CC BY
256
Список литературы
1. Арендачук И.В. Психологические условия обеспечения безопасности образовательной среды вуза [Электронный ресурс]. - URL: http://www.medpsy.ru/.
2. Баева И.А. Психологическая безопасность в образовании: моногр. -СПб., 2002. - 271 с.
3. Лактионова Е.Б. Представление педагогов-психологов о рисках в образовательной среде. Безопасность образовательной среды: сб. ст. / отв. ред. и сост. Г.М. Коджаспирова. - М.: Экон-Информ, 2008. - 158 с.
4. Мерлин В.С. Психология индивидуальности / под ред. Е.А. Климова. -М.: Ин-т практ. психологии; Воронеж: МОДЭК, 1996. - 448 с.
5. Обеспечение психологической безопасности в образовательном учреждении: практ. руководство / под ред. И.А. Баевой. - СПб.: Речь, 2006. - 288 с.
6. Проблемы психологической безопасности / отв. ред. А.Л. Журавлев,
Н.В. Тарабрина. - М.: Ин-т психологии РАН, 2012. - 440 с. - (Психология социальных явлений).
7. Рубцов В.В., Баева И.А. Психологическая безопасность образовательной среды как условие психосоциального благополучия школьника: сб. ст. / отв. ред. и сост. Г.М. Коджаспирова. - М.: Экон-Информ, 2008. - 158 с.
УДК 159.922
Т.В. Евтух, Л.Л. Баландина РАЗЛИЧАЮЩЕЕСЯ ОТНОШЕНИЕ В СИСТЕМЕ «РОДИТЕЛИ -
ДЕТИ»*
DISTINGUISHING RELATIONSHIP IN THE SYSTEM «PARENTS-CHILDREN»
В статье представлены результаты исследования родительско-детских взаимодействий в семьях, имеющих старшего и младшего сиблингов. Полученные данные подтверждают наличие специфических особенностей отцовского и материнского отношений, обусловленных порядковым номером рождения детей. Позиция матери при взаимодействии с детьми более сложна, многогранна, чем позиция отца. Она в большей мере берет на себя контролирующие функции, предъявляя более высокие требования к старшему ребенку и в то же время демонстрируя больше согласия с ним. Матери эмоционально близки ко всем детям, а отцы более удовлетворены отношениями, как со старшим, так и
© Евтух Т.В., Баландина Л.Л., 2013
* Материал подготовлен в рамках проекта № 032-Ф Программы стратегического развития ПГГПУ
с младшим ребенком. В структуре связей выявлены показатели родительско-детского взаимодействия, обеспечивающие согласованность и комплементарность родительских установок на воспитание детей.
Ключевые слова: детско-родительские отношения, сиблинги, порядок рождения, отношение к сиблингам, отношение матери, отношение отца, установки на воспитание.
The paper presents the analysis of the characteristics of parent-child relationship in families which have the youngest and the oldest siblings. The results of the study confirm the presence of special characteristics of paternal and maternal relations which are determined by the birth order number. The position of the mother in the interaction with the children is more complex and multifaceted than the position of the father. She demonstrates controlling functions more than the father, has higher demands in interaction with the oldest child, at the same time has more consent with the oldest child. Mothers are emotionally close to all children and fathers are satisfied both with the relations with the oldest and the youngest child. Characteristics of parent-child relationship, which provide coherence and complementarity of parental educational attitudes, are revealed in the correlations structure.
Key words: parent-child relationship, siblings, birth order, attitude to siblings, paternal relation, maternal relation, parental educational attitudes.
В современных исследованиях семьи рассматриваются различные аспекты взаимоотношений родителей и детей, обсуждается специфика их взаимодействия в зависимости от тех или иных параметров.
О.С. Алексеева, И.Е. Козлова, О.В. Баскаева [1] выделяют несколько направлений исследования различающегося родительского отношения. Во-первых, родители могут по-разному относиться к сиблингам, выделяя среди них «любимчика», в отношениях с которым может наблюдаться больший уровень привязанности и эмоциональной близости. Другим типом различающегося родительского отношения является несогласованность в родительской паре в отношении к детям. Мать и отец могут предъявлять различные требования по отношению к детям и демонстрировать разный уровень принятия (ситуация, при которой один родитель идентифицирует себя с одним ребенком, а другой - с другим). Третий тип связан с тем, как характер родительского отношения меняется с возрастом ребенка, воспитывается ли младший ребенок в определенном возрасте так же, как в этом возрасте воспитывался старший, или существуют различия.
К настоящему времени родительско-детские отношения часто изучаются в контексте диады «мать-ребенок». Немногочисленны исследования, в которых в качестве предмета исследования заявлена специфика материнского и отцовского отношения к сиблингам, а также раскрыто представление о взаимодействии в семье не только с родительской позиции, но и с позиции ребенка.
Мы придерживаемся точки зрения Д.С. Корниенко, который рассматривает параметры родительско-детского взаимодействия как метахарактеристики,
а изменения, происходящие с родителями и ребенком в процессе их взаимодействия - как метаэффект [4]. Необходимо подчеркнуть, что метаиндивидуальный контекст семьи требует дальнейшего подробного изучения.
В работах Е.А. Силиной, Л.Л. Баландиной [8] уделяется внимание конфигурации семьи как опосредующему звену, обеспечивающему взаимодействие различных уровней интегральной индивидуальности. Размер семьи и порядковый номер рождения являются факторами, обусловливающими особенности родительско-детских отношений - отцы и матери по-разному воспринимают детей и выстраивают с ними взаимодействие.
С целью изучения специфики отношения матери и отца к старшему и младшему ребенку было проведено исследование на общей выборке из 54 полных семей, проживающих в г. Перми и имеющих как минимум двух детей, из которых старший ребенок - подросткового, а младший - старшего дошкольного возраста.
Были выдвинуты следующие предположения:
1. Существуют значимые различия в показателях материнского/отцовского отношения к старшему и младшему ребенку.
2. Существуют значимые различия показателей материнского и отцовского отношения к сиблингам.
3. Существуют значимые различия представлений старшего сиблинга (подростка), касающиеся его отношений с родителями (матерью отцом).
4. Существуют значимые различия представлений старшего сиблинга (подростка) и матери/отца на характер их взаимодействия.
5. В структуре связей показателей родительско-детского взаимодействия существуют сходные связи (обеспечивают согласованность родительских установок родителей на воспитание детей) и различные связи (обеспечивают комплементарность/различия воспитательных воздействий в семье).
Для исследования была использована методика «Взаимодействие родителей с ребенком» (ВРР) И.М. Марковской [5; 6].
Значимые различия родительско-детских взаимодействий
1. Подтверждена гипотеза о различиях показателей материнского/отцовского отношения к старшему и младшему ребенку (табл. 1).
Следует отметить, что различия в характере взаимодействия со старшим и младшим ребенком более выражены у матерей. Мать более требовательна к старшему сиблингу, она ожидает от него более высокого уровня ответственности, чем от младшего ребенка. Она проявляет больше контроля над старшим, чем над младшим ребенком.
Оба родителя - и мать и отец - менее эмоционально близки со старшим ребенком и менее удовлетворены отношениями с ним, чем с младшим ребенком.
Полученные данные возможно соотнести с данными исследования Д.С. Корниенко, Л.Л. Баландиной, Т.М. Харламовой [4]. Из 10 параметров родительского отношения ими выявлены различия материнского/отцовского отношения к старшему ребенку и младшему по двум: «контроль» и
«авторитетность» родителя по отношению к старшему ребенку. Родители проявляют больше контроля над старшим, чем над младшим ребенком, и считают себя более авторитетными для него.
Таблица 1
Значимые различия показателей материнского/отцовского отношения
к старшему и младшему ребенку
Переменные Ср. Ст. Diff. Ст. t Р
арифм. откл. откл.
Требовательность (М-Ст) 15,28 2,58 - - - - -
Требовательность (М-Мл) 14,28 2,31 1,00 2,62 2,80 0,007 **
Контроль (М-Ст) 16,89 2,45 - - - - -
Контроль (М-Мл) 15,95 2,29 0,94 2,83 2,43 0,018 *
Эмоциональная близость (М-Ст) 17,89 3,49 - - - - -
Эмоциональная близость (М-Мл) 18,93 3,06 -1,04 2,61 -2,92 0,005 **
Удовл. отношениями (М-Ст) 16,78 3,85 - - - - -
Удовл. отношениями (М-Мл) 18,59 3,04 -1,81 3,91 -3,41 0,001 **
Эмоциональная близость (О-Ст) 16,54 3,15 - - - - -
Эмоциональная близость (О-Мл) 17,83 3,21 -1,30 3,11 -3,07 0,003 **
Удовл. отношениями (О-Ст) 15,31 3,86 - - - - -
Удовл. отношениями (О-Мл) 18,11 2,96 -2,80 3,89 -5,29 0,000 ***
Примечание: М- мать, О - отец, Ст - старший ребенок, Мл - младший ребенок; * р<0,05; ** р<0,01; *** р<0,001
2. Подтверждена гипотеза о значимых различиях показателей материнского и отцовского отношения к детям с разной сиблинговой позицией (табл. 2).
Таблица 2
Значимые различия показателей материнского и отцовского
отношения к сиблингам
Переменные Ср. арифм. Ст. откл. Diff. Ст. откл. t Р Прим.
Требовательность (М-Ст) 15,28 2,58 — - - - -
Требовательность (О-Ст) 14,54 2,16 0,74 2,47 2,20 0,032 *
Эмоциональная близость (М-Ст) 17,89 3,49 - - - - -
Эмоциональная близость (О-Ст) 16,54 3,15 1,35 4,02 2,47 0,017 *
Согласие (М-Ст) 15,67 2,87 - - - - -
Согласие (О-Ст) 14,61 2,66 1,06 3,58 2,17 0,035 *
Последовательность (М-Ст) 16,78 3,85 - - - - -
Последовательность (О-Ст) 15,31 3,86 1,46 4,03 2,67 0,010 *
Удовл. отношениями (М-Ст) 16,78 3,85 - - - - -
Удовл. отношениями (О-Ст) 18,35 3,23 -1,57 4,30 -2,69 0,009 **
Эмоциональная близость (М-Мл) 18,93 3,06 - - - - -
Эмоциональная близость (О-Мл) 17,83 3,21 1,09 2,77 2,90 0,005 **
Тревожность (М-Мл) 16,02 2,99 - - - - -
Тревожность (О-Мл) 14,31 3,39 1,70 3,92 3,19 0,002 **
Удовл. отношениями (М-Мл) 16,56 4,88 - - - - -
Удовл. отношениями (О-Мл) 18,11 2,96 -1,56 4,81 -2,38 0,021 *
Примечания: М- мать, П - отец, Ст - старший ребенок, Мл - младший ребенок
Больше различий выявлено в отношениях родителей к старшему сиблингу
- у матерей более, чем у отцов, выражена требовательность, последовательность и согласие с первенцем. Матери, предъявляя требования и наделяя обязанностями ребенка, ожидают от него больше ответственности. Они проявляют постоянство в своем отношении к ребенку - в требованиях, в применении наказаний и поощрений, тем самым демонстрируя воспитательную уверенность. У матерей выше, чем у отцов, степень согласия с ребенком в разных жизненных ситуациях, они достигают большего взаимного сходства идей, предложений, взглядов на будущее.
Матери эмоционально близки со всеми детьми - и со старшим и с младшим ребенком. Они проявляют больше, чем отцы, сочувствия к детям, обсуждают с ними происходящие события. Матери больше тревожатся за младших детей, чем отцы.
А удовлетворенность отношениями отца, как со старшим, так и с младшим сиблингом, значимо превышает удовлетворенность матери.
Полученные данные частично подтверждаются фактами, полученными И.М. Марковской в отношении материнского взаимодействия с дошкольником. Так, в ее исследованиях выявлены статистические различия на уровне р<0,001 по шкалам «эмоциональная близость» и «сотрудничество», т.е. обнаружено, что матери дошкольников отмечают большую близость ребенка к себе, чем отцы, матери также чаще находятся в ситуации сотрудничества с ребенком. На уровне значимости р<0,01 наблюдается различие по параметру «тревожность за ребенка», отцы более спокойны за своего ребенка [5].
3. Выявлены значимые различия представлений старшего сиблинга (подростка) относительно его отношений с матерью и отцом (табл. 3).
Таблица 3
Значимые различия показателей взаимодействия старшего ребенка с родителями (матерью и отцом)
Переменные Ср. арифм. Ст. откл. Diff. Ст. откл. t Р Прим.
Контроль (Ст-М) 16,22 2,11 - - - - -
Контроль (Ст-О) 15,60 2,34 0,62 1,94 2,36 0,022 *
Эмоциональная близость (Ст-М) 17,74 3,67 - - - - -
Эмоциональная близость (Ст-О) 15,74 3,30 2,00 2,97 4,95 0,000 ***
Удовлетворенность отнош. (Ст-М) 16,24 3,53 - - - - -
Удовлетворенность отнош. (Ст-О) 18,02 4,66 -1,78 5,12 -2,55 0,014 *
Примечания: М - мать, О - отец, Ст - старший ребенок
Старший ребенок полагает, что материнский контроль по отношению к нему более выражен, чем отцовский, мать более требует послушания и дисциплины. При этом эмоциональную близость подросток более ощущает именно с матерью.
Однако удовлетворенность отношениями, с точки зрения подростка, выше с отцом, а не с матерью. Несмотря на большую удовлетворенность отцов отношениями с младшим ребенком, можно говорить о сходстве представлений по данному параметру у отцов и старших детей, о большей взаимной удовлетворенности обеих сторон, что может свидетельствовать о сложившейся структуре отцовско-детских отношений.
4. Обнаружены значимые различия представлений старшего сиблинга (подростка) и матери/отца на характер их взаимодействия (табл. 4).
По большинству показателей представление родителей о стилях взаимодействия оказались выше, чем в восприятии самих подростков. Мать демонстрирует большую строгость и суровость в применении воспитательных мер к старшему сиблингу. При этом мать более высоко оценивает наличие согласия по разным жизненным вопросам по сравнению с подростковым видением данных стилей взаимодействия. Отец полагает, что его контроль, требование послушания и дисциплины выражены более, чем воспринимает такое поведение отца сам подросток.
Мать и отец отмечают более высокий уровень сотрудничества с ребенком, признание его прав и достоинств, стремление построить партнерские отношения; они более удовлетворены отношениями, чем сам подросток.
Таблица 4
Значимые различия представлений старшего сиблинга и матери/отца на
характер их взаимодействия
Переменные Ср. арифм. Ст. откл. Diff. Ст. откл. t Р Прим.
Строгость (Ст-М) 12,78 3,28 - - - - -
Строгость (М-Ст) 14,07 2,21 -1,30 3,31 -2,88 0,006 **
Принятие (Ст-М) 17,24 3,60 - - - - -
Принятие (М-Ст) 16,33 2,84 0,91 3,29 2,03 0,048 *
Сотрудничество (Ст-М) 16,31 3,34 - - - - -
Сотрудничество (М-Ст) 17,59 3,15 -1,28 4,33 -2,17 0,035 *
Согласие (Ст-М) 13,41 2,56 - - - - -
Согласие (М-Ст) 15,67 2,87 -2,26 4,20 -3,95 0,000 ***
Удовлетворенность отнош. (Ст-М) 16,24 3,53 - - - - -
Удовлетворенность отнош. (М-Ст) 17,83 3,82 -1,59 5,03 -2,33 0,024 *
Контроль (Ст-О) 15,60 2,34 - - - - -
Контроль (О-Ст) 16,29 2,07 -0,69 2,42 -2,08 0,043 *
Принятие (Ст-О) 17,34 3,65 - - - - -
Принятие (О-Ст) 16,26 2,64 1,08 3,20 2,49 0,016 *
Сотрудничество (Ст-О) 15,74 3,54 - - - - -
Сотрудничество (О-Ст) 17,22 2,81 -1,48 3,76 -2,90 0,006 **
Удовлетворенность отнош. (Ст-О) 16,09 3,51 - - - - -
Удовлетворенность отнош. (О-Ст) 18,35 3,23 -2,26 3,65 -4,55 0,000 ***
Примечание: М- мать, О - отец, Ст - старший ребенок
Подросток в свою очередь отмечает принятие его родителями -в представлении старших сиблингов матери и отцы более принимают личностные качества и поведенческие характеристики детей по сравнению с реальными материнскими и отцовскими оценками.
Корреляционные взаимосвязи между показателями родительско-детских взаимодействий
1. При проведении корреляционного анализа выявлена определенная согласованность структур связей между показателями взаимодействия матери и отца по отношению к своим детям в исследуемых семьях. Не выявлено значимых связей между материнским и отцовским отношением к сиблингам только по двум характеристикам взаимодействия: «согласие» по отношению к старшему сиблингу и «требовательность» по отношению к младшему ребенку.
По ряду параметров корреляции очень высоки (р>0,001): «принятие», «последовательность», «удовлетворенность отношениями», когда речь идет о старшем и младшем ребенке, а также «требовательность» по отношению к старшему и «строгость», «контроль», «эмоциональная близость» - по отношению к младшему ребенку.
2. Различия в структуре связей между показателями взаимодействия матери со старшим и младшим ребенком заключается в следующем. Удовлетворенность в отношении со старшим ребенком матери выше в том случае, если кроме эмоциональной близости, сотрудничества, принятия и мягкости, которые присутствуют в структуре связей между особенностями взаимодействия с младшим ребенком, в нее будут включены: «согласие», «последовательность» и «авторитетность». При этом показатели требовательности и строгости матери по отношению к обоим детям связаны положительно, а строгости и эмоциональной близости - отрицательно. Корреляция показателей «строгость» и «удовлетворенность отношениями» также является отрицательной. В структуре связей между показателями ВРР матери с младшим ребенком больше всего связей обнаружено с показателем «строгость», а со старшим ребенком - с показателем «удовлетворенность отношениями».
3. Выявлена специфика в структуре связей показателей отцовского отношения к сиблингам.
В структуре связей показателя «удовлетворенность отношениями» отца во взаимодействии со старшим ребенком представлены тесные взаимосвязи с показателями принятия, сотрудничества, согласия, последовательности и более слабая связь - с показателем контроля, в то время как в структуре связей показателей взаимодействия отца с младшим, кроме перечисленных показателей, обнаруживает связи показатель тревожности.
Показатель «строгость» обнаруживает отрицательные связи при анализе корреляционной структуры характеристик взаимодействия отца по отношению и к старшему и к младшему ребенку.
В структуру связей характеристик взаимодействия отца по отношению к старшему ребенку включен показатель «требовательность» (отрицательные
связи с показателями «согласие» и «последовательность»), в то время как в структуре связей характеристик взаимодействия отца по отношению к младшему ребенку он не представлен, кроме того, в данной структуре обнаруживают тесные связи с рядом показателей взаимодействия показатели «контроль» и «воспитательная конфронтация» («эмоциональная близость» 0,35, «принятие» -0,43; «последовательность» -0,38; «строгость» -0,34; эмоциональная близость -0,56; сотрудничество -0,42; соответственно).
4. Выявлены особенности взаимосвязей между показателями взаимодействия старшего ребенка с родителями.
Старший ребенок (подросток) полагает, что чем более требовательна мать, тем меньше она стремится к сотрудничеству, при этом возрастает строгость со стороны отца.
Чем больше строгости во взаимодействии матери с подростком, тем более он склонен воспринимать взаимодействие с родителями как согласие (с матерью 0,39; с отцом 0,48), однако при этом он не стремится к сотрудничеству (-0,34), снижается его принятие (-0,57) и эмоциональная близость с матерью (-0,53), а также удовлетворенность отношениями как с матерью (-0,45), так и с отцом (-0,49).
Строгость рассматривается исследователями как параметр родительского контроля и подразумевает принуждение детей к чему-либо [5; 11].
Контролирующее воздействие со стороны матери воспринимается подростком в связи с удовлетворенностью взаимоотношениями с ней и ее авторитетностью, а также усилением контроля со стороны отца.
В структуре связей показателя «удовлетворенность отношениями» старшего ребенка с родителями выявлены следующие отличия: удовлетворенность отношениями с матерью напрямую связана с показателем контролирующего материнского поведения, в то время как в структуре связей характеристик взаимодействия с отцом данная связь отсутствует, впрочем, как и еще одна связь -с показателем «последовательность» (в требованиях к ребенку).
В целом результаты, полученные в исследовании, уточняют характеристики, ответственные за построение согласованности и комплементарности при выстраивании отношений родителей и детей в семье. Так, установлена большая требовательность матери по отношению к старшему ребенку, ожидание от него более высокого уровня ответственности по сравнению с младшим; авторитетность по отношению к старшему и большая эмоциональная вовлеченность с позитивной отдачей от младшего обоих родителей.
Позиция матери при взаимодействии с детьми более сложна, многогранна и неоднозначна, чем позиция отца. Она в большей мере берет на себя контролирующие функции по отношению к старшему ребенку и проявляет большую, чем отец, эмоциональную близость и тревожность в отношении младшего. При этом большее удовлетворение от взаимодействия с детьми получает отец.
Мать будет более удовлетворена отношениями со старшим, если кроме контролирующих функций будет достигнуто согласие между ними по различным жизненным ситуациям; если ее мнение, поступки и действия будут
являться авторитетными для ребенка; в целом если сила ее влияния на подростка будет высока. Подросток же будет более удовлетворен отношениями с матерью, если мать будет более эмоционально близка с ним и менее строга, более последовательна и будет больше принимать его как личность.
Е.О. Смирнова, М.В. Соколова [9] выделяют в родительском отношении нормативно-оценочную позицию родителя, соотносящуюся со строгостью воспитания и личностную, которая порождает внутреннюю связь родителей и ребенка. Авторы отмечают, что соотношение этих позиций является динамичным и зависит от индивидуальных особенностей родителей, возраста ребенка, а также влияний социальных установок и ценностных ориентаций, отражающих характер общественных отношений. В последние годы зафиксировано значительное усиление нормативного и ослабление личностного начала в отношении к ребенку.
Можно предположить, что если эти тенденции будут сохраняться и усиливаться, то гармоничность родительских, и прежде всего материнских отношений, будет ослабевать.
Список литературы
1. Алексеева О.С., Козлова И.Е., Баскаева О.В. Различающееся
родительское отношение и его влияние на когнитивное и личностное развитие сиблингов // Юбилейный сборник РПО: в 4 т. / под ред. Д.Б. Богоявленской, Ю.П. Зинченко. - М.: МАКС Пресс, 2011. - Т. 3. - С. 37-39.
2. Буренкова Е.В. Изучение взаимосвязи стиля семейного воспитания, личностных особенностей ребенка и стратегии поведения значимого взрослого: автореф. на соиск. учен. степ. канд. психол. наук. - Самара, 2000. - 22 с.
3. Козлова И.Е. Особенности сиблинговых отношений в двухдетных семьях // Психологические исследования [Электронный ресурс]. - Электрон. науч. журн. - 2010. - № 4(12). - Ц^: http://psystudy.ru. 0421000116/0039.
4. Корниенко Д.С., Баландина Л.Л., Харламова Т.М. Интегральная индивидуальность и конфигурация семьи. - Пермь, 2011. - 222 с.
5. Марковская И.М. Психология детско-родительских отношений. -Челябинск: Изд-во ЮУрГУ, 2007. - 91 с.
6. Марковская И.М. Тренинг взаимодействия родителей с детьми. - СПб.: Речь, 2005. - 150 с.
7. Овчарова Р. В. Психологическое сопровождение родительства. - М.: Изд-во Ин-та. психотерапии, 2003. - 319 с.
8. Силина Е.А., Баландина Л.Л. Какие они, дети из многодетных семей? (Психологический очерк индивидуальности детей из многодетных семей): моногр. / Перм. гос. пед. ун-т. - Пермь, 2005. - 166 с.
9. Смирнова Е.О., Соколова М.В. Структура и динамика родительского отношения в онтогенезе ребенка // Вопросы психологии. - 2007. - № 2. - С. 57- 68.
10. Чернов Д.Н. Субъектно-деятельностный подход к анализу детско-родительских отношений в семьях, воспитывающих младших дошкольников //
NB: Психология и психотехника [Электронный ресурс]. - 2012. - № 2. - С. 133. - URL: http://e-notabene.ru/psp/article_127.html.
11. Maccoby E.E. Social Development.Psychological grouth and parent-child relationship. - New York: Harcourt B.J., 1980. - 436 p.
УДК 159.9.01
Д.С. Корниенко, М.В. Балева
СТРУКТУРА ИНТРАЭТНИЧЕСКИХ ФАКТОРОВ В КОМПЛЕКСНОЙ МОДЕЛИ МЕЖЭТНИЧЕСКОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ*
STRUCTURE OF INTRAETHNIC FACTORS IN MODEL OF INTERETHNIC RELATIONS
В работе предпринимается попытка операционализации и выявления эмпирической (факторной) структуры интраэтнических факторов в комплексной модели влияния интра- и экстраэтнических факторов на межэтническое взаимодействие. В исследовании приняли участие 143 студента (76 русских и 67 коми-пермяков). Методики: Пермский вопросник этнического «Я», вопросник этнической аффилиации и вопросник этнической идентичности. Обнаружено, что интраэтнические факторы русских структурированы через симптомокомплексы этнической индифферентности-толерантности, этноизоляциомизма и слияния с этносом, а коми-пермяков -через симптомокомплексы этнического слияния, этнической индифферентности и обособления от этноса.
Ключевые слова: этнос, этническая идентичность, этническое «Я», коми-пермяки, русские.
The aim of this study is to reveal the structure of intraethnic factors in the model of interethnic relations. Ethnic identity, ethnic self and ethno-affiliation motives were investigated as a core of intraethnic characteristics. Sample consists of 147 students (76 russians, 67 komi-permyak). Methods: Perm ethnic-self questionnaire, motives of etnic-affiliation and ethnic-identity questionnaire. Factor analysis was the main statistic procedure. Structure of intraetnic characteristics of Russians includes ethnic tolerance, ethnic isolation and ethnic confluence; of Komi-permyak - ethnic confluence and ethnic isolation and indifference.
Keywords: ethnos, ethnic identity, ethnic-self, Komi-permyak, Russians.
© Корниенко Д.С., Балева М.В., 2013
* Исследование выполнено при поддержке РГНФ, проект № 12-16-59008 а(р)
На сегодняшний день в практике этнопсихологических исследований проблемы межэтнического взаимодействия можно выделить два направления, одно из которых связано с анализом этнического самосознания (этнической идентичности и др.), а другое - с анализом ситуативных (внешних) факторов межэтнической конфронтации «на фоне» восприятия других этносов.
Первое направление изучает личностные факторы межэтнического восприятия. Рассматриваются такие диспозиционные характеристики личности как агрессивность [1] и авторитаризм. При изучении социальных установок по отношению к представителям других этнических групп авторы отводят немаловажную роль обсуждению этнических компонентов самосознания. Например, Л.М. Дробижева [8], исследуя ценностные аспекты межнациональных отношений, пришла к выводу, что важнейшими компонентами этнического самосознания, которые служат целям общения, являются этнические стереотипы, что свидетельствует в пользу ведущей роли этнических составляющих самосознания при межгрупповом взаимодействии. Дж. Берри в своих исследованиях, посвященных проблеме этнической толерантности, установил, что позитивная этническая идентичность может дать основание для уважения других этнических групп и выражения готовности обмена идеями, установками или для участия в совместной деятельности [11].
Второе направление исследований в качестве ситуативных факторов рассматривает физическое или социальное окружение, группу и ее характеристики, способ и ролевую структуру взаимодействия людей друг с другом [7], цели взаимодействия. В наших собственных экспериментальных исследованиях было обнаружено, что характер восприятия представителей этнических аут-групп во многом определен характером непосредственного информационного воздействия: его эмоциональной окрашенностью
и политической тенденциозностью [5].
Вместе с тем параллельное развитие двух исследовательских направлений препятствует выстраиванию комплексной модели, которая могла бы обеспечить более широкий объяснительный контекст феноменов, детерминирующих процессы межэтнической интеграции и дезинтеграции. Разрозненность исследований этнопсихологических (интраэтнических) свойств и роли ситуативных (экстраэтнических) факторов в межгрупповом взаимодействии, восприятии и поведении не позволяет дать целостное описание системы межэтнических отношений. Необходимость построения такой модели обусловлена тем обстоятельством, что, выстраивая взаимодействие с другими этносами, человек не действует разновременно то в соответствии с первой реакцией на этноспецифичную информацию (включая стереотип), то в соответствии с характеристиками собственной этнической идентичности. Это, скорее, единый процесс межэтнического восприятия и взаимодейсвтия, в котором коммуникативная, интерактивная и перцептивные стороны имеют двоякую обусловленность интраэтническими и экстраэтническими параметрами.
Интраэтнические факторы - это все, что определяет этнический облик индивидуальности: этническая идентичность, этническое «Я», ценностномотивационная сфера, культурно-ценностные ориентации и др. Это свойства личности, имеющие этническую специфику.
Экстраэтнические факторы - это информационно-ситуативные стимулы: стереотипность образа этнофора, условия взаимодействия, длительность взаимодействия, перцептивные эффекты.
Нами [10] предложена модель взаимодействия ситуационных и личностных факторов, определяющих характер межэтнических отношений. В основе модели лежит предположение о том, что экстраэтнические и интраэтнические факторы воздействуют на межэтнические отношения как минимум двумя путями. Первый путь - прямое воздействие, которое связано с проявлением индивидуальных интраэтнических свойств (например, интолерантности к другому этносу) или с экстраэтническими параметрами (например, со стереотипным образом собеседника, транслируемым СМИ), и выстраивание взаимодействия исключительно на этой основе. Второй путь -опосредованное воздействие. Такой тип воздействия характеризуется тем, что интра- и экстраэтнические параметры вступают во взаимодействие и реализуются совместно, определяя межэтническое взаимодействие. Например, при высокой толерантности (интраэтнический фактор) происходит принятие стереотипного образа (экстраэтнический фактор), а при низкой толерантности -нестереотипного и т.д.
Эмпирическая верификация данной модели требует прежде всего изучения внутренней структуры интраэтнических характеристик. Исходя из понимания интраэтнических факторов как определяющих этнический облик индивидуальности, можно утверждать, что их референтами являются: этническое «Я», этническая идентичность и этноаффилиативные мотивы.
Конструкт этнического «Я» был подробно разработан и проанализирован М.В. Балевой [3]. Этническое «Я» рассматривается в контексте метаиндивидуального этнического мира [15]. Рассматриваются те стороны метаиндивидуального мира, которые несут этническую нагрузку и выполняют этнические функции. Этническое «Я» рассматривается как форма полимодального «Я», в которой ментально репрезентируется метаиндивидуальный этнический мир. В этническом «Я» выделяются модальности «Этнос» и «Я» В модальности «Этнос» ментально репрезентируются традиции, фольклор, люди данного этноса, а также национальные особенности этноса, к которому относит себя человек. По аналогии с полимодальным «Я» в этническом «Я» можно выделить субмодальности - Авторское, Вторящее, Воплощенное, Превращенное. Субмодальности «Я» - Воплощенное и Превращенное - относятся
к модальности «Этнос», но в разных отношениях. «Я»-Воплощенное характеризует тот аспект «Я», в котором выражается стремление человека обладать теми или иными сторонами этноса. Это - тот аспект «Я», благодаря которому в этнос привносится нечто свое, а отдельные элементы этноса
трансформируются. «Я»-Превращенное, наоборот, характеризует тот аспект «Я», в котором выражается терпимость к этническим ценностям, нормам и моделям поведения, их принятие. Субмодальности «Я»-Авторское и вторящее -относятся к модальности «Я», но в разных отношениях. «Я»-Авторское характеризует тот аспект «Я», который отвечает за самостоятельный (независимый) выбор в пользу своего этноса, идентификацию с ним. «Я»-Вторящее - это тот аспект «Я», в котором ментально репрезентируется зависимость человека от этноса [3].
Содержание понятия «этническая идентичность» в русле этнической психологии впервые обозначил Шлет [16]. Он определял этническую идентичность как переживание человеком своего тождества с одной этнической общностью и отделения от других. Стефаненко [14] рассматривает этническую идентичность как результат когнитивно-эмоционального процесса осознания самого себя представителем определенного этноса. Одной стороной этого осознания является отождествление со «своим» этносом, другой стороной -обособление от других этносов.
В этнической идентичности выделяются когнитивный (знания, представления об особенностях группы и осознание себя ее членом на основе этнодифференцирующих признаков) и аффективный (чувство принадлежности к группе и членство в ней, оценка ее качеств) компоненты [14], а также поведенческий компонент (Дробижева, 2004). Этническая идентичность может подвергаться трансформациям. Источником этих трансформаций могут быть эмоционально-оценочные противопоставления своей и чужой этнической группы по принципу «мы» - «они». В зависимости от позитивных или негативных результатов этого противопоставления развивается определенный тип этнической идентичности (см.: Арутюнян, Дробижева, Сусоколов, 1998): позитивная этническая идентичность, этническая индифферентность, этнонигилизм, этноэгоизм, этноизоляционизм и национальный фанатизм.
Этноффилиативные мотивы являются важнейшей характеристикой личности, объясняющей ее привязанность к «своей» этнической группе, и фактором кросс-культурных различий. Например, аффилиативные мотивы связаны с этническим самосознанием. Было обнаружено, что рост этнического самосознания может приводить к снижению выраженности аффилиативных мотивов личности [7]. По степени выраженности аффилиативных мотивов (кросс-культурный аспект) русские отличаются от татар [6; 13], башкир, удмуртов [6], тувинцев, якутов и осетин [13]. Исследования русских и удмуртов позволяют полагать, что аффилиативные мотивы - существенная характеристика кросс-культурных различий между ними.
В настоящем исследовании предпринимается попытка операционализации и выявления эмпирической (факторной) структуры интраэтнических факторов в комплексной модели влияния интра- и экстраэтнических факторов на межэтническое взаимодействие. В связи с тем, что в исследование привлечены выборки русских и коми-пермяков, можно ожидать, что структура интраэтнических факторов обнаруживает этническую специфику, которая выражается в своеобразии его факторных структур у представителей разных этносов.
Организация и методы исследования
В исследовании приняли участие 143 студента 1-5 курсов гуманитарных специальностей Пермского государственного гуманитарно-педагогического университета и Пермской государственной академии искусства и культуры, из них 76 студентов относящих, себя к русскому этносу, и 67 студентов относящих себя к коми-пермяцкому этносу. Половой состав: русские студенты
- 52 девушки и 24 юноши, коми-пермяцкие - 48 девушек и 19 юношей. Возраст участников М = 20,84; SD = 3,22.
Для измерения конструкта этнического «Я» был использован Пермский вопросник этнического «Я» [12], состоящий из пунктов, характеризующих субмодальности этнического «Я»: Авторского, Воплощенного, Превращенного, Вторящего. Для измерения этнических аффилиативных мотивов был использован вопросник этнической аффилиации [13]. В основе вопросника лежит концепция аллоцентризма-идеоцентризма [26]. Для измерения этнической идентичности был использован вопросник этнической идентичности (Рыжова, Солдатова, 1995), который позволяет измерить разные типы этнической идентичности: позитивная этническая идентичность,
этническая индифферентность, этнонигилизм, этноэгоизм, этноизоляционизм и национальный фанатизм.
В качестве методов статистической обработки данных использовались эксплораторный факторный анализ (метод главных компонент, вращение способом Varimax). Анализ позволил обнаружить структуры взаимосвязей этнического «Я», этнической идентичности и этноаффилиативных мотивов, которые интерпретировались как латентные факторы этнического самосознания, включающие в себя соответствующие компоненты.
Результаты и их обсуждение
В результате факторного анализа показателей этнического «Я», этнической идентичности и этноаффилиативных мотивов в общей выборке студентов было выделено 4 фактора, общая доля объяснимой дисперсии 68,24 % (табл. 1). В первый фактор со значимыми нагрузками вошли показатели этнического «Я»-Авторского и этнического «Я»-Воплощенного. Данный фактор был назван «Этническая регуляторная активность субъекта». Во второй фактор вошли показатели этнонигилизма, этноиндифферентности, позитивной идентичности и этнического «Я»-Превращенного. Данный фактор был назван «Баланс этнических предпочтений «своих» и «чужих»». В третий фактор вошли показатели позитивной идентичности, этнического «Я»-Вторящего, этноаффилиативных мотивов и (с отрицательным знаком) анти-этноаффилиативных мотивов. Данный фактор был назван «Зависимое слияние со своим этносом». В четвертый фактор вошли показатели этноэгоизма, этноизоляционизма и этнофанатизма. Данный фактор был назван «Этноизоляционные этнические проявления».
Таблица 1
Факторная структура показателей этнического «Я», этнической идентичности и этноаффилиативных мотивов на выборке русских
и коми-пермяцких студентов
Переменные Факторы
1 2 3 4
ЭЯ Авторское 0,68 - - -
ЭЯ Воплощенное 0,63 - - -
Этнонигилизм - 0,52 - -
Этническая индифферентность - 0,48 - -
Позитивная этническая идентичность - 0,43 0,56 -
ЭЯ Превращенное - 0,69 -
ЭЯ Вторящее - - 0,56 -
Этноаффилиативные мотивы - - 0,77 -
Антиэтноаффилиативные мотивы - - -0,48 -
Этноэгоизм - - - 0,61
Этноизоляционизм - - - 0,78
Этнофанатизм - - - 0,72
Доля объяснимой дисперсии, % 21,53 18,36 15,60 12,75
В результате факторного анализа показателей этнического «Я», этнической идентичности и этноаффилиативных мотивов в выборке русских студентов было выделено 3 фактора, общая доля объяснимой дисперсии 65,99 % (табл. 2). В первый фактор со значимыми нагрузками вошли показатели этнонигилизма, этноиндифферентности и этнического «Я»-Превращенного. Данный фактор был назван «Этническая индифферентность-толерантность». Во второй фактор вошли показатели этноизоляционизма, этнофанатизма, этнического «Я»-Авторского и этноаффилиативных мотивов. Данный фактор был назван «Этноизоляционизм». В третий фактор вошли показатели позитивной этнической идентичности, этноэгоизма, этнического «Я»-Воплощенного, этнического «Я»-Вторящего и (с отрицательным знаком) анти-этноаффилиативных мотивов. Данный фактор был назван «Слияние с этносом».
На выборке коми-пермяков было выделено 3 фактора, общая доля объяснимой дисперсии 66,9 % (табл. 3). В первый фактор со значимыми нагрузками вошли показатели позитивной этнической идентичности, этнического «Я»-Воплощенного, этнического «Я»-Вторящего и этноаффилиативных мотивов. Данный фактор был назван «Этническое слияние». Во второй фактор вошли показатели этнонигилизма, этноиндифферентности и этнического «Я»-Превращенного. Данный фактор был назван «Этническая индифферентность». В третий фактор вошли показатели этнического «Я»-Превращенного, этноэгоизма (с отрицательным
знаком), этноизоляционизма (с отрицательным знаком), этнофанатизма (с отрицательным знаком), этнического «Я»-Авторского и анти-этноаффилиативных мотивов. Данный фактор был назван «Обособление от этноса».
Таблица 2
Факторная структура показателей этнического «Я», этнической идентичности и этноаффилиативных мотивов на выборке русских студентов
Переменные Факторы
1 2 3
Этнонигилизм 0,49 - -
Этническая индифферентность 0,69 - -
Позитивная этническая идентичность - - 0,59
Этноэгоизм - - 0,71
Этноизоляционизм - 0,75 -
Этнофанатизм - 0,52 -
ЭЯ Авторское - 0,72 -
ЭЯ Воплощенное - - 0,74
ЭЯ Превращенное 0,58 -
ЭЯ Вторящее - - 0,77
Этноаффилиативные мотивы - 0,64 -
Антиэтноаффилиативные мотивы - - -0,55
Доля объяснимой дисперсии, % 28,14 22,74 15,11
Таблица З
Факторная структура показателей этнического «Я», этнической идентичности и этноаффилиативных мотивов на выборке коми-пермяцких студентов
Переменные Факторы
1 2 3
Позитивная этническая идентичность 0,59 - -
ЭЯ Воплощенное 0,78 - -
ЭЯ Вторящее 0,85 - -
Этноаффилиативные мотивы 0,67 - -
Этнонигилизм - 0,72 -
Этническая индифферентность - 0,59 -
ЭЯ Превращенное - 0,45 0,44
Этноэгоизм - - -0,79
Этноизоляционизм - - -0,66
Этнофанатизм - - -0,51
ЭЯ Авторское - - 0,59
Антиэтноаффилиативные мотивы - - 0,48
Доля объяснимой дисперсии, % 27,46 26,15 13,29
Полученные нами результаты свидетельствуют о том, что этническая «Я»-концепция, этническая идентичность и этноаффилиативные мотивы являются взаимосвязанными конструктами, системно структурирующимися под влиянием латентных факторов. Предположительно, в качестве латентных факторов, структурирующих данные компоненты, выступают модальности этнического самосознания, которые проявляются как конкретные проявления аттитюдов личности к своему и чужому этносам.
Обнаружено, что выраженность этнического «Я» проявляется на фоне развитых этноаффилиативных мотивов, при этом «Я»-Вторящее, т.е. субъективно воспринимаемая зависимость этнофора от своей этнической группы, способствует усилению этноаффилиативных тенденций.
Выраженность этноаффилиативных мотивов сопряжена с сознательным предпочтением своего этноса при одновременном уважительном отношении к другим этносам. В то же время мотивы обособления от этноса актуализированы на фоне слабовыраженной идентичности вплоть до ее отрицания.
У русских студентов этнические установки, связанные со стремлением обладать теми или иными сторонами этноса, желанием индивидуализации его проявлений обнаруживаются наряду с выраженной актуализацией этнической составляющей сознания, слиянием с этносом по принципу Я+Они=Мы. У коми-пермяцких студентов выраженное этническое «Я» сопряжено с проявлениями этнической толерантности, понимаемой через слабую выраженность таких негативных проявлений этнической идентичности, как этноэгоизм, этноизоляционизм, этнофанатизм.
Латентными факторами, определяющими структуру интраэтнических факторов, выступают этническая регуляторная активность субъекта, баланс этнических предпочтений «своих» и «чужих», зависимое слияние со своим этносом, а также этноизоляционные этнические проявления. При этом структура этнического самосознания обнаруживает чувствительность к этнической специфике и может быть рассмотрена в контексте кросс-культурных различий. Так, обнаружено, что интраэтнические факторы русских структурированы через симптомокомплексы этнической индифферентности -толерантности, этноизоляционизма и слияния с этносом, а коми-пермяков -через симптомокомплексы этнического слияния, этнической индифферентности и обособления от этноса.
Список литературы
1. Аймаганбетова О.Х. Основы этнопсихологии: учеб. пособие. - Алма-ты: Литера, 2003. - 178 с.
2. Арутюнян Ю.В., Дробижева Л.М., Сусоколов А.А. Этносоциология: учеб. пособие для вузов. - М.: Аспект Пресс, 1998. - 271 с.
3. Балева М. В. Взаимодействия этнического Я и кросс-культурного фактора по полимодальному Я и аффилиативным мотивам (на материале удмуртских и русских студенток) // Учебный процесс в вузе искусства и культуры: организационные и научно-методические проблемы / ред. кол.
Е.А. Малянов, Е.М. Березина. - Пермь: Перм. гос. ин-т искусства и культуры, 2004. - С. 110-113.
4. Балева М.В. Полимодальное Я: этнический и кросс-культурный аспекты (на материале удмуртских и русских студентов) : дис. ... канд. психол. наук.-Пермь, 2004. - 192 с.
5. Балева М.В., Корниенко Д.С. Эмоциональный характер информационного воздействия как фактор восприятия русскими иммигрантов в Россию // Вестник Перм. гос. ин-та искусства и культуры. - Пермь, 2007. - № 5. - С. 167-186.
6. Выскочил А.А. Кросс-культурное исследование взаимосвязи этнической идентичности и этнической толерантности в северо-западной части Башкирии // Психологические исследования этнической толерантности / под ред. Е.И. Маркиной. - Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2003. - С. 88-148.
7. Вяткин Б.А., Хотинец В.Ю. Этническое самосознание как фактор развития индивидуальности // Психологический журнал. - 1996. - Т. 17, № 5. - С. 69-75.
8. Дробижева Л.М. Проблемы межэтнических отношений // Социология межэтнической толерантности / отв. ред. Л.М. Дробижиева. - М.: Ин-т социологии РАН, 2004. - 222 с.
9. Козлова М. Развитие национального самосознания у современных русских студентов // Журнал прикладной психологии. - 2000. - № 4. - С. 54-59.
10. Корниенко Д.С., Балева М.В. Теоретические основания комплексной модели влияния экстраэтнических и интраэтнических факторов на параметры межэтнического взаимодействия // Психология. Историко-критические обзоры и современные исследования. - 2012. - № 5/6. - С. 99-111.
11. Лебедева Н.М. Введение в этническую и кросс-культурную психологию. - М.: Ключ-С, 1999. - 224 с.
12. Рябикова М.В. Пермский вопросник этнического Я: надежность и валидность // 85 лет высшему профессиональному образованию на Урале / отв. ред. Е.М. Березина. - Пермь: Перм. гос. ин-т искусства и культуры, 2002. - С. 112-117.
13. Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности - М.: Смысл, 1998. - 389 с.
14. Стефаненко Т.Г. Этнопсихология. - М.: Ин-т психологии РАН: Академический проект, 1999. - 320 с.
15. Хотинец В.Ю. Этническое самосознание. - СПб.: Алетейя, 2000. - 240 с.
16. Шпет Г.Г. Введение в этническую психологию. - СПб.: П.Э.Т.: Алетейя, 1996. - 154 с.
17. Allocentrie versus idiocentric tendencies: Convergent and discriminant validation / H.C. Traindis, K. Leung, M. Villareal, F.L. Clarc // Journal of Research in Personality. - 1985. - № 19. - P. 395-415.
18. Altemeyer B. The other authoritarian personality.// Advances in experimental social psychology/ M. P. Zanna (Ed.). - San Diego: Academic Press,1998. - Vol. 30. - P. 47-92.
19. Stereotypes as justibications of prejudice / C.S. Crandall, A. Bahns, R. Warner, V. Schaller // Personality and Social Psychology Bulletin. - 2011. -Vol. 37, № 11. - P. 1488-1498.
