CC BY
58
Цыденжап БАТУЕВ
РАЗВИТИЕ ОРГАНОВ ЗАКОНОДАТЕЛЬНОЙ ВЛАСТИ В БУРЯТ-МОНГОЛЬСКОЙ АССР В 1920-е гг.
В статье рассматривается история становления и развития законодательной власти в Бурят-Монгольской Автономной Советской Социалистической Республике в первые годы советской власти.
The article describes the history of formation and development of the legislative power in Buryat-Mongolian ASSR in the first years of Soviet power.
Ключевые слова:
национально-государственное строительство, законодательная власть, правовое обеспечение, конституция; nation-state building, legislative power, legal provision, constitution.
БАТУЕВ
Цыденжап
Бимбаевич —
к.и.н., докторант
Института
монголоведения,
буддологии и
тибетологии
Сибирского
отделения РАН
Развитие органов государственной власти — одна из основных задач современного государственного строительства как на федеральном, так и на региональном уровнях. Поэтому историческая составляющая этой проблемы и в научном, и в социальном аспектах может оказать существенное влияние на развитие современной законодательной (представительной) власти.
Основные задачи в области социально-экономического развития и советского строительства в Бурят-Монгольской АССР были определены первым съездом Советов БМАССР в 1923 г. К середине 1920-х гг. показатели развития промышленности, сельского хозяйства, народного просвещения, здравоохранения, культуры в организационном плане соответствовали поставленным задачам.
К весне 1925 г. в автономной республике была сформирована система органов государственной власти. В пределах своей компетенции представительные органы государственной власти (съезды Советов различного уровня, ЦИК, Президиум ЦИК, аймачные и хошунные исполкомы) и органы государственного управления (СНК, наркоматы и государственные учреждения различного уровня), преодолевая экономический кризис, сумели не только стабилизировать экономическое положение, но и создать условия для дальнейшего развития производительных сил республики.
С завершением организационного периода перед законодательными органами власти встали задачи дальнейшего укрепления государственности, организационного и правового обеспечения национально-государственного строительства, социально-экономического и национально-культурного развития республики, что выдвигало задачу укрепления всей системы Советов, и особенно ее низовых органов.
Основные задачи, стоявшие перед Советами всех уровней и их исполнительными органами на территории Бурят-Монгольской АССР, были рассмотрены 15 марта 1925 г. на II съезде Советов.
II съезд Советов рабочих, крестьянских, красноармейских и казачьих депутатов Бурят-Монгольской АССР начал свою работу 15 марта 1925 г. Среди задач, поставленных съездом, особое внимание заслуживают следующие:
— разработка нормативной базы мероприятий, направленных на удовлетворение хозяйственных и культурных нужд трудящихся;
— организация эффективного исполнения указанных мероприятий;
— совершенствование деятельности Советов, в частности со-
201 0’04
ВЛАСТЬ
37
здание секций, комиссий и депутатских групп1.
К 1925 г. законодательная база автономной республики была в основном создана. Председатель ЦИК и СНК БМАССР М.Н. Ербанов в своем выступлении на II съезде Советов отмечал: «Почти не наблюдается у представителей власти действий, основанных на революционной целесообразности... Неразбериха с законодательством изжита при помощи пересмотра, отмены и замены отживших и противоречивых законов. И теперь действуют только законы СССР, РСФСР и БМАССР, что значительно облегчило работу»2.
Но главным вопросом съезда стала проблема совершенствования деятельности местных Советов, расширения их влияния на крестьянские массы, вовлечение которых в советское строительство стало важной политической задачей автономной республики.
Руководствуясь решениями II съезда Советов, ЦИК БМАССР наметил практические меры по оживлению работы низовых Советов, эффективность работы которых во многом зависела от районирования и рациональности административнотерриториального деления республики, утверждение которых было прерогативой ЦИК БМАССР.
Вопросы реализации решений II съезда и, в частности, усиление работы с Советами заняли центральное место в деятельности представительного органа государственной власти — ЦИК Бурят-Монгольской АССР.
На заседании второй сессии ЦИК второго созыва (4—9 ноября 1925 г.) были определены основные принципы проведения перевыборов. В решениях сессии по этому вопросу в первую очередь отмечались: необходимость обеспечения свободы выборов; отказ от практики навязывания населению тех или иных кандидатур; содействие свободному обсуждению представленных кандидатур и критике «неправильных действий тех или иных должностных лиц»3. На практике декла-
1 Бюллетень ЦИК и СНК Бурят-Монгольской АССР. - Верхнеудинск, 1925, № 25, с. 173-181.
2 НАРБ, ф. 475, оп. 1, д. 537, л. 56.
3 Протокол заседания второй сессии Центрального Исполнительного Комитета Бурят-
Монгольской Автономной Социалистической
Советской Республики. — Верхнеудинск, 1925, с. 54.
рированные ЦИК принципы свободных выборов, на которые оказывали серьезное давление партийные установки, практически выхолащивались. Областное бюро ВКП(б), ЦИК БМАССР строго контролировали и вмешивались в проведение выборных кампаний. Для этого разрабатывались различные циркуляры и инструкции, в которых детально регламентировался весь процесс выборов, определялся предполагаемый состав депутатов по партийной принадлежности, полу, роду занятий. На ответственных работников БМАССР, которые по должности должны были входить в руководящие органы, заранее составлялись списки и направлялись для исполнения в аймаки, от которых они избирались на съезд Советов БМАССР. Так, на II съезд Советов от Троицкосавского аймака был избран делегатом М.Н. Ербанов, от Тункинского аймака — А.Н. Широков, от Эхирит-Булагатского — М.М. Сахьянова, от Аларского аймака — Д.М. Убугунов. В последующем такая практика проведения избирательных кампаний утвердилась в качестве нормы, способствуя бюрократизации и формализации деятельности как советских, так и партийных органов4. Не случайно избирательная кампания по выборам на сомонные, хошунные и аймачные съезды Советов и на II съезд Советов БМАССР отличались пассивностью и низкой явкой избирателей. Достаточно сказать, что в выборах делегатов на II съезд Советов БМАССР приняли участие лишь 21% от общего числа избирателей5.
Однако, несмотря на вступление в действие новых законов, советское законодательство имело массу изъянов. Среди них — смешение предметов ведения законодательных и исполнительных органов, что существенно мешало ЦИК БМАССР в осуществлении законотворческой деятельности. Тем не менее ЦИК БМАССР продолжал совершенствовать свою организационную структуру и свою деятельность. Уровень его законодательной и организационной работы и руководства низовыми Советами постоянно возрастал, усложнялись решаемые им задачи по руководству государственным строительством, рос профессионализм его аппарата.
Основной конституционной обязаннос-
4 Там же, с. 39—40.
5 Второй съезд Советов Бурят-Монгольской АССР. — Верхнеудинск, 1925, с. 3.
тью ЦИК БМАССР как законодательного органа власти республики была выработка и принятие необходимых правовых актов, обеспечивающих государственное и хозяйственное развитие республики и организация работы низовых Советов.
27 мая 1925 г. Центральным исполнительным комитетом БМАССР было принято два важнейших нормативных документа: Положение о сомонных (сельских) Советах БМАССР, хошунных (волостных) съездах Советов и Положение о хошунных (волостных) исполнительных комитетах, аймачных (уездных) исполнительных комитетах БМАССР. До принятия этих документов ЦИК и местные Советы БМАССР руководствовались непосредственно Конституцией РСФСР и Положением о государственном устройстве БМАССР, в которых не было четкого определения компетенции местных Советов и их правового статуса. Оба документа имели большое значение для национально-государственного и советского строительства. Причем их принятие компенсировало отсутствие республиканской Конституции, которая была принята лишь в 1937 г. Наряду с принятием Положений были выработаны конкретные меры по регулярному проведению пленумов Советов сомонного (сельского) уровня, созданию и функционированию при Советах секций по основным направлениям деятельности.
В связи с новыми задачами, призванными оживить работу Советов, в 1925 г. был образован организационный отдел ЦИК, состоявший из двух подотделов: организационно-инструкторского и учетно-рас-порядительного1. Позднее ЦИК провел несколько совещаний по проблеме советского строительства. Так, 17 июля 1926 г. на совещании при ЦИК были заслушаны доклады о советском строительстве в
1 НАРБ, ф. 248, оп. 20, д. 5, л. 33.
Бурятии, о мероприятиях по оживлению деятельности Советов, а также отчеты о работе низовых Советов. В итоговом документе особое внимание обращалось на необходимость укрепления законности2.
В октябре 1926 г. для предварительной проработки наиболее сложных вопросов советского строительства было созвано организационное совещание при Бурят-Монгольском ЦИК, в состав которого входили представители наркоматов, ЦИК, СНК, Верхнеудинского исполкома и госсовета.
25 марта 1927 г. в г. Верхнеудинске (ныне г. Улан-Удэ) состоялся III съезд Советов БМАССР, на котором среди прочих вопросов обсуждался проект Конституции БМАССР, подготовленный специальной комиссией. По докладу о Конституции БМАССР съезд одобрил представленный проект и поручил Бурят-Монгольскому ЦИК отредактировать его и представить на утверждение ВЦИК.
Таким образом, этот важнейший для жизни республики, основополагающий документ был принят и направлен в Москву на утверждение. Дальнейшая судьба Конституции БМАССР не известна... Отечественная историография не располагает никакими документами, в которых имелись бы сведения о ее непринятии Всесоюзным ЦИКом или отмене очередным съездом Советов Бурят-Монгольской АССР.
Тем не менее уже в 20-е гг. в Бурят-Монгольской АССР были заложены основы законодательной (представительной) власти, созданы соответствующие органы, деятельность которых способствовала созданию национальной государственности, развитие которой в настоящее время получило второе дыхание.
2 Материалы I совещания по Советскому строительству при ЦИК БМАССР 13—17 июня 1926 года // НАРБ, ф. 1, оп. 2, д. 20, л. 309—310, 337, 340, 345.
