CC BY-NC-ND
29
УДК 82-312.4
Б01: 10.28995/2686-7249-2020-2-25-34
Рассказчик-комментатор в криминальной литературе
Наталья Н. Кириленко Независимый исследователь, Москва, Россия, [email protected]
Аннотация. В статье рассматривается специфика такого субъекта речи, как рассказчик-комментатор в жанрах криминальной литературы: в классическом детективе и «крутом детективе».
Рассказчик в данных жанрах - «свидетель и судия» (Бахтин). В «крутом детективе» это проявляется не только в комментариях героя, но и в его поступках. Чтобы уточнить термин «рассказчик-комментатор», проводится сопоставление классического детектива и «крутого детектива» с теми жанрами криминальной литературы, где рассказчик свойствами комментатора не обладает: «детективным ребусом» и полицейским романом. Под этим термином я понимаю рассказчика - активного участника расследования, который почти любое сообщение читателю сопровождает личной оценкой и подчеркнуто отграничивает себя от других персонажей. Сопоставление жанров классического детектива и «крутого детектива» между собой выявляет специфику их субъектной структуры. Великий сыщик никогда не бывает субъектом рассказывания, в отличие от крутого сыщика, который совмещает функции рассказчика-комментатора и сыщика. Также эти жанры принципиально различаются в таких аспектах как композиционные формы речи и способ эстетического завершения. Крутому детективу присущи совершенно не характерные для классического детектива разноречие и разноязычие, а следовательно, разнооценочность.
Ключевые слова: рассказчик-комментатор, М.М. Бахтин, В.И. Тюпа, криминальная литература, жанр, классический детектив, классический сыщик, «крутой детектив», крутой сыщик
Для цитирования: Кириленко Н.Н. Рассказчик-комментатор в криминальной литературе // Вестник РГГУ. Серия «Литературоведение. Языкознание. Культурология». 2020. № 2. С. 25-34. Б01: 10.28995/26867249-2020-2-25-34
© Кириленко Н.Н., 2020 ISSN 2686-7249 • Серия «Литературоведение. Языкознание. Культурология». 2020. № 2
The narrator-commentator in crime fiction
Natal'ya N. Kirilenko
An independent researcher, Moscow, Russia, [email protected]
Abstract. The article examines the specifics of such kind of speech subject as the narrator-commentator in the genres of crime fiction: the classic detective story and the hard-boiled detective story. The narrator in these genres is "a witness and a judge" (Bakhtin). In the hard-boiled detective story that manifests itself not only in the character's comments but in his actions also. To clarify the term "the narrator-commentator" the classic detective story and the hard-boiled detective story are compared to the "detective rebus" and the police novel in which the narrator does not have the features of a commentator. By the term the author means the narrator, who takes an active part in the investigation and who almost any message to the reader accompanies with a personal assessment, and emphatically differentiates himself from other characters. The juxtaposition of the classic detective story and the hard-boiled detective story reveals the specifics of their subject structure. The Great Sleuth is never a subject of narration while the hard-boiled sleuth is both a narrator-commentator and a detective. Those genres also differ fundamentally in such aspects as the compositional-speech forms and method of aesthetic completion.
Completely unlike a classic detective story a hard-boiled one is characterized by the heteroglossia and multilingualism accordingly the appraisals variety.
Keywords: the narrator-commentator, M.M. Bakhtin, V.I. Tyupa, crime fiction, genre, the classic detective story, the classic sleuth, the hard-boiled detective story, the hard-boiled sleuth
For citation: Kirilenko, N.N. (2020), "The narrator-commentator in crime fiction", RSUH/RGGU Bulletin. "Literary Theory. Linguistics. Cultural Studies" Series, no. 2, pp. 25-34, DOI: 10.28995/2686-7249-2020-2-25-34
Цель статьи - привлечь внимание к специфике рассказчика-комментатора в классическом детективе и «крутом детективе» (далее без кавычек). При этом классический детектив я рассматриваю как единственный канонический жанр криминальной литературы, жанр-образец, в том числе и для крутого детектива.
Прежде всего необходимо прояснить сам термин «рассказчик-комментатор». Первым в отечественных исследованиях его использовал, по-видимому, В.Е. Балахонов:
Новеллы Э. По ввели в литературу тип рассказчика-комментатора
происходящих событий (например, доктор Ватсон у Конан Дойля);
таким повествователем-летописцем (у Габорио, Леру, Леблана, Агаты Кристи и других) обычно становится человек недалекий, присутствие которого лишь подчеркивает ум и проницательность главного героя [Балахонов 1991, с. 3-22].
Однако, как видим, исследователь не только не пояснил термин «рассказчик-комментатор», но и употребляет как синоним термина «повествователь-летописец», что явно некорректно.
В лингвистической работе А.А. Корниенко «Типология рассказчика и проблемы перевода» встречаем термины «комментирующий рассказчик» и «свидетель-комментатор». «Комментирующий рассказчик», согласно концепции исследовательницы, находится «внутри события», что может быть отнесено и к рассказчику-комментатору в криминальной литературе, но ее следующее положение - «момент события и момент рассказа о нем совпадают» [Корниенко 2011, с. 74] - не подходит ни к одному известному мне жанру криминальной литературы. Также ни одному из них не соответствует такая характеристика, как фрагментарность рассказа.
Явно отличаются от интересующих нас типов отношения такого рассказчика и читателя: «Читатель для него значим в той степени, в какой ему нужен слушатель, смысл присутствия которого заключается в выполнении функции "жилетки" - выслушать, погладить по головке, вместе погоревать» [Корниенко 2011, с. 74]. Ни Уотсону с Гастингсом, ни крутым сыщикам Марлоу и Хаммеру «жилетка» не нужна.
Другой выделенный Корниенко тип рассказчика - «свидетель-комментатор» - отличается от «комментирующего рассказчика» тем, что обозначается местоимением «он». В остальном разница не прояснена.
Согласно Бахтину, рассказчик - «свидетель и судия» [Бахтин 1979, с. 341]. В.И. Тюпой сделано принципиальное уточнение: часто эти функции рассказчика разведены1. Рассказчик в рассматриваемых жанрах совмещает эти функции. О.Ю. Анцыферова называет друга-рассказчика классического сыщика «хроникером» [Анцыфе-рова1994, с. 21-36]. Позволю себе не согласиться: ни в классическом детективе, ни в крутом рассказчик не является хроникером, который ведет достаточно объективное повествование [Тюпа 2009, с. 50]; рассказчик в этих жанрах не только свидетельствует, но и судит. В крутом детективе это проявляется не только в комментариях героя, но и в его поступках.
1 Это замечание было сделано В.И. Тюпой при обсуждении доклада, ставшего основой данной статьи.
Чтобы понять специфику рассказчика-комментатора, обратимся к тем жанрам криминальной литературы, где рассказчик свойствами комментатора не обладает. Это прежде всего «детективный ребус» [Кириленко 2016, с. 57-58]. В новелле По «Тайна Мари Роже» разница бросается в глаза тем сильнее, что здесь мы видим тех же серийных героев, что и в классическом детективе «Убийства на улице Морг». Отсутствие комментариев связано с принципиальной удаленностью рассказчика и сыщика от места и времени преступления. Такая дистанция делает рассказчика свидетелем разгадывания преступления, но не расследования. Дюпен не осматривает места, где были обнаружены тело и вещи, а берет сведения из газет (выявляя противоречия и отсеивая недостоверное) и поручает безымянному рассказчику проверить алиби жениха Мари. Последнее совершенно недопустимо в классическом детективе.
Итак, комментатор, во-первых, должен иметь очень близкую позицию по отношению к расследованию, а часто и к преступлению.
Чтобы ответить на вопрос, какими еще свойствами обладает комментатор, обратимся к одному из самых востребованных и долгоживущих жанров криминальной литературы - полицейскому роману. Рассказчик как «носитель речи, открыто организующий своей личностью весь текст» [Корман 1972, с. 34] здесь встречается, хотя и не очень часто, - это «Эра милосердия» и «Я, следователь» братьев Вайнеров; «Ярмарка в Сокольниках» Ф. Незнанского; «Смерть дня» К. Райх; «Точка отсчета» П. Корнуэлл и др.
Несмотря на то что рассказчик в полицейском романе находится внутри события, комментатором его назвать нельзя. Принципиальная разница с классическим детективом и крутым детективом здесь, на мой взгляд, в наличии или отсутствии личной оценки буквально всего, что видит рассказчик.
Можно возразить, что субъективность, личная оценка свойственны рассказчику в принципе. Однако герой полицейского романа находится под грузом ответственности, который давит на его субъективное восприятие, заставляя все время обращаться к фактам. Ошибка героя может стоить другому персонажу или даже ему самому жизни. На объективность работают не только вставные тексты (протоколы и другие документы), но и то, что многое из того, что рассказчик видит лично, он все равно доносит до читателя языком протокола. Со своей субъективностью он постоянно полемизирует; слово для него может быть приравнено к действию: «Когда мне приходится говорить кому-то: "Вы являетесь подозре-
ваемым по делу..." - я боюсь, чтобы он не заметил, как я внутренне вздрагиваю»2.
От такой перманентно довлеющей ответственности совершенно свободны рассказчики в классическом детективе и крутом детективе. Они не только сообщают читателю, что происходит, но и добавляют, нравится им это или нет.
Например, в романе «Безмолвный свидетель» Гастингс завтракает вместе с Пуаро и комментирует каждое его действие: «Пуаро всегда пил шоколад на завтрак - мерзкий обычай»3. Комментарии крутого сыщика еще более пристрастны; вот как начинается роман основателя крутого детектива К.Дж. Дэйли «Третий убийца», первые строки: «Мне его лицо не понравилось, и я так ему и сказал»4.
Как видим, здесь можно говорить об избыточной субъективности, проявленной и в размышлениях, и в отношениях с персонажами, и в оценках, сообщаемых читателю. Более того, комментарий здесь переходит в физическое действие.
Важный момент: если в полицейском романе оценочность тем ниже, чем больше сообщение имеет отношение к расследованию преступления, то в классическом детективе и крутом детективе это не так. Более того, в «Этюде в багровых тонах» Конан Дойла повествование лишено комментариев до тех пор, пока не появляется Холмс. Здесь тональность повествования резко меняется. Вот первое появление Холмса, сокращенная цитата:
Я нашел его! Нашел! - кричал он моему приятелю, подбегая к нам с пробиркой в руке. - Я нашел реагент, который осаждается гемоглобином и больше ничем! - Найди он золотую шахту, черты его лица не светились бы от большего удовольствия. <...> Ха, ха! - закричал он, хлопая в ладоши и радуясь как ребенок новой игрушке. <...> Теперь у нас есть анализ Шерлока Холмса и больше не будет никаких трудностей! - когда он говорил, его глаза довольно блестели; он приложил руку к сердцу и поклонился, словно аплодирующей толпе, вызванной его воображением5.
2 Вайнер А.А., Вайнер Г.А. Я, следователь // Современный детектив. М.: Книжная палата, 1988. С. 28.
3 Сhristie A. Dumb Witness. Glasgow: Fontana/Collins, 1988. Р. 35. Все переводы с английского мои. - Н. К.
4 Daly J.C. The Third Murderer [Электронный ресурс]. URL: http:// bookre.org/reader?file=1672299 (дата обращения 17 апреля 2019).
5 Doyle A.С. A Study in Scarlet // Doyle A.C. A Study in Scarlet and The Sign of the Four. New York: Dover Publications Inc., 2003. P. 4-6.
Наконец, комментарий является разновидностью границы, которую рассказчик создает между другими персонажами и собой, что нехарактерно для полицейского романа, но типично для классического детектива и крутого детектива.
Итак, под термином «рассказчик-комментатор» я понимаю рассказчика - активного участника расследования, который почти любое сообщение читателю сопровождает личной оценкой, и подчеркнуто отграничивает себя от других персонажей.
Специфика субъектной структуры классического детектива в том, что Великий сыщик никогда не бывает субъектом рассказывания, в отличие от крутого детектива, где герой совмещает функции рассказчика-комментатора и сыщика. Именно субъектная структура обусловливает различия в перечисленных ниже аспектах.
Комментатор в классическом детективе, с одной стороны, - самый приближенный к сыщику персонаж, с другой же, по степени своей осведомленности занимает одну из наиболее удаленных позиций, узнавая истину не благодаря собственным усилиям, но со слов сыщика.
В крутом детективе герой сам и проводит расследование и рассказывает о нем. Читатель узнаёт сразу всю информацию, которой владеет сыщик, и значительную часть выводов. Остальные комментатор бережет для ораторского выступления в финале. Необходимо отметить, что для классического детектива характерны ораторские выступления сыщика и преступника, но не комментатора.
Добавим, что рассказчик-комментатор классического детектива - зритель, его присутствие помогает созданию атмосферы игрового действа. Комментатор крутого детектива - и зритель, и организатор действия.
По ходу расследования часть предположений крутого сыщика может быть ложной. В то же время его заблуждения разительно отличаются от непонимания рассказчика-комментатора классического детектива.
Речь идет о непонимании комментатора истинного смысла слов и поступков сыщика и других персонажей: «Я слышал то же, что и он, я видел то же, что и он, но из его слов было очевидно, что ему понятно не только то, что случилось, но и то, что случится; для меня же все это дело оставалось запутанным и гротескным»6. Это непонимание создает возможность детективного пуанта, связан-
6 Doyle A.C. The Red-Headed League // Doyle A.C. Adventures of Sherlock Holmes. New York: Harper & Brothers, Franklin Square, 1892. P. 46.
ного с разоблачением преступника и акцентированным внезапным прозрением рассказчика, остальных персонажей и читателя при этом разоблачении.
В классическом детективе рассказчик-комментатор, в отличие от полиции, выступает как подвижная фигура. Вначале расследования он - носитель обычной, нормальной и ложной точки зрения, которая часто фиксируется версией, изложенной в газетах. По мере развития сюжета он движется к прозрению, проходя этот путь вместе с читателем.
Для рассказчика-комментатора крутого детектива такое непонимание нехарактерно; он прозревает не вместе с читателем, а до него. Сначала происходит финальная схватка с основным преступником, а уже потом герой объясняет все читателю.
Классический детектив диалогичен; диалоги, преимущественно игровые - между Дюпеном и рассказчиком, Холмсом и Уотсоном, Пуаро и Гастингсом (Шеппардом), а также между любым классическим сыщиком и полицией, клиентами, преступниками - неотъемлемая часть жанра.
Наряду с диалогами с подшучиванием есть и комическое скрытое (для других персонажей) комментирование рассказчиком того, что происходит, известное только читателю. Непонимание передается не только в диалогах, но и в повествовании, и оно значимо в обоих случаях. Таким образом, в классическом детективе между монологами и диалогами, с одной стороны, и повествованием -с другой происходит взаимодействие и взаимоосвещение.
В крутом детективе доля диалогов значительно меньше, а скрытого комментирования, соответственно, больше.
Многие, писавшие о Шерлоке Холмсе, подчеркивали роль портретных деталей других персонажей для заключений сыщика об их профессии и т. д. Интересно, что читатель узнает об этих деталях от Холмса, поскольку из описаний Уотсона мы этого не видим. Портреты жертв, как правило, даны глазами рассказчика. При этом мы мало что знаем о внешности самих рассказчиков в классическом детективе - Уотсона, Гастингса, викария, не говоря уже о рассказчике Э. По.
Рассказчик-комментатор крутого детектива о деталях своей внешности сообщает всегда. Особо отмечается высокий рост и немалый вес крутого сыщика, обычно больше восьмидесяти кг. Несмотря на такой вес, сыщик должен быть достаточно подвижен, чтобы бегать, преодолевать физические препятствия и драться. В отличие от рассказчика в классическом детективе, он дерется обязательно, и часто получает от этого удовольствие.
В классическом детективе возможно, а в крутом почти обязательно наличие любовной линии, связанной с рассказчиком.
В отличие и от комментатора классического детектива, и от Шерлока Холмса, которому, несмотря на аскетизм его пребывания в пещере, требовался чистый воротничок, крутой сыщик часто ведет расследование небритым, иногда в поношенной одежде и, как правило, не на трезвую голову, по которой, прежде чем его осенит, обязательно бьют.
Это связано с тем, что в отличие от гармоничного мира классического детектива мир крутого грязен во всех отношениях; слово «грязь» (dirt, smear) и его производные - самые частотные в крутом детективе. Это относится не только к преступникам, продажным политикам и полицейским, что видно из цитаты из романа Р. Чэндлера «Прощай, моя красотка»: «В том году на календаре был Рембрандт, довольно грязный автопортрет из-за несовершенной печати. Он изображал его держащим грязную палитру грязным большим пальцем и в шотландском берете, также не слишком чистом»7.
Для комментатора классического детектива нехарактерно использование профессиональной лексики или жаргона. Для крутого детектива - наоборот, обязательно: здесь рассказчик - представитель определенного социального слоя.
В классическом детективе нет ни чужого слова, подчеркивающего всяческие границы, в том числе и социальные (национальные), ни, соответственно, проблемы преодоления этих границ.
Разноречие и разноязычие, а следовательно, разнооценочность совершенно нехарактерны для классического детектива; после нарушения нормы дается две оценки (что соотносится с его субъектной структурой), - нормального человека (рассказчика и т. д.) и Великого сыщика, которые в конце максимально сближаются.
Для крутого детектива - напротив: характерно чужое слово, сопровождаемое комментарием рассказчика, подчеркивающим границы, в том числе и социальные (национальные): «Первый раз при мне Персонвилль Пойзонвиллем (от poison (яд). - Н. К.) назвал рыжеволосый деревенщина по имени Хики Дьюи в "Большом Корабле" в Батте. Он также называл свою рубаху "рувахой" (shoit вместо shirt. - Н. К.)»8. Ему присущи разноречие и разноязычие, а следовательно, разнооценочность, которая в финале произведения не преодолевается. Таким образом, специфика рассказчика-ком-
7 Chandler R. Farewell, my lovely. Knopf Doubleday Publishing Group, 2002. P. 41.
8 Hammett D. Red Harvest. Knopf Doubleday Publishing Group, 2010. P. 3.
ментатора в классическом и крутом детективе проявляется в следующих аспектах:
- позиция комментатора в субъектной структуре;
- композиционные формы речи;
- способ эстетического завершения.
Благодарность
Благодарю В.И. Тюпу за высказывание о том, что функции свидетеля и судии у рассказчика могут быть разъединены (при обсуждении доклада, ставшего основой данной статьи).
Acknowledgements
I appreciate V.I. Tyupa for the observation that narrator's functions of a witness and a judge might be separated. The observation took place while discussing the report which was used as a base of the article.
Источники
Вайнер, Вайнер 1988 - Вайнер А.А., Вайнер Г.А. Я, следователь // Современный
детектив. М.: Книжная палата, 1988. С. 13-190. Chandler 2002 - Chandler R. Farewell, my lovely. Knopf Doubleday Publishing Group, 2002. 304 р.
^nade 1988 - Christie A. Dumb Witness. Glasgow: Fontana/Collins, 1988. 251 p. Daly 1931 - Daly J.C. The Third Murderer [Электронный ресурс]. URL: http://
bookre.org/reader?file=1672299 (дата обращения 17 апреля 2019). Doyle 2003 - Doyle A.C. A Study in Scarlet // Doyle А.С. A Study in Scarlet and The
Sign of the Four. New York: Dover Publications Inc., 2003. P. 1-92. Doyle 1892 - Doyle A.C. The Red-Headed League // Doyle A.C Adventures of Sherlock
Holmes. New York: Harper & Brothers, Franklin Square, 1892. P. 29-55. Hammett 2010 - Hammett D. Red Harvest. Knopf Doubleday Publishing Group, 2010. 224 р.
Литература
Анцыферова 1994 - Анциферова О.Ю. Детективный жанр и романтическая художественная система // Национальная специфика произведений зарубежной литературы XIX-XX веков. Проблема жанра. Иваново: ИвГУ, 1994. С. 21-36. Балахонов 1990 - Балахонов В.Е. От Лекока до Люпена // Габорио Э. Дело вдовы Леруж; Леру Г. Духи Дамы в черном; Леблан М. Арсен Люпен - джентльмен-грабитель. М.: Прогресс, 1990. С. 3-22. Бахтин 1979 - Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. 424 с.
Кириленко 2016 - Кириленко Н.Н. Жанровый инвариант и генезис классического
детектива: Дис. ... канд. филол. наук М., 2016. Корман 1972 - Корман Б.О. Изучение текста художественного произведения. М.:
Просвещение, 1972. 110 с. Корниенко 2011 - Корниенко А.А. Типология рассказчика и проблемы перевода // Вестник Московского университета. Сер. 22. Теория перевода. 2011. № 4. С. 70-77.
Тюпа 2009 - Тюпа В.И. Анализ художественного текста: Учеб. пособие для студ. филол. фак. высш. учеб. заведений. М.: Академия, 2009. 336 c.
References
Antsyferova, O.Yu. (1994), "Detective genre and art system of Romantism", in Chugunova, N.A. (ed.), Natsional'naya spetsifika proizvedenii zarubezhnoi literatury XIX-XX vekov. Problema zhanra [National specifics of the foreign literature works of the19th-20th centuries. Issue of genre], IvGU, Ivanovo, Russia, pp. 21-36. Balakhonov, V.E. (1990), "Since Lecoq to Lupin", Balakhonov, V.E. , Gaborio E. Delo vdovy Leruzh, Leru G. DukhiDamy v chernom, Leblan M. Arsen Liupen - dzhentlmen-grabitel [Gaboriau E. The Case of the Widow Lerouge. Leroux G. Perfume of the Lady in Black, Leblanc M. Arsène Lupin - Gentleman Burglar], Progress, Moscow, Russia, pp. 3-22.
Bakhtin, M.M. (1979), Estetika slovesnogo tvorchestva [Aesthetics of the creative verbal
work], Iskusstvo, Moscow, Russia. Corman, B.O. (1972), Izuchenie teksta hudozhestvennogo proizvedeniya [Studying the
text of the artwork], Prosveshchenie, Moscow, Russia. Kirilenko, N.N. (2016), Genre invariant and genesis of the classical detective story, Ph.D. Thesis, Philology, Russian State University for the Humanities (RSUH), Moscow, Russia.
Kornienko, A.A. (2011), "The typology of narrator and the issue of translation", Vestnik
Moskovskogo universiteta, Ser. 22.Teorijaperevoda, no. 4, pp. 70-77. Tyupa, V.I. (2009), Analiz khudozhestvennogo teksta: Ucheb. posobie dlya stud. filol. fak. vyssh. ucheb. zavedenii [Analysis of literary text], Akademiya, Moscow, Russia.
Информация об авторе
Наталья Н. Кириленко, кандидат филологических наук, независимый исследователь, Москва, Россия; [email protected]
Information about the author
Natal'ya N. Kirilenko, Cand. of Sci. (Philology), an independent researcher,
Moscow, Russia, [email protected]
