CC BY
57
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 2018. № 6
д.о. Тимиряев*
разделы речи посполитой И СИТУАЦИЯ В ЗАПАДНОМ КРАЕ В ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПОЛЕМИКЕ Б.Н. ЧИЧЕРИНА И Н.К. РЕННЕНКАМПФА
D.O. Timiryaev
PARTITIONS OF RZECZPOSPOLITA AND SITUATION IN ITS FORMER TERRITORIES WITHIN THE RUSSIAN EMPIRE (ZAPADNY KRAJ) IN THE POLITICAL DEBATES OF B.N. CHICHERIN AND N.K. RENNENKAMPF
Аннотация. общественная дискуссия о причинах ликвидации Польского государства, а также о судьбе его бывших территорий была одним из сюжетов так называемого польского вопроса. Под устоявшимся в литературе термином «польский вопрос» понимается комплекс проблем, связанных с существованием польских земель и поляков в составе российской империи. Предметом данного исследования является формирование в ходе полемики между либералами и консерваторами общественного мнения по данному вопросу. Цель исследования — проанализировать воззрения авторитетных и компетентных участников общественной полемики по польскому вопросу, выявить дискуссионные темы, позиции представителей различных идейно-политических течений. В качестве примера общественной дискуссии исследуются взгляды Б.н. Чичерина и н.К. ренненкампфа на проблему разделов речи Посполитой. Анализируется аргументация публицистов в их полемике, исследуется их оценка ситуации в Западном крае как территории русско-польского конфликта. изучены точки совпадений и разногласий публицистов. В качестве выводов можно отметить, что представитель либерального течения общественной мысли Б.н. Чичерин смотрел на разделы Польши с точки зрения моральности/аморальности инструментов политики. Его оппонент стоял на точке зрения российского правительства, отстаивая моральную правоту российской империи в деле ликвидации польской государственности. оба полемиста сходились во мнении, что присоединенные по итогам разделов территории должны принадлежать
* Тимиряев Денис Олегович, аспирант кафедры российской истории и докумен-товедения историко-филологического факультета Белгородского государственного национального исследовательского университета
Timiryaev Denis Olegovich, Postgraduate Student at the Department of Russian History and Document and Archive Management of Belgorod National Research University +7-904-088-29-59; DenisOlegovichTimiryaev@yandex.ru
исключительно Российской империи. Выявлена недооценка Б.Н. Чичериным убежденности польского общества в том, что Западный край является частью Польши. В качестве источников привлекаются публицистические произведения авторов, а также газетные и журнальные статьи в российских изданиях. Автор восстанавливает картину публицистической полемики по польскому вопросу в конце XIX — начале ХХ в. Статья заполняет существующий пробел в изучении формирования общественного мнения по этой теме и, в сочетании с результатами исследований полемики 60-х гг. XIX в., позволяет составить целостное представление об этом феномене.
Ключевые слова: Б.Н. Чичерин, Н.К. Ренненкампф, публицистика XIX в., польский вопрос, разделы речи Посполитой, Западный край.
Abstract. Public debate on reasons for disappearance of the Polish state and the destiny of its former territories was one of aspects of the so-called Polish question. The established term "Polish question" is interpreted as a set of issues connected with functioning of Polish lands and the Poles in the Russian Empire. The subject of research is the shaping of opinion on this issue, its origins and solutions in the dispute between liberals and conservatives of Russian society. The aim is to analyze the viewpoints of reputable and competent participants of public disputes and to elicit disputable topics and agendas of members of various ideological and political movements. The views of B.N. Chicherin and N.K. Rennenkampf on the partitions of Poland are an example of public disputes. The subject of analysis is their arguments, their assessment of situation in the territories of former Polish state (Zapadnij Kraj) as the area of Russian-Polish conflict. The work studies points of agreement and discord. The conclusion may be that a member of liberal movement B.N. Chicherin regarded the partitions of Poland with regard to morality of political instruments. His opponent supported the view of the Russian government and the rectitude of the Russian Empire in abolishing the Polish statehood. Both debaters agreed that the territories annexed after partitions had to belong exclusively to the Russian Empire. B.N. Chicherin underestimated the commitment of Polish society to the idea that former Polish territories within the Russian Empire belong to Poland. The sources used are political essays and newspaper and magazine articles in Russian printed media. In this way the article recreates the image of publicists' debate on the Polish question in the late 19th — early 20th century, which together with the research on debates of the 1860s may give a full picture of this phenomenon.
Keywords: B.N. Chicherin, N.K. Rennenkampf, political journalism of late
19th century, Polish question, partitions of Poland, Zapadny Kraj.
* * *
С восшествием на престол в 1894 г. нового императора Николая II активизировалась общественная полемика по польскому вопросу. В 1895 г. на должность Варшавского генерал-губернатора вместо жесткого администратора и имевшего репутацию полонофоба И.В. Гурко был назначен граф П.А. Шувалов, долгое время проработавший пос-
лом в Берлине. Спустя два года его сменил сторонник налаживания сотрудничества с польским обществом князь А.К. Имеретинский, занимавший этот пост до своей смерти в 1900 г. В 1897 г. был отменен процентный сбор со всех имений Западного края. Сбор взимался в качестве репрессивной меры за участие владельцев имений в Польском восстании 1863 г. Всё вышеперечисленное свидетельствовало если не о повороте в политике по отношению к полякам в империи, то о желании власти провести коррекцию или смягчение курса1.
Действия власти не остались незамеченными в обществе, актуализируя публичную полемику по польскому вопросу. В 1898 г. вышла третья часть работы «Курс государственной науки» известного юриста, представителя либерального течения общественной мысли Бориса Николаевича Чичерина (1828-1904), в которой он изложил свое понимание польского вопроса. Его позиция встретила критику со стороны правоведа, профессора Киевского университета Николая Карловича Ренненкампфа (1832-1899). Полемика продолжилась с появлением спустя год отдельной брошюры Чичерина, в которой он отвечал своему оппоненту.
Взгляды Чичерина на польский вопрос были изучены В.А. Китае-вым2. Автор касался и полемики Чичерина с ренненкампфом, кратко перечисляя ее проблемные точки, но не стал приводить аргументов последнего. Не получил авторской оценки и такой важный пункт дискуссии, как принадлежность Западного края. В целом Китаев апо-логетично отнесся к воззрениям Чичерина, не отмечая их противоречивости и некоторой абстрактности. На наш взгляд, продолжение изучения позиций двух публицистов является актуальной задачей.
В ходе полемики были зафиксированы разные сюжеты, входящие в так называемый польский вопрос. В данной статье будет рассмотрена одна из центральных тем дискуссии — о роли и «вине» Российской империи в трех разделах Речи Посполитой (1772, 1793, 1795 гг.). Значимость ее заключается в том, что в зависимости от оценки роли России решался и вопрос об исключительных правах Российской империи на Западный край, или, в польской терминологии, «восточные кресы». Это территории, входящие в состав современных государств: Украины (правобережная часть), Белоруссии и Литвы. Если, как Чичерин, осуждать разделы, называя их «беззастенчивой политикой держав»3, то логично, что тезис о легитимности
1 Западные окраины Российской империи. М., 2006. С. 211, 265.
2 Китаев В.А. Либеральная мысль в России (1860-1880 гг.). Саратов, 2004. С. 110-123.
3 Чичерин Б.Н. Курс государственной науки. Ч. III. Политика. М., 1898. С. 87.
принадлежности Западного края Российской империи ставится под сомнение. Ведь если разделы, по которым эти территории вошли в состав империи, «несправедливы», то и ее владение этими территориями «несправедливо». Однако вытекавший из проблемы разделов Польши вопрос о принадлежности Западного края Борис Николаевич обходил молчанием в «Курсе государственной науки». Получалось, что автор, негодуя на разделы, не видит проблемы в принадлежности обширного Западного края — «наследства» разделов.
В отличие от самого Чичерина, не видевшего противоречий в своих аксиологических посылах, его современники это отмечали. Неудивительно, что в полемику вступил именно представитель общества Западного края Н.К. Ренненкампф. Русско-польский конфликт на самих данных территориях виделся совсем иначе, чем из столиц. Да и польское общество обратило внимание на отсутствие, первоначально, у Чичерина четкой позиции, трактуя это ошибочно как признание и польских прав на Западный край. Осуждение разделов также импонировало польскому обществу.
Осуждая разделы, Борис Николаевич делал любопытную оговорку, оценивая роль в них Екатерины II: «В ее извинение можно однако сказать, что присоединенные к России области некогда принадлежали русским князьям и были заселены русским племенем»4. Но ведь ссылка на принадлежность этих территорий Древнерусскому государству, определение восточнославянского населения в качестве «русского племени» были классическими аргументами имперской идеологии и русской националистической мысли.
Нельзя не обратить внимания на то, что публицист полностью оправдывал позицию главы Австрийской монархии императрицы Марии-Терезии (1717-1780): «С своей стороны, Мария-Терезия была против воли вовлечена в раздел. Ей была поставлена дилемма: или принять участие в дележе, или воевать с двумя могучими соседями, которые во всяком случае хотели усилиться на счет Польши, что поставило бы Австрию в весьма невыгодное положение»5. Хотя ко второй половине XIX в. было известно, что в такой ситуации находилась именно Екатерина II, но никак не Мария-Терезия. Более того, еще до заключения договоров о первом разделе Польши в 1772 г. Австрийская империя явочным порядком приступила к разделам, введя войска на ряд польских приграничных территорий.
Прямолинейную, резко негативную оценку получил у Чичерина «автор» разделов король Пруссии Фридрих II (1712-1786): «... ему
4 Там же. С. 29.
5 Там же.
просто нужно было округлять свои владения, и он находил удобным обирать беззащитных». Фридрих не «просто округлял свои владения», он решал стратегически важную задачу для успешного развития своего государства. Пруссии нужен был сухопутный коридор, связывающий Бранденбург с Восточной Пруссией. Публицист осуждал тот культ, которым был окружен в Германии Фридрих II: «... когда, не довольствуясь славою полководца и государственного человека, немцы хотят сделать из него нравственного героя, то это не может не поразить некоторым изумлением всякого, у кого патриотизм не затемняет нравственного смысла»6.
Взгляды Ренненкампфа в польском вопросе, на наш взгляд, внутренне не противоречивы. Он прекрасно понимал, что суть проблемы — это польские притязания на спорный регион. Западный край входил в «идеальное отечество» как русского, так и польского национализмов. «Идеальное отечество» — это территория, которая, по мнению, националистической мысли, принадлежит или должна принадлежать определенному этносу7. Отсюда и большее внимание Николая Карловича к правам России на Западный край через апелляцию к истории польско-русских отношений.
Ренненкампф подчеркивал, что эти территории были частью древнерусского государства и стали частью Польши в результате ее агрессивной восточной политики: «Не забудем, что в период своей относительной силы Польша вела все время наступательную политику относительно Московского государства; пользуясь каждым случаем, она стремилась овладеть и овладела чисто русскими областями: Киевскою, Подольскою, Смоленскою, Белорусским краем и др.»8. Он указывал, что населен Западный край «русским племенем», исповедующим то же православие, что и великорусы. Их абсолютный численный перевес над польской знатью лишает поляков в полемике о принадлежности края каких-либо доводов в их пользу.
Помимо наличия исторической памяти о существовании в прошлом государства, объединявшего все восточнославянские территории, публицист подчеркивал перманентный социальный и межконфессиональный конфликт между польскоязычными землевладельцами-католиками и восточнославянским православным крестьянством: «Россия не могла этого забыть и не могла оставаться глухою и
6 Там же.
7 Миллер А.И. Империя Романовых и национализм: эссе по методологии исторических исследований. М., 2006. С. 150.
8 Ренненкампф Н.К. Польский и еврейский вопросы. (Открытые письма Б.Н. Чичерину). Киев, 1898. С. 15.
равнодушною к судьбе родного, единоверного населения, изнемогавшего под гнетом польского дворянства и католического духовенства». Он апеллировал к тому, что призывы к отторжению этих территорий от Польши происходили от православных подданных Речи Посполитой: «Вспомните постоянные и горячие жалобы и воззвания диссидентов (хотя бы и речь арх. Кониского) к русскому правительству о защите и желании их воссоединиться с своей родной страною»9.
Публицист обращал внимание своего оппонента на поддерживаемый властями Речи Посполитой активный прозелитизм римско-католической церкви среди православного населения и порожденную этим фактом вспышку межконфессиональной розни, которая не способствовала крепости внутренних опор этого государства: «В особенности отличалось своею агрессивною политикою польское духовенство. Ни на одну минуту у него не остывало стремление приобретать для римского престола подвластных — верующих; даже неприязненное, недоверчивое отношение между населением порождено было фанатизмом и готовностью на все средства духовных воинов католицизма»10. После столь подробной аргументации прав Российской империи на Западный край Ренненкампф выражал возмущение оценкой разделов со стороны Чичерина: «разве можно назвать разделы, насколько они касаются России, вероломным захватом (выделено мной. — Д.Т.)»11.
Важно отметить следующий факт: с середины XVIII в., на «восточных кресах» Речи Посполитой только войска Российской империи были гарантом социальной стабильности12. Крестьянские восстания против польской шляхты подавлялись российской армией. Получается, что де-факто эти земли были уже под российским контролем. Разделы лишь юридически закрепили существующее положение дел.
Взгляды Чичерина и Ренненкампфа совпадали в части признания важности внутренних причин падения Польского государства. Чичерин отмечал системный кризис Польши: «Нелепая конституция, представлявшая только организованную анархию, уничтожение войска из опасения усилить власть короля, притеснение подвластных и своеволие шляхты, беспрерывные внутренние раздоры, вызывавшие вмешательство соседей, все это могло иметь последствием только полный внутренний упадок»13. Его оппонент возражал, но
9 Там же.
10 Там же. С. 15, 15-16.
11 Там же. С. 19.
12 Западные окраины Российской империи. М., 2006. С. 66.
13 Чичерин Б.Н. Курс государственной науки. С. 87-88.
не по существу: «В вашем изображении раздел Польши совершился среди мира, в роде нечаянного нападения, когда обессиленная страна неспособна была причинить соседям какое-либо зло. Но на деле было далеко не так». По его мнению, Польша была источником тревог соседей из-за полного паралича своей государственной машины: «Польша в то время представляла не мир, а непрерывное волнение, своего рода политическую анархию, которая держала всех соседей в вечной тревоге, так сказать, под ружьем»14.
Ренненкампф, характеризуя кризис Речи Посполитой, заявлял, что возможность занять королевский трон путем выборов кандидату, имевшему поддержку и ресурсы одной из европейских стран, была угрозой для соседей Польши: «Каждое избрание нового короля заставляло ближайшие государства напрягать все свои силы, чтобы не допустить противника усилиться на счет Польши. Это была боевая позиция, на которой каждый сосед вынужден был устроить свою батарею, опасаясь нападения ближайших соперников». Публицист удивлялся позиции большинства польской элиты, считавшей сложившийся порядок вещей естественным и охотно берущей деньги за поддержку нужного кандидата: «И странное дело: в устройстве этих иноземных батарей принимали участие, давали пособие сами поляки, ослепленные своеволием и корыстью, не замечая, что батареи эти должны будут в конце концов разрушить саму Польшу»15.
Публицист сравнивал положение Польши перед разделами с ситуацией в современной ему Османской империи, погрязшей в нестабильности и кризисе: «В 17 и 18 веке Варшава превратилась в своего рода новейший Константинополь, с тою разницею, что в то время были иные политические взгляды, приемы, отношения национальные»16. Он полагал, что оценивать разделы рано: «... не решаюсь назвать сознательною ошибкою уничтожение Польши, потому что историческое развитие совершается по своим могущественным причинам и в настоящее время еще недостаточно разъяснено, было ли это твердо обдуманное намерение или печальный акт неотвратимых обстоятельств»17.
Его аргументы в пользу отсутствия какой-либо вины России перед поляками вполне классические для русской националистической мысли. Наиболее известные представители как консервативного (М.Н. Катков), так либерально-славянофильского (И.С. Аксаков)
14 Ренненкампф Н.К. Указ. соч. С. 13-14.
15 Там же. С. 14.
16 Там же.
17 Там же. С. 20.
течений общественной мысли позитивно оценивали участие России в разделах Польского государства. В качестве примера, подтверждающего данный тезис, возьмем их публицистику 1880-х гг., как периода, наиболее близкого по времени к рассматриваемому нами.
Иван Сергеевич Аксаков в качестве идеологического объяснения разделов апеллировал к национальным чувствам, для него разделы были путем собирания всех ветвей русской нации в одном государстве. Он писал: «Он [раздел] и совершился в 1772 г., — но при этом Россия присоединила к себе не Польские, а Русские земли, именно Белоруссию, которая давно тянула к ней и, без сомнения, равно как и все остальные Русские земли, даже и без всякого раздела, согласно желанию народному, в силу единоверия и единоплеменности, рано или поздно неминуемо слилась бы с Россией (выделено Аксаковым. — Д.Т.)»18.
Иван Сергеевич отрицал какую-либо вину России, утверждая мысль о восстановлении исторической справедливости: «Это воссоединение с Россией оторванных от русского древнего единства Русских земель произошло окончательно при втором и третьем разделе, которые были уже единственным последствием первого. В этом воссоединении, вполне законном, вполне справедливом (выделено Аксаковым. — Д.Т.), нет не только ничего, чего бы мы могли стыдиться или смущаться, как это до сих пор в обычае у некоторой части русского общества, но совершенно наоборот: в нем исполнение нашего народного долга и исторического призвания»19.
В подобном же духе писал и Михаил Никифорович Катков, при этом публицист сомневался в наличии у поляков способностей к плодотворной государственной деятельности. Он утверждал, что причина падения Польши — деятельность (или бездеятельность) самих поляков: «Польское государство пало не по вине России, а единственно и исключительно вследствие доказанной историей и ежедневным опытом неспособности Поляков к политической жизни»20. Публицист считал, что именно отсутствие абсолютизма в Речи Посполитой стало причиной разделов: «Польша не смогла выработать себе единую, бесспорную верховную власть, и пала жертвою многовластия»21. Кроме внутриполитического развития Польши, Катков также апеллировал
18 Аксаков И.С. В чем вина России перед Польшей? 15 августа 1881 г. // Аксаков И.С. Полное собрание сочинений. Т 3. М., 1886. С. 574.
19 Там же. С. 575.
20 Московские ведомости. № 361 Б. 1883. Цит. по: Катков М.Н. Собрание передовых статей «Московских ведомостей». 1883. М., 1898. С. 624.
21 Там же.
к факту нахождения этих земель в составе Древнерусского государства, наследницей которой являлась Российская империя: «Россия, за малыми исключениями, только обратно взяла свое историческое и народное достояние, захваченное Польшей»22.
В своем ответе Ренненкампфу Чичерин вновь ставил ценностный подход во главу угла, считая, что именно моральный фактор должен превалировать над прагматизмом в процессе принятия государственных решений. Задачи объединения территорий восточнославянских народов в одно государство не были исключением: «Не спорю, что присоединение областей, заселенных русским племенем, могло быть задачею русской политики. Но и в политике цель не оправдывает средств»23. Касаясь кризиса Польского государства, он справедливо отмечал усилия соседей по блокированию реформ, направленных на усовершенствование государственного устройства Речи Посполитой: «Мы подлинно знаем, что та анархия, которая будто бы была опасною для соседей, напротив, поддерживалась ими всеми средствами, потому что она была источником слабости Польши и не давала ей стать на свои ноги»24. Стоит отметить, что в польской историографии до сих пор не сложился консенсус относительно того, какие факторы: внутренние (паралич государственной машины) или внешние (союз Австрийской империи, королевства Пруссии и Российской империи), оказались фатальными для польского государства25.
Чичерин проводил принципиальную грань между процессом присоединения Левобережной Украины в середине XVII в. и Правобережной в конце XVIII в.: «Россия из-за этих областей выдержала упорную борьбу, и Малороссия осталось за нею. Никто, однако, не называл и не назовет это политическим преступлением. Присоединение же Западного края происходило в совершенно других условиях»26. Борис Николаевич не упоминает здесь восстания 1794 г. под руководством Т. Костюшко, направленного против разделов Речи Посполитой и, по сути, являвшегося русско-польской войной. Российская империя смогла восстание подавить и закрепить присоединенные территории военным путем.
Чичерин отрицал объективные предпосылки разделов, утверждая, что они были совершенны «без малейшего на то повода, просто
22 Там же.
23 Чичерин Б.Н. Польский и еврейский вопросы. Ответ на открытые письма Н.К. Ренненкампфа. Берлин, 1901. С. 14.
24 Там же. С. 10.
25 Стегний П.В. Разделы Польши и дипломатия Екатерины II. М., 2002. С. 48.
26 Чичерин Б.Н. Польский и еврейский вопросы. С. 15-16.
во имя права силы»27. Складывается впечатление, что он, видимо, воспринимал процессы разделов как случившиеся внезапно, хотя и знал, что идеи разделить Польшу витали в воздухе с начала XVIII в. Разделы были обусловлены ходом исторического процесса в Европе. Современный исследователь П.В. Стегний пишет: «Разделы Польши в царствование Екатерины II были обусловлены комплексом внешних и внутренних факторов, значительную роль среди которых сыграл длительный и исключительно сложный процесс формирования геополитических структур в Центральной и Восточной Европе после завершения Контрреформации и Вестфальского мира в 1648 году»28.
К тому же моральный подход к историческим явлениям и процессам контрпродуктивен. Представляется высокомерной позиция Чичерина, навешивающего ярлыки «справедливо» или «несправедливо» на события столетней давности. Как утверждает Стегний: «каждая из держав — участниц раздела руководствовалась собственным пониманием "рационального государственного интереса", этой идеей-фикс дипломатии XVIII века, когда "право силы" еще не уступило место "силе права"»29.
Апеллирование к моральной оценке разделов не было новым для российской общественной мысли. В середине XIX в. представитель радикальной общественной мысли, революционный демократ А.И. Герцен писал о разделах: «По клоку отрывала Русь живое мясо Польши, отрывала провинцию за провинцией, и, как неотразимое бедствие, как мрачная туча, подвигалась все ближе и ближе к ее сердцу. Где она ее не могла взять силой, она брала хитростью, деньгами, уступала своим естественным врагам и делилась с ними добычей»30. Александр Иванович при оценке действий России руководствовался исключительно моральными категориями, а не соображениями военно-политического или экономического характера: «Из-за Польши приняла Россия первый черный грех на душу. Раздел ее останется на ее совести. Менее преступно было бы взять сразу всю Польшу за себя, чем делиться ею с немцами»31.
Прямым следствием полемики о разделах Польши стала дискуссия о ситуации в Западном крае, о его принадлежности, о проблемах, стоящих перед его администрацией. Верно наблюдая связь католициз-
27 Чичерин Б.Н. Курс государственной науки. С. 87.
28 Стегний П.В. Указ. соч. С. 406.
29 Там же. С. 414.
30 Герцен А. И. Поляки прощают нас! // Собрание сочинений: в 30 т. Т. 12. М., 1957. С. 87.
31 Там же.
ма и полонизма, Чичерин не понимал того, что на территории Западного края католицизм служил инструментом польского сепаратизма. Активный прозелитизм польского католического духовенства среди непольского большинства имел целью формирование в будущем польского по идентичности населения. Как отмечал А.Ю. Бендин: «Католическое духовенство настаивало на взаимоисключающей идентичности своей белорусско-малороссийской паствы по принципу: "я — католик, значит, я — поляк"»32. Это не могло не беспокоить российскую общественность и имперскую администрацию. Реннен-кампф подчеркивал важность ограничения польской католической пропаганды: «В особенности важно, чтобы католическое духовенство ограничило свое призвание религиозными задачами, утвердилось в духе терпимости и отказалось от наступательного направления»33.
Чичерин предлагал решить проблему нелояльности римско-католического духовенства путем переговоров с главой римско-католической церкви. Он считал, что энцикликой или буллой папы Римского удастся обуздать этнический и конфессиональный национализм польского духовенства: «Если католическое духовенство выходит из религиозной сферы и вступает в светские дела, что случается не в одной Польше, то правительство всегда имеет возможность положить этому предел. Многое тут зависит от соглашения с главою католицизма и того содействия, которое можно в нем найти»34. Правительство Российской империи имело печальный опыт заключения конкордатов, т.е. договоров между империей и Ватиканом. Конкордаты были малоэффективны, а трудные переговоры демонстрировали нежелание Ватикана идти на компромиссы, а в политическом плане — польские симпатии Рима35. Чичерин не мог не знать о законодательном запрете перехода из православия в другие конфессии, действующем до 1905 г. Тем не менее, он утверждал: «Требовать же от католического духовенства, чтобы оно не заботилось о распространении своей веры, невозможно, ибо это — его прямая нравственная обязанность»36.
Решение польского вопроса для Ренненкампфа было связано с отказом польского общества от этнически непольских территорий: «Необходимо для поляков искренно примириться с данным положе-
32 Бендин А.Ю. Проблемы веротерпимости в Северо-Западном крае Российской империи (1863-1914 гг.). Минск, 2010. С. 429.
33 Ренненкампф Н.К. Указ. соч. С. 41.
34 Чичерин Б.Н. Польский и еврейский вопросы. С. 32.
35 Бендин А.Ю. Указ. соч. С. 117, 127-128.
36 Чичерин Б.Н. Польский и еврейский вопросы. С. 32-33.
нием в русских областях исконных и признать, что бывшее случайное и временное господство незначительной, хотя богатой и более культурной горсти поляков над миллионами русского населения не дает ей права владычествовать над ним и подчинять своей культуре»37. Характерной чертой региона было культурное и экономическое преобладание поляков-землевладельцев. Поэтому, как считал публицист, необходимо проводить антипольскую, прокрестьянскую политику: «... никакое правительство, сознающее свое призвание, не откажется от охраны бедного и темного крестьянства и от мер утверждения за преобладающим русским населением подобающего ему в крае положения»38.
Он усиливал свою мысль о необходимости правительственной поддержки местного крестьянского элемента, педалируя тему использования поляками такого инструмента полонизации, как естественное притяжение престижной культуры местной польской элиты для социального роста выходцев из низших слоев общества: «В последних областях [Западном крае] меры правительства имеют характер ограждения и защиты темного, бедного русского крестьянства от слабого числом, но богатого и культурного дворянства и духовенства, изощренного в мерах влияния и пропаганды»39.
По мнению публициста, польское дворянство и мировые посредники из их числа не оправдали надежд правительства, полагавшего, что путем предоставления им статуса партнера верховной власти по управлению крестьянским населением будет достигнуто выгодное власти и дворянству сотрудничество. В качестве аргумента он приводил злоупотребления дворян полученной власти во время проведения крестьянской реформы 1861 г.: «Они не могли переносить равнодушно волостных правлений и сельских сходов, назначали своих оффи-циалистов старшинами и писарями, которые подвергали крестьян учащенным телесным наказаниям, делали насильственные обмены земель и ставили крестьянским наделам несообразную оценку»40.
Ренненкампф подчеркивал, что истинное отношение польской шляхты и мировых посредников из поляков к верховной власти проявилось во время восстания 1863 г.: «Когда появились банды с золотыми грамотами, обещавшими свободу, даровые наделы земли, освобождение от всех податей, те же самые посредники и дворяне не проронили слова, чтобы вразумить крестьян в ложности этих
37 Ренненкампф Н.К. Указ. соч. С. 42-43.
38 Там же.
39 Там же. С. 29.
40 Там же. С. 37.
грамот, и продолжали засыпать местное начальство жалобами на отказы крестьян отбывать уставные повинности, на их буйство, грабежи, насилия и также требовали войск и жандармов»41. По его мнению, восставшие демонстрировали свое отношение к «быдлу»: «Самая выдумка раздавать крестьянам золотые грамоты выражала в сущности глубокое презрение к русскому крестьянству. Очевидно, изобретатели смотрели на русское крестьянство как на дикарей, которых можно прельстить мишурою»42.
По нашему мнению, столь подробная аргументация Реннен-кампфа должна была убедить его оппонента в серьезности русско-польского спора о принадлежности Западного края и невозможности решить проблему компромиссом. Факты, приведенные им, демонстрировали, что польское общественное мнение считало эти территории польскими и не собиралось от них отказываться, и это заводило ситуацию в тупик. Мысль Ренненкампфа, что решение польского вопроса связано с отказом польского общественного мнения от Западного края, не нашла понимания у Чичерина: «Что касается до отречения от русских областей, то я не понимаю, о какого рода отречении идет речь»43.
В качестве аргумента он приводил итоги Франко-прусской войны 1870-1871 гг.: «Когда Германия завоевала у Франции Эльзас-Лотарингию, она приобрела эти области на основании трактата, но она не требовала, чтобы французы в глубине души своей отказались от возвращения этих провинций»44. На наш взгляд, ссылка на этот пример является неудачной полемической находкой Чичерина. Франция и французы, признав поражение и отдав вышеупомянутый регион, не устраивали там восстаний и не вели противоправной деятельности. Тем не менее, жажда реванша, возвращение отторгнутых Пруссией территорий стали национальной идеей Франции и одной из причин Первой мировой войны.
Всё же Борис Николаевич поддержал своего оппонента, категорично заявив о принадлежности Западного края: «Относительно населенных русским племенем областей мы имеем залог несравненно более прочный, нежели всякие заверения. Он у нас в руках, и мы их не отдадим, потому что не имеем ни малейшего повода их отдать»45. Китаев не обратил внимание на эту фразу. Он утверждал, что «уль-
41 Там же. С. 37-38.
42 Там же. С. 38.
43 Чичерин Б.Н. Польский и еврейский вопросы. С. 34.
44 Там же.
45 Там же. С. 35.
тимативной постановки вопроса (о судьбе Западного края. — Д.Т.) не было ни в "Политике", ни в брошюре "Польский и еврейский вопросы"»46. Также категорично о судьбе польских земель Чичерин высказался в переписке со своими польскими корреспондентами, что их очень удивило47. В «Курсе государственной науки» этот главный вопрос русско-польских отношений был обойден вниманием. Это породило у польских респондентов надежды на понимание автором прав поляков на него. К тому же, как мы писали выше, автор давал пищу таким размышлениям своим осуждением разделов Речи По-сполитой. Получалось противоречие: Чичерин предлагал подарить свободу полякам, но без Западного края, что не устраивало поляков.
Любопытно, что Чичерин не понимал степень важности обладания спорным регионом для поляков. Он считал, что поляки ограничатся в случае получения свободы в рамках Царства Польского возвращением западных частей Польши (владение Германской империи) и южных (Австро-Венгерская империя), ведь эти области населены поляками: «Можно даже полагать, что если Поляки получат свободу от рук России, они скорее устремят свои взоры на запад, нежели на восток, на чисто польские области, захваченные Германией, нежели на русские, в которых население им совершенно чуждо»48. Этот его прогноз оказался ошибочным. Став независимым в ноябре 1918 г., польское государство уже в следующем, 1919 г., предприняло попытку вооруженным путем восстановить границу 1772 г. на востоке49. Не решив при этом пограничных споров с Германией и Чехословакией. По итогам советско-польской войны 1919-1921 гг. Польша смогла включить территории западной Украины, Белоруссии, половину Литвы в свой состав, частично воплотив в жизнь лозунг «Польша в границах 1772 г.».
В заключение хотелось бы отметить, что мы не можем согласиться со следующей оценкой Китаевым взглядов Б.Н. Чичерина по польскому вопросу: «Перефразируя слова Ленина о значении позиции Герцена в связи с польским восстанием 1863 г., можно сказать, что Чичерин спасал теперь честь русских либералов»50. Позиция Бориса Николаевича была противоречивой, он недооценивал как значение Западного края для польского национального движения,
46 Китаев В.А. Указ. соч. С. 134.
47 Там же. С. 134-135.
48 Чичерин Б.Н. Польский и еврейский вопросы. С. 36.
49 Польша в ХХ веке. Очерки политической истории / Отв. ред. А.Ф. Носкова. М., 2012. С. 121-123, 126-127.
50 Китаев В.А. Указ. соч. С. 141.
так и степень влияния националистических воззрений в польском обществе. Применение моральных оценок к истории межгосударственных отношений кажется неоправданным приемом в полемике для юриста-правоведа.
Позиция Ренненкампфа, по нашему мнению, более логична. Николай Карлович видел польский вопрос «на месте», на территории Западного края. Его воззрения не отличаются особой новизной в русской общественной мысли, но они отталкивались от реальной ситуации. Он справедливо полагал, что суть проблемы сводится к принадлежности Западного края. Можно сказать, что Ренненкампф являлся апологетом разделов речи Посполитой, видя в них закономерных итог развития польского государства.
Полемика двух публицистов свидетельствует об актуальности польского вопроса для общественного мнения рубежа XIX-XX вв. При всех разногласиях, позиции двух публицистов сходились в двух пунктах: в отрицании прав поляков на Западный край и важности внутренних причин падения Речи Посполитой. Однако главным источником их противоречий представляется несовместимость базовых подходов к осмыслению польского вопроса. Аксиологическому идеализму Чичерина противостоял политический прагматизм Ренненкампфа.
References
Bendin A.Yu. РтоЫвту veеoterpimosti v Severo-Zapadnom krae Rossijskoj imperii (1863-1914 gg.) [Issues of Religious Toleranc e in the North-Western Borderland of the Russian Empire (1^3-1914)]. Minsk: BGU, 2010. 439 p.
Kitaev V.A. Liberal'naya mysl' v Rossii (1860-1880 gg.) [Liberal Thought in Russia(1860- 1880)]. Saratov: Izdatel'stvo Saratovskogo uni-ersiteta, 2004:. 380 в:
Miller A.I. Imperiya Romanovykh i nacionalizm: essepo metodologii istorich-eskogo issledovaniya [Empire of the Romanovs andNationalism: Essayonmethod-ик^у of]ristoricai vesearch]. Moscow: Novoe hteraturnoe obozrenie, 2008. 248 p.
Pol'sha v XX veke. Оcherki politi^es^ istorii сРок^ in the 20th Century. Essays in pohtical history] / Ed. by A.F. Noskova. Moscow: Indrik, 2012. 949 p.
Stegnij P.V. Razdely Pol'shi i diphmatiya Ekaterinyll: 1772, ы793,1795 [Par-1itions of Poland and Diplomacy of Catherine II: 17772, 1793, 1795]. Moscow: Mezhdunarodnye otnosheniya, 2002. 696 p.
Zapadnye okrainy Rossijskoj imperii [Western borderlands of the Russian empire]. Moscow: Novoe literaturnoe obozrenie, 2006. 608 p.
Поступила в редакцию 21 июня 2017 г.
