CC BY
18
УДК 165.5 DOI: 10.36809/2309-9380-2022-34-27-32
Науч. спец. 5.7.1
Наталья Ивановна Мартишина
Сибирский государственный университет путей сообщения, доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой философии и культурологии, Новосибирск, Россия e-mail: nmartishina@yandex.ru
Татьяна Владимировна Пермякова
Российский государственный профессионально-педагогический университет, кандидат социологических наук, доцент, доцент кафедры философии, социологии и социальной работы, Екатеринбург, Россия e-mail: permyakova-t@yandex.ru
Рационально-критическое мышление как «фонд бытия» человека
Аннотация. В статье предложена экспликация понятия «рационально-критическое мышление», выделены ключевые навыки и установки, составляющие его. Показано, что в современных условиях рационально-критическое мышление составляет важнейший ресурс человеческого бытия, обеспечивающий как возможность достижения подлинного знания, так и защиту от социальных манипуляций. Предложена характеристика рационально-критического мышления как синтетической «эпистемической добродетели». Представлены результаты эксперимента, в котором оценивалась базовая логическая культура студенческой аудитории в качестве первичного маркера рационально-критического мышления.
Ключевые слова: рациональность, критическое мышление, логическое мышление, знание, эпистемические добродетели.
Natalya I. Martishina
Siberian Transport University, Doctor of Philosophical Sciences, Professor, Head of the Department of Philosophy and Cultural
Studies, Novosibirsk, Russia e-mail: nmartishina@yandex.ru
Tatyana V. Permyakova
Russian State Vocational Pedagogical University, Candidate of Sociological Sciences, Associate Professor, Associate Professor of the Department of Philosophy, Social Studies and Social Work, Ekaterinburg, Russia e-mail: permyakova-t@yandex.ru
Rational-Critical Thinking As the "Foundation of Being" of a Person
Abstract. The article proposes an explication of the concept of "rational-critical thinking", distinguishes the key skills and attitudes that make it up. It is shown that in modern conditions rational-critical thinking is the most important resource of human existence, providing both the opportunity to achieve genuine knowledge and protection from social manipulation. A characteristic of rational-critical thinking as a synthetic "epistemic virtue" is proposed. The results of an experiment that assessed the basic logical culture of a student audience as a primary marker of rational-critical thinking are presented.
Keywords: rationality, critical thinking, logical thinking, knowledge, epistemic virtues.
Введение (Introduction)
Вступление человечества в фазу развития, определенную в ХХ в. как информационное общество, означало не только принципиальное увеличение объемов обращающейся в обществе информации и интенсивности информационных потоков, но и превращение информационного обмена в основание любых социальных процессов, а информационной среды — в пространство, в которое всё в большей степени перемещаются все формы социальных действий. В условиях, когда все виды интеллектуальной деятельности
с необходимостью включают информационную составляющую, а интеллектуальные навыки новых поколений изначально формируются при постоянном и далеко не всегда контролируемом системой обучения и воспитания обращении к информационным технологиям, начинает трансформироваться организация мышления, весь его строй. Происходящие изменения отмечаются в эмпирических наблюдениях, концептуализируясь, например, в указаниях на когнитивные особенности поколения Z (клиповое мышление, уменьшение объема памяти и др.) или на возрастающую дистанцию
© Мартишина Н. И., Пермякова Т. В., 2022
Вестник Омского государственного педагогического университета. Гуманитарные исследования, 2022, № 1 (34), с. 27-32. Review of Omsk State Pedagogical University. Humanitarian Research, 2022, no. 1 (34), pp. 27-32.
между реалиями информационного общества и ожиданиями «общества знания», но систематическое понимание этих сдвигов как проявлений общего и фундаментального процесса еще далеко не достигнуто. На наш взгляд, ситуация требует не только критического осмысления обнаруживающихся новых тенденций, но и постановки вопроса о том, какие характеристики мышления обладают непреходящей ценностью, не замещаются легкодоступностью любой информации и должны целенаправленно сохраняться при любых внешних вызовах. Попыткой хотя бы частично ответить на этот вопрос и является данная статья.
Методы (Methods)
Теоретическая часть нашей статьи, по существу, — прагматически ориентированная экспликация содержания понятий рациональности и критического мышления: мы стремились представить основные идеи, образующие это содержание, в виде совокупности требований к мышлению, вытекающих из общих принципов. При этом в обоих случаях понятия взяты в широком, а не в том специальном значении, которое также присутствует в философской традиции. В частности, понятие рационального мышления используется не в качестве характеристики уровня познания, отличного от чувственного, а в контексте понимания рациональности как наличия норм и правил, организующих мышление, и парадигмы следования им (при условии, что совокупность таких правил может варьироваться в соответствии с типом рациональности, и сама рациональность может быть различной — целевой или ценностной). Поскольку в данной трактовке рациональности важную роль играет признание логики как необходимой системы правил мышления [1], специальное внимание было уделено логическим параметрам рационального мышления. Понятие «критическое мышление» также использовано не для обозначения лишь конкретного философско-педагогичес-кого подхода, основанного на идеях К. Поппера; критика рассматривается в соответствии с широкой философской традицией, где этот термин обозначает непредвзятое рассмотрение, анализ и оценку с различных сторон.
Прикладное исследование, результаты которого представлены в статье, носит иллюстративный характер и было направлено на оценку уровня логической культуры студентов, приступающих к изучению курса логики. Показателем логической культуры считался в данном случае уровень готовности к обработке информации чисто логическим путем, без привлечения дополнительных фактических сведений. Само понимание такой логической возможности, а также умение ее реализовывать рассматривались нами как одно из оснований рационально-критического мышления. В проведенном эксперименте группа выполняла, во-первых, задание по оценке предложенных рассуждений, которые делились на три типа: рассуждения, в целом правильные как по логической форме, так и по содержанию; рассуждения, в которых логическая схема была правильной, но из-за ошибочной по содержанию посылки умозаключения вывод был фактически неверным; рассуждения, в которых использовалась неправильная логическая схема (например, простой категорический силлогизм с нераспределенным
средним термином), но содержание посылок и вывода было фактически правильным. По результатам выполнения этого задания оценивалась готовность студентов к использованию логических средств мышления, с отделением их от владения фактической информацией. Во-вторых, выполнялось задание по самостоятельной формулировке вывода из предложенных посылок. Предварительно со студентами были разобраны некоторые логические схемы мышления; например, им было продемонстрировано, что рассуждение вида «Все представители множества А имеют свойство В; С принадлежит к множеству А, следовательно, С имеет свойство В» логически правильное и, напротив, схема «Все представители множества А имеют свойство В; С имеет свойство В, следовательно, С принадлежит к множеству А» не является надежной. В обоих заданиях использовались рассмотренные в первой части эксперимента схемы, наполненные новым фактическим материалом. В эксперименте приняли участие 40 студентов 1-го курса.
Литературный обзор (Literature Review)
Отправной точкой нашего исследования стал концепт «фонд бытия», введенный в философскую антропологию Г. Хенгстенбергом. В работе «К ревизии понятия человеческой природы» [2] Г. Хенгстенберг разграничивает природу человека как «фонд бытия», физические и психические ресурсы, которыми располагает человек, и личность как инстанцию, которая распоряжается этим фондом. В «фонд бытия» в трактовке Г. Хенгстенберга входят не только задатки и способности, которыми человек располагает от природы; этот фонд пополняем, и в него включаются знания, навыки и умения, осваиваемые человеком в процессе жизни. При этом за личностью остается решение о том, как распоряжаться этим фондом — например, развиваться ли в направлении деятельности, требующем конкретных имеющихся у нее способностей. На наш взгляд, рационально-критическое мышление имеет именно такой статус: это важнейший формируемый ресурс, которым располагает личность, но применение которого требует осознанного и целенаправленного решения.
Кроме того, понятие рационально-критического мышления в рассматриваемом нами аспекте может быть соотнесено с проблематикой «эпистемических добродетелей», активно разрабатываемой в настоящее время в тематическом поле социальной эпистемологии [3; 4; 5]. Эпистемичес-кие добродетели могут быть определены как личностные интеллектуальные качества, обеспечивающие в процессе познания надежность и достоверность достигаемых идей и высказываемых положений. Идея эпистемических добродетелей появилась в современной теории познания в связи с кризисом фундаментализма и осмыслением принципиальной нехватки возможностей полного обоснования знания в рамках когерентной теории, через установление соответствия суждений действительности. С одной стороны, эмпирический фундаментализм упирается в проблему «скачка индукции» и вынужденно оценивает обобщения, суждения о причинно-следственных связях и другие поднимающиеся над непосредственным описанием локальных фактов идеи как априорно менее достоверные. С другой стороны, сама
действительность в неклассической онтологии оказывается многоуровневой и далеко не всегда очевидно данной. Интеллектуальные качества человека как субъекта познания оказываются востребованными в этом контексте как дополнительное свидетельство вероятной истинности знания и одно из допустимых оснований ее признания в случае недостаточности иных оснований. Нормативность познавательной деятельности в концепции эпистемических добродетелей, таким образом, частично перемещается с методов познания на личность. В связи с этим рассматриваются такие категории, как «эпистемическая ответственность» личности и «правильный когнитивный характер» [6]; используется также, по аналогии с традиционным этическим антиподом добродетели, понятие «эпистемического порока» [7].
Принято отсчитывать историю «эпистемологии добродетелей» от статьи Э. Соса «Плот и пирамида: согласованность против основ теории познания» (опубликована также как глава 10 в [8]). На наш взгляд, в отечественной философской литературе можно выделить направление, во многом предвосхитившее идеи «эпистемологии добродетелей»; оно создано Л. А. Микешиной, сформулировавшей «принцип доверия человеку познающему». Л. А. Микешина писала о том, что «...анализ познания должен... исходить из живой... конкретности познающего, его участного мышления и строиться на доверии ему как ответственно поступающему в получении истинного знания и в преодолении заблуждений» [9, с. 159]; она говорит также о «презумпции» устремленности субъекта к истине, справедливо замечая, что без этих предпосылок никакое концептуально-методологическое обоснование знания не может быть исчерпывающим.
Перевод обсуждения проблемы достоверности познания в тематическое пространство качеств субъекта требует нормативного описания его типа мышления. Именно это мы и хотели бы сделать, определив нормативное мышление как рационально-критическое. Следует обратить внимание на особую значимость присутствия в «фонде бытия» человека рационально-критического мышления для обеспечения надежности его знаний в условиях постоянного воздействия на него мощных и обладающих достоверностью самого разного уровня информационных потоков.
И. Т. Касавин в обзорной статье, посвященной достигнутым на данный момент «эпистемологией добродетелей» результатам, и поддерживая саму идею данного направления, отмечает, что «.в эпистемологии добродетелей нет единства по вопросу о том, что представляют собой добродетели такого рода.» [10, с. 10] и в качестве эпистемических добродетелей рассматриваются как «развитые и адекватные когнитивные способности», так и такие черты личности, как честность, скромность, смелость, тщательность — «.все с прилагательным "интеллектуальный" или "эпистемический"» [10, с. 9-10]. Представляется, что эталон рационально-критического мышления может быть рассмотрен как синтетический, интегрирующий различные описания эпистемических добродетелей.
Результаты и обсуждение (Results and Discussion)
Рациональность рассматривалась как один из важнейших ориентиров познавательной деятельности на протяжении фактически всей истории философии, поскольку
одной из ее отправных идей было, с одной стороны, отделение объективистско-номотетического знания от религиозно-мифологического и, с другой стороны, разграничение знания и мнения; эталоном познания рациональность стала в период формирования классической науки, и шире — в эпоху становления техногенной цивилизации. В своем исходном значении рациональность — это разумность, т. е. основанность на разуме, контролируемость им и рефлексивность; рациональное в этом значении соотносится не столько с чувственным, сколько с эмоциональным и интуитивным познанием. Разум в классической философской традиции трактуется как воплощение логики, царство ее правил и способность следовать им независимо от ситуативных помех. Соответственно, в той мере, в какой разумность сохраняет свое значение в качестве ядра рациональности, способность к реализации логического мышления может рассматриваться как маркер рационально-критического мышления в целом.
Логическое мышление не сводится к набору технологий осуществления интеллектуальных операций и представляет собой прежде всего определенный способ, настройку стиля рассуждения. Оно включает прежде всего понимание природы и сущности логического вывода, его эвристических возможностей, представление о нём как движении мысли к новому знанию; умение разграничивать строгое следование мысли из посылок и предположительные, гипотетические переходы; осознание принудительной силы логического вывода как необходимости принять заключение, вытекающее из уже принятых посылок.
Эта совокупность навыков обеспечивает на первичном уровне всякую творческую познавательную деятельность и в этом смысле представляет собой важнейший ресурс, которым располагает личность. В то же время в современной культуре она не является абсолютно востребованной, проблематизируясь моментальной доступностью практически любой информации, — вместо того чтобы выводить нужную идею, человеку во многих случаях оказывается проще получить ее в готовом виде. Примером может служить ребенок, который выполняет домашнее задание по иностранному языку (по уже разобранной и в целом понятной ему теме), загружая упражнения в автоматизированную систему перевода. Возможно, мы недооцениваем меру, в которой всевозможные системы поддержки всех интеллектуальных действий, от прокладки маршрута до проверки орфографии, сокращают присутствие в нашей жизни ситуаций, в которых умение логически рассуждать становится необходимым условием эффективной деятельности и, соответственно, тренируется.
Весьма показательным оказался в этом плане результат нашего эксперимента. Студенты рассматривали логические рассуждения разных типов; если правильные и по форме, и по содержанию построения в целом были оценены аудиторией адекватно, то в более сложных случаях процент ошибок был достаточно высоким. Из студентов 65 % согласились с тем, что рассуждение «Все Смеша-рики — персонажи мультсериала; Копатыч — персонаж мультсериала; следовательно, он Смешарик» построено по более достоверной схеме, чем рассуждение «Все Сме-шарики — персонажи мультсериала; Карлсон — персонаж
мультсериала; следовательно, он Смешарик». Испытуемые не смогли, таким образом, разграничить логическое построение рассуждения и его фактическое (знакомое им) содержание, не заметили, что логическая схема в обоих случаях использована одна и та же (причем предварительно уже представленная им на ином фактическом материале), и не увидели некорректности этой схемы. При анализе правильного по форме, но неверного по содержанию рассуждения «У всех пауков по 6 ног; каракурт — паук, следовательно, у него 6 ног» (студентам было дополнительно сообщено, что на самом деле ног у каракурта 8) только один студент сразу указал, что ошибка возникла из-за неправильной по содержанию общей посылки, а логическая схема рассуждения корректна; большинство комментариев сводилось к тому, что в данном случае имеет место исключение из общего правила. Таким образом, и в этом случае можно отметить трудности с распознаванием и оценкой логической формы рассуждения и недостаточное понимание логической строгости необходимого умозаключения.
На втором этапе эксперимента студентам предлагалось самостоятельно сделать вывод из предложенных посылок. Помимо обычного спектра правильных и неправильных ответов можно отметить два примечательных момента. В качестве вывода из двух предложенных суждений 10 % студентов рекомендовали простое объединение их союзом «и» (при том, что вывод в этом случае был логически возможен). Представляется, что здесь мы имеем дело с проявлением постепенной утраты самой идеи логического вывода как того, что вытекает из посылок (а не повторяет их). Сравним эту ситуацию, например, с распространенной в учебных и научных квалификационных работах вплоть до диссертаций практикой, когда под заголовком вида «Выводы по главе 1» просто кратко воспроизводится основное содержание сказанного. Из студентов 12,5 % отказались делать вывод в тех случаях, когда материал был им незнаком, например из следующих посылок: «Всякое синтетическое суждение является трансцендентальным. Всякое трансцендентальное суждение имеет априорные основания», указав, что они ничего об этом не знают. В этом случае недостаточность навыков логической обработки информации проявилась в неготовности использовать эвристическую силу логики. Можно усмотреть прямую параллель данного решения с обнаруженным А. Р. Лурией в 1930-х гг. при исследовании мышления людей, живущих в традиционном обществе, феноменом: те сходным образом отказывались делать выводы за пределами конкретного жизненного опыта, даже при том, что вся необходимая информация им была предложена [11, с. 47-69]. В этой парадоксальной перекличке обнаруженная особенность мышления предстает одним из феноменов «нового Средневековья», к которому в некоторых отношениях оказалось близким информационное общество.
Развитая в философии ХХ в. (прежде всего в работах М. Вебера) традиция социокультурного расширения идеи рациональности, с выделением целевой и ценностной рациональности, позволяет дополнительно акцентировать еще некоторые параметры рационально-критического мышления.
Целевая рациональность связана с оценкой избираемой цели и с выбором адекватных средств для ее достижения. Рациональным с этой точки зрения в общем случае признается действие, оправданное в плане соотношения процесса и результата. Это определение указывает на необходимость конструктивного отношения к знанию в составе рационально-критического мышления: знание рассматривается в нём как обязательное основание для деятельности. Рационально-критическое мышление в этом плане противополагается, во-первых, всем вариантам дилетантизма; во-вторых, оно включает интенцию к доведению знания до уровня, на котором может быть реально использовано. Условно говоря, знать основные теории управления — еще не означает знать, как управлять коллективом, а уметь рассчитать рентабельность активов — знать, как их использовать; рационально-критическое мышление предполагает, что человек это понимает и стремится сделать свое знание в том числе операциональным. Отметим, что и здесь некоторые тенденции информационного общества, если и не противодействуют указанной направленности мышления, то, во всяком случае, слабо ее поддерживают: если в распоряжении человека в любой момент может оказаться обширная информация по определенному вопросу, ему иногда даже труднее осознать, что настоящих знаний по теме у него нет. Имеет значение и скорость, с которой субъекту сегодня приходится приобретать и заменять информацию: зачастую для ее углубленного освоения, установления связей с другими идеями, самостоятельного структурирования — а всё это и есть способы превращения информации в знание — просто недостает времени.
Ценностная рациональность, напротив, основывается на признании безусловной значимости некоторых реалий вне зависимости от их утилитарного смысла. С этой точки зрения рационально-критическое мышление связано также с ориентацией на определенные ценности, приоритетной среди которых считается ценность истины. Понимание объективного характера истины, ее несводимости к мнению, в правильности которого одному субъекту удалось убедить других, также постепенно утрачивает безусловное значение в современной культуре. В интенсивных информационных потоках мы скорее имеем дело с ситуацией, когда по любому вопросу одновременно транслируется целый ряд разноречивых и частичных суждений, ни одно из которых не является в достаточной степени авторитетным. Та же проблема возникает в обучении, где каждая новая тема предстает перед студентом в виде спектра частичных и сменяющих друг друга подходов. Далеко не очевидно, что где-то в этом спектре есть истина; наоборот, естественным становится ожидание того, что и эти подходы завтра уступят место следующим. Суждения современных студентов о том, что такое объективность вообще, крайне редко продвигается дальше представления о том, что это мнение не одного человека, а нескольких, сумевших достичь в каком-то вопросе консенсуса.
Еще один ценностный приоритет, который, на наш взгляд, должен быть установлен в составе рационально-критического мышления и который в современном мире стал весьма проблематичным [12], — признание авторитета науки.
Рационально-критическое мышление должно, на наш взгляд, включать осознание того, что наука как специализированный, нормативный и инструментально оснащенный вид познания в целом создает более надежное и достоверное знание о мире, чем мифология или религия; готовность отказаться от научной идеи в пользу квазинаучной теории, неумение их различать вряд ли совместимо с рациональной когнитивной позицией. Активная экспансия околонаучного знания в современной культуре и растущий отрыв «большой науки» от массового сознания создают вызовы и этой составляющей рационально-критического мышления.
Критическое мышление как таковое тоже определяется прежде всего через понятия разумности и рефлексивности, и в этом смысле оно не случайно рассматривается в единстве с рациональным мышлением. Его специальное содержание связано со способностью человека ставить под сомнение информацию, ее источники и идеи, включая собственные. Реализация этой способности требует таких установок, как допущение оправданности альтернативных точек зрения (в этом аспекте критическое мышление соотносится также с идеей открытой рациональности); стремление к обоснованности, готовность приводить аргументы и прислушиваться к аргументации оппонента; разумный баланс между интеллектуальной смелостью и признанием авторитетов, если для этого есть основания, и между активной защитой собственной точки зрения и допущением возможности ее скорректировать; неприятие не только необоснованных утверждений, но и бездоказательной критики; оценка информации в соотнесении с тем источником, из которого она исходит, и градация источников по степени надежности. Всё это, на наш взгляд, также следует рассматривать как необходимые составляющие рационально-критического мышления. Интеллектуальной ситуацией, создающей определенное давление на формирование этих навыков, в современной культуре является, как ни странно, идеология
всеобщей толерантности. Люди, изначально воспитанные в убеждении, что по любой проблеме существуют разные мнения и ни одна позиция не более важна, чем другие, на самом деле не готовы вести настоящий критический спор: они скорее признают право каждого высказать свое суждение по ней и на этом свернут обсуждение.
Заключение (Conclusion)
Рационально-критическое мышление в современных условиях — важнейшее основание деятельности человека, действительно, один из ресурсов, составляющих его «фонд бытия». Рационально-критическое мышление обеспечивает возможность систематического и углубленного познания и соответственно — творческой профессиональной деятельности и разумной организации собственного бытия. Но, может быть, не менее важно, что оно защищает человека от манипуляционного воздействия и социального давления — структур, стремящихся к их осуществлению, в современном обществе более чем достаточно, и рационально-критическое мышление выступает средством сохранения внутренней свободы человека.
Если в индустриальном обществе формирование данного типа мышления, хотя бы до определенного уровня, во многом происходило стихийно, в процессе образования и в повседневной жизни, то в информационном обществе наряду с возрастанием его ценности возникают и процессы, могущие противодействовать его становлению. Это усиливает значение рационально-критического мышления как синтетической эпистемической добродетели: в современном мире его реализация становится сознательным выбором, требующим значительных целенаправленных усилий. Одной из задач философии в современной культуре становится в связи с этим защита значимости рационально-критического мышления не только в целерациональном, но и в ценностно-рациональном аспекте.
Библиографический список
1. Laluyev V., Lesovichenko A., Martishina N. Logical Training in the Information Society: Objectives and Structure of the Training Course // Advances in Social Science, Education and Humanities Research. Vol. 289 : International Conference on Communicative Strategies of Information Society (CSIS 2018). Amsterdam, Atlantis Press, 2019. P. 444-448. DOI: 10.2991/ csis-18.2019.90
2. Хенгстенберг Г. Э. К ревизии понятия человеческой природы // Это человек : антол. М. : Высшая школа, 1995. С. 211-249.
3. Altanian M., El Kassar N. Epistemic Injustice and Collective Wrongdoing: Introduction to Special Issue // Social Epistemology. 2021. Vol. 35, no. 2. P. 99-108. DOI: 10.1080/02691728.2020.1843199
4. Lee J. Y. Anticipatory Epistemic Injustice // Social Epistemology. 2021. Vol. 35, no. 6. P. 564-576. DOI: 10.1080/02691728. 2021.1924306
5. Leefmann J. Social Exclusion, Epistemic Injustice, and Intellectual Self-Trust // Social Epistemology. 2022. Vol. 36, no. 1. P. 117-127. DOI: 10.1080/02691728.2021.2004620
6. Tholen В. How to Be a Responsible Scientist. The Virtues in Max Weber's Appeal to Scientists // Social Epistemology. 2021. Vol. 35, no. 3. Р. 245-257. DOI: 10.1080/02691728.2020.1845849
7. Визгин В. П. Эпистемологические добродетели и пороки А. Эйнштейна // Эпистемология и философия науки. 2021. Т. 58, № 4. С. 175-195. DOI: 10.5840/eps202158468
8. Sosa E. Knowledge in Perspective. Cambridge : Cambridge University Press, 1991. 316 p.
9. Микешина Л. А. Философия познания. Полемические главы. М. : Прогресс-Традиция, 2002. 624 с.
10. Касавин И. Т. Эпистемология добродетелей: к сорокалетию поворота в аналитической философии // Эпистемология и философия науки. 2019. Т. 56, № 3. С. 6-19. DOI: 10.5840/eps201956341
11. Лурия А. Р. Этапы пройденного пути: научная автобиография. М. : Изд-во Моск. гос. ун-та, 2001. 192 с.
12. Martishina N., Taskaeva E. The Value of Science As a World-View Problem in the Contemporary Culture // Sustainability of Science in a Post-COVID World / I. Sibgatullina-Denis, P. Hacker, A. Vancova, A. Kirsha (eds). Vienna : Ifll Institut für Intellektuelle Integration, 2021. P. 35-48.
References
Altanian M., El Kassar N. (2021) Epistemic Injustice and Collective Wrongdoing: Introduction to Special Issue, Social Epistemology, vol. 35, no. 2, pp. 99-108, doi: 10.1080/02691728.2020.1843199 (in English)
Hengstenberg H.-E. (1995) [Zur Revision des Begriffs der menschlichen Natur], Ehto chelovek [This Is a Man]*. Moscow, Vysshaya shkola Publ., pp. 211-249. (in Russian)
Kasavin I. T. (2019) Ehpistemologiya dobrodetelei: k sorokaletiyu povorota v analiticheskoi filosofii [Virtue Epistemology: On the 40th Anniversary of the Turn in Analytical Philosophy], Ehpistemologiya i filosofiya nauki [Epistemology & Philosophy of Science], vol. 56, no. 3, pp. 6-19, doi: 10.5840/eps201956341 (in Russian)
Laluyev V., Lesovichenko A., Martishina N. (2019) Logical Training in the Information Society: Objectives and Structure of the Training Course, Advances in Social Science, Education and Humanities Research. Vol. 289. International Conference on Communicative Strategies of Information Society (CSIS 2018). Amsterdam, Atlantis Press, pp. 444-448, doi: 10.2991/csis-18.2019.90 (in English)
Lee J. Y. (2021) Anticipatory Epistemic Injustice, Social Epistemology, vol. 35, no. 6, pp. 564-576, doi: 10.1080/02691728.20 21.1924306 (in English)
Leefmann J. (2022) Social Exclusion, Epistemic Injustice, and Intellectual Self-Trust, Social Epistemology, vol. 36, no. 1, pp. 117-127, doi: 10.1080/02691728.2021.2004620 (in English)
Luriya A. R. (2001) Ehtapy proidennogo puti: nauchnaya avtobiografiya [Stages of the Traveled Path: A Scientific Autobiography]*. Moscow, Moscow University Press, 192 p. (in Russian)
Martishina N., Taskaeva E. (2021) The Value of Science As a World-View Problem in the Contemporary Culture, Sibgatullina-Denis I., Hacker P., Vancova A., Kirsha A. (eds). Sustainability of Science in a Post-COVID World. Vienna, IfII Institut für Intellektuelle Integration Publ., pp. 35-48. (in English)
Mikeshina L. A. (2002) Filosofiya poznaniya. Polemicheskie glavy [Philosophy of Knowledge. Polemical Chapters]*. Moscow, Progress-Traditsiya Publ., 624 p. (in Russian)
Sosa E. (1991) Knowledge in Perspective. Cambridge, Cambridge University Press, 316 p. (in English) Tholen B. (2021) How to Be a Responsible Scientist. The Virtues in Max Weber's Appeal to Scientists, Social Epistemology, vol. 35, no. 3, pp. 245-257, doi: 10.1080/02691728.2020.1845849 (in English)
Vizgin V. P. (2021) Ehpistemologicheskie dobrodeteli i poroki A. Ehinshteina [Albert Einstein's Epistemic Virtues and Vices], Ehpistemologiya i filosofiya nauki [Epistemology & Philosophy of Science], vol. 58, no. 4, pp. 175-195, doi: 10.5840/eps202158468 (in Russian)
* Перевод названий источников выполнен авторами статьи / Translated by the authors of the article.
