CC BY
37
тексты о русском поэте, в том числе о портрете А.С. Пушкина работы О.А. Кипренского, в текстах для аудирования многократно встречается упоминание об Институте русского языка имени Пушкина.
2. В околоядерную зону полей респондентов 1-й и 2-й группы входят оценочные прилагательные (красивая, прекрасная) и прилагательные, определяющие размеры страны (большая, огромная). Наличие именно этих слов в околоядерной зоне вполне закономерно: имея даже самые минимальные сведения о какой-либо стране, мы описываем ее прежде всего с точки зрения количественных (какую территорию занимает?) и качественных (какая она?) характеристик. Более того, для жителей такой густонаселенной страны, как Китай, территориальный вопрос является очень актуальным, в том числе их не могут не интересовать размеры территории страны-соседа.
Включение респондентами группы 2 в свои ряды лексем, связанных со сферой культуры (искусство, живопись, балет, Эрмитаж), можно объяснить тем, что, обучаясь в КемГИК, студенты, с одной стороны, имеют возможность непосредственно погрузиться в русскую культуру (они посещают музеи, концерты и т.п.), с другой - к 3-4 году обучения получают больше знаний из этой области на занятиях.
То, что у приблизительно равного процента респондентов обеих групп в эту зону вошли слова тематической группы «Еда, напитки», причем это не специфические наименования собственно русских блюд типа блины, каша, щи, кисель, а слова водка, вино, говорит о том, что стереотипное представление о русских как о людях, любящих выпить, остается одним из устойчивых. И хотя качество российских продуктов питания китайские студенты, живущие в городе Кемерово, оценивают в личных беседах очень высоко, лексема деликатесы представлена только в структуре околоядерной зоны анализируемого поля, составленного на основе реакций респондентов группы 1.
Относительно слов и словосочетаний, называющих достопримечательности России, можно сказать следующее: в свои ассоциативные ряды и респонденты 1-й, и респонденты 2-й группы включают те единицы (Красная площадь, Кремль, Зимний дворец), с которыми чаще встречаются на страницах учебников или в иных источниках информации (книгах, интернет-страницах, периодике). И хотя для студентов, живущих в Кемерово, проводятся экскурсии по городу, их знакомят с местными достопримечательностями, ни площадь Советов, ни памятник А.С. Пушкину, ни музей-заповедник «Красная горка», ни многие другие достопримечательности столицы Кузбасса в их списки ассоциаций не включены.
Библиографический список
Очевидно, что для китайских студентов представление о культуре России прочно связано с достопримечательностями, имеющими мировую известность.
3. Незначительные расхождения ассоциативно-смысловых полей лексемы «Россия» респондентов обеих групп обнаруживаются и в зоне ближней периферии. Практически равное количество респондентов 1-й и 2-й группы связывают нашу страну с такими реалиями, как «матрешка» и «медведь», что также отражает устойчивость стереотипов, относящихся к репрезентации нашей страны за рубежом и существующих в сознании китайской молодежи.
Включение лексемы снег респондентами группы 2 в их ассоциативные ряды, несомненно, вызвано личным опытом проживания русской зимы. Следует отметить, что в отличие от холодов, морозов снег очень нравится большинству китайских студентов.
В заключение приходим к выводу: проведенное исследование подтверждает, что понятие ассоциативно-смыслового поля обладает «большим интегратив-ным потенциалом, поскольку снимает противопоставления значения и смысла», объединяет «язык и культуру, индивида и социум» [3]. Полученные в ходе исследования модели ассоциативно-смысловых полей респондентов оказались практически идентичными, что доказывает, что слово является основным средством доступа к когнитивной базе человека, выступает способом объективации концепта, поэтому можно сделать вывод о том, что сформировавшаяся в рамках родной культуры модель представления другой страны является относительно устойчивой, т.е. концептуальные признаки, формирующие структуру концепта, содержащего знания о другой стране, не подвергаются значительной трансформации и после непосредственного погружения представителей китайской лингво-культуры в действительность России. Возможно, что для подобного рода изменений необходимо более длительное пребывание (не год-два, как в нашем случае) жителей другой страны на территории России. При этом можно предположить, что уровень владения языком принимающей стороны большой роли здесь не играет, поскольку словарный запас у респондентов группы 2 значительно больше, чем у респондентов группы 1, и это находит отражение в общем количестве слов-реакций (344 и 293, соответственно), но никак не влияет на существующие в сознании ассоциативные связи. Исследование аксиологического и миромоду-лирующего потенциала ассоциативно-смыслового поля «Россия» может быть продолжено на материале других языков. Особенно актуальным представляется сопоставительный анализ ассоциативно-смыслового поля «Россия» в разных лингвокультурах.
1. Слива Т.В. Ассоциативно-семантическая группа как форма парадигматической организации лексики (на материале названий сезонов в русском языке). Киев: Издательство НПУ имени М.П. Драгоманова, 2011.
2. Прохорова А.В. Ассоциативно-смысловое поле «молчание» как средство экспликации биполярного концепта (на материале текста рассказа Л. Андреева «Молчание»). Научные ведомости. Серия: Гуманитарные науки. 2018; Т. 37, № 3: 369 - 384.
3. Курганова Н.И. Смысловое поле как способ функционирования значения. Вестник ТвГУ. Серия: Филология. 2014; № 2: 319 - 324.
4. Абрамова Е.С. Ассоциативно-смысловое поле концепта. APRIORI. Серия: Гуманитарные науки. 2014. Available at: https://cyberleninka.ru/article/n/assotsiativno-smyslovoe-pole-kontsepta
5. Деева Н.В., Рыбникова Е.Е. Концепт «русский характер» в репрезентации русскоговорящих представителей китайской лингвокультуры. Вестник Томского государственного педагогического университета. 2020; № 4 (210): 63 - 69.
6. Алексеева А.А. Представление о России ее жителей (по данным ассоциативного эксперимента). Сибирский филологический журнал. 2001; № 2. Available at: https:// cyberleninka.ru/article/n/predstavleniya-o-rossii-ee-zhiteley-po-dannym-assotsiativnogo-eksperimenta/viewer
References
1. Sliva T.V. Associativno-semanticheskaya gruppa kak forma paradigmaticheskoj organizaciileksiki (na materiale nazvanij sezonov vrusskom yazyke). Kiev: Izdatel'stvo NPU imeni M.P. Dragomanova, 2011.
2. Prohorova A.V. Associativno-smyslovoe pole «molchanie» kak sredstvo 'eksplikacii bipolyarnogo koncepta (na materiale teksta rasskaza L. Andreeva «Molchanie»). Nauchnye vedomosti. Seriya: Gumanitarnye nauki. 2018; T. 37, № 3: 369 - 384.
3. Kurganova N.I. Smyslovoe pole kak sposob funkcionirovaniya znacheniya. Vestnik TvGU. Seriya: Filologiya. 2014; № 2: 319 - 324.
4. Abramova E.S. Associativno-smyslovoe pole koncepta. APRIORI. Seriya: Gumanitarnye nauki. 2014. Available at: https://cyberleninka.ru/article/n/assotsiativno-smyslovoe-pole-kontsepta
5. Deeva N.V., Rybnikova E.E. Koncept «russkij harakter» v reprezentacii russkogovoryaschih predstavitelej kitajskoj lingvokul'tury. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta. 2020; № 4 (210): 63 - 69.
6. Alekseeva A.A. Predstavlenie o Rossii ee zhitelej (po dannym associativnogo 'eksperimenta). Sibirskij filologicheskij zhurnal. 2001; № 2. Available at: https://cyberleninka.ru/ article/n/predstavleniya-o-rossii-ee-zhiteley-po-dannym-assotsiativnogo-eksperimenta/viewer
Статья поступила в редакцию 20.12.21
УДК 811. 161 + 378 (082+075.8)
Konyashkin A.M., Doctor of Sciences (Philology), senior lecturer, Khakass State University n. a. N.F. Katanov (Abakan, Russia),
E-mail: vika.karamashewa@yandex.ru
Konyashkin A.A., postgraduate, Krasnoyarsk State Pedagogical University n.a. V.P. Astafyev (Krasnoyarsk, Russia), E-mail: vika.karamashewa@yandex.ru
COLLOQUIAL SYNTAX, IDIOSTYLE, AND THE LINGUISTIC PICTURE OF THE WORLD IN V.M. SHUKSHIN'S STORIES. The main forms of the national language, are oral and written. The second emerged as a result of the study of the first. Written speech is the speech processed, normalized, premeditated, oral -natural, sounding addressed to the addressee. It is primary in relation to written speech - writing. But both forms are the forms of realization of the same language system, two functional varieties of a single all-national language. The choice of the presented research theme is caused by insufficient studying of colloquial speech, by the fact that the stories of the Russian genius writer Vasily Makarovich Shukshin are the prime example of using the elements of colloquial speech in the fiction prose. The main task of the research is to determine the systemic connections between the concepts of colloquial syntax, idiostyle, language picture of the world in the works of V.M. Shukshin.
Key words: discourse, cliched constructions, concept, incomplete sentences, colloquial speech, colloquial syntax, complex syntactic whole, stylistics, typified constructions.
А.М. Коняшкин, д-р филол. наук, доц., ФГБОУ ВО «Хакасский государственный университет имени Н.Ф. Катаноеа», г. Абакан,
E-mail: vika.karamashewa@yandex.ru
А.А. Коняшкин, аспирант, ФГБОУ ВО «Красноярский государственный педагогический университет имени В.П. Астафьева», г. Красноярск,
E-mail: vika.karamashewa@yandex.ru
РАЗГОВОРНЫЙ СИНТАКСИС, ИДИОСТИЛЬ, ЯЗЫКОВАЯ КАРТИНА МИРА В РАССКАЗАХ В.М. ШУКШИНА
Основными формами национального языка, являются устная и письменная речь. Вторая возникла в результате изучения первой. Письменная речь -речь обработанная, нормированная, предварительно обдуманная, устная - естественная, звучащая, обращенная к адресату. Она первична по отношению к письменной речи - письму Но обе формы - это формы реализации одной и той же языковой системы, две функциональные разновидности единого общенационального языка. Выбор темы представляемого исследования обусловлен недостаточной изученностью разговорной речи, тем, что рассказы гениального русского писателя Василия Макаровича Шукшина являются ярким примером использования элементов разговорной речи в художественной прозе. Основная задача исследования - определение системных связей между понятиями разговорный синтаксис, идиостиль, языковая картина мира в произведениях В.М. Шукшина.
Ключевые слова: дискурс, клишированные конструкции, концепт, неполные предложения, разговорная речь, разговорный синтаксис, сложное синтаксическое целое, стилистика, типизированные конструкции.
Письменная речь, в отличие от устной, является речью графически фиксируемой, в частности в художественных текстах. Наиболее полно, явственно и последовательно различия между основными формами речи проявляются в лексике, синтаксисе и ритмико-интонационной организации речи/текста. В таких случаях РР обычно рассматривается как более свободная в своём строении, менее ограниченная различными правилами. Но это лишь видимая часть проблемы. В этой связи не следует игнорировать тот факт, что современное языкознание постоянно указывает на зарождение и развитие новых форм речи - письменная разговорная речь, Интернет дискурс и т.д., не являющихся объектом данного исследования.
Выбор темы представляемого исследования обусловлен недостаточной изученностью разговорной речи, тем, что рассказы гениального русского писателя В.М. Шукшина являются ярким примером системного использования элементов РР в художественной прозе.
Актуальность публикации обусловливается непреходящим интересом лингвистов к письменной разговорной речи, в частности - к разговорному синтаксису; усилением интереса к когнитивному аспекту феномена лингвистической коммуникации, что, в свою очередь актуализирует проблему развития теории идиости-ля, способствует изучению русской языковой картины мира.
Научная новизна работы состоит в реализации системного подхода к исследованию конструкций разговорного синтаксиса в языке художественных произведений как основных компонентов идиостиля. В анализе языкового материала доминирует интегрированный подход - лексико-грамматический: текстовые фрагменты рассматриваются как единое целое идейного содержания и его синтаксического структурирования, что в определенной степени обусловливает филологический характер работы.
Теоретическая значимость исследования заключается в том, что оно вносит определенный вклад в развитие теории идиостиля, в изучение разговорной речи в текстах литературных произведений, уточнение задач синтаксического анализа, роли разговорного синтаксиса в структурировании художественного текста
Практическая значимость определяется потребностями гуманитарного образования и филологии, в частности во всестороннем исследовании языка художественной литературы, необходимостью многоаспектного изучения разговорной речи в современном отечественном языкознании; тем, что результаты работы, материалы, образцы лингвостилистического и филологического анализа могут быть использованы в процессе исследования - лингвистики, литературоведения, стилистики, лингвокультурологии.
Понятие разговорного синтаксиса (РС) неоднозначное, сложное, требующее уточнения и конкретизации. В своей основе это синтаксис литературного языка: тот же системный уровень, той же языковой системы, то есть большинство структурных признаков РС и синтаксиса нормативной грамматики совпадают. Однако между ними обнаруживаются и заметные различия. Разговорный синтаксис - это особый строй речи, специфика которой - в наличии типизированных и клишированных (устойчивых, синтаксически несвободных) конструкций, характерных для разговорной речи и функционирующих главным образом в её сфере. Они, наряду с экспрессивной разговорной лексикой, являются основными маркёрами разговорной речи [1, с. 6-8].
Таким образом, разговорный синтаксис - это синтаксический уровень системы разговорной речи.
Типизированные конструкции разговорного синтаксиса - это модели, имеющие разное лексическое наполнение, широкий состав синтаксических модификаций. Условия их воспроизводимости в речи менее жестки, чем у клишированных построений, хотя заданность синтаксического моделирования очевидна.
Синтаксические признаки разговорной речи достаточно многочисленные. Все они обнаруживаются в рассматриваемых текстах.
В лингвистической литературе постоянно отмечается, что разговорный синтаксис характеризуется большим количеством вопросительных и восклицательных, неполных, эллиптических, нечленимых предложений, количественным преобладанием простых предложений над сложными, односоставных над двусоставными, бессоюзных над союзными, сочинительной связи над подчинительной. Одним словом, первостепенное внимание уделяется вопросам классификации именно типизированных конструкций, поскольку они обладают рядом признаков, которые могут быть выявлены на основе определения функционального статуса устно-разговорного синтаксиса современного русского литературного языка. «...Они очень удобны и органичны в устном произнесении при линейном формировании высказывания» [2, с. 125].
Типизированные конструкции (ТК) сконцентрированы в основном в РР. Это продуктивные, облигаторные компоненты речи шукшинских героев. Их структура и стилистическое своеобразие обусловливаются сферой функционирования. Это повседневная обиходно-бытовая, разговорная речь.
Обилие структурно неполных предложений. В частности - эллиптичность. Подтверждением тому является спонтанная диалогическая речь, составляющая основу разговорной речи в рассматриваемых произведениях. Примеры:
- Слышь-ка!.. Проснись. - Чего ты? - У тебя когда-нибудь любовь была ко мне или к кому-нибудь. Не важною. - Ты никак выпил? - Да нет! («Думы»);
- Курите. - Учительствовать? - Да. - Она по какому учитель? - По пению. - Что, поёт хорошо? - Поёт. - Может, споёт нам? («Сураз»).
Это «рубленая проза» - определённая последовательность кратких предложений, отражающая эмоциональную атмосферу речевой ситуации, внутреннее состояние персонажа, напряженность «потока сознания».
«Рублёная проза» - основная примета диалогической речи, сфера локализации неполных предложений.
Автором используется большое количество нечленимых слов-предложений: ДА, НЕТ, АГА. В Толковом словаре С.И. Ожегова последнее слово определяется как просторечная частица. Функционально-семантически она равнозначна ДА.
Примеры: У Антипа отвисла нижняя губа. - Да-а... («Одни»); Как нету! (Денег - К. А.) У Соловьевых да нету! («Алёша Бесконвойный»); - Один со старухой живешь? - Ага («Земляки»).
Большое количество обособляемых вопросительных частиц что ли в составе синтаксических конструкций, определяемых Русской грамматикой как «двухкомпонентные не подлежащно-сказуемостные предложения», напр.: Мир, что ли? (Тендр.) [3, с. 113].
Ср. с примерами: - Один, что ли? - спросил пришелец («Охота жить»); Что я боров, что ли, - с боку на бок переваливаться? («Беседы при ясной луне»); А чего? Заболел, што ли? (там же).
Вводные слова и конструкции с разговорно-просторечной стилистической окраской. Например: И очень хотелось, чтоб передали... передачку - хоть поест малость, потому что в «терновнике» (тюрьме), знамо дело, несладко («В воскресенье мать-старушка.»); Вопчем, шей («Одни»); Ты никак выпил? Надоест, поди («Земляки»); ...дело уже передано в суд, стало быть, чего тут ещё говорить («Суд»); Я, мол, ребятишкам... (там же); Нездешний, видно («Земляки»); Мне, допустим, это всё равно («Танцующий Шива»); Можа, переждать малость? («Начальник»); А то ведь как вот размахнулся на крестовый дом - широко жить собрался, а умишка, глядишь, - на пятистенок едва-едва («Беседы при ясной луне»); Попариться ему, вишь, захотелось, жеребцу! («Жатва»).
Вставные пояснительные конструкции. Например: Дома старуха с нетерпением - видно было - ждала («Земляки»); Его и звали-то не, Алёша, он был Костя Валиков, но все в деревне звали его Алёшей Бесконвойным («Алёша Бесконвойный»); Максим легко снимался с места (он был сорокалетний, лёгкий мужик, злой и порывистый, никак не мог измотать себя на работе, хотя работал много), ходил по горнице, и глаза его свирепо блестели («Верую»); Ужены - как будто она испугалась чего - широко распахнулись глаза («Пьедестал»).
Вставные пояснительные конструкции обозначают черты характера, мотивы поведения персонажей. Это авторская речь, своего рода соотносительные средства речевой коммуникации между автором, его героями и читателями; средства представления персонажей.
Инфинитив в функции второстепенных членов предложения: обстоятельства цели: Зашёл попроведать («Заревой дождь»); несогласованного определения: И пока он шёл, ему в голову пришла другая мысль - вызвать Егора сюда («Как зайка летал на воздушных шариках»); дополнения: Не догадался попросить охапку сена («Шире шаг, маэстро!»).
Если типизированные конструкции - синтаксически свободные, членимые языковые единицы, то клишированные построения - это застывшие «формулы», шаблонные фразы синтаксически несвободные структуры типа, строящиеся по жёстким моделям.
С одной стороны, ТК структурируются по определённым моделям, и в этом отношении они как бы «синтаксически автономны», с другой - способны вступать в синонимические отношения, постоянно варьируются. Количество вариаций (модификаций) неисчислимо, поэтому классифицировать их весьма затруднительно. Однако наиболее характерные ТК и основные признаки РС в целом обозначить необходимо.
«Вдумчивые лингвисты уже давно обратили внимание на то, что обязательность употребление готовых языковых формул, их «неприкосновенность в разговорной речи острее дает себя знать, чем в речи письменной, основанной на процессе обдуманного избрания» [1, с. 12].
Примеры: Вот волшебник так волшебник! Всем волшебникам волшебник. («Как зайка летал на воздушных шариках»); Чего тут перебирать - гнильё трясти; Придёт - значит придет («Упорный»); Пить - так уж пить, чтобы и время потерять: где день, где ночь («Беседы при ясной луне»); Хочешь не хочешь, а надо выходить из положения («Коленчатые валы»); Эх ты, Ваня и есть («Непротивленец Макар Жеребцов»); Грусти не грусти - што толку («Земляки»); Две не две, а месячишко отломаю («Микроскоп»); Проси ты его не проси - бесполезно («Наказ»); Ладно, ладно, - чего там («Племянник главбуха»); Он бы тебе где одну посылку, а тут подумает-подумает да две ахнет («Непротивленец Макар Жеребцов»).
Это отдельные примеры «застывших» конструкций из огромного перечня построений разговорного синтаксиса. Такие модели не способны к синтаксическому комбинированию, но (что касается их лексического наполнения) они свободны. Однако в разговорной речи широко представлена и другая разновидность клишированных конструкций - лексически несвободных.
Например: Мишель хватил лишнего, осмелел... («Привет Сивому!»); Ты что, с цепи сорвался? («Срезал»); Руки чесались у дьявола («Крепкий мужик»); Вишь, морду воротит, чёрт (там же); Сердце кровью обливается, а - не скажи, сразу ругань («Чудик»); С их курса её любили четыре парня; все остались с носом («Страдания молодого Ваганова»); Шурка навострил уши («Сельские жители»); Всю ночь старик не сомкнул глаз («Земляки»); У Сашки подкосились ноги, он решил, что что-то случилось с детьми («Обида»); А отец мой подвернулся под горячую руку (там же); Ты бы как сыр в масле катался, если бы не пил-то («Мастер»).
Это фразеологические синтаксические конструкции, разговорные глагольные фразеологизмы, жёстко ограничивающие лексическое наполнение модели. Неизменяемость и обязательное наличие фразеологизма в синтаксической структуре предложения блокирует возможности синтаксического трансформирования конструкции.
Однако лексические «средства сопротивления» грамматической форме не ограничиваются глагольными фразеологизмами, то есть они не однородны.
Это и неглагольные фразеологизмы, в том числе трансформированные: Кандидатов сейчас как нерезаных собак («Срезал»); Егор много ездил на своем веку, летал на самолетах («Сельские жители»); Ваганов всегда знал: Майя ему не чета («Страдания молодого Ваганова»); Миколай Рогодин хитрый был мужик, охотник до чужого («Земляки»); У нас таких звали; контуженный пыльным мешком из-за угла («Даёшь сердце!»); Места здешние он знал как свои восемь пальцев («Миль пардон, мадам!»); Ну-ка ты, доктор кислых щей!.. Дай детям посмотреть. Уставился («Микроскоп»); Отольются тебе эти денюжки (там же); Чудик, убитый своим ничтожеством, которое ему опять разъясняла жена (она даже пару раз стукнула его шумовкой по голове), ехал в поезде («Чудик»).
Такие конструкции лексически несвободные, их словесное наполнение жестко ограничивается идиоматичностью содержания основного компонента или предложения в целом. Условно их можно обозначать как «застывшие языковые формулы», или языковые клише. Это яркие примеры интеграции лексики и син-
таксиса, свидетельствующие о том, что одним из основных способов структурирования разговорной речи в художественных текстах является лексико-синтак-сический.
Одной из характерных особенностей идиостиля рассказов В.М. Шукшина является обилие юмористических и афористических высказываний: Про любовь даже в Библии писано, а для меня - что любовь, что чирей на одном месте, прости, господи, - одинаково («Билетик на второй сеанс»); Мы не мыслители, у нас зарплата не та («Срезал»); Невесту, уважаемая, можно не выбирать: всё равно ошибёшься («Дебил»); Что за манера? Что за проклятое желание угодить продавцу, чиновнику, хамоватому начальству? Угодить во что бы то ни стало! («Обида»); Одному хорошо думается («Охота жить»). Нет, в шляпе такие мысли не придут в голову. Шляпа, знаете, округляет мысли (там же); Он был парень не промах, хоть и «деревня», сроду не чаял, не гадал, что судьба изобразит ему такую колоссальную фигу («Жена мужа в Париж провожала»).
Итак, разговорный синтаксис - это синтаксический уровень системы разговорной речи. Он полностью соответствует синтаксису литературного языка, но это особый строй речи, суть которого - в обязательном наличии типизированных и клишированных конструкций. Помимо этого, одной из примет РС является стилистическая окраска компонентов семантической и синтаксической структуры данных конструкций, основная сфера функционирования которых - разговорная речь. РР в тексте художественного произведения - это «центростремительный локатив» устной и письменной разновидностей литературного языка, языка художественной литературы, область проникновения устной формы речи в письменную, а высший, «генерирующий» уровень РР - разговорный синтаксис: именно на данном уровне заметна реализация основных категорий художественного текста: идиостиль, концептуальная картина мира, языковая картина мира.
Идиостиль - это комплекс формальных и содержательных языковых характеристик, присущих произведениям того или иного автора, оригинально воплощенный в данных произведениях. Иначе говоря, это способ использования всей системы языковых выразительных средств в процессе работы над текстом.
Предметом исследования в этом случае становится индивидуальная авторская концептуальная картина мира (ККМ) как основа идиостиля писателя, что позволяет судить о фрагментах языковой картины мира. Система концептов, составляющая концептуальную картину мира, - это система идей, знаний представлений о реальной действительности сознании говорящего, частично отражаемой языковой картиной мира (ЯКМ). Языковая картина мира - исторически сложившаяся в языковом сознании этнокультурного сообщества и отражаемая в языке совокупность представлений о мире, определённый способ концептуализации действительности; это неотъемлемая часть общей концептуальной картины мира, включающей в себя знания социума о предметах и явлениях объективной действительности, знания и представления народа о внешнем и внутреннем мире ЯКМ, особое языковое образование, постоянно участвующее в познании мира и создающее образцы интерпретации воспринимаемого» [4, с. 129].
Язык - основное орудие создания ЯКМ, то есть языковой концептуализации действительности. Он же - основное орудие создания научной картины мира (НКМ), то есть научной концептуализации мира. Однако, несмотря на некоторую созвучность аббревиатур, ЯКМ и НКМ ввиду их понятийной нетождественности, необходимо разграничивать.
В определённой мере понятие идиостиль близко понятию идиолект. В общих чертах идиолект - это совокупность формальных и стилевых особенностей, свойственных речи отдельного носителя данного языка, а идиостиль - устойчивая общность образной системы, средств художественной выразительности, характеризующая своеобразие творчества писателя [5, с. 144-145].
Понятия идиостиля и идиолекта по-разному определяются исследователями и, соответственно, попадают в разные ряды соотношений с понятиями язык, текст, языковая личность.
Одним из признаков идиостиля шукшинских рассказов является преце-дентность. Прецедентные тексты - это тексты классические, часто цитируемые, широко исследуемые, ставшие интернациональным культурным достоянием, это первозданные тексты - общеизвестные не только во время создания (шестиде-сятые-семидесятые годы прошлого столетия), но и в данный исторический период. Прецедентность обусловливается «концентрированной типизацией». В литературно-художественном плане это типизация (обобщение), индивидуализация, детализация персонажной системы; в лингвистическом - сбалансированное и мотивированное использование языковых средств, стилистические ресурсы всех функциональных типов речи, в частности - безграничные ресурсы разговорной речи. Её анализ и описание и составляет основную задачу исследования идио-стиля как диалектического единства языкового и когнитивного.
Становление и развитие когнитивной лингвистики обусловило когнитивный подход к изучению идиостиля, основной особенностью которого является первостепенное внимание ментальной стороне языковых явлений (Арутюнова, Кубрякова). Данный процесс обозначил контаминирование теории идиостиля и лингвофилософского учения о языковой картине мира. Если ЯКМ - это отраженный в языке способ видения мира, концептуализация действительности, то идио-стиль - функционирующий язык, система средств концептуализации.
Хотя понятия «идиостиль» и «ЯКМ» находятся в неразрывном единстве, хотя они «взаимоотражаются», отождествлять их не следует, поскольку иди-остиль - это, прежде всего, системно-языковое образование, а ЯКМ - концептуально-образное. В процессе исследования идиостиля выявляется система языковых средств, особенности их систематизации и отбора; в ходе исследовании ЯКМ - совокупность концептов и особенности типизации образов, однако совместно они как бы интегрируются в один, основной способ концептуализации и вербализации действительности.
В лингвистической литературе находим множество определений ЯКМ. Все они исторически восходят к идеям Вильгельма фон Гумбольдта, который впервые обратил внимание на национальное содержание языка и мышления, отмечая, что «различные языки являются для нации органами их оригинального мышления и восприятия» [6, с. 164].
ЯКМ имеет своё концептуальное содержание, не отождествляясь при этом с ККМ, поскольку отражает ее не полностью, а лишь в определенной мере, ибо концептуальность в сознании «шире» слова изречённого, а недосказанность в звучащем слове всегда неизбывна. Гениальность Шукшина в том, что он путем усиления связи между ЯКМ и ККМ почти полностью нейтрализовал «зону недосказанности», обнаружив между ними неразрывную связь.
Таким образом, «для исследования ЯКМ актуален семантико-когнитивный подход» [7, с. 15].
Изучение отображённых в языке знаний и представлений о мире должно осуществляться в широком экстралингвистическом контексте с учётом тех факторов, которые не нашли отражение в языке, то есть с учетом пресуппозитив-ных смысловых компонентов - невербализованных, подразумеваемых знаний, репрезентированных в семантическом поле речи/текста. Без учета пресуппози-тивной семантики адекватное восприятие речи было бы невозможно [8, с. 396].
Концептуальная картина мира в тексте художественного произведения -это линейная, озвученная последовательность концептов: идей, образов, представлений о мире в сознании субъекта речи, словом, большой объём пресуппо-зитивных знаний.
Примером может служить концепт «память» в рассказе «Дядя Ермолай»:
Теперь, много-много лет спустя, когда я бываю дома и прихожу на кладбище помянуть покойных родных, я вижу на одном кресте:
«ЕмельяновЕрмолай ...вич».
Ермолай Григорьевич, дядя Ермолай. И его тоже поминаю - стою над могилой, думаю. И дума моя о нем - простая: вечный был труженик, добрый, честный человек. Как, впрочем, все тут, как дед мой, бабка. Простая дума. Только додумать я ее не умею, со всеми своими институтами и книжками. Например: что был в этом, в их жизни, какой-то большой смысл? В том именно, как они ее прожили. Или - не было никакого смысла, а была одна работа, работа... Работали да детей рожали. Видел же я потом других людей... Вовсе не лодырей, нет, но.свою жизнь они понимают иначе. Да сам я ее понимаю теперь иначе! Но только когда смотрю на эти холмики, я не знаю: кто из нас прав, кто умнее? Не так - не кто умнее, а - кто ближе к Истине. И уж совсем мучительно - до отчаяния и злости - не могу понять: а в чем Истина-то? Ведь это я только так - грамоты ради и слегка из трусости - величаю ее с заглавной буквы, а не знаю - что она? Перед кем-то хочется снять шляпу, но перед кем? Люблю этих, под холмиками. Уважаю. И жалко мне их.
В сущности, это мегаконцепт - исходный концепт, включающий в свою сферу другие исходные концепты: жизнь, труд, человек, любовь, благодарость, ум, истина, предки, потомки и др., зеркально отражающие особенности русского менталитета
Библиографический список
Глубинные когнитивные процессы в сознании автора - талантливой языковой личности - мгновенно, непроизвольно воспроизводят в памяти читателя личное понимание концептов, порождающее реминисценцию: «Два чувства дивно близки нам - В них обретает сердце пищу: любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам» (А.С. Пушкин).
Чаще всего концепты в рассказах Шукшина обозначаются в форме сложного синтаксического целого (сверхфразового единства) - группы предложений, объединенных смысловой и грамматической связью. Данное сложное синтаксическое целое (ССЦ) - это уже единица текста с отчётливой композицией: первый абзац - завязка, обозначение концепта, он же - тема ССЦ, далее - до высказывания а в чём истина-то?- основная часть, раскрытие темы; отмеченное высказывание - кульминация развития темы; последние пять предложений - развязка.
Рассказ «Выбираю деревню на жительство» примечателен ироническим обозначением концепта совесть:
С совестью Николай Григорьевич был в ладах: она его не тревожила. И не потому, что он был бессовестный человек, нет, просто это так изначально повелось: при чем тут совесть! Сумей только аккуратно сделать, не психуй и не жадничай и не будь идиотом, а совесть - это... знаете... Когда есть в загашнике, можно и про совесть поговорить, но все же спится тогда спокойней, когда ты все досконально продумал, все взвесил, проверил, свел концы с концами - тогда пусть у кого-нибудь другого совесть болит. А это - сверкать голым задом да про совесть трещать, - это, знаете, неумно. Словом, все было хорошо и нормально. Николай Григорьевич прошел свою тропку жизни почти всю. В минуту добрую, задумчивую говорил себе: «Молодец: и в тюрьме не сидел, и в войну не укокошили».
Таково содержание внутреннего монолога главного героя. Комизм ситуации в том, что «умные» рассуждения о совести, своего выстраиваются в сфере концепта «воровство».
Стилистические особенности рассмотренных текстовых фрагментов заключаются в большом количестве элементов разговорной речи; они придают тексту разговорную окраску, репрезентированную в произведениях как важнейший стилистический компонент языка художественного текста.
ЯКМ репрезентирована как составная часть концептуальной картины мира - основного содержание произведения.
В результате исследования авторы пришли к следующим выводам:
1. Основным результатом исследования стала реализация когнитивно-стилистического подхода в определении системно-соотносительных связей между первичными текстообразующими категориями в рассказах В.М. Шукшина: разговорный синтаксис, идиостиль, концептуальная картина мира, языковая картина мира.
2. Разговорный синтаксис - это особый строй речи, специфика которой - в наличии типизированных и клишированных - устойчивых, синтаксически несвободных конструкций, характерных для разговорной речи и функционирующих обычно в её сфере; разговорный синтаксис - это синтаксический уровень системы разговорной речи.
3. Идиостиль - это комплекс формальных и содержательных языковых характеристик, присущих произведениям того или иного автора в определенный исторический период; способ использования всей системы языковых выразительных средств в процессе работы над текстом. При когнитивном подходе результатом реализации данного способа становится языковая картина мира.
4. ЯКМ в произведениях В.М. Шукшина - один из наиболее ярких фрагментов русской языковой картины мира в русской художественной литературе.
1. Шведова Н.Ю. Очерки по синтаксису русской разговорной речи. Москва: Издательство Академии наук СССР 1960.
2. Лаптева О.А. Русский разговорный синтаксис. Москва: Наука, 1976.
3. Русская грамматика. Москва: Наука, 1982; Т. 2.
4. Коняшкин А.М. Современные проблемы филологической науки и практики: практикум. Абакан: Хакасский государственный университет им. Н.Ф. Катанова, 2001.
5. Русский язык: энциклопедия. Москва: Большая российская энциклопедия: Дрофа, 1997.
6. Гумбольдт В.Ф. Избранные труды по языкознанию. Москва: Прогресс, 1984.
7. Никитина Л.Б., Салимьянова И.В. Образ пожилого человека в русской языковой картине мира. Омск: ЛИТЕРА, 2013.
8. Падучева Е.В. Пресуппозиция. Лингвистический энциклопедический словарь. Москва: Советская энциклопедия, 1990.
References
1. Shvedova N.Yu. Ocherkipo sintaksisurusskojrazgovornojrechi. Moskva: Izdatel'stvo Akademii nauk SSSR, 1960.
2. Lapteva O.A. Russkijrazgovornyj sintaksis. Moskva: Nauka, 1976.
3. Russkaya grammatika. Moskva: Nauka, 1982; T. 2.
4. Konyashkin A.M. Sovremennyeproblemy filologicheskojnaukiiprakiiki: praktikum. Abakan: Hakasskij gosudarstvennyj universitet im. N.F. Katanova, 2001.
5. Russkijyazyk: 'enciklopediya. Moskva: Bol'shaya rossijskaya 'enciklopediya: Drofa, 1997.
6. Gumbol'dt V.F. Izbrannye trudy poyazykoznaniyu. Moskva: Progress, 1984.
7. Nikitina L.B., Salim'yanova I.V. Obraz pozhilogo cheloveka v russkojyazykovoj kartine mira. Omsk: LITERA, 2013.
8. Paducheva E.V. Presuppoziciya. Lingvisticheskij 'enciklopedicheskij slovar'. Moskva: Sovetskaya 'enciklopediya, 1990.
Статья поступила в редакцию 18.01.22
