CC BY
117
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Слезин, А.А. За «новую веру». Государственная политика в отношении религии и политический контроль среди молодежи РСФСР (1918—1929 гг.) [Текст] / А.А. Слезин. — М.: Изд-во Рос. акад. естествознания, 2009. — 242 с.
2. Лившин, А. Власть и общество: диалог в письмах [Текст] / А. Лившин, И. Орлов. - М.: РОССПЭН, 2002. - 208 с.
3. Лютов, Л.Н. Власть и общество в годы нэпа (1922-1929) через призму настроений провинции [Текст] / Л.Н. Лютов. — Ульяновск: Изд. Качалин А.В., 2010. — 448 с.
4. Яров, С.В. Пролетарий как политик. Политическая психология рабочих Петрограда в 1917—1923 гг. [Текст] / С.В. Яров. — СПб.: Дмитрий Буланин, 1999. — 223 с.
5. Двенадцатый съезд РКП(б), 17-25 апреля 1923 г. [Текст]: стеногр. отчет. — М.: Политиздат, 1968. — 903 с.
6. Тринадцатый съезд РКП(б), май 1924 г. [Текст]: стеногр. отчет. — М.: Госполитиздат, 1963. — 883 с.
7. Ильина, И.Н. Общественные организации России в 1920-е годы [Текст] / И.Н. Ильина. — М.: ИРИ РАН, 2001. - 216 с.
8. Рабочий активизм в послереволюционной России. «Круглый стол» [Текст] // Отеч. история. — 2002. — № 2. — С. 112-123.
9. ЦГА СПб. Ф. Р-1000. Оп. 12. Д. 350.
10. Там же. Д. 360.
11. Там же. Д. 361.
12. ЦГАИПД СПб. Ф. 16. Оп. 6. Д. 6130.
13. «Совершенно секретно»: Лубянка — Сталину о положении в стране: 1922-1934 гг. [Текст]: сб. док. — Т. 5. 1927 г / Ин-т рос. истории РАН; ред. совет Г.Н. Севостьянов и др. — М.: ИРИ РАН, 2003. — 798 с.
14. Голубев, А.В. Советское общество и «военные тревоги» 1920-х годов [Текст] / А.В. Голубев // Отеч. история. — 2008. — № 1. — С. 36—58.
УДК 355/359
С.Н. Ковалев, A.A. Михайлов
РАЗМЕЩЕНИЕ СОВЕТСКИХ СУХОПУТН ЫХ ВОЙСК НА ТЕРРИТОРИИ ЭСТОНИИ, ЛАТВИИ И ЛИТВ ЫЫ ОСЕНЬЮ 1939 - ВЕСНОЙ 1940 ГОДА
Внешняя политика СССР накануне и в начале Второй мировой войны уже длительное время является темой острых дискуссий среди политиков и ученых-историков, специалистов и широкой общественности. При этом политизация проблемы иногда приводит к забвению того очевидного факта, что исторические события необходимо рассматривать и оценивать только в контексте происходившего в конкретный период времени. В условиях надвигавшейся мировой войны СССР был вынужден подписать пакт о ненападении с Германией. С началом военных действий одной из наиболее насущных задач советской дипломатии стало обеспечение безопасности границ государства. Даже при наличии пакта Советский Союз не мог пассивно наблюдать за военными успехами Германии и ее приближением к своим рубежам.
Особую тревогу у советского правительства вызывала ситуация в Балтийском регионе.
Надо иметь в виду, что возможность захвата Прибалтийских государств германскими войсками представлялась многим политикам того времени более чем вероятной, несмотря на стремление правительств Эстонии, Латвии и Литвы придерживаться курса «безоговорочного нейтралитета». Осложнялась ситуация также наличием прогерманских политических группировок внутри самих государств Прибалтики.
В целях обеспечения безопасности СССР предложил Эстонии, Латвии и Литве заключить договоры о взаимопомощи. После переговоров 28 сентября 1939 года был подписан соответствующий пакт между Советским Союзом и Эстонией. За ним последовали договоры СССР с Латвией (5 октября) и Литвой (10 октября). Все три договора предусматривали создание на территории Прибалтийских государств советских военных баз.
Данная статья посвящена деятельности советского правительства и военного руководства по реализации соответствующих статей договоров и размещению советских войск на территории Латвии, Литвы и Эстонии осенью 1939 — весной 1940 года. Эта деятельность потребовала решения обширного комплекса задач, как собственно военного, так и дипломатического, экономического и даже социально-культурного плана. Между тем именно конкретные меры по вводу и размещению войск до сих пор освещены в исторической литературе недостаточно подробно, рассматривались вне контекста международной ситуации и внутриполитической обстановки в Прибалтийских государствах. Цель настоящей статьи хотя бы частично восполнить этот пробел1. Основой для публикации послужили архивные материалы, в том числе неопубликованные.
Приступая к реализации соответствующих статей договоров и переброске войск в Прибалтику, советское руководство неустанно подчеркивало, что не собирается вмешиваться во внутренние дела соседей, и очень строго предостерегало своих представителей «на местах» от неразумных инициатив. Нарком иностранных дел В.М. Молотов в телеграмме полпреду в Литве Н.Г. Позднякову от 21 октября 1939 года предписывал: «Вам, всем работникам полпредства, в том числе и военному атташе, категорически воспрещаю вмешиваться в междупартийные дела в Литве, поддерживать какие-то оппозиционные течения и т. д. Малейшая попытка кого-либо из вас вмешаться во внутренние дела Литвы повлечет строжайшую кару виновного. Имейте в виду, что договор с Литвой будет выполняться с нашей стороны честно и пунктуально. Того же будем требовать от литовского правительства» [1, с. 140]. Подобные указания получили и советские дипломаты в Латвии и Эстонии.
Согласно советско-эстонскому пакту, СССР получил право разместить свои военно-мор-
1 Данная статья затрагивает вопрос размещения исключительно сухопутных сил. О размещении сил Балтийского флота см.: Ковалев С.Н., Михайлов А.А. Создание баз Балтийского флота СССР в Эстонии и Латвии осенью 1939 — весной 1940 года // Науч.-техн. вед. СПбГПУ. Сер. Гуманит. и обществ. науки. 2011. № 1 (118). С. 177-182.
ские базы [2] и аэродромы на островах Сааремаа (Эзель) и Хийумаа (Даго), а также в городе Пал-диски (Балтийский порт). Для охраны в районах баз разрешалось держать наземные силы, численность которых предстояло оговорить.
30 сентября Военному совету Ленинградского военного округа (ЛВО) была направлена директива наркома обороны СССР К.Е. Ворошилова с распоряжением определить совместно с эстонской стороной пункты размещения и обсудить вопросы устройства частей Красной Армии [3, л. 59-61]. Для решения этой задачи была образована комиссия под председательством командующего войсками ЛВО командарма 2-го ранга К.А. Мерецкова.
Комиссии надлежало вылететь из Ленинграда 1 октября, немедленно приступить к работе и завершить ее к 6-8 октября 1939 года. Переговоры между военными делегациями начались в срок. Советскую делегацию возглавлял К.А. Мерецков, эстонскую - начальник Генерального штаба эстонской армии генерал-лейтенант Николай Реек (этнический русский, принявший фамилию усыновившего его эстонца; в прошлом — офицер Российской императорской армии, выпускник Чугуевского юнкерского училища).
Переговоры не обошлись без некоторых трений. Еще в ходе предварительных обсуждений советская делегация выступила с предложением расширить район размещения войск, ввести кавалерийские и танковые подразделения в пункты Хапсалу, Лихула, Рапла, Пайде, Валга. Однако эстонская сторона встретила инициативу настороженно. В ситуацию вмешался непосредственно нарком иностранных дел В.М. Молотов, который направил полпреду СССР в Эстонии К.Н. Никитину телеграмму с рекомендацией военной делегации отказаться от предложений разместить советские войска в Центральной Эстонии и «ограничиться, как местами размещения наших войск, прибрежными районами, островами и районом Балтийского порта» [1, с. 84].
Советская военная делегация скорректировала свою позицию. 10 октября 1939 года протокол о соглашении был подписан. Началом ввода войск в установленные протоколом районы определялось 18 октября 1939 года.
11 октября был подписан протокол соглашения между советским и эстонским командо-
ваниями относительно базирования сил флота СССР на островах Сааремаа и Хийумаа. Тогда же морские комиссии двух стран подписали протокол о выделении СССР в пользование участка акватории в Палдиски с предоставлением права устанавливать здесь береговые батареи любого калибра, прожекторные станции, строения для размещения личного состава.
23 октября протокол о размещении советских войск был подписан между представителями советского командования и командования латвийской армии. Этим документом устанавливались: общая численность размещаемых войск (25 тыс. человек), места их размещения, порядок отвода для них зданий и земельных участков, порядок строительства и оборудования военных городков и т. д.
Советские войска заняли район Лиепая и Вентспилса, являвшихся военно-морскими базами, а также некоторые важные узлы на железнодорожных и шоссейных трассах, соединявших эти порты с другими латвийскими городами и с Литвой.
28 октября 1939 года было подписано соглашение о размещении войск между представителями командования Красной Армии и представителями литовского правительства. Советские воинские формирования (20 тыс. человек) располагались в пунктах Новая Ви-лейка, Алитус, Приенай, Гайжунай, Порубанек и др. Расходы по строительству и ремонту необходимых зданий принимала на себя советская сторона, литовское правительство должно было оказывать «всемерное содействие по обеспечению строительными материалами, технической и рабочей силой» [1, с. 155].
Ввод и размещение советских войск на основе межгосударственных договоренностей на территориях Прибалтийских государств явились для СССР первым масштабным опытом подобного характера. В развитие соответствующих статей договоров и соглашений 25 октября 1939 года были изданы приказы наркома обороны СССР, которые регламентировали деятельность командования и поведение личного состава частей, предназначенных к размещению в странах Прибалтики: 65-го Особого стрелкового корпуса (Эстония), 2-го Особого стрелкового корпуса (Латвия) и 16-го Особого стрелкового корпуса (Литва).
В приказе наркома обороны СССР № 0163 подчеркивалось, что 2-й Особый стрелковый корпус (ОСК) будет «находиться на территории дружественной нам Латвийской Республики как авангардный заслон Красной Армии от возможных покушений со стороны врагов на Советский Союз или Латвию» [4, л. 253]. Особое внимание в приказе уделялось обязанности командиров «разъяснить всему личному составу наших частей дружескую политику советского правительства по отношению к Латвии» и тот факт, что «наши части расквартированы и будут жить на территории суверенного государства, в политические дела и социальный строй которого не имеют права вмешиваться» [Там же. Л. 149].
Аналогичные указания получили командир 65-го ОСК А.А. Тюрин и комиссар корпуса Н.М. Жмакин. Особое внимание в приказах уделялось также поддержанию в частях самой строгой, образцовой дисциплины и порядка В приказе 2-му ОСК подчеркивалось, что для латвийских граждан «начальствующий и рядовой состав наших частей должен быть образцом организованности, культурности и дисциплинированности» [Там же. Л. 150]. Кроме того, четко регламентировался порядок предоставления военнослужащим отпусков за пределы военных городков, имелись указания по поддержанию их высокого морального облика и надлежащего внешнего вида. Сходное содержание имел приказ наркома 16-му ОСК от 25 октября 1939 года № 0164.
Следует заметить, что советское командование в целях выполнения требований приказов очень тщательно обеспечивало выполнение мер по контролю личного состава. Особое внимание уделялось проведению утренних смотров и вечерних проверок, недопущению самовольных отлучек и т. д.
Формирование взаимоотношений советских войск с местным населением и гражданскими властями Прибалтийских государств в соответствии с требованиями приказов к личному составу корпусов в значительной мере способствовало тому, что эти отношения носили преимущественно бесконфликтный характер.
Наркомат иностранных дел СССР беспрестанно напоминал военным и дипломатам о необходимости корректной, крайне осторожной линии поведении в отношении суверенитета Эстонии, Латвии, Литвы. Так, 23 октября
1939 года В.М. Молотов телеграфировал полпреду в Эстонии К.Н. Никитину: «Нашей политики в Эстонии в связи с советско-эстонским Пактом о взаимопомощи Вы не поняли. <...> Вас ветром понесло по линии настроений „советизации" Эстонии, что в корне противоречит нашей политике». Нарком обращал внимание полпреда, что даже непротивление идеям «советизации» играет «на руку нашим врагам и антисоветским провокаторам» [5, л. 90—92].
Было запрещено даже проведение 7 ноября открытого концерта, посвященного годовщине Октябрьской революции, так как «такой концерт может быть истолкован левыми рабочими Эстонии как симптом желательного для них давления СССР на внутреннюю политику Эстонии, что решительно противоречило бы принципу невмешательства в дела Эстонии» [6, л. 83—87].
С 31 октября 1939 года в соответствии с принятым графиком началось прибытие эшелонов с личным составом 2-го ОСК в Латвию. Переговоры о размещении войск имели здесь свою специфику, во многом определявшуюся недоверчивым, даже враждебным отношением латвийских государственных деятелей к СССР. Президент К. Ульманис, по сообщению советского полпреда, так трактовал смысл пакта: «В договоре упомянута также военная помощь и предусмотрены гарнизоны Советского Союза на латвийской земле. Но здесь не следует забывать, что целью и задачей этих гарнизонов является оборона сопредельных участков, а не оборона нашего государства сообща, которая все же остается и будет оставаться задачей нашей собственной армии. Это в нашем государстве, независимость, самостоятельность и суверенные права которого признает в этом договоре также и Советский Союз, иначе и быть не может» [1, с. 182].
Советский полпред утверждал, что такое толкование неверно, что текст пакта начинается как раз с противоположного: «Латвийская Республика в целях обеспечения безопасности СССР и укрепления своей собственной независимости предоставляет Советскому Союзу право...» и т. д. Позиция же Ульманиса, как считал дипломат, создавала «атмосферу недружелюбия» и давала «почву для всяких толков, слухов и слушков, кстати сказать, уже циркулирующих по Латвии» [Там же].
Советско-литовские отношения и соответственно положение советских войск в Литве
имели свои особенности. В период ведения переговоров о заключении пакта их успеху в большой мере способствовала передача Литовской Республике Вильнюса и его окрестностей, занятых частями Красной Армии в середине сентября 1939 года. Литовские власти старались замолчать роль Советского Союза в возвращении Литве ее древней столицы.
Частичный ввод советских войск в Литву начался 28 октября 1939 года, основного контингента — с 3 ноября. Переговоры об условиях их пребывания, однако, оказались сложными. Советский полпред Н.Г. Поздняков в письме к В.М. Молотову от 17 ноября 1939 года отмечал, что вариант соглашения, подготовленный литовской стороной, неприемлем: «В нем <...> много глупостей, которые, если их принять, ставили бы наши гарнизоны в положение лагеря интернированных» [Там же. С. 165]. Жаловался полпред и на действия советских военных, оказавшихся не готовыми к обсуждению литовских предложений. Ситуация осложнялась также вполне предсказуемым негативным отношением к советским войскам значительной части литовской политической и государственной элиты [7, л. 11].
Начавшаяся в конце ноября 1939 года война между СССР и Финляндией наложила на отношения СССР с Прибалтийскими государствами свой отпечаток, поставив перед участниками пактов непростые проблемы.
Последовательно действовало правительство Эстонии, которое неоднократно подчеркивало, что сохранение и даже использование Советским Союзом военных баз на эстонской территории не противоречит нейтралитету страны. Именно в таком ключе составлено, например, письмо министра иностранных дел Эстонии А. Пийпа эстонскому посланнику в Хельсинки А. Варма от 5 декабря 1939 года. Была отклонена финская нота с протестом против стоянки советского флота в Таллинне, Хаап-салу, Палдиски, несмотря на заявление финнов о том, что они оставляют «за собой право предпринимать необходимые контрмеры в эстонских территориальных водах» [8, л. 236].
Разумеется, отношение различных эстонских партий, общественных организаций и групп населения к советским войскам и СССР было неоднозначным. Недовольство советской стороны вызывала активная вербовка эстонских
добровольцев в финскую армию. Однако при обсуждении этой проблемы стороны проявляли осторожность, избегая жесткого напора.
25 декабря 1939 года эстонский посланник А. Рей во время беседы с В.М. Молотовым представил записку с предложением заключить общую конвенцию для урегулирования хозяйственных, административных, юридических и технических вопросов, «вытекающих из факта нахождения советских войск на территории» Эстонии [9, л. 13—16]. В Народном комиссариате иностранных дел СССР проанализировали записку Рея и пришли к выводу, что урегулирование упомянутых в ней вопросов «представляется действительно необходимым» [Там же]. Однако идти по пути заключения общей конвенции представлялось советским дипломатам нецелесообразным ввиду громоздкости документа. Считалось, что общая конвенция должна вырасти из реальной практики, а пока опыт не накоплен, разумнее урегулировать первоочередные, насущные вопросы.
3 января 1940 года в Таллинне состоялось очередное заседание смешанной эстонско-советской комиссии под председательством ком-кора А.А. Тюрина. Повестка работы данного заседания указывает на появившиеся проблемы, которые в тот период пребывания советских войск в Эстонии приходилось решать в первую очередь. Рассматривались: проект инструкции о работе смешанной комиссии (предложение советской стороны); порядок ввода на территорию Эстонской Республики воинских частей и команд СССР (предложения эстонской стороны); появление советских самолетов в запретных зонах Эстонской Республики (предложения эстонской стороны) и др.
В ходе обсуждений члены комиссии согласились с тем, что замена личного состава и частей в целом должна производиться по предварительному извещению военного министерства Эстонии. На сообщения о появлении советских самолетов в запретных зонах, в частности в районе Таллинна, советская сторона заявила, что категорически запретит своим самолетам все полеты вне зон, указанных эстонским командованием. Аналогичное решение было принято относительно появления в районе Таллинна военных машин СССР в сопровождении вооруженных команд.
15 мая было подписано уже второе соглашение «об отводе земельных участков». 23 мая состоялась встреча В.М. Молотова с А. Реем и А. Траксмаа для урегулирования разногласий, возникших в процессе переговоров по заключению соглашения об административно-правовых нормах, касающихся пребывания советских вооруженных сил в Эстонии. После разрешения нескольких спорных вопросов соответствующее соглашение было подписано 8 июня 1940 года.
В Латвии с началом советско-финляндской войны значительно активизировались организации националистического толка. Военный атташе А.А. Завьялов сообщал: «Среди населения задачу антисоветской пропаганды выполняет организация айзсаргов, родственная по духу и целям белофинскому шюцкору» [10, л. 91]. Активнее стала действовать и враждебная к СССР часть государственной элиты, к которой, по мнению советских наблюдателей, принадлежал президент страны К. Ульманис. Советские наблюдатели с тревогой сообщали, что, «не имея ни договора о дружбе, ни политического союза, правительственные круги Латвии называли финское правительство дружественным, а финнов — друзьями» [11, л. 11—12]. Ульманису приписывали заявление о том, что в «подходящий момент» латвийские войска должны «столкнуть в море» советские части [10, л. 93]. С воинственной позицией президента советский атташе связывал отстранение от должности военного министра Яниса Баллодиса, считавшего, что вооруженное выступление против СССР обернется для Латвии катастрофой2.
Советские военные и дипломаты отмечали также, что значительную роль в разжигании в Латвии антисоветских настроений играют «англо-французские круги» и патронируемые ими общественные организации. В целом советско-латвийские отношения в период войны СССР с Финляндией приняли очень сложный, неоднозначный характер.
2 Отстранение Я. Баллодиса (1881—1965) представляется тем более значительным, что он сыграл очень видную роль в событиях 1919 года, когда руководил латвийской армией в ее борьбе против русских белых войск П. Бермондта-Авалова и немецких войск Р. фон дер Гольца, и пользовался огромной популярностью в среде латвийского офицерства.
В Литве находившаяся у власти партия «Союз литовских националистов» ШиШМц_ sqjunga», в советских документах — «таутинники») не скрывала, что расценивает соглашение с СССР как неизбежное, но временное зло, уповая в будущем на союз с Англией и Францией [12, л. 42].
Военные успехи Германии в Европе в мае — июне 1940 года оказали на положение дел в Прибалтике очень сильное влияние. Они способствовали разочарованию значительной части политической элиты в мощи англо-французского блока и усилению прогерманских группировок. Особенно заметным влияние сторонников союза с Германией было в Литве. Цесевичиус (Цесевич), один из их лидеров, заявлял: «Герма-
ния победит союзников. Это хорошо, пусть побеждает! Затем она неминуемо повернет на восток и будет бить Советы. Это тоже хорошо! <...> Опыт показывает, что можно жить и под немецким протекторатом» [1, с. 345].
Резкое изменение международной ситуации повлекло и изменение политики СССР в Прибалтике. Вместе с тем, по мнению историков, до середины июня 1940 года стороны стремились соблюдать условия договоров [13, с. 54]. Размещение в Латвии, Эстонии и Литве советских войск явилось весьма непростой операцией как с политической, так и с военно-административной и экономической точек зрения, потребовало от руководства страны и военного командования гибкости и энергии.
Президент К. Пятс и главнокомандующий генерал-лейтенант Й. Лайдонер на параде в честь 20-й годовщины Эстонской Республики
Советские войска в Эстонии. 18 октября 1939 года
Командующий войсками Ленинградского военного округа К.А. Мерецков
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Полпреды сообщают... Сборник документов об отношениях СССР с Латвией, Литвой и Эстонией: август 1939 — август 1940 года [Текст]. — М.: Меж-дунар. отношения, 1990. — 544 с.
2. Ковалев, С.Н. Создание баз Балтийского флота СССР в Эстонии и Латвии осенью 1939 — весной 1940 года [Текст] / С.Н. Ковалев, А.А. Михайлов // Науч.-техн. вед. СПбГПУ. Сер. Гуманит. и обществ. науки. - 2011. - № 1 (118). - С. 177-182.
3. РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 1258.
4. РГВА. Ф. 4. Оп. 15. Д. 22.
5. АВП РФ. Ф. 059. Оп. 1. П. 306. Д. 2112.
6. Там же. П. 313. Д. 2115.
7. АВП РФ. Ф. 011. Оп. 4. П. 29. Д. 113.
8. АВП РФ. Ф. 059. Оп. 1. П. 305. Д. 2111.
9. АВП РФ. Ф. 0154. Оп. 32. П. 48. Д. 2.
10. ЦАМО РФ. Ф. 23. Оп. 9163. Д. 3.
11. АВП РФ. Ф. 0150. Оп. 38. П. 78. Д. 16.
12. АВП РФ. Ф. 34091. Оп. 6. Д. 3
13. Мельтюхов, М.И. Наращивание советского военного присутствия в Прибалтике в 1939-1941 годах [Текст] / М.И. Мельтюхов // Отеч. история. -1999. - № 4. - С. 46-70.
УДК 947:323
А.Н. Мичурин
АНАЛИЗ ПЕРСОНАЛЬНОГО СОСТАВА ПРОГРЕССИВНОГО БЛОКА В ГОСУДАРСТВЕННОМ СОВЕТЕ В 1917 ГОДУ
Численность Прогрессивного блока, являвшегося главным легальным оппозиционным объединением в парламенте Российской империи, - одна из важнейших проблем отечественной и зарубежной историографии. И если с численностью Прогрессивного блока в Государственной думе и его списочным составом большинство историков определились, считая членами блока всех членов входивших в
него фракций, то список активных членов Прогрессивного блока в Государственном совете не установлен до сих пор. Отсутствие каких-либо поименных списков групп, причисляемых к Прогрессивному блоку, и подписей членов Государственного совета под декларацией блока делает задачу установления списочного состава этого оппозиционного объединения интересной исторической головоломкой.
