CC BY
50
ИСТОРИЯ ПРАВОВЫХ ИДЕЙ И ИНСТИТУТОВ
РАЗВИТИЕ ХОЗЯЙСТВЕННО-ТРУДОВЫХ ОТНОШЕНИЙ И СТАНОВЛЕНИЕ ОБЫЧНО-ПРАВОВЫХ СОГЛАШЕНИЙ О ТРУДЕ В КОЧЕВОМ ОБЩЕСТВЕ КЫРГЫЗСТАНА
К.С. Раманкулов
Юридический факультет, Кыргызский национальный университет им. Жусупа Баласагына, 720033, Кыргызская Республика, Бишкек, ул. Фрунзе, 547.
E-mail: ramaks65knu@mail.ru.
Правовой основой хозяйственного механизма кочевого общества Кыргызстана являлись, главным образом, нормы обычного права, в которых отражались особенности развития патриархально-феодальных отношений кыргызов, структура хозяйства и способы привлечения к труду. Основным обычно-правовым способом опосредования наемного труда в кыргызском кочевом обществе были «отработочные соглашения». В обычном праве отработки закреплялись в качестве правил, отличающихся формальной определенностью и обязательностью, которые предусматривали права и обязанности участников соответствующих отношений, приобретая таким образом форму обычно-правового соглашения. Отработки представляли собой довольно сложное явление: с одной стороны, имела место формальная свобода лица и наличие обычно-правового соглашения, опосредующего отношения найма, а с другой стороны — это же лицо, являющееся субъектом соглашения, подпадало под хозяйскую власть, распространяющуюся не только на выполняемую им трудовую функцию, но и на его личность. В целом отработочные соглашения, хотя и имели некоторые черты, характерные для договорного привлечения к труду в условиях рыночного хозяйства, оставались типичным способом использования чужого труда в условиях патриархально-феодального кочевого общества Кыргызстана.
8 Кочевое общество, обычное право, патриархально-феодальные отношения, обычно-правовое соглашение, трудовые отношения, наемный труд, Кыргызстан.
Исследование процессов становления правового регулирования найма труда представляется возможным только с учетом конкретных социально-экономических условий в рамках исторических периодов «консолидации, порой упадка, стагнации и даже де-
градации»1 в политогенезе — становления государства и права. Ранняя кыргызская государственность, ярко проявившаяся в период IX—Х вв., названный академиком В.В. Бартольдом эпохой
2 и и
кыргызского великодержавия2, можно считать важной вехой в процессе консолидации кыргызского народа. В этот период уже формировались этнические территории, этнографические территории, этнографическая специфика хозяйства, образа жизни, быта3.
Хозяйственный механизм второго периода развития государства кыргызов (ХУ—ХУ1 вв.), начавшегося на Тянь-Шане, «базировался на экстенсивном кочевом скотоводстве, рационально использовавшем степную и горно-долинную зоны, дающим прибавочный продукт, безусловно, с наличием определенного уровня развития земледелия»4.
Процесс формирования кочевничества как способа производства, нового хозяйственно-трудового и культурного типа развития и специализации пастушеско-земледельческих групп, племен был сложным и многоступенчатым. Кочевничество закрепилось там, где имелась возможность приспособиться к окружающей среде5. Соответственно в таких условиях все большее экономическое значение приобретало скотоводство, складывался кочевой образ жизни, существенно влиявший на все сферы деятельности кочевых народов, стали формироваться свойственные данным историческим условиям специфические регулирующие механизмы.
Производственный процесс в хозяйстве феодала осуществлялся на той территории, на тех пастбищах, где феодал имел право
1 Массон В.М. Политогенез степных обществ и кочевые империи // Проблемы политогенеза кыргызской государственности: Документы, исследования, материалы / Под ред. Д. Джунушалиева, А. Какеева, В. Плоских. Бишкек, 2003. С. 111.
См.: БартольдВ.В. Киргизы (исторический очерк). Фрунзе, 1927. С. 17—26.
3
См.: Народы Средней Азии и Казахстана / Под ред. С.П. Толстова. В 2 т. Т. 1. М., 1962. С. 47, 78—87.
4 Асанканов А.А. Особенности формирования и развития государств Центральной Азии (на примере государств кыргызов) // Проблемы политогенеза кыргызской государственности. С. 175.
5 См.: Бактыгулов Д.С. История кочевого крестьянства СССР. Бишкек, 1990. С. 26, 27. Следует отметить, что, по мнению Е.Б. Хохлова, «для всех древнейших обществ на протяжении значительной части их истории был характерен аграрный тип цивилизации» (Хохлов Е.Б. История труда и трудовое право / Под ред. И.Ю. Козлихина. В 3 т. Т. 1. СПб., 2013. С. 70).
фактической феодальной собственности. Это обстоятельство и являлось главным основанием внеэкономического принуждения6. Сущность данного хозяйственного механизма и его принципиальное отличие от всех тех, которые были основаны на частной собственности, сводятся к тому, что его структурообразующей базой служит связь категорий «власть — собственность» как феномена, в котором были «нерасчленимо слиты в своей первозданной цельности административно-политические, социальные, экономические, военные и иные стороны существования ранних обществ при главенствующей роли административно-политической, организатор-ско-управленческой функции»7.
Правовой основой хозяйственного механизма являлись главным образом нормы обычного права, в которых «нашли отражение особенности развития патриархально-феодальных отношений кыргызов, структура хозяйства и быта, уровень мышления формирующейся нации...»8. Правовое обеспечение хозяйственного механизма здесь обусловлено с тем, что «право одновременно растет снизу вверх, из структуры и обычаев всего общества», т.е. из фактических отношений в результате постепенного развития экономики, «и движется сверху вниз под влиянием политики и ценностей людей, стоящих у власти»9, так как обычаи, как правило, санкционировались публичной властью кочевого общества. Поэтому на примере обычаев наиболее обозримо единство фактических отношений и образующихся на их основе правил поведения, а в отношении обычаев, служащих источниками обычного права, — единство норм права и правоотношений.
Обеспечение норм обычного права достигалось с помощью традиций и консерватизма форм жизнедеятельности, ибо в условиях обширных пространств со сложными климатическими условиями и немногочисленным населением единственно возможной и удобной формой хозяйствования был кочевой или полукочевой образ жизни. Как отмечает Д.Ж. Валеев, «сами условия жизни и образ хозяй-
6 См.: Джамгерчинов Б. Присоединение Киргизии к России. М., 1959. С. 65.
7
Васильев Л.С. Феномен власти-собственности. К проблеме типологии докапиталистических структур // Типы общественных отношений на Востоке в Средние века / Под ред. Л.Б. Алаева. М., 1982. С. 87—88.
8
Мукамбаева Т.А. Государство и право Кыргызстана. Бишкек, 1998. С. 115.
9 Берман Т.Д. Западная традиция права: эпоха формирования, М., 1994. С. 522.
ствования, получая определенную фиксацию в общественном сознании общества, находили нормативное выражение в виде правил в обычном праве»10. При этом основной моделью общественного устройства служила община (аил), являющаяся относительно замкнутой хозяйственной системой, земледельческая — у оседлых жителей и па-стбищно-кочевая — у скотоводов-кочевников.
Главными производителями были формально свободные кочевники — скотоводы, которые передвигались со своими стадами по пастбищам, используя естественные кормовые травы круглый год. Однако это представляло собой весьма сложный процесс труда, производства и воспроизводства материальных благ для обеспечения потребностей кыргызского кочевого общества.
Скотоводческо-кочевые народы, воспроизводя скот и скотоводческие продукты, приспосабливают природу к существующему способу производства, осваивая пастбища, создавая водопои и т.д. Таким образом, кыргызское кочевое скотоводство — результат длительного процесса развития общественного труда11.
Процесс формирования и развития обычного права базировался «в области экономической — на переходе от скотоводства пастушеского типа к кочевому, в области социальной — на основе слагающегося государства феодального типа»12. Постепенно отдаляясь от архаичных форм, обычное право приобретает явные сословно-корпоративные черты (происходит дифференциация соплеменников по социально-классовому положению и по роду профессиональных занятий) предположительно к Х—Х1 вв.; к ХУ1—ХУ11 вв. оно, по-видимому, приобрело свойство целостной системы понятий и процедур, равно как и свойство развивающейся системы. В качестве составной части правовой системы обыч-
10 Валеев Д.Ж. Обычное право и начальные этапы его генезиса // Правоведение. 1974. № 6. С. 78.
11 См.: Джунушев К. Экономические предпосылки возникновения товарного хозяйства в дореволюционной Киргизии. Фрунзе, 1962. С. 9, 10. Вместе с тем при таких условиях разделение труда не могло получить существенного развития.
12 По мнению А.Н. Бернштама, классовые отношения в киргизском кочевом обществе складываются не ранее VI—IX вв. (см.: Бернштам А.Н. Сложение кыргызской народности //Кыргызы. Источники, история, этнография. Бишкек, 1996. С. 146, 147). О стадиях развития обычного права см. также: Кашанина Т.В. Происхождение государства и права. Современные трактовки и новые подходы. М., 1999. С. 217—220; Думанов Х.М., Першиц А.И. Мононорматика и начальное право // Государство и право. 2001. № 9. С. 85—91.
ное право отражает социально-экономическое, политическое раз-
13
витие и уровень культуры народа13.
Итак, функционирование кочевой общины поддерживалось обычно-правовыми нормами, отвечавшими в своей основе условиям сословно-корпоративных отношений феодального общества. Следовательно, социально-экономические отношения в общине и межобщинные связи «подкреплялись не столько единством территории, сколько силой патриархально-родовых традиций»14, т.е. средствами обычно-правового регулирования.
Кочевничество не знало крепостного права. При экстенсивном скотоводстве крепостной труд нецелесообразен, установление крепостнических отношений при условии поголовного вооружения народа и отсутствии отделенной от него армии невозможно. Поэтому и кабальные отношения не приводили к появлению сословия закрепощенных15.
На верхней ступени феодально-иерархической лестницы кыргызского кочевого общества находились манапы. Власть манапов, в том числе и хозяйственная, «зиждилась не только на экономической основе, но и на традиционных, усиленно культивируемых привычках, обычаях, по которым им принадлежало «естественное» право руководить»16. Само хозяйство манапа, в смысле его организации, принципиально не отличается от хозяйства байского17, так
13
См.: Давид Р. Основные правовые системы современности. М., 1967. С. 11.
См.: Джамгерчинов Б. Очерк политической истории Киргизии ХГХ века. Фрунзе, 1966. С. 21.
15 См.: Марков Т.Е. Кочевники Азии. Структура хозяйства и общественной организации. М., 1976. С. 303.
16 Плоских В.М. Община и патриархально-родовой уклад у киргизов XIX века // К истории социально-экономических укладов Киргизстана / Под ред. В.П. Шерстобитова. Фрунзе, 1972. С. 42.
17
Бай — богач, состоятельный, крупный скотовладелец. Данная социальная группа характерна для всех тюркоязычных народов. Баем мог стать и простолюдин, не будучи знатного происхождения. Именно байские хозяйства к концу ХГХ в. были втянуты в сферу капиталистического товарного производства. Обуржуазивание байского хозяйствования сопровождалось его специализацией в экономической сфере, выделяя торговца, ростовщика и коммерсанта. К слову «бай» часто добавляют уточняющее: соодагер (купец, торговец), суткор (ростовщик) или далдал (комиссионер-посредник). Следовательно, можно отметить явления горизонтальной стратификации среди господствующей элиты, что соответствовало складывавшимся социально-экономическим условиям товарного хозяйства и расширению области отношений найма труда в хозяйственной системе кочевого общества.
как «манап помимо функций управления, хозяина и господина кочевий так же как и бай торгует, эксплуатирует через «саан» (соглашение. — К.Р.) и прямой найм»18. Следовательно, в условиях общинного землепользования фактор власти19 и внеэкономического принуждения становится неотъемлемым элементом хозяйства феодала — манапа. Как отмечают А.А. Кубанов и В.Н. Старков, в условиях крестьянской родовой общины «фактически единственной собственностью аристократа была власть сама по себе»20.
Л.С. Васильев, анализируя проблему институциализации и легитимации хозяйственной власти в периоды раннего кочевого общества и в более поздние периоды классообразования, пишет: «Прежде власть определяла право на руководство, на перераспределение избыточного продукта. Теперь функцией власти оказывается и определенное право на сами ресурсы, включая земли и труд людей»21. Осуществление властных функций родовым старейшиной (вождем) все больше увязывается с материальной составляющей хозяйственной системы кочевого общества — поборами и отработками, которые с течением времени приобрели характер обязательной и четко фиксированной ренты, т.е. превратились «в регулярное присвоение правящей элитой фиксированной доли труда и доходов населения»22. Кроме того, с установлением в кочевом обществе вассального соподчинения и зависимости происходят преобразования отношений между феодалом и
23
прочим привилегированным людом23, так как теперь их «труд
18
Погорельский П., Батраков В. Экономика кочевого аула Киргизстана. М., 1930. С. 79.
19 О вопросах соотношения власти и экономических отношений см.: Раман-кулов К.С. Власть и право в экономическом механизме: соотношение и функциональные связи // Правоведение. 2006. № 5. С. 35—40.
20
Кубанов А.А., Старков В.Н. Культура власти. Новосибирск, 2004. С. 23, 24.
21
Васильев Л.С. Указ. соч. С. 82.
22 Там же.
23
Джигиты — «служилый люд», чаще всего привилегированная дворовая стража. «О труде джигитов трудно говорить, можно скорее говорить о целом ряде услуг, о привилегированной службе ...» (Погорельский П., Батраков В. Указ. соч. С. 72). В хозяйстве манапа с джигитами связаны «служебные отношения», кроме охранных, выполнение административных и полицейских функций. Следует отметить и другую категорию «служилых людей», стоящих на более высокой ступени в иерархической лестнице, — аткаминеров (буквально — всадники, люди знатного происхождения). Они сравнимы с категорией «дворных людей» (дворян). При ма-напе они, условно говоря, образуют его администрацию.
превратился в службу»24, а община делается не только хозяйственной, но и низовой военно-административной и фискальной единицей25. Таким образом, как отмечает Е.А. Лукашева, повторяющиеся и устойчивые социальные связи, возникающие в процессе социальной деятельности людей, обмена материальными и духовными благами, приобретают форму нормативности, которая органически присуща всему процессу исторического развития общества26.
В обычном праве отработки закреплялись в качестве обычаев-правил, отличавшихся от простых обычаев большей формальной определенностью и обязательностью, становясь, в строгом смысле, правовой формой регулирования общественных отношений, и обеспечивались определенным кругом прав и обязанностей ее субъектов. Поэтому отработки «имели облик экономического соглашения, а не феодальной внеэкономической зависимости»27. Тем не менее очевидно, что для реализации отработочного труда в условиях феодализма значение договора не представлялось столь существенным, так как доминантой выступала хозяйская власть феодала-нанимателя. Характеризуя обычно-правовой договор феодального общества, Г.Д. Берман указывал: «Договорным аспектом здесь было согласие вступить в данные отношения, правовое же их содержание было предписано»28. В содержательном аспекте, как отмечает Е.Б. Хохлов, особенность данного договора состоит в том, что «для феодального общества характерно поглощение способности к труду личностью работника: объектом договора становилась не способность человека к труду, а сам человек, который передавал себя под покровительство хозяина (господина). В этих условиях, конечно, фактор формальной личной свободы или ее отсутствие переставал играть какую-либо существенную роль, для работника важным являлось не то, свободен или нет лично, а, скорее, то, какое место в иерархии слуг он занима-
24 Курс российского трудового права. В 3 т. Т. 1. Общая часть / Под ред. Е.Б. Хохлова. СПб., 1996. С. 21.
25
См.: Потапов Л.П. О сущности патриархально-феодальных отношений у кочевых народов Средней Азии и Казахстана // Вопросы истории. 1954. № 6. С. 78.
26 См.: Теория права и государства/Под ред. Г.Н. Манова. М., 1995. С. 94, 95.
27 Марков Т.Е. Указ. соч. С. 299.
28 Берман Т.Д. Указ. соч. С. 290.
ет»29. Таким образом, отработки представляют собой довольно сложное социальное явление: с одной стороны, имеется фактор формальной свободы лица и обычно-правовое соглашение, опосредующее отработочные отношения, а с другой — это же лицо, являющееся субъектом соглашения, подпадает под хозяйскую власть, распространяющуюся не только на способности работника к труду, но и на его личность. В то же время отработочные соглашения, имея определенные зачатки отношений рыночного свободного найма труда, тем не менее являлись характерным обычно-правовым способом применения труда в условиях натурального патриархально-феодального хозяйства кочевого общества. Поэтому при исследовании отработочных форм труда П. Погорельский и В. Батраков используют слово «полуработник»30, а С.Г. Струмилин для аналогичных случаев применял термин «полусвободный наем»31. Следует отметить, что феодальная иерархия ступеней господства и зависимости, пронизывающая всю хозяйственную систему кочевого общества, была незыблемой до тех пор, пока феодальная рента «взималась натурой — службой и трудом, или продуктами этого труда»32. С переходом от натуральных отработок и повинностей к денежным начинался распад хозяйственного механизма кочевого общества.
Одним из распространенных обычно-правовых способов применения труда в условиях феодального кочевого и полукочевого хозяйства были уже упоминавшиеся выше соглашения «саан» (буквально — доение). Их суть состояла в том, что скотоводческое хозяйство предоставляло во временное пользование часть молочного скота или овец другому хозяйству (как правило, его главе и его семье) с правом использовать по своему усмотрению молоко и шерсть, за что оно должно было выполнять различные работы по предварительной договоренности. При этом зачастую саанным сделкам предшествуют различные долговые отношения, делающие невозможным для получающего саан выбор объекта новой сделки.
29
Курс российского трудового права... С. 19.
30
См.: Погорельский П., Батраков В. Указ. соч. С. 87.
31
См.: Струмилин С.Г. История черной металлургии в СССР. Т. 1. Феодальный период, 1500-1860 гг. М., 1954. С. 262.
32
Струмилин С.Г. Очерки экономической истории России. М., 1960. С. 289,
Как отмечают П. Погорельский и В. Батраков, «все это еще не чистые отношения найма и "свободного договора"», а «кабальный труд, уже имеющий в своей основе, правда, вынужденное, но со-
33
глашение».
В зависимости от того, кто являлся субъектом саанных соглашений, и от характера выполняемых им работ различали три вида саанных сделок: а) саан, даваемый джигитам и вообще за придворные услуги; б) саан, получаемый беднотой за работу по уходу за скотом и за другие разнообразные работы; в) саан, получаемый джатаком, не выходящим наджайлоо (летнее пастбище) в связи с отсутствием скота, преимущественно за земледельческие работы (уборка урожая, сенокос, полив посевов, приготовление кормов для скота).
На отработочной форме привлечения труда основывались и соглашения «куч». Суть их заключалась в том, что нуждавшееся в тягловом и вьючном скоте хозяйство получало такой скот у другого хозяйства (как правило, у феодала) за последующие отработки в земледелии или уход за скотом. Необходимо отметить, что в условиях кыргызского пастбищного скотоводства регулярные перекочевки являлись обязательным условием для любого хозяйства, имевшего скот. Соглашение «куч» часто сочеталось с «сааном».
Широкое распространение имели также договоры о совместном коллективном труде, основанные на принципах товарищества. Договоры товарищества («альго», «орточество» или «чайрикер-ство») относятся к старейшим обычно-правовым способам опосредования труда.
Договор «альго» в своем изначальном предназначении предполагал «чистое» объединение труда, т.е. основывался на равном трудовом участии товарищей, как правило, в работах, связанных с земледелием (посев и уборка урожая и т.п.). Однако в условиях со-словно-корпоративных отношений в кочевом обществе данный договор трансформировался в другой вид договора, именуемого «орточеством». Хотя в самом его названии заложен смысл товарищества («орто» — пополам, середина), сторонами договора «являлись лица разных социальных категорий, кладущие свой отпечаток на отношения, вырастающие из этого договора»34. Одна из сторон
33
Погорельский П., Батраков В. Указ. соч. С. 87.
34 Там же. С. 85.
таких договоров (как правило, феодал) предоставлял землю, семена, рабочий скот, другая — чайрикеры (товарищи) — участвовала своим трудом. Большую часть продукта, произведенного в рамках договора, получал феодал, а небольшую строго фиксированную долю — каждый из чайрикеров.
Таким образом, в условиях опосредуемой обычным правом со-словно-корпоративной структуры феодального общества и замкнутого натурального хозяйства отработки были основным способом организации общественного труда кыргызского кочевого общества.
Хозяйственный механизм кочевого общества, представляя собой конкретную форму производственных отношений, претерпевал по мере развития феодального способа производства определенные изменения, связанные, главным образом, со становлением товарного хозяйства. Хозяйственный дуализм общины (частное и общинное владение разными категориями земель) существовал наряду с социально-классовым дуализмом. Частный труд по выращиванию скота, с частным присвоением продукции, экономически был более производительным и выгодным по сравнению с об-
35
щинным трудом и коллективным распределением продукции35. Постепенно происходил переход к более интенсивному хозяйству, и потому вполне объяснимо положение, при котором «феодала кочевого общества вполне устраивало коллективное владение и пользование пастбищами, а феодала оседло-земледельческой общины тяготили скованность и ограничения, исходившие из самой сущности общины»36. Постепенно разрушались и прежняя система применения труда феодально-патриархального хозяйства, и сам процесс воспроизводства. Получают стимул рыночные связи. Как замечают П. Погорельский и В. Батраков, рациональное хозяйство кочевника-скотовода, сочетающего со скотоводством и земледелие, «предполагает наличие большого разделения труда и вообще применение его в большом размере»37. В таких условиях внеэкономическое принуждение все больше перестает выполнять функцию стимулирования роста производительности труда, к принуждению добавляется материальная заинтересованность. Следовательно, можно констатировать, что крупное хозяйство даже в условиях
35
См.: ПотаповЛ.П. Указ. соч. С. 25.
36 Плоских В.М. Указ. соч. С. 38.
37
Погорельский П., Батраков В. Указ. соч. С. 86.
феодализма было по преимуществу товарным, а наемный труд применялся в таком производстве закономерно.
К числу основных обычно-правовых способов опосредования труда относится договор о личном найме. В условиях кочевого хозяйствования обычно-правовое обеспечение отношений найма труда, включая и рассмотренные выше способы, осуществлялось в рамках патриархального обязательственного (гражданского) права, которое охватывало широкий круг экономических и производственных отношений в общине.
Как отмечал А.И. Мякутин, цитируя известного дореволюционного ученого-цивилиста С.В. Пахмана, «личный наем сводится к сделкам, на основании которых одна сторона (нанимающийся работник) обязывается за известное вознаграждение и в течение определенного времени исполнить известную работу или оказать определенные услуги материального свойства другой стороне (нанимателю, хозяину)»38. Под это понятие, уточнял А.И. Мякутин, подойдут: а) личный наем в собственном смысле; б) заказ, т.е. всякая единичная работа; в) договор обучения39. Таким образом, труд выступал объектом обычно-правового гражданского оборота, а договор, опосредующий его применение, являлся обычно-правовой сделкой, в которой «заключались зачатки консенсуального догово-
40
ра личного найма»40.
Однако обычно-правовой договор найма труда по сравнению с другими обычно-правовыми способами регулирования труда все же строился на иных принципах регулирования.
Как уже отмечалось, в связи с развитием товарного хозяйства в феодальном кочевом обществе роль обычно-правового договора найма труда как регулятора общественных отношений в области труда все более возрастала, вплоть до начала ХХ в., когда в кыргызской кочевой общине (аиле) стали появляться признаки капиталистического уклада. Как отмечает К. Джунушев, при наличии крупных частных скотоводческих хозяйств свободный труд обусловливал возникновение наемного труда, а последний не мог не
38
Мякутин А.И. Юридический быт киргизов: I. Вещное право. II. Обязательственное право // Труды Оренбургской ученой архивной комиссии. Вып. 25. Оренбург, 1910. С. 138.
39
См.: там же.
40 Таль Л.С. Трудовой договор. Цивилистическое исследование. Ч. 1. Ярославль, 1913. С. 282.
порождать капитал41. При этом нельзя не отметить специфику кочевого хозяйства, которая выражается в том, что оно способно задействовать только ограниченное число рабочей силы, поскольку «в животноводстве, когда оно ведется в крупных размерах, масса применяемой рабочей силы очень мала по сравнению с постоянным капиталом в виде самого скота...»42. Как только имущественное и социальное расслоение среди кочевников начинало превышать возможности использования рабочей силы, начинался отток незанятых43. Таким образом, в условиях капитализации кочевого хозяйства и активизации процессов высвобождения рабочей силы обычно-правовой договор о найме труда становится основным правовым способом опосредования труда, а вознаграждение, получаемое за работу по найму, — единственным источником средств к жизни для большинства нанимающихся. Последнее обстоятельство придает обычно-правовому договору найма некоторые черты алиментарного характера44. Например, алиментарный характер имеет условие этого договора, по которому работники «получают плату или вперед сполна, или половину, а остальную половину в известный срок»45. Из решений волостных судов также усматривается, что часть рабочей платы в виде задатка или иногда и вся рабочая плата уплачивалась рабочему вперед. Это объясняется тем, что крестьяне нанимались в работники при неотложной нужде в сред-
46
ствах.
41 См.: Джунушев К. Развитие товарно-денежных отношений в дореволюционной Киргизии. Фрунзе, 1965. С. 14.
42 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 25. Ч. II. С. 327.
43 См.: Марков Г.Е. Указ. соч. С. 303.
44 Наличие правовых гарантий, обеспечивающих получение работником вознаграждения (заработной платы) за свой труд, является одним из главных признаков, способствовавших формированию нового вида договора — трудового, опосредовавшего трудовые правоотношения, возникающие в капиталистическом хозяйстве. Л.С. Таль, посвятивший свои фундаментальные труды проблемам найма труда и трудового договора, писал, что «вознаграждение за труд не может во всех отношениях приравниваться ко всякому другому эквиваленту при двустороннем имущественном договоре, оно отличается той существенной особенностью, что имеет в известной мере алиментарный характер» (Таль Л.С. Новый опыт законодательной нормировки рабочего договора // Право. 1908. № 34. С. 1832).
45 Гродеков Н.И. Киргизы и каракиргизы Сыр-Дарьинской области. Т. 1. Юридический быт. Ташкент, 1889. С. 118.
46 См.: Мякутин А.И. Указ. соч. С. 139.
Кроме того, в случае увольнения этого работника без всякой с его стороны вины хозяин обязан был выдать ему половину всей установленной платы, если увольнение последовало в первую половину договоренного срока, и всю плату, если он был уволен во второй половине упомянутого срока. Как видно, эти нормы обычно-правового договора найма труда имели гарантийный характер.
Важно также отметить, что обычно-правовой договор найма являлся основным правовым способом опосредования профессионального занятия трудом, так как использовался при привлечении наиболее квалифицированного труда в кочевом хозяйстве. Как отмечал А.И. Мякутин, нанимающийся, в зависимости от условий, должен или выполнить неопределенный ряд домашних услуг, или занимать определенную должность, или исполнить какую-либо специальную работу47.
Нельзя не принимать во внимание и то, что рассматриваемый договор представляет собой правила поведения, формировавшиеся в течение довольно длительного периода в условиях кочевого общинного хозяйствования. Поэтому вполне закономерно, что в обычно-правовом договоре закреплялось условие, направленное на ограничение власти нанимателя. «Хозяин обязан обращаться с работником человеколюбиво»48. При этом ограничивалось применение физического насилия со стороны хозяина (до трех ударов нагайкой) — считалось, что тем самым «хозяйскому произволу положен предел»49. Вряд ли такое утверждение соответствовало реальному положению дел, поскольку применение силы было распространенным способом разрешения споров в условиях феодального общества. Однако следует отметить, что указанная норма в рассматриваемом договоре являлась фактически единственным юридическим средством ограничения произвола хозяйской власти нанимателя.
Обычно-правовой договор найма содержал и другие условия. Так, нанявшийся отвечал только за убытки и вообще всякий ущерб, причиненный имуществу хозяина по его явной вине и недосмотру. За причинение по приказанию нанимателя вреда и убытков постороннему лицу ответственность нес хозяин. За при-
47 См.: Мякутин А.И. Указ. соч. С. 141.
48 Там же. С. 139, 140.
49
Там же.
своение и растрату вверенного имущества нанявшийся отвечал как за кражу.
Таким образом, формально-юридическое равенство сторон договора и преобладание экономического способа принуждения к труду, зачатки признаков алиментарного характера делали этот договор основным способом привлечения наемного труда не только в товарном хозяйстве феодального кочевого общества, но и в зарождающемся капиталистическом производстве.
Следует отметить, что обычное право, в том числе и в регулировании трудовых отношений, с теми или иными изменениями продолжало действовать в Киргизии вплоть до 1920-х гг.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
Асанканов А.А. Особенности формирования и развития государств Центральной Азии (на примере государств кыргызов) // Проблемы поли-тогенеза кыргызской государственности: Документы, исследования, материалы / Под ред. Д. Джунушалиева, А. Какеева, В. Плоских. Бишкек: АРХИ, 2003. C. 161—176.
Бактыгулов Д.С. История кочевого крестьянства СССР. Бишкек: Кантская типография, 1998.
Бартольд В.В. Киргизы (исторический очерк). Фрунзе: Киргизгосиз-дат, 1927.
Берман Г.Д. Западная традиция права: эпоха формирования, М.: Изд-во МГУ, 1994.
Валеев Д.Ж. Обычное право и начальные этапы его генезиса // Правоведение. 1974. № 6. С. 71—78.
Васильев Л.С. Феномен власти-собственности. К проблеме типологии докапиталистических структур //Типы общественных отношений на Востоке в Средние века / Под ред. Л.Б. Алаева. М.: Наука, 1982. С. 60—99.
Гродеков Н.И. Киргизы и каракиргизы Сыр-Дарьинской области. Т. 1. Ташкент: Типолитография С.И. Лахтина, 1889.
Давид Р. Основные правовые системы современности / Пер. с франц. М.А. Крутоголова, В.А.Туманова. М.: Прогресс, 1967.
Джамгерчинов Б. Очерк политической истории Киргизии XIX века. Фрунзе: Кыргызстан, 1966.
Джамгерчинов Б. Присоединение Киргизии к России. М.: Соцэкгиз, 1959.
Джунушев К. Развитие товарно-денежных отношений в дореволюционной Киргизии. Фрунзе: Илим, 1965.
Джунушев К. Экономические предпосылки возникновения товарного хозяйства в дореволюционной Киргизии. Фрунзе: Издательство АН Киргизской ССР, 1962.
Думанов Х.М., Першиц А.И. Мононорматика и начальное право // Государство и право. 2001. № 9. С. 85—91.
Кашанина Т.В. Происхождение государства и права. Современные трактовки и новые подходы. М.: Юристъ, 1999.
КубановА.А., Старков В.Н. Культура власти. Новосибирск: Ника, 2004.
Курс российского трудового права. В 3 т. Т. 1. Общая часть / Под ред. Е.Б. Хохлова. СПб.: Издательство СПбГУ, 1996.
Марков Г.Е. Кочевники Азии. Структура хозяйства и общественной организации. М.: Издательство Московского университета, 1976.
Массон В.М. Политогенез степных обществ и кочевые империи // Проблемы политогенеза кыргызской государственности: Документы, исследования, материалы / Под ред. Д. Джунушалиева, А. Какеева, В. Плоских. Бишкек: АРХИ, 2003. С. 101—114.
Мукамбаева Г.А. Государство и право Кыргызстана. Бишкек: ОсОО су-рот-Басма — Салону, 1998.
Мякутин А.И. Юридический быт киргизов: I. Вещное право. II. Обязательственное право // Труды Оренбургской ученой архивной комиссии. Вып. 25. Оренбург: Типография Тургайского областного правления, 1910.
Народы Средней Азии и Казахстана / Под общ. ред. С.П. Толстова. В 2 т. Т. 1. М.: Издательство Академии наук СССР, 1962.
Пашков А.С. Договоры о труде в условиях многоукладной экономики // Государство и право. 1993. № 6. С. 59—65.
Плоских В.М. Община и патриархально-родовой уклад у киргизов XIX века //К истории социально-экономических укладов Киргизстана / Под ред. В.П. Шерстобитова. Фрунзе: Илим, 1972. С. 24—52.
Погорельский П., Батраков В. Экономика кочевого аула Киргизстана. М.: Издание Совнаркома КАССР, 1930.
Потапов Л.П. О сущности патриархально-феодальных отношений у кочевых народов Средней Азии и Казахстана // Вопросы истории. 1954. № 6. С. 73—89.
Раманкулов К.С. Власть и право в экономическом механизме: соотношение и функциональные связи // Правоведение. 2006. № 5. С. 35—40.
Струмилин С.Г. История черной металлургии в СССР. Т. 1. Феодальный период, 1500—1860 гг. М.: АН СССР, 1954.
Струмилин С.Г. Очерки экономической истории России и СССР. М.: Наука, 1966.
Таль Л.С. Новый опыт законодательной нормировки рабочего договора // Право. 1908. № 34. С. 1829—1835.
Таль Л.С. Трудовой договор. Цивилистическое исследование. Ч. 1. Общие учения. Ярославль: Типография Губернского правления, 1913.
Теория права и государства / Под ред. Г.Н. Манова. М.: БЕК, 1995.
Хохлов Е.Б. История труда и трудовое право / Под ред. И.Ю. Козлихи-на. В 3 т. Т. 1. СПб.: Издательский дом Санкт-Петербургского государственного университета, 2013.
NOMADIC KYRGYZ SOCIETY: EMERGENCE OF CUSTOMARY LABOUR AGREEMENTS AND DEVELOPMENT OF ECONOMIC AND LABOUR RELATIONS
K.S. Ramankulov
Faculty of Law, Zhusup Balasagyn Kyrgyz National University, 547 Frunze str., Bishkek 720033, Kyrgyz Republic.
E-mail: ramaks65knu@mail.ru.
Legal basis for economic mechanism of nomadic Kyrgyz society were mainly customary norms. These norms reflected special features of feudal relations, economic structure of the society and methods of employment. The main customary legal instrument for employment in nomadic Kyrgyz society were "discharge agreements". In customary law such agreements would encompass rules that were characterized by formality, definitiveness, obligatory nature, would establish rights and obligations of the parties, thus forming customary agreements. Discharge agreements had a relatively complex nature. They would allow for formal freedom of an employee and indeed an employment agreement existed. At the same time that person became subjected to the power of the owner, though this power extended to the function performed and not the person himself. Despite some features resembling contractual employment in market economy, discharge agreements remained typical customary legal device that permitted to use labour in the conditions of feudal nomadic Kyrgyz society.
Nomadic society, customary law, feudal relations, customary agreement, employment relations, employment, Kyrgyzstan.
REFERENCES
Asankanov, A.A. (2003). Osobennosti formirovaniya i razvitiya gosudarstv Tsentral'noi Azii (na primere gosudarstv kyrgyzov) [Specifics of Formation and Development of the Central Asian States (on Example of the States of Kyrgyz)]. In: D. Dzhunushaliev, A. Kakeev and V. Ploskikh, eds. Problemy politogeneza Kyrgyzskoi gosudarstvennosti [Problems of Politogenesis of the Kyrgyz Statehood]. Bishkek: ARKHI, 2003, pp. 161—176. (in Russ.).
Baktygulov, D.S. (1990). Istoriya kochevogo krest'yanstva SSSR [History of a Nomadic Peasantry of the USSR]. Bishkek: Kantskaya tipografiya. (in Russ.).
Bartol'd, V.V. (1927). Kirgizy (istoricheskii ocherk) [Kyrgyz (historical review)]. Frunze: Kirgizgosizdat.(in Russ.).
Berman, H.J. (1983). Law and Revolution: The Formation of the Western Legal Tradition. Cambridge, Massachusetts and London, England: Harvard University Press, 1983. [Russ. ed.: Berman, H.J. (1994). Zapadnaya traditsiyaprava: epokha formirovaniya. Moscow: MGU Publ.].
David, R. (1964). Les grands systemes de droit contemporains. Paris: Dalloz. (In French). [Russ. ed.: David, R. (1967). Osnovnye pravovye sistemy sovremennosti [The Main Legal Systems of Modern Period]. Translated from French by M.A. Krutogolov and V.A.Tumanov. Moscow: Progress].
Dumanov, Kh.M. and Pershits A.I. (2001). Mononormatika i nachal'noe parvo. Stat'ya vtoraya [Mononormative System and Elementary Law. Second Article]. Gosudarstvo ipravo [State and Law], (9), pp. 85—91. (in Russ.).
Dzhamgerchinov, B. (1966). Ocherkpoliticheskoi istorii Kirgizii XIX veka [Review of the Political History of Kyrgyzstan of the XIX century]. Frunze: Kyrgyzstan. (in Russ.).
Dzhamgerchinov, B. (1959). Prisoedinenie Kirgizii k Rossii [Kyrgyzstan's Accession to Russia]. Moscow: Sotsekgiz. (in Russ.).
Dzhunushev, K. (1962). Ekonomicheskie predposylki vozniknoveniya tovarnogo khozyaistva v dorevolyutsionnoi Kirgizii [Economic Preconditions of Commodity Production in the Pre-revolutionary Kyrgyzstan]. Frunze: AN Kirgizskoi SSR Publ. (in Russ.).
Dzhunushev, K. (1965). Razvitie tovarno-denezhnykh otnoshenii v dorevolyutsionnoi Kirgizii [The Development of Commodity-Money Relations in Pre-revolutionary Kyrgyzstan]. Frunze: Ilim. (in Russ.).
Grodekov, N.I. (1989). Kirgizy i karakirgizy Syr-Dar'inskoi oblasti [Kyrgyz and Karakyrgyz of the Syr-Darya Region]. Vol. 1. Tashkent: Tipolitografiya S.I. Lakhtina. (in Russ.).
Kashanina, T.V. (1999). Proiskhozhdenie gosudarstva iprava. Sovremennye traktovki i novye podkhody [The Origin of State and Law. Modern Interpretations and New Approaches]. Moscow: Yurist. (in Russ.).
Khokhlov, E.B. (2013). Istoriya truda i trudovoepravo V31. [The Labour History and Labour Law. In 3 vol.] (I.Yu. Kozlikhin, ed.). Vol. 1. Saint Petersburg: Izdatel'skii dom Sankt-Peterburgskogo gosudarstvennogo universiteta. (in Russ.).
Khokhlov, E.B. ed. (1996). Kurs rossiiskogo trudovogo prava. V3 t. T. 1. Obshchaya chast' [The Course of Russian Labour Law. In 3 vol., Volume 1. The General Part]. Saint Petersburg: Sankt-Peterburgskiigosudarstvennyiuniversitet Publ. (in Russ.).
Kubanov, A.A. and Starkov, V.N. (2004). Kul'tura vlasti [The Culture of Power]. Novosibirsk: Nika. (in Russ.).
Manov, G.N. ed. (1995). Teoriyaprava igosudarstva [Theory of State and Law]. Moscow: BEK. (in Russ.).
Markov, G.E. (1976). Kochevniki Azii. Struktura khozyaistva i obshchest-vennoi organizatsii [The Nomads of Asia. The Structure of the Economy and Public Organizations]. Moscow: Moskovskii universitet Publ. (in Russ.).
Masson, V.M. (2003). Politogenez stepnykh obshchestv i kochevye imperii [The Politogenesis of the Steppe Societies and Nomadic Empires] In: D. Dzhunushaliev, A. Kakeev and V. Ploskikh, eds. Problemy politogeneza Kyrgyzskoi gosudarstvennosti [Problems of Politogenesis of the Kyrgyz Statehood]. Bishkek: ARKHI. pp. 101—114. (in Russ.).
Mukambaeva, G.A. (1998). Gosudarstvo ipravo Kyrgyzstana [State and Law of Kyrgyzstan]. Bishkek: OsOO surot-Basma — Salonu. (in Russ.).
Myakutin, A.I. (1910). Yuridicheskii byt kirgizov: I. Veshchnoe pravo. II. Obyazatel'stvennoe parvo [The Legal Life of the Kyrgyz People: I. Property Law. II. Law of Obligations] In: Trudy Orenburgskoi uchenoi arkhivnoi komissii [Works of Orenburg Scientific Archival Commission], Issue 25. Orenburg: Tipografiya Turgaiskogo oblastnogo pravleniya. (in Russ.).
Pashkov, A.P. (1993). Dogovory o trude v usloviyakh mnogoukladnoi ekonomiki [Labour Agreements in a Pluristructural Economy]. Gosudarstvo i pravo [State and Law], (6), pp. 57—65. (in Russ.).
Ploskikh, V.M. (1972). Obshchina i patriarkhal'no-rodovoi uklad u kirgizov XIX veka [The Community and the Patriarchal Tribal Structure of the Kyrgyz in XIX Century]. In: V.P. Sherstobitov, ed. K istorii sotsial'no-ekonomicheskikh ukladov Kirgizstana [The History ofthe Socioeconomic Structure of Kyrgyzstan]. Frunze: Ilim. pp. 24—52 (in Russ.).
Pogorel'skii, P. and Batrakov, V. (1930). Ekonomika kochevogo aula Kirgizstana [The Economy of the Kyrgyzstan Nomadic Village]. Moscow: Izdanie Sovnarkoma KASSR. (in Russ.).
Potapov, L.P. (1954). O sushchnosti patriarkhal'no-feodal'nykh otnoshenii u kochevykh narodov Srednei Azii i Kazakhstana [On the Nature of Patriarchal Feudal Relations Among the Nomadic Peoples of Central Asia and Kazakhstan]. Voprosy Istorii, (6), pp. 73—89. (in Russ.).
Ramankulov, K.P. (2006). Vlast' i pravo v ekonomicheskom mekhanizme: sootnoshenie i funktsional'nye svyazi [Power and Law in the Economic Mechanism: Correlation and Functional Relationships]. Pravovedenie, (5), pp. 35—40. (in Russ.).
Strumilin, P.G. (1954). Istoriya chernoi metallurgii v SSSR. T. 1. Feodal'nyi period, 1500—1860gg. [History of Ferrous Metallurgy in the USSR, Volume 1: The Feudal Period 1500— 1860]. Moscow: AN SSSR. (in Russ.).
Strumilin, P.G. (1966). Ocherki ekonomicheskoi istorii Rossii i SSSR [Essays on the Economic History of Russia and the Soviet Union]. Moscow: Nauka. (in Russ.).
Tal', L.S. (1908). Novyi opyt zakonodatel'noi normirovki rabochego dogovora (okonchanie) [New Experience of Legislative Normalization of the Employment Contract (The Last Part)]. Pravo [Law], (34), pp. 1829—1835. (in Russ.).
Tal', L.S. (1913). Trudovoi dogovor. Tsivilisticheskoe issledovanie. Ch.1.: Obshchie ucheniya [Employment Contract. Civil Study. Part 1: General Concepts]. Yaroslavl: Tipografiya Gubernskogo pravleniya. (in Russ.).
Tolstov, P.P., ed. (1962). Narody SredneiAzii iKazakhstana [The Peoples of Central Asia and Kazakhstan]. In 2 vol., Volume 1. Moscow: Akademiya nauk SSSR Publ.. (in Russ.).
Valeev, D.Zh. (1974). Obychnoe pravo i nachal'nye etapy ego genezisa [Customary Law and the Initial Stages of its Genesis]. Pravovedenie, (6), pp. 71—78. (in Russ.).
Vasil'ev, L.S. (1982). Fenomen vlasti-sobstvennosti. K probleme tipologii dokapitalisticheskih struktur [The Phenomenon of Power-Property. On the Problem of Typology of Pre-capitalist Structures]. In: L.B. Alaev, ed. Tipy obshchestvennykh otnoshenii na Vostoke v Srednie veka [The Types of Social Relations in the East in the Middle Ages]. Moscow: Nauka. (in Russ.).
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ:
Раманкулов Кубанычбек Советович — кандидат юридических наук, профессор, заведующий кафедрой гражданского права и процесса Юридического факультета Кыргызского национального университета им. Жусупа Ба-ласагына.
AUTHOR'S INFO:
Kubanychbek S. Ramankulov — Candidate of Legal Sciences, Professor, Head of the Civil Law and Procedure Department, Faculty of Law, Zhusup Balasagyn Kyrgyz National University.
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:
Раманкулов К.С. Развитие хозяйственно-трудовых отношений и становление обычно-правовых соглашений о труде в кочевом обществе Кыргызстана // Труды Института государства и права РАН. 2017. Том 12. № 2. С. 74-92.
FOR CITATION:
Ramankulov, K.S. (2017). Nomadic Kyrgyz Society: Emergence of Customary Labour Agreements and Development of Economic and Labour Relations. Proceedings of the Institute of State and Law of the RAS, 12(2), pp. 74-92.
