CC BY
40
КРИМИНОЛОГИЯ СФЕР НАУКИ И ОБРАЗОВАНИЯ
Материалы беседы «Преступность сфер науки и образования» от 29 сентября 2017 года
УДК 343.9 ББК 67.51
Д.А. Шестаков
РАЗРУШЕНИЕ НАУКИ И ОБРАЗОВАНИЯ КАК ТОЛЧОК ДЛЯ ПРЕСТУПНОСТИВЕДЧЕСКОЙ ТЕОРИИ
Аннотация: Не является ли последовательное истребление науки о преступности преступным как в юридическом, так и в криминологическом смысле? Мы стоим на пороге темы: «Преступность образования и науки».
Ключевые слова: криминология сфер науки и образования; разрушение образования; криминология; преступность.
D.A. Shestakov
DESTRUCTION OF SCIENCE AND EDUCATION AS AN IMPETUS TO THE CRIMINOLOGICAL THEORY
Summary: Is it not that the consecutive extermination of the science about crime is criminal both in the legal and in the criminological sense? We stand on the threshold of the topic: «Crime of education and science».
Key words: criminology of the spheres of science and education; destruction of education; criminology; crime.
Разрушение преступностиведческой (криминологической) науки и образования или преступность научно-образовательной сферы. По словам известного казахстанского правоведа Н.Н. Турецкого, каждое заседание Санкт-Петербургского международного криминологического клуба - это научное событие в криминологии [12, с. 75]. Моё пожелание состоит в том, чтобы мы в нашей беседе, посвящённой состоянию криминологии, не ограничились засвидетельствованием развала её как науки и образования, но задались бы вопросом: «Не является ли само последовательное истребление науки о преступности, не является ли эта разрушительная деятельность преступной как в юридическом, так и в криминологическом смысле?». Иными словами, мы стоим на пороге темы: «Преступность образования и науки».
Как известно, нами используется методология, основанная на понимании преступности в качестве свойства социальных подсистем, общества в целом воспроизводить
преступления.1 Данная методология включает в себя изучение криминогенных факторов и преступных проявлений, присущих той или иной социальной подсистеме (социальному полю, по Бурдьё). Представители нашей не-вско-волжской школы, хотя и не все в равной степени, овладели ею.
На беседе мы обратимся к научно-образовательной подсистеме общества. Давайте исследуем её преступностиведчески. Далее, также в соответствии с избранной методологией, нам нужно устремить взоры на общество в целом с целью понять, почему оно - в частности, в лице государства - допускает разрушение отечественной науки и образования. Затем мы можем попытаться проникнуть
1 Преступностиведы знают, что здесь я привожу определение преступности в усечённо-упрощённом виде. Развёрнутое понятие см., например, Шестаков Д.А. Теория преступности и основы отраслевой криминологии: Избранное. СПб.: Издательство «Юридический центр», 2015. С. 13.
ещё глубже, а именно в тёмный омут современного мирового общества, где осуществляется воробогаческое («олигархическое») управление тем, что происходит в важнейших социальных подсистемах.
Нападение на европейское, в том числе российское, образование. Винить США в целенаправленном ослаблении российской науки и образования, равно как в развязывании агрессивных войн, организации «цветных революций», свержении глав суверенных государств и их казнях, было бы слишком поверхностным объяснением названных бед. Ведь США - это, прежде всего, большой народ, большинству которого нет дела до того, что творит его власть далеко за пределами страны. За государственной же властью стоят там отнюдь не американцы, страна-то вовсе не демократическая. При чём здесь простые люди? Балом правит, как теперь уже многим понятно, ГОВ (глобально олигархическая власть), стремящаяся к упрочению однополярной глобализации. Таково сложившееся положение в постлиберальном мире. Я избегаю слова «постмодерн» (сегодняшнее завтра), потому что от него отдаёт шизофреническим бредом.
И всё же государственная власть США являет собой важнейший рычаг управления миром, которому ГОВ отдаёт предпочтение в сравнении с Западной Европой. Она - рычаг второстепенный. Более высокий уровень европейской фундаментальной науки и образования раздражает денежных воротил. После окончания Второй мировой войны они позаботились о снижении этого уровня в ФРГ, где, помимо прочего, была по существу упразднена вторая - высшая - учёная степень (Habilitation), соответствующая нашей степени доктора наук.
Образование в США построено так: много учебных заведений для обычного населения. Подготовка в них очень слабая, в чём легко убедиться, полистав учебники, например, по криминологии (преступностиведению), - с картинками как для младших школьников. Есть несколько прекрасных престижных университетов, но они обслуживают, главным образом, детей богатеев, готовящихся пополнить ряды «элиты». Им надо стать очень умными, а умные простые люди вредны, а не полезны для ГОВ.
После развала СССР Россию втянули в так называемый болонский процесс, кото-
рый в большинстве отраслей знания увёл нас от пятилетней подготовки специалистов с высшим образованием. Вместо специалистов выпускаем теперь наспех за четыре года бакалавров и делаем вид, будто готовим магистров. Уровень обучения в вузах упал с институтско-университетского до того, что прежде называлось средним специальным образованием.
Не исключено, что докатимся и до отмены высшей - у нас докторской - учёной степени, и право стать профессором, как это заведено в США, получат люди, не обладающие достаточно высоким научным уровнем. Думаю, не надо объяснять, как это скажется на качестве преподнесения знаний студентам.
Присоединению к Болонской конвенции предшествовало настойчиво истребованное сверху «одобрение» конвенции учебными и научными учреждениями. Как только пронёсся слух о возможном участии России в конвенции, автор настоящих строк сразу высказался «против», в том числе при обсуждении этого вопроса на конференции в РГПУ им. А.И. Герцена. Я согласен с большинством высказываний участников нашей беседы о драматическом положении криминологии в России. Внесу лишь некоторые уточнения.
Ухудшение положения криминологии: страх и лень. Положение преступностиведе-ния ухудшается, впрочем, во всём мире. Тому повсеместно способствует отсутствие государственной поддержки. В Западной Европе, в которой учебники написаны несравненно глубже, чем в Америке, положение криминологии в системе юридического образования, тем не менее, весьма шатко. Так, в Швейцарии обсуждается вопрос о свёртывании её преподавания в связи с финансовыми трудностями. В ФРГ кафедры криминологии сохранились только в Гамбургском и Грейфсвальдском университетах. Лишь названными кафедрами осуществляется дополнительное после высшего криминологическое образование. В странах Американского континента преступ-ностиведение преподаётся и вовсе за пределами юриспруденции, а именно как составная часть социологии или психологии.
Недооценивается роль криминологии и во многих юридических учебных заведениях России, лишь немногие вузы которой имеют кафедры либо лаборатории криминологии (например, Санкт-Петербургский универси-
тет МВД; юридический факультет Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена). Усвоению науки о преступности не способствует то, что наши сегодняшние студенты в значительной своей части исключительно потребительски относятся к жизни и не всегда понимают, для чего, собственно, им криминология нужна.
На смену ельцинскому развалу науки и образования пришло путинское переустройство того и другого в интересах сильного, но как и при Ельцине по-прежнему олигархического (читай: всё ещё воробогаческого) российского государства. Теперь предполагаются усиленные исследовательская деятельность и образование для укрепления ВПК, а также для «элиты» (привилегированные учебные заведения для «особо одарённых»). В положительном смысле всё же нельзя не отметить некоторую заботу о восстановлении уважительного отношении к Родине, об осознании россиянами своего гражданского долга перед ней.
В России, как и за её пределами, сильные мира сего остерегаются развития криминологии, т.к. оно закономерно приводит к углублению осмысления преступности от обыденного к более глубинным её уровням. Между тем теория пришла к многослойной модели, отображающей преступность в виде воронки («воронка преступности»), с глобальной олигархической деятельностью, лежащей в её основании. Очевидные успехи политического, экономического, информационного преступ-ностиведения и, конечно, криминологии закона, которой высвечено явление преступного законодательства, - всё это правящим воро-богачам не нужно, для них всё это «совсем, совсем не то». Науки о преступности они боятся.
Преподавать преступностиведение сложнее, более трудоёмко по сравнению с уголовным правом. Поэтому большинству преподавателей уголовно-правовых дисциплин связываться с наукой о преступности не хочется. Им лень.
Не отставание России, а взаимная неосведомлённость. Если говорить об «изоляционизме» криминологии, то уместнее было бы употребить это слово по отношению к преступностиведению западному, нежели к российскому. Сказанное поясню на подходах к определению явлений преступления и преступности, о глубинных слоях преступности и о преступном законодательстве.
Очень давний разговор о соотношении сущностного и конструктивистского определений преступления, который вёлся в Древнем Риме («nullum crimen sine lege - нет преступления без указания в законе»), получил разъяснение в послании римлянам апостола Павла («Ибо, и до закона грех был в мире; но грех не вменяется, когда нет закона», «Закон же пришёл после, и таким образом умножилось преступление») [3, с. 1421]. Разговор приобрёл оттенок социального конструирования в современной конститутивной социологии. Преступность поведения связывается консти-тутивистами не столько с законом, сколько с социальными концепциями, определяющими, что есть преступное. Некоторое своеобразие рассуждений состоит здесь в том, что конструирование-выдумывание преступного не привязано жёстко представителями упомянутого научного направления к законодательной деятельности, а терпимость к «отклонениям» доведена до крайней точки, когда вообще отрицается наличие зла как такового [1].
Конститутивные идеи во всём много-цветии получили освещение и у российских преступностиведов. Я.И. Гилинский трактует преступность как условный конструкт, продукт договорённости или субъективных решений [4, с. 192-193]. Однако Г.Н. Горшен-ков пишет: «Преступление отнюдь не сводится к нарушению уголовно-правовой нормы. В этом нарушении виден сложный клубок личностных и неличностных отношений как непосредственно, так и опосредованно на него замотанных» [5, с. 23]. Читаем у него же: «...Грех выражает определённое свойство, изначально присущее чувственной и разумной жизни, - греховность или преступность. Это данность жизни. Преступность задана как возможность всякого существа, имеющего свободу выбора» [6, с. 170-171].
По мнению А.В. Наумова, «общественная опасность является внутренней объективной характеристикой преступления. И попытка отказаться от этой характеристики или от этого признака чревата «выплёскиванием ребёнка»» [9, с. 295]. «Общественная опасность... есть материальный признак (внутреннее свойство) преступного деяния, раскрывающий его социальную сущность. Это объективное свойство преступления, не зависящее от воли законодателя» [9, с. 293]. Я бы в данное, по существу верное суждение, внёс уточне-
ние, поставив в нём на место общественной опасности значительный вред человеку. Такое уточнение важно для понимания, например, преступности рабовладельческого общества, лицо которой определяло узаконенное бесчеловечное отношение к рабам.
Замечу, что при конвенциональном подходе к преступному поведению речь по сути своей идёт не о преступности, а о преступлении, точнее о соотношении преступления и состава преступления, которое кратко и точно обозначил В.С. Прохоров: «Преступление и состав преступления соотносятся, как явление и юридическое понятие о нём» [10]. Добавлю только, что о составе преступления можно и нужно говорить не только в юридическом, но и в криминологическом смысле.
Материальное (криминологическое) и формальное (концептуальное и юридическое) определения преступления издавна сосуществуют. Они отражают две стороны одного и того же явления: его вред и оценку его законодателем (криминализацию). В данном вопросе россияне и иностранцы долго шли нога в ногу,2 пока прогулка эта меня лично - в связи с осмыслением предмета преступ-ностиведения - не привела к определению преступления в криминологическом смысле [11, с. 293].
Ну вот я тут по ходу нашей беседы увлёкся вопросом о соотношении зла и его описания. А ведь хотел лишь высветить отсутствие отставания российской преступностиведческой науки. Освоение же западными коллегами ряда российских теоретических разработок протекает медленнее.
Со своей стороны обращу внимание на то, что в западной криминологической литературе лишь совсем с недавнего времени находят отражение сформулированные у нас положения о преступном законодательстве, о многослойной воронке преступности с лежащим
2 Подробнее о фикции порождения преступления законом см.: Шестаков Д.А. Криминология. Новые подходы к преступлению и преступности. Криминогенные законы и криминологическое законодательство. Противодействие преступности в изменившемся мире. Учебник. 2-е издание, переработанное и дополненное. СПб.: Санкт-Петербургский университет МВД России, Изд-во Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2006. С. 144-150.
в её основании глобально-олигархическом слое и другие. С семантическим понятием преступности как с теоретической предпосылкой становления отраслевого, например, столь потребного сегодня политического престуностиведения, зарубежные коллеги тоже только-только начинают знакомиться. Научному разговору по направлению «восток-запад» способствует содержательная рецензия на мою книгу «Преступность политики», опубликованная О. Зигмунт на немецком языке [2].
Зарабатывать, как рядовой продавец магазина, или самому торговать диссертациями? За четверть века корыстного переустройства российского общества научное мышление в нашем высшем образовании задавлено и развращено.
Преподаватели, включая профессуру, удручены небывалым опущением заработной платы с одновременным взваливанием на их плечи никому не нужных заданий по формализации учёбы: бесконечно меняющиеся поколения «учебно-методических комплексов» и т.п. При этом происходит увеличение нагрузки до такого уровня, когда не остаётся времени для подготовки к лекциям и занятиям, для совершенствования их содержания.
Преподаватели развращены тем, что в духе времени они оказались вовлечёнными сегодня в «торговлю негодным товаром», большинство из их числа одновременно работают в нескольких университетах, не имея возможности - по причине отсутствия времени и сил - заботиться о качестве сообщаемых студентам знаний. А некоторые, сплотившись в «гильдии», выставляют на продажу чиновникам высокого уровня и иным состоятельным людям, в том числе широко известным воробогачам («олигархам»), дрянные наспех слепленные кандидатские и докторские диссертации. Купленная учёная степень призвана «удостоверить» наличие недюжинного ума покупателя.
Следуя тем или иным из отмеченных путей, можно, конечно, больше или меньше заработать, но кое-кто всё же не поддаётся соблазну. Лично я, например, зная подлинную немалую цену своим лекциям, отказался впредь читать их за бесценок. Лучше уж время от времени «из любви к искусству» выступить в криминологическом Клубе. Те, кто хочет поучиться развивающейся, а не стоящей
на месте криминологии, пусть приходят сюда, где сталкиваются различные мнения знающих в преступности толк людей, которых, право, стоит послушать.
Собственный путь Петербургского криминологического клуба: до кого дойдёт мерцание звезды? Согласно градации, которую даёт С.М. Иншаков научной работе в зависимости от степени её обеспечения извне, деятельность Клуба находится на заключительной стадии - свободное интеллектуальное творчество, которое всерьёз не поддерживается ни государством, ни какими-либо благотворителями, а движется само по себе. Поскольку научная работа здесь не приносит дохода, постольку многие из нас помимо науки вынуждены одновременно подрабатывать где-нибудь ещё. По мнению Сергея Михайловича, в этой фазе наука может находиться достаточно долго, после чего она либо возрождается, либо исчезает. Он полагает, что вузовская наука - а Клуб всегда работал в контакте с вузами, сначала с СПбГУ, затем с РГПУ и Санкт-Петербургским университетом МВД - неспособна полноценно развиваться в отрыве от решения проблем социальной практики и от прикладных изысканий [7, с. 38].
Прав, конечно, В.В. Лунеев, заметивший в интервью нашему Клубу, что криминология как объективная социальная наука, должна начинаться с измерения криминологически значимых реалий, их тенденций, закономерностей и прогноза. В России же, к его огорчению, доминирует юридическая догматика, которая не нуждается в математике, а как тол-кованье сновидений, она цветёт без измерений [8, с. 51]. В самом деле, отсутствие государственной заботы о вузовской науке лишает её возможности широко развернуть социологические исследования.
Мы проводим их в небольших объёмах. С одной стороны, это, конечно, недостаток. Но, с другой стороны, недостаток обернулся удачей и ряд учёных, сосредоточившись на чистой теории, достигли заметных успехов. В качестве примера можно привести теоретические - или во многом теоретические - работы представителей тесно связанной с Клубом не-вско-волжской школы преступностиведения. (Горшенков Г.Н., Данилов А.П., Дикаев С.У., Истомин П.А., Кабанов П.А., Колесников ВВ., Милюков С.Ф., Харламов В.С., Чураков А.В. и др.). Более того, именно «свобода» от государственного заказа, предполагающего, как отмечает профессор Иншаков, прямой или негласный запрет на исследование определённой проблематики [7, с. 38], способствует у нас независимому развитию криминологической критики в отношении не только зарубежной западной политики с её военным и иным преступным вмешательством в государственный суверенитет, но также политики вну-трироссийской, отстранившей подавляющее большинство собственного народа от его богатства, не в последнюю очередь от полезных ископаемых.
В Клубе наука делается не ради денег и даже с осознанием того, что научные достижения едва ли принесут какую-то «выгоду». Его живучесть может вызвать, по меньшей мере, удивление в нынешние-то времена поклонения золотому тельцу и преобладания в обществе простейших материальных устремлений над духовными.
Я и сам порой удивляюсь глубине и откровенности звучащего здесь разговора, тому, что к нам «не зарастает тропа». Надолго ли нас хватит и дойдёт ли мерцание нашего Клуба до достаточного числа способных откликнуться и сделать дальнейшие шаги вперёд преступ-ностиведов - время покажет.
ПРИСТАТЕЙНЫЙ СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Henry S., Milovanovic D. Consitutive Criminology. Beyond Postmodernism. London: Sage Publications, 1996.
2. Siegmunt O. Kriminalität der Politik. Das Naschdenken eines Kriminologen. St. Petersburg: Alef-Press, 2013, 224 Seiten (in russischer Sprache) // Monatsschrift für Kriminologie und Strafrechtsreform. 2016. Heft 6. S. 494-496.
3. Библия или Книги Священного Писания Ветхого и Нового завета. (Рим. 5:13; 5:20). Петроград: Синодальная типография, 1917.
4. Гилинский Я.И. Девиантология: социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других «отклонений». СПб., Юридический центр Пресс, 2004.
5. Горшенков Г.Н. Наказание как объект общетеоретической криминологии // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2017. № 2 (45). С. 19-25.
6. Горшенков Г.Н. Этюды о жизни и криминологическом творчестве. Нижний Новгород: «Гидра». 2017. 227 с.
7. Иншаков С.М. Криминология в XXI веке // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2017. № 3 (46). С. 36-44.
8. Лунеев В.В. Проблемы российского уголовно-правового законотворчества (часть I) // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2013. № (29). С. 48-59.
9. Наумов А.В. Российское уголовное право. Курс лекций. Том 1. Общая часть. М.: Федеральная палата адвокатов РФ, 2016.
10. ПрохоровВ.С. Преступление и ответственность. Л.: Издательство ЛГУ, 1984.
11. Шестаков Д.А. Введение в криминологию закона. 2-е изд., испр. и доп. / Предисл. Г.Н. Горшенкова. СПб.: Издательство «Юридический центр», 2015.
12. Шестаков Д.А., Дикаев С.У., Данилов А.П. Летопись Санкт-Петербургского международного криминологического клуба. Год 2016 // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2017. № 1 (44). С. 65-106.
REFERENCES
1. Henry S., Milovanovic D. Consitutive Criminology. Beyond Postmodernism. London: Sage Publications, 1996.
2. Siegmunt O. Kriminalität der Politik. Das Naschdenken eines Kriminologen. St. Petersburg: Alef-Press, 2013, 224 Seiten (in russischer Sprache) // Monatsschrift für Kriminologie und Strafrechtsreform. 2016. Heft 6. S. 494-496.
3. Bibliya ili Knigi Svyashchennogo Pisaniya Vetkhogo i Novogo zaveta. (Rim. 5:13; 5:20). [The Bible or Books of the Holy Scriptures of the Old and New Testaments]. Petrograd: Sinodal'naya tipografiya, 1917.
4. Gilinskiy Y.I. Deviantologiya: sotsiologiya prestupnosti, narkotizma, prostitutsii, samoubiystv i drugikh «otkloneniy». [Deviantology: sociology of crime, narcotism, prostitution, suicide and other «deviations»]. St.P.: Yuridicheskiy tsentr Press. 2004.
5. Gorshenkov G.N. Nakazanie kak ob'ekt obshcheteoreticheskoy kriminologii. [Punishment as an object of general theoretical criminology]. Kriminologiya: vchera, segodnya, zavtra - Criminology: Yesterday, Today, Tomorrow. 2017, no. 2 (45), pp. 19-25.
6. Gorshenkov G.N. Etyudy o zhizni i kriminologicheskom tvorchestve. [Etudes about life and criminological creativity]. Nizhniy Novgorod: «Gidra». 2017. 227 p.
7. Inshakov S.M. Kriminologiya v XXI veke. [Criminology in the XXI century]. Kriminologiya: vchera, segodnya, zavtra - Criminology: Yesterday, Today, Tomorrow. 2017, no. 2 (45), pp. 36-44.
8. Luneev V.V. Problemy rossiyskogo ugolovno-pravovogo zakonotvorchestva (chast' I). [The problems in the Russian criminal lawmaking (part I)]. Kriminologiya: vchera, segodnya, zavtra - Criminology: Yesterday, Today, Tomorrow. 2013, no. 2 (29), pp. 48-59.
9. NaumovA.V. Rossiyskoe ugolovnoe pravo. Kurs lektsiy. Tom 1. Obshchaya chast'. [Russian criminal law. Lecture course. Volume 1. General part]. M.: Federal'naya palata advokatov RF, 2016.
10. Prokhorov KS. Prestuplenie i otvetstvennost'. [Crime and responsibility]. L.: Izdatel'stvo LGU, 1984.
11. Shestakov D.A. Vvedenie v kriminologiyu zakona. [Introduction to criminology of law]. 2-e izd., ispr. i dop. / Predisl. G.N. Gorshenkova. St.P.: Izdatel'stvo «Yuridicheskiy tsentr», 2015.
12. Shestakov D.A., Dikaev S.U., Danilov A.P. Letopis' Sankt-Peterburgskogo mezhdunarodnogo krimino-logicheskogo kluba. God 2016. [The Chronicle of the Saint-Petersburg International Criminology Club. The year 2016]. Kriminologiya: vchera, segodnya, zavtra - Criminology: Yesterday, Today, Tomorrow. 2017, no. 1 (44), pp. 65-106.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Дмитрий Анатольевич Шестаков - доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации, соучредитель, президент Санкт-Петербургского международного криминологического клуба, заведующий криминологической лабораторией Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена (Санкт-Петербург, Россия); e-mail: [email protected]
INFORMATION ABOUT AUTHOR
Dmitriy Anatolievich Shestakov - doctor of Laws, professor; honoured scientist ofthe Russian Federation, co-founder, president of Saint-Petersburg International Criminology Club, head of the Laboratory of criminological at Herzen State Pedagogical University (Saint-Petersburg, Russia); e-mail: [email protected]
