РАЗРЕШЕНИЕ ВОПРОСА О КОРЕЙСКОЙ МИГРАЦИИ В РОССИЙСКО-КОРЕЙСКИХ СОГЛАШЕНИЯХ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА Текст научной статьи по специальности «История и археология»

ИСТОРИЯ

Гуманитарные исследования. История и филология. 2022. № 8. С. 7-14. Humanitarian Studies. History and Philology. 2022. No. 8. P. 7-14.

Научная статья

УДК 94(519):325.1

doi: 10.24412/2713-0231-2022-8-7-14

РАЗРЕШЕНИЕ ВОПРОСА О КОРЕЙСКОЙ МИГРАЦИИ В РОССИЙСКО-КОРЕЙСКИХ СОГЛАШЕНИЯХ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА

Евгений Сергеевич Бурдин

Дальневосточный институт управления - филиал РАНХиГС, Хабаровск, Россия, burdin-1955 @mail. ru

Аннотация. В 1886 г. Российская империя и Корея приступили к переговорам о заключении договора о приграничных сношениях с целью создания механизма регулирования сухопутной торговли и трансграничной миграции. Из-за давления третьих стран, опасавшихся расширения российского влияния на Корейском полуострове, переговорный процесс протекал медленно. Вопрос о правовом статусе корейских переселенцев в России имел на переговорах не первостепенное значение и обсуждался в числе прочих тем. Петербург настаивал на признании российскими подданными всех корейских мигрантов, переселившихся на Дальний Восток России до установления официальных российско-корейских отношений в 1884 г. Соглашаясь в целом с указанной позицией, правительство Кореи, однако, отказывалось вносить в текст соглашения статью, в которой оно официально отрекалось бы от своих бывших подданных. После длительных обсуждений стороны согласились не включать данное положение в итоговый договор, но договорились обменяться после его подписания дипломатическими нотами, где, помимо прочего, была бы отражена позиция властей Кореи по проблеме её бывших подданных в России. Однако по вине корейской стороны обмен этими документами так и не состоялся. На основе анализа работ по истории российско-корейских отношений автор освещает ход переговоров, раскрывает содержание основных разногласий между их участниками и приходит к выводу о том, что основные трудности на пути к заключению соглашения о приграничных сношениях между Россией и Кореей были связаны с неопытностью корейских переговорщиков в международных делах и давлением на них со стороны противников укрепления позиций Петербурга в регионе.

Ключевые слова: Россия, Корея, договор, соглашение, переговоры, мигранты, переселенцы, подданство, подданный, пошлины.

Для цитирования: Бурдин Е.С. Разрешение вопроса о корейской миграции в российско-корейских соглашениях второй половины XIX века // Гуманитарные исследования. История и филология. 2022. № 8. С. 7-14. https://doi.org/10.24412/2713-0231-2022-8-7-14

© Бурдин Е.С., 2022

Original article

RESOLUTION OF THE ISSUE OF KOREAN MIGRATION IN THE RUSSIAN-KOREAN AGREEMENTS OF THE SECOND HALF

OF THE 19TH CENTURY

Evgeny S. Burdin

Far-East Institute of Management, Branch of RANEPA, Khabarovsk, [email protected]

Abstract. In 1886 the Russian Empire and Korea began negotiations on concluding an agreement on border relations in order to create a mechanism for regulating overland trade and cross-border migration. Due to the pressure of third countries, who feared the expansion of Russian influence on the Korean Peninsula, the negotiation process proceeded slowly. The question of the legal status of Korean settlers in Russia was not of paramount importance at the talks and was discussed among other topics. St. Petersburg insisted on the recognition as Russian subjects of all Korean migrants who moved to the Russian Far East before the establishment of official Russian-Korean relations in 1884. While generally agreeing with this position, the Korean government, however, refused to include an article in the text of the agreement in which it officially denied from their former subjects. After lengthy discussions, the parties agreed not to include this provision in the final agreement, but agreed to exchange diplomatic notes after signing it, which, among other things, would reflect the position of the Korean authorities on the issue of its former subjects in Russia. However, due to the fault of the Korean side, the exchange of these documents did not take place. Based on the analysis of works on the history of Russian-Korean relations, the author highlights the progress of the negotiations, reveals the content of the main disagreements between their participants and comes to the conclusion that the main difficulties on the way to concluding an agreement on border relations between Russia and Korea were associated with the inexperience of the Korean negotiators in international affairs and pressure on them from opponents of strengthening the position of St. Petersburg in the region.

Keywords: Russia, Korea, treaty, agreement, negotiations, migrants, settlers, citizenship, subject, duties.

For citation: Burdin E.S. Resolution of the issue of korean migration in the russian-korean agreements of the second half of the 19th century. Humanitarian Studies. History and Philology. 2022;8:7-14. (In Russ.). https://doi.org/10.24412/2713-0231-2022-8-7-14

Введение

Вопросы регулирования приграничной торговли и трансграничной миграции занимают важное место в отношениях любых сопредельных государств. Россия и Корея, граница между которыми по условиям Пекинского договора 1860 г. была установлена в августе 1861 г., а официальные дипломатические отношения - только 1884 г., длительное время не обсуждали эти темы на межгосударственном уровне. Экономические и культурные контакты между жителями российского Дальнего Востока и корейцами возникали стихийно, а начавшийся в 1864 г. переход корейского населения в Южно-Уссурийский край проходил вопреки запрету правительства Кореи. Подписанный 25 июня 1884 г. Договор между Россией и Кореей, также известный как первый Русско-корейский договор о дружбе и торговле, урегулировал лишь морские торговые связи, но не затрагивал других аспектов международных отношений. Однако слабые позиции Петербурга на Дальнем Востоке не

позволяли эффективно использовать полученные по договору возможности, из-за чего оборот российско-корейской морской торговли оставался незначительным и сильно отставал от объёмов морской торговли между Кореей и Китаем.

В такой ситуации российские власти были заинтересованы в определении условий сухопутной торговли с корейским государствам. За счёт её развития царское правительство рассчитывало улучшить продовольственную ситуацию на дальневосточной окраине, где местное сельское хозяйство едва покрывало потребности местного населения и воинских подразделений. С середины 1880-х гг. там только начался процесс формирования хозяйств, способных производить продукцию не только для собственных нужд, но и для реализации на рынке [Заплава 2007: 157].

Наряду с этим в результате Илийского (Кульджинского) кризиса, едва не вызвавшего военный конфликт между Россией и Китаем на рубеже 70-80-х гг. XIX в., царское правительство предприняло ряд мер по увеличению численности русского населения в ЮжноУссурийском крае [Заколодная 2016: 193-204]. По их итогам только с 1883 по 1885 гг. на юг Приморья за казённый счет переселились 4698 человек, а за счёт собственных средств в 188485 гг. туда переехали 1168 русских колонистов [Кабузан 1976: 92]. Существенный рост численности русского населения в Уссурийском крае в тот период требовал принятия мер, которые остановили бы бесконтрольный наплыв мигрантов из Кореи на Дальний Восток [Пак, Бугай 2004: 49]. В этой связи К.И. Вебер, назначенный в апреле 1885 г. поверенным в делах и Генеральным консулом Российской империи в Корее, после прибытия в сентябре в корейскую столицу сразу приступил к разработке проекта «Правил для сухопутной торговли». В отношении проблемы корейских мигрантов инструкция российского МИД предписывала дипломату добиться признания русскими подданными всех переселенцев, осевших в России до подписания договора 1884 г. [АВПРИ. Ф. «Китайский стол». Д. 3. Л. 36-37].

Основная часть

Следует отметить, что в отечественной научной литературе по истории корейской миграции в XIX в. недостаточно освещён вопрос о том, как представители внешнеполитических ведомств двух стран на переговорах о подписании договора о приграничных сношениях пытались решить проблему подданства корейцев, переселившихся в русские пределы. Так, в классических работах Б.Д. Пака и А.И. Петрова представлен богатый фактологический материал о различных аспектах переселения, хозяйственной и культурной деятельности корейцев на российском Дальнем Востоке. Однако ход дискуссий и сущность противоречий, возникших между К.И. Вебером и руководством коллегии иностранных дел Кореи относительно правового статуса корейцев в России, представлены в общих чертах. Авторы рассматривают преимущественно положения итогового устного (джентельменского) соглашения, на основе которого Приамурское генерал-губернаторство впоследствии выработало свой подход к урегулированию корейского вопроса.

На наш взгляд, труды по истории политики России в Корее за авторством Б.Д. Пака и Б.Б. Пак позволяют получить более полное представление о позициях сторон на переговорах, а также мотивах, побудивших Сеул уклониться от включения ряда предложенных Петербургом формулировок в конечную версию договора. Представленные там сведения дают возможность понять причину возникновения противоречий по вопросу статуса корейских переселенцев в

России, а также оценить степень влияния третьих стран на переговорный процесс. Стартовавшие в 1886 г. переговоры протекали медленно. Корейское правительство неоднократно уклонялось от обсуждения проекта соглашения из-за давления Англии и Германии, которых не устраивала возможность установления 5-процентной пошлины на товары при сухопутной торговле на российско-корейской границе. Китай, начавший постепенно утрачивать своё многовековое влияние на Чосон, также противился обсуждению вопроса открытия на Северо-Востоке Кореи торгового пункта, ориентированного на Россию [Пак 2013: 87-88]. Помимо этого, в результате интриг американского посланника в г. Сеуле Д. Фулка возникли противоречия относительно условий установления 50-верстной полосы свободной и беспошлинной торговли по обе стороны границы. Дипломат убеждал корейский двор в том, что появление такой торговой зоны в перспективе якобы приведёт к перенесению российской границы вглубь Кореи и установлению контроля Петербурга над территорией между Сибирью и г. Пхеньяном [Пак 2004: 174]. Таким образом, преследуя собственные интересы, перечисленные страны противодействовали подписанию соглашения о сухопутной торговле между Россией и Кореей, запугивая корейский двор якобы существовавшей «русской угрозой» [Денисов 2009: 4].

К обсуждению прочих вопросов, в том числе и проблемы статуса корейских мигрантов в России, дипломаты приступили только в январе 1887 г. На данном этапе переговоров Ким Юн Сик демонстрировал убеждённость в том, что Петербург якобы покровительствует переселению корейцев на российскую территорию. Корейский дипломат потребовал, чтобы все подданные Кореи, перешедшие границу с Россией без билетов, удостоверяющих личность, были задержаны и переданы корейским властям для назначения им наказания. Получив согласие на это российского консула, Ким Юн Сик засомневался в намерении России добросовестно и в полной мере исполнять эту договорённость [Пак 2013: 90]. Свои сомнения он аргументировал тем, что в параграфе 5 российского проекта соглашения содержалось положение о том, что корейцы, осевшие в России до заключения договора 1884 г. и принявшие присягу, будут пользоваться в России и Корее одинаковыми правами с другими русскими подданными [Пак 2004: 176].

Наряду с этим Ким Юн Сик настаивал на закреплении за Сеулом права вызова из России корейских подданных, переселившихся туда до подписания договора 1884 г., а также включении в текст соглашения положения о возможности назначения в Россию (г. Владивосток) консула Кореи для защиты интересов обосновавшихся там корейцев, которые должны подлежать юрисдикции корейского правительства. [Пак 2013: 91]. Однако под давлением аргументом К. И. Вебера корейский сановник был вынужден отказаться от перечисленных требований [там же].С учётом возникших сложностей, К. И. Вебер подготовил новый проект «Правил для сухопутной торговли» и отправил его в г. Петербург на согласование в МИД. В сопроводительном письме пояснялось, что главным препятствием к заключению договора являлись разногласия относительно размера торговых пошлин и подданства корейцев, переселившихся на российский Дальний Восток до 1884 г. В частности, Ким Юн Сик настаивал на том, чтобы корейский скот, идущий на продажу в Россию, также облагался пошлинами, а сборы с импортируемых в Корею русских товаров могли быть повышены с 5 % до 7 %, при условии согласия китайского правительства увеличить до такого же размера пошлины на предметы сухопутной торговли с Кореей [Пак 2013: 91].

Относительно вопроса статуса корейцев в России Ким Юн Сик в целом соглашался с предложенной Вебером формулировкой о том, что все корейские мигранты, осевшие в нашей стране до 1884 г. и принявшие российское подданство, будут пользоваться и в России, и в Корее правами наравне с другими российскими подданными. Но при этом корейский сановник избегал включения соответствующей статьи в текст итогового документа, ссылаясь на то, что открытое отречение корейского правительства от своих подданных якобы могло произвести дурное впечатление на остальное население страны, которое не разбиралось в международных делах. Сообщив о намерении ознакомить своё руководство с позицией Петербурга, он предложил внести в соответствующую статью корректировку, согласно которой и русские подданные в Корее, и корейские подданные в России должны были иметь право при желании вернуться на родину, а власти страны пребывания обязывались предоставлять им паспорта [Пак 2013: 91-92].

В инструкции из МИД К. И. Веберу было дано указание сосредоточиться на решении наиболее важных вопросов, в частности, на установлении вывозного тарифа, не превышающего 5 %. В этой связи российский дипломат был вынужден пойти на компромисс. В результате К.И. Вебер и Ким Юн Сик в апреле 1887 г. договорились ограничиться внесением в текст «Правил» положения о праве русских и корейских подданных на свободное возвращение на родину по собственному желанию, а также об установлении таможенной пошлины на русские товары в размере 5 % от их стоимости. Но вместе с тем дипломаты условились, что коллегия иностранных дел Кореи вручит К.И. Веберу копию циркуляра пограничным властям провинции Хамгёндо о том, что осевшие в России до подписания договора 1884 г. и принявшие российское подданство корейцы будут пользоваться в обеих странах всеми правами, предусмотренными для русских подданных [Пак 2004: 51]. Российский консул со своей стороны обещал вручить представителям Кореи официальное уведомление о согласии Петербурга на увеличение пошлин на товары, но не выше, чем до 7 % от их цены [Пак 2013: 92]. В исполнение указанных договорённостей К.И. Вебер 6 августа 1888 г. направил новому президенту коллегии иностранных дел Кореи Чо Бён Сику письмо о согласии российского правительства удовлетворить требование корейцев о повышении таможенных сборов. Получив копию данного официального распоряжения, корейский дипломат направил К.И. Веберу копию предписания правительства Кореи пограничным властям о порядке действий относительно корейских переселенцев. Однако содержание данного документа не удовлетворило российского дипломата, поскольку вопреки первоначальной договорённости, корейское правительство включило в текст положение о том, что русско-подданные корейцы имеют право в любое время вернуться на родину и вновь принять подданство Кореи. Поэтому К.И. Вебер отказался подписывать договор до тех пор, пока из предписания не будет исключена эта фраза [АВПРИ. Ф. «Японский стол». Оп. 493. Д. 2. Л. 131-134].

Чо Бён Сик утром 8 августа 1888 г. согласился убрать указанную норму, но, ссылаясь на то, что ему требуется время для доклада по данному вопросу вану (королю) Коджону, попросил К. И. Вебера не откладывать подписание конвенции. Поскольку Чо Бён Сик к тому времени уже был назначен губернатором приграничной с Россией провинции Хамгёндо, представитель России резонно опасался, что с вступлением в должность нового президента корейской коллегии иностранных дел переговоры вновь могут затянуться на неопределённое

время. С учётом этого, К.И. Вебер удовлетворил просьбу корейской стороны. Таким образом, после длительных переговоров «Правила о пограничных сношениях и торговле на Тумэнь Цзяне, заключенные между Россией и Кореей в Сеуле 8 августа 1888 г.» всё же были подписаны [Описание Кореи. Сокращ. Переизд. 1960: 527-532]. Однако взаимный обмен официальными документами относительно пошлин и статуса корейцев в России был отложен из-за позиции корейской стороны [Пак 2013: 94].

После заключения договора К.И. Вебер неоднократно предпринимал попытки добиться от правительства Кореи обмена указанными бумагами. Не получив отклика у корейских чиновников, он обратился в МИД России с просьбой дать инструкции о дальнейших шагах и о том, следует ли продолжать эти притязания. Получив ответ из Петербурга, в котором посланнику предлагалось проявить большую настойчивость в деле защиты национальных интересов, тот вновь обратился к руководству Чосон. Корейские сановники, однако, продолжили прежнюю тактику: не отказываясь от достигнутых перед подписанием соглашения договорённостей, они под различными предлогами уклонялись от отправки необходимых документов.

Ввиду этого, в очередном донесении в Петербург К.И. Вебер предложил прекратить дальнейшие попытки получить от Сеула копию предписания пограничным властям, не отказываясь при этом от исполнения устных договорённостей относительно статуса корейских мигрантов в России. Заслуживают внимания аргументы, приведённые российским дипломатом в пользу такой позиции. Во-первых, нежелание корейского правительства отказываться от своих подданных представлялось К.И. Веберу вполне естественным и заслуживающим уважения. Во-вторых, в Сеуле, по его мнению, осознали необходимость смириться с фактом исхода части жителей северных районов в Россию, поскольку он произошёл из-за плохой социально-экономической ситуации внутри Кореи, то есть по вине самих корейских властей. В-третьих, поверенный справедливо указывал на то, что чрезмерное покровительство русско-подданным корейцам, вернувшимся на историческую родину, будет служить поводом к постоянным недоразумениям с правительством Кореи [Пак 2013: 97]. К тому же К.И. Вебер отметил, что в момент подготовки вышеизложенного донесения президент коллегии иностранных дел Кореи передал ему личную просьбу вана Коджона не настаивать на вручении документа о переселенцах. Король всерьёз опасался, что народ его страны не сможет уяснить причину отречения от бывших подданных, из-за чего могут возникнуть различные недоразумения. Российский дипломат согласился довести просьбу вана до МИД России, но подчеркнул, что принятие некоторыми корейцами русского подданства - уже свершившийся факт, и они продолжат пользоваться в Корее всеми правами наравне с другими российскими подданными [Пак 2013: 97-98].

Хотя обмен официальными нотами относительно статуса корейцев в России и установления размера пошлин так и не состоялся, подписание Русско-корейского договора о сухопутной торговле было встречено в обеих странах с большим удовлетворением. Относительно вопроса подданства корейцев в России было достигнуто устное соглашение о том, что все корейские переселенцы, осевшие на российской территории до заключения русско-корейского договора 1884 г., будут пользоваться всеми правами российских подданных. В то же время за ними сохранялось право при желании вернуться на родину [АВПРИ. Ф. «Японский стол». Оп. 493. Д. 2. Л. 217-220].

Заключение

Подписание Русско-корейского договора о сухопутной торговле заложило основу для оформления правового положения корейских мигрантов в России. Представляется, что вопрос о статусе переселенцев имел на переговорах второстепенное значение и выступал предметом дипломатического «торга», посредством которого корейская сторона пыталась добиться установления 7-процентной пошлины на российские товары, импортируемые в Корею. Нежелание правительства вана вносить в итоговый текст договора статью, где оно официально отказалось бы от своих бывших подданных проистекало из недостаточного опыта корейских чиновников во внешней политике и возникавшего на этой почве недоверия и опасений по поводу возможных последствий [АВПРИ. Ф. «Японский стол». Оп. 493. Д. 2. Л. 129-130.]. Корея де-факто находилась в международной изоляции с XVII в. и только в 1876 г. была вынуждена прекратить политику «закрытия страны», подписав под давлением Токио свой первый неравноправный международный договор с Японией [Курбанов 2018: 321]. Важную роль в ходе переговоров также сыграло давление на корейское руководство со стороны недоброжелателей из числа представителей иностранных государств, которые противились развитию российско-корейских связей и распространяли слухи о экспансионистских планах России в отношении Кореи.

Список источников

1. Проект секретной инструкции ст. сов. Веберу. Гатчино, 25 апреля (7 мая) 1885 г. // АВПРИ. Ф. «Китайский стол». Д. 3. Л. 36-37.

2. Донесение Поверенного в делах в Корее К. Вебера статс-секретарю Н. К. Гирсу. Сеул. 13 августа 1888 г., № 48 // АВПРИ. Ф. «Японский стол». Оп. 493. Д. 2. Л. 129-130.

3. Приложение к донесению Поверенного в делах в Корее К. Вебера статс-секретарю Н. К. Гирсу. Сеул. 13 августа 1888 г., № 48 // АВПРИ. Ф. «Японский стол». Оп. 493. Д. 2. Л. 131-134.

4. Всеподданнейший доклад министра иностранных дел. Гатчино, 23 ноября 1888 г. // АВПРИ. Ф. «Японский стол». Оп. 493. Д. 2. Л. 217-220.

Список литературы

1. Денисов В.И. Россия-Корея: дипломатическим отношениям 125 лет // Вестник МГИМО Университета. 2009. № 5(8). С. 21-31.

2. Заколодная А.С. Проекты заселения Южно-Уссурийского края и их реализация (18801887 гг.) // Россия и АТР. 2016. № 4 (94). С. 192-205.

3. Заплава Е.А. Особенности развития сельского хозяйства на Дальнем Востоке России во второй половине XIX века // Амурский научный вестник. 2007. № 1. С. 156-161.

4. Кабузан В.М. Как заселялся Дальний Восток (вторая половина XVII-начало XX века). Хабаровск: Книжное издательство изд-во, 1976. 200 с.

5. Курбанов С.О. История Кореи: с древности до начала XXI века: монография. 3-е изд., испр. СПб.: Изд-во «Санкт-Петербургский университет», 2018. 744 с.

6. Описание Кореи. Сокр. переизд. М.: Издательство восточной литературы, 1960. 662 с.

7. Пак Б.Б. Российский дипломат К. И. Вебер и Корея: монография. М.: Институт востоковедения РАН, 2013. 400 с.

8. Пак Б.Д. Корейцы в Российской империи / Издание второе, исправленное: монография. Иркутск: Изд-во «Иркутский государственный педагогический институт», 1994. 238 с.

9. Пак Б.Д. Россия и Корея. 2 изд., доп. М.: Институт востоковедения РАН, 2004. 519 с.

10. Пак Б.Д., Бугай Н.Ф. 140 лет в России. Очерк истории российских корейцев. М.: Институт востоковедения РАН, 2004. 464 с.

11. Петров А. И. Корейская диаспора на Дальнем Востоке России. 60-19-е годы XIX века: монография. М.: ДВО РАН, Владивосток, 2000. 304 с.

References

1. Denisov V.I. Rossiya-Koreya: diplomaticheskim otnosheniyam 125 let [Russia-Korea: 125 years of diplomatic relations]. VestnikMGIMO Universiteta. 2009, no. 5(8), pp. 21-31. (In Russ.).

2. Zakolodnaya A.S. Proekty zaseleniya Yuzhno-Ussuriiskogo kraya i ikh realizatsiya (1880-1887 gg.) [Settlement projects of the South Ussuri region and their implementation (1880-1887)]. Rossiya i ATR. 2016, no. 4 (94), pp. 192-205. (In Russ.).

3. Zaplava E.A. Osobennosti razvitiya sel'skogo khozyaistva na Dal'nem Vostoke Rossii vo vtoroi polovine XIX veka [Features of the development of agriculture in the Far East of Russia in the second half of the XIX century]. Amurskii nauchnyi vestnik. 2007, no. 1, pp. 156-161. (In Russ.).

4. Kabuzan V.M. Kak zaselyalsya Dal'nii Vostok (vtoraya polovina XVII-nachalo XX veka) [How the Far East was Settled (Second Half of the 17th - Early 20th Centuries)]. Khabarovsk, Kn. izd-vo, 1976, 200 p. (In Russ.).

5. Kurbanov S.O. Istoriya Korei: s drevnosti do nachala XXI veka [History of Korea: from antiquity to the beginning of the 21st century]. Saint Petersburg, Izd-vo S.-Peterb. un-ta, 2018, 744 p. (In Russ.).

6. Opisanie Korei. Sokrash. рereizd. [Description of Korea. Abridged reissue]. Moscow, 1960, 662 p. (In Russ.).

7. Pak B.B. Rossiiskii diplomat K. I. Veber i Koreya [Russian diplomat K. I. Weber and Korea]. Moscow, Institut vostokovedeniya RAN, 2013, 400 p. (In Russ.).

8. Pak B.D. Koreitsy v Rossiiskoi imperii [Koreans in the Russian Empire]. Irkutsk, Irkutskii gosudarstvennyi pedagogicheskii institut, 1994, 238 p. (In Russ.).

9. Pak B.D. Rossiya i Koreya [Russia and Korea]. Moscow, Institut vostokovedeniya RAN, 2004, 519 p. (In Russ.).

10. Pak B.D., Bugai N.F. 140 let v Rossii. Ocherk istorii rossiiskikh koreitsev [140 years in Russia. Essay on the history of Russian Koreans]. Moscow, Institut vostokovedeniya RAN, 2004, 464 p. (In Russ.).

11. Petrov A. I. Koreiskaya diaspora na Dal'nem Vostoke Rossii. 60-19-e gody XIX veka [Korean Diaspora in the Russian Far East. 60-19th years of the XIX century]. Moscow, DVO RAN, Vladivostok, 2000, 304 p. (In Russ.).

Информация об авторе Е. С. Бурдин - аспирант, Дальневосточный институт управления - филиал РАНХиГС.

Information about the author E.S. Bur din - Post-graduate Student, Far-East Institute of Management, Branch of RANEPA.

Статья поступила в редакцию 29.06.2022; одобрена после рецензирования 26.07.2022; принята к публикации 25.08.2022.

The article was submitted 29.06.2022; approved after reviewing 26.07.2022; accepted for publication 25.08.2022.