области (с. Ярское, Вершинино, Ба-турино, Ларино). Материал рассматривается в про-спекции: от исходного состояния томского говора [6] к его современному состоянию.
Цель статьи - проанализировать пространственные лексико-семантические парадигмы (ЛСП) и рассмотреть развитие семантики составивших их ЛЕ в истории русского старожильческого говора Западной Сибири (томский говор2 с XVII по XX в.) как отражение процесса формирования представлений русских сибиряков об открытых и осваиваемых ими землях.
Говоря о лексической системе (ЛС) говора, мы исходим из понимания диалекта как системы, которая имеет территориально-культурную обусловленность и проявляется не только в структурном своеобразии, но и «в строении диалектных текстов... в когнитивных особенностях диалектной речи, в особой картине мира, реализуемой в общении на диалекте» [7. С. 49].
Методика историко-семасиологического исследования соответствует решаемым задачам. Для выявления семантических изменений слов в ЛС говора использованы традиционный в исторической лексикологии историко-культурологический анализ и синхронный метод системно-структурного анализа [8-11]. Семемы лексико-семантических вариантов (ЛСВ) изучены в значимые для формирования говора периоды, с тем чтобы обнаружить закономерное для данной ЛС развитие структуры каждой семемы и семантических структур анализируемых слов. Собственно семасиологический аспект исследования (структура лексического значения, синтагматика ЛЕ) совмещен с ономасиологическим (парадигматические семантические отношения, денотативная отнесенность, деривативные связи).
Последовательность анализа: 1) определение семантики пространственных ЛЕ в говоре в его исходном состоянии; 2) описание развития структуры их лексического значения и семантической структуры полисе-мантов в диахронии; 3) выявление изменений в парадигматических отношениях ЛЕ в ЛСП.
I. В памятниках местной деловой письменности, отражающих томский говор в его исходном состоянии, зафиксированы три из отмеченных в [12. Вып. 16. С. 204-206] девяти ЛСВ общерусской лексемы поле (всего 7 словоупотреблений):
1. ‘Ровное безлесное пространство’: Ия государь велел служивым людем по государеву наказу за Томью рекой на горе острог ставити где луги и поля великие. % XVII в. [13. Т. 1. С. 454].
2. ‘Поле, нива; участок обрабатываемой земли’:
... выделные люди с поля хлеба в гумна возити и молотити и на поле в болшие копны класть не смеют весь хлеб стоит в поле. XVII в. [14. С. 58].
3. ‘Степь // Степные окраины Московского государства’: И Матвей де и Семен те кони взяли себе и послали к Руси по своим поместьям с своими людьми полем мимо Томского города. % XVII в. [13. Т. 1. С. 418].
Слово елань (ялань) в [15. С. 65] и в наших материалах отмечено с начала XVII в. в значении ‘луговая и полевая равнина’: ...дали мнЪ под пашню вверхъ Томи реки выше Сосновки речки версты з две на Томи рЪке возле кур ’ю до уклону болшия ялани а с верхнею и с нижнею сторону до болот. 1650 г. [16. Ед. хр. 381. Л. 328]. Оно имеет большее количество фиксаций (11), чем ЛСВ 1 ‘ровное безлесное пространство’ общерусского слова поле (2). В числе целого ряда объяснений этого факта нужно видеть и то, что региональное слово елань (ялань) точнее выражало природные реалии, с
которыми столкнулись русские люди в Сибири, поскольку в его семеме присутствовала сема ‘место в лесу’ [12. Вып. 5. С. 44]. Именно эта сема являлась дифференцирующей для лексических значений поле (1 ЛСВ) и елань (ялань).
Общерусское многозначное слово луг зафиксировано в томском говоре в его исходном состоянии в значении ‘луг, сенокосное или пастбищное угодье’ [Там же. Вып. 8. С. 292]: И я государь велел служивым людем по государеву наказу за Томью рекои не горе острог ставити где луги и поля великие. % XVII в. [13. Т. 1. С. 454]. В таком же значении зафиксирована ЛЕ луговое место: ... а сенные покосы и скотиннои выпускъ от тово места за курею место луговое по отделу том-скова сна боярскова Семена Лаврова... 1650 г. [16. Ед. хр. 381. Л. 328].
Лексема кулига ‘участок земли на берегу реки (в излучине, по плесу), используемый как сенокосное угодье; росчисть, полянка, пожня в лесу’ в интересующий нас период имела ареал (южно-русские и восточная группа северно-русских говоров) [17. С. 11]. В томских деловых документах она зафиксирована с конца XVIII в.
II. ЛЕ поле.
1) Всего на подгородномъ поле пашенных крестьян 40 члвкъ а гсдрвы десятинные пашни пашутъ дват-цат пят десятин с полудесятиною в поле а въ дву потому же. 1665 г. [16. Ед. хр. 594. Л. 643-645].
2) Всего гсдрвых пашенных крстьян на подгородном поле і в спасском селЪ і в Сосновском юстроге РКД члвк а пашни ПА десятина без четверти в поле а в дву потому же. 1666 г. [Там же. Ед. хр. 479. Л. 261].
3) И въ тЪхъ государь деревняхъ они... набЪжавъ на поля убили до смерти русскихъ людей мужеска полу 11 человЪкъ. 1700 г. [18. С. 90].
4) И до оной поскотины градской скотъ выходитъ... в насеенном (в) полях созревшемъ хлЪбе... ядят топчут и воляються. 1799 г. [19. Ф. 259-1. Ед. хр. 6. Л. 206].
5) І на оныхъ высеяно четвертей и сколко за неростемемъ не засеіно полей осталось а равно же ка-ковъ тотъ хлебъ в произростеніи оказывается. 1803 г. [Там же. Ф. 57-1. Ед. хр. 3. Л. 53].
6) Поскотины также не везде прочные и ветхия, не могут удержать скотину отчего наносится произрастающим на полях посеянным потрава. 1820 г. [Там же. Ф. 67-1. Ед. хр. 11. Л. 162].
7) Домохозяева имЪютъ огороды и въ нЪкоторыхъ селетяхъ посЪвъ картофеля производится на поляхъ садовъ по здешней волости неимЪется. 1849 г. [Там же. Ф. 57-1 Ед. хр. 166. Л. 80].
Структура семемы ЛСВ 1 поле ‘ ровное безлесное пространство’. Основные семы: ‘угодье большого размера’, ‘открытое безлесное место’, ‘ровное место’ (контексты 1-2); ‘расположенное за пределами населенного пункта’, ‘пригодное для возделывания сельскохозяйственных культур’ (контексты 1-2); ‘угодье, принадлежащее обществу’ (контексты 1-3).
Структура семемы ЛСВ 2 поле ‘поле, нива; участок обрабатываемой земли’. Основные семы: ‘пашня, обрабатываемое угодье’ (контексты 4-7); ‘состоящее из нескольких частей’ (контексты 5-6); ‘принадлежащее обществу (селу, деревне и пр.)’ (контексты 4, 6); ‘принадлежащее кому-л. индивидуально’ (контексты 4, 7).
Периферийные семы (не актуализированы в контекстах): ‘большие размеры’, ‘открытое безлесное место’, ‘ровное место’.
Слово поле, таким образом, продолжало функционировать в истории томского говора как многозначное, но его семантическая структура претерпела изменения. Во-первых, в наших материалах не зафиксировано контекстов с ЛСВ 3 поле ‘степь’. Во-вторых, контексты с ЛСВ 2 поле ‘нива; участок обрабатываемой земли’ количественно преобладают над примерами с ЛСВ 1 ‘ровное безлесное пространство’ (примерно в 2 раза). Употребление ЛСВ 2 слова поле в составе формулы трехполья «...в поле, а в дву потому ж» уходило в прошлое: такие контексты, датированные позднее второй половины XVII в., отсутствуют.
ЛЕ елань (ялань), еланное место.
8) ...в томском твои гсдрвы воеводы Михаило Петровичь Вольїнскоі с товарищи дали мнЪ под пашню вверхъ Томи реки выше Сосновки речки версты з две на Томи рЪке возле кур ’ю до уклону болшия ялани а с верхнею и с нижнею сторону до болот. 1650 г. [16. Ед. хр. 381. Л. 328].
9) Со 100 въ право еланью до леса. 1804 г. [19. Ф. 175-2. Ед. хр. 42. Л. 3].
10) ... въ деревни Ипатовой по мЪстному положению земли сЪнокосныхъ луговъ неимЪется а произво-дятъ крестьянЪ той деревни сенокошеніе на еланныхъ мЪстахъ между селами кто гдЪ сыщетъ для себя способнЪишее мЪсто. 1821 г. [Там же. Ф. 57-1. Ед. хр. 36. Л. 449].
11) Елань ровная, земля черная, пашутъ много. ЛЪсъ только... 1903г. [Там же. Ед. хр. 233. Л. 20].
Структура лексического значения ЛЕ ялань (елань) и еланное место ‘луговая и полевая равнина’. Основные семы: ‘относительно большое угодье’ (контексты 8, 11), ‘ровное место’ (контекст 8, 11), ‘расположенный в лесу, между лесными массивами’ (контекст 9, 11), ‘используемый под пашню, сенокос или пастбище’ (контексты 8, 10, 11). Периферийная сема: ‘возвышенное место’ (контекст 8, 10).
Отметим, что сема ‘принадлежащий кому-л.’ не определяется. Скорее всего, елани использовались по принципу «кто где сыщет» (контекст 10), т.е. не закреплялись во владение кому-либо. Сравнивая эти данные с контекстами начала XVII в., в которых упоминается использовавшаяся для создания государевой пашни подгородная государева елань, можно утверждать, что это слово как название земельного угодья было осмыслено в истории томского говора с семой ‘ принадлежащий обществу (селу, деревне и под.)’, как и ЛСВ 1 поле ‘ровное безлесное пространство’.
ЛЕ луг, луговое место.
12) А по осмотрЪ де того пометного лугового мЪста подъ скотинныи выпускъ будетъ три десятины а сЪнныхъ покосовъ на сто копенъ. 1694 г. [14. С. 44].
13) Да они ж владеют... лугом вверх по реке Томи против села Спасского... их владения от Панковои курьи вниз по реке Томи до усть Чернои и Мигиливои речки длиннику 2 версты поперег от реки Томи до болота верста. 1703 г. [20. С. 135].
14) Да к тем же юртам владеют лугом под ско-тинным выпуском и под сенные покосы от межи слу-
жилых... и до Долгого озера Большим лугом к реке Томи длиннику верста поперег от реки Томи к Чернои речке четверть версты. 1703 г. [20. С. 135].
15) ... владЪют за рЪкою Томью в лугах противъ рЪчки большои киргиски сеными покосы на 2000 ко-пенъ. 1803 г. [19. Ф. 175-2. Ед. хр. 42. Л. 25].
Структура лексического значения ЛЕ луг и луговое место ‘ луг, сенокосное или пастбищное угодье’. Основные семы: ‘относительно большое угодье’ (контексты 12-15), ‘используемый для сенокошения и выпаса скота’ (контексты 12, 14, 15), ‘принадлежащий кому-л. индивидуально’ (контексты 13-15), ‘расположенный в низменных местах’ (контексты 13-15). Периферийная сема: ‘заливаемый водой’ (контексты 13-15).
ЛЕ кулига.
16) ... а по прежнему ромбу от повороту кулига шириною... даны повороты 1-ый по кулиге и к поскотинЪ нынЪшняго владенія манастырского. 1804 г. [19. Ф. 175-2. Ед. хр. 42. Л. 3 об.].
Структура лексического значения ЛЕ кулига ‘участок земли на берегу реки, используемый как сенокосное угодье; росчисть, полянка, пожня в лесу’ [21. С. 68;
12. Вып. 8. С. 114]. Основные семы: ‘угодье небольшого размера’, ‘окруженное другими угодьями’, ‘используемое под сенокос’ (контекст 16). Периферийная сема: ‘принадлежащее кому-л. ’
III. Парадигматические отношения анализируемых ЛЕ в процессе формирования ЛС томского говора. В исследуемых текстах эти пространственные ЛЕ употребляются в составе лексических рядов: поле - пашня, поскотина, огород, сад, село, деревня, селение, волость (контексты 1-7); елань, еланное место - земля, место, лес, просека, пашня, деревня, село, река, курья, болото, луг (контексты 8-11); луг, луговое место - скотинный выпуск, сенной покос, рыбные ловли, река, курья, остров, озеро, болото, село (контексты 12-15); кулига -поскотина, поворот (контекст 16).
Синонимические отношения складываются между ЛСВ (2) поле - пашня (контексты 4-6); ялань (елань) -еланное место; луг - луговое место. Отмечены родовидовые отношения: земля - еланное место и елань (контекст 10, 11), луг - скотинный выпуск и сенной покос (контексты 14-15), луговое место - скотинный выпуск и сенной покос (контекст 12).
В период становления ЛС сибирского говора формируются отношения антонимии: поле - огород, поле -сад (контекст 9), еланное место - луг (контекст 12). В семеме ЛСВ (1) поле ‘ ровное безлесное пространство’ выявлена сема ‘расположенный за пределами насе-
ленного пункта’, а в семемах слов огород ‘участок земли, обычно вблизи дома, для выращивания овощей’ и сад ‘ участок земли, засаженный деревьями, кустами, цветами, обычно с проложенными дорожками’ - сема ‘ находящийся в пределах усадьбы’. В антонимической паре еланное место - луг семы ‘место в лесу’ ^ ‘открытое место’; ‘ровное место’ ^ ‘низменное место’ создавали отношения противоположности. В современном состоянии томского говора (XX в.), несмотря на то что отношения антонимии имеют «более редкую актуализацию в диалектной речи по сравнению с другими видами системных связей» [22. С. 5], как антонимы определяются лексемы елань - луг. В их лексических значениях семы ‘возвышенное место’ ^ ‘низменное место’ [22. С. 87] более четко оформляют отношения противоположности по сравнению с предшествующим периодом. Изменения в антонимической паре происходят в связи с уменьшением употребления устойчивых атрибутивных словосочетаний и последовавшим за этим разрушением синонимических отношений (елань - еланное место, луг - луговое место).
Итак, состав ЛСП поле - елань - луг - кулига семантического поля «угодье» в томском говоре начал оформляться с первой половины XVII в., и в период со второй половины XVII по XX в. две общерусские и две имевшие и имеющие ареал лексемы стали полноправными членами этой парадигмы и, следовательно, всей ЛС сибирского диалекта.
Наш анализ показывает, что семантические системные отношения в ЛС современного сибирского говора формировались на протяжении всей его истории и сложились примерно в таком состоянии, как сегодня, в течение второй половины XVII-XIX вв. Изменения в семантике или в парадигматических отношениях одного элемента приводили к сдвигам в ЛСП в целом. Например, возникновение лексической оппозиции поле -огород связано с произошедшей в их семемах актуализацией сем ‘ находящийся за пределами / в пределах населенного пункта’, процесс формирования антонимической парадигмы елань - луг взаимосвязан с процессом утраты ЛЕ, выраженных атрибутивными словосочетаниями (еланное место, луговое место).
Изменениям подвергалась семантика как общерусских единиц, так и диалектных именно потому, что они образовали и продолжают составлять единую ЛС сибирского говора. Лексика современного сибирского говора, собственно, продолжает выражать эту специфическую (региональную) картину мира в уже сложившихся системных связях.
ПРИМЕЧАНИЯ
'Лексическими единицами мы называем лексемы и устойчивые словосочетания, которые выражают, как и слово, единое понятие, обладают различными видами лексических свойств (структурно-семантических, системных, функциональных и пр.) и являются регулярными в языке в различные периоды его развития [2-5].
2Томским говором в работе называем сибирский старожильческий говор (например, говор с. Вершинино Томского р-на Томской обл.), исторически сложившийся на близко прилегающей к Томску территории и отражавший традиционный для крестьянской Руси уклад жизни вплоть до начала XX в.
ЛИТЕРАТУРА
1. Добродомов И.Г. Еще раз об исторической памяти в языке // Вопросы языкознания. 2002. № 2. С. 103-109.
2. Блинова О.И. Двусловные номинации в аспекте образности и лингвокультурологии // Сибирский филологический журнал. 2011. № 1.
С. 132-136.
3. Голев Н.Д. Речевые описательные наименования (Место в системе номинативных единиц. Некоторые особенности структуры и функциони-
рования) // Актуальные проблемы лексикологии и словообразования. Новосибирск, 1979. Вып. 8. С. 92-105.
4. Климовская Г.И. О синлексическом слое словарного состава русской народно-разговорной речи ХУН-ХУШ вв. // Актуальные проблемы
лексикологии и словообразования. Новосибирск, 1973. Вып. 2. С. 18-26.
5. ТоропцевИ.С. Очерк русской ономасиологии (Возникновение знаменательных лексических единиц) : автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Л.,
1970. 37 с.
6. Палагина В.В. Реконструкция исходного состояния вторичного говора (на материале томского говора) : дис. ... д-ра филол. наук (отдельные
разделы) // В.В. Палагина: годы и труды. Томск, 2007. С. 25-203.
7. Гольдин В.Е., Крючкова О.Ю. Диалектный текстовый корпус как источник изучения культурно-когнитивной и коммуникативной специфики
диалекта // Актуальные проблемы русской диалектологии. М., 2006. С. 48-50.
8. Апресян Ю.Д. Значение и употребление // Вопросы языкознания. 2001. № 4. С. 3-23.
9. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М., 1974. 366 с.
10. Новиков Л.А. Семантика русского языка: учеб. пособие. М. : Высшая школа, 1982. 272 с.
11. Стернин И.А. Коммуникативная модель значения и ее объяснительные возможности // Семантика слова и синтаксической конструкции. Воронеж, 1987. С. 15-23.
12. Словарь русского языка Х1-ХУП вв. Вып. 1-28. М., 1975-2008.
13. Миллер Г.Ф. История Сибири. М. ; Л., 1937-1941. Т. 1-2.
14. Из истории земли томской. 1604-1917 гг. : сб. документов. Томск, 1979. Вып. 1. 63 с.
15. Словарь народно-разговорной речи г. Томска XVII - начала XVIII века. Томск, 2002. 334 с.
16. Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 214 : Столбцы и Книги Сибирского Приказа.
17. Инютина Л.А. Сельскохозяйственная лексика томского говора (исходное состояние, формирование) : автореф. дис. ... канд. филол. наук. Томск, 1993. 20 с.
18. Памятники сибирской истории XVIII в. СПб., 1882. Т. 1.
29. Государственный архив Томской области (ГАТО).
20. Бояршинова З.Я. К вопросу о развитии русского земледелия в Томском уезде в XVII в. // Вопросы географии Сибири. Томск, 1951. № 2. С. 95-141.
21. Словарь русской народно-диалектной речи в Сибири XVII - первой половины XVIII в. Новосибирск, 1991. 181 с.
22. Блинова О.И. Словарь антонимов сибирского говора. Томск, 2003. 242 с.
Статья представлена научной редакцией «Филология» 6 сентября 2011 г.
