CC BY
52
гражданское и СЕМЕЙНОЕ ПРАВО. ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОЕ ПРАВО
УДК 347.51:347.91/95 DOI: 10.12737/jrl. 2021.073
Развитие корпоративной ответственности в судебной практике
О. В. Гутников
Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, Москва, Россия, oleg_gutnikov@mail.ru, https://orcid.org/0000-0003-4596-5669
Аннотация. Выделение корпоративной ответственности в качестве разновидности гражданско-правовой ответственности получает подтверждение при рассмотрении судами корпоративных споров. Анализируются основные особенности корпоративной ответственности, выявленные при рассмотрении соответствующих категорий корпоративных споров, а также возникающие на практике проблемы правоприменения. Определяются наиболее распространенные и значимые виды корпоративной ответственности, в частности: ответственность директоров и иных контролирующих лиц за убытки, причиненные юридическому лицу своими недобросовестными или неразумными действиями; субсидиарная «обеспечительная» ответственность перед кредиторами юридического лица; субсидиарная ответственность контролирующих лиц при банкротстве; ответственность контролирующих лиц по обязательствам ликвидированного юридического лица; ответственность в виде исключения участника из юридического лица.
Цель статьи — выявление основных направлений судебной практики корпоративных споров о привлечении к корпоративной ответственности, а также проблем правоприменения.
Методы исследования: общенаучные методы (анализ и синтез, индукция и дедукция, метод системного анализа) и методы юридической науки (в том числе методы буквального, систематического, телеологического и исторического толкования правовых норм).
Проблематика корпоративной ответственности в судебной практике рассмотрена с учетом положений действующих законодательных актов, регулирующих корпоративные отношения в хозяйственных обществах и в иных видах юридических лиц. На практике обнаруживаются многие нерешенные проблемы правового регулирования корпоративной ответственности, в том числе требующие внесения корректировок в действующее законодательство.
Вывод: доктринальное выделение корпоративной ответственности как одного из видов гражданско-правовой ответственности получает подтверждение в судебной практике и позволяет более адресно и системно выявлять и разрешать соответствующие проблемы.
Ключевые слова: законодательство о юридических лицах, корпоративные споры, корпоративная ответственность, судебная практика, корпоративные отношения
Для цитирования. Гутников О. В. Развитие корпоративной ответственности в судебной практике // Журнал российского права. 2021. Т. 25. № 6. С. 48—65. DOI: 10.12737/jrL2021.073
Development of Corporate Liability in Judicial Practice
Oleg V. Gutnikov
Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation, Moscow, Russia, oleg_gutnikov@mail.ru, https://orcid.org/0000-0003-4596-5669
Abstract. The separation of corporate liability into a separate type of civil liability is clearly confirmed when corporate disputes are considered by the courts. The article analyzes the main features of corporate liability, identified when it considers the relevant categories of corporate litigation, as well as problems of law enforcement that arise in practice. The study determines the most common and significant types of corporate responsibility, which are: liability of directors and other controlling persons
for losses caused to a legal entity by violation of "duty of care" and "duty of loyalty"; subsidiary "security" liability to the creditors of the legal entity; subsidiary liability of controlling persons in bankruptcy; liability of controlling persons for the obligations of a liquidated legal entity; liability in the form of exclusion of a participant from a legal entity. Current corporate legislation of the Russian Federation develops under the influence of reforming Chapter 4 of the Civil Code of the Russian Federation on legal entities, carried out in 2014. This also determines the main current trends in the development of corporate law, for the most part aimed at bringing special laws in conformity with the provisions of the Civil Code of the Russian Federation and not bringing anything new to the legal regulation of corporate relations.
The purpose of the article is to identify the main directions of the judicial practice of corporate litigation on bringing to corporate liability, as well as problems of law enforcement.
The methods of research are general methods of study (analysis and synthesis, induction and deduction, system analysis) and methods of legal science (methods of literal, systematic, teleological and historical interpretation of legal norms).
The issue of corporate liability in judicial practice is considered taking into account the provisions of the current legislative acts, which regulate corporate relations in business companies and in other types of legal entities. In practice, many unresolved problems of legal regulation of corporate liability are revealed, including those, which require amendments to the current legislation.
It is concluded that the doctrinal separation of corporate liability as one of the types of civil liability in a separate category is clearly confirmed in judicial practice and allows more targeted and systematic identification and resolution of relevant problems.
Keywords: legal entity legislation, ccorporate litigation, corporate liability, court practice, corporate relations
For citation. Gutnikov O. V. Development of Corporate Liability in Judicial Practice. Journal of Russian Law, 2021, vol. 25, no. 6, pp. 48—65. (In Russ.) DOI: 10.12737/jrl.2021.073
Вопрос о разработке в гражданском праве категории особой корпоративной ответственности, отличающейся от деликтной или договорной, остается дискуссионным. Некоторые исследователи полагают, что в этом нет никакой необходимости, поскольку по сути корпоративная ответственность — разновидность деликтной или договорной ответственности, предусмотренная специальными нормами корпоративного права. Например, С. А. Сини-цын полагает, что выделение корпоративной ответственности «только способствовало бы распочкованию положений о различных формах и мерах подотраслевой ответственности в предмете гражданского права в не связанные друг с другом нормы и институты, а также размножению видов гражданско-правовой ответственности», при этом считая такое решение некорректным, поскольку «договорная и деликтная ответственность выделены по критерию специфики правонарушения, в то время как корпоративная ответственность позиционирована и обу-
словлена содержательными особенностями корпоративных правоотношений в системе гражданско-правового регулирования»1.
Однако корпоративная ответственность вовсе не предполагает выделения ее в некую изолированную категорию, не связанную с другими нормами и институтами гражданского права. Являясь лишь разновидностью гражданско-правовой ответственности, корпоративная ответственность не претендует на то, чтобы выступать совершенно особым автономным образованием, кардинально отличающимся от иных видов гражданско-правовой ответственности, и имеет с ними тесные родовые связи, включая общие по-
1 Синицын С. А. Деликтная ответственность в корпоративном праве // Журнал российского права. 2019. № 10. С. 58. Такого же мнения придерживаются А. С. Власова и Н. М. Удалова (см.: Власова А. С., Уда-лова Н. М. Обычный предпринимательский риск в контексте ответственности руководителя юридического лица за причиненные ему убытки // Закон. 2020. № 3. С. 79—89).
ложения об основаниях гражданско-правовой ответственности, о составе гражданского правонарушения, мерах ответственности, включая взыскание убытков и др.2 Что касается критерия выделения корпоративной ответственности, то он, помимо специфики корпоративных отношений, также обусловлен и спецификой корпоративных правонарушений в не меньшей степени, чем критерии выделения деликтной или договорной ответственности3. Поэтому выделение корпоративной ответственности в самостоятельную разновидность призвано лишь подчеркнуть ее специфику в рамках гражданско-правовой ответственности, что позволяет на практике быстро и эффективно принимать наиболее оптимальные правоприменительные решения. В этом смысле относительное обособление корпоративной ответственности среди других видов гражданско-правовой ответственности не менее оправдано, чем аналогичное обособление договорной или деликтной ответственности. Более того, анализ особенностей применения соответствующей ответственности в корпоративных спорах позволяет говорить о том, что такое обособление имеет множество практических оснований.
Корпоративная ответственность отличается тем, что она возникает в относительных гражданско-пра-
2 О специфике корпоративной ответственности см.: Гутников О. В. Корпоративная ответственность в гражданском праве. М., 2019. 488 с.
3 Так, если договорная ответственность наступает за нарушение относительных договорных обязанностей в отношениях между должником и кредитором, а деликт-ная — за причинение вреда личности или имуществу лица, не состоящего с причини-телем вреда в каких-либо относительных правоотношениях, то корпоративная ответственность наступает за нарушение корпоративных обязанностей лицом, состоящим с корпорацией в относительных корпоративных правоотношениях.
вовых отношениях, связанных с управлением юридическим лицом, за нарушение особых «управленческих»4 и иных корпоративных обязанностей контролирующими лицами и иными субъектами корпоративных отношений. Это предопределяет ее многие специфические черты, получившие отражение и развитие в судебной практике.
Так, основными субъектами корпоративной ответственности на практике выступают контролирующие лица, оказывающие определяющее влияние на принимаемые юридическим лицом решения5. Однако корпоративная ответственность не ограничивается лишь ответственностью директоров или иных контролирующих лиц за нарушение «фидуциарных» обязанностей действовать в интересах юридического лица добросовестно и разумно (ст. 531 ГК РФ)6. Ответ-
4 См., например: Морозов С. Ю. Метод юридического равенства сторон и принцип подчинения в корпоративном праве России // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2017. № 2. С. 181—191; Корпоративное право: учебный курс: в 2 т. / отв. ред. И. С. Шиткина. Т. 1. М., 2017. С. 63 (автор гл. I — И. С. Шиткина).
5 См.: Вильданова М. М. Содержание и инструменты корпоративного контроля в современном российском праве // Журнал российского права. 2020. № 5. С. 66 — 77; Гутников О. В. Контролирующие лица как субъекты корпоративной ответственности // Правосубъектность: общетеоретический, отраслевой и международно-правовой анализ: сборник материалов к XII Ежегодным научным чтениям памяти профессора С. Н. Братуся. М., 2017. С. 204—221.
6 См. об этом: Гутников О. В. Фидуциарные обязанности в российском корпоративном праве // Гражданское право. 2019. № 6. С. 25—29; Шашков Ю. В. Фидуциарные обязанности директора (Director's Fiduriary Duties): от англо-американской правовой доктрины к российской корпоративной практике // Закон. 2009. № 12. С. 216—227; Шикин С. А. Фидуциарные обязанности директоров корпораций в российском и англо-
ственность может наступать за нарушение любых корпоративных обязанностей любых участников корпоративных отношений.
Специфика и отчасти неимущественный характер корпоративных отношений предопределяют сложность установления причинно-следственных связей между корпоративным правонарушением и его негативными последствиями. В связи с этим судебная практика ориентируется на то, что если доказаны факт убытков и нарушение корпоративных обязанностей, то причинно-следственная связь между нарушением обязанностей и убытками предполагается установленной7. Имеющиеся сложности установления причинно-следственных связей влекут установление типовых доказательственных презумпций наличия таких связей. Например, в п. 2 и 3 постановления Пленума ВАС РФ от 30 июля 2013 г. № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица» установлены презумпции, касающиеся неразумных или недобросовестных действий руководителей, причинивших юридическому лицу убытки.
Также в корпоративных спорах о привлечении к ответственности директоров суды исходят из презумпции невиновности нарушителя корпоративных обязанностей действовать в интересах юридического лица добросовестно и разумно, требуя опровергнуть эту презумпцию и доказать неразумность или недобросовестность действий директора (п. 1 ст. 531 ГК РФ)8. Этим кор-
американском праве // Гражданское право. 2018. № 4. С. 44—46.
7 См.: Степанов Д. И., Михальчук Ю. С. Ответственность директора перед корпорацией за причиненные ей убытки в судебной практике // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2018. № 4 (приложение). С. 70—74.
8 Доказанная недобросовестность или не-
разумность действий директора в корпора-
поративная ответственность отличается от деликтной или договорной ответственности, где по общему правилу вина нарушителя предполагается, пока не доказано иное (п. 2 ст. 401 ГК РФ). Кроме того, в отличие от договорной или деликтной ответственности, учитывается «правило делового решения», когда для привлечения к ответственности необходимо доказать, что действия нарушителя не соответствуют условиям делового оборота или обычному предпринимательскому риску9. В то же время в некоторых категориях споров о привлечении к корпоративной ответственности, наоборот, фактически действует презумпция вины правонарушителя, опровергать которую требуется в каждом конкретном случае. Например, в делах о привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности в банкротстве не истец, а ответчик должен доказывать отсутствие вины, т. е. опровергать установленные Федеральным законом от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон о банкротстве) презумпции соответствующими доказательствами.
Из норм законодательства прямо следуют и процессуальные особенности рассмотрения судами соответствующих корпоративных споров. Особый механизм применения некоторых видов корпоративной ответственности выражается в возможности предъявления косвенного иска о взыскании убытков в пользу юридического лица (ст. 531 ГК РФ), соответствующие дела рассматриваются судами как отдельная категория корпоративных споров (гл. 281
тивных спорах фактически является констатацией его вины.
9 См.: Ключарева Е. М. Правило защиты делового решения в делах о привлечении к ответственности директоров: законодательство и практика штата Делавэр (США), Германии и России // Закон. 2015. № 11. С. 132— 141.
АПК РФ), в которых к участию в деле привлекаются другие члены корпорации (п. 2 ст. 652 ГК РФ, ст. 931 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. № 208-ФЗ «Об акционерных обществах»).
Не случайно даже противники выделения корпоративной ответственности в отдельную категорию признают, что имеющаяся специфика такой ответственности требует ее специального учета в законодательстве. Например, С. А. Синицын отмечает, что в законодательстве должны быть конкретизированы условия, признаки и особенности гражданско-правовой ответственности применительно к специфике корпоративных правоотношений; легальных формулировок ст. 15 и 1064 ГК РФ в действующей редакции для этих целей оказывается недостаточно, что подтверждается практикой разрешения корпоративных споров10. Однако такая конкретизация по сути и есть не что иное, как отрицаемое указанным автором относительное обособление корпоративной ответственности среди иных видов гражданско-правовой ответственности.
Законодательство, а вслед за ним и судебная практика выделяют огромное количество различных видов корпоративной ответственности, которая по большому счету делится на две основные разновидности: 1)ответственность за корпоративные правонарушения (нарушения относительных корпоративных обязанностей, установленных нормами законодательства о юридических лицах, уставом и иными внутренними документами юридического лица, корпоративным или иным договором, связанным с управлением юридическим лицом); 2) обеспечительная «квазикорпоративная ответственность», не связанная с неправомерным поведением ответственного лица, установленная в законодательстве о
10 См.: Синицын С. А. Указ. соч. С. 57.
юридических лицах и представляющая собой обязанность указанных в законе субъектов отвечать перед третьими лицами за неисполнение обязательств юридическим лицом11.
Анализ практики рассмотрения судами споров о привлечении к корпоративной ответственности позволяет заключить, что наиболее распространенными или значимыми видами такой ответственности являются:
1) ответственность директоров и иных контролирующих лиц за убытки, причиненные юридическому лицу своими недобросовестными или неразумными действиями (ст. 531 ГК РФ)12;
2) субсидиарная «обеспечительная» ответственность перед кредиторами юридического лица13;
3) субсидиарная ответственность контролирующих лиц при банкротстве (гл. III2 Закона о банкротстве)14;
11 Подробнее о видах корпоративной ответственности см.: Гутников О. В. Корпоративная ответственность в гражданском праве. С. 202—205.
12 См., например: Степанов Д. И., Ми-хальчук Ю. С. Указ. соч.
13 Субсидиарная ответственность собственника имущества по обязательствам учреждения (п. 4 ст. 12322, п. 2 ст. 12323 ГК РФ) или казенного предприятия (абз. 6 п. 3 ст. 113 ГК РФ) перед кредиторами юридического лица. См., например: Гутни-ков О. В. Субсидиарная ответственность в законодательстве о юридических лицах: вопросы правового регулирования и юридическая природа // Право. Журнал Высшей школы экономики. 2018. № 1. С. 45—77; Турбина И. А. Субсидиарная ответственность публичных собственников по долгам казенных предприятий: противоречия законодательства и практики // Право и экономика. 2019. № 2. С. 49—55.
14 См., например: Добрачев Д. В. Проб-
лемы судебной практики в сфере банкрот-
ного права. М., 2020. 280 с.; Лотфуллин Р. К.
Субсидиарная и иная ответственность кон-
тролирующих должника лиц при банкрот-
стве. М., 2021. 860 с.
4) ответственность контролирующих лиц по обязательствам ликвидированного юридического лица15;
5) ответственность в виде исключения участника из юридического лица (п. 1 ст. 67 ГК РФ)16.
Иные виды корпоративной ответственности (например, ответственность основного общества по обязательствам дочернего, ответственность членов ликвидационной комиссии при причинении убытков кредиторам юридического лица и др.) встречаются на практике достаточно редко.
При применении каждого из перечисленных видов корпоративной ответственности судебная практика сталкивается с комплексом проблем, которые можно условно разделить на общие, встречающиеся в любых спорах о применении корпоративной ответственности, и частные, присущие спорам о привлечении к отдельным видам корпоративной ответственности.
Одной из основных общих проблем корпоративной ответственности является отсутствие единообразного понимания «специалитета» этой ответственности, выражающегося в приоритете специальных норм корпоративного законодательства перед общими нормами гражданского права о деликтной или дого-
15 Подробнее см.: Гутников О. В. Ответственность контролирующих лиц по обязательствам ликвидированного юридического лица: pro et contra // Цивилистика. 2020. № 5. Декабрь. URL: https://privlaw-journal. com/otvetstvennost-kontroliruyushhix-lic-po-obyazatelstvam-likvidirovannogo-yuridicheskogo-lica-pro-et-contra.
16 См. п. 34 постановления Пленума
ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25 «О примене-
нии судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Россий-
ской Федерации»; Обзор практики рассмо-
трения арбитражными судами споров, свя-
занных с исключением участника из об-
щества с ограниченной ответственностью,
утв. информационным письмом ВАС РФ от
24 мая 2012 г. № 151.
ворной ответственности. Наиболее ярко проблема «специалитета» корпоративной ответственности видна при рассмотрении споров о взыскании убытков, причиненных участникам корпоративных отношений. При коллизии общих положений ГК РФ о деликтах (ст. 1064) и специальных норм корпоративного законодательства об ответственности в виде возмещения убытков применение ст. 1064 ГК РФ не может иметь места, так как деликтное обязательство возникает в силу лишь одного факта причинения вреда лицом, не состоящим с потерпевшим в каких-либо относительных правоотношениях, а корпоративная ответственность основана на нарушении корпоративных обязанностей в таких правоотношениях. Также отметим, что специальные нормы корпоративного законодательства в силу правила "lex specialis derogat lex generalis"17 имеют приоритет перед общими нормами о деликтах или обязательствах, в силу чего судебная практика исходит из того, что убытки в корпоративном праве должны возмещаться лишь за те нарушения и в тех случаях, которые прямо предусмотрены в корпоративном зако-нодательстве18. Например, в случае просрочки оплаты акций в уставном капитале специальным последствием этого является переход неоплаченных акций к обществу, а также уплата неустойки. При этом возмещение убытков в данном случае не предполагается19. Убытки мо-
17 Специальный закон отменяет общий закон (лат.)
18 См. об этом, например: Степанов Д. И. Убытки акционера из-за утраты акциями стоимости не могут быть взысканы с самого акционерного общества. Комментарий к определению Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 5 декабря 2016 г. № 305-ЭС16-10038 // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2017. № 1. С. 21—26.
19 См. абз. 4 п. 1 ст. 34 Федерального закона «Об акционерных обществах», опреде-
гут быть взысканы за различные нарушения в сфере корпоративных отношений лишь в тех случаях, когда закон предусматривает такую возможность. Так, ст. 531 ГК РФ предусматривает возмещение убытков, причиненных юридическому лицу, членами органов управления и де-факто контролирующими лицами; п. 2 ст. 84 Федерального закона «Об акционерных обществах» предусматривает ответственность в виде возмещения причиненных обществу убытков лицом, заинтересованным в совершении сделки, независимо от того, была ли признана сделка с заинтересованностью недействительной, и т. п.
Идеология корпоративной ответственности основана на запрете нарушать различные корпоративные обязанности участниками корпоративных отношений. Такие корпоративные обязанности есть у любых участников хозяйственных обществ, членов органов управления. Однако установление того, что нарушение тех или иных корпоративных обязанностей, многие из которых носят неимущественный характер, способно вызвать и вызывает причинение убытков другим участникам корпоративных отношений, достаточно проблематично. В то же время даже у контролирующих участников существуют свои обязанности действовать в интересах общества добросовестно и разумно, и они не могут действовать произвольно исключительно в собственных интересах, пользуясь корпоративным контролем. Поэтому, вопреки логике действующего в корпоративном праве принципа большинства, контролирующие и иные участники корпоративных отношений должны нести ответственность за злоупотребление своими корпоративными правами и причинение вреда обществу и другим участникам корпорации, что выражается в
конкретных нормах корпоративного права. Давая абсолютное господство контролирующему участнику на основе принципа большинства, закон объективно должен определить те рамки, за которыми это легализованное господство превращается в произвол и нуждается в определении четких границ дозволенного с установлением соответствующих конкретных санкций. Отсюда очень важно соблюдение принципа спе-циалитета корпоративной ответственности любых лиц, которые могут оказывать решающее влияние на деятельность юридического лица: когда и в каких случаях они, несмотря на предоставленное им право управлять компанией и пренебрегать волей и интересами меньшинства, должны тем не менее нести перед этим меньшинством и корпорацией ответственность за допущенные ими эксцессы в форме тех или иных злоупотреблений своими корпоративными правами.
Несмотря на это, в судебной практике отсутствует единообразное понимание специалитета корпоративной ответственности и преобладает подход, согласно которому, помимо норм о корпоративной ответственности, к соответствующим правоотношениям применяются в субсидиарном порядке нормы о деликтной или договорной ответственности. Наиболее четко этот подход был выражен Пленумом ВС РФ в постановлении, посвященном вопросам привлечения к ответственности контролирующих лиц при банкротстве, в котором было указано, что при привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности в части, не противоречащей специальным положениям Закона о банкротстве, подлежат применению общие положения гл. 25 и 59 ГК РФ об ответственности за нарушение обязательств и об обязательствах вследствие причинения вреда20. При этом
ление ВАС РФ от 19 апреля 2011 г. № ВАС-4329/11 по делу № А46-2352/2010.
20 См. п. 2 постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. № 53 «О некоторых во-
на практике встречаются и иные подходы, в том числе допускающие одновременное применение не согласующихся между собой норм о деликтной и корпоративной ответственности. Например, в деле по косвенному иску компании «Роснефть» к АФК «Система» о взыскании убытков, причиненных компании «Баш-нефть» ее бывшим контролирующим акционером, суд применил одновременно нормы как о корпоративной (в части возможности подачи косвенного иска), так и о деликтной (в части неприменения «правила делового решения») ответственности, что привело к вынесению противоречивого судебного решения21.
В то же время наиболее верным, на наш взгляд, является последовательно проводимый принцип спе-циалитета, согласно которому нормы о корпоративной ответственности не должны смешиваться с нормами о деликтной или договорной ответственности, а в субсидиарном порядке могут применяться лишь те положения о других видах ответственности, которые относятся к общим положениям о гражданско-правовой ответственности (в концентрированном виде они, к сожалению, в ГК РФ отсутствуют).
Принцип специалитета предполагает, что при исчерпании возможности привлечения к корпоративной ответственности привлечение к иным видам гражданско-правовой ответственности за корпоративное правонарушение не должно иметь места. В противном случае конструирование корпоративной ответственности в нормах корпоративного права вообще лишено какого-либо смысла, если за любые корпоративные правонарушения допускать применение общих норм о
просах, связанных с привлечением контролирующих лиц к ответственности при банкротстве».
21 См. решение Арбитражного суда Рес-
публики Башкортостан от 30 августа 2017 г.
по делу № А07-14085/2017.
деликтной ответственности. К сожалению, на практике прослеживается тенденция, согласно которой при невозможности применения норм о корпоративной ответственности суды пытаются задействовать общие нормы о деликтной ответственности за корпоративные правонарушения, что ведет к размыванию границ между различными видами ответственности и делает такую ответственность лишенной каких-либо разумных пределов. Например, при банкротстве компании «Де Джилетт Бат Компани» банку-кредитору не удалось привлечь контролирующих лиц к субсидиарной ответственности в банкротстве, после чего банк предъявил к ним общегражданский деликтный иск о возмещении вреда, причиненного в результате неисполнения кредитного договора. Несмотря на то что суды трех инстанций отказали в удовлетворении деликтного требования, сославшись на то, что соответствующее требование было рассмотрено в рамках банкротного процесса, Верховный Суд РФ поддержал позицию истца о возможности предъявления отдельного деликт-ного иска после исчерпания возможности привлечения ответчиков к субсидиарной ответственности, указав, что возмещение убытков в порядке ст. 1064 ГК РФ является универсальным способом защиты права (ст. 8 ГК РФ)22. Аналогичный подход
22 См. определение ВС РФ от 5 марта 2019 г. № 305-ЭС18-15540 по делу № А40-180646/17-111-1637. Справедливости ради отметим, что в данном деле банк пытался привлечь ответчиков к деликтной ответственности за умышленный обман контрагента (фальсификация документов при заключении кредитного договора), однако в иске при новом рассмотрения дела было отказано в связи с тем, что вина ответчиков не доказана (см. решение Арбитражного суда г. Москвы от 27 июня 2019 г. по делу А40-180646/17-111-1637). В подобных случаях применение отдельных исков о деликтной ответственности может быть оправдано.
продемонстрирован Конституционным Судом РФ в деле А. П. Нужина, где была признана возможность, помимо привлечения к субсидиарной ответственности за неподачу заявления о банкротстве, взыскивать по нормам деликтного права убытки, причиненные налоговому органу в связи с несением расходов на ведение дела о банкротстве, невзирая на то, что согласно специальному положению п. 3 ст. 59 Закона о банкротстве соответствующие расходы должен нести налоговый орган23.
Корпоративная ответственность основана на важнейшем для корпоративного права принципе «отделения», согласно которому личность и имущество юридического лица отделены от личности и имущества его участников, а участники не должны отвечать по обязательствам юридического лица, кроме отдельных исключений, прямо установленных законом. Действие этого принципа было подтверждено и Верховным Судом РФ применительно к субсидиарной ответственности контролирующих лиц при банкротстве, который указал, что привлечение к субсидиарной ответственности является «исключительным механизмом восстановления нарушенных прав кредиторов», применяя который суды должны учитывать сущность конструкции юридического лица, предполагающей имущественную обособленность этого субъекта, его самостоятельную ответственность24. Однако в судебной практике дан-
В то же время сформулированный Верховным Судом РФ общий подход о применении деликтных исков в случаях исчерпания возможностей субсидиарной корпоративной ответственности является спорным.
23 См. постановление КС РФ от 5 марта 2019 г. № 14-П по делу о проверке конституционности ст. 15, п. 1 ст. 200 и ст. 1064 ГК РФ, подп. 14 п. 1 ст. 31 НК РФ, абзаца второго п. 1 ст. 9, п. 1 ст. 10 и п. 3 ст. 59 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)».
24 См. п. 1 постановления Пленума ВС РФ «О некоторых вопросах, связанных с при-
ный принцип выдерживается непоследовательно, особенно в случаях, когда речь идет о привлечении юридического лица к публично-правовой ответственности. При недостаточности у юридического лица соответствующего имущества судами допускается привлечение к ответственности участников юридического лица. Например, директор юридического лица может быть привлечен к деликтной ответственности за убытки, которые причинены государству в связи с непоступлением в бюджет налогов и штрафов, плательщиком которых является юридическое лицо25. Также директора привлекаются к корпоративной ответственности перед юридическим лицом за убытки, понесенные им в связи с уплатой в бюджет различных санкций за те или иные нарушения законодательства26.
В то же время такой подход, по сути, означает неоправданную подмену публично-правовой ответственности юридического лица гражданско-правовой ответственностью его участников, что представляется недопустимым не только в силу принципа «отделения», но и по причине совершенно другой правовой природы публично-правовых платежей, размер и основания которых адресно устанавливаются именно в отношении юридических лиц, осуществляющих хозяйственную деятельность, а не в отношении их участников.
Отдельной проблемой на практике является неопределенность содер-
влечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве».
25 См. постановление КС РФ от 8 декабря 2017 г. № 39-П по делу о проверке конституционности положений ст. 15, 1064 и 1068 ГК РФ, подп. 14 п. 1 ст. 31 НК РФ, ст. 1992 УК РФ и ч. 1 ст. 54 УПК РФ.
26 См. п. 4 постановления Пленума ВАС РФ от 30 июля 2013 г. № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица».
жания корпоративных обязанностей, за нарушение которых наступают гражданско-правовые санкции корпоративной ответственности. Так, в п. 3 ст. 53 и в п. 3 ст. 531 ГК РФ сформулирована обязанность директоров и фактически контролирующих корпорацию лиц действовать в интересах юридического лица добросовестно и разумно. Нарушение этой обязанности влечет применение ответственности в виде возмещения убытков в пользу юридического лица (ст. 531 ГК РФ). Однако конкретное содержание данной обязанности остается неопределенным, что влечет к неоправданному ее расширению и, как следствие, к возложению на директоров и иных лиц корпоративной ответственности за слишком широкий круг правонарушений. Типичным является смешение указанной корпоративной обязанности с общегражданской обязанностью действовать добросовестно и разумно (п. 3 ст. 1, п. 5 ст. 10 ГК РФ). Однако общегражданская обязанность действовать добросовестно и разумно по своему содержанию гораздо шире, чем корпоративная обязанность, поскольку она не предполагает действовать в интересах юридического лица, а исходит из необходимости действовать добросовестно и разумно в собственных интересах, учитывая лишь интересы иных лиц, в том числе юридического лица27. Однако необоснованное отождествление общегражданской и корпоративной обязанностей ведет к тому, что директора фактически привлекаются к корпоративной ответственности за нарушение
27 Так, в п. 1 постановления Пленума
ВС РФ «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» общегражданская добросовестность определяется как «поведение, ожидаемое от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны, содействующего ей в том числе в получении необходимой информации».
общегражданской обязанности действовать добросовестно. Хотя такое правоприменение явно не соответствует смыслу и назначению норм, предусмотренных в ст. 531 ГК РФ, оно, по сути, санкционировано на уровне разъяснения высшей судебной инстанции28 и ведет к безграничной ответственности директора за любые неразумные и (или) недобросовестные действия29, а также к трудноразрешимым вопросам о конкуренции исков о привлечении к корпоративной или к деликтной ответственности.
Еще одним практически важным вопросом является определение круга лиц, имеющих право подавать иски о привлечении к корпоративной ответственности, а также лиц, к которым могут предъявляться подобные иски. С одной стороны, закон в различных видах корпоративной ответственности, исходя из принципа специалитета, достаточно конкретно определяет круг этих лиц, указывая, кто и к кому может предъявлять соответствующие требования. Например, согласно ст. 652 и 531 ГК РФ право на подачу косвенного иска о привлечении директоров к ответственности за убытки предоставляется участникам юридического лица. При этом под директорами, несущими ответственность, понимаются члены органов управления, а также фактически контролирующие компанию лица (п. 1 и 3 ст. 531 ГК РФ).
С другой стороны, в судебной практике наметилась тенденция расширять круг этих лиц за счет включения в него фактических бенефициаров компании. Так, в одном из дел истец, не являясь формально участником ООО, но косвенно через цепочку других лиц
28 См., например, постановление Пленума ВАС РФ «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица».
29 См.: Степанов Д. И., Михальчук Ю. С. Указ. соч. С. 8—63.
владеющий 25% долей участия, пытался предъявить исковые требования от имени компании на основании ст. 652 ГК РФ. Иск был оставлен без рассмотрения на том основании, что указанная статья предоставляет право предъявлять соответствующее требование лишь непосредственным участникам компании. Расширительное толкование закона и включение в круг «косвенных истцов» также фактических бенефициаров компании суд посчитал недопустимым, поскольку это «создаст неопределенность в вопросах о том, какие лица и по каким основаниям и в каких случаях вправе обращаться от имени общества, что, в свою очередь, может привести к несогласованности действий участников компаний и их исполнительных органов и к нарушению организационного единства юридического лица»30. В то же время в другом показательном деле по иной категории споров Верховный Суд РФ косвенно признал право бенефициарного владельца компании обращаться в суд с косвенным иском о признании недействительным решения собрания31. Фактических бенефициаров компании суды начинают также признавать лицами, несущими корпоративную ответственность наряду с членами органов управления и фактически контролирующими лицами32. Такой подход вряд ли может быть поддержан, поскольку, во-первых, он противоречит принципу специалитета корпоративной ответственности, а во-вторых, предоставляет судам излишне широкие дискреционные полномочия при определении субъ-
30 Постановление Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 29 декабря 2018 г. по делу № А74-3619/2018.
31 См. определение ВС РФ от 31 марта 2016 г. № 305-ЭС15-14197.
32 См. определения Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 6 августа 2018 г. № 308-ЭС17-67570, от 15 февраля 2018 г. № 302-ЭС14-1472.
ектов корпоративной ответственности, что не соответствует принципу правовой определенности.
Применение ст. 531 ГК РФ иногда на практике вызывает сложности при определении того, кого следует считать подлежащими ответственности членами коллегиальных органов управления юридического лица. Встречается подход, согласно которому такая ответственность применяется к любым участникам коммерческой корпорации, которые на общем собрании голосовали за решение, причинившее корпорации убытки. При этом такие участники рассматриваются в качестве членов высшего органа управления — общего собрания, которое причисляется к одному из коллегиальных органов управления юридическим лицом (п. 2 ст. 531 ГК РФ). Однако общее собрание по смыслу п. 4 ст. 653, п. 3 ст. 53 ГК РФ не является коллегиальным органом управления корпорации. Кроме того, миноритарные участники корпорации не несут перед ней фидуциарной обязанности действовать в ее интересах добросовестно и разумно, за нарушение которой применяется ст. 531 ГК РФ. Поэтому субъектами ответственности по ст. 531 являются директор либо члены коллегиальных органов управления (правления, совета директоров) или контролирующие участники, которые, владея определенным пакетом акций, обладают фактической возможностью определять действия юридического лица (п. 3 ст. 531 ГК РФ). Иногда в судебной практике встречаются случаи отказа в привлечении к ответственности контролирующих участников по ст. 531 в связи с тем, что общее собрание не является коллегиальным органом управления. Такой подход также неверен, поскольку контролирующие участники должны привлекаться к ответственности, однако не как члены коллегиального органа управления, а как лица, имеющие фактическую возможность опреде-
лять действия юридического лица (п. 3 ст. 531 ГК РФ).
При применении норм об обеспечительной корпоративной субсидиарной ответственности возникают сложности по вопросу об условиях возложения такой ответственности на дополнительного должника. Наиболее наглядно это проявляется в спорах о привлечении к ответственности собственников имущества учреждений или казенных предприятий.
В частности, закон называет условием возложения субсидиарной ответственности на собственника казенного предприятия или бюджетного учреждения недостаточность их имущества для удовлетворения требований кредиторов (абз. 3 п. 6 ст. 113 ГК РФ, абз. 2 п. 5 ст. 12322 ГК РФ). Так, при недостаточности имущества бюджетного учреждения, на которое может быть обращено взыскание, собственник несет субсидиарную ответственность по обязательствам, которые связаны с причинением вреда гражданам. Однако законодательство не определяет, чем и на какой стадии должна подтверждаться недостаточность имущества, в связи с чем суды на практике считают, что недостаточность имущества может иметь место только при невозможности взыскания долга в исполнительном производстве или и вовсе после ликвидации юридического лица. Между тем такая практика не соответствует закону, который позволяет привлекать субсидиарного должника к ответственности сразу после того, как основной должник отказался отвечать по своим обязательствам или не ответил на предъявленное требование (п. 1 ст. 399 ГК РФ). Соответственно, недостаточность имущества может устанавливаться в том числе в судебном процессе, где заявлены требования о привлечении к субсидиарной ответственности, независимо от ликвидации или возбуждения исполнительного производства.
К сожалению, необходимость привлечения к ответственности субсидиарного должника государственного учреждения только после его ликвидации косвенно была признана Конституционным Судом РФ. В частности, Суд признал не соответствующим Конституции РФ п. 5 ст. 12322 ГК РФ, «поскольку в системе действующего правового регулирования он исключает возможность привлечь к субсидиарной ответственности собственника имущества (учредителя) ликвидированного муниципального бюджетного учреждения по его обязательствам, вытекающим из публичного договора (включая договор тепло-снабжения)»33.
Безусловно, факт расширения случаев, когда собственник имущества бюджетного учреждения привлекается к ответственности по его обязательствам, заслуживает поддержки. Конституционный Суд РФ посчитал необходимым расширить такие случаи, помимо ответственности за причинение вреда гражданам, любыми иными обязательствами учреждения, вытекающими из публичного договора. Однако распространение такого подхода лишь на ликвидированные учреждения явно нелогично. Даже по действующей редакции п. 5 ст. 12322 ГК РФ собственник имущества учреждения привлекается к ответственности в случае недостаточности имущества учреждения, на которое может быть обращено взыскание. Совершенно ясно, что нет никакой необходимости ликвидировать учреждение для привлечения к ответственности собственника его имущества, если у учреждения осталось лишь особо ценное имущество и недвижимость, на которые не может быть обращено взыскание. При приведении законодательства в соответствие с указанным постановлением Консти-
33 Постановление КС РФ от 20 мая 2020 г. № 23-П по делу о проверке конституционности п. 5 ст. 12 322 ГК РФ.
туционного Суда РФ следует учесть эти обстоятельства и сформулировать соответствующие нормы расширительно, распространив их не только на муниципальные, но и на государственные учреждения, и безотносительно к моменту их ликвидации.
В последнее время «прокалывание корпоративной вуали» и привлечение к ответственности контролирующих лиц стало более активно применяться уже после того, как юридическое лицо ликвидировано и исключено из государственного реестра. Законодательство знает несколько таких случаев: ответственность контролирующих лиц по обязательствам недействующего юридического лица;субсидиарная ответственность контролирующих лиц по обязательствам юридического лица, ликвидированного в результате банкротства; ответственность контролирующих лиц за вред, причиненный кредиторам ликвидированного юридического лица.
Ответственность контролирующих лиц по обязательствам недействующего юридического лица предусмотрена в п. 3 ст. 642 ГК РФ, п. 31 ст. 3 Федерального закона от 8 февраля 1998 г. № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью»34. Несмотря на то что эта ответственность именуется «субсидиарной», все основания привлечения к ней совпадают с основаниями привлечения к ответственности за убытки, причиненные юридическому лицу неразумными или недобросовестными действиями (ст. 531 ГК РФ). Судебная практика привлечения контролирующих лиц к от-
34 См., например: Митерева Н. Привлечение контролирующих лиц к субсидиарной ответственности по обязательствам должника, исключенного из ЕГРЮЛ как недействующего // Закон.ру. 2019. 8 октября. URL: https://zakon.ru/discussion/2019/10/08/ privlechenie_kontroliruyuschih_lic_k_ subsidiarnoj_otvetstvennosti_po_ obyazatelstvam_dolzhnika_isklyu.
ветственности по обязательствам недействующего юридического лица изначально шла по пути полноценного применения норм о субсидиарной ответственности (п. 1 ст. 399 ГК РФ): ответственность на контролирующее лицо возлагалась в упрощенном порядке без выяснения каких-либо дополнительных обстоятельств сразу же после того, как юридическое лицо было исключено из реестра. Суды исходили из того, что факт «неразумного» бездействия в виде несдачи отчетности и отсутствия операций по счету создает презумпцию недобросовестности и неразумности действий директора35.
Однако Верховный Суд РФ обратил внимание на то, что в данном случае речь идет об ответственности, предусмотренной ст. 531 ГК РФ, в связи с чем необходимо доказывать весь состав соответствующего правонарушения, в том числе вину действий директора. Верховный Суд РФ отметил, что само по себе исключение юридического лица из реестра в результате действий (бездействия), которые привели к такому исключению (отсутствие отчетности, расчетов в течение долгого времени), равно как и неисполнение обязательств, не является достаточным основанием для привлечения к субсидиарной ответственности в соответствии с названной нормой36. Требуется, чтобы неразумные или недобросовестные действия лиц, указанных в п. 1—3 ст. 531 ГК РФ, привели к тому, что общество стало неспособно исполнять обязательства перед кредиторами, т. е. фактически за доведение до банкротства37.
35 См., например, решение Арбитражного суда Нижегородской области от 7 февраля 2018 г. по делу № А43-32932/2017.
36 См. п. 31 ст. 3 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью».
37 См. определение Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 30 января 2020 г. № 306-ЭС 19-18285 по делу № А65-27181/2018.
В другом деле Верховный Суд РФ подтвердил ранее высказанную позицию о необходимости доказывать недобросовестность и неразумность действий директора, при этом уточнив, что нормы Закона о банкротстве о субсидиарной ответственности в данном случае не подлежат применению, так как дело о банкротстве не возбуждалось38.
Фактически для привлечения контролирующих лиц к субсидиарной ответственности перед кредиторами недействующего юридического лица необходимо устанавливать вину (недобросовестность и неразумность) контролирующих лиц в невозможности удовлетворения требований кредиторов исходя из правил о распределении бремени доказывания, применяемых для ст. 531 ГК РФ39.
Субсидиарная ответственность контролирующих лиц по обязательствам юридического лица, ликвидированного в результате банкротства, допускается в ряде случаев, которые были систематизированы Верховным Судом РФ. В частности, в определении ВС РФ от 21 октября 2019 г. № 308-ЭС19-12135 были указаны три возможных случая, когда кредитор юридического лица, ликвидированного в результате банкротства, может удовлетворить свои требования за счет третьих лиц уже после ликвидации должника, если права кредитора не были восстановлены до завершения конкурсного производства и ликвидации должника:
привлечение контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности (п. 3, 4 ст. 6114 Закона о банкротстве);
обращение взыскания на имущество должника, незаконно получен-
38 См. определение ВС РФ от 25 августа 2020 г. № 307-ЭС20-180.
39 Данные правила детально изложены в постановлении Пленума ВАС РФ «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица».
ное третьими лицами (п. 11 ст. 142 Закона о банкротстве);
взыскание убытков с арбитражного управляющего должника (п. 4 ст. 204 Закона о банкротстве).
При этом Верховный Суд исходил из того, что данные случаи должны толковаться в контексте ст. 419 ГК РФ как предусмотренные Законом о банкротстве исключения из общего правила о прекращении обязательств ликвидацией юридического лица, в силу которых исполнение обязательств ликвидированного юридического лица возлагается на иных лиц. Поэтому «и после ликвидации должника ряд обязательств нельзя считать прекращенными: с наличием неисполненного требования к должнику закон связывает возможность реализации имущественных правопритязаний кредитора к другим лицам, в том числе причинившим вред при управлении должником». Соответственно, «правопритязания кредитора сохраняются в отношении действующих правоспособных лиц: контролирующих должника лиц; конкурсного управляющего должника; лиц, незаконно получивших имущество должника, и т. п. Иной подход судов необоснованно ограничивает кредитора в реализации своих имущественных прав»40.
Наконец, в судебной практике стали появляться случаи прямой деликтной ответственности контролирующих лиц за вред, причиненный кредиторам ликвидированного юридического лица41. Верховный Суд РФ указал, что если неправомерные действия контролирующих лиц хоть и причинили ущерб кредиторам, но не являлись необходимой причиной банкротства, кредиторы могут предъявить к контролирую-
40 Определение Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 21 октября 2019 г. № 308-ЭС19-12135 по делу № А32-14909/2013.
41 См., например, дело компании «Де Джи-
летт Бат Компани», рассмотренное выше.
щему лицу требование о возмещении убытков по общим правилам о деликтной ответственности (ст. 1064 ГК РФ)42. При решении вопроса о том, какие нормы подлежат применению — общие положения о возмещении убытков либо специальные правила о субсидиарной ответственности, — суд в каждом конкретном случае оценивает, насколько существенным было негативное воздействие контролирующего лица. В том случае, когда причиненный контролирующими лицами вред «исходя из разумных ожиданий не должен был привести к объективному банкротству должника, такие лица обязаны компенсировать возникшие по их вине убытки в размере, определяемом по правилам ст. 15, 393 ГК РФ»43.
По сути Верховный Суд РФ признал тождественность правовой природы требований о привлечении к субсидиарной ответственности контролирующих лиц и требований о возмещении ими вреда, причиненного кредиторам. Так, Суд указал, что групповой косвенный иск о привлечении контролирующего лица к субсидиарной ответственности за доведение юридического лица до банкротства фактически точно так же направлен на возмещение вреда, причиненного контролирующим лицом кредитору, из чего следует, что генеральным правовым основанием данного иска выступают в том числе положения ст. 1064 ГК РФ. Именно поэтому, в числе прочего, Пленум ВС РФ исходит из взаимозаменяемого и взаимодополняемого характера рядового требования о возмещении убытков и требования о привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности (п. 20 постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. № 53). Разница заключается лишь в том, довело ли контролирующее лицо
42 См. п. 2, абз. 3 п. 17, п. 20 постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. № 53.
43 Пункт 20 постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. № 53.
должника до банкротства либо нет, от чего зависит подлежащая взысканию сумма, при том что размер ответственности правовую природу требований никак не характеризует. Поэтому при определении соотношения этих требований необходимо исходить из их зачетного характера по отношению друг к другу (п. 1 ст. 6, абзац первый п. 1 ст. 394 ГК РФ)44.
В конце 2019 г. Верховный Суд РФ утвердил Обзор судебной практики по некоторым вопросам применения законодательства о хозяйственных обществах45 (далее — Обзор), в котором были в том числе затронуты вопросы отдельных видов корпоративной ответственности, что свидетельствует о сохранении актуальности соответствующей категории корпоративных споров.
Так, в п. 7—9 Обзора рассмотрены проблемы практики исключения участников из хозяйственных обществ. В пункте 7 Обзора описывается случай, когда иски об исключении предъявляются участниками друг к другу в ситуации острого корпоративного конфликта в условиях равного распределения долей. При этом была повторена позиция, сформулированная ранее46, согласно которой наличие корпоративного конфликта, а также равное распределение долей между его сторонами не является основанием для отказа в иске об исключении участника из общества.
В пункте 8 Обзора подтверждается возможность исключения из общества мажоритарного участника, что хотя и входит в противоречие с ранее высказанной позицией
44 См. определение ВС РФ от 3 июля 2020 г. № 305-ЭС19-1707(2) по делу № А40-203647/2015.
45 Утв. Президиумом ВС РФ 25 декабря 2019 г.
46 См. определение Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 8 октября 2014 г. № 306-ЭС14-14 по делу № А06-
2044/2013.
ВАС РФ47, но тем не менее является правильным, поскольку закон не ставит возможность исключения в зависимость от размера доли, которой владеет исключаемый участник, и в зависимость от того, предусматривает ли устав право участника на свободный выход из общества.
Отметим, что помимо исключения миноритарный участник в таких случаях имеет возможность предъявить к мажоритарным участникам (в том числе директору общества) косвенный иск о возмещении причиненных обществу убытков на основании п. 1 и 3 ст. 531 ГК РФ, а кроме того, может требовать признания соответствующей сделки недействительной на основании п. 2 ст. 174 ГК РФ. Такая позиция была подтверждена и в п. 9 Обзора. Суд указал, что согласно п. 1 ст. 67 ГК РФ достаточным основанием для удовлетворения требования об исключении участника выступает причинение существенного ущерба обществу. Возможность исключения участника не зависит от того, могут ли быть последствия действий (бездействия) участника устранены без лишения нарушителя возможности участвовать в управлении обществом.
В пункте 16 Обзора рассматривается дело о привлечении к одному из самых часто встречающихся на практике видов корпоративной ответственности — ответственности менеджеров корпорации и иных контролирующих лиц за убытки, причиненные юридическому лицу (ст. 531 ГК РФ). Здесь обращено вни-
47 См. п. 11 Обзора практики рассмотрения арбитражными судами споров, связанных с исключением участника из общества с ограниченной ответственностью, утв. информационным письмом Президиума ВАС РФ от 24 мая 2012 г. № 151.
мание на то, что ответственность члена органа управления, принимающего управленческое решение, носит самостоятельный характер и не зависит от того, насколько его действия соответствуют указаниям или поведению лиц, чьи интересы он представляет48. Суд отметил, что директор вправе не выполнять указания общего собрания, если это принесет вред интересам общества, поскольку наличие таких указаний не освобождает директора от обязанности действовать добросовестно в интересах общества (п. 3 ст. 53 ГК РФ). Ссылка единоличного исполнительного органа на то, что он исполнял решение общего собрания, не освобождает его от ответственности за убытки, причиненные обществу.
В заключение отметим, что анализ судебной практики рассмотрения корпоративных споров о привлечении контролирующих и иных лиц к различным видам корпоративной ответственности свидетельствует о том, что количество соответствующих дел неуклонно возрастает. При этом обнаруживаются многие нерешенные проблемы правового регулирования корпоративной ответственности, в том числе требующие внесения корректировок в действующее законодательство. В результате становится очевидным, что доктринальное выделение корпоративной ответственности как одного из видов гражданско-правовой ответственности в отдельную категорию получает наглядное подтверждение в судебной практике и позволяет более адресно и системно выявлять и разрешать соответствующие проблемы.
48 См. п. 7 постановления Пленума ВАС РФ «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица».
список литературы
Вильданова М. М. Содержание и инструменты корпоративного контроля в современном российском праве // Журнал российского права. 2020. № 5.
Власова А. С., Удалова Н. М. Обычный предпринимательский риск в контексте ответственности руководителя юридического лица за причиненные ему убытки // Закон. 2020. № 3.
Гутников О. В. Контролирующие лица как субъекты корпоративной ответственности // Правосубъектность: общетеоретический, отраслевой и международно-правовой анализ: сборник материалов к XII Ежегодным научным чтениям памяти профессора С. Н. Братуся. М., 2017.
Гутников О. В. Корпоративная ответственность в гражданском праве. М., 2019.
Гутников О. В. Ответственность контролирующих лиц по обязательствам ликвидированного юридического лица: pro et contra // Цивилистика. 2020. № 5. Декабрь. URL: https://privlaw-journal.com/otvetstvennost-kontroliruyushhix-lic-po-obyazatelstvam-likvidirovannogo-yuridicheskogo-lica-pro-et-contra.
Гутников О. В. Субсидиарная ответственность в законодательстве о юридических лицах: вопросы правового регулирования и юридическая природа // Право. Журнал Высшей школы экономики. 2018. № 1.
Гутников О. В. Фидуциарные обязанности в российском корпоративном праве // Гражданское право. 2019. № 6.
Добрачев Д. В. Проблемы судебной практики в сфере банкротного права. М., 2020.
Ключарева Е. М. Правило защиты делового решения в делах о привлечении к ответственности директоров: законодательство и практика штата Делавэр (США), Германии и России // Закон. 2015. № 11.
Корпоративное право: учебный курс: в 2 т. / отв. ред. И. С. Шиткина. Т. 1. М., 2017.
Лотфуллин Р. К. Субсидиарная и иная ответственность контролирующих должника лиц при банкротстве. М., 2021.
Митерева Н. Привлечение контролирующих лиц к субсидиарной ответственности по обязательствам должника, исключенного из ЕГРЮЛ как недействующего // Закон.ру. 2019. 8 октября. URL: https://zakon.ru/discussion/2019/10/08/privlechenie_kontroliruyuschih_ lic_k_subsidiarnoj_otvetstvennosti_po_obyazatelstvam_dolzhnika_isklyu.
Морозов С. Ю. Метод юридического равенства сторон и принцип подчинения в корпоративном праве России // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2017. № 2.
Синицын С. А. Деликтная ответственность в корпоративном праве // Журнал российского права. 2019. № 10.
Степанов Д. И. Убытки акционера из-за утраты акциями стоимости не могут быть взысканы с самого акционерного общества. Комментарий к определению Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 5 декабря 2016 г. № 305-ЭС16-10038 // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2017. № 1.
Степанов Д. И., Михальчук Ю. С. Ответственность директора перед корпорацией за причиненные ей убытки в судебной практике // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2018. № 4 (приложение).
Турбина И. А. Субсидиарная ответственность публичных собственников по долгам казенных предприятий: противоречия законодательства и практики // Право и экономика. 2019. № 2.
Шашков Ю. В. Фидуциарные обязанности директора (Director's Fidudary Duties): от англо-американской правовой доктрины к российской корпоративной практике // Закон. 2009. № 12.
Шикин С. А. Фидуциарные обязанности директоров корпораций в российском и англоамериканском праве // Гражданское право. 2018. № 4.
References
Corporate Law: a Training Course. Ed. by I. S. Shitkina. Vol. 1. Moscow, 2017. 976 p. (In Russ.)
Dobrachev D. V. Problems of Judicial Practice in the Field of Bankruptcy Law. Moscow, 2020. 280 p. (In Russ.)
Gutnikov O. V. Corporate Liability in Civil Law. Moscow, 2019. (In Russ.)
Gutnikov O. V. Fiduciary Obligations in the Russian Corporate Law. Grazhdanskoe pravo, 2019, no. 6, pp. 25—29. (In Russ.)
Gutnikov O. V. Liability of Controlling Persons for Obligations of a Liquidated Legal Entity: Pro et Contra. Tsivilistika, 2020, vol. 2, no. 5, pp. 214—246. (In Russ.)
Gutnikov O. V. Subsidiary Liability in the Legislation on Legal Entities: Issues of Legal Regulation and Legal Nature. Law. Journal of the Higher School of Economics, 2018, no. 1, pp. 45—77. (In Russ.).
Gutnikov O. V. The Corporate Liability of Controlling Persons. Legal Personality: Theoretical, Sectoral International Legal Analysis: the Collection of Materials for the XII Annual Scientific Readings in Memoriam of Professor S. N. Bratus. Moscow, 2017. Pp. 204—221. (In Russ.)
Klyuchareva E. M. The Business Judgement Rule in Director's Liability Cases: Law and Practice of Delaware (USA), Germany and the Russian Federation. Zakon, 2015, no. 11, pp. 132— 141. (In Russ.)
Lotfullin R. K. Subsidiary and Other Liability of Persons Controlling the Debtor in Bankruptcy. Moscow, 2021. 860 p. (In Russ.)
Mitereva N. Bringing Controlling Persons to Subsidiary Liability for the Obligations of a Debtor Excluded from the Unified State Register of Legal Entities as Inactive. Zakon.ru, 2019, October 8. (In Russ.) Available at: https://zakon.ru/discussion/2019/10/08/privlechenie_ kontroliruyuschih_lic_k_subsidiarnoj_otvetstvennosti_po_obyazatelstvam_dolzhnika_isklyu.
Morozov S. Yu. The Method of Legal Equality of the Parties and the Principle of Subordination in Corporate Law of Russia. Perm University Herald. Juridical Sciences, 2017, no. 2, pp. 181— 191. (In Russ.)
Shashkov Yu. V. Director's Fiduciary Duties: From Anglo-American Legal Doctrine to Russian Corporate Practice. Zakon, 2009, no. 12, pp. 216—227. (In Russ.)
Shikin S. A. Fiduciary Duties of Corporation Directors in the Russian and English-American Law. Civil law, 2018, no. 4, pp. 44—46. (In Russ.)
Sinitsyn S. A. Tort Liability in Corporate Law. Journal of Russian Law, 2019, no. 10, pp. 54— 68. (In Russ.) DOI: 10.12737/jrl.2019.10.5.
Stepanov D. I. Losses of a Shareholder due to the Loss of Value by Shares cannot be Recovered from the Joint-Stock Company Itself. Commentary on the Decision of the Judicial Collegium for Economic Disputes of the Supreme Court of the Russian Federation dated December 5, 2016 No. 305-ES16-10038. Vestnik ekonomicheskogo pravosudiya Rossiyskoy Federatsii, 2017, no. 1, pp. 21—26. (In Russ.)
Stepanov D. I., Mikhal'chuk Yu. S. Liability of the Director to the Corporation for Damages Caused to it in Judicial Practice. Vestnik ekonomicheskogo pravosudiya Rossiyskoy Federatsii, 2018, no. 4 (prilozhenie). 142 p. (In Russ.)
Turbina I. A. Subsidiary Liability of Public Owners for Debts of State-Owned Enterprises: the Contradictions of Law and Practice. Pravo i ekonomika, 2019, no. 2, pp. 49—55. (In Russ.)
Vildanova M. M. The Content and Instruments of the Corporate Control in Contemporary Russian Law. Journal of Russian Law, 2020, no. 5, pp. 66—77. (In Russ.) DOI: 10.12737/jrl.2020.056.
Vlasova A. S., Udalova N. M. Normal Business Risk in Context of CEO Liability for Losses. Zakon, 2020, no. 3, pp. 79—89. (In Russ.)
Информация об авторе
Олег Валентинович Гутников, главный научный сотрудник отдела гражданского законодательства и процесса Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, доктор юридических наук
