CC BY
21№ 2 (45), 2012
"Культурная жизнь Юга России"
- 55
Р. И. МАЛЬЦЕВА
РАЗРУШЕНИЕ ИМЕННЫХ ПАРАДИГМ И АРТИКЛЕОБРАЗОВАНИЕ
Автор рассматривает такие аспекты грамматического строя латинского и итальянского языков, как артиклеобразование и развитие аналитических форм имени.
Ключевые слова: артикль, категория детерминативности / индетерминативности, предлог, преверб, деклинационные классы.
Исследования когнитивных структур, способов и принципов категоризации мира, иерархических отношений в языке и речи оказались наиболее плодотворными в лингвистике конца прошлого - начала нынешнего веков. Создание теории, касающейся категоризации указательных единиц, слов-метазнаков [1], позволило ввести типологический критерий в лингвистический анализ языков - как артиклевых, так и безартикле-вых. В частности, в изучение дейктических ресурсов русского языка, функционально уподобленных артиклю. Синтетическому русскому языку, в отличие от аналитических романо-германских артиклевых систем, практически чужды способы выражения грамматических категорий имени за пределами лексемы. Богатство полифункциональных русских флексий позволяет выражать грамматическую семантику как внутрилексемны-ми, межморфемными, дейктическими средствами, так и внелексемными. Обращаясь к одному из античных образцов - латинскому языку, с его сложными, выразительными родо-числовыми и падежными значениями, в определенной мере соотносимыми с древнерусскими, напомним, что он (равно как и все выродившиеся из народной латыни идиомы) эволюционировал в сторону практически полной утраты именного словоизменения. Если в итальянском и французском языках, или, например, в одном из германских - немецком, реализовались процессы, включившие действие компенсаторных механизмов для развития новой субсистемы грамматического дейксиса - артикля на базе лично-указательных местоимений, то в том же немецком инновационные процессы ар-тиклеобразования проходили на фоне не только частичной редукции, но и сохранения флективных форм имени. Развитие и конечный триумф аналитических элементов, кардинально изменивших типологический строй романской архисистемы, были связаны первоначально с функциональной и синтагматической перестройкой фрагмента дейк-тических превербиальных резервов и последующей активизацией предлогов в именной сфере.
Вопрос члена, артикля - инновационного грамматического класса слов относится к наиболее исследованным в языкознании артиклевых языков. Однако диахронический аспект его функционирования недостаточно изучен в европейском и российском языкознании. Исторических работ по данной проблеме чрезвычайно мало; недостаточно освещена роль предлогов в сломе старых флективных систем.
В данной статье мы покажем историческую связь двух разных классов слов - предлогов и ар-
тиклей - на примере итальянского языка.
Артикли как единицы грамматической категории О/Н, а также исторически имеющие отношение к ней же предлоги - все это дейктические ресурсы. Изучение их осуществляется, как правило, изолированно и не дает полной картины совместного экзистирования функциональных классов неполнозначных слов, так называемых «металек-сем». Мы же в ряде своих работ на данную тему делаем попытку осуществить описание проблемы комплексно [2].
Приведем краткую историческую справку. Античные языки, латынь и древнегреческий, будучи системами синтетическими, с высокоразвитыми полифункциональными падежными формами, не нуждались в артикле. Существительные этих языков обладали набором грамматических морфем-окончаний, выражающих значения падежа, рода и числа (в каждой своей форме существительное выражало эти категории, т. е. было грамматически охарактеризованным). Синтетически спаянные во флексиях 36-40 граммем эксплицировались следующим образом: три рода, два-три числа (в древнегреческом, как и в древнерусском, было три формы числа: единственное, двойственное, множественное), 6-8 падежей. Субстантивные граммемы не следовали правилу «одна флексия для одного значения», напротив, - разные сегменты-финали характеризовались как синтаксические синонимы.
Например, в латинской фразе Omnia mea mecum porto местоименная флексия -а указывает на грамматическую семантику аккузатива, плю-ратива, среднего рода; Poeta carmina pulcherrima scribit - здесь субстантивная флексия -а выражает грамматические значения именительного падежа, единственного числа, мужского рода. Известный российский лингвист А. Г. Лыков называл такой способ реализации значения «синтетосемией».
Причиной исторической трансформации латинского морфосинтаксиса была утрата (в разной степени) падежных форм, субституирующих синтетические средства и порядок парадигматики. Разумеется, процесс не был мгновенным. Он длился долгие века и явился результатом многих факторов, среди которых: 1) тенденция к активной экспансии превербов из сферы глагола в сферу имени в качестве предлогов; 2) усиление коммуникативной ценности имени в ущерб глаголу; 3) предпочтение, отданное системе аналитических форм выражения падежной семантики существительного, которые говорящими ощущались как более простые, предсказуемые и регулярные, нежели литературные склоняемые; 4) наличие неко-
OD
торых слабых звеньев в деклинационных классах, а также присутствие ряда несклоняемых лексем; 5) определенные фонетические изменения, ярко проявившиеся в вульгарной латыни, что привело к деструкции классического облика подавляющей массы слов.
На территории Римской империи указанный процесс фиксировался на различных этапах уже в пространствах романских диалектов, а затем и в национальных языках, развившихся на основе латыни.
Итак, инвазия предлогов-превербов в иные падежные формы существительных, кроме субъектных и прямообъектных, сыграла решающую роль при разрушении старой флексийной системы.
С точки зрения лингвистической информации актуальность форм падежей зависела от выбора предлога. В традиционной итальянской грамматике указывается, что предлог управляет падежом или требует какого-то падежа. Например, после латинского предлога ad непременно должен следовать аккузатив, поэтому вполне предсказуемы сочетания ad portae, ad porta, ad portarum; с предлогом sine обязателен аблатив и никакой другой падеж. Шаткость падежной семантики становится особенно подчеркнутой при наличии контрастных предлогов, регулирующих одну и ту же форму. Сравним латинские сочетания cum amico -sine amico (с другом - без друга). Вся информация сосредоточена в предлоге, окончание же не выражает абсолютно ничего. Напротив, падежные формы были различны в сочетаниях с небольшой группой предлогов, которые могли управлять или аккузативом (для выражения движения) или аблативом (для состояния). К ним относились латинские ad, in. in urbem - in urbe (в город - в городе). Тенденция к элиминации падежей в поздней латыни действовала даже в этих препозициональных случаях, и, конечно, они тоже были утрачены. Зародышем будущей эволюции романской системы падежей можно считать такую пару собственно уже несклоняемых единиц, как cum amico - sine amico.
Можно представить последовательность экспансии инновационных явлений.
- классическая латынь: homo est mortalis;
- вульгарная латынь: ille homo est mortalis;
- староитальянский: lo omo est mortale;
- итальянский: Fuomo e mortale [3].
Гиперфункция предлогов в разговорной латыни привела к постепенной редукции падежей и ослаблению роли флексии. Источники античной литературы дают яркие подтверждения этого длительного процесса, проявлявшегося сначала в устной речи как предпочтение одних падежей и неупотребление других; затем в смешении форм разных падежей при семантически корректирующей функции предлогов-превербов (или послелогов); далее в их последовательной омонимии и наконец - в утрате падежных парадигм и исключении падежа из арсенала грамматических категорий. Такова историческая база аналитических сочетаний имени, разрушившая синтетический строй языка на всех уровнях, в том числе и на деривационном. Морфосинтаксическая эволюция
романских языков затронула три наиважнейших феномена: 1) появление артиклей, 2) создание сложных временных форм глагола с кондициона-лисом и разными формами будущего времени, 3) узус синтаксем с доминированием координационных отношений между членами (паратаксисом) [4].
Тенденция эволюционирования языковой структуры в сторону аналитизма проявляется на всех ее уровнях. Целесообразно сопоставить, например, словообразовательные уровни двух языков, древнерусского и латинского, в аспекте префиксальной деривации. При количественном сравнении обнаруживается приблизительное равенство префиксальных морфем, как исконных, так и заимствованных из древнегреческого. Согласно данным Русской грамматики (1980, т. 1), круг префиксальных морфем, помимо заимствованных, включает: в-/во-, вз-/взо-, воз-, вы-, до-, за-, из-, на-, над-, недо-, низ-, о-, об-, от-, пере-, по-, под-, пре-, пред-, при-, про-, раз-, с-, со-, у-. В латинском языке находим также достаточно обширный арсенал приставок: a-, ab-, abs-, ad-, an-, ana-, bi-, co-, con-, de-, e-, da-, di-, ex-, in-, ne-, ob-, pan-, par-, per-, po-, pone-, post-, prae-, pro-, re-, sub-, super-, trans-, ultra-, ut-, не считая иноязычных, главным образом, греческих заимствований [5]. В древнерусском языке и в латыни в арсенале глагольных морфем наблюдался определенный изоморфизм как в количественном, так и в смысловом соотношениях. Иная картина в итальянском языке: типологическая перестройка, затронувшая прежде всего грамматическую систему, с неизбежностью повлекла за собой деструкцию деривационной. В настоящее время язык обладает следующими префиксальными средствами: a-, ante-, anti-, arci-, con-, contro-, dis-, extra-, in-, inter-, para-, post-, pre-, retro-, ri-, s-, sopra-, sotto-, stra-, sub-, super-, trans-, tra-, ultra-, vice-, среди которых мы назвали и иноязычные элементы. Простой перечень отражает уменьшение числа префиксальных морфем и омонимичных предлогов (не все приставки функционируют как предлоги) в результате исторической перестройки грамматической системы языка.
Вернемся к рассмотрению некоторых фактов внутри другого уровня. Артиклеобразование явилось причиной ломки архаических деклинацион-ных классов.
Функциональная история артиклей связана прежде всего с использованием их для указания на известный или неизвестный предмет, что свидетельствует о том, что понятийная категория детерминативности / индетерминативности оказывается коммуникативно значимой и важной для участников речевого акта.
Артикль - это один из детерминантов существительного. Лингвистика романских языков различает обычно так называемый определенный (determinativo) артикль, которому приписывается функция актуализатора виртуальных существительных, и неопределенный (indeterminativo), который выполняет роль интродуктора «нового» (неизвестного говорящему), не названного раньше, следовательно, еще не актуализированного
№ 2 (45), 2012
"Культурная жизнь Юга России"
существительного (для которого неопределенный артикль может быть обозначен как презентатор). Оба типа артиклей абсолютно неизвестны, например, классической латыни. В свое время Квин-тилиан экспрессивно утверждал: Noster sermo artículos non desiderat (Нашей речи артикль нежелателен) [6]. Вопреки этому все романские языки без исключения обладают обоими типами артиклей: они могут отличаться в этих языках этимологически, но их позиция по отношению к существительному является нормой употребления, иначе говоря, данная категория - панроманская. Артикль актуализируется в отдельных романских языках неравномерно. Даже поздние тексты, например: «Giuramenti di Strasburgo» («Страсбург-ские присяги»), «Placiti campani» («Печальные поля») - не представляют еще артикля. Корни проявления тенденции кроются в периоде поздней разговорной латыни (это подтверждают тексты примерно V-VIII вв.) [7].
В романских языках определенный артикль -одно из средств замены функции актуализации, которую латинское существительное выражало внутри самой словоформы благодаря окончанию. Действительно, субстантив классической латыни не мог существовать вне падежной формы и имплицировать актуализацию. Две группы артиклей в разговорной латыни были менее важны, нежели в древнегреческом, который обладал этим разрядом единиц [8].
Рожденный вследствие утраты флексии как один из ее субститутов, романский артикль репрезентирует дейктическую функцию актуализа-тора. Материальную базу составляют лично-указательные местоимения ille (не маркированный термин для выражения трех типов указаний) и ipse, указывающий на идентичность («tu stesso»). Три главных типа персональных указателей, осуществляющих дейктический акт, выражают либо близость к производителю речи (hic), либо к ее получателю (íste), или к третьему участнику, отдаленному от первых двух (ille). Эти дейктики не подчеркивают грамматическую принадлежность субститутов. Ср.: híc líber pulcher est (эта книга хорошая), híc Romam venít (эти приходят в Рим).
В ходе последующей эволюции изменяется фонетический облик реликтовых артиклей hic и iste: утрачиваются их начальные и финальные фонемы, эти формы постепенно становятся неупотребительными и они исчезают. Дейктик же ille в поздней латыни превращается, с одной стороны, в личное местоимение третьего лица, с другой - в артикль [9].
Процессы субстантивации слов других частей речи с помощью illud также упрочили действие тенденции артиклеобразования. Illud использовался в случаях цитирования слов в кавычках. Например: íllud «stertít» (тот же самый храп).
Позднелатинские и средневековые тексты содержат считанные примеры зарождающегося артикля, демонстрируя ситуацию, которая полярна современной. В большей части романских языков артикль формируется на основе дейктика ille, и лишь небольшая часть романских диалектов бывшей Империи использует ipse (каталанские, ос-
колки территориальных диалектов Сардинии, некоторых частей Италии). Примеры предыстории артикля демонстрируют почти идентичную употребляемость обоих, либо превалирование второго. Историки романского периода констатируют, что ipse по направлению к концу первого тысячелетия на юге Италии побеждает ille и становится артиклем. Все же современный итальянский язык оперирует артиклем, восходящим к ille.
В заключение следует сказать, что эволютив-ные процессы артиклеообразования в романской системе осуществлялись крайне непоследовательно. Вызванное магистральной тенденцией перехода к аналитизму, затронувшей системы всех индоевропейских языков, в незначительной степени - славянского ареала, артиклеобразова-ние осуществляется в функциональных рамках понятийной категории дейксиса. Разрушение античных систем деклинации поддерживалось активной экспансией предлогов в субстантивную сферу. Предложные формы имен существительных несли больший объем информации о мире, были более легки в воспроизводстве, нежели застывшая архаическая система падежных флексий. Падение Римской империи, приведшее к образованию территориальных диалектов и народной латыни, способствовало скорейшему закреплению аналитических форм имени. Актуальность категории определенность / неопределенность стала причиной гиперфункции персональных дейктиков. Утрата флексии, слом падежных систем потребовали включения компенсаторных механизмов. Такими компенсирующими участками лексико-грамматической системы стали артикли, родо-числовые показатели имени. Процесс превращения лично-указательных местоимений в артикли протекал крайне неоднородно и длился, как уже было сказано, многие века. Можно утверждать, артикль сформировался как инновационная категория лишь к XVI веку.
Обратимся к анализу другой важнейшей категории дейктиков - предлогов-превербов, которые сыграли решающую роль в централизации суб-стантивов.
В итальянском языке предложные средства объединены в три группы:
- собственно предлоги, или первообразные предлоги: la casa delle rose (дом из роз);
- несобственные (отнаречные) предлоги: la casa dopo le rose (дом позади роз);
- предложные обороты: la casa in mezzo alle rose (дом среди роз).
Группа собственно предлогов, как указано в грамматиках современного итальянского языка, выполняет грамматическую функцию. По традиции итальянские грамматисты называют разряд служебных слов «пустыми» словами (parole vuote). В последнее время указывают и на наличие «пустых» глаголов, выражающих генерализованное и индетерминированное значения, типа fare. Кстати сказать, некоторые российские лингвисты включают в разряд таких слов русские словосочетания что делать, что сделать.
Первая группа включает ряд исторически простых единиц, унаследованных из классиче-
ской латыни: di, a, da, in, con, su, per, tra (fra). Как правило, грамматическая их характеристика и в итальянском, и в любом другом индоевропейском языке принуждает признать наличие у «пустых» слов значения, что сводит к абсурду утверждение о наличии у предлогов только грамматической функции: ведь именно предлоги семантически противопоставляют предложно-именные сочетания в тождественной грамматической позиции. Например, в русском языке сочетания с формой творительного падежа существительного: под столом - за столом - перед столом - над столом или в итальянском: sei meno bravo di mé (у тебя получается хуже, чем у меня); tavolo del fratello (стол брата) - посессивное значение; stoffa di seta (ткань из шелка) - отношение к материалу, due litri di vino (два литра вина) - партитивное значение.
Отказывая предлогам в семантике, итальянские грамматисты тем не менее отмечают их поливалентность и способность указывать на широкую гамму смысловых отношений. Однако самые частотные предлоги a (ad), di как самые многозначные среди всей группы указывают, по крайней мере, на три десятка отношений: посессивности (i libri di Nuccia - книги Нучьи), партитивности (un'aula della scuola - класс школы), отношения к материалу (scatola di cartone - шкатулка из картона), квалитативности (scrittore dingegno - интеллектуальный писатель), конфронтации (piux dolce del miele - наиболее сладкое из яблок), аргументации (discutere di politica - спорить о политике), каузации (gridare di gioia - смеяться от радости),
образа и способа действия (studiare d^impegno -учиться ремеслу, делу), темпоральности (di pomeriggio - после обеда), локативности (uscire di casa - уйти из дома), цели (cintura di sicurezza -пояс безопасности).
Литература
1. СтепановЮ. С. Имена. Предикаты. Предложения. М.,1981. С. 67-71.
2. Мальцева Р. И. Семиотические пространства определенности / неопределенности в системе русского языка // Прагматика лингвосеманти-ческих интерпретаций в текстовых структурах. М.; Сочи; Краснодар, 2004. С. 155-169; Она же. Предлоги в старославянском и древнерусском языках: семантическая и функциональная эволюция. Краснодар, 1999; Она же. О единицах внутриязыкового дейксиса // Вербальные аспекты семантических архитектоник языка. Краснодар, 1998.
3. Bottiroli G., Corno D. Comunicare come. Grammatica della lingua italiana per le scuole medie superiori. Torino, 1988. P. 356-357, 923.
4. Panozzo U., Greco D. La struttura della lingua italiana. Firenze, 1987. P. 294.
5. Sandrone A. M., Coda C. Dizionario latino-italiano, italiano-latino. Torino, 2002.
6. Tecavcic P. Grammatica storica dell'italiano. Bologna, 1980. P. 99.
7. Там же.
8. Meillet A. Esquise d'une hioire de la langue latine. Paris, Hachette, 1952. P. 157.
9. Tecavcic P. Grammatica storica dell'italiano ...
r. i. maltseva. the destruction of nominal paradigms and article formation
The author considers such aspects of Latin and Italian grammatical structures as article formation and development of analytical forms of the noun.
Key words: article, category of determination / indetermination, preposition, preverb, declination classes.
Л. А. ИСАЕВА
О СООТНОШЕНИИ ПОНЯТИЙ «КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ», «СТЕРЕОТИПИЗАЦИЯ» И «ПРЕЦЕДЕНТИЗАЦИЯ»
В статье рассматриваются концептуализация, стереотипизация и прецедентизация как процессы и их результаты.
Ключевые слова: концептуализация, стереотипизация и прецедентизация, концепт, прецедентные феномены, стереотипы.
Лингвистика XI века обращает внимание на ряд феноменов, которые традиционно рассматривались как окончательно сформированная данность, однако реально представляют собой лишь один из промежуточных этапов развития фрагментов языковой составляющей картины мира. К числу таких явлений, безусловно, можно отнести концепт.
Данный термин является одним из наиболее активно используемых в современной лингвистике (см., например, работы Н. Д. Арутюновой, С. Г. Воркачева, В. И. Карасика, Г. Г. Слышкина, Ю. С. Степанова и др.). Причем первоначально концепт
(и как многомерное образование, включающее образные, понятийные и ценностные характеристики, и как культурно отмеченный вербализованный смысл, выраженный целым рядом языковых реализаций) рассматривался в качестве уже сформировавшегося явления. Вместе с тем привлекал внимание исследователей и сам процесс концептуализации (структурирования знаний о реальной действительности в языковом сознании индивида и коллектива) в индивидуально-авторской, а также в общеязыковой (национальной) языковых картинах мира [1]. Приобретение определенными понятиями и разноуровневыми единицами, но-
