CC BY
108
09’2007
ВЛАСТЬ
91
Татьяна ЖИГАНОВА
РАЗВИТИЕ ПОЛИТИЧЕСКИХ ОРИЕНТАЦИЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ В РОССИИ
Исследование политических ориентаций интеллигенции - актуальная, но малоизученная тема. Ведь в информационном обществе именно интеллигенция создает стратегические проекты развития, формирует «повестку дня» повседневной политики и язык политической коммуникации. Велика и роль интеллигенции в диалоге элит с массовыми группами общества.
Политические ориентации интеллигенции в постсоветской России изучены фрагментарно, вопреки актуальности данной проблематики. Ведь именно интеллигенция (в нейтрально-профессиональном, а не моралистском понимании) создает новые политические идеи, «продвигает» эти идеи в общественное мнение, выражая идеи на понятном массам языке. Ориентации интеллигенции заслуживают пристального внимания хотя бы потому, что в информационном обществе именно эта социальная группа обеспечивает создание «символического капитала» (по П. Бурдье), обмен потоками коммуникации.
Цель статьи — выявить тенденции развития политических ориентаций российской интеллигенции по материалам анкетных опросов. Для этого необходимо аргументировать позицию автора в дискуссии о российской интеллигенции, определить функции данной группы в постсоветском обществе и внутреннее строение интеллигенции.
Теоретической основой работы выбран неоинституциональный подход (по Д. Норту). Он позволяет преодолеть внешнюю несовместимость ценностно-моралистических и технократических трактовок интеллигенции. Эта группа может быть рассмотрена как актор политического процесса, обладающий рядом ресурсов влияния, формулирующий политические групповые интересы и реализующий их в стратегиях действия.
Прежде всего нужно сравнить противоречивые определения интеллигенции в современных научных работах. Как известно, российской социогуманитарной традиции присущи трактовки термина, отражающие реальность XIX века. Во-первых, интеллигенция с легкой руки П. Боборыкина считается неформальным сообществом личностей, нравственным «эталоном» для всего народа, носителем высших ценностей и норм поведения. Во-вторых, интеллигенция — социальная группа людей, получивших высшее образование и посему занятых сложным умственным трудом. Противопоставление в российском научном языке терминов «интеллигенция» и «интеллектуал» выражает контраст между православной (моралистичной) и западной секулярной (рациональной) традициями.
В социальных науках популярна радикальная точка зрения, по которой интеллигенция в постсоветском обществе не существует. Р. В. Рывкина и Н. Е. Покровский полагают, что интеллигенция утратила групповой статус и солидарные интересы, сходные источники доходов (оплату государством идеологического «обслужива-ния»)1. Часть ее стала сегментом политической элиты (журналис-
1 Рывкина Р. В. Интеллигенция в постсоветской России — исчерпание социальной роли. «Социс», 2006, № 6, стр. 138—146. Покровский Н. Е. Прощай, интеллигенция. На перепутье (новые вехи). М., 1999, стр. 49
ЖИГАНОВА
Татьяна
Михайловна —
Кубанский
государственный
университет
ты, спичрайтеры, политконсультанты, ученые и преподаватели вузов). Другая часть интеллигенции влилась в состав бизнес-элит, элит культуры и образования. Часть же (значительная) маргинализировалась в составе «новых бедных», не приняв постсоветские политические институты и практики.
Напротив, С. А. Магарил, В. Ш. На-хушев, В. А. Мансуров и многие другие исследователи1 разделяют ценностную трактовку интеллигенции как моральноидейной, а не профессиональной группы. Интеллигенция призвана идеологически влиять на власть извне, ни в коем случае не становясь правящим слоем. В. Ш. Нахушев объясняет это тем, что процесс принятия политических решений требует качеств профессионалов-управ-ленцев, технократов, а не нравственно и идеологически ориентированных интеллигентов. Сторонники данной точки зрения приуменьшают ломку статуса и ролей интеллигенции в постсоветский период.
На наш взгляд, правы сторонники третьего — взвешенного и прагматичного подхода к интеллигенции (Н. И. Лапин, Д. С. Попов, Т. Гурова и др.). Они полагают, что данная группа после 1991 г. сохраняется, но обретает новые позиции и функции в постсоветском обществе. Н. И. Лапин определяет интеллигенцию как группы профессионалов, выполняющих функции ценностного «профиля»: создания и «продвижения» ценностей в обще-стве2. Д. С. Попов отмечает, что интеллигенция в нарастающей мере превращается в условную группу. На первый план выходит самосознание группы: ее само-восприятие, саморефлексия и идентификация. То есть интеллигенция обретает черты не только реальной, но и виртуальной группы3. Это не означает ее исчезновения. Напротив, виртулизация социальных и политических групп, условность
1 Магарил С. А. Исчерпана ли социальная роль интеллигенции? «Социс». 2007, № 1, стр. 132—139. Нахушев В. Ш. Интеллигенция как сообщество пассионариев. «Социс». 2006, № 6, стр. 129—138. Осинский И. И., Добрынина М. И. Интеллигенция в судьбах России на рубеже ХХ и XXI веков. «Социс». 2002, № 1, стр. 143—146
2 Цапко М. С., Анисимов Р. И. Ценности и ценностные ориентации интеллигенции. «Социс». 2006, № 9, стр. 168
3 Попов Д. С. Самосознание российской интеллигенции: траектории трансформации. «Мир России». 2006, № 4, стр. 62—64
их границ, подвижность идентичностей приближают Россию к базовым чертам обществ Запада.
Парадокс постсоветского политического пространства в том, что власть делала все возможное для маргинализации данной группы, подрывая тем самым собственный «символический капитал». По расчетам Института комплексных социальных исследований РАН, интеллигенция в 2003 г. составляла 15—17% населения России. 45% всей группы трудилась в госсекторе, 16% — в приватизированных и 23% — во вновь созданных частных фирмах. Около 35% интеллигентов получают доход более 1 тыс. долл. ежемесячно, что позволяет отнести их к среднему классу4. Вместе с тем исследование службы «РОМИР-Мониторинг» в IV квартале 2004 г. подтвердило, что 17,3% интеллигентов получают ежемесячный доход менее прожиточного минимума, а доход 71,3% респондентов — ниже 2 размеров прожиточного минимума (5000 руб. в мес.)5. Вместе с тем 2/3 опрошенных в конце 2004 г. считали себя приспособившимися к рыночным условиям. Больше всего «адаптантов» среди лиц с высоким доходом, жителей городов-«миллионе-ров», мужчин, занятых в частном секторе, молодежи и среднего возраста. Причем эти выводы подтверждаются рядом исследований на протяжении 1992—2004 гг., проведенных по различным методикам (работы В. В. Радаева и О. И. Шкаратана6, Л. А. Беляевой7, А. Духанина.
Таким образом, постсоветская интеллигенция сегментирована по уровню доходов и субъективным статусам. Можно выделить внутри всей группы два основных стратификационных слоя: интеллектуальную элиту (25—30%) и «массовую» интеллигенцию (70—75% численности). Первый слой, судя по опросу службы «РОМИР-Мониторинг» (2004—2005 гг.), имеет заявленные доходы на уровне массового слоя менеджеров (5600 руб. в месяц). 2/3 его состава трудятся в госсек-
4 Чернов А. Люди, которых нет. «Ведомости». 2004, 13 февраля
5 Реальная Россия. Социальная стратификация современного российского общества. М., 2006, стр. 97
6 Радаев В. В., Шкаратан О. И. Социальная стратификация. М., 1996
7 Беляева Л. А. Социальная стратификация и средний класс в России. М., 2001, стр. 110—113
#
09 ’ 2007____________ВЛАСТЬ____________________93
торе, 70% имеют законченное или неполное высшее образование. Второй, массовый слой имеет заявленные доходы в 2,5 раза ниже (2100 руб. в месяц). 75% данного слоя заняты в госсекторе, проживают в менее крупных и не столь «успешных» городах. Только 16% массового слоя получили полное высшее образование. В итоге исследования Т. Гурова считает высокостатусный слой интеллигенции частью «среднего среднего» класса, а массовый слой относит к «верхнему низшему» классу общества. Другие массовые опросы, проведеныые В. Ф. Левичевой (РГГУ) и И. Ф. Денисенко (Северо-Кавказская академия госслужбы), позволяют уточнить профессиональный состав и функции обоих слоев интеллигенции1. К высшему слою относятся политконсуль-танты, руководители СМИ и экспертноаналитических служб бизнеса и органов государственной власти, активисты партий и некоммерческих организаций. Их функции — производство символического капитала и его «продвижение» на рынке политических услуг, обеспечение коммуникаций во всей системе элит. Массовый же слой интеллигенции включает в себя учителей и преподавателей вузов, врачей, низовые группы менеджеров, офицерство, инженеров. Данный слой выполняет функции адаптора политических инициатив, их «переводчика» на язык массовой коммуникации.
Как известно, политические ориентации социальных групп являются базовыми элементами политической культуры. Ориентации выражают на инструментальном уровне «ценностное ядро» культуры группы, позиционируют эти ценности в реальной (изменчивой) системе координат. Для анализа ориентаций в современной России наиболее подходит модель Б. З. Докторова2. Она включает две оси координат: «открытость/сопротивление переменам» и «индивидуализм/ коллективизм». Партийным выражением первой оси выступает деление на либералов и консерваторов, а вторая ось созда-
1 Левичева В. Ф. Гуманитарная интеллигенция: основания корпоративной идентичности. «Социс». 2001, № 2, стр. 57-61. Денисенко И. Ф. Элиты культуры в политическом и культурном процессе России. «Элитологические исследования». Ростов-на-Дону, 2006, стр. 323-340
2 Докторов Б. З. Россия в европейском социо-
культурном пространстве. «Социологический журнал». 1994, № 4, стр. 9
ет деление на правых и левых. На уровне ценностных ориентаций либералы предпочитают свободу, а консерваторы — порядок. Левые более всего ценят справедливость, а правые - права человека3.
Разумеется, между партийными предпочтениями и политическими ориентациями не может быть высокой меры соответствия. Ведь большинство российских партий идейно неопределенно, прагматично по лозунгам. Партийная система динамично развивается (между «думскими» кампаниями за 4 года меняется 1/2 участников выборов). К тому же весомая доля интеллигентов, как и всего электората, не интересуется политикой (27% респондентов по РФ в конце 2004 г. не помнят, за кого голосовали, либо признают неявку на выборы).
Массовый опрос «РОМИР-Мо-ниторинг» осенью 2004 г. показал, что 79,9% опрошенных интеллигентов предпочитают государственную власть, обеспечивающую порядок в стране. 15,5% предпочитают власть, гарантирующую свободу граждан. В выборе «Что важнее — свобода или равенство?» 16,2% интеллигентов предпочли свободу, а 43% — равенство. Весьма важно и то, что 36,4% респондентов отказались противопоставлять эти ориентации, выбрав смешанный ответ.
Опубликованные итоги данного опроса не позволяют выяснить социальные особенности каждой подгруппы. Это можно восполнить по лонгитюдным опросам, проводимым Центром эмпирических политических исследований Санкт-Петербургского университета под руководством Г. П. Артемова. Например, опросы в мае 2001 и 2002 гг. подтвердили: лица с высшим образованием проявляют большой и умеренный интерес к политике, что контрастирует с остальными образовательными группами. Они также отрицают возможность своего влияния на властные решения. Среди возрастных групп подобные ориентиры свойственны только пожилым. Вместе с тем восприятие интеллигенцией справедливости близко к среднестатистическому в обществе. Абсолютно преобладает трактовка справедливости как равенства всех граждан перед законом (53,7%), сильной
3 Артемов Г. П. Ценностные ориентации, политическая культура и партийные предпочтения. «Политический анализ». СПб., 2003. Вып. 4, стр. 4—21
и справедливой власти (17,3%), личной свободы (11,0%). Коммунистический вариант «равное распределение материальных благ» привлек лишь 11,1% из 1851 респондента.
По итогам всероссийского опроса «РОМИР-Мониторинга», интеллигенция в сравнении со всей выборкой респондентов (1851 из 15200 чел. в IV квартале 2004 г.) проявляла повышенные симпатии к партии «Единая Россия» (43,3 против 32,5%), блок «Родина» (4,8 против 3,9%), РдП «Яблоко» (2,9 против 1,9%), Союз правых сил (3,6 против 2,6%). Интеллигенты реже, чем общество в целом, поддерживали на думских выборах 2003 г. Коммунистическую партию Российской Федерации (4,4 против 7,8%) и ЛДПР (3,7 против 4,5%). Характерно, что уровень голосования «против всех» в полтора раза выше среди интеллигентов, чем по всей совокупности (6,5 против 4,7%), а степень признаваемой неявки настолько же ниже (15,6 против 24,7%).
Эти сведения позволяют предположить, что в сознании «массовой» интеллигенции сложился консенсус поддержки центристского проекта; отвергаются лево-и праворадикальные силы. Центризм соответствует ориентациям на баланс личных прав и свобод с коллективной защищенностью, порядком и стабильностью. Это не исключает, а предполагает модернизацию страны в пределах консервативного либерализма. СПС и «Яблоко» в наибольшей мере подде-
рживаются интеллигенцией крупных городов, а также высокооплачиваемым слоем. Поддержка КПРФ, «Родины» и ЛДПР более характерна для провинциалов и слоя с невысокими доходами. Повышенный уровень голосования «против всех» в 2003 г. следует признать индикатором оппозиционности и высокой осведомленности в политике. Однако итоги опроса «РОМИР-Мониторинга» отражают, конечно же, субъективную самооценку респондентов и могут быть скорректированы по материалам опросов «exit-poll» и реальному голосованию в округах и участках с ярко выраженным социальным составом избирателей1.
Таким образом, итоги ряда репрезентативных социологических опросов подтверждают близость партийных ориентаций интеллигенции и всего общества в трактовке демократии, важнейших институтов правового государства. Но в массовом сознании интеллигенции сохраняется также весомая социально ориентированная и консервативно-патерналистская компонента. Это можно объяснить преемственностью ориентиров сознания, их известной инерционностью (особенно для пожилого поколения и провинциалов). Изученные материалы подтвердили контраст в социальном статусе и политических ориентациях «массового» слоя интеллигенции (70—75% совокупности) и ее элитного слоя (25—30%).
1 Попова О. В. Политическая идентификация в условиях трансформации общества. СПб., 2002, стр. 168-173
