CC BY
101
ФИЛОСОФИЯ ПРАВА
Ю.А. Чернавин*
РАЗВИТИЕ ИНСТИТУТА ПРАВ ЧЕЛОВЕКА В РОССИИ: ФИЛОСОФСКО-ПРАВОВОЙ ВЗГЛЯД НА ПРОБЛЕМУ
Аннотация. Основная проблема, связанная с утверждением института прав человека в России, заключается не в сиюминутном обеспечении прав личности, уровень которых пока невысок, а в принципиальной возможности достичь его эффективности в нашей стране когда-либо. Проблему создает существующее противоречие между необходимым — западным по сути — типом социальных практик и доминирующим в России восточным типом личности. Осмыслению данного противоречия и выработке путей его разрешения посвящена статья. Один из этих путей основывается на глубинной связи ценностей прав личности и характеристик русской культуры и ментальности. Мировоззренческой основой института прав человека выступают зародившиеся в глубине веков гуманистические идеи, их воплощение в борьбе с бесправием личности, против насилия и угнетения. Подобная борьба — часть нашей истории. Российский и русский народ свободолюбив. Другое дело, что в современной России, состоящей из вестернизированного меньшинства и традиционалистского большинства, наблюдается как искажение западных характеристик, так и трансформация традиционализма в квазитрадиционализм. Авторская позиция связывает проблему не только и не столько с доминированием в современной России традиционалистского типа личности, сколько с его ослаблением и искажением. Теория институциональных матриц, также послужившая методологической основой анализа, позволила сформулировать вывод о закономерности целенаправленного и активного внедрения в России института прав человека. Его современный европейский вариант отражает ценности не индивидуализма, но персоноцентриз-ма, переходит от стадии либерализации и демократизации к стадии социализации. Возникшие в послевоенное время права третьего поколения — коллективные по своей природе — соответствуют духу и механизмам социальной деятельности в России. Вследствие этого способы институционализации прав человека в нашей стране могут быть специфичны — этап либерализации прав можно пройти, во-первых, «ускоренно», во-вторых, средствами не индивидуализации, но сотрудничества, при опоре не на выгоду, а на основе разделенных с другими людьми целей бытия. При этом средствами развития данного института явятся эволюционное изменение российской государственности, сопряженное с возрождением и эволюционным изменением российского традиционализма.
Ключевые слова: институт прав человека в России, институционализация прав человека, традиционализм, гуманистический принцип личности, атомизация общества, институциональная матрица, индивидуализм, коллективизм, персо-ноцентризм.
Под собственным именем проблема прав человека тем или иным образом решается в России последние 20 лет. Безусловно, по
сравнению с вековыми традициями Запада в защите прав личности срок крайне невелик, и масштабных социальных сдвигов в этом отношении
© Чернавин Ю.А., 2015
* Чернавин Юрий Александрович — доктор философских наук, профессор кафедры философских и социально-экономических дисциплин Московского государственного юридического университета имени О.Е. Ку-тафина (МГЮА). [uchernavin@yandex.ru]
123995, Россия, г. Москва, ул. Садовая-Кудринская, д. 9.
пока ждать не приходится. Позицию подобного рода по отношению к правам человека в России обозначил в апреле 2014 г. В. Лукин. Покидая пост Уполномоченного по правам человека в РФ, он отмечал: то, как общество отметило 20-летие Конституции РФ, впервые в нашей истории провозгласившей права и свободы человека, показывает, что «переходный период от советского устройства жизни к развитой демократии еще далек от завершения <...> российская демократия остается развивающейся»1. Таким образом, проблема видится не в сиюминутном обеспечении и гарантировании прав личности, уровень которых в России в настоящий момент невысок, а в возможности достижения эффективности данного института в обозримом будущем. Более того, в принципиальной возможности достичь его эффективности в нашей стране когда-либо. Осмысление данной проблемы — главная задача статьи.
Проблему такого рода создают размышления о характеристиках славянской (шире — восточной) цивилизации, отличающейся не индивидуалистической, но общинной ментальностью; положения о российских политических традициях, связанных, с одной стороны, с авторитарностью государственной власти, с другой — с патернализмом общества. Подобные характеристики, исторически сложившиеся в России, не способствуют утверждению прав личности.
Современный ренессанс консерватизма, опирающегося на традиционализм, тоже порождает мысли о чужеродности и искусственности, следовательно, низкой социальной эффективности западноевропейского по сути института прав человека в России. Например, наиболее влиятельный мыслитель современного православного монархического направления отечественного консерватизма Иоанн (Снычев), митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский, вспоминая слова К.П. Победоносцева о роковой лжи лозунга «свобода, равенство, братство», указывает на тот факт, что две самые кровавые революции в истории человечества — французская и русская — прошли под этим лозунгом. Идея прав человека, всеобщего равенства, по его мысли, является абсолютизацией индивидуализма, «исторически глубоко чуждого русскому национальному и религиозному самосознанию»2.
Низкая социальная эффективность и даже дис-функциональность тех или иных институтов — распространенное явление в мировой и отечественной социальной истории и практике. Однако масштаб и значимость института прав человека не сравнимы
1 Лукин В. Доклад Уполномоченного по правам человека в РФ за 2013 г. URL: http://www.rg.ru/2014/04/08/doklad-site-dok.html.
2 Иоанн (Снычев), митр. Самодержавие духа. Очерки русского самосознания. СПб.: Изд-во Л.С. Яковлева, 1994. С. 34.
ни с каким другим — именно он во многом определяет будущее страны.
Методологической основой анализа проблемы избраны цивилизационная концепция развития общества и институциональный подход к его описанию как целостному феномену.
В традиции Н.Я. Данилевского, А. Тойнби цивилизация рассматривается как синоним прежде всего духовной культуры — системы ценностей, традиций, символов, ментальности, образа жизни, характерных для того или иного социума. В соответствии с доминирующим в научной литературе подходом современная мировая цивилизация в содержании культуры и способов ее реализации распадается на две основные составляющие — Запад и Восток, либеральную и традиционалистскую цивилизации.
Институциональный подход, характерный преимущественно для социологии, трактует общество как устойчивую социальную систему, институциональную структуру, постоянно складывающуюся неизменным образом независимо от того, как и какие бы социальные субъекты не взаимодействовали между собой в ее границах.
Институт возникает как ответ на необходимость закрепления определенных типов социальных отношений и деятельности, превращения их в обязательные для всех членов социума. Это те, которые удовлетворяют наиболее важные общественные потребности: воспроизводство общества осуществляется в рамках института семьи; усвоение накопленных знаний, культурных ценностей, передача их последующим поколениям реализуется институтом образования; промышленные предприятия, банки, рынки как экономические институты осуществляют производство и распределение товаров и услуг и т.д.
Практика закрепления отношений подобного рода заключается в создании системы социокультурных элементов — ценностей, норм, идеалов, образцов деятельности и поведения людей и их гарантировании. Эта система обеспечивает сходное поведение индивидов, согласовывает и направляет в русло их определенные стремления, устанавливает способы удовлетворения их потребностей, разрешает конфликты, поддерживает состояние равновесия и стабильности в рамках той или иной социальной группы и общества в целом.
Однако само по себе наличие социокультурных элементов, составляющих содержание института прав человека, еще не обеспечивает его функционирование. Элементы воплощаются в действиях людей, «играющих» по их правилам. Для этого ценности и нормы должны стать достоянием внутреннего мира личностей, быть ин-териоризованными в процессе социализации. При этом понятие интериоризации позволяет только в первом приближении уяснить характер
процесса, на деле не все столь прямолинейно. С возникновением и существованием социальных институтов связано формирование в каждом индивидууме особого набора социокультурных диспозиций (габитуса), практических схем дей-ствования, ставших для личности ее внутренней «естественной» потребностью. При этом порождаются соответствующие смыслы, задающие не только образцы человеческих взаимодействий, но и способы осмысления, понимания социальной реальности и самих людей. Благодаря габитусу происходит включение индивида в деятельность социальных институтов и их осознание. В итоге утверждаются тип личности и тип социальных практик, адекватные друг другу.
Возникновение организационных и поведенческих структур социального института сопровождается (или предшествует) их обоснованием — теоретическим, идеологическим, религиозным, мифологическим. В конечном счете те или иные взгляды, учения, концепции вырабатывают своеобразную категориальную сетку, задающую «естественное» с позиций данного института видение мира.
Усложняясь по мере исторического развития, общество обогащается все большим числом институтов, каждый из которых выполняет характерную только для него функцию, определяющую его «лицо», связанную с главной социальной ролью по удовлетворению той или иной общественной потребности, закреплению и воспроизводству определенных социальных практик и отношений. Например, если это армия, то ее роль состоит в обеспечении военно-политической безопасности страны путем участия в боевых действиях и демонстрации военной мощи.
Исторической необходимостью перехода западноевропейского общества от традиционной модели развития к модели модернизационной в период Нового времени явилось становление института прав человека. Его главная функция — закрепление совокупности гарантированных возможностей, которые обеспечили личную, имущественную, гражданскую самостоятельность индивида. Условием и причиной утверждения данного института и одновременно его результатом явилось формирование типа личности, соответствующего процессам модернизации общества.
Возникновение института прав сопрягается с появлением ко второй половине XVIII в. зрелой теории, осмысливающей движения в защиту личности и ее достоинства, за право каждого самостоятельно устраивать свою жизнь и распоряжаться ею, хотя гуманистическая идея, вдохновлявшая многовековую борьбу с бесправием и угнетением человека, за свободу и равенство, существовала издревле. Ее развитие идет параллельно с исторической практикой (либо несколько опережает ее).
Представление о гражданине, наделенном определенным комплексом прав и обязанностей, возникло в VI—V вв. до н.э. Оно связано с тем регионом мира, где сформировалась наиболее высокая духовная культура — политическая мысль, формы государственной организации, философия, искусство, литература и т.д. Речь идет об античных полисах, в частности об Афинах и Риме. Полис — первая в истории человечества форма сообщества, которую можно определить как гражданский коллектив3. В полисах с гражданством были связаны прежде всего политические права: свобода, право на решение государственных дел, участие в правосудии и т.д.
Вместе с тем следует учитывать, что в данном случае о каком-либо совершенстве говорить не приходится: прав гражданина были лишены не только рабы, составляющие большинство населения в этих государствах, но и некоторые категории свободных. Кроме того, институт гражданства знал градации — различались граждане по рождению и лица, получившие гражданство. Наконец, свободный гражданин полиса должен был жить не для себя, а для государства. Частная жизнь, обеспеченная рабством, служила ему средством исполнения гражданских обязанностей. Однако уже в своем первичном, начальном звучании утверждение гражданина как носителя определенных прав было крупным шагом в области развития культуры гуманизма, на пути человечества к познанию свободы.
Разложение рабовладельческого строя, переход к европейскому Средневековью предопределили изменения в осмыслении прав человека, породили соответствующую ему новую социальную практику. Основным достижением этого исторического периода явилось устранение из социальной структуры полностью бесправных людей и социальных групп. Личность еще недостаточно индивидуализирована, все стороны ее деятельности подчинены обычаю, ритуалу, закону, сословным ограничениям, но юридически она считалась свободной. Феодальные корпорации (рыцарские и монашеские ордена, цеха ремесленников и торговцев), жестко подчиняя человека, нивелируя его индивидуальность, в то же время делают его равным с другими в рамках данной корпорации. Формируется чувство достоинства, пусть пока и сословного.
Буржуазные революции нацеливаются на поиск новых форм взаимоотношений индивида и власти, противопоставляя их феодальной сословности. В политической практике новоевропейских государств утверждаются неведомые до этого притязания личности к государству: государственная власть должна руководствоваться не произволом, а законом; охранять права и
3 См.: Общая теория прав человека / отв. ред. Е.А. Лукашева.
М.: Норма, 1996. С. 47.
благосостояние всех членов общества; обеспечивать осуществление неотъемлемо принадлежащей человеку свободы. Подобные новации, постепенно накапливаясь, знаменуют становление в период Нового времени института прав человека в рамках западной цивилизации.
В чем видится соответствие нового типа социальных практик и основных социальных и духовных черт личности нового типа? На эту тему рассуждает в своем исследовании Л.И. Глухарева4. По ее мнению, в данном процессе высока значимость института частной собственности, его самостоятельное существование отдельно от власти. Частная собственность предполагает наличие у индивида самостоятельности, избирательной активности, способности проявлять инициативу, рисковать, принимать решения и нести за них ответственность.
Утверждение западной цивилизации в рамках христианского (в значительной мере, протестантского) мировоззрения и веры с ее представлениями о человеке как образе и подобии божьем связано с осознанием значимости каждой личности, пониманием ценности человеческого достоинства и укоренением взглядов о равенстве всех людей.
Особенности реализации власти в европейских государствах породили автономные корпоративные формы деятельности — города, гильдии, цеха. Не полагаясь на помощь и защиту государственных структур, подобные объединения в своей деятельности опирались на эффективность частной собственности и значимость личности. Это способствовало воспитанию солидарности и умению противостоять государственному давлению.
Основы прав человека в Европе закладывались и юридической системой, оказавшейся достаточно эффективным регулятором общественных отношений по сравнению с системами стран Востока. Знаменательным событием стало оформление правового статуса личности. Неопределенность юридического положения индивида, как это было в государствах Востока, закономерно предопределяет практически полную зависимость человека от власти. Кроме того, правовой статус наделял каждого члена той или иной социальной группы равными правами и обязанностями. В итоге возникают возможности выработки механизмов, ограждавших частную жизнь от государственного вмешательства, и, что не менее важно, — готовность личности эти механизмы использовать. По сути, подобные новации означали становление гражданского общества.
В сознании человека Нового времени утверждается аксиологический вектор вполне
определенной направленности, доминируют ценностные ориентации нравственного, правового и политического свойства, порождаемые протестантской этикой индивидуализма с ее, говоря словами М. Вебера, «непомерным моральным кодексом». Утверждается новый тип сознания, ориентированный на требования личной безопасности, свободы от чьего-либо давления, равенства всех перед законом, неприкосновенности частной жизни и собственности, договорных отношений в решении повседневных проблем и т.д. Следует подчеркнуть, что обобщающей характеристикой данного типа сознания и цивилизационного типа личности выступает индивидуализм.
Итак, в процессе перехода традиционного общества к стадии модернизации, становления гражданского общества, утверждения нового типа сознания и типа личности в рамках западной цивилизации формируется институт прав человека как инструмент поддержания равновесия между интересами самоутверждающейся личности и задачами развития государства и общества.
Становление института прав человека вне Запада происходит иначе, этот процесс сознательно определяется национальными элитами и государственными властями в той мере и таким способом, в какой они видят необходимость подобного института. Если права человека понимать в чисто юридическом смысле, то и в России подобной исторической традиции не прослеживается. Их фактическое существование под собственным именем начинается лишь в конце 80-х гг. ХХ в.
Как свидетельствуют многочисленные публикации, уклад российской жизни в ее истории не способствовал пониманию ценности автономной личности — свободной, ответственной, инициативной, самостоятельной5, а ведь без появления подобного личностного типа любые права и свободы, даже закрепленные в законе, повисают в воздухе. Главная характерная черта нашей политической истории — ее государственность. Ригидность монархической политической системы, засилье, неограниченность власти, ее сакрализация делали человека неправомочным. Об отстаивании индивидуальных прав речи не шло.
В то же время абсолютизм порождал патерналистские ожидания, ставшие в России яркой личностной типологической характеристикой. Ожиданию постоянной помощи от государства способствовали особенности экономики. Для государственных нужд из нее выкачивались
4 См.: Глухарева Л.И. Права человека в современном мире (социально-философские основы и государственно-правовое регулирование). М.: Юристъ, 2003. С. 119-121.
5 См., например: Касьянова К. О русском национальном характере. М.; Екатеринбург: Академ. проект: Деловая книга, 2003; Сергеева А.В. Русские: стереотипы поведения, традиции, ментальность. М.: Флинта: Наука, 2005.
основные ресурсы, блокируя развитие городов, предпринимательства. В итоге третье сословие не стало сформировавшейся и эффективной социальной силой, утверждавшей самостоятельность и предприимчивость.
Крепостное право и сословная дифференциация, растворенность личности в сельской общине утверждали следование патриархальным традициям, пассивность и покорность. Постоянная бедность быта, ставшая привычной, порождала уравнительные стремления, отрицательное отношение к богатству — «через золото слезы льются».
В литературе, как правило, указывают на противоречивый характер российского менталитета, отмеченный еще Н.А. Бердяевым: деспотизм и анархизм; гипертрофия государства и правовой нигилизм; жестокость и доброта; склонность к насилию и человечность; обостренное сознание личности и безличный коллективизм; искания Бога и воинствующее безбожие и т.д. Однако для рассмотрения проблемы института прав человека значимым является положение о сложившемся в истории России особом психологическом фоне, традиционалистском типе личности, предпочитающей меньше свободы взамен меньшей ответственности.
Авторитарная политическая культура и бюрократическое управление страной в период советской власти мало изменили доминирующее традиционалистское сознание.
Быстрое выдвижение прав человека в число приоритетных проблем в 1990-е гг. связано с пониманием предела, к которому подошла Россия в практике положения личности в обществе и ее оценки. Без радикального решения проблемы под вопросом оказывалась перспектива будущего развития. Передовые страны входят в эпоху глобального, информационного, креативного общества, где творческая личность становится главным источником развития. Институт прав человека в этом отношении — апробированный практикой эффективный фактор социальной динамики.
На рубеже веков политической властью в России предпринимаются поистине революционные шаги, направленные на создание института прав человека. Действующая с 1993 г. Конституция РФ определяет Российскую Федерацию как правовое государство (ч. 1 ст. 1), идеи, ценности и принципы которого положены в основу всего конституционно регулируемого пространства. Права человека, их признание, защита и гарантии утверждаются в качестве основного критерия законодательства и практики его применения.
Принцип приоритета прав и свобод человека, закрепленный в Конституции РФ, адресован всем ветвям государственной власти, связывает и обязывает их: «Признание, соблюдение и защита
прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства» (ст. 2). Чрезвычайно важным представляется введение прямого запрета право-нарушающего закона: «В Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина» (ч. 2 ст. 55).
Каталог прав и свобод человека и гражданина, закрепленный в Конституции РФ, вбирает в себя, уточняет и развивает соответствующие нормы Международного пакта о гражданских и политических правах, Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах, ратифицированных в СССР в 1973 г., в известной степени предвосхищает положения Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, ратифицированной в 1998 г. в связи со вступлением России в Совет Европы. На идею прав человека ориентируется все законодательство. Россия обретает корпус соответствующих федеральных законов. Принципиальный характер имеют, в частности, законы «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан РФ» (1997), «Об общественных объединениях» (1996), «О праве граждан РФ на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах РФ» (1993)и др.
Реализация и эффективность прав человека обеспечивается установлением развернутой системы государственной защиты соответствующих принципов и норм, которая венчается деятельностью специального органа — Конституционного Суда РФ. Защита прав и свобод человека и гражданина также обеспечена в уголовном судопроизводстве, в порядке гражданского судопроизводства, создан соответствующий механизм в сфере исполнительной власти. В соответствии с положением Конституции РФ (ч. 1 ст. 103 п. «д») в 1997 г. принимается закон «Об Уполномоченном по правам человека в РФ», положивший начало становлению в стране института омбудсмена. На идею прав человека сегодня сориентирована просветительская и пропагандистская работа; их принципы закрепляются в уставах практически всех политических партий; Русская православная церковь заявляет о ценности прав человека и др. В целом новации, характеризующие правовое поле в современной России, указывают на принципиальное изменение основ государства, всей политической системы, на деле поставившей в центр интересы и права человека.
Однако столь скоропалительное внимание к проблеме, которая еще недавно всерьез не воспринималась, на практике в одночасье не создало эффективного социального института прав человека, да и не могло создать. Как показано, на Западе права человека проходили длительный исторический период становления парал-
лельно с гражданским обществом. Мы к этому только приступаем.
В современной России сложилось противоречие между тремя элементами института прав человека: 1) формальными, законодательно оформленными социальными статусами и ролями, закрепляющими права человека, 2) социальными практиками по их реализации, 3) содержанием массового сознания, духовной культуры, потребностями, ценностными ориентациями и ожиданиями личности, не сопрягающей повседневную жизнь с ценностями прав человека.
Насколько успешным может быть разрешение данного противоречия? Имеет ли перспективу утверждение эффективного института прав человека в России в принципе? Думается, здесь оправдан оптимизм. Он объясняется двумя позициями.
Позиция первая. Она возвращает читателя к рассмотрению основных характеристик циви-лизационного типа личности, характерного для России, несколько под другим углом.
Непосредственная основа теории прав человека — положения о естественных правах личности, гражданском обществе, правовом государстве, однако существует и более глубокий уровень анализа, связанный с зародившимися в глубине веков и развивающимися вплоть до настоящего времени гуманистическими идеями. Причем в послевоенном мире проблема прав человека встает на повестку дня именно как принцип нравственной и гуманистической организации социума, безотлагательная в этом отношении практическая задача, а не столько как научная или законодательная проблема6.
Воплощение гуманистической идеи в постоянной борьбе с бесправием личности, против насилия и угнетения — часть нашей истории. Гуманистический принцип личности, связанный с высоким уровнем духовности, стремления к равенству, осуждением произвола и насилия, всегда существовал в российской ментальности. Российский и русский народ свободолюбив. Причем свобода в народном понимании связана с классическим для прав человека подходом, сложившимся в XIX в., — прежде всего полная автономия от государства. «Русский народ, — пишет Н.А. Бердяев, — как будто бы хочет не столько свободного государства, свободы в государстве, сколько свободы от государства»7. Идеал в этом отношении опирается на традиции сельской общины, это — широкое самоуправление, решение вопросов на общем сходе, выборная власть и суд и т.д.
О глубокой укорененности принципа свободы в российском менталитете свидетельствует
нацеленность на исследование данной проблемы, характерная для русской религиозной философии. Проблемой свободы занималась целая плеяда великих русских философов: В.С. Соловьев, П.А. Флоренский, Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, Е.Н. Трубецкой, В.В. Розанов, Л.И. Шестов и др. В их работах категория свободы многогранно сочетается с понятиями воли и права, добра и зла, соотносится с духовностью человека, его нравственностью. Базируясь на христианских традициях, русские философы утверждают: самый важный вид свободы — духовная. Без нее жизнь не имеет ни смысла, ни достоинства; без духовной свободы человек не существует как личность.
Действительно, разделяя свободу внешнюю (совокупность прав личности в государстве и обществе) и свободу внутреннюю, духовную, отечественная философия отдает приоритет второй. Внутренняя свобода — первая основа духовного характера, внешняя нужна, чтобы приобрести свободу внутреннюю. Внешняя устраняет насильственное вмешательство других людей в духовную жизнь человека, внутренняя обращает свои требования не к другим людям, а к самому человеку. С социальной и исторической точек зрения подобная направленность аксиологического вектора вполне объяснима. Для современных условий важно, во-первых, само наличие подобных смысловых измерений. Во-вторых, думается, что изменение этого вектора — на движение духовной энергии человека к свободе не только внутренней, но и внешней — будет ответом на вызовы современной цивилизации.
Уместно будет указать и на заметные успехи российской юридической науки, которых она достигла в дооктябрьский период в изучении прав и свобод человека. Эта проблематика являлась ключевой для доктрины «возрожденного естественного права», рассматривалась в рамках позитивистских правовых учений, интерпретировалась позитивистской политико-правовой мыслью. Правоведы разработали каталог прав и свобод человека, составили научные классификации прав, обосновали их юридическое содержание и механизмы осуществления8.
Итак, при ближайшем рассмотрении характеристики личностного типа, культурные коды России как минимум амбивалентны: с одной стороны, утверждается доминирование государства и общества, с другой — гуманистические принципы духовной свободы. Разрешение данного противоречия в условиях развития российской демократии, стремящейся к закреплению института прав человека, в ситуации усиления модернизации в стране могло быть вполне
6 См.: Глухарева Л.И. Указ. соч. С. 143.
7 Бердяев Н.А. Судьба России. М.: Сов. писатель, 1990. С. 12.
8 См.: Туманова А.С., Киселев Р.В. Права человека в правовой мысли и законодательстве Российской империи второй половины XIX — начале ХХ века. М.: Изд. дом ВШЭ, 2011. С. 7.
реальной задачей. Однако на деле проблема осложняется. В современной России, состоящей, по оценкам экспертов, из «вестернизированно-го» меньшинства (15-20 %) и традиционалистского большинства, наблюдается как искажение западных характеристик личностного типа, так и трансформация традиционализма в квазитрадиционализм:
— свобода трактуется как воля без границ;
— общинный коллективизм изживает себя, а складывающийся индивидуализм приобретает потребительские формы, отрицая значимость учета интересов других;
— российский индивидуализм в сочетании с традиционной пассивностью порождает беспрецедентную для страны атомизацию общества, оставляющую институту прав человека лишь его формальную оболочку9. Таким образом, проблема состоит не только
и не столько в доминировании традиционалистского типа личности, сколько в его ослаблении и демонтаже, в возврате к примитивному традиционализму либо дрейфу в сторону квазитрадиционализма.
В сложившихся условиях уместно вспомнить послевоенный опыт восточного соседа, сумевшего получить эффект «японского экономического чуда». Общекультурным и ценностным фундаментом столь впечатляющего рывка стали национальные традиции, в том числе коллективизм, стремление реализовать национальные цели, самоотверженность и трудолюбие. В результате Япония динамично прошла этап модернизации, став развитым обществом и государством с эффективным институтом прав человека, опирающимся на соответствующую национально-государственную парадигму. Она первой доказала, что модернизация совершенно не обязательно означает вестернизацию и отказ от национальных ценностей.
Вряд ли стоит копировать конкретные механизмы возрождения какой бы то ни было страны и культуры, однако общая идея целенаправленной культивации национальных традиций заслуживает самого пристального внимания. Гуманистические измерения характерны для многих традиций российской и русской культуры и ментальности, не связанных напрямую с государством и человеком, но способных активизировать эту связь в ее современном правовом звучании. Это культ предков, постоянная оглядка на опыт поколений; любовь к Отчизне, ратное ей служение; уникальное, трепетное отношение к родной земле (во всех смыслах); единение с природой и ее почитание; отношение к семье как важнейшей ценности; высокая трудовая этика, выражающаяся в соотношении
понятий «труд — вера — честь» и др. В русской общинности сегодня видят только слабость — мол, нивелирует личность, растворяя ее в социуме. Это действительно так, но есть и другая сторона процесса. Подобно гильдиям и цехам в Европе, формировавшим солидарность своих членов, русская община олицетворяет коллективистские и соборные отношения, весьма значимые для реализации, в частности, современных прав человека третьего поколения. Именно дух солидаризма, а не индивидуализма выступает мощным фактором, способствующим утверждению современного эффективного социального государства. Помимо прочего, именно институт прав человека в случае его эффективного функционирования поможет обезвредить бомбу несправедливости, тикающую в России последнюю четверть века.
Таким образом, в современных российских условиях для повышения эффективности института прав человека важно разделять, с одной стороны, принципы и характеристики традиционного коллективизма с его духом соборности, с другой, — черты и свойства примитивного традиционализма, квазитрадиционализма; необходимо возрождение и утверждение первого, блокирование второго.
Позиция вторая реализуется в рамках структурно-системного подхода к анализу общества, с позиции институциональных матриц. В данном случае система базовых институтов — политики, экономики, идеологии — образует институциональную матрицу общества, являющуюся, по сути, исходной моделью данного социума, задающую его природу и специфику, постоянно воспроизводящуюся в ходе исторической эволюции10. Историческая практика указывает на наличие двух институциональных матриц, концентрирующих разнообразие общественной жизни — восточной, нерыночной и западной, рыночной.
Современная социальная практика развивается, зачастую включая в структуру институциональной матрицы иные дополнительные институты, альтернативные по своей природе, из матрицы противоположного типа. В этом случае действует принцип доминантности основных базовых институтов, позволяющий в то же время компенсировать собственные издержки. Дело в том, что развитие основных институтов носит естественный и спонтанный характер. Абсолютизируя собственные характеристики, они в своем пределе ведут к разрушительным социальным последствиям. Альтернативные институты функционируют в социальных рамках, задаваемых основными институтами, но именно их действие зачастую обеспечивает необходи-
9 См.: Холодковский К. Общество отброшено к прежним своим убеждениям. URLhttp:/Лenta.ru/artides/2015/02Л9Лdent/.
10 См.: Кирдина С.В. Теория институциональных матриц: в поисках новой парадигмы // Журнал социологии и социальной антропологии. 2001. Т. IV. № 1. С. 107.
мое социальное равновесие. Для своего развития они, в отличие основных институтов, требуют направленной и сознательной общественной деятельности, ее цель — снижение рисков и разрушительных следствий стихийного действия базовых институтов существующей матрицы. Причем если общество в кризисе, то активность внедрения альтернативных институциональных форм возрастает.
Например, в России, пишет С.В. Кирдина, при историческом доминировании института общей собственности — княжеской, монаршей, казенной, общенародной советской, потом федеральной, региональной — действуют формы частной собственности — индивидуальное предпринимательство, рыночная торговля, частные акционерные общества и т.д. Но последние, как свидетельствует история, имеют лишь дополнительный характер, действуют в условиях господства базовых институтов и ограничиваются задаваемыми ими рамками. Идеологический институт коммунитар-ности, на заре отечественной истории воплощавшийся в идее единства земли Русской, затем в православной идее коллективного спасения, потом в коммунистической идеологии, сейчас может быть реализован в идее субсидиарного государства. Суть же его, независимо от доктринальных форм, которые менялись и развивались на протяжении нашей истории, остается прежней — обоснование приоритета коллективных, общегосударственных ценностей по отношению к ценностям индивидуальным, личным11.
Наряду с подобного рода идеями, доминирующими в институциональной матрице, и соответствующими им институтами, в России вводится институт прав человека, имеющий альтернативный характер. Однако его введение закономерно и необходимо.
Движение от крайностей индивидуализма к ценностям персоноцентризма, демонстрируемое современной Европой, представляет картину
Библиография:
прав человека с позиций всеобщих задач, заботы о каждом отдельном человеке коллективными усилиями при учете стремления каждого учесть интересы других членов общества. Движение к принципам персоноцентризма от крайностей об-щинности в России позволит не только сохранить потенциал коллективизма, но и предохранит общество от дальней социальной атомизации и духовной маргинализации. В обоих случаях подобная динамика свидетельствует о закономерном внедрении альтернативных институтов в господствующую институциональную матрицу.
Институт прав человека в Европе с началом ХХ в. переходит от стадии либерализации и демократизации к стадии социализации, от противостояния индивида и власти к их известному сотрудничеству. В результате возникают права человека второго поколения — социально-экономические по своему содержанию. Права третьего поколения, сформировавшиеся в послевоенное время, — коллективные по своей природе, «права солидарности» — включают, в частности, право на развитие, на мир, на здоровую окружающую среду, право на коммуникацию и др.
Коллективные и индивидуальные права находятся в гармонии, ни те, ни другие не могут ранжироваться выше. Однако их диалектическое единство, составляющее содержание института прав человека, позволяет вырабатывать специфические пути формирования подобного института в России — пройти этап либерализации прав, то есть утверждения ценности самодостаточной, свободной личности, во-первых, «ускоренно», во-вторых, средствами не индивидуализации, но сотрудничества, при опоре не на выгоду, а на основе разделенных с другими людьми целей бытия. При этом средством развития института прав человека видится эволюционное изменение российской государственности, сопряженное с эволюционным изменением российского традиционализма.
Материал поступил в редакцию 24 апреля 2015 г.
Бердяев Н.А. Судьба России. — М.: Сов. писатель, 1990. — 348 с.
Глухарева Л.И. Права человека в современном мире (социально-философские основы и государственно-правовое регулирование). — М.: Юристъ, 2003. — 304 с.
Иоанн (Снычев), митр. Самодержавие духа. Очерки русского самосознания. — СПб.: Изд-во Л.С. Яковлева, 1994. — 352 с.
Касьянова К. О русском национальном характере. — М.; Екатеринбург: Академ. проект: Деловая Книга, 2003. — 560 с.
Кирдина С.В. Теория институциональных матриц: в поисках новой парадигмы // Журнал социологии и социальной антропологии. — 2001. — Т. IV. — № 1. — С. 101-115. Общая теория прав человека / отв. ред. Е.А. Лукашева. — М.: Норма, 1996. — 520 с. Сергеева А.В. Русские: стереотипы поведения, традиции, ментальность. — М.: Флинта: Наука, 2005. — 320 с. Туманова А.С., Киселев Р.В. Права человека в правовой мысли и законодательстве Российской империи второй половины XIX — начале ХХ века. — М.: Изд. дом ВШЭ, 2011. — 279 с.
11 См.: Кирдина С.В. Указ. соч. С. 111.
DEVELOPMENT OF HUMAN RIGHTS AS AN INSTITUTION IN RUSSIA: PHILOSOPHICAL LEGAL VIEW OF THE ISSUE
Chernavin, Yuri Aleksandrovich — Doctor of Philosophy, Professor of the Department of Philosophical and Social-Economic Disciplines of the Kutafin Moscow State Law University. [uchernavin@yandex.ru]
123995, Russia, Moskva, ul. Sadovaya-Kudrinskaya, 9.
Review. The main problem concerning an institution of human rights in Russia concerns the principal possibility to achieve its efficiency in our state ever, rather than providing minute guarantees of human rights. The problem concerns the opposition between the necessary Western type of social practice and the dominating Oriental personality type in Russia. The article is devoted to the analysis of this contradictions and attempts to find the possible paths for its solution. One of such paths is to be found in the inherent connection between the values of human rights and typical Russian culture and mentality. The worldview basis for the human rights as an institution is formed by the humanistic ideas of the past, their manifestation in fighting abuse, absence of personal rights and freedoms. Such fight is part our history. Russian people are fond of freedom. However, in modern Russia there is a westernized minority and a traditionalist majority, the Western characteristics become distorted, and traditionalism is transformed into quasi-traditionalism. The position of the author is that this problem is due to weakening and distortion of the traditionalist personality type in Russia, rather than just its domination. The theory of institutional matrixes has formed the methodological basis for the analysis, allowing to formulate the conclusion on the pattern of purposeful and active introduction of the institution of human rights in Russia. Its modern European version reflects personality-centered values, rather than individual ones, transitioning from the liberalization and democratization to the socialization. The post-War 3rd generation human rights, which are collective rights by their nature correspond to the nature and mechanisms of social activities in Russia. As a result, the means of institutionalization of human rights in Russia may be very specific. The stage of liberalization of right may be passed fast and by means of cooperation, rather than individualization, based upon the shared goals, rather than profit. At the same time the means of development of this institution involve evolutional changes in the Russian statehood, together with the restoration and evolutional changes in the Russian traditionalism.
Keywords: institution of human rights in Russia, traditionalism, humanistic personal principles, atomiza-tion of society, institutional matrix, individualism, collectivism, personality centered approach.
Bibliography:
1. Berdyaev, N.A. Fate of Russia. — M.: Sov. pisatel', 1990. — 348 p.
2. Glukhareva, L.I. Human rights in the modern world (social and philosophical fundamentals and state legal regulation). — M.: Yurist, 2003. — 304 p.
3. loann (Snychev), Metropolite, Sovereignty of soul. Essays on Russian conscience. — SPb.: Izd-vo L.S. Yakovleva, 1994. — 352 p.
4. Kasyanova, K. On the Russian national character. — M.; Ekaterinburg: Akadem. proekt: Delovaya Kniga, 2003. — 560 p.
5. Kirdina, S.V. Theory of institutional matrixes: searching for a new paradigm // Zhurnal sotsiologii i sotsial'noy antropologii. — 2001. — V. IV. — № 1. — P. 101-115.
6. General theory of human rights. / Ed by. E.A. Lukashev. — M.: Norma, 1996. — 520 p.
7. Sergeeva, A.V. Russian stereotypes of behavior, traditions, mentality. — M.: Flinta: Nauka, 2005. — 320 p.
8. Tumanova, A.S., Kiselev, R.V. Human rights in the legal thought and legislation of the Russian Empire of the 2nd half of the XIX — early XX centuries. — M.: Izd. Dom VShE, 2011. — 279 p.
