CC BY
46ББК 63/3(4)4; УДК 94(497.5)
З. Пешорда-Вардич
Ravancic Gordan. Vrijeme umiranja. Crna smrt u Dubrovniku 1348.—1349. — Zagreb: Hrvatski institut za povijest, 2010. — (Biblioteka Hrvatska povjesnica). — 240 s. ISBN 978-953-6324-94-1
В 2010 г. в серии «Хорватская история» (Hrvatska ро^еътса), издаваемой Хорватским институтом истории, была опубликована монография Гордана Раванчича «Пора смерти. Чума в Дубровнике в 1348-1349 гг.». Хотя тема эпидемии чумы — «черной смерти» 1348 года уже давно занимает европейскую историографию, о чем самым подробным образом говорит в специальном разделе и сам автор рецензируемой книги, в хорватской историографии книга Раванчича представляет собой первую работу, в которой столь детально рассматривается проблематика «черной смерти» в отдельно взятом средневековом хорватском городе. Правда, существовали исследования частных вопросов, связанных с проблематикой «черной смерти», авторами которых были такие исследователи как Душанка Динич, Злата Блажина-Томич, Лавослав Глезингер, Мирко Дражен Грмек, Стела Фатович
и Татьяна Буклияш, которые первыми обратились к данной теме, также сосредоточившись на Дубровнике1. Монография Раванчича отличается от работ названных исследователей тем, что ее автор подошел к данной теме комплексно. Он не только описал саму смертоносную эпидемию, но и дал прекрасный историографический обзор по теме «черной смерти», охарактеризовал ситуацию в Дубровнике накануне эпидемии, реакцию городских властей на ее появление, а также рассмотрел последствия эпидемии в демографическом, экономическом и политическом аспектах. Автор затронул и тему истории ментальности, специально рассмотрев то, как явление «черной смерти» переживалась горожанами, а также развитие представлений об эпидемии.
Свое повествование о «черной смерти» Раванчич начинает с Введения (с. 11-26), в котором дает медицинское определение чумы и — главным образом, на основании историко-медицинской литературы — характеризует ее возбудители, формы и географические корни. Он обращает внимание на то, что чума довольно долго преследовала человеческий род, хотя возбудитель и лекарственное средство были обнаружены относительно поздно, лишь в конце XIX в. О длительности присутствия эпидемий чумы в истории свидетельствуют приводимые Раванчичем цитаты из стихов Гомера и особенно впечатляющее описание эпидемии в «Истории Пелопоннесской войны» Фукидида. Автор дает очень качественный исторический обзор эпидемий чумы, от античных времен до VII столетия, обращая при этом внимание на большую путаницу в названиях и типологии заразных болезней. Как указывает Раванчич, чума очень часто понималась как собирательное обозначение для различных заразных заболеваний (с. 17). Приводя существующие в историографии мнения о распространении эпидемий из азиатских просторов в Европу, главным образом, караванными путями и переселенческими движениями кочевников из Средней и Передней Азии, автор в качестве одного из ключевых моментов в этом процессе выделяет осаду войсками Золотой Орды генуэзской колонии Каффы на Крымском полуострове в 1346 г. Тогда среди ордынских воинов распространилась чума, и они были вынуждены отступить, однако, перед отступлением они с помощью катапульт забрасывали трупы зараженных в осажденный город. Таким образом, ордынцы в ходе осады заразили город, и когда генуэзские корабли
1 Dinic D. Uticaj kuge od 1348. na privredu Dubrovnika // Godisnjak Filozofskog fakulteta u Novom Sadu. 1960. Knj. 9. S. 11-33; Blazina Tomic Z. 1) Historical development of laws and regulations concerning public health in Dubrovnik (Ragusa) from 13th-15th century. Master thesis. McGill Unversity, 1981; 2) Uloga javnih zdravstvenih sluzbenika kacamorata, vijeca i medicinske profesije u sprecavanju kuge u Dubrovniku u prvoj polovici 16. stoljeca. Doktorska disertacija. Sveuciliste u Zagrebu, 2001; GrmekM. D. Le conception d'infection dans l’antiquité at au Moyen Age: Les anciennes mesures sociales contres les maladies contagieuses et la fondation de la première quarantaine à Dubrovnik (1377) // Rad JAZU. 1980. Knj. 384. S. 9-54; Fatovic S. Epidemije kuge u nasim krajevima. Diplomski rad. Medicinski fakultet Sveucilista u Zagrebu, 1984; Glesinger L. Epidemije kuge ili jahaci apokalipse ponovo medu nama // Priroda. 1994. Br. 84. S. 6-9; Bukliias T. Kuga: nastajanje identiteta bolesti // Hrvatska revija. 2002. Br. 2/2. S. 90-95.
Recensiones / Рецензии
отправились в Европу, то помимо товаров для торговли они принесли с собой и болезнь — «черную смерть» (с. 20).
Оценивая демографическую ситуацию Европы до и после эпидемии, Раванчич подтверждает правоту более ранних историографических суждений о невозможности установить точное число потерь, вследствие чего приходится опираться на общие тенденции. Причины тому кроются в нехватке источников, а также в их типологии, сильно зависевшей от региональной специфики. Автор показывает, что в историографии оценки числа потерь колеблются от одной четверти до трех четвертей общей численности населения.
Естественно, не только ордынцы были повинны в том, что произошло в 1348 г. Так Раванчич указывает на целый ряд несчастливых обстоятельств и явлений конца XIII - начала XIV в., в особенности — на ряд «холодных» и «голодных» лет, которыми население Европы было дополнительно ослаблено с точки зрения состояния здоровья и иммунитета. Свой негативный вклад внесли и нестабильные политические процессы, различные отрицательные экономические тенденции (банкротства банкирских домов в Италии и Франции, девальвация денег), военные конфликты (Столетняя война) и т.п. Дав обзор всех этих факторов, Раванчич наглядно показал читателям, в каком состоянии Европа встретила очередного «всадника Апокалипсиса».
В главе, посвященной историографии «черной смерти» (с. 27-44), автор сосредоточил внимание на основных проблемах, которыми занималась историческая наука в связи с «черной смертью». Мы считаем это правильным подходом, так как сама по себе библиография работ, относящихся к проблематике эпидемий чумы, практически необозрима. Именно концентрируя внимание на проблемах и актуальных задачах, стоящих перед историографией, автор освещает тему распространения «черной смерти» на европейском континенте. Естественно, очерк начинается с описания результатов исследований по истории медицины, в центре которых находилась проблема идентификации самой эпидемии середины XIV в. При этом ключевыми были вопросы, была ли эта заразная болезнь вообще чумой или каким-то иным заболеванием (или, может быть, даже группой заболеваний) и каким был способ переноса данной болезни (непосредственно от человека к человеку или через блох как переносчиков). Раванчич склоняется к мнению, что в конечном счете эпидемия 1348 г. все-таки была эпидемией бубонной чумы, хотя и не исключает полностью возможности, что вместе с ней распространились еще некоторые формы болезни, возможно, такие как легочная чума (с. 30).
Обращаясь к демографии и оценке количества потерь, Раванчич акцентирует внимание на характере источников, которые по своей природе достаточно далеки от статистических данных, не позволяя, таким образом, установить число жертв эпидемии. Однако, предоставляемая источниками возможность более точно установить демографические потери для отдельных территорий (например, для Британских островов) в конце концов позволила исследователям, с учетом различий между регионами Европы, прийти к определенному консенсусу относительно числа жертв эпидемии на общеевропейском уровне. В среднем речь идет об одной
трети населения. Эту оценку принимает и Раванчич в своем историческом обзоре последствий «черной смерти» для Европы.
Интересны авторские наблюдения об уровне средневековой медицины, о том, как она понимала причины эпидемии, о существовавших в ту эпоху рекомендациях по предотвращению заражения и использованию лекарств. При этом автор по большей части сообщает нам интерпретации современных американских, британских и французских исследователей, наиболее активных в изучении этой проблематики. Таким образом, читатель найдет в данной главе монографии хороший анализ выводов и результатов современной историографии, которые затем — в последующих главах книги — будут сопоставлены с результатами, к которым автор пришел в результате анализа дубровницкого материала. Данная глава монографии, несомненно, будет очень полезна и будущим хорватским исследователям этой темы благодаря сосредоточению в одном месте важной для них информации: они смогут найти здесь сжатый очерк истории «черной смерти» со ссылками на наиболее релевантную литературу по теме, как хорватскую, так и зарубежную.
Далее, в этой же главе автором четко очерчивается и диспропорция относительно исследованности темы «черной смерти» в масштабах хорватской и зарубежной историографии. В то время как зарубежная историография, как показал Раванчич, исписала необозримое число страниц об эпидемии 1348 г., данная тема почти совсем избежала внимания хорватских историков. Правда, темой «черной смерти» занимались историки медицины, которых больше интересовали медицинские аспекты болезни, эпидемиология и факт учреждения карантина в Дубровнике в 1377 г. в качестве меры защиты. Кроме того, были опубликованы, главным образом, сербскими учеными, относящиеся к истории здравоохранения подборки архивных материалов, среди которых особенно выделяется издание конца 30-х годов ХХ в. «Очерки истории здравоохранения старого Дубровника» Ристо Еремича и Йорьо Тадича2. Однако, систематического исторического исследования, результатом которого бы стало появление монографии, не было осуществлено вплоть до появления книги Гордана Раванчича. В связи с этим заслуживает внимания замечание Раванчича, что почти все обобщающие работы по хорватской истории или истории отдельных городов лишь между делом упоминают об эпидемии «черной смерти» и просто регистрируют ее как факт, не придавая ей тем самым той важности, которая ей на самом деле принадлежит. И лишь те работы, которые появились в новейшее время, вроде книги Томислава Раукара и Невена Будака, стали придавать большее значение эпидемии 1348 года3.
Одна из причин недостатка интереса к «черной смерти» в прежней хорватской историографии заключается в сохранявшемся долгое время в хорватской исторической науке примате тем из политической истории. Правда, в последние несколько десятилетий и в хорватской историографии все сильнее начинают заявлять о себе темы из области социальной истории, истории повседневности,
2 Jeremic R., Tadic J. Prilozi za istoriju zdravstvene kulture starog Dubrovnika. Vol. I—III. Beograd, 1938-1940.
3 BudakN., Raukar T. Hrvatska povijest srednjeg vijeka. Zagreb, 2006. S. 329-331.
Recensiones / Рецензии
истории семьи, истории ментальностей, а также культурной и интеллектуальной истории. С другой стороны, важной причиной неисследованности «черной смерти» является состояние источников, а именно недостаточность, а зачастую и элементарное отсутствие необходимой для исследователей информации, так что, конечно, было бы неправильно просто «обвинить» старую историографию в незаинтересованности ко всем другим темам, кроме политической истории. Наконец, историография всегда, в большей или меньшей степени, следовала за определенными трендами и направлениями в исторической науке. В этом обстоятельстве также следует искать причины, по которым отдельные темы, такие, например, как тема «черной смерти», были менее изучены в сравнении с остальными.
В отдельной главе книги Раванчича (с. 45-56) охарактеризованы источники, на которых автор строил свое исследование. В первую очередь, речь идет об архивных материалах из Государственного архива в Дубровнике. Эти материалы частично опубликованы (главным образом, в сериях «Monumenta Ragusina», «Scriptores» и (Monumenta histórica Ragusina» Югославянской — ныне Хорватской — академии наук и искусств, а также в некоторых изданиях Сербской академии наук и искусств), однако, работа Раванчича в значительной степени основывается и на неопубликованных источниках. Как известно, по количеству сохранившихся источников Дубровник опережает все остальные города восточного побережья Адриатики, что делает этот город превосходным объектом для исторических исследований.
Источники, использованные автором книги, можно классифицировать в три группы: нарративные источники, источники законодательного (нормативного) характера и нотариальные материалы. Нарративные источники охватывают, в первую очередь, хроники, а также вводные главы отдельных коммунальных книг. Законодательные источники, главным образом, представляют собой законы, принятые во время эпидемии или непосредственно после нее; к ним же примыкают и протоколы работы дубровницких магистратов периода эпидемии. Нотариальные материалы представляют собой завещания, составленные во время эпидемии, а также различные частные акты, заключенные во время эпидемии. К сожалению, в отличие от некоторых других европейских городов, в Дубровнике нет сохранившихся врачебных записей того времени. Автор также дополнял сведения дубров-ницких источников информацией из материалов других далматинских городов, например, из задарского регистра гражданских тяжб 1350-х годов, а также из относящихся к тому же времени нотариальных протоколов, происходящих из Задара и Сплита4. При всем при этом следует констатировать, что источниковых материалов, пригодных для изучения экономической динамики в течение эпидемии,
4 Ravancic G. Curia Maior Ciuilium — najstariji sacuvani registar gradanskih pamica srednjo-vjekovnog Zadra (1351-1353) // Radovi Zavoda za povijesne znanosti HAZU u Zadru. 2001. Vol. 43. S. 85-160; Spisi zadarskog biljeznika Franje Manfreda de Surdis iz Piacenze 1349.1350. // Spisi zadarskih biljeznika. Sv. 3 / Ur. J. Stipisic. Zadar, 1977; Zapisnici Velikog vijeca grada Splita — Libri maioris consilii civitatis Spalati 1352.-1354., 1357.-1359. / Priredili J. Stipisic i M. Samsalovic // Zbornik Zavoda za povijesne znanosti istrazivackog centra JAZU. 1982. Vol. 12. S. 63-266.
сохранилось крайне мало и их недостаточно для проведения более точного анализа ситуации. Впрочем, как установил автор, из них все-таки можно сделать вывод, что экономическая и политическая жизнь во время эпидемии не остановилась полностью.
Вместе с тем, дошедшие до нас хроники дают много информации о самой эпидемии и ее развитии. Однако, как подчеркивает Раванчич, все они происходят из более позднего времени (начиная c XVI в.) и потому не могут считаться перворазрядными источниками. Кроме того, между ними существует немало противоречий в том, что касается даты начала эпидемии в городе, описания болезни и причин ее появления, числа умерших и т.д. Соблюдая осторожность, необходимую, когда речь идет о таком типе источников, автор все же сумел выявить некоторые общие мотивы, свойственным всем этим источникам: это прежде всего страшное переживание эпидемии и большое число жертв. При столь неопределенных и разноречивых сведениях, которые дают хроники, важным шагом стало обращение автора к другому корпусу источников — серии завещательных записей (Testamenta notariae) 1348 г. Речь идет о более, чем 300 сохранившихся до наших дней дубровницких завещаниях периода эпидемии, которые Раванчич в своем исследовании обработал качественно и количественно. Такой методологический подход оказался очень удачным, так как позволил автору сделать много новаторских выводов о характере протекания эпидемии и ее последствиях для дубровницкого общества.
Как явствует из самого названия главы «Обстановка в Дубровнике накануне эпидемии» (с. 57-70), в ней автор обозревает целый ряд факторов, характеризовавших жизнь в городе накануне «черной смерти». Автором описывается венецианское господство над Дубровником, начавшееся в 1205 г., и характеризуются его основные черты. Автор отмечает двойственность существовавших тогда отношений с Венецией для Дубровника, характеризовавшихся с одной стороны накладываемыми со стороны Венеции ограничениями, особенно в экономике, а с другой стороны, венецианским покровительством и судьбоносным устремлением дубров-ницкой торговли на пространство хинтерланда, что окажется ключевым фактором во взлете дубровницкой экономики в последующие десятилетия. Также автор сжато обрисовал развитие дубровницкой торговой сети со все более интенсивным распространением торговой деятельности во внутренних областях Балкан, а также территориальное расширение Дубровника в ту эпоху. Автор дает и обзор ключевых политических и экономических процессов эпохи, основанный, главным образом, на существующей, довольно обширной, литературе по данной теме.
Ситуацию с гигиеной и здравоохранением в Дубровнике в период, предшествовавший эпидемии, автор рассмотрел в особом разделе, подчеркнув, в частности, тот факт, что Дубровник был одним из первых городов в Европе, где стали придавать важность мерам гигиенического характера. Уже в статуте 1272 г. можно найти ясные предписания, относившиеся к сфере соблюдения гигиенических и санитарных норм и регулировавшие отношение к некоторым заразным заболеваниям, в особенности к лепре. Так, речь шла о привлечении обученных врачей, вследствие чего уже в старейших сохранившихся дубровницких документах,
Recensiones / Рецензии
начиная с 1280 г., упоминаются врачи, цирюльники и аптекари. Автор также ссылается на постоянную заботу городских властей об обеспечении горожан достаточным количеством хлеба, вследствие чего в дубровницких хрониках зафиксировано относительно небольшое количество голодных лет (с. 67).
И все-таки, вопреки всем этим мерам, «черная смерть» пришла в город, чему и посвящена центральная часть книги Раванчича (с. 71-109). Эта часть книги в наибольшей степени основана на до сих пор неопубликованных источниковых материалах и характеризуется обильным присутствием статистического анализа, сопровождаемого многочисленными графиками и таблицами. В качестве основных источников автором использовались сохранившиеся завещания 1348 г. и протоколы дубровницких магистратов. Именно эти источники дали автору возможность значительно более точно, чем дубровницкие хронисты, датировать начало эпидемии в городе. На основании анализа постановлений дубровницких магистратов, а также частоты дат зарегистрированных завещаний, Раванчич сумел установить, что эпидемия достигла всеобъемлющего размаха в Дубровнике в марте 1348 г.. хотя появление болезни было замечено уже ранее, в течение января-февраля. Благодаря же сведениям такого, редко обращавшего на себя внимание исследователей, источника как серия «Opera pia», содержащая записи об исполнении завещаний, которые были доверены общинным казначеям, Раванчич сумел сделать вывод, что эпидемия добралась до дубровницкой территории где-то в конце ноября или в начале декабря 1347 г. В соответствии с этим дубровницкая эпидемия полностью укладывается в хронологию распространения чумы на восточном побережье Адриатики, совпадая по времени и с распространением эпидемии в Венеции в это же самое время. Также совпадает и установленный зарубежными исследователями шестинедельный период от прихода первых зараженных в город до начала эпидемии. Так, Большой совет в январе зарегистрировал появление эпидемии на одном островке неподалеку от Дубровника, однако, советом не было вынесено решение об изоляции острова, туда лишь был отправлен лекарь, который вскоре и сам подвергся заражению. В начале же марта болезнь в значительной степени завладела городом. Очень скоро стало не хватать мест для погребения на действовавших кладбищах, а из-за небольшой глубины наспех выкопанных могил стал распространяться смрад. Такое развитие событий подтверждается и частотой составления завещаний в течение 1348 г., так как количество завещаний начало расти уже в течение февраля, а в марте их число резко возросло, достигнув верхней точки в апреле (с. 74). Отвечая на вопрос, каким путем чума пришла в Дубровник, Раванчич склоняется к мнению, что речь шла о морских торговых путях, по которым в город прибывали венецианские корабли, хотя и не исключает возможности того, что эпидемия пришла в город по суше (балканским путем) с материка (с. 76).
Еще один вопрос, к поискам ответа на который обратился автор, это вопрос о том, как реагировали дубровницкие власти на появление эпидемии. Как установил Раванчич, первоначально меры, предпринимавшиеся властями, были по большей части административного характера, причем одной из главных проблем была невозможность легального исполнения завещаний из-за смерти свидетеля и
исполнителя. Другой большой проблемой обернулись пункты многих завещаний об уплате невыплаченных долгов, так как было трудно установить правовой статус приведенных долговых обязательств. Раванчич ярко показал административный хаос, в который погрузились общественные службы, дополнительно обескровленные уходом из жизни нотариев и членов совета. Также из анализа протоколов совета можно заключить и то, что имели место случаи бегства населения из города, чему власти пытались воспрепятствовать распоряжениями и наказаниями. Однако, вопреки всему, город не был полностью закрыт, чем, как показал автор, Дубровник отличался от некоторых других европейских городов, таких, например, как Милан, где проводились гораздо более строгие меры, включая даже замуровывание подозрительных семейств внутри их домов (с. 80). Дубровницкие власти опасались депопуляции, и были предприняты меры, направленные на привлечение в город иностранных ремесленников, обеспечивавшихся при этом многочисленными льготами. Особо следует выделить вывод автора о том, что дубровницкие власти проблему эпидемии рассматривали исключительно в административном плане, пытаясь сохранить существующий ритм жизни. Во всех дошедших до нас распоряжениях, принятых в критические месяцы 1348 г., Раванчич не обнаружил мер, которые бы попытались воспрепятствовать распространению заразы в городе, в отличие, например, от Фиренцы, Пизы, Генуи и других городов. Интересно и авторское объяснение такой реакции на эпидемию дубровницких властей. Причины он усматривает по большей части в тогдашнем мироощущении горожан, которые не были настроены ломать голову над причинами катастрофического мора, переживая его как Божью волю. К этому, по мнению автора, следует прибавить и элементарную неспособность управляющих органов в те времена более эффективно реагировать на болезнь и ее распространение (с. 86).
Однако, подобно тому как всякой эпидемии приходит конец, так и эта страшнейшая эпидемия завершила свой смертоносный ход осенью 1348 г. При этом как никакая болезнь до того, эта страшная эпидемия врезалась в коллективную память европейцев, и Раванчич в главе «Переживание эпидемии» (с. 88-109) исследовал, как отразилась «черная смерть» 1348 г. в памяти дубровчан. Среди прочих свидетельств, автор привлекает одно до сих пор неизвестное описание чумы в Дубровнике, записанное в 1351 г. в прологе третьего тома «Opera pia». Помимо очень непосредственного описания самой болезни, этот текст доносит до нас и весь тот ужас, который она с собой принесла: родители оставляли заболевших детей, а дети — родителей, и «ничто не помогало, ни умение, ни знание против “Божьего замысла”» (с. 91). Раванчич также обратил внимание на то, что женщины пострадали во время эпидемии в большем числе, чем мужчины, что показывают как завещания, так и упомянутая запись в «Operapia». Причины тому автор усматривает как в роли женщин как тех, кто ухаживал за заболевшими домочадцами (вследствие чего они в большей степени подвергались риску заражения), так и в более слабой сопротивляемости организма, обусловленной многочисленными беременностями и родами начиная с молодого возраста (с. 93).
Recensiones / Рецензии
Рассматривая завещания, Раванчич отметил большое количество таких, которые, очевидно, были составлены в большой спешке, не были датированы. Многие из них были составлены не специально подготовленными учеными нотариями, а просто грамотными людьми, не знавшими правил составления подобных документов. Из содержания проанализированных автором завещаний явствует, что завещатели, прежде всего, желали освободиться от всех долгов и рассчетов, чтобы достойно проститься с этим миром. В надежде на спасение своей души, они беспокоились о заупокойной мессе и месте погребения, благочестиво одаривали монастыри и церковные учреждения, а также нищих и сирот (с. 94-106). Раванчич приходит к твердому выводу о том, что можно говорить о заметном возрастании благочестия во время эпидемии (с. 108).
Заключительная глава книги Раванчича посвящена последствиям эпидемии (с. 111-134). 1348 год для городов восточного побережья Адриатики был тяжелым не только из-за страшного мора. Едва накануне эпидемии эти земли были вовлечены в многочисленные военные столкновения в ходе конфликта венгерско-хорватского короля Людовика с Венецианской республикой. Перемирие было подписано лишь в августе 1348 г., то есть тогда, когда восточное побережье Адриатики уже постепенно входило в период выздоровления после пережитой эпидемии. И все же ни экономическая жизнь, ни каналы коммуникации так и не иссякли полностью в течение эпидемии, о чем свидетельствуют некоторые данные из далматинских городов. Конечно, демографические потери были весьма велики. Какими они были в Дубровнике, Раванчич попытался выяснить на основании скудных источников, которые были у него в распоряжении. Дело в том, что для этого периода не сохранилось никаких налоговых списков, переписей населения или подобных тому источников, и исследователь мог опереться только на нарративные источники более позднего периода (приводимые в которых цифры весьма далеки от надежных статистических показателей) и на сохранившиеся перечни дубровниц-ких нобилей, заседавших в советах. В итоге автор пришел к выводу, что в действительности невозможно выявить сколько-нибудь точное число потерь, вследствие чего вопрос демографического воздействия «черной смерти» остается открытым.
Несомненно, однако, что демографические потери Дубровника серьезно отразились на экономике города, хотя экономическая жизнь и не остановилась полностью. Интересно наблюдение автора, что за время эпидемии в городе источниками не зафиксировано образование каких-либо новых торговых обществ. Раванчич не исключает возможности, что одной из причин этого был административный хаос в городе, и администрация просто не успела заняться этими вопросами. Это, действительно, возможно, но не исключена и другая возможность, которую упоминает автор: люди просто не стремились начинать новые предприятия, так как прежде всего занимались тем, как спасти жизнь. Впрочем, в городе, для которого торговля означала жизнь, этот вид экономической деятельности никогда полностью не останавливался, даже в месяцы самого страшного мора. Конечно, речь шла о торговле уменьшенного объема, но главным все же является сам факт того, что в городе продолжали торговать и работать. Цены на вино, хлеб и соль значительно возросли,
как и цена за труд (с. 123-128). Экономика Дубровника стабилизировалась только в конце 1350-х. Притом средние цены установились тогда на более высоком уровне, чем в период, предшествовавший эпидемии (с. 129).
Наконец, последний вопрос, ответ на который в своей книге ищет Раванчич, это вопрос о том, изменилось ли после всего пережитого восприятие людьми эпидемии, а также их отношение к жизни и смерти? Как показал автор, во время этого первого нашествия чумы в людях было глубоко укоренено представление об эпидемии как о Божьей воле, которую они поэтому принимали как факт. Так же действовали и власти, ничего особенно не предпринимая, чтобы воспрепятствовать дальнейшему заражению. Хотя всеобщими были ощущения страха и неуверенности, среди нарративных текстов этого времени можно встретить не только соответствующие эмоции, но и интересные, довольно детальные описания самой болезни. Чума 1348 г. глубже всего врезалась в коллективную память как дубровчан, так и остальных европейцев, хотя чумные моры после этого еще много раз немилосердно опустошали город, приводя к большим демографическим потерям. Во второй половине XIV в. уже наблюдается перемена в способе реагирования властей на болезнь, особенно в том, что касается ее предупреждения. Так, в 1377 г. дубров-ницкие власти приняли закон о запрещении входа в город тем, кто прибывает из зараженных краев. Хотя властями так и не были полностью созданы препятствия для позднейших появлений эпидемий в Дубровнике, речь идет о существенном повороте в отношении к эпидемическим болезням, ибо в первый раз были приняты меры, которые должны были предотвратить эпидемию и контролировать ситуацию, а не просто реагировать на появление болезни.
В конце своего интересного исследования об одном из ключевых явлений позднего Средневековья Раванчич заключает, что тогдашняя дубровницкая реальность в значительной мере укладывается в более широкую, европейскую, картину переживания «черной смерти». Следовало бы согласиться с итоговыми замечаниями автора, что эпидемия чумы 1348 г. в то же время была только первым шагом в изменении социальной реальности средневекового Дубровника. Отношение к жизни и смерти более значительно изменится только в связи с последующими, участившимися появлениями эпидемии, а также с проявившимися в будущем иными факторами экономического, социального и политического характера.
В конце книги автор добавил Приложения. В них читатель сможет познакомиться со «Списком всех завещателей 1348 г.», созданным по пятому тому книги завещаний, охватившему год чумного мора, что, несомненно, будет полезным материалом для будущих исследователей. То же самое можно сказать и о приводимых в этом же разделе «Списке умерших и выживших дубровницких нобилей 1348 г.», а также «Транскрипции завещаний» из упомянутого пятого тома книги завещаний.
Подводя итог, можно констатировать, что книга Гордана Раванчича представляет собой новаторский труд в хорватской историографии, причем не только в исследовании проблематики «черной смерти», но и в том, что касается изучения тем и явлений повседневной жизни Средневековья. На основании не особенно
Recensiones / Рецензии
изобилующих информацией источников автор сумел реконструировать целостную картину страшнейшего явления XIV столетия в Дубровнике. Этого «всадника Апокалипсиса» он рассмотрел не только в историко-медицинском или фактографическо-историографическом ключе, но и, насколько это было возможно, попытался окунуться в мир людей того времени, ощутить и передать читателям их неуверенность в столкновении с дотоле неизвестным явлением, их благочестие и набожность, а также показать, какие усилия они предпринимали в стремлении сохранить жизнедеятельность города. Конечно, еще много вопросов остаются нерешенными, ожидая новых исследований, начиная от выяснения числа жертв (если они вообще когда-либо смогут быть выяснены) и до сопоставления чумы 1348 г. с эпидемиями, которые последовали после. Есть потребность и в более широких по географическому охвату монографических исследованиях о чумных эпидемиях на восточном побережье Адриатики. Вместе с тем, можно с уверенностью сказать, что Гордан Раванчич заложил своей книгой основу для будущих исследований этой темы, а сама книга, несомненно, станет референтной точкой для всех новых работ, которые будут посвящены проблематике «черной смерти» как на хорватской территории, так и на более широком географическом пространстве.
Перевод с хорватского Д. Е. Алимова
Данные о статье
Автор: Зринка Пешорда-Вардич, доктор истории, научный сотрудник Хорватского института истории (Загреб, Хорватия), zrinka.pesorda@zg.t-com.hr
Заголовок: Gordan Ravancic. Vrijeme umiranja. Crna smrt u Dubrovniku 1348.-1349., Zagreb: Hrvatski institut za povijest, 2010 (Biblioteka Hrvatska povjesnica). 240 s. ISBN 978-953-6324-94-1 Резюме: Рецензия на книгу хорватского историка Гордана Раванчича, посвященную эпидемии чумы в Дубровнике в 1348-1349 гг. (Ravancic G. Vrijeme umiranja. Crna smrt u Dubrovniku 1348.-1349., Zagreb: Hrvatski institut za povijest, 2010. 240 s.). В книге всесторонне рассматривается и анализируется эпидемия чумы, поразившая 1348 г. Дубровник. Автор рецензии отмечает комплексный характер исследования Г. Раванчича, новаторский подход к решению ряда исторических вопросов, а также важное значение книги для изучения как самой эпидемии чумы 1348 г., ставшей одним из крупнейших бедствий в истории Средневековья, так и истории средневекового Дубровника и истории повседневности. Ключевые слова: Дубровник, «черная смерть», 1348 год, средневековый город.
Information about the article Author: Zrinka Pesorda Vardic, Ph. D. in History, research fellow of the Croatian Institute for History (Zagreb, Croatia), zrinka.pesorda@zg.t-com.hr
Title: Gordan Ravancic. Vrijeme umiranja. Crna smrt u Dubrovniku 1348.-1349., Zagreb: Hrvatski institut za povijest, 2010 (Biblioteka Hrvatska povjesnica). 240 s. ISBN 978-953-6324-94-1
Summary: The review of the book of the Croatian historian Gordan Ravancic «Vrijeme umiranja. Crna smrt u Dubrovniku 1348.-1349.» (Zagreb: Croatian Institute for History, 2010. 240 p.). The book examines and analyses the plague epidemic that struck Dubrovnik in 1348. The author of the review notes the complex character of Ravancic’s book, its innovatory approach to the study of a number of historical problems, and its importance for the study of both the epidemic of 1348, which is known to be one of the most terrible disasters of the Middle Ages, and the history of medieval Dubrovnik as well as the history of medieval everyday life.
Keywords: Dubrovnik, black death, 1348, medieval town.
References
Blazina Tomic, Zlata. Historical development of laws and regulations concerning public health in Dubrovnik (Ragusa) from 13th-15th century. Master Thesis. McGill Unversity, 1981.
Blazina Tomic, Zlata. Uloga javnih zdravstvenih sluzbenika kacamorata, vijeca i medicinske profesije u sprecavanju kuge u Dubrovniku u prvoj polovici 16. stoljeca. Doktorska disertacija. Sveuciliste u Zagrebu, 2001.
Budak, Neven; Raukar, Tomislav. Hrvatska povijest srednjeg vijeka. Zagreb: Skolska knjiga, 2006. 448 s.
Buklijas, Tatjana. Kuga: nastajanje identiteta bolesti, in Hrvatska revija. 2002. Br. 2/2. S. 90-95. Dinic, Dusanka. Uticaj kuge od 1348. na privredu Dubrovnika, in Godisnjak Filozofskog fakulteta u Novom Sadu. 1960. Knj. 9. S. 11-33.
Fatovic, Stella. Epidemije kuge u nasim krajevima. Diplomski rad. Medicinski fakultet Sveucilista u Zagrebu, 1984.
Glesinger, Lavoslav. Epidemije kuge ili jahaci apokalipse ponovo medu nama, in Priroda. 1994. Br. 84. S. 6-9.
Grmek, Mirko Drazen. Le conception d’infection dans l’antiquité at au Moyen Age: Les anciennes mesures sociales contres les maladies contagieuses et la fondation de la première quarantaine a Dubrovnik (1377), in Rad Jugoslavenske akademije znanosti i umjetnosti. 1980. Knj. 384. S. 9-54.
Jeremic, Risto; Tadic, Jorjo. Prilozi za istoriju zdravstvene kulture starog Dubrovnika. Beograd: Centralni higijenski zavod, 1938. Vol. I. 143 s.; 1939. Vol. II. 241 s.; 1940. Vol. III. 240 s. Ravancic, Gordan. Curia Maior Ciuilium — najstariji sacuvani registar gradanskih parnica srednjovjekovnog Zadra (1351-1353), in Radovi Zavoda za povijesne znanosti HAZU u Zadru. 2001. Sv. 43. S. 85-160.
Recensiones / Рецензии
