CC BY
48
УДК 378.147
С. И. Пономарева, Л. А. Пьянова
РАЗВИТИЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ И ПРЕПОДАВАНИЕ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: критический реализм; марксизм; неоклассическая теория; прагматизм; рациональность; экономический субъект.
АННОТАЦИЯ. Рассматриваются изменения, происходящие в современной экономической науке, которые можно назвать радикальной сменой исследовательских парадигм и которые, безусловно, должны быть отражены в содержании курса экономической теории, изучаемой в высшей школе.
В последние годы в среде российских экономистов происходят весьма симптоматичные изменения: ширится научная дискуссия, тематика которой охватывает такие актуальные вопросы, как кризис экономической теории, перспективы дальнейшего развития экономической теории перед вызовами нашего времени, применимость базовых моделей экономической теории для анализа российской экономики и т. д. Полемика обостряется и в связи с насущной необходимостью создания учебников, отработки структур и содержания учебных курсов по экономической теории.
Насколько устарела неоклассическая теория?
Почему так много и так часто говорят о кризисе неоклассической теории? Все чаще возникают сомнения в адекватности отражения экономической теорией событий реального мира и в ее пользе для формулировки задач экономической политики. Предмет наиболее острых споров среди отечественных экономистов — отношение к неоклассической теории, в том числе оправдано ли тотальное присутствие неоклассики в российских учебниках по экономической теории.
Главный аргумент как зарубежных, так и российских критиков неоклассики — преобладание формализма.
Заметим, что сильная сторона неоклассики— оперирование универсальными категориями, соответствующими элементарной логике и здравому смыслу, позволила этому направлению пережить несколько волн острой критики. Но вместе с тем абстрактность неоклассики ограничивает ее операционную и прогностическую способность, вынуждает искать точки соприкосновения с другими направлениями теории и другими науками.
Здесь уместно процитировать замечательное высказывание Марка Блауга: «Современная экономическая теория больна. Она все больше становится интеллектуальной игрой, в которую играют ради нее самой, а не для того, чтобы достичь практических результатов в понимании экономического мира. Экономисты превратили свою науку в некую разновидность социальной математики, в которой аналитическая строгость — все, а практическая польза — ничто».
Если современная экономическая теория действительно больна, то необходимо определить, какова природа ее болезни и найти подходящее лекарство.
Можно согласиться с тем, что победа формальной техники над содержательным анализом оказала негативное влияние на современную экономическую теорию. И хотя преобладание формализма наблюдалось уже в 50-х гг., к 1980-м гг. эта проблема стала еще острее. Насколько опасна данная тенденция, действительно ли происходит утверждение гегемонии формализма в ущерб концептуальным и методологическим исследованиям?
Одно из направлений современной критики неоклассической теории — так называемый критический реализм (Рой Бхаскар, Маргарет Арчер, Уильям Аут-вейт, Тони Лоусон и др.). Критические реалисты считают, что «мейнстрим» современной экономической науки завел ее в тупик и на повестке дня остро стоит вопрос о пересмотре ее философских и методологических оснований. Как и многие другие критики неоклассического направления, реалисты отвергают его позитивистские философско-методологические установки: эмпиризм в трактовке научного знания и дедуктивизм в методе. Эмпиризму противопоставляется реализм как философское учение, согласно которому реально существующее не сводимо к эмпирически данному. Под реальным понимается то, что существует само по себе, независимо от наличия познающего субъекта и доступности реальных объектов для наблюдения. Такая реальность определяется как нетранзитивная, то есть не изменяющаяся в процессе ее познания субъектом. Эмпирическое — это реальность, как она представлена в опыте и доступна наблюдению. И действительное — промежуточный онтологический уровень, соответствующий реальности как упорядоченной последовательности событий или состояний. Реальность, представленная в совокупности фактов, транзитивна, т. е. она может меняться с накоплением опыта или совершенствованием средств познания, даже если реальность сама по себе оста-
ется неизменной. Бхаскар и Лоусон полагают, что задача науки состоит в постижении реальности на ее глубинном уровне, в изучении имманентно присущих ей структур, механизмов, объективных законов и тенденций. Поскольку подобные структуры и механизмы, как правило, непонятны для индивидов, формируется критическое отношение к ним. Отсюда само название — «критический реализм». Очевидно, что идейные корни критического реализма следует искать в философии Гегеля и Маркса.
Сильная сторона концепции критического реализма заключается в масштабности постановки научной задачи. Не секрет, что у неоклассиков нет даже языка для объяснения целого класса социально-экономических явлений, представляющих собой непредвиденные результаты сознательной деятельности людей. Поэтому «онтологический поворот» в экономической теории, за который выступают представители критического реализма, — шаг в правильном направлении.
Проблема формализма состоит не в том, что он непригоден как таковой, а в том, о чем написал Блауг в цитируемом ранее высказывании. Блауг считает разновидностью формализма в современной экономической теории «интеллектуальную игру, в которую играют ради нее самой». Как справедливо отмечается, чтобы решить эту проблему, не стоит ограничивать применение формальных методов редко встречающимися условиями закрытых систем. Необходимо выдвинуть на первый план задачи обеспечения практической применимости теорий. Формальная техника должна быть слугой, а не господином в научном исследовании.
На фоне конструктивной критики неоклассики стал возрождаться интерес к фундаментальным методологическим проблемам. И здесь обнаружилась явная недостаточность «мейнстрима» для объяснения сколько-нибудь фундаменталь-
ных изменений в современной экономике. В результате оказалось востребованным новое открытие марксизма.
Для отечественной науки чрезвычайно важно оценить, насколько актуален марксизм как научная доктрина, может ли он быть полезен для анализа долгосрочных тенденций развития современного мира. Обсуждать эту проблему можно под разными углами зрения. С одной стороны, с позиций ключевой гипотезы марксистской философии истории — о взаимодействии производительных сил, производственных отношений и политических институтов, об адекватности этого вывода реалиям последних десятилетий. С другой — в аспекте фундаментальных вызовов современности, таких как глобализация, неравномерность развития отдельных стран и регионов мира. В какой мере при анализе данных процессов полезна марксистская методология, в какой мере марксизм сохранил свой прогностический потенциал? Может ли марксистская доктрина служить аналитическим инструментом при изучении современных явлений?
Подчеркнем, что для современной экономической науки Марксово наследие важно не своим фактически материалом, не своим анализом хозяйственного обустройства мира в Х!Х в., хотя изучение такого материала может дать очень многое историкам, социологам, обществоведам. Экономистам в Марксовом наследии важна методология исследования. Не будем забывать, что Маркс создал стройную систему категорий и законов, формулирующих, согласно его методологическим позициям, тогдашнее экономическое обустройство мира.
Приходится признать, что сегодня ни одна из экономических теорий, входящих в комплекс учебных дисциплин, не изучает производственные отношения, раскрывающие суть экономических процессов как отношений между людьми в производстве, обмене, распределении и
потреблении материальных благ и услуг. Эти ключевые проблемы ушли из поля зрения ученых-экономистов. Но ведь только анализ данных отношений может высветить содержание экономических процессов, магистральную направленность их развития и его результаты, позволит понять, во что выльются экономические отношения, какие общественные, политические, гражданские институты будут им соответствовать, каким образом эти институты, в свою очередь, будут влиять на экономические отношения. И уже сейчас можно заключить, что дискуссия о судьбе Марксова наследия серьезно подкрепляет позиции сторонников присутствия политической экономии в комплексе вузовских дисциплин.
Действительно, современная парадигма должна включать в себя понятия социальных альтернатив, вариантности общественного развития, плюрализма знаний человека, многомерности экономического развития с учетом всех факторов в сферах культуры, религии, образования, отношений с окружающим миром. Что может в нее войти из Марксова наследия — этот вопрос пока остается открытым.
Итак, кризис неоклассики: миф или реальность? Однозначного ответа на данный вопрос, вероятно, нет. Есть гносеологические причины, позволяющие периодически говорить о кризисе концепции, школы, направления в экономической теории. Теория как обобщение, отвлечение от неглавного не может описывать реальность во всех подробностях и, следовательно, точно ей соответствовать. Степень несоответствия теории и реальности может быть различна, и если она велика, то вызывает неудовлетворенность научной версией, сомнения в ее состоятельности. Но эта «слабость» присуща любой науке.
Кроме того, экономика как объект исследования подвижна, изменчива, непрерывно развивается. Поэтому периодически возникает несоответствие между
выводами теоретической версии, разработанной на базе наблюдавшихся ранее экономических явлений, и изменившейся реальной экономикой, где проявилось действие до недавнего времени скрытых или вообще не существующих факторов и потому не попавших в поле зрения исследователя.
Во многих случаях «кризис» экономической теории есть проблема несоответствия ее предпосылок и выводов резко изменившимся обстоятельствам. Старая версия уже не адекватна новым условиям, хотя в свое время она обладала высоким объяснительным и прогнозным потенциалом.
Вторая группа причин связана с фундаментальной природой научного знания. Именно по причине фундаментальности общая экономическая теория не может описать бесконечно разнообразную специфику национальных экономик. Общая экономическая теория не предлагает и не может предложить рекомендаций, как решить конкретные проблемы конкретной национальной экономики в конкретный момент времени. Общая экономическая теория формирует базис для поиска адекватных решений, для построения прикладных моделей национальной экономики. Именно в этом заключается ее потенциал. Трансформация идеала объективности и рациональности в экономическом знании
Современная экономическая наука вступила в «постнеокласический» этап развития, который характеризуется тесной связью познания с ценностноцелевыми установками деятельности, экспликацией средств познания, и, как следствие, — новым пониманием субъекта и объекта экономического знания, новым пониманием экономической реальности и рациональности, расширением объектной сферы экономического знания за счет включения в нее новых объектов познания, связанных с харак-
теристиками познающего субъекта, его ценностями, культурными детерминантами, социальным содержанием знания.
Классическая традиция полагает объективность идеалом знания. При этом объективность понимается как объект-ность, то есть совпадение понятия и объекта, а также исключение из процесса получения объективного знания всех средств познавательной деятельности человека. Такую объективность Э. Гуссерль называл «овнешнением» знания, отчуждением знания от человека, искажением его духовной природы. Подобного рода «наивный» «метафизический реализм», отрывая знание от процесса его получения, а научную методологию — от ценностно-целевых ориентиров, ведет, с одной стороны, к скептицизму относительно всякого рода рациональности, с другой — к методологическому релятивизму.
Изменения, касающиеся понимания объекта экономического познания, можно свести к двум характеристикам. Во-первых, расширяется и усложняется объектная сфера экономической науки за счет включения в нее новых экономических явлений. При этом речь идет не о простом расширении предметного поля, а о радикальном «очеловечивании», в результате которого человек входит в экономическую картину реальности не как вещь, а как системообразующий принцип новой реальности, как начало новых координат современного знания.
Общепринятым традиционным объектом экономической науки до сих пор в академических учебниках остаются материальные блага, вещественное богатство, факторы и отношения производства, деньги, ресурсы, издержки, прибыль, рынок и т. д. Подобная экономическая парадигма, сформировавшаяся еще в Х!Х в., образовала так называемое «гносеологическое ядро» и смыслообразующий комплекс идей и для неоклассики начала XX в. Прежде всего, это касается понимания природы экономической ре-
альности и методологических принципов ее исследования.
«Размывание» классической парадигмы началось в конце XIX в. вследствие «маржиналистской революции» и идей экономического равновесия. Были поставлены проблемы связи субъекта и объекта как взаимодействия человека и природы (теория ограниченности ресурсов), экзистенциальное учение о полезности и ценности как практических ориентирах потребительного поведения, равновесия и взаимообусловленности элементов экономики (теория равновесия).
«Неоклассическая рациональность» учитывает соотнесенность объекта со средствами, методами и операциями познавательной деятельности, «нетрадиционным» для экономического знания объединением гносеологических и социокультурных «концептуальных схем» в единую теорию. Методология экономического познания эволюционировала от увлечения «объектными парадигмами рациональности», заимствованными у классической традиции, к анализу «неоклассической рациональности», в ходе которой наблюдалось проникновение в экономическую науку методов социологии, истории, математики, социальной психологии. Вместе с тем границы экономической науки были существенно раздвинуты благодаря проникновению экономических методов в такие «нетрадиционные» для экономики сферы, как политика, семейные и расовые отношения.
Принципиальным для понимания субъектно-объектных отношений имело открытие в середине 50-х гг. трансакционных издержек (Р. Коуз), объясняющих взаимозависимость, кооперацию экономических субъектов, деятельность которых не может уже трактоваться ни как поведение атомарных независимых субъектов, ни как воздействие субъекта на независимый объект. Институционализм попытался выявить механизмы
опосредования объектно-субъектных отношений системой экономических, государственных и социальных институтов во взаимодействии экономики и общества (немецкая модель «социального рыночного хозяйства» В. Ойкена), духовных институтов и экономической действительности. Очевиден ренессанс веберовского «духа капитализма» и протестантской этики. Была осознана необходимость создания институциональной среды для стабильного и эффективного функционирования экономики (политико-правовой системы, защиты прав собственности, создание условий добросовестной конкуренции, распределение прав на информацию).
«Постнеоклассическая рациональность» характеризуется соотнесенностью знания не только со средствами познания, но и с ценностно-целевыми структурами деятельности. Такие характеристики, как ценности и цели экономического субъекта, были включены в структуру рациональности. Экономической науке понадобилось целое столетие, чтобы преодолеть разрыв между объективностью и субъективностью экономического познания.
В конце 90-х гг. бурное развитие получила экспериментальная экономика, изучающая психологию экономического поведения людей в условиях рынка. Именно за психологические исследования последних десятилетий была вручена Нобелевская премия за 2002 г. в сфере экономики. Тем самым было признано, что только в практическом эксперименте возможно преодолеть «объектную рациональность» экономического знания, а экспериментальное направление было признано наиболее перспективным для развития экономической науки в XXI в.
При всем многообразии направлений и школ принципиальной установкой экономического мышления минувшего века можно считать объективизм и позитивизм, универсализм экономических
категорий, тяготение к «высокой теоретичности», формализованности и абстрактности знания. Не случайно, в XX в. столь широкое развитие получили макроэкономические исследования, включая теории экономического роста, исследование статистической модели рынка, теорию ценностей, рыночного равновесия, теорию благосостояния.
«Социоцентрическая» теория экономического познания предлагает свою перспективу и возможные приобретения на выбранном пути. Прежде всего открывается новый горизонт комплексного, междисциплинарного подхода к познанию экономической реальности. Характерной особенностью такого подхода является превращение различных исследовательских программ и теорий в единую комплексную метатеорию с солидной экспериментальной базой. Затем открывается возможность отхода от абстрактных макроэкономических моделей экономического роста к объяснению исторических и социальных механизмов экономического развития.
Новое понимание «субъекта» экономического познания связано с пониманием социальной «коллективистской» природы познающего субъекта. Это выразилось в новом понимании человека как экономического агента. В позитивистской методологии человек в хозяйственной деятельности руководствуется рациональностью, полезностью, осознанным интересом, упорядоченными покупательскими предпочтениями, максимальной выгодой. Только такой человек с позиций традиционного мировоззрения может быть конкурентоспособным в рыночной среде, только при таком подходе в рыночном поведении могут быть вскрыты некоторые закономерности, которые станут объектом изучения экономической науки. Однако не секрет, что реальные люди в их индивидуальном поведении не всегда руководствуются рациональным выбором. Подчас при принятии того или иного решения на
первый план выходят контекст и ситуация, социальные и политические предпочтения, интуитивные соображения, многосложные взаимозависимости между деятельностью человека и культурноисторической средой, элемент игры, что усиливает неопределенность и риск, а следовательно, и отклонения от модели рационального экономического поведения.
В настоящее время экономика не может быть представлена как область взаимодействия атомарных экономических субъектов «homo oiconomicus», имеющих целью максимизировать полезность и прибыль в условиях ограниченных ресурсов. Уже в 60-х гг. Г. Саймон, изучая практику принятия управленческих решений, показал, что люди действуют отнюдь не рационально, а в пределах ограниченной рациональности, так как в эмпирической действительности они руководствуются не теоретическими положениями о наибольшей целесообразности и полезности, а ведут себя ситуативно. Ограниченная рациональность связана не только с распределением внешних ресурсов, но и с ограниченностью внутренних социальнопсихологических факторов: компетентности, культуры и образования, способности восприятия и переработки информации, объемов памяти, интеллектуальных возможностей человека, его когнитивных способностей. Подобный синтез экономических и социопсихологических параметров позволил более функционально и реалистично описывать рыночное поведение людей. Хозяйствующий субъект является одновременно и субъектом, и объектом, так как в одинаковой мере производит и потребляет. Утилитаризм и рациональность отнюдь не универсальная формула экономического поведения человека. Даже эгоистические намерения действовать с выгодой для себя не реализуются на практике в силу ограниченности внешних институциональных и внутренних лич-
ностно-профессиональных ресурсов для принятия оптимального решения.
* * *
Изменения, которые происходят в современной экономической науке, можно назвать радикальной сменой исследовательских парадигм. Изменяется смысл и содержание всех универсальных категорий: богатства, труда, капитала, экономического человека. Трактовка данных понятий приобретает широкий гумани-
стический и социальный смысл. Новое содержание приобретает и сама экономическая реальность, становясь объектом не только сугубо экономического, но социально-философского, психологического, социально-культурного исследования. Безусловно, эти процессы должны быть отражены в содержании курса экономической теории, изучаемой в высшей школе.
Получено 07.02.08 © Пономарева С. И., Пьянова Л. А., 2008
