CC BY
88
Nizhegorodtsev R.M. (2009). Management disorder: Global lessons of the economic crisis. Problemy Upravleniia [Problems of Management], no. 3 (in Russian).
Podolsky A.G. (2015). The nature and content of the concept of the upper limit price of military products. Vooruzhenie i Ekonomika [Armament and Economics], no. 3 (in Russian).
Podolskiy A.G., Shvyrkov A.V (2016). The formalized problem statement of the state defense order rational variant forming on the assumption of the arms market monopolization. Vooruzhenie i Ekonomika [Armament and Economics], no. 3 (in Russian).
Sarkisyan S.A., Minaev E.S., Nechaev P.A. (1984). The economic efficiency of transport of goods by air transport. Moscow, Transport Publ. (in Russian).
Ustuzhanina Ye.V, Dementyev VYe., Evsukov S.G. (2015). Pricing for the innovative product in a bilateral monopoly. Ekonomicheskaia Nauka Sovre-mennoi Rossii [Economics of Contemporary Russia], no. 2 (69) (in Russian).
Manuscript Received 16.08.2016
РАЗВИТИЕ
ПРОИЗВОДСТВЕННЫХ ЦЕПОЧЕК ВО ВНУТРИРЕГИОНАЛЬНОЙ ТОРГОВЛЕ: УРОКИ ДЛЯ ЕАЭС1
О.В. Бирюкова, И.А. Мануйлов
Статья посвящена проблемам развития глобальных цепочек стоимости в рамках региональных экономических объединений и возможностям использования успешного опыта в рамках евразийской интеграции. Развитие производственных цепочек во внутрирегиональной торговле возможно при открытости интеграционной группировки международному рынку и прямым иностранным инвестициям, вложений в создание и развитие систем транспортировки, а также готовности к последовательному устранению тарифных и таможенных ограничений. С использованием ключевых внешнеэкономических показателей, а также данных по торговле в терминах добавленной стоимости Trade in Value-Added (TiVA), подготавливаемых такими международными организациями, как ОЭСР, ВТО и ЮНКТАД, раскрывается связь между торговой политикой и вовлеченностью стран в глобальные цепочки стоимости. Авторы описывают, какими возможностями для развития производственных цепочек располагает Евразийский экономический союз и какие препятствия этому существуют. Для анализа уровня открытости экономики России внешнему рынку и оценки
© Бирюкова О.В., Мануйлов И.А., 2017 г.
Бирюкова Ольга Владимировна - к.э.н., доцент Департамента мировой экономики, научный сотрудник Института торговой политики, Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», Москва, [email protected]
Мануйлов Илья Андреевич - ассистент Департамента мировой экономики, Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», Москва, ilya. [email protected]
1 Данная работа подготовлена при грантовой поддержке Факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ в 2016-2017 гг.
вовлеченности в глобальные цепочки стоимости также применялись показатели эластичности экспорта и импорта. Авторы описывают отрасли стран ЕАЭС, которые относительно успешно вовлечены в глобальный процесс фрагментации производства. В результате проведенного анализа авторы выделили основные направления совершенствования внешнеэкономического регулирования стран ЕАЭС для их активного включения в глобальные цепочки стоимости при сохранении приоритетов в области экономической интеграции. Среди них - развитие системы налогообложения, координация макроэкономической и торговой политики, устранение нетарифных ограничений между странами-участницами. Совершенствование таможенного регулирования невозможно без принятия таможенного кодекса Евразийского экономического союза, который будет регулировать вопросы оформления и контроля ввозимых на единую таможенную территорию товаров. Для активного развития внутрирегиональных производственных связей необходимо технологическое разделение труда по основным фазам создания продукта, чтобы, в свою очередь, снизить сырьевую специализацию во взаимной торговле. Ключевые слова: глобальные цепочки создания стоимости, торговая политика, международная торговля, региональные торговые соглашения, Евразийский экономический союз. JEL: F15, F17.
С появлением глобальных цепочек добавленной стоимости меркантилистский подход, рассматривающий экспорт как положительное явление, а импорт как отрицательное, причем доступ на рынок - «как уступку», дарованную в обмен на доступ к рынку партнера, стал подвергаться еще большему сомнению. Разумеется, национальные компании могут извлекать выгоду из своих экспортных возможностей, однако они также зависят от надежного импорта товаров и услуг мирового качества, которые необходимы для повышения их производительности и конкурентоспособности. Понимание этих взаимосвязей нашло отражение в изменениях принципов торговой политики отдельных стран, которые на протяжении последних лет проводили либерализацию в одно-
стороннем порядке. В результате некоторым «первопроходцам» в либерализации удалось стать первыми в получении прибыли от специализации и улучшить свое положение на международном рынке ряда отраслей.
Вместе с тем выгода могла бы быть больше, если бы еще большее число стран открывало рынки на многосторонней основе. И здесь важную роль играют глобальные цепочки добавленной стоимости, которые укрепляют экономическую основу для продвижения переговоров на многостороннем уровне. Поскольку барьеров между третьими странами, добывающими или перерабатывающими материалы, не меньше, чем между прямыми торговыми партнерами, то лучше всего их устранять сообща. Классической иллюстрацией данного метода стало Соглашение по информационным технологиям 1997 г., успех которого состоял во включении максимально возможного числа наименований продуктов и стран, участвующих в цепочках добавленной стоимости в сфере 1Т. Соглашение по информационным технологиям также доказало выгоду от применения принципа наибольшего благоприятствования в региональных соглашениях, который устраняет «бюрократические издержки», связанные с применением правил прохождения в торгово-политические блоки и их потенциально искажающим влиянием на торговлю. Стоит, однако, отметить, что подобные соглашения на практике не так распространены и успешный опыт многосторонней либерализации в одной области далеко не всегда удается воспроизвести в другой. При этом Соглашение по информационным технологиям охватывает только товары и тарифы и, по существу, не учитывает все барьеры в цепочках добавленной стоимости. Услуги также важны для ИТ-продукции, однако они не предусмотрены Соглашением. Инвестиционные барьеры или проблемы конкуренции также могут значительно сдерживать развитие торговли информационными технологиями.
Углубление сотрудничества в перечисленных областях стало важным предметом переговоров на региональном уровне. Глуби-
на и охват современных региональных торговых соглашений (РТС) могут значительно выходить за рамки обязательств, которые были приняты странами в ВТО, а возможность выборочного предоставления более благоприятного режима в отношении товаров и услуг из стран, участвующих в РТС, делает их эффективным инструментом торговой политики.
Региональные торговые соглашения стали активно заключаться с начала 1990-х гг. По данным Секретариата ВТО в 2015 г. в мире насчитывалось 612 РТС (с учетом товаров и услуг отдельно), из которых 406 соглашений были действующими. Без двойного учета насчитывается 449 РТС, из которых 90% составляют соглашения о зонах свободной торговли и 10% - договоренности о создании таможенных союзов. Реально действующих соглашений (без учета двойной записи) в настоящее время насчитывается 262. В региональных соглашениях участвуют все члены ВТО, за исключением Монголии. Есть основание полагать, что число РТС будет продолжать расти, так как по многим соглашениям переговоры еще не завершены или только планируются.
Большое распространение получают комплексные РТС, которые наряду с торговлей товарами регулируют торговлю услугами и включают положения по инвестиционному сотрудничеству, политике в области конкуренции, упрощению процедур торговли, государственным закупкам, интеллектуальной собственности, электронной коммерции, а в отдельных случаях содержат положения по охране труда и защите окружающей среды.
ФОРМЫ ВЗАИМОСВЯЗИ МЕЖДУ РЕГИОНАЛЬНЫМИ ТОРГОВЫМИ СОГЛАШЕНИЯМИ И ГЛОБАЛЬНЫМИ ЦЕПОЧКАМИ СТОИМОСТИ
На первый взгляд явления региональной экономической интеграции и развития глобальных цепочек стоимости (ГЦС) не
являются взаимосвязанными. Наоборот, интеграция предполагает некоторую степень обособленности стран группировки от взаимодействия с внешними экономическими агентами, когда ГЦС формируются под влиянием ускоряющихся темпов глобализации и роста вовлеченности стран в международные торговые и финансовые потоки. Безусловно, указанная разнонаправленность действительно присутствует и оказывает свое влияние как на конкурентоспособность стран (в терминах генерирования более высокой добавленной стоимости), так и на деятельность отдельных компаний.
Вместе с тем региональные торговые соглашения могут играть позитивную роль в снижении торговых издержек и позволяют компаниям участвовать в вертикальной специализации для повышения их общей производительности. РТС устанавливают определенные правила происхождения товаров и положения, касающиеся накопления ресурсных преимуществ, и тем самым влияют на инвестиционные потоки и распределение производственных цепочек.
В различных регионах мира существует достаточно много практических примеров, когда удавалось добиться синергетического эффекта от одновременного участия в региональных объединениях и снижения уровня протекционизма в масштабах мирового рынка. Наиболее успешными в этом отношении оказались страны Азии (прежде всего в рамках АСЕАН) (Бирюкова, 2014), а наименее эффективными - страны Африки, несмотря на создание достаточно глубоких по степени интеграции коалиций (в частности, валютного союза). Кроме того, ряд исследователей ставит под сомнение тот факт, что цепочки в самом деле являются скорее региональными, чем глобальными (Stephenson, 2013). Так, например, на сегодняшний день сформировалось три центра, где концентрируются цепочки создания добавленной стоимости, - это Северная Америка, Европа и Восточная Азия. Первые два региона стали преимущественно центрами спроса, а последний - центрам
предложения, хотя эта ситуация может измениться в результате переориентации экономики Китая на рост потребительского спроса.
Таким образом, становится необходимым проанализировать те факторы, которые способны обеспечить успех региональной экономической интеграции без исключения вовлеченных стран, участвующих в глобальных экономических процессах и системах международной конкуренции. Особенно актуальным изучение этих вопросов оказывается на фоне активизации интеграционного взаимодействия на пространстве ЕАЭС. Объединение функционирует сравнительно недавно, и перед странами стоит задача выбора грамотной стратегии дальнейшего долгосрочного развития.
СТРОИТЕЛЬСТВО ЕВРАЗИЙСКОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО СОЮЗА ЧЕРЕЗ ПРИЗМУ ГЛОБАЛЬНЫХ ЦЕПОЧЕК СТОИМОСТИ
Важную роль в оценке потенциала ГЦС играют декомпозиция торговых потоков и соотношение базовых макроэкономических показателей. Так, считается, что с ростом активной вовлеченности в ГЦС должна увеличиваться доля импорта компонентов из развивающихся и наименее развитых стран, это означает, что национальные компании должны активно участвовать в процессах фрагментации своих направлений деятельности (offshoring, outsourcing). Помимо этого необходимо ожидать роста прямых иностранных инвестиций и появления кластеров типа «спутник», где будут концентрироваться различные транснациональные компании, за чей счет развитие ГЦС и будет финансироваться на первых порах (Parrilli, Nadvi, Yeung, 2013). Наконец стоит также отдельно рассматривать показатели эластичности спроса на импорт от выпуска, как точечные, так и дуговые. Они отражают структурные изменения в экономике
и способны характеризовать степень включения страны в систему мировой торговли.
К одному из важных аспектов успешного функционирования ГЦС можно также отнести и создание специальных условий для торговли в сфере таможенной и транспортной инфраструктуры. Бессмысленно снижать тарифы в условиях, когда перевозки товаров невозможны ввиду высоких затрат. Также не принесет выгод торговля со странами, где необходимо соблюдать огромное количество таможенных правил и процедур, пока существуют альтернативные рынки для продукции. Стоит отметить, что влияние трансакци-онных издержек на процессы формирования сетей поставок и производства до сих пор достаточно слабо исследовано. Однако можно утверждать, что компании склонны обращаться к этому фактору при оценке конкурентных преимуществ каждого из своих партнеров и потенциала долгосрочного взаимодействия (Клочко, 2015). А это, в свою очередь, означает, что трансакционные издержки являются одним из стимулов, определяющих поведение участников ГЦС.
На сегодняшний день степень участия стран - членов Евразийского экономического союза в глобальных цепочках создания стоимости различна. Для оценки вовлеченности используются два параметра: восходящее участие (forward participation), отражающие экспорт сырьевых товаров и услуг, которые затем импортируются обратно в виде готовых продуктов, и нисходящее участие (backward participation), определяющее значение импортных компонентов, используемых для производства экспорта.
На рис. 1 приведены данные о вовлеченности различных стран в глобальные цепочки стоимости по состоянию на 2011 г. (последняя доступная на данный момент информация). Так, мы можем видеть сравнительное положение десятки лидеров и России. Фундаментальное различие по особенностям участия заключается в том, что Россия недостаточно активно в своем экспорте использует импортные компоненты. Это означает, что основная
§ Backward "FormaTd
Люксембург Тайбей (КНР) Словакия Венгрия Чехия Корея Сингапур Малайзия Ирландия Исландия
Россия
20 40 60
80
Рис. 1. Индекс вовлеченности в глобальные цепочки стоимости, 2011 г.
Источник: составлено по OECD-WTO Trade in Value Added (TiVA) database (дата обращения: 10.03.2016).
часть импорта России потребляется внутри страны, следовательно, преимущественно это конечные блага, которым дополнительная стоимость российскими компаниями уже не добавляется. При этом сама по себе вовлеченность России в ГЦС достаточно высокая (индекс, например, несколько выше, чем у Германии и Китая). По большей части это объясняется тем, что российский экспорт активно используется в экспорте третьих стран, т.е. те страны, куда Россия продает свои товары, используют их в качестве сырья, добавляют к ним определенную стоимость и перепродают. С одной стороны, это хорошо, российские блага пользуются популярностью на рынках, пусть и в качестве компонентов. С другой стороны, все эти товары - продукция добывающей отрасли, т.е. нефть, газ и производные. Конечно, энергоресурсы будут входить в стоимость большинства благ, экспортируемых третьими странами, но само по себе это не будет приносить больших выгод России, так как на данных стадиях производственного процесса величина добавленной стоимости является крайне низкой и не позволяет претендовать на большие доходы. Все это следствие общей удаленности российских компаний от конечного потребителя и участия в цепочках
с небольшим числом звеньев. Страны-лидеры придерживаются абсолютно противоположной стратегии и стараются добавлять как можно больше стоимости к импорту, перепродавая его партнерам (в частности, по РТС), находясь в непосредственной близости к рынкам потребления конечных благ.
Наиболее активное участие в ГЦС для России характерно в металлургии, нефтедобывающей и химической промышленности, оптовой и розничной торговле, транспорте и телекоммуникациях. Доля нефтепродуктов и газа в российском экспорте составляет 70%, и зарубежные страны используют российский экспорт в качестве необработанных материалов и компонентов для своей продукции. Такая специализация существенно затрудняет создание высокой доли добавленной стоимости в ГЦС. Ресурсы, экспортируемые российскими компаниями, возвращаются в качестве импортируемой готовой продукции, но с соответствующей наценкой, которая увеличивается за счет и существующих тарифов, и торговых ограничений нетарифного характера (Meshkova, Moiseichev, 2016).
Для экономики Казахстана высокий уровень вовлеченности в ГЦС, характеризующийся долей импортных компонентов, используемых для производства экспорта, наблюдается в стратегических для страны отраслях: добыча нефти, цветная и черная металлургия, транспорт (Кадочников, 2015). В качестве экспортируемых национальных компонентов, используемых на производстве в других странах, активно участвуют машиностроение, химическая промышленность и электроэнергетика.
Экономика Беларуси характеризуется более высоким фактическим уровнем включенности в глобальные цепочки создания стоимости. Тем не менее вовлеченность наиболее активных отраслей - производство кокса и нефтепродуктов, машиностроение, производство транспортного оборудования, химическая промышленность, черная металлургия - во многом обеспечивается высокой добавленной стоимостью иностранных (российских) товаров промежуточного потребле-
ния. Среди отраслей, включенных в ГЦС, можно также выделить электроэнергетику, производство текстиля, одежды и электронного оборудования, транспорт.
Развитие экономики Армении в большой степени связано с развитием партнерских отношений с Россией. В настоящее время прорабатываются вопросы сотрудничества в энергетической сфере, так как для России являются привлекательными связи между Арменией, Ираном и Грузией. Так, Армения сильно зависит от российских инвестиций в развитие энергетической инфраструктуры. Помимо этого для Армении характерна достаточно высокая доля перечислений граждан, занятых работой в России и других соседних странах, в объеме общих средств, поступающих в страну. В этой связи становится сложно централизованно развивать такие отрасли, как, например, текстильная или пищевая промышленность, где у Армении наблюдаются сравнительные преимущества. В результате происходит наращивание объемов производства в различных секторах промышленности, откуда компоненты поступают в Россию и Казахстан. Таким образом, у Армении есть большой потенциал в развитии торговли и ГЦС через кооперацию с такими странами, как Грузия и Иран, однако заинтересованность России преимущественно в энергетических проектах в настоящее время тормозит данные процессы.
Экономика Киргизии во многом похожа на экономики Армении и Беларуси. Важным конкурентным преимуществом для успешного участия в ГЦС видится развитие сельского хозяйства и оптимизация поставок и дис-трибьюции фруктов и сухофруктов внутри страны. В среднем стоимость товаров данных групп несколько выросла в странах ЕАЭС (особенно в России) в связи с санкциями и т.п. РТС с Вьетнамом во многом рассматривались как инструмент разрешения данной ситуации. Альтернативный способ - развитие ГЦС между Киргизией и другими участниками ЕАЭС в сельскохозяйственной сфере. Однако партнеры Киргизии в ЕАЭС пока слабо заинтересованы в данной кооперации. Здесь опять
же приоритетное значение приобретают инвестиции, поступающие из Казахстана и Турции, развитие энергетической инфраструктуры в регионе.
Несмотря на возможности расширения участия в глобальных цепочках создания стоимости для отдельных стран ЕАЭС, существует ряд факторов, сдерживающих развитие внутрирегиональной фрагментации производства. Прежде всего, это неравномерное развитие взаимодополняющих секторов в экономиках участвующих стран. Как известно, Россия занимает лидирующее положение среди стран ЕАЭС по объемам торговли с третьими странами, кроме того, является крупным, привлекательным для импорта рынком, а также здесь концентрируется большая часть научно-технического потенциала региона (патенты, высокотехнологичные компании и т.д.). В результате часто бывает сложно найти подходящие компоненты для создания добавленной стоимости и, наоборот, предложить такие товары, которые могли бы быть качественно доработаны партнерами. Отметим, что здесь следует рассматривать не только абсолютные показатели, важно понимать также и роль сравнительных преимуществ. Тем не менее участие в глобальных цепочках стоимости на тех стадиях, которые приносят наибольший доход, требует высокой конкурентоспособности в совершенно конкретных отраслях (разработки, исследования, услуги и т.п.). Соответственно препятствием развития ГЦС служит политика замещения импортных товаров, выбранная доминирующим игроком интеграционной группировки. Данный подход не позволит развивать инновационные товары и технологии, поскольку для этого изначально недостаточно ресурсов (Кудров, 2015). В условиях закрытого от зарубежных компаний рынка ситуация может только ухудшиться. В этой связи эффективной может оказаться, наоборот, стратегия более активного привлечения прямых иностранных инвестиций.
На рис. 2 изображена динамика прямых иностранных инвестиций (ПИИ) в странах ЕАЭС. Отметим, что Россия оказывается
2008 2009 2010 2011 2012 2013 2014
Рис. 2. Прямые иностранные инвестиции в странах ЕАЭС, млрд долл. США
Источник: Евразийская экономическая комиссия. Статистика ЕАЭС. URL: http://www.eurasiancommission.org/ru/act/ integr_i_makroec/dep_stat/union_stat/Pages/defaultaspx.
очевидным лидером как по объему вложений, так и по объему обязательств. На втором месте ожидаемо находится Казахстан, тогда как Беларусь, Армения и Киргизия фактически не дают весомого вклада в формирование инвестиционного климата в регионе. Важно также понимать, что в сравнении с другими строками платежного баланса стран ЕАЭС вклад ПИИ относительно незначительный и, к сожалению, сильно снижается. Однако это говорит и том, что существует большой потенциал наращивания объемов капиталовложений, привлекаемых в страны Союза. Именно за их счет можно довольно эффективно компенсировать дефицит торгового баланса некоторых стран, но, что самое главное, привлекать лидирующие транснациональные компании к развитию ГЦС в регионе.
К еще одному фактору, сдерживающему развитие ГЦС, необходимо отнести отсутствие диверсифицированной структуры экспорта (Кукушкина, Островская, 2013) и низкие уровни взаимной торговли (как в абсолютном выражении, так и в сравнении с объемами внешней торговли). В странах АСЕАН, упомянутых нами выше, объемы внутрирегиональной торговли стабильно росли, отражая постоянный обмен компонентами производства и конечными благами. Вероятно, проблема ЕАЭС свя-
зана с неспособностью поддерживать в целом конкурентоспособность товаров и рост объемов торговли, намечавшийся после создания Таможенного союза (ТС). Ситуацию значительно усугубили внешнеторговые санкции, применяемые к России. Однако при обращении к статистике оказывается, что пик торговли пришелся на 2012 г., а значит, изменения в экономике начали происходить задолго до событий 2014 г. В частности, в 2012 г. объемы экспорта в третьи страны достигали 594 млрд долл., импорта - 341 млрд, а объемы взаимной торговли на пространстве ЕАЭС составляли 68 млрд долл. С этого момента показатели продолжали сокращаться и к концу 2014 г. составили 374 млрд, 205 млрд и 45 млрд долл. соответственно.
Для преодоления подобных вызовов стоит пересмотреть подходы к вопросам условий функционирования международных компаний в странах ЕАЭС. Здесь важны создание приемлемой системы налогообложения, координация макроэкономической и торговой политики, принятие Таможенного кодекса ЕАЭС и развитие системы «единого окна», упрощающей взаимоотношения между всеми сторонами таможенного процесса2. Иначе главными торговыми партнерами Союза в терминах добавленной стоимости будут оставаться экономики, находящиеся за его пределами, например, для России это США, Германия и Китай3. Соответственно сложно говорить и о росте объемов импорта из развивающихся стран, где национальные компании могли бы получать доступ к сравнительно более дешевым ресурсам производства. Здесь преимущественно речь идет о факторе рабочей силы. Ожидается, что РТС
2 Решение Высшего Евразийского экономического совета от 29 мая 2014 г. № 68 «Об Основных направлениях развития механизма "единого окна" в системе регулирования внешнеэкономической деятельности». URL: http://www.eurasiancommission.org/ ru/act/tam_sotr/Pages/mdsw.aspx.
3 WTO. Trade in value-added and global value chains: Statistical profiles. URL: https://www.wto.org/ english/res_e/statis_e/miwi_e/countryprofiles_e.htm.
с такими странами, как Вьетнам и Египет, помогут исправить ситуацию, но пока очевидных положительных сдвигов не наблюдается, поскольку большее значение уделяется перемещению товаров, а не совместному использованию труда и капитала.
УЧАСТИЕ РОССИИ В ГЦС: НОВЫЕ ЗАДАЧИ, ПРЕЖНИЕ ПРОБЛЕМЫ
Заслуживающим отдельного внимания представляется также рассмотрение последствий кризиса 2008 г., в частности, для экономики России. Во многих развитых странах уже в 2010 г. объемы торговли начинали расти более быстрыми темпами, чем ВВП, как раз за счет наличия стабильно функционирующих сетей поставок и производства. В России же, где доля транснациональных компаний изначально была невелика, подобного эффекта не наблюдалось. Это означает, что период восстановления экономики, характеризовавшийся ростом торговли вплоть до 2012 г., также не был использован для развития ГЦС. В результате нет оснований утверждать, что страна будет легко переживать последствия внешних торговых ограничений. В частности, например, в течение последних двух лет можно наблюдать значительный рост цен на территории ЕАЭС (+12,4%)4, причем его уже нельзя объяснить сезонными колебаниями. Инспирированная санкциями политика им-портозамещения не может служить альтернативой, поскольку требует существенного обновления основных фондов и финансовых вложений, что, в свою очередь, ограничено в результате отсутствия доступа к внешнему финансированию (Исаченко, 2015, с. 60).
4 Евразийская экономическая комиссия. Статистика ЕАЭС. URL: http://www.eurasiancommission. org/ru/act/integr_i_makroec/dep_stat/union_stat/Pages/ default.aspx.
О необходимости развития ГЦС также говорит и тот факт, что после кризиса 2008 г. в экономике России произошли серьезные структурные изменения по отношению к взаимодействию с третьими странами. Несмотря на слабое включение в ГЦС, уязвимость к внешним колебаниям значительно выросла. В первую очередь это связано с участием России в производственных цепочках на начальных этапах за счет высоких объемов экспорта нефти (Бирюков, 2014). Безусловно, здесь нельзя говорить о каких-либо долгосрочных экономических выгодах, однако именно этот фактор привел к тому, что экономика стала уязвима к колебаниям курсов валют и цен на энергоресурсы.
На рис. 3 приведена сравнительная динамика темпов роста импорта помесячно, где отчетливо прослеживаются периоды спадов 1998 и 2008 гг. В первую очередь мы видим, что кризис 2008 г. оказался более глубоким, а во-вторых (по сравнению с 1998 г.), произошло смещение самых низких темпов роста импорта к кварталам, более отдаленным от периода достижения самых низких объемов импорта. Подобную, более ярко выраженную картину мы могли наблюдать и в развитых странах, в частности в США. Основная причина таких сдвигов лежит в изменениях структуры потребления и поведения домо-хозяйств. В развитых странах рецессия при-
80
-20 -40
-60 -80
Рис. 3. Темпы роста импорта в Россию, помесячно
Источник: ЦБ РФ. Статистика. URL: http://www.cbr.ru/ statistics/credit statistics/trade/trade xls
шлась на период второго демографического дивиденда, когда постаревшее население сумело аккумулировать сбережения и инвестировать их в экономику.
В странах СНГ возможность накопления капитала домохозяйствами была упущена. В кризис 2008 г. страны - нефтеэкспорте-ры Аравийского полуострова столкнулись с тем, что размер активов их суверенных фондов значительно снизился в связи с падением мировых фондовых рынков и снижением стоимости инвестиционных активов (Бирюков, 2015, с. 39). Однако поскольку снижение цен на нефть было недолговременным, их экономикам удалось практически безболезненно пройти этот период.
Обратимся теперь к показателю эластичности спроса на импорт, чтобы проанализировать открытость экономики России внешнему рынку и косвенно оценить степень вовлеченности в глобальные цепочки стоимости. К сожалению, мы не сможем рассчитать аналогичные показатели для других стран Союза ввиду отсутствия достаточных статистических данных для проведения регрессионного анализа.
Для удобства и более детального рассмотрения процессов использовались квартальные данные ЦБ РФ и Федеральной службы государственной статистики, расчеты производились по следующей теоретической формуле:
е = дМ X дУ М
где е - уровень эластичности; М - величина спроса на импорт; Y - объем производства. Поскольку реальная функциональная зависимость переменных нам неизвестна, каждый квартал сравнивался с аналогичным кварталом прошлого года, и формула принимала следующий вид:
е = И, - ^ Г - Г_4 М/
где t - номер исследуемого квартала. В ходе исследования было выявлено, что показатели эластичности колеблются вокруг значения +1,0 еще с начала 2000-х гг. Однако после кри-
зиса 2008 г. сильно возрастает амплитуда этих колебаний, что мы можем наблюдать вплоть до текущего периода времени. Все это говорит о том, что экономика пока не может прийти в состояние долгосрочного стационарного равновесия. Сильная уязвимость перед внешними шоками при отсутствии встраивания в глобальные цепочки стоимости на конечных стадиях производства означает, что на данном этапе у страны, в принципе, отсутствуют возможности для преодоления нестабильности с использованием инструмента участия в цепочках создания стоимости на международном, на глобальном уровне. В этой связи можно либо пойти путем большего отдаления от международных рынков, либо, пока национальная продукция не утратила полностью конкурентоспособность, все же начать включаться в мировые производственные сети, иначе через какое-то время это вообще станет невозможно. Известны примеры применения обоих подходов. Первый широко использовался странами Латинской Америки, в частности Бразилией, где в период финансового кризиса 2008 г. политика импортозамещения привела к сильному спаду производства вследствие резкого удорожания американских кредитов. Второй подход стал основой рыночных реформ в Южной Корее, выбравшей ориентацию на экспорт и привлечение ПИИ в качестве главных двигателей роста.
Стоит также рассмотреть динамику долгосрочных коэффициентов эластичности спроса на импорт (используем временной лаг в 3 года). Так, эластичность в I квартале 2000 г. - коэффициент р уравнения 1п М = а + р-1п Y + е, рассчитываемого с помощью регрессии по предшествующим 12 кварталам. Отметим, что здесь колебания уже не такие серьезные, но все же присутствуют, хотя эти показатели в развитых странах более или менее стабильны на протяжении нескольких лет. Появление и развитие ГЦС здесь находят свое отражение в постепенном росте долгосрочной эластичности спроса на импорт и ее закреплении на некотором более высоком уровне, характеризующем
состояние нового стационарного равновесия (Aiello, Bonanno, Via, 2015). В России же мы действительно наблюдали устойчивый рост от +0,6 в 2000 г. вплоть до +1,4 в середине 2011 г., однако затем начался спад, и сейчас долгосрочная эластичность спроса на импорт колеблется вокруг значения +1,0. В контексте текущей экономической конъюнктуры сложно говорить о качественном изменении тренда (возможно лишь увеличение амплитуды колебаний). В то же время необходимо, чтобы импорт становился более дешевым. Это возможно при развитии ГЦС и участии в них на
высокодоходных этапах.
* * *
Несмотря на то что торговые соглашения за последние два десятилетия получили широкое признание как наилучший механизм открытия рынков, значительная либерализация происходит за счет одностороннего открытия. Для развития ГЦС региональные торговые соглашения являются наиболее эффективными, когда их страны-члены уже участвуют в региональных производственных системах. Они также играют определенную роль в углублении интеграционных положений: совместимости стандартов или признания качества. Но в будущем РТС должны избегать опасаться ловушек относительно выбора фирм и потери связи с остальной частью цепочки. Большая либерализация правил происхождения, например, сделала бы РТС более привлекательными для цепочек стоимости и увеличила бы их влияние на производительность фирм. В долгосрочной перспективе объединение РТС и увеличение количества стран, участвующих в РТС, помогли бы превратить «чашу спагетти» из преференциальных соглашений в четкий и более эффективный торговый режим для всех участников ГЦС, поскольку на определенном этапе у стран-участниц возникнет потребность в выработке общих правил игры, необходимых для транснационального бизнеса.
Успешное развитие и функционирование ГЦС в рамках региональной интеграции возможны при наличии следующих условий:
развитие торговой инфраструктуры (таможенные правила и процедуры, транспортировка, рынок услуг и т.п.) и устранение различного рода барьеров между странами (тарифы, технические стандарты, ограничения на движение инвестиций).
В рамках Евразийского экономического союза необходимо преодолеть ряд препятствующих развитию производственных цепочек проблем и противоречий, к которым относятся: низкая инвестиционная активность национальных компаний за рубежом; низкая инвестиционная привлекательность стран -членов Союза; снижающиеся уровни взаимной торговли; неспособность поддерживать конкурентоспособность товаров на международном рынке; слабое научно-техническое сотрудничество и последствия кризиса 2008 г., которые зачастую недооцениваются. Так, при разработке макроэкономической и торговой политики необходимо учитывать, что меняются структура потребления и склонность до-мохозяйств к сбережению. Экономики стран ЕАЭС становятся все более чувствительными к внешним факторам, даже без сильной вовлеченности в ГЦС. В результате видится более эффективным не стараться абстрагироваться от неизбежных изменений, а попытаться использовать те возможности роста, которые может принести активное участие в ГЦС. Для этого необходимо развивать инфраструктуру для роста взаимной торговли, снижая количество нетарифных барьеров, в том числе за счет ускорения принятия Таможенного кодекса ЕАЭС и внедрения механизмов «единого окна», привлекать прямые иностранные инвестиции и согласованно выстраивать системы налогообложения.
Список литературы
Бирюков Е.С. Управление валютным курсом экспортеров ресурсов // Научное обозрение. 2014. № 8 (2). С. 659-665.
Бирюков Е.С. Механизмы структурной перестройки экономики в странах Залива // Азия и Африка сегодня. 2015. № 1 (690). С. 38-44.
Бирюкова О.В. Торговля услугами как локомотив интеграции // Азия и Африка сегодня. 2014. № 5 (682). С. 35-40.
Исаченко Т.М. Экономическая дипломатия в условиях политического кризиса // Вестн. С.-Петерб. унта. Серия 5. Экономика. 2015. № 3. С. 46-65.
Кадочников П.А. Перспективные вопросы расширения участия России в глобальных цепочках добавленной стоимости // Российский внешнеэкономический вестник. 2015. № 2. С. 8-13.
Клочко О.А. Особенности стратегического планирования при разработке международных стратегий // Стратегии бизнеса. 2015. № 9 (17). С. 24-29.
Кудров В.М. Актуальные проблемы российской экономики // Современная Европа. 2015. № 3. С. 137-147.
Кукушкина Ю.М., Островская Е.Я. Актуальные проблемы и перспективы сопряжения процессов евразийской и западноевропейской экономической интеграции // Вестник международных организаций: образование, наука, новая экономика. 2013. Т. 8. № 4. С. 214-228.
Aiello F., Bonanno G., Via A. Again on trade elasticities: Evidence from a selected sample of countries // Eurasian Business Review. 2015. № 5 (2). P. 259-287.
Meshkova T.A., Moiseichev E.Y. Russia's experience of foresight implementation in global value chain research // Journal of Innovation and Entrepre-neurship. 2016. Vol. 5. № 1.
Parrilli M.D., Nadvi K., Yeung H.W. Local and regional development in global value chains, production networks and innovation networks: A comparative review and the challenges for future research // European Planning Studies. 2013. Vol. 21. № 7. Р. 967-988.
Stephenson S. Global value chains: The new reality of international trade. Geneva, Switzerland: ICTSD & WEF, 2013.
Рукопись поступила в редакцию 25.10.2016 г.
THE DEVELOPMENT OF PRODUCTION CHAINS IN THE INTRAREGIONAL TRADE: LESSONS FOR THE EEU
O.V. Biryukova, I.A. Manuylov
Biryukova Ol'ga V. - National Research University Higher School of Economics, Moscow, Russia, Olga.Birjukova@ mail.ru
Manuylov Ilya A. - National Research University Higher School of Economics, Moscow, Russia, ilya.manujlov@ gmail.com
The article is devoted to the development of global value chains within the regional economic integrations and to the successful experiences of these processes for the Eurasian integration. The development of production chains in the regional trade is possible under the conditions of the openness of the integration group for the international market and foreign direct capital, investment in the creation and development of the transportation systems, and the successive liberalization of tariff and customs restrictions. Using key economic indicators and trade data in terms of Trade in Value-Added (TiVA) produced by international organizations such as OECD, WTO and UNCTAD, the authors reveal the link between the trade policy and the involvement of countries in global value chains. The authors describe the opportunities of the development of production chains in the framework of Eurasian Economic Union, and what obstacles there are. For the analysis of openness of the Russian economy to the external market and assessing the involvement in global value chains the authors have also been used the elasticity of exports and imports. The article describes the industries in the countries of the Eurasian Economic Union, which relatively successfully involved in the global fragmentation of production. As a result of the analysis, the authors identify the main directions of improvement of the foreign economic regulation of the EEU countries for their active participation in global value chains while maintaining the priorities in the field of economic integration. The main of them are - development of the tax system, the coordination of macroeconomic and trade policies, elimination of non-tariff restrictions among participating countries. Improvement of customs regulation is impossible without the adoption of the customs code of the Eurasian economic
union, which has to regulate the registration and control of imports to the single customs territory. The active development of intra-regional production linkages requires technological division of labor on the basic phases of product creation that, in turn, reduces commodity specialization in the mutual trade.
Keywords: global value-added chains, trade policy, international trade, regional trade agreements, Eurasian economic union.
JEL: F15, F17.
References
Aiello F., Bonanno G., Via A. (2015). Again on trade elasticities: evidence from a selected sample of countries. Eurasian Business Review, no. 5 (2), pp. 259-287.
Biryukov E.S. (2014). Management of currency rate by resource exporters. Nauchnoe Obozrenie [Scientific Review], no. 8 (2), pp. 659-665 (in Russian).
Biryukov E.S. (2015). The mechanisms of the economic restructuring in the GCC States: Present and Future. Aziya i Afrika Segodnya [Asia and Africa Today], no. 1 (690), pp. 38-44 (in Russian).
Biryukova O.V (2014). The liberalization of sphere of trade services in the ASEAN countries as an engine of Integration. Aziya i Afrika Segodnya [Asia and Africa Today], no. 5 (682), pp. 35-40 (in Russian).
Isachenko T.M. (2015). Economic diplomacy in political crisis. VestnikSankt-Peterburgskogo Universiteta. Seriya 5. Ekonomika [Journal of St. Petersburg State University. Economics], no. 3, pp. 46-65 (in Russian).
Kadochnikov P.A. (2015). Russia increasing global value added chains participation: Perspective issues. Rossiyskiy Vneshneekonomicheskiy Vestnik [Russian Foreign Economic Journal], no. 2, pp. 8-13 (in Russian).
Klochko O.A. (2015). Peculiarities of strategic planning during the international strategy development. StrategiiBiznesa [Business strategies], no. 9 (17), pp. 24-29 (in Russian).
Kudrov VM. (2015). Actual problems of the Russian economy. Sovremennaya Evropa [Contemporary Europe], no. 3, pp. 137-147 (in Russian).
Kukushkina J., Ostrovskaya Ye. (2013). Current issues and prospects of eurasian and european economic integration. Vestnik Mezhdunarodnykh Organi-zatsiy: Obrazovanie, Nauka, Novaya Ekonomika [International Organizations Research Journal], vol. 8, no. 4, pp. 214-228 (in Russian).
Meshkova T.A., Moiseichev Ye.Y. (2016). Russia's experience of foresight implementation in global value chain research. Journal of Innovation and Entrepreneurship, vol. 5, no. 1.
Parrilli M.D., Nadvi K., Yeung H.W. (2013). Local and regional development in global value chains, production networks and innovation networks: A comparative review and the challenges for future research. European Planning Studies, no. 21 (7), pp. 967-988.
Stephenson S. (2013). Global value chains: The new reality of international trade. Geneva, Switzerland: ICTSD & WEF.
Manuscript Received 25.10.2016
