CC BY
210
УГОЛОВНОЕ ПРАВО И КРИМИНОЛОГИЯ
Ю.Е. Духовник*
Развитие и отражение ошибки в наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния, в уголовном праве Российской Федерации и Республики Беларусь
Аннотация. Предметом исследования стало развитие ошибки в наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния, как самостоятельного правового явления в ее исторической ретроспективе, сравнительно-правовой аспект ее отражения в законодательстве РФ и Республики Беларусь. Анализируется юридическая природа данного правового явления. Обосновывается вывод о формировании ошибки в наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния, из логичного развития института уголовно-правовой ошибки и института обстоятельств, исключающих преступность деяния, которая постепенно трансформировалась из частного случая — мнимой обороны. Отмечается необходимость дальнейшего совершенствования законодательного регулирования вопросов квалификации вреда, причиненного при ошибке в наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния, путем введения соответствующих нормативных положений. Ключевые слова: уголовно-правовая ошибка, фактическая ошибка, обстоятельства, исключающие преступность деяния, ошибка в наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния, необходимая оборона, крайняя необходимость, мнимая оборона, сравнительный анализ законодательств, объективное вменение, укрепление законности.
Разрешение актуальных проблем теории уголовного права обусловливает необходимость более подробного знакомства с опытом минувших лет.
Ошибка в наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния, относится к числу тех проблемных вопросов теории уголовного права, который на различных исторических этапах выступал предметом для живой дискуссии. Несмотря на пристальное внимание в науке, законодательного разрешения данное правовое явление в России до настоящего времени так и не получило. В УК Республики Беларусь 1999 г. в качестве законодательной новеллы появилась ст. 37 «Ошибка в наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния».
Ввиду сложности юридической природы ошибки в наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния, совершенно естественно то, что изначально проблема этого правового явления как добросовестного заблуждения в наличии таких социальных ситуаций, условия которых формально содержат признаки преступления, но не являются таковыми и не
влекут уголовной ответственности, была поставлена в контекст законодательной регламентации уголовно-правовой ошибки вообще и института обстоятельств, исключающих преступность деяния.
Уже в Русской Правде отражено своеобразное обстоятельство, исключающее уголовную ответственность. В ст. 26 Пространной редакции говорится: «Если же обиженный [ударом палки, чаши, рога или тупой стороны меча — ст. 25], не стерпев, в отместку, сам ударит мечом, то того в вину ему не ставить». В этом же источнике права можно отметить и отраженные специальные условия относительно регламентации права на необходимую оборону как одного из обстоятельств, исключающих преступность деяния. Так, М.И. Якубовичем отмечалось, что Русская Правда допускала убийство чужого человека, противозаконно присутствовавшего у клети в ночное время, даже если он еще не совершил кражи и не убегает1.
1 См.: Якубович М.И. Вопросы теории и практики необ-
ходимой обороны. М.: Изд-во ВШ МВД РСФСР, 1961. С. 20.
© Духовник Ю.Е., 2015
* Духовник Юрий Евгеньевич — адъюнкт факультета подготовки научно-педагогических и научных кадров по кафедре уголовного права Московского университета МВД России им. В.Я. Кикотя, капитан милиции МВД Республики Беларусь. [ydukhovnik@yandex.ru]
125239, Россия, г. Москва, ул. Коптевская, д. 63. 110 Актуальные проблемы российского права. 2015. № 8 (57) август
Данная казуистичность в закреплении обстоятельств, исключающих преступность деяния, позволяет обоснованно предполагать, что подобного рода основания защиты не предполагали действительного посягательства во всех случаях.
Позднее закрепление таких обстоятельств, исключающих преступность деяния, как необходимая оборона и крайняя необходимость, находит свое отражение в Статуте Великого княжества Литовского 1588 г., который распространял свою юридическую силу на всю территорию современной Республики Беларусь, входившую в тот период в состав Великого княжества Литовского. В нем необходимая оборона и крайняя необходимость признавались обстоятельствами, которые освобождали от уголовной ответственности. Так, согласно Статуту 1588 г., при лишении жизни лицом, находящимся в состоянии необходимой самообороны, виновный освобождался от уголовной ответственности, но он должен был выплатить родственникам погибшего «головщизну». При нанесении только ранений для освобождения от уголовной ответственности было достаточно доказать, что потерпевший первый начал агрессивные действия, независимо от того, какая была угроза и какие действия мог предпринять тот, кто защищался. Сдача неприятелю замка и капитуляция гарнизона считались тяжким преступлением, но сдача замка в связи с тяжелым голодом рассматривалась как действие, которое было выполнено при крайней необходимости и не подлежало уголовной ответственности.
Закрепление данных обстоятельств, освобождающих от уголовной ответственности, в названном источнике права не детализировали реальность и наличность посягательств, также не рассматривались возможные варианты заблуждения лиц в том, что они действительно находятся в состоянии необходимой обороны или крайней необходимости, но сам факт законодательного закрепления отдельных обстоятельств, исключающих преступность деяния, служил предпосылкой для дальнейшего развития института обстоятельств, исключающих преступность деяния, в целом.
Более основательно определена презумпция преступного намерения личности как основание права необходимой обороны в источнике права времен становления абсолютизма в России — в Воинских Артикулах 1715 г. Так, в Артикуле 185 указывалось, что «вора, который в ночи в дом ворвется, без страху наказания умертвить...ибо надлежит рассудить, что вор не для единой кражи, но чтоб и умертвить, в дом ночью врывается»2. Здесь вторжение в жилище в ночное время суток законодательно закреплено как условие, при котором возможно причинение смерти. При этом несомненно, что таким образом законодатель данную ситуацию опре-
делил лишь в качестве предпосылки формирования субъективного убеждения личности относительно преступных намерений лица, которое, как представляется, и выступает в данном случае в качестве оправдывающего обстоятельства.
Н.С. Таганцев и П.С. Ромашкин отмечали, что царь пытался перенести в российское законодательство начала средневекового немецкого права, старавшегося по возможности ограничить право обороны3. Вместе с тем сложившаяся тенденция уже в других источниках права, допускающая оборону не только в момент начала посягательства, но и при его непосредственной угрозе, что было отражено и в Статуте Великого княжества Литовского 1588 г., в равной мере было воспринято петровским законодательством. Данный вывод подтверждается п.3 толкования Артикула 157, закрепляющим следующее положение: «не должен есть от соперника себе первого удара ожидать, ибо через такой первый удар может так о учинитца, что и противится весьма забудет»4.
Несомненно, закрепляемые подобным образом особенности субъективного восприятия личности, когда обороняющийся ставится в более выгодные условия, изменили представление об основании такого обстоятельства, исключающего преступность деяния, как необходимая оборона.
В то же время имеющее место расширение права на оборону, формирование института таких обстоятельств, исключающих преступность деяния, как необходимая оборона, крайняя необходимость, не могли не создавать трудностей в их правоприменительной практике, которые имеют место до настоящего времени. Восприятие подобного рода ситуаций, определяемых законодателем того времени обстоятельствами, исключающими преступность деяний, по существу относится к категории объективно-субъективной. Их оценка связана с оценкой множества факторов, при этом большинство из которых не входят в правовую область, а находятся в плоскости человеческой психики. Субъективное восприятие личностью состояния, когда имеют место обстоятельства, исключающие преступность деяния, очень индивидуально. Таким образом, определение их наличия относится к обстоятельству фактическому и становится делом факта. При этом возникает вопрос оценки поведения при субъективно созданном образе наличия обстоятельств, исключающих уголовную ответственность, который обретает особое значение.
Исторически сложилось так, что в послепетровский период современная территория Беларуси вошла в состав России и практически до момента образования в 1990-х гг. суверенного госу-
2 Российское законодательство Х-Х1Х вв.: в 9 т. Т. 4: Законодательство периода становления абсолютизма. М.: Юрид. лит., 1986. С. 359-362.
3 См.: Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Т. 1. М.: Наука, 1994. С. 197; Ромашкин П.С. Основные начала уголовного и военно-уголовного законодательства Петра I. М., 1947. С. 51.
4 Указ. соч. С. 197.
дарства Республики Беларусь развитие правовой мысли в России, принятие и распространение действия нормативно-правовых актов фактически было нераздельно. В после петровский период следующим значительным уголовно-правовым актом стало Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., в котором впервые появились специальные положения об ошибке.
В ч. 4 ст. 98 Уложения, наряду с безумием, необходимостью обороны и другими обстоятельствами, была указана также ошибка случайная или вследствие обмана как одна из причин, по коим содеянное не должно быть вменяемо в вину. Так, норма об ошибке законодателем была расположена среди обстоятельств, исключающих виновность, а следовательно, преступность деяния. В ст. 105 Уложения данное обстоятельство раскрывалось следующим образом: «Кто учинит что-либо противное закону единственно по совершенному от случайной ошибки или вследствие обмана происшедшему, неведению тех обстоятельств, от коих именно деяние его обратилось противозаконное, тому содеянное им не вменяется в вину»5.
Закрепление данного положения положило начало законодательному развитию института ошибки в уголовном праве в целом. При этом различными учеными того времени были высказаны комментарии по данному поводу.
Так, Н.С. Таганцев раскрывал понятие ошибки как родовое по отношению к неведению и заблуждению лица, ввиду того что их общий результат — отсутствие сознания действительности6. А. Лохвицким указывалось на то, что ошибке должно быть дано широкое толкование, так как невозможно подвергать тяжкому наказанию того, у кого не было злой воли, намерения нарушить чье-либо право, сделать что-либо противозаконное: в этом случае человек находится как бы в состоянии безумия7.
А.Ф. Кони в своей статье «Об ошибке в области уголовного права» относительно самого понятия ошибки в факте указывал, что под это понятие следует подвести и ошибки в конкретных юридических отношениях, равно как и ошибочное предположение о наличности обстоятельств, устраняющих преступность деяния8.
Таким образом, законодательное закрепление общей нормы об уголовно-правовой ошибке дало развитие научным дискуссиям не только о ее понимании и применении в случае заблуждения лица в каких-либо фактических обстоятельствах совершения преступления, а также положило начало научным обсуждениям такого рода
5 Российское законодательство Х-Х1Х вв. Т. 5: Законодательство первой половины XIX в. С. 193.
6 См.: Таганцев Н.С. Указ. соч. С. 232.
7 См.: Лохвицкий А. Курс русского уголовного права. 2-е изд., испр. и доп. СПб.: Скоропечатня Ю.О. Шрейера, 1871. С. 123.
8 См.: Кони А.Ф. Об ошибке в области уголовного права //
Журнал Министерства Юстиции. 1866. № 6. С. 426.
заблуждения, когда лицо ошибочно считало, что находится и действует в условиях обстоятельств, исключающих преступность деяния.
Исходя из исторического анализа как развития научной мысли, так и законодательного закрепления обстоятельств, исключающих преступность деяния, несомненно, наиболее сформировавшимся, а следовательно, и наиболее изучаемым и развивающимся в тот период в данном контексте являлся институт необходимой обороны. Иные ныне сформировавшиеся и законодательно закрепленные обстоятельства, исключающие преступность деяния, на рассматриваемом историческом отрезке не были должным образом законодательно закреплены.
В связи с этим широкую дискуссию среди ученых вызвало такое правовое явление, как «мнимая оборона», что явилось частным случаем ошибки в наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния.
По вопросу мнимой обороны высказывались в своих трудах В.О. Долопчев, Б.Д. Фридман. С. Буд-зинский в своем сочинении указывал: «Кроме того, фактическое заблуждение может относиться к обстоятельствам, которые по добросовестному убеждению субъекта дают ему право нарушать неприкосновенность другого: например, А. спит в корчме Б.; ночью А. просыпается и видит, как Б. на цыпочках приближается к нему с ножом. А. схватывает пистолет и стреляет в Б.; между тем последний хотел только отрезать кусок сала, висящий возле кровати А. Тут А. ошибочно считал себя в состоянии необходимой обороны: но такая ошибка уничтожает вменение»9.
В работе З. Геллера «Ошибка и ее значение при вменении деяния этого лица ему в вину» автор особо подчеркивает, что преобладающее большинство ученых склоняется к единому мнению в разрешении вопроса о значении ошибочного предположения обстоятельств, уничтожающих преступность деяния, или так называемых отрицательных обстоятельств деяния. Суть данного господствующего мнения в науке уголовного права, по З. Геллеру, заключена в следующем: «ошибочное предположение наличности "отрицательных обстоятельств деяния" исключает преступность умысла»10.
Согласно представленному разъяснению, категория «отрицательные обстоятельства деяния» объясняется тем, что это обстоятельства, наличие которых делает деяние дозволенным.
Анализ мнений ученых того времени относительно ошибки в наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния, в целом и ее частного случая — мнимой обороны позволяет констатировать, что подавляющее большинство специали-
9 Будзинский С. Начала уголовного права. Варшава: Тип. И. Яворского, 1870. С. 115.
10 Геллер З. Ошибка человека и значение ее при вменении деяния этого лица ему в вину. Юрьев: Тип. К. Маттисен, 1910. С. 116.
стов, высказываясь по данному вопросу, занимали позицию отсутствия объективной необходимости в разработке и закреплении каких-либо специальных нормативных положений, а такие случаи, как писал известный русский криминалист Н.Д. Сергиевский: «разрешаются на общем основании как так называемый error facti, и потому в особых определениях закона не нуждаются»11.
На смену Уложению 1845 г. пришло Уголовное уложение, утвержденное 22.03.1903 г. (последний по времени законодательный акт Российской империи в области материального уголовного права). Данный нормативно-правовой акт также содержал общую норму об ошибке. Новых положений касательно ошибки в наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния, в нем не закреплялось.
К началу ХХ в. ошибка в наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния, сформировалась как правовое явление, вызвавшее многочисленные дискуссионные вопросы в среде ученых своего времени. Вместе с тем в науке уголовного права и судебной практике того времени некоторые проблемные вопросы, связанные с названным правовым явлением, были либо не до конца изучены, либо оставлены без внимания. Так, например, несмотря на наличие научных дискуссий о таком правовом явлении, как мнимость обстоятельств, исключающих преступность деяния, в целом стоит отметить, что наиболее детальному рассмотрению подверглось изучение мнимой обороны, что связано с незавершенностью формирования института обстоятельств, исключающих преступность деяния, а также превалированием в судебной практике ситуаций ошибки, в наличии именно такого обстоятельства, исключающего преступность деяния, как необходимая оборона.
Советское уголовное законодательство также не определило категорию ошибки в наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния. Специальная норма об ошибке в принимаемых уголовно-правовых законах СССР и БССР отсутствовала, а институт обстоятельств, исключающих преступность деяний, регламентировал только два обстоятельства, исключающих преступность деяния: необходимую оборону и крайнюю необходимость. Вне сферы правового регулирования остались некоторые иные, уже известные науке уголовного права и судебной практике, аналогичные по правовому значению обстоятельства.
Вопросы уголовно-правовой ошибки в целом и ошибки в наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния, как особого вида ошибки, продолжили разрабатываться в теории уголовного права. Ряд ученых, таких как В.Ф. Кириченко, В.А. Якушин, П.С. Дагель, Б.С. Утевский, в своих трудах уделяли внимание названной проблеме.
11 Сергиевский Н.Д. Русское уголовное право. Часть Об-
щая. СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1915. С. 258.
В то же время оставался открытым вопрос квалификации действий лица, добросовестно заблуждавшегося относительно того, что оно причиняет вред, находясь в состоянии необходимой обороны, крайней необходимости либо иного обстоятельства, исключающего преступность деяния.
В дальнейшем по причине того, что все чаще приходилось сталкиваться с серьезными затруднениями в правоприменительной практике при анализе ситуаций возникновения состояния необходимой обороны, последовало принятие ряда постановлений Пленумов Верховного Суда СССР, касающихся обеспечения права на необходимую оборону, в которых было дано судебное толкование мнимой обороны.
Названные вопросы пытался решить Пленум Верховного Суда СССР — сначала в Постановлении от 04.12.1969 «О практике применения судами законодательства о необходимой обороне», а затем в Постановлении от 16.08.1984 «О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств», где указывалось на необходимость квалификации этих действий как совершенных в состоянии необходимой обороны в случаях, когда обстановка происшествия давала основание полагать, что совершается реальное посягательство, и лицо, применившее средства защиты, не осознавало и не могло сознавать ошибочности своего предположения12.
Такого рода закрепление положений касательно мнимой обороны как частного явления ошибки в наличии обстоятельств, исключающих преступность деяний, вызвало неоднозначное мнение среди ученых. Данная позиция Пленума фактически приравняла мнимую оборону к необходимой обороне, что вызвало конструктивную критику специалистов.
После распада СССР и образования РФ и Республики Беларусь как двух суверенных государств проблема такого правового явления, как ошибка в наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния, решалась по-разному законодателями названных государств.
В соответствии с традициями советского уголовного права, в уголовном законодательстве России отсутствуют положения об ошибке в наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния, а лишь дано судебное толкование мнимой обороны и оценке действий мнимо обороняющегося, содержащееся в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27.09.2012 № 19 «О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление». Также в названном постановлении Пленума ввиду того, что с принятием УК РФ 1996 г. расширился перечень обстоятельств, исключающих преступ-
12 Бюллетень Верховного Суда СССР. 1984. № 5. С. 9-13.
ность деяний, одним из которых явилось причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление (ст. 38 УК РФ), дано разъяснение оценке вреда при мнимом задержании лица, совершившего преступление, что также является частным случаем ошибки в наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния.
Следует отметить, что разъяснения Верховного Суда РФ, обязательные для всех судов, все же не выражают позиции самого законодателя. Подобное положение не может не оказывать в известной мере негативное влияние на практическое применение самого института обстоятельств, исключающих преступность деяния.
Законодательное разрешение вопроса ошибки в наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния, в Беларуси пошло по другому пути. Тенденция расширения закрепления перечня обстоятельств, исключающих преступность деяния, наравне с Россией было воспринято и белорусским законодателем. При этом УК Республики Беларусь, введенный в действие с 01.01.2001, в гл. 6 «Обстоятельства, исключающие преступность деяния», непосредственно содержит ст. 37 «Ошибка в наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния», тем самым законодательно закрепив рассматриваемое правовое явление. В названной статье УК Беларуси содержатся правила квалификации ситуаций мнимости обстоятельств, исключающих преступность деяния.
Библиография:
Представляется, что разрешение проблемы ошибки в наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния, белорусским законодателем путем внесения соответствующей статьи в УК Республики Беларусь является более оптимальным, что дает правоприменителям нормативную основу квалификации такого рода деяний, способствует укреплению законности и исключает применение уголовного закона по аналогии.
Подводя итог рассмотрению вопроса развития и отражения ошибки в наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния, в уголовном праве России и Беларуси, можно сделать следующие выводы: во-первых, ошибка в наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния, как самостоятельное правовое явление явилось логичным развитием института уголовно-правовой ошибки и института обстоятельств, исключающих преступность деяния, развившись преимущественно из частного случая, такого, как мнимая оборона. Во-вторых, ошибка в наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния, в науке уголовного права рассматривалась как разновидность фактической ошибки. В-третьих, полагаем обоснованным законодательно урегулировать вопросы о квалификации вреда, причиненного при ошибке в наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния, путем введения соответствующих нормативных положений.
1. Будзинский С. Начала уголовного права. Варшава: Тип. И. Яворского, 1870. 3б2 с.
2. Геллер З. Ошибка человека и значение ее при вменении деяния этого лица ему в вину. Юрьев: Тип. К. Mат-тисен, 1910. 145 с.
3. Кони А.Ф. Об ошибке в области уголовного права || Журнал Mинистерства юстиции. 18бб. № б. С. 419—444.
4. Лохвицкий А. Курс русского уголовного права. 2-е изд., испр. и доп. СПб.: Скоропечатня Ю.О. Шрейера, 1871. 714 с.
5. Ромашкин П.С. Основные начала уголовного и военно-уголовного законодательства Петра I. M.: Б.и., 1947. 95 с.
6. Российское законодательство X—XIX вв.: в 9 т. Т 4: Законодательство периода становления абсолютизма. M.: Юрид. лит., 198б. 512 с.
7. Российское законодательство X—XIX вв.: в 9 т. Т. 5: Законодательство первой половины XIX века. M.: Юрид. лит., 198б. 432 с.
8. Русскевич Е.А. Mнимая оборона в уголовном праве: дис. ... канд. юрид. наук. M., 2010. 197 с.
9. Сергиевский Н.Д. Русское уголовное право. Часть Общая. СПб.: Тип. M.M. Стасюлевича, 1915. 397 с.
10. Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Т 1. M.: Наука, 1994. 380 с.
11. Якубович M.^ Вопросы теории и практики необходимой обороны. M.: Изд-во ВШ MВД РСФСР, 19б1. 225 с. References (transliteration):
1. Budzinskij S. Nachala ugolovnogo prava. Varshava: Tip. I. Javorskogo, 1870. 3б2 s.
2. Geller Z. Oshibka cheloveka i znachenie ee pri vmenenii dejanija jetogo lica emu v vinu. Jur'ev: Tip. K. Mattisen, 1910. 145 s.
3. Koni A.F. Ob oshibke v oblasti ugolovnogo prava || Zhurnal Ministerstva justicii. 18бб. № б. S. 419—444.
4. Lohvickij A. Kurs russkogo ugolovnogo prava. 2-e izd., ispr. i dop. SPb. : Skoropechatnja Ju.O. Shrejera, 1871. 714 s.
5. Romashkin P.S. Osnovnye nachala ugolovnogo i voenno-ugolovnogo zakonodatel'stva Petra I. M.: B.i., 1947. 95 s.
6. Rossijskoe zakonodatel'stvo X—XIX vv.: v 9 t. T. 4: Zakonodatel'stvo perioda stanovlenija absoljutizma. M.: Jurid. lit., 198б. 512 s.
7. Rossijskoe zakonodatel'stvo X—XIX vv.: v 9 t. T 5: Zakonodatel'stvo pervoj poloviny HIH veka. M.: Jurid. lit., 198б. 432 s.
8. Russkevich E.A. Mnimaja oborona v ugolovnom prave: dis. ... kand. jurid. nauk. M., 2010. 197 s.
9. Sergievskij N.D. Russkoe ugolovnoe pravo. Chast' Obshhaja. SPb.: Tip. M.M. Stasjulevicha, 1915. 397 s.
10. Tagancev N.S. Russkoe ugolovnoe pravo. T. 1. M.: Nauka, 1994. 380 s.
11. Jakubovich M.I. Voprosy teorii i praktiki neobhodimoj oborony. M.: Izd-vo VSh MVD RSFSR, 19б1. 225 s.
Материал поступил в редакцию 2 декабря 2014 г. Актуальные проблемы российского права. 2015. № 8 (57) август
Development and reflection of the mistake in circumstances excluding criminality of an act in criminal law of the Russian Federation and the Republic of Belarus
DUHOVNIK, Yuri Evgenievich — Adjunct of the Faculty of the Training of the Scientific-Pedagogical and Scientific Cadres in the Department of Criminal Law of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation named after V.Y. Kikot, militia captain of the MIA of the Republic of Belarus. [ydukhovnik@yandex.ru] 125239, Russia,Moskva, ul. Koptevskaya, 63-547.
Review. The object of studies concerns development of the mistake in circumstances excluding criminality of an act as an independent legal matter in the historical retrospective, as well as comparative legal aspect of its reflection in the criminal law of the Russian Federation and the Republic of Belarus. The author analyzes the legal nature of this legal matter. He then substantiates the conclusion on the formation of in circumstances excluding criminality of an act from the logical development of the institution of the criminal law mistake and the institution of circumstances excluding criminality of an act with their gradual transformation from imaginary defense. The author notes the need for the further development of the legislative regulation of the issues regarding qualification of harm caused due to mistake in the presence of circumstances excluding criminality of an act via introduction of relevant normative provisions.
Keywords: criminal law mistake, mistake in facts, circumstances excluding criminality of an act, mistake in the presence of circumstances excluding criminality of an act, necessary defense, exreme necessity, imaginary defense, comparative analysis of legislation, objective imputation, support of lawfulness.
