CC BY
25
Развитие института применения астрента в гражданском праве: на примере обособленных споров в делах о банкротстве
Прошляков Олег Александрович,
магистр программы «корпоративное право» МГЮА им. О.Е. Кутафина; Адвокат коллегии адвокатов «Юридическая помощь бизнесу» E-mail: oleg.proshlyakov@mail.ru
В статье рассматривается актуальный практико-ориентиро-ванный вопрос на стыке законодательства о банкротстве и института доказывания в арбитражном процессе: существует ли возможность присудить судебную неустойку (астрент) за неисполнение судебного акта третьему лицу, либо каким-либо иным образом расширить действие института астрента на лиц, не являющихся ответчиком в споре? В рамках данной статьи вопрос будет рассмотрен на примере обособленных споров в делах о банкротстве.
Для ответа на вопрос предлагается рассмотреть существующее правовое регулирование института астрента в Российской Федерации, выявить ключевые, сущностные различия института по сравнению с его аналогом в иностранных юрисдикци-ях, проанализировать судебную практику присуждения судебной неустойки третьим лицам в обособленных спорах в делах о банкротстве, а также рассмотреть варианты совершенствования законодательства с целью увеличения процента исполнения судебных актов.
Ключевые слова: судебная неустойка; астрент; судебный акт; обособленные споры в делах о банкротстве; истребование доказательств; арбитражный процесс.
Проблема истребования дополнительных доказательств у лиц, участвующих в деле - это притча во языцех для любого юриста, который специализируется на судебном представительстве.
Предыдущий Министр юстиции Российской Федерации Коновалов А.В. еще в 2017 году назвал «катастрофическим» процент исполнения судебных решений, указав, что: «процентисполнения судебных решений колеблется между 18-22%». Относится это, разумеется, и к определениям суда об истребовании доказательств.
Омрачает и так не самую радужную картину ситуация, при которой ключевые доказательства находятся у третьих лиц (как заявляющих, так и не заявляющих самостоятельных требований относительно предмета спора).
Не добавляет оптимизма и фактически не работающий институт судебного штрафа, так как выгоднее его заплатить, нежели добросовестно вести себя в процессе, представить невыгодные для стороны доказательства и получить отрицательный для себя судебный акт.
Дополнительные трудности привносят и особенности, свойственные обособленным спорам в делах о банкротстве. Обосновывается это тем, что лица, участвующие в деле о банкротстве, поименованные в ст. 34 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», зачастую не являются стороной спорных правоотношений: например, не были стороной сделки или не знают, какие были связи у должника, его контролирующих лиц, с конечными выгодополучате-лями и аффилированными лицами, что привносит объективную сложность получения арбитражным управляющим, конкурсными кредиторами и другими лицами отсутствующих у них прямых доказательств.
В настоящее время, следуя практике развитых зарубежных правопорядков, в законодательстве и арбитражной практике для целей поддержания стабильности договорного оборота и недопустимости утаивания сведений, имеющих отношение к предмету рассмотрения спора, существует такой институт как судебная неустойка или с французского «L'astreinte» (здесь и далее термины «Астрент» и «Судебная неустойка» будут использоваться как синонимы).
Астрент (судебная неустойка) - это штраф, который уплачивается должником в пользу кредитора за неисполнение судебного акта в натуре. Впервые на уровне высших судов эта конструкция появилась в Постановлении Пленума ВАС Рф от 04.04.2014 № 22 «О некоторых вопросах при-
5 -а
сз ж
<
суждения взыскателю денежных средств за неисполнение судебного акта», а нормативно закреплена в ст. 308.3 ГК РФ, которая была добавлена Федеральным законом «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации» от 08.03.2015 № 42-ФЗ.
В настоящей статье предлагается не углубляться в описание и изучение правовой природы астрента, поскольку на этот счет и так написаны прекрасные статьи Ероховой М.А. [Ерохова М.А. О судебной неустойке в российском праве. Анализ практики 2015-2017 // Вестник экономического правосудия Российской Федерации, 2017, N7, с. 97-111; Ерохова М.А. О снижении судебной неустойки. Комментарий к Определению Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 05.06.2018 N305^15-9591 // Вестник экономического правосудия Российской Федерации, 2018, N12, с. 4-13], Фиошина А.В. [Фиошин А.В. О правовой природе астрента // Вестник гражданского процесса, 2021, N3, с. 29-49], а лишь отметить следующие основные проблемные моменты, которые являются предметом исследования в рамках настоящей статьи.
Согласно положениям ст. 308.3 ГК РФ, при упоминании астрента речь идет о неустойке за неисполнение должником обязательства, установленного судебным актом. Статья 308.3 ГК РФ сконструирована таким образом, что присудить астрент третьим лицам невозможно.
Такая жесткая юридическая конструкция статьи влечет за собой существенное ограничение института доказывания и доказательства в арбитражном и гражданском процессах, ведь если применять судебную неустойку (в том числе за неисполнение судебного акта об истребовании доказательств) исключительно к ответчикам, а не ко всем лицам, непосредственно задействованным в спорных правоотношениях, то у сторон фактически отсутствует работающий механизм истребования у таких лиц дополнительных доказательств, что свидетельствует об очевидной правовой лакуне.
Российское право знает сходную с судебной неустойкой (астрентом) правовую категорию: это судебный штраф.
Статьей 119 АПК РФ установлено, что судебные штрафы налагаются арбитражным судом в случаях, предусмотренных настоящим Кодексом.
Размер судебного штрафа, налагаемого на граждан, не может превышать пять тысяч рублей, на должностных лиц - тридцать тысяч рублей, на организации - сто тысяч рублей, если иное не предусмотрено настоящей статьей и взыскиваются в доход федерального бюджета, а не в пользу стороны.
К сожалению, как показывает судебная практи-— ка, судебный штраф не справляется со своей главна ной функцией - побудить лицо, участвующее в де-Я ле, исполнять определение/решение суда. ° Главным образом, вызвано это весьма скром-ав ными негативными последствиями и уплатой этой
суммы в доход федерального бюджета, а не непосредственно заявителю/истцу.
Необходимо отметить, что в иностранных пра-вопорядках, откуда Российская Федерация реце-пировала институт астрента, он применяется значительно шире, поскольку имеет иную, более глубокую и выработанную годами успешного применения практику применения.
В правопорядке Франции, стране-основоположнике института астрента, используется доктрина т.н. «широкого астрента», что подразумевает применение судебной неустойки как к денежным, так и к неденежным обязательствам, а также ко всем лицам, участвующим в деле и являющимися участниками таких правоотношений.
Заявитель, имеющий исполнительный лист, по которому иному лицу был присужден астрент, получит максимально полную протекцию в ходе принудительного исполнения со стороны органов государственной власти (например, аналог ФССП РФ), тем не менее, астрент изначально не будет присужден, если дальнейшее его исполнение может причинить угрозу безопасности и общественному порядку Французской Республики, что было установлено еще в 1920-е годы XX века [CE30 novembre 1923, arrêt Couiteas, Rec. P. 789, DP 1923, 3. 59].
Впоследствии это было нормативно закреплено в специальном законе, посвященном присуждению астрента [Закон от 16.07.1980 г. «об астрентах в административной сфере и при исполнении решений в отношении юридических лиц публичного права»].
Исходя из описанного выше, можно сделать вывод о том, что в судебной системе Франции, по сути, единственным ограничением в присуждении астрента является лишь недобросовестное поведение лиц, участвующих в деле, а также действие в разрез с интересами гражданского общества и посягательства на его основы и безопасность.
Процессуальная активность французских судей, воплощением которой является возможность присуждения астрента третьим лицам, особенно сильно раскрывается при разрешении IP & IT-споров, в частности, с использованием криптоак-тивов. В связи с этим, необходимо рассмотреть, как это действует на практике и как суды мотивируют возможность принудить «неответчика» исполнять судебный акт, в частности, о предоставлении дополнительных доказательств. Данный опыт весьма был бы полезен в российских обособленных спорах в делах о банкротстве, поскольку вывело бы институт доказывания и доказательства на принципиально новый уровень.
Очевидно, что поскольку вопрос присуждения астрента касается исполнения судебного акта, то он идет рука об руку с исполнительным производством и при описании придется немного затронуть и этот аспект для лучшего понимания работы института астрента.
Как писала в своих трудах Натали Фрисеро, профессор Университета Ниццы (Франция), член Ученого совета UIHJ, в своей статье, вольный перевод
которой звучит примерно как «Судебный пристав и арест криптоактивов»: «судья, присуждающий должника к выплате, может установить астрент, если должник не предоставит судебному исполнителю доступ к своему криптокошельку» [Fricero N. Huissier de justice et saisie des cryptoactifs: rêve ou réalité? // Cyberjustice, de nouvelles opportunités pour l'huissier de justice. Sous la direction de David Walker. XXIV Congrès de l'Union Internationale des Huissiers de Justice. Dubai. 22-25.11.2021, p. 166].
Если должник использует услуги провайдера, чтобы хранить или управлять своими криптоакти-вами, то судебный пристав должен иметь возможность получить криптоактивы, которые находятся во владении третьего лица (в данном случае им будет являться криптопровайдер). Неисполнение воли государства в лице своих органов в рамках исполнительного производства о предоставлении необходимой информации может повлечь за собой угрозу применения астрента, либо обяжет такое лицо выплачивать всю сумму долга должника, взыскиваемую в рамках исполнительного производства.
Как видно из приведенного выше примера, юридическая природа и «дух» астрента гораздо шире его «буквы» и, несмотря на то, что работать он должен был лишь в отношении ответчиков - суды, по мнению автора статьи, справедливо и разумно выходят за пределы писаного закона в интересах лиц, участвующих в деле и состязательного процесса в целом.
К сожалению, в российской правовой системе данная правовая конструкция (речь идет о доктрине французского «широкого астрента») пока не прижилась, хотя и были безуспешные попытки ее применения.
В тех немногих спорах, касающихся присуждения судебной неустойки третьим лицам, суды, разумеется, исходят из юридической природы астрента и руководствуются буквальным толкованием положений ст. 308.3 ГК РФ. Это приводит к закономерному отказу в удовлетворении таких заявлений.
В большинстве судебных споров, ярким примером которому служит постановление Восьмого арбитражного апелляционного суда от 05.09.2022 по делу № А70-18630/2020, суд отказывает в присуждении астрента и применяет вместо него уже упомянутый судебный штраф.
В других случаях, когда в качестве лица, которому предполагается присудить астрент, выступают ответчики и третьи лица - суды удовлетворяют лишь в части, касающейся именно ответчиков, что видно, например, в решении Арбитражного суда города Москвы от 27.10.2022 по делу № А40-132217/2022.
Тем не менее, в рамках обособленного спора в рамках дела о банкротстве ПАО «ОФК Банк» (№ А40-86520/2018) (далее - «Должник»), суд апелляционной инстанции присудил астрент третьим лицам.
Фабула спора: в схеме факторинговых операций, АО «ГиЛк» и ООО «Граффити» выступа-
ли звеньями в цепочке транзитных операции, где денежные средства первоначально были выданы Банком-банкротом своеИ аффилированной компании - ООО «БИД Инком».
Впоследствии, через ряд подконтрольных компаний, среди которых были, в том числе, ООО «Граффити» и АО «ГИЛК», была погашена кредитная задолженность подконтрольных Банку-банкроту компаний.
Конкурсный управляющий обратился в арбитражный суд с ходатайством об истребовании доказательств с АО «ГИЛК» и с ООО «Граффити», которые ранее были привлечены в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований относительно предмета спора (далее -«Третьи лица»).
Определением Арбитражного суда г. Москвы от 01.06.2021 суд удовлетворил требования. Определением Арбитражного суда г. Москвы от 13.07.2021 суд повторно истребовал документы у третьих лиц.
В связи с неисполнением указанных определений суда, конкурсный управляющий обратился с заявлением о присуждении судебной неустойки (астрента) третьим лицам.
• Определением Арбитражного суда г. Москвы от 22.03.2022 суд отказал в удовлетворении заявления Конкурсного управляющего.
• Постановлением Девятого арбитражного апелляционного суда от 08.07.2022 по делу № А40-86520/2018 суд отменил указанное выше определение и постановил взыскать с АО «ГИЛК» и ООО «Граффити» Банка 1 000 руб. в качестве неустойки за каждый день просрочки исполнения определений об истребовании.
Коротко охарактеризовать вывод апелляционного суда можно следующим образом: недобросовестность стороны в споре превыше ее роли в процессе. Как указал суд в мотивировочной части определения, АО «ГИЛК» и ООО «Граффити» ввели в заблуждение арбитражный суд, указав на то, что документы уничтожены в связи с большими сроками хранения» и истребовал присудил судебную неустойку.
• Постановлением Арбитражного суда Московского округа от 20.09.2022 было отменено Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 08.07.2022 и оставлено в силе Определение Арбитражного суда г. Москвы от 22.03.2022 по делу № А40-86520/2018. Несмотря на то, что постановление Девятого
арбитражного апелляционного суда от 08.07.2022 по делу № А40-86520/2018 было впоследствии отменено, необходимо детально изучить выводы суда, поскольку подход, избранный судом апелляционной инстанции, представляется автору очень удачным способом обязать лиц, участвующих в деле (включая, разумеется, и третьих лиц) добросовестно вести себя в процессе, что соответствует описанному в предыдущей части статьи французской правовой доктрине присуждения астрента.
5 -а
сз ж
<
CM 00
Как определила Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации в Определении от 19.10.2018 по делу № А51-10729/2017, заявление о взыскании судебной неустойки подлежит исполнению в рамках рассмотрения того же дела, где вынесено решение по существу спора. Аналогичная правовая логика применяется и к обособленным спорам в рамках дела о банкротстве.
Обращаясь к вышеупомянутому делу о банкротстве ПАО «ОФК Банк», в рамках обособленного спора Конкурсный управляющий подал заявление о присуждении астрента третьим лицам, но впоследствии, поскольку заявитель не согласился с определением суда первой инстанции, фактически возник новый спор, отделившийся от основного об оспаривании сделки. И вот в этом, новом, вновь образованном споре, эти третьи лица, фактически стали уже ответчиками, о чем и писал суд апелляционной инстанции у себя в определении.
Поскольку судебная неустойка должна побудить именно ответчика исполнить определение суда, то предлагается, в случае рассмотрения нового обособленного спора, в котором решается вопрос о присуждении астрента, всех лиц, в отношении которых подано такое заявление, рассматривать в качестве «ответчиков», либо же вводить изменения в процессуальный статус с момента обжалования судебного акта в суде вышестоящей инстанции.
Такой «мягкий» подход позволит не вносить дополнительные изменения в положения ГК РФ, а также, по мнению автора, сможет мотивировать третьих лиц на более добросовестное поведение в ходе судебного разбирательства.
Если же говорить о более «жестком» и концептуальном подходе к совершенствованию законодательства, в том числе и выходя за рамки специфики банкротных споров, то автору, с учетом рецепции института астрента из Франции, о чем прямо сказано, например, в Постановлении Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 21.07.2022 по делу № А50-32717/2019, представляется разумным и обоснованными пойти дальше в заимствовании и использовать тот же уровень свободы, применяемый при его присуждении, не ограничиваясь лишь ответчиками.
В условиях объективно неработающих институтов судебного штрафа и исполнительского сбора, астрент, как показывает практика, является действенным способом побуждения к исполнению актов суда и возможность применения доктрины французского «широкого астрента» существенно снизила бы возможность злоупотребления лицами, участвующими в деле, которые могут выражаться, например, в сокрытии юридически значимых доказательств, имеющих ключевое значение для рассмотрения спора.
Литература
1. Ерохова М.А. О судебной неустойке в российском праве. Анализ практики 2015-2017 //
Вестник экономического правосудия Российской Федерации, 2017, N7, с. 97-111;
2. Ерохова М.А. О снижении судебной неустойки. Комментарий к Определению Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 05.06.2018 N305^15-9591 // Вестник экономического правосудия Российской Федерации, 2018, N12, с. 4-13;
3. Фиошин А.В. О правовой природе астрента // Вестник гражданского процесса, 2021, N3, с. 29-49;
4. Fricero N. Huissier de justice et saisie des cryptoactifs: rêve ou réalité? // Cyberjustice, de nouvelles opportunités pour l'huissier de justice. Sous la direction de David Walker. XXIV Congrès de l'Union Internationale des Huissiers de Justice. Dubai. 22-25.11.2021, p. 166;
5. Статья 308.3 Гражданского кодекса Российской Федерации;
6. Статья 34 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»;
7. Федеральный закон «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации» от 08.03.2015 № 42-ФЗ;
8. Закон от 16.07.1980 г. «об астрентах в административной сфере и при исполнении решений в отношении юридических лиц публичного права» [Электронный ресурс]. - Режим доступа: URL://https://www.legifrance.fr (дата обращения 10.08.2023);
9. Постановлении Пленума ВАС РФ от 04.04.2014 № 22 «О некоторых вопросах присуждения взыскателю денежных средств за неисполнение судебного акта»;
10. Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 19.10.2018 по делу № А51-10729/2017;
11. Постановление Восьмого арбитражного апелляционного суда от 05.09.2022 по делу № А70-18630/2020;
12. Решение Арбитражного суда города Москвы от 27.10.2022 по делу № А40-132217/2022;
13. Определение Арбитражного суда г. Москвы от 01.06.2021, Определение Арбитражного суда г. Москвы от 13.07.2021, Определение Арбитражного суда г. Москвы от 22.03.2022, Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 08.07.2022 Постановление Арбитражного суда Московского округа от 20.09.2022 по делу № А40-86520/2018;
14. Постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 21.07.2022 по делу № А50-32717/2019;
15. CE30 novembre 1923, arrêt Couiteas, Rec. P. 789, DP 1923, 3. 59.
EVOLVEMENT OF THE INSTITUTION OF APPLICATION
OF ASTRENTE IN CIVIL LAW: EXEMPLIFIED BY
SEPARATE DISPUTES IN BANKRUPTCY CASES
Proshlyakov O.A.
MSAL
The article deals with a topical practice-oriented issue at the intersection of insolvency law and evidence institution in the arbitration proceedings: is it possible to award a judicial penalty (Astreinte) for non-execution of a court ruling to a third party, or in any other way to expand the effect of the institute of astreinte to persons who are not defendants in dispute? Within the framework of this article, the issue will be considered on the example of separate disputes in bankruptcy cases.
To answer the question, it is proposed to consider the existing legal regulation of the institution of astreinte in the Russian Federation, to identify the key, essential differences between the institution in comparison with its counterpart in foreign jurisdictions, to analyze the judicial practice of awarding a judicial penalty to third parties in separate disputes in bankruptcy cases, and to consider options to improvement our legislation in order to increase the percentage of execution of court rulings.
Keywords: astreinte, court ruling, separate disputes in bankruptcy cases, discovery of documents, proving and evidence, arbitration proceedings.
References
1. Erokhova M.A. Judicial Penalty in Russian Law. Practice Analysis 2015-2017. The Herald of Economic Justice of the Russian Federation. 2017. No. 7. P. 97-111;
2. Erokhova M.A. On Reduction of Court Penalties. Case Comment on the Judgment of RF SC No. 305^C15-9591, 5 June 2018. The Herald of Economic Justice of the Russian Federation. 2018, No. 12, p. 4-13;
3. Fioshin A.V. On the Legal Nature of Astrente. Herald of Civil Procedure, 2019, vol. 9, no. 4, pp. 250-264;
4. Fricero N. Bailiff and seizure of cryptoassets: dream or reality? // Cyberjustice, new opportunities for the judicial officer. Edited by
David Walker. XXIV Congress of the International Union of Judicial Officers. Dubai. 22-25.11.2021, p. 166;
5. Article 308.3 Civil Code of the Russian Federation;
6. Article 34 Federal Law No. 127-FZ of October 26, 2002 "On Insolvency (Bankruptcy)";
7. Federal Law No. 42-FZ of March 8, 2015 "On Amendments to Part One of the Civil Code of the Russian Federation";
8. Law of July 16, 1980 "On astrenets in the administrative sphere and in the execution of decisions in relation to legal entities of public law" [Electronic source] - available at: URL://https://www. legifrance.fr (date of the application August 10, 2023);
9. Decree of the Plenum of the Supreme Arbitration Court of the Russian Federation of 04.04.2014 No. 22 "On some issues of awarding money to a recoverer for non-execution of a judicial act";
10. Ruling of the Judicial Collegium for Economic Disputes of the Supreme Court of the Russian Federation of October 19, 2018 in case No. A51-10729/2017;
11. Resolution of the Eighth Arbitration Court of Appeal of September 5, 2022 in case No. A70-18630/2020;
12. Decision of the Moscow City Arbitration Court of October 27, 2022 in case No. A40-132217/2022;
13. Ruling of the Moscow Arbitration Court of June 01, 2021, Ruling of the Moscow Arbitration Court of July 13, 2021, Ruling of the Moscow Arbitration Court of March 22, 2022, Resolution of the Ninth Arbitration Court of Appeal of July 07, 2022, Resolution of the Arbitration Court of the Moscow District in case No № A40-86520/2018;
14. Resolution of the Seventeenth Arbitration Court of Appeal dated July 21, 2022 in case No. A50-32717/2019;
15. CE November 30, 1923, Counites judgment, Rec. P. 789, DP 1923, 3.59.
