CC BY
167
РАЗВИТИЕ ИДЕЙ А. ЧАЯНОВА В ЗАРУБЕЖНОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ НАУКЕ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XX ВЕКА
Общим местом критики в адрес современной экономической теории с момента формирования классической школы является то, что она строит свои модели на целом ряде предпосылок, которые были однажды приняты и носят условный характер в силу своей упрощенности. Сами экономисты оправдывают такой подход необходимостью формирования строгого научного знания. Проблемы возникают тогда, когда мир теоретической экономики вступает в серьезный конфликт с миром экономики реальной.
Во второй половине XX в. в связи с распадом колониальной системы и формированием стратегии развития новых независимых стран западные экономисты столкнулись с необычной экономической реальностью - хозяйственным укладом бывших колониальных стран, который не удавалось описать с помощью общепринятых моделей. Традиционный характер этого уклада, в основе которого лежит семейное или общинное крестьянское хозяйство, сам по себе не являлся новостью. Более того, элементы так называемой крестьянской экономики продолжали сохраняться и во многих западных странах. Но они не включались в предмет экономического исследования, т.к. рассматривались как устаревшая форма организации хозяйства, которая исчезнет в ходе экономического прогресса1.
Обратить внимание на особенности крестьянского мира экономисты были вынуждены тогда, когда поняли, что он более устойчив, чем ожидалось. Среди западных экономистов эта проблема стала все более четко осознаваться в 1960-е гг., когда стали проводиться широкие исследования экономик развивающихся стран и причин их отставания. Проблема заключалась в том, что проверенные на западных экономиках меры по стимулированию экономического роста в развивающихся странах не давали результатов. Они наталкивались на неадекватное, с точки зрения экономистов, поведение экономических субъектов этих стран, в большинстве своем представляющих собой семейные крестьянские хозяйства. В результате экономисты пришли к выводу, что современная экономическая теория «выносит за рамки исследования целый ряд реальных экономических факторов, оказывающих принципиальное воздействие на уровень развития бедных
стран».2 Эго дало толчок для появления серии новых концепций в рамках поведенческой экономической теории.
В России о своеобразии крестьянского уклада стали задумываться намного раньше. Если оставить в стороне спровоцированные осознанием этого своеобразия идеи об особом пути российской экономики, то речь идет о периоде начала XX в. И причина обращения к анализу крестьянского хозяйства была той же - провалы политики экономического развития сельского хозяйства. Попытки увеличить производительность труда, внедрить новую технику, повысить товарность производства натолкнулись на нелогичное с точки зрения предпринимательской (экономической) логики поведение крестьянских хозяйств. Эти хозяйства снижали предложение труда в ответ на улучшение конъюнктуры, отказывались использовать более совершенную технику, не выбрасывали излишки хлеба на рынок и т.д. и т.п.
Помимо этого, в силу того что аграрный сектор имел большой вес в российской экономике начала века, особый характер поведения крестьянских хозяйств искажал общие экономические закономерности (динамика заработной платы, обратно пропорциональная ценам на хлеб, завышенный уровень ренты и цены земли).
При описании возникшей ситуации экономистами «организационно-производственной школы» был указан целый ряд «непонятностей», характерных для аграрной экономики и мешающих проведению политики экономического развития. Н.Д. Кондратьевым в работе «Рынокхлебов... » было введено понятие «инертности» как специфической черты российского сельского уклада, которая оказывается серьезным препятствием для реализации экономических реформ и, в частности, повышению товарности хлеба. С. Булгаков посвятил проблеме некапиталистического характера аграрного сектора свою работу «Капитализм и земледелие», в которой приходит к выводу, что в сельском хозяйстве не действует закон концентрации производства (вывод, который встречается еще уДж. С. Милля).
Методологической причиной проблем, с которыми столкнулись экономисты в 1960-е гг. при описании экономики развивающихся стран, было то, что применявшиеся ими модели строились на предпринимательской, «капиталистической» мотивации. В основе поведенческих теорий лежала предпосылка о том, что основной целью «экономического человека» или фирмы является максимизация прибыли при минимизации издержек. Для развивающихся стран этот тип мотивации оказался нетипичным. В результате вся теоретическая система, которая
опиралась на классическую модель поведения, оказалась не в состоянии объяснить целый ряд экономических закономерностей, возникших из-за «нестандартного» поведения субъектов рынка развивающихся стран, а также спрогнозировать эффективность тех или иных экономических стратегий.
В ответ на возникший конфликт между теорией и реальностью экономистами были сделаны глобальные выводы в отношении общепринятых моделей поведения. Яркой иллюстрацией этого процесса являются работы американского экономиста Харви Лейбенстайна, начинавшего свою научную карьеру с исследований проблем развивающихся стран3 и впоследствии внесшего вклад в развитие современной поведенческой экономической теории. В своей работе 1978 г. «Общая теория Х-эффективности и экономическое развитие» он писал, что одной из ошибок современной теории является унифицированная интерпретация экономических институтов и используемых ими правил принятия решений, в то время как различные фирмы могут следовать различным моделям поведения, которые в различной степени могут соответствовать общепринятой модели минимизации издержек и максимизации прибыли. «Различный характер поведения может дать разный объем дохода. Так что для двух одинаковых экономических систем А и Б возможна ситуация, когда, несмотря на то что капитал размещен одинаково в обоих экономиках, он использован настолько различным образом, что доход, полученный в экономике А, может оказаться значительно выше, чем доход, полученный в экономике Б».4 Этот вывод был непосредственно связан с идеей о том, что принципиально ошибочным является формирование экономической политики для развивающихся стран на основе опыта стран развитых без учета организационных различий их экономик.
Более непосредственным ответом на возникшие проблемы стало появление нового направления экономической мысли - «крестьянской экономической теории», одним из элементов которой стала разработка моделей поведения крестьянских хозяйств.
В российской экономической науке на рубеже Х1Х-ХХ е. маржи-налистская теория, опирающаяся на классическую модель поведения, не была доминирующей. Большое влияние имели германская историческая школа и марксизм. На этом фоне тезис об особой, не капиталистической мотивации крестьян не являлся оригинальным5. Наоборот, новой можно считать попытку интерпретировать это поведение, используя маржиналистскую теорию. Эта попытка была предпринята А.В. Чаяновым.
Для того чтобы вписать крестьянское хозяйство со всей его спецификой поведения в неоклассическую схему необходимо было сделать два важных замечания. Первое не рассматривать это поведение как особый тип мотивации или особый тип рациональности. А. Чаянов довольно подробно объясняет этот важный в методологическом плане момент своей теории во многом благодаря критике со стороны марксистской школы. Он пишет: «Вольно же нашим критикам понимать теорию трудопотребительского баланса как сладенькое живописание российского крестьянства наподобие благонравных пейзан, всем довольных и живущих, как птицы небесные. Мы сами такого представления не имеем и склонны полагать, что каждый крестьянин не отказался бы ни от хорошего ростбифа, ни от граммофона, ни даже от пакета акций «Ойл Шелл Компании», если бы к тому представился случай. К сожалению, в массе такого случая не представляется, и каждая копейка достается крестьянской семье тяжелым напряженным трудом... Нам думается, что если бы Ротшильд при социальной революции в Европе сбежал бы в какую-нибудь сельскохозяйственную страну и вынужден был бы заняться крестьянским трудом, то при всей своей буржуазной приобретательской психологии он оказался бы послушным правилам поведения, установленным организационно-производственной школой [т.е. излагаемой здесь теорией]»6.
Таким образом, согласно подходу Чаянова, поведение крестьян не является исключением из модели «экономического человека». Оно просто искажается действием внешних обстоятельств (ограничений).
Вторым важным моментом, позволившим рассматривать крестьянское хозяйство с помощью маржиналистских моделей, является то, что Чаянов отказывается понимать это хозяйство как исторический феномен, возникающий в определенных исторических условиях и следовательно объясняемый этими условиями. Он исходит из того, что крестьянское хозяйство имеет собственную логику существования, обусловленную внутренними факторами. В своей работе Чаянов пытается выявить «морфологию» семейного хозяйства, создать самообусловленную модель. Без этого невозможно было бы придать выявленным закономерностям универсальный характер.
В результате А. Чаянов создает универсальную теорию поведения хозяйства с непредпринимательской мотивацией. Специфика цели - а целью этого хозяйства является не прибыль, а «единый трудовой доход» - логически объясняет своеобразие всех реакций такого хозяйства на внешние экономические обстоятельства. Таким образом, Чаянов действовал в том же направлении, что и впоследствии экономисты второй половины XX в.: он видоизменил модель
поведения и применил к новым условиям маржиналистский инструментарий.
Оправданность такого подхода в дальнейшем была подтверждена многочисленными исследованиями западных экономистов, находивших проявление закономерностей, раскрытых Чаяновым на примере российского крестьянского уклада, в экономике развивающихся стран, а также использовавших эти закономерности для объяснения экономической истории древних обществ1. Д. Хант8 прямо ссыпается на работы Чаянова в своих исследованиях крестьянских общин Кении. А. Ло9 использует его модель при изучении сельского хозяйства Южной Африки. Д. Шапиро10 находит целый ряд аналогий между моделью Чаянова и поведением крестьян в Заире.
Современные теории поведения крестьянских хозяйств, которые стали появляться с 60-х гг. XX в., используют общий метод - они не отказываются от неоклассической модели максимизации, но вводят в схему дополнительные факторы. Либо предполагается, что крестьяне максимизируют не один показатель (прибыль), а несколько, которые составляют единую цель хозяйственной деятельности. Либо вводится целый ряд внешних ограничений, в рамках которых действуют крестьянские хозяйства, что и приводит к искажению их максимизирующей реакции. Отличаются эти теории друг от друга по трем параметрам: 1. Какие «объекты максимизации» учитываются при построении модели поведения; 2. Насколько рациональным считается поведение крестьянских хозяйств (проблема информации); 3. Какие внешние факторы влияют на это поведение.
Современный английский экономист Фрэнк Эллис11 выделяет пять вариантов интерпретации поведения крестьянских хозяйств12. Два из них - «модель крестьянина, максимизирующего доход» и «модель испольщика» - опираются на классическую мотивацию максимизации прибыли. С точки зрения автора первой упомянутой модели американского экономиста Т.У Шультца (Т. V Schultz), поведение крестьян в развивающихся странах не обладает никакой спецификой. Причина неэффективности (некапиталистического характера) этого поведения заключается во внешних неблагоприятных условиях (ограничениях), а именно в бедности, т.е. низком уровне развития экономики в целом. Крестьяне «эффективны, но бедны»13.
Третий тип теорий Эллис объединяет названием модель «уклоняющегося от риска крестьянина» (risk-averse peasant) и включает сюда схемы, разработанные Дж. А. Румассетом14, М. Липтоном15, Г.П. Бин-свангером16, Т.С. Вокером (T.S.Walker) и Н.С. Джодха17. Главное зна-
чение в этих моделях имеет ситуация неопределенности, которая и влияет на поведение крестьян. Эта неопределенность вызывается природными катаклизмами, колебаниями рынка, неопределенностью земельных отношений, вмешательством государства и т.д. В этих условиях мелкие хозяйства, являющиеся в силу своего небольшого масштаба очень уязвимыми, выбирают наиболее консервативный тип поведения, который они рассматривают как менее рисковый. Этот тип поведения часто не соответствует наиболее эффективной стратегии.
Следующие два типа концепций - модель «уклоняющегося от тяжелой работы крестьянина» (the drudgery-averse peasant), используемая Дж. В. Мейлором18, А. Сеном (А.К. Sen) и С. Накаима (C.Nakajima), и модель «фермерского крестьянского хозяйства» (куда Эллис включает теорию «новой домашней экономики» Г. Беккера, модель Х.Н. Бар-нума-Jl. Сквайра и А. Ло (A. Low). В них предполагается, что основной причиной нестандартного поведения крестьянских хозяйств является их нацеленность на максимизацию не прибыли, а полезности. Эти две модели базируются на теории «трудопотребительского баланса» А.В. Чаянова.
Их различие между собой заключается в том, что они анализируют поведение хозяйств при различных внешних условиях. Модель «уклоняющегося от тяжелой работы крестьянина» исходит из того, что поведение крестьян определяется выбором между отдыхом и доходом. При этом предполагается отсутствие рынка труда и наличие свободного доступа к земле. Модель «фермерского крестьянского хозяйства» во главу угла ставит выбор крестьянина между тем, какую долю дохода потреблять, а какую нести на рынок для приобретения промышленных товаров. При этом рынок труда существует, а доступ к земле строго ограничен.
Стремясь объяснить «непонятности» в поведении крестьянских хозяйств, Чаянов обратился к теории Джевонса, который рассматривал поведение потребителя как выбор между полезностью блага и тяжестью труда, необходимого для приобретения этого блага. Мы приведем современную интерпретацию чаяновской теории, которая используется его последователями.
Основная особенность крестьянских хозяйств заключается в том, что они одновременно являются производственной и потребительской единицей. Следовательно, они сочетают в себе две цели -производственную (максимизация дохода) и потребительскую (рост благосостояния всех членов семьи). В этой связи доход является не чем иным как базой для повышения благосостояния. Но в состав понятия благосостояние входят не только материальные потребительские блага, но также облегчение тяжести труда (или отдых) и обес-
печение полной занятости для всех членов семьи в течение всего года (т.е. преодоление сезонной безработицы). Поэтому модель и называется теорией «трудопотребительского баланса».
Описывая поведение хозяйств, Чаянов фактически воспроизводит график, напоминающий крест Маршалла, только вместо кривой спроса здесь используется кривая предельной полезности блага (СИ), являющаяся нисходящей, а вместо кривой предложения - кривая предельной тягости труда на единицу товара, являющаяся восходящей (АВ). Точка пересечения двух кривых определяет точку равновесия крестьянского хозяйства.
График 1.
При улучшении условий производства - кривая АВ снижается в сторону линии абсцисс ЛАВ\) - крестьяне уменьшают количество затрачиваемого труда. Это видно из соотношения двух отрезков на графике 2 -ха и х1а1. Хотя новая точка равновесия будет соответствовать более высокому уровню производства (а1х1>ах), тем не менее этот уровень производства ниже максимально возможного при новых производственных условиях и неизменном количестве прилагаемого труда (а1х1<а2х2).
График 2.
Причиной такого поведения является тот факт, что крестьяне не являются только предпринимателями. Их интересы как производителей смешиваются с их интересами как потребителей и работников. Поэтому улучшение конъюнктуры для крестьян является возможностью не столько увеличить объемы производства, сколько обеспечить прежний уровень потребления или даже более высокий при меньших затратах труда, тем самым улучшив условия жизни снижением трудовых усилий.
С помощью приведенного графика А. Чаянов объясняет и другие «непонятности» в поведении крестьянских хозяйств, в частности их отказ внедрять более совершенную технику. Покупка новых орудий труда приведет к росту производительности и следовательно к тому, что график предельной тягости труда будет иметь более пологий вид (АВ1 на графике Ъ). В то же время затраченные средства являются вычетом из потребительского бюджета крестьянина, что приводит к сдвигу кривой насыщения потребностей вправо (С01). Возможна ситуация, когда в результате такой инвестиции новая точка равновесия оказывается менее выгодной для крестьянина, если приращение производительности не компенсирует вычета из дохода хозяйства (ах< а1х1).
График 3.
Ф. Эллис описывает модель А.В. Чаянова, используя кривые безразличия, которые отражают соотношение предельной полезности дохода (как суммы потребительских благ) и предельной полезности отдыха (показателя, обратно пропорционального предельной тяжести труда). Он рисует карту кривых безразличия I, Г, I" (График 4). Наклон
касательной к каждой точке кривои показывает предельную норму замещения (MRS) дохода (Y) отдыхом (L):
MUY MRS = --------
миL
Линия ВВ представляет собой бюджетное ограничение. Точка оптимума определяется касанием наиболее высокой кривой безразличия с бюджетным ограничением.
ГпагЪик 4.
Улучшение конъюнктуры демонстрируется на этом графике изменением кривой бюджетного ограничения (ВВ движется по линии абсцисс вправо - ВВ ’). Новая точка В ’ может быть определена, в частности, изменением цены на товар ( ):
ОВ’=
Точка оптимума также сдвинется на новый уровень. Теперь это будет точка и", находящаяся на более высокой кривой безразличия. Оценивая это изменение, можно произвести разделение между «эффектом дохода» и «эффектом замещения» по Хиксу, что позволит доказать, что «эффект дохода» приводит к росту предельной полезности отдыха, что соответствующим образом влияет на поведение крестьянских хозяйств.
Как уже говорилось, с точки зрения А. Чаянова, специфическая мотивация, характерная для крестьянских хозяйств, не является врожденной, присущей крестьянам имманентно. Он выделяет целый ряд внешних факторов, которые определяют формирование такой мотивации. В современной теории эти факторы интерпретируются
как ограничения для проявления максимизирующей функции (концепция ограниченной рациональности).
Одним из таких ограничений является традиционный уровень потребления. Эмпирические данные, собранные коллегами Чаянова, продемонстрировали, что расширение потребительских запросов крестьян протекает крайне медленно. Вернее, в тех условиях, в которых находятся крестьяне, тяжесть труда настолько велика, что полезность свободного времени существенно превышает полезность большинства потребительских благ. Это и становится препятствием для расширения производства.
Другим ограничителем является минимальный уровень дохода. Когда доходы крестьянских хозяйств находятся ниже этого уровня, они готовы предлагать свою рабочую силу за любой, даже самый минимальный доход. Именно в этих условиях возникают «голодные аренды», когда крестьяне платят за использование земли не только обычную ренту, но также всю прибыль и часть своей заработной платы, которую они получили бы в условиях капиталистического производства.
Следующий ограничитель - отсутствие рынка рабочей силы. Он непосредственно влияет на объемы производства, которые повторяют в своей динамике демографические изменения крестьянской семьи, поскольку отсутствует возможность нанять дополнительную рабочую силу, даже если этого требуют условия производства. В результате при анализе динамики роста крестьянских хозяйств не наблюдается обычного для промышленного производства процесса концентрации капиталов и укрупнения отдельных производств.
* * *
Пример работ Чаянова и развитие аналогичных работ во второй половине XX в. демонстрируют, что маржиналистский инструментарий является достаточно гибким, чтобы применяться при описании нестандартных экономических систем.
На наш взгляд, такая операциональность моделей обеспечивается правильным пониманием условий их применения. Если теория не отождествляется с истиной, если модели рассматриваются лишь как возможный вариант интерпретации и формализации наблюдаемых фактов, если четко определены ограничения, при которых эта теория действует, такой подход позволяет использовать эти теории в ситуациях, не соответствующих исходным посылкам модели.
Большую роль в создании такого отношения к теориям сыграли развитие философии неопозитивизма в конце XIX - начале XX вв. и его влияние на методологию экономической науки. В этом, на наш взгляд, заключается существенное отличие отношения к научным тео-
риям в XIX и XX вв. Если в XIX в. законы, представленные в теориях, отождествлялись с реально существующими закономерностями, то в XX в. они стали рассматриваться как удобный вариант формализации имеющейся информации (идеи Маха и Пуанкаре, так называемая методология конвенционализма).
В рамках новой традиции вопрос об адекватности предпосылок анализа является некорректным, поскольку утверждается принципиальная невозможность адекватного восприятия реальности. Критика ведется лишь в отношении объяснительных и прогностических способностей той или иной концепции.
Рассмотренный пример использования маржиналистского инструментария для объяснения поведения некапиталистических форм хозяйствования - крестьянских хозяйств, на наш взгляд, демонстрирует, что возможная нереалистичность базовых постулатов теории не является неустранимым препятствием ее применения. Несоответствие условий модели и исследуемой системы может быть успешно компенсировано в данном случае введением дополнительных факторов, действующих либо как внешний ограничитель, либо как дополнительный внутренний элемент (например, дополнительная мотивационная функция).
Библиография
Чаянов А.В. Организация крестьянского хозяйства. М., 1989.
Великий незнакомец. Крестьяне и фермеры в современном мире. М., «Прогресс», 1992.
Экономическое наследие А.В. Чаянова. М., 2006.
Adams. J. Peasant rationality: individuals, groups, cultures // World Development. 1986. Vol. 14, N. 2.
Singh I., Squire L. & Strauss J. Agricultural household models, extensions, applications and policy. Washington DC, World Bank, Johns Hopkins University Press, 1986.
Ali М., Byerlee D. Economic efficiency of small farmers in a changing world: a survey of recent evidence II Journal of International Development, 1991. Vol. 3. N. 1.
Barnum H.N., Squire L. A model of an Agricultural Household: Theory and Evidence, World Bank Occasional Paper, 1979. N. 27.
Binswanger H.P., Sillers D.A., Risk aversion and credit constraints in farmers’ decision-making: a reinterpretation //Journal of Development Studies, 1983. Vol.20, N.l
Bliss C.J., Stern N.H. Palanpur: The Economy of an Indian Village, Oxford, 1982.
Cheung S. Private property rights and sharecropping // Journal of Political Economy, 1968. Vol. 76.
Cheung S. The Theory of Share Tenancy, University of Chicago, 1969.
Ellis F. Peasant economics, Farm households and agrarian development, Cambridge University Press, 2000.
Hunt D. Chayanov’s model of peasant household resource allocation and its relevance to Mbere division, Eastern Kenya I/Journal of Development Studies, 1979, Vol. 15.
Leibenstein H. General X-Efficiency Theory and Economic Development, Oxford University Press, 1978.
Lipton M. The theory of the optimising peasant // Journal of Development Studies, 1968. Vol. 4, N. 3, Pp. 327-351.
Low A. Agricultural Development in Southern Africa: Farm Household-Economics and the Food Crisis, London, 1986.
Mellor J.W. The use and productivity of farm family labour in the early stages of agricultural development II Journal of Farm Economics, vol. XLVTII, 1963.
Mellor J.W. The economics of Agricultural Development, N.Y., 1966.
Michael R.T., Becker G.S., The new theory of consumer behaviour, Swedish Journal of Economics. 1973. Vol. 75, N. 4.
Nakajima C. Subsistence and commercial family farms: some theoretical models of subjective equilibrium // Subsistence Agriculture and Economic Development, London, 1970.
Nakajima C. Subjective Equilibrium Theory of the Farm Household., Amsterdam 1986.
Roumasset J.A. Rice and Risk: Decision-Making Among Low-Income Farmers, Amsterdam, 1976.
Roumasset J.A. Risk, Uncertainty and Agricultural Development. N.Y., 1979.
Rudra A. Non-maximising behaviour of farmers: crop selection //
economic and Political Weekly. 1983. Oct. 1.
Schultz T.W. Transforming Traditional Agriculture, Yale University Press, 1964.
Sen A.K. Peasants and dualism with or without surplus labour II Journal of Political Economy, 1966. N. 74.
Shanin T. Chayanov message: illuminations, miscomprehensions, and the contemporary «development theory» // Introduction for: A. V Chayanov, The Theory of Peasant Economy, The University of Wisconsin Press, 1986.
Shapiro D. Farm size, household size and composition, and women’s contribution to agricultural production: evidence from Zaire I/Journal of Development Studies, 1990. Vol. 27. N. 1.
Singh I. Small Farmers in South Asia: their Characteristics, Productivity and Efficiency, 1988, Discussion Paper n 31. WashingtonDC: World Bank.
Walker T.S. and Jodha N.S. How small farm households adapt to risk // Hazell P., Pomareda C. and Valdes A. Crop Insurance for Agricultural Development, Balitomor, 1986. P. 17-34.
1 Так утверждает Т. Шанин во вступительной статье «Крестьяноведение и Вы: к русскому изданию» к книге «Великий незнакомец. Крестьяне и фермеры в современном мире» (сост. Т. Шанин, М: «Прогресс», 1992. С. 22). На наш взгляд, это не совсем верно, т.к., в частности, в таких классических системах, как работы А. Смита и Дж.С. Милля, есть отступления, посвященные специфике сельского хозяйства как отрасли, где с большим искажением действуют законы, выявленные для промышленного производства. Еще большее внимание уделялось этой теме германскими экономистами (например, Г. Кнапп). Хотя, безусловно, специфические проблемы сельского хозяйства оставались периферийной областью экономического анализа.
2 Н. Leibenstein, General X-Efficiency Theory and Economic Development, Oxford University Press, 1978. P. 8.
3 Харви Лейбенстайн (1922-1994) начинал свою карьеру как специалист по социальным вопросам Департамента народонаселения ООН (1949 г.). Его первая книга -«Экономическая отсталость и экономический рост» (“Economic Backwardness and Economic Growth”, Wiley, 1957).
4 H. Leibenstein, General X-Efficiency Theory and Economic Development, Oxford University Press, 1978, p. 7.
5 Хотя в случае с С. Булгаковым осознание специфики аграрного сектора имело серьезные методологические последствия, была поставлена под сомнение сама «возможность мерить и предопределять будущее по прошлому и настоящему», т.е. возможность выявления универсальных экономических законов с определенной прогностической способностью.
6 Чаянов А.В. Крестьянское хозяйство, М., «Экономика», 1989. С. 209.
7Sahlins М. Stone Age Economics, London: Tacistock, 1974.
8 Hunt D. Chayanov’s model of peasant household resource allocation and its relevance to Mbere division, Eastern Kenya i/Journal of Development Studies, 1979. Vol. 15.
9 Low A. Agricultural Development in Southern Africa: Farm Household-Economics and the Food Crisis, London, 1986.
10 Shapiro D. Farm size, household size and composition, and women’s contribution to agricultural production: evidence from Zaire HJournal of Development Studies, 1990. Vol. 27. N. 1.
11 Фрэнк Эллис (Frank Ellis), английский экономист (Университет Восточной Англии, University of East Anglia, School of Development Studies.
12 Ellis F. Peasant economics, Farm households and agrarian development, Cambridge University Press, 2000.
13 Schultz T.W. Transforming Traditional Agriculture, Yale University Press, 1964. P. 37.
14 Джеймс А. Румассет (J.A.Roumasset), профессор Университета Гавайи, работы в области экономики природопользования, государственной политики, жизнеспособного развития (sustanable development) (http://www2.hawaii.edu/~jimr/CV-Roumasset.pdf).
15 Майкл Липтон (M.Lipton), профессор Сассекского университета, работы в области сельского хозяйства, проблем бедности, земельной реформы, народонаселения развивающихся стран (http://www.sussex.ac.uk/Units/PRU/people_Lipton.html).
16 Ханс Бинсвангер (Н.Р Binswanger), американский экономист (Университет Миннесоты), директор сектора сельскохозяйственного развития и экологии Мирового банка.
17 Н.С. Джодха(М.8. Jodha), аналитик Международного центра развития (Катманду, Непал), ранее работавший специалистом в области управления природными ресурсами Мирового банка (http://www.indiaclub.com/shop/AuthorSelect.asp?Author=N+S+Jodha).
18 Джон Мейлор (J. W.Mellor) -http://www.abtassociates. com/Page. cfm?PageID=40242.
239
