CC BY
26
Роберт Лейкен,
директор Программы по иммиграции и национальной безопасности Центра им. Никсона РАЗГНЕВАННЫЕ МУСУЛЬМАНЕ ЕВРОПЫ
Возможность проникновения на территорию США через мексиканскую границу террористов, умело затерявшихся среди нелегальных иммигрантов, вызывает беспокойство. Чтобы предотвратить теракты в США, Пентагон ведет войну на Ближнем Востоке. Однако главный кошмар для чиновников из Министерства внутренней безопасности - это моджахеды, имеющие паспорта и прибывающие в безвизовом режиме из западноевропейских государств - союзников США. Сети джихадистов раскинулись по всей Европе - от Польши до Португалии - благодаря распространению радикального ислама среди потомков гастарбайтеров. Проведенное Центром имени Никсона исследование группы из 373 моджахедов, проживавших в Западной Европе и Северной Америке с 1993 по 2004 г., показало, что по крайней мере четверть из участвовавших в исследовании джихадистов являлись гражданами западноевропейских стран, имеющими право безвизового въезда в Соединенные Штаты.
Массовая иммиграция мусульман в Европу - это незапланированное следствие реализации программ по привлечению гастар-байтеров после окончания Второй мировой войны. При поддержке дружелюбно настроенных политиков и сочувствующих судей иностранные рабочие, чье пребывание предполагалось как временное, воспользовались программами воссоединения семей и превратились в постоянных резидентов. Сегодня мусульмане составляют большинство иммигрантов в ряде западноевропейских стран и самую многочисленную группу среди иммигрантского населения в Великобритании. Точные цифры определить трудно, поскольку при проведении переписи населения на Западе респондентам редко задают вопрос об их вероисповедании. Но по приблизительным оценкам, от 15 до 20 млн. мусульман сегодня называют Европу своей родиной и составляют от 4 до 5% ее общего населения. (Количество мусульман в Соединенных Штатах, вероятно, не превышает 3 млн. - менее 2% населения страны.) Относительное преобладание проживающих за границей мусульман наблюдается во Франции (от 7 до 10% общего населения); следом идут Нидерланды, Дания, Швеция, Великобритания и Италия. Учитывая продол-
149
жающуюся иммиграцию и высокий коэффициент рождаемости у мусульман, Национальный совет по разведке прогнозирует, что к 2025 г. мусульманское население Европы вырастет вдвое.
Если, иммигрируя в США, мусульмане въезжали в огромную страну, созданную переселенцами, то в Европе, куда большинство мусульман начали прибывать только после окончания Второй мировой войны, им приходилось «втискиваться» в компактные и культурно однородные нации. Их приток оказался для многих принимающих стран новым и нежелательным феноменом. Иммигранты из Северной Африки сохраняли прочную приверженность к своим родным культурам. Отличаясь от американских мусульман, рассеянных географически, раздробленных этнически и в целом финансово благополучных, европейские мусульмане собирались вместе со своими соотечественниками в анклавы, подобные гетто: алжирцы во Франции, марокканцы в Испании, турки в Германии и пакистанцы в Великобритании. Присутствие мусульманских иммигрантов в Европе уже заметнее, чем присутствие выходцев из Латинской Америки в Соединенных Штатах. В Европе принимающие страны, так и не научившиеся интегрировать приезжих, входят в столкновение с иммигрантами, которые исключительно цепко держатся за свой уклад. Как признаёт французский ученый Жиль Ке-пель, «ни кровь, пролитая мусульманами Северной Африки, сражавшимися во французских мундирах во время обеих мировых войн, ни пот рабочих-мигрантов, живших в плачевных условиях и за жалкие гроши восстанавливавших Францию (и Европу) после 1945 г., не превратили их детей... в полноценных сограждан». Пока профессора рассуждали об устаревшей концепции национального государства, Западная Европа, сама не осознавая, что происходит, обзавелась чем-то вроде внутренней колонии, примерно равной по численности населения Сирии. Многие из этой колонии хотели бы интегрироваться, и они пытаются взбираться по крутым ступеням европейской общественной лестницы. Но значительная часть мусульманской молодежи отвергает свой статус второстепенных граждан, с которым мирились родители молодых людей. Взрывоопасная смесь европейского нативизма и иммигрантского диссидентства угрожает тому, что датский социолог Оле Вэвер называет «со-циетальной безопасностью», или национальной сплоченностью. В довершение всех неприятностей происходящее в этих диаспорах в силу их изолированности скрыто от посторонних глаз, что позволяет моджахедам собирать там средства, обучать и вербовать участ-
150
ников джихада, пользуясь при этом даже большей свободой, чем во многих мусульманских странах.
По мере формирования в конце 1990-х такой ситуации даже либеральные круги Европы начали пересматривать свое отношение к иммиграции. Государство обнаруживало неспособность регулировать въезд иммигрантов, а общество проявляло нежелание их интегрировать. В некоторых случаях негативная реакция была связана с ксенофобией и расизмом, в других она возникала в ответ на действия политиков, увлеченных мечтой о мультикультурном гармоничном сосуществовании различных общин и выступавших за подчеркнуто сочувственное отношение к угнетенным нациям и предоставление им особых льгот. К 2002 г. электоральный бунт, вызванный проблемой иммиграции, поставил под угрозу партийные системы Австрии, Бельгии, Дании, Франции и Нидерландов. Голландцев настолько возмутило убийство в 2002 г. политика-гомосексуалиста Пима Фортейна, выступавшего против иммиграции, что ведущие партии страны позаимствовали существенную часть политической программы убитого. Нынешней весной британские тори не просто присоединились к правящей Лейбористской партии в вопросе о введении широкомасштабных ограничений на иммиграцию. Среди мер - ужесточение процедур получения политического убежища и воссоединения семей и применение компьютеризованной системы проверки при пересечении границы. Консерваторы также выступили за введение максимально допустимых иммиграционных квот.
Неприятная истина заключается в том, что денатурализация и радикализация происходят даже в таких странах, как Нидерланды, где очень многое было сделано для обустройства мусульманских иммигрантов. Гордясь своей легендарной терпимостью по отношению к национальным меньшинствам, Нидерланды гостеприимно предоставили политическое убежище десяткам тысяч мусульман, утверждавшим, что они спасаются от преследования. К услугам иммигрантов были щедрые пособия и льготное жилье, привилегии при приеме на работу и бесплатные языковые курсы. Голландские налогоплательщики финансировали мусульманские религиозные школы и мечети, а общественное телевидение передавало программы на марокканском арабском языке. Кровавое убийство ван Гога марроканцем Мохаммедом Буйери всколыхнуло Нидерланды и соседние страны не только потому, что жертвой стал вызываю-
151
щий споры кинорежиссер - потомок художника Винсента ван Гога, главного кумира голландцев.
Европейские органы по борьбе с терроризмом увидели в этом убийстве знак вступления террористической угрозы в новую фазу. Оно воскресило призрак ближневосточных политических убийств, ставших частью арсенала джихадистов в Европе, и выявило новый источник опасности - неизвестных лиц из среды собственных европейских мусульман. Ячейка в Гамбурге, связанная с терактами 11 сентября 2001 г., состояла из иностранных студентов, а взрывы поездов в Мадриде в марте 2004 г. совершили иммигранты из Марокко. Однако и убийца ван Гога, и его сообщники родились и воспитывались в Европе.
Буйори вырос в пролетарском районе Амстердама, который прозвали «городом спутников» из-за множества спутниковых тарелок на балконах, настроенных на прием канала «Аль-Джазира» и марокканского телевидения. Родители Буйери прибыли на волне иммиграции 1970-х годов, но так и не выучились говорить по-голландски. Буйери же окончил лучшую среднюю школу района. Его трансформация из подающего надежды студента в джихадиста повторяет типичную схему, в рамках которой группы преуспевающих молодых европейских мусульман вступают в ряды воинов джихада для совершения расправ над жителями Запада.
Окончив местный колледж, а затем прослушав продвинутые курсы по бухучету и информационным технологиям, Буйери, отличавшийся буйным нравом, попал на семь месяцев в тюрьму за преступление, связанное с применением насилия. Из тюрьмы он вышел исламистом, переполненным гневом в связи с участью Палестины и не скрывая своего сочувствия по отношению к движению ХАМАС. Не найдя финансирования для молодежного центра в «городе спутников» и не добившись запрета на продажу пива или присутствие женщин на организуемых им мероприятиях, он переехал в центр Амстердама. Там его завербовали в группу «Хоф-штад» - ячейку исламистских боевиков второго поколения. Ячейка начала собираться в квартире Буйери и слушать проповеди сирийского проповедника, известного под именем Абу-Хатиб. «Хоф-штад» была связана с сетями в Испании, Марокко, Италии и Бельгии и планировала серию убийств голландских политиков, нападение на единственный ядерный реактор в Нидерландах, а также другие теракты на территории Европы. Европейские разведслужбы установили связь ячейки с Вооруженной исламской группой Ма-
152
рокко, причастной к взрывам в Мадриде и серии терактов в Касабланке в 2003 г. Ее сирийский имам взаимодействовал с моджахедами из Ирака и с одним из боевых командиров «Аль-Каиды». «Судя по международным контактам Буйери и сети "Хофштад", -утверждает один аналитик - консультант правительства Норвегии, - можно с уверенностью сделать вывод, что они являлись участниками многочисленных террористических заговоров, раскрытых в Западной Европе за последние годы». Группу «Хофштад» нельзя сравнивать с маргинальными европейскими террористическими группами прошлых десятилетий, такими, как группировка Баадера - Майнхоф в Германии, «Аксьон директ» (Action Directe) во Франции или «Красные бригады» в Италии. Как и другие современные джихадистские группы, она обладает преимуществом, которого долго добивались и никогда не имели террористы-марксисты, - социальной базой. И эта база, отчасти благодаря войне в Ираке, стремительно растет. Голландская Всеобщая служба разведки и безопасности (AIVD) утверждает, что радикальный ислам в стране включает «множество движений, организаций и групп». Некоторые из них не применяют насилия и разделяют только религиозные догмы и презрение к Западу. Однако AIVD подчеркивает, что другие, включая «Аль-Каиду», тоже «тайно укореняются в голландском обществе», вербуя отчужденную от общества мусульманскую молодежь, родившуюся в Голландии. Радикальный ислам превратился в «автономное явление», утверждает AIVD, так что теперь голландская молодежь вступает на путь фундаментализма даже без прямого влияния из-за границы.
Джихадистов Западной Европы можно разделить на два типа: назовем их «аутсайдеры» и «инсайдеры». Аутсайдеры - это иностранцы, как правило, беженцы или студенты, нашедшие в либеральной Европе убежище от сурового преследования, которому исламисты подвергаются на Ближнем Востоке. Среди них находятся радикальные имамы, часто получающие пособия из Саудовской Аравии; они предоставляют свои мечети вербовщикам террористов и служат связующими звеньями или духовными отцами джихади-стских сетей. После того как таких иностранцев впускают в одну из стран ЕС, все остальные европейские государства тоже оказываются доступными для них. Многие из этих аутсайдеров первого поколения мигрируют в Европу специально для осуществления джихада. В исламистской мифологии миграция архетипически связана с завоеванием. Пророк Мухаммед, которому угрожало преследова-
153
ние в идолопоклоннической Мекке, в 622 г. н.э. увел своих приверженцев в Медину. Там он собрал армию, которая завоевала Мекку в 630-м и установила мусульманское правление. Инсайдеры, с другой стороны, - это группа отчужденных граждан, второе или третье поколение детей иммигрантов, те, кто, подобно Буйери, были рождены и вскормлены в условиях европейского либерализма. Часть из них - безработная молодежь из беднейших пригородов. Они представляют собой новейшее и наиболее опасное воплощение излюбленной темы литературы об иммигрантах - бунта второго поколения. Они также являются драматическим примером того, что можно было бы назвать «враждебной ассимиляцией-интеграцией во враждебную культуру принимающей страны».
Обитатели трущоб и успешные, молодые люди воспроизводят в Западной Европе два социальных типа, которые когда-то сформировали базу исламистских движений в развивающихся странах, таких, как Алжир, Египет и Малайзия, - это беднота и набожные буржуа. Как и в случае терактов 11 сентября, образованные обычно становятся лидерами, а плебеи - боевиками. Аутсайдеры первого поколения и инсайдеры второго поколения не разделены; наоборот, первые, как правило, вербуют рекрутов среди последних. Десять лет назад во Франции алжирская Вооруженная исламская группа уже обращала в свою веру бёров (рожденные во Франции дети североафриканских иммигрантов) и превращала их в джихадистов, которые терроризировали пассажиров поездов в 1990-е годы. Однако после 11 сентября вербовка приобрела более систематический и стратегический характер. Агитация «Аль-Каиды» нацелена именно на второе поколение. И если вербовщики джихада раньше находили сочувствующих слушателей в криминальном мире, среди преступных группировок или в тюрьмах, то сегодня они, похоже, чаще набирают очки в университетских городках, среди учащихся подготовительных курсов и даже школьников средних классов. Судя по секретным разведывательным донесениям и перехватам телефонных разговоров, после облав, вызванных событиями 11 сентября, джихадисты расширили свои операции в Европе и возобновили их с новой силой после вторжения коалиции в Ирак. Усама бен Ладен теперь воодушевляет и стратегически направляет множество относительно автономных европейских джихадистских ячеек, которые формируются для выполнения конкретных миссий. Такие группировки, как правило, выбирают своей мишенью европейские страны, выступающие в качестве со-
154
юзников США в Ираке, что доказали взрывы в Мадриде, теракты против британских целей в Стамбуле в ноябре 2003 г., а также львиная доля впечатляющих террористических заговоров (их насчиталось около 30), провалившихся после 11 сентября. В марте 2004 г. сотрудники лондонской полиции раскрыли заговор с участием британских подданных пакистанского происхождения и конфисковали самый крупный со времен расцвета Ирландской республиканской армии тайный склад материалов, практически пригодных для изготовления взрывных устройств. Несколько месяцев спустя Скотленд-Ярд обвинил в попытке собрать «грязную» бомбу восьмерых иммигрантов во втором поколении из Южной Азии, которые, как сообщалось, прошли подготовку в лагерях «Аль-Каиды». Западная Европа служит перевалочным пунктом для раненных в Ираке моджахедов. Иракская сеть входит в разветвленную структуру, которую создал Абу Мусаб аз-Заркауи - ныне официальный сподвижник бен Ладена и «эмир» «Аль-Каиды» в Ираке. Недавно рассекреченные испанские судебные материалы указывают на то, что на встрече в Стамбуле в феврале 2002 г. Заркауи, предвидя затяжную войну в Ираке, начал строить планы создания подпольного двустороннего канала для переправки европейских рекрутов в Ирак, а ближневосточных вербовщиков и нелегальных иммигрантов - в Европу. Заркауи привел также в действие «спящие» ячейки, созданные в европейских городах в период конфликта в Боснии. Один из главных следователей по делам террористов в Милане, Армандо Спатаро, говорит, что «почти все европейские страны были затронуты [иракской] вербовкой», включая, как это ни невероятно, Норвегию, Швейцарию, Польшу, Болгарию и Чешскую Республику. Методы вербовки, применяемые иракской сетью, закупающей дешевое оружие в Германии у балканских группировок, аналогичны методам, используемым в конфликтах в Чечне и Кашмире. Благодаря своей первоклассной индустрии подделки документов Италия превратилась в базу отправки добровольцев. Испания же служит каналом связи с Северной Африкой.
Терроризм в Европе до сих пор рассматривается как уголовная проблема, а не как повод для войны. Более того, некоторые европейские чиновники верят, что политика уступок по отношению к Ближнему Востоку способна их защитить. И действительно, атакуя союзников США в иракской войне, бен Ладен предложил перемирие тем европейским государствам, которые не вступали в этот конфликт. За небольшим исключением, европейские власти укло-
155
няются от введения относительно суровых законодательных мер и мер безопасности, принятых в США. Они предпочитают осуществлять наблюдение за преступным миром и традиционное судебное преследование, а не начинать «войну с терроризмом» в американском стиле и мобилизовывать вооруженные силы, создавать центры содержания под стражей, усиливать пограничный контроль, требовать наличия машиносчитываемых паспортов, высылать из страны проповедников ненависти и удлинять осужденным террористам сроки приговоров. Франция выделяется на общем фоне европейской самоуспокоенности. Франция установила у себя наиболее жесткий по сравнению со всеми западными странами антитеррористический режим. Чтобы предотвратить религиозную агитацию в своей мусульманской, преимущественно североафриканской, общине, энергичное французское государство отказывалось в 1990-е годы предоставлять убежище радикальным исламистам даже тогда, когда тех гостеприимно принимали соседние страны. Опасаясь, как выразился Кепель, что заразительное влияние превратит «социальную неудовлетворенность, которую испытывают мусульмане в пригородах крупных городов», в экстремизм и терроризм, правительство Франции обрушилось на джихадистов, задерживая подозреваемых на срок вплоть до четырех дней без предъявления обвинения или предоставления доступа к адвокату. Сегодня в светской Франции нет ни одного религиозно-культового объекта, на территорию которого полиции был бы воспрещен вход. Разжигание ненависти влечет за собой прибытие жандармов, включение в черный список и в перспективе депортацию. Такая тактика соответствует принятой во Франции строгой модели ассимиляции, которая не допускает религию в государственную сферу (отсюда и споры о хиджабах). Подход Франции контрастирует с британским сепаратистским мультикультурализмом, обусловливающим практику предоставления радикальным арабским исламистам убежища и возможностей открыто проповедовать при одновременном усилении наблюдения за ними. Французская молодежь все еще может ознакомиться с речами джихадистов с помощью спутникового телеканала или через Интернет; в Великобритании же открытые радикальные проповеди привели к возникновению террористических ячеек. Большинство других европейских стран переняли снисходительный британский подход.
В целом европейские политики, которые отвечают за вопросы безопасности, не говоря уже о сотрудниках спецслужб, еже-
156
дневно получающих разведдонесения, придерживаются более жесткой, американской, линии и призывают к созданию системы «электронной идентификации» для выявления моджахедов. Появление в Европе воинов-мучеников и дробление радикальных групп, ранее связанных с «Аль-Каидой», подтолкнуло несколько европейских столиц к расширению сотрудничества в противостоянии терроризму, равно как и к наращиванию собственных антитеррористических ресурсов и персонала. Двадцать пять стран - членов ЕС также ввели общеевропейский ордер на арест, что избавляет полицию от длительных процедур экстрадиции. Несмотря на широко распространенную озабоченность в связи с возможными нарушениями права на неприкосновенность частной жизни, несколько европейских стран после убийства ван Гога снизили барьеры между органами разведки и полиции. Германия поставила цель - собрать под одним «защитным зонтиком» полицейские силы всех своих 16 земель. Во Франции, Германии, Испании, Нидерландах и Великобритании сотрудники полиции и разведки проводят встречи с чиновниками в новейших коммуникационных центрах или в специальных помещениях, снабженных электронным оборудованием, для обмена информацией о результатах допросов, донесениях осведомителей, прослушанных телефонных разговорах, записях перехватов, видеосъемках и съемках со спутников. И всё же контртеррористические ведомства пока еще неохотно делятся друг с другом секретной информацией или сотрудничают при уголовном преследовании. Раздробленность и соперничество между европейскими структурами безопасности и другими институтами все еще препятствуют усилиям по борьбе с терроризмом.
Новые моджахеды не только испытывают на прочность традиционные антитеррористические меры; их появление бросает вызов и тому мировоззрению, которое доминирует в Западной Европе со времени окончания Второй мировой войны. Отвращение к нацизму и колониализму трансформировалось в сочувствие к религиозным меньшинствам любого толка. В некоторых странах, в частности в Нидерландах и Великобритании, подобная точка зрения вызвала к жизни всеобъемлющий мультикультурализм. Усиливая надзор, британские власти в то же время предоставляли исламистам убежище, возможность открыто проповедовать и вести оголтелую пропаганду. Мультикультурализм обладал двойной привлекательностью: он позволял этим государствам казаться терпимыми за счет обилия прав, предоставляемых меньшинствам, и в то же
157
время изолировал последних от остального общества, чем обеспечивал их интеграцию.
Но теперь многие европейцы приходят к мысли о том, что такая вседозволенность является чрезмерной и даже опасной. Сейчас европейцы просят мусульман, чтобы те сами начали практиковать религиозную терпимость и приспосабливаться к ценностям принявших их стран. Правительство Тони Блэра требует, чтобы претенденты на получение гражданства научились «британскости». Подобным же образом «голландские ценности» стоят в центре нового подхода этой страны. Аналогичные предложения выдвинуты в Берлине, Брюсселе и Копенгагене. Патрик Вейль, гуру в вопросах иммиграции для Французской социалистической партии, видит в поиске баланса иммигрантских «обязанностей» и иммигрантских «прав» континентальную тенденцию. Очевидно, что европейский мультикультурализм понемногу приходит в столкновение с европейским либерализмом, а право на неприкосновенность частной жизни - с требованиями национальной безопасности. Мультикуль-турализм служил когда-то признаком европейского культурного либерализма. Однако, когда мультикультурализм начинает осознаваться как фактор, пестующий терроризм, пути либерализма с ним расходятся. Этот разрыв начинает возникать во Франции, в Нидерландах, в Великобритании, до некоторой степени даже в Германии.
На самом деле трещина между либерализмом и мультикуль-турализмом возникает как раз в тот момент, когда континент перебивает самый важный сдвиг в структуре народонаселения. Иммиграция очевидным образом задевает нерв национальной безопасности, и одновременно поднимает экономические и демографические вопросы: как справиться с проблемой заметно стареющего населения? как поддерживать спаянность общества в условиях упадка христианства и подъем секуляризма и ислама? должен ли Европейский союз осуществлять суверенитет в отношении границ и гражданства и что будет означать для него членство Турции с ее 70-миллионным мусульманским населением?
Относительный успех Соединенных Штатов в ассимиляции собственных мусульманских иммигрантов означает, что им необходимо усилить бдительность пограничного контроля. Как сообщала газета The New York Times, Усама бен Ладен подрядил для планирования очередного эффектного теракта в Соединенных Штатах «внешний планирующий узел». С большой степенью вероятности, этот последний базируется в Европе и задействует евро-
158
пейских граждан. Европейские страны, как правило, предоставляют гражданство рожденным на их территории иммигрантам, поэтому потенциальные европейские джихадисты имеют право на европейский паспорт, что, в свою очередь, дает им возможность безвизового въезда на территорию США и пересечения границы без собеседования. Члены гамбургской ячейки, которая направляла теракты 11 сентября, прилетели из Европы, и Госдепартамент обошелся с ними, как с приезжими, подпадающими под действие Программы безвизового въезда (Visa Waiver Program, VWP), - точно так же, как с Муссауи и с «ботиночным террористом» Ричардом Рейдом. Означает ли это, что следует вообще отказаться от Программы безвизового въезда, как предлагают некоторые члены Конгресса? Ни в коем случае. Госдепартаменту уже и так непросто справляться с введенными после 11 сентября ужесточенными процедурами проверки и выдачи виз, которые требуют более продолжительных собеседований, привлечения дополнительного штата сотрудников и приводят к большему числу задержек. Прекращение действия VWP также вызовет резкий рост расходов на бюрократические и дипломатические мероприятия. Вместо этого Соединенным Штатам нужно модернизировать критерии, используемые при периодическом пересмотре списка стран, охваченных Программой безвизового въезда, учитывая фактор вербовки террористов и оценивая процедуры выдачи паспортов. Для такого пересмотра можно использовать специальные группы, созданные в сотрудничестве с европейцами. Единая угроза и взаимные интересы должны привлечь пристальное внимание СМИ, политиков и общественности по обе стороны Атлантики, что способно принести горько-сладкое облегчение европейцам и американцам после их недавних разногласий.
«Россия в глобальной политике», Москва, том 3, № 6, с. 90-107.
ИСЛАМ В ТРОПИЧЕСКОЙ АФРИКЕ
В наши дни все большую роль начинает играть «политический» ислам, выходящий как за рамки собственно конфессии, так и за границы мусульманского мира. Феномен этот требует пристального внимания со стороны действующих политиков, а также ученых-исследователей. Немало работ последних посвящено анализу
159
