CC BY
17УДК 82:81.03
РАССКАЗ М. ГОРЬКОГО «ДЕВОЧКА» В ПЕРЕВОДЕ С. ПЕРСКОГО: К ВОПРОСУ О ТРАНСФОРМАЦИИ СТИЛЯ ОРИГИНАЛА
М.Г. УРТМИНЦЕВА,
доктор филологических наук, профессор кафедры русской литературы, Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского, 603000, г. Нижний Новгород, ул. Большая Покровская, 37, тел. (831)433-82-45, e-mail: urtminzeva@yandex.ru
Т.Г. МАКСИМОВА,
аспирант кафедры зарубежной лингвистики, ассистент кафедры зарубежной
лингвистики, Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского, 603000, г. Нижний Новгород, ул. Большая Покровская, 37, тел. (831)433-82-45, e-mail: maksimova.fr@mail.ru
Аннотация
Уртминцева М.Г., Максимова Т.Г. Рассказ М. Горького «Девочка» в переводе С. Перского: к вопросу о трансформации стиля оригинала.
В статье проводится сравнительно-сопоставительный анализ рассказа М. Горького «Девочка» и его французского перевода С. Перского, вошедшего во французский сборник «En prison» 1905 года, с целью выявления особенностей трансформации индивидуального авторского стиля в тексте перевода. Результаты исследования проведены методом лингвистического, литературоведческого и стилистического анализов художественного текста и текста перевода. В процессе анализа отдельных стилевых особенностей текста оригинала и его французского перевода было обнаружено, что переводчик, прибегая к синонимии, опуская эпитеты и целые предложения, заменяя образные метафоры и используя другие по значению слова, приводит к трансформации авторского стиля. Проведенный анализ дает основание сделать вывод о том, что несовпадение стилевой образности Горького и стиля перевода на различных уровнях приводит к смещению смысловых акцентов восприятия повествования и идеи автора.
Ключевые слова: М. Горький, авторский стиль, трансформация стиля, художественный перевод.
© М.Г. Уртминцева, Т. Г. Максимова, 2016
Summary
Urtmintseva M.G, Maksimova T.G. M. Gorky's Story «Girl» Translating by S. Persky: On the Question about Transformation of Original Style.
The article presents the comparative analysis of Gorky's story «Girl» and its French translation by S. Persky, entered in the French collection «En prison», 1905, for the object to identify features of the transformation of the individual author's style in the translated text. The results of the study are carried out by the method of linguistic, literary and stylistic analysis of the literary text and the translation text. The analysis of individual stylistic features of the original text and the French translation proves that the translator, resorting to synonyms, adjectives, and omitting whole sentences, replacing figurative metaphors and using the other for the meaning of the word, results in the transformation of the author's style. The analysis gives grounds to conclude that the difference of Gorky's style and style of the translation at different levels leads to a shift of emphasis of sense perception and author's narrative ideas.
Keywords: M. Gorky, author's style, transformation of style, literary translation.
Индивидуальный авторский стиль в творчестве Максима Горького складывается уже к началу XX века, однако сохранившиеся рукописи его произведений, а также тексты его ранних произведений при подготовке к переизданию подвергались впоследствии авторской правке, свидетельствующей о том, что писатель «много работал над языком своих произведений: он стремился писать сжато, просто, а также избегал замысловатости, вычурности ... устранял все лишнее, что загромождает, отяжеляет фразу» [4, с. 230-231].
В самом конце XIX начале ХХ столетия среди нового поколения русских писателей именно Горький, по мнению многих критиков его времени, благодаря своему художественному таланту [5, с. 3] стал одним из самых популярных писателей в России и за границей, что обусловило появление значительного количества переводов его произведений на языки мира. Особенно это касалось его произведений небольшого объема, однако их переводы, как отмечают исследователи, были не всегда удачны. Одна из причин, по мнению исследователей, заключалась в сложности передачи своеобразия авторского стиля, особенно в тех случаях, когда существенно различались национальные менталитеты и их языковая презентация [1, с. 2-3].
Главной чертой раннего творчества писателя является стремление обозначить свою точку зрения, так как именно авторское начало «создает единство горьковского жанра и стиля», где лич-
ностное восприятие мира является частью воспроизводимой им картины действительности [3, с. 137].
Рассмотрим данное положение на примере анализа рассказа «Девочка» [2] в переводе Сергея Марковича Перского, вошедшего во французский сборник «En prison» 1905 года. Перский, переводчик русского происхождения, получив европейское образование в области медицины, остается жить во Франции, занимаясь литературной критикой, переводами таких авторов, как Л.Н. Толстой, М. Горький, Л.Н. Андреев, Д. Мережковский и других русских писателей начала ХХ века. Сборник «En prison» («Тюрьма») предваряет предисловие, в котором переводчик так передает свое восприятие содержания рассказа: «...меньше чем на трёх страницах он [Горький] раскрывает одну из самых ужасных трагедий существования таким душераздирающим образом, что впечатление страха и тоски проходит у читателя не скоро» [Перевод М.Г. -Уртминцева, Т.Г. Максимова] [12]. На первый взгляд, столь маленький рассказ кажется простым для перевода, но проведённый анализ показал, что даже на уровне лексики несовпадение стилевой образности Горького и стиля перевода существенно смещает смысловые акценты восприятия практически бессюжетного повествования. М. Горький в своём письме к А.В. Амфитеатрову пишет о Перском: «Пожалуйста, не печатайте этого автора в переводах с иностранных языков!» [8, с. 42]. Это мнение Горького следует принять во внимание, несмотря на то, что писатель не подкрепляет свое суждение какими-либо аргументами.
Так лейтмотивом всего рассказа является образ печали, вербализованный путем использования прилагательных «печальный», который встречается пять раз, и «грустный» всего лишь раз: печальное здание, грустные и печальные глазки, печальное лицо, печальный взгляд. Смысловой потенциал образа печали связан прежде всего с характеристикой его как состояние бытия, частью которого является и сам рассказчик и встреченная им девочка -частный случай воплощенной, материализованной печали.
В русской языковой картине мира слово печаль, как правило, обозначает «психическое состояние, обусловленное переживаниями утраты и сопровождающееся снижением интереса к внешнему миру, погруженностью в себя и поглощенностью воспоминани-
ями, вызывающими неприятный осадок»[7, с. 365], состояние, вызванное утратой, сопровождаемой чувством грусти и скорби, душевной горечи, «унынием, тоскливой печалью» [10]. Именно автор-повествователь испытывает это чувство печали, грусти. Образ девочки лишь служит способом передачи авторской позиции о несправедливо устроенном мире взрослых людей, которые лишают ребенка детства. Описывая ужасающую атмосферу, в которой живет ребенок, внешность героини, автор выражает свои переживания и протест против тех условий жизни, которые вынуждают ребенка приспосабливаться к существованию в мире зла.
Название рассказа подчеркивает амбивалентность мира: в нем ребенок одновременно живет и в мире детства и подчиняется законам взрослого мира, а рассказчик выступает в полной мере и в роли судьи жестокой реальности, и как человек, для которого, как для ребенка, знание жизни еще предстоит освоить. Горький избирает форму «я» повествования, что дает основание рассматривать образ печали не только как характеристику состояния «объекта», но и субъекта речи. Концепция рассказа заключена в имени текста, который выступает в качестве вполне самостоятельного концепта, несущего информацию, способную предопределить читательское впечатление о содержании произведения и создать условия для соответствующего восприятия последнего [9]. «Вобрав в свой незначительный объем весь художественный мир, -пишет исследователь, - заглавие обладает колоссальной энергией туго свернутой пружины. Раскрытие этой свертки, использование всей этой энергии носит сугубо индивидуальный характер, и начинается оно с ожидания знакомства с текстом, с формирования установки на чтение данного произведения, с периода, который условно можно назвать предтекстовым» [6, с. 92].
В переводе С. Перского имя текста изменено: «1^иге d'enfant» (буквально «страдание ребенка», «нищета ребенка») [11]. Существительное misère включает в себя несколько значений, одно из которых это определение крайней степени нищеты, другое - связано с передачей несколько иного смыслового оттенка - «несчастье, вызванное страданием», то есть нравственные муки, нравственная боль. Однако нравственную боль испытывает именно рассказчик потому, что его страдания вызваны онтологичностью си-
туации, в которой оказывается ребенок, воспринимающей свое положение как нечто обыденное и вполне оправданное нуждой.
Горький неоднократно показывает читателю, что девочка, предлагая себя взрослому мужчине, не осознает всего ужаса происходящего, относясь ко всему равнодушно, что подтверждает ее печаль, отсутствие интереса к внешнему миру, что передано в определении ее состояния следующим образом: продолжала говорить тусклым и скучным голосом, негромко и скучно проговорила, неохота мне на улице гостя искать, она равнодушно плюнула. Но Перский данное состояние ребенка передает не точно, употребляя слово une voix monotone - монотонный, однообразный голос, тем самым лишая текст соответствующей смыслу экспрессии.
Не менее значительным является образ грязи, переданной существительным и прилагательным «грязь, грязный». В рассказе Горький использует их шесть раз и один раз употребляет слово «чумазый». Наросты грязи на доме, грязная земля, грязные люди, грязь на лице и ручонках девочки и, наконец, ее чумазое лицо - все это служит созданию обобщенного образа душевной грязи, распространившейся повсюду, передает атмосферу зловещей нечистоты.
Слово «грязь» имеет в рассказе как прямое, так и в переносное значение. Это и земля, размякшая от воды, то есть грязь уголка двора, где разворачивается действие рассказа, и нравственная «грязь» окружающего мира, его нечистота и безнравственность [10]. Перский в переводе прибегает к синонимам, используя для передачи смысла оригинала следующие эквиваленты: наросты грязи (на здании) - taches de boue, грязные люди - des hommes sales, души грязны - leurs âmes souillées, в грязных ручонках - dans ses mains sales, грязи на лице - la malpropreté du visage, на грязной земле - sur la terre boueuse, чумазое лицо - son visage crasseux.
В двух случаях, когда речь идет о неживых предметах, переводчик использует слово «bou, boueuse», что является первым значением русского слова «грязь», пропитанный грязью. Прилагательное «sale», употреблено в описании людей и ручек девочки, соответствует значению русского слова «нечистый». Что ка-
сается слов «malpropreté» - отсутствие приличия, благопристойности, «crasseux» - покрытый грязью, нищетой, скупостью, «souillées» - запачканные, опороченные [11], они не отражают смысла русского слова «грязь», но проставляют такие акценты, каких нет у Горького: девочка характеризуется как безнравственное существо, лишенное благопристойности, а души «грязных людей» - свидетельство их порочности.
М. Горький, создавая рассказ, несколько раз употребляет слово «грязь» в разных контекстах, апеллируя к читателю и активизируя его восприятие созданной картины. Во французском переводе текст лишается этого важного стиле и смыслообразующего понятия, так как С. Перский, использует в переводе те оттенки смысла слова «грязь», которые акцентируют физическую и нравственную нечистоту, обусловленную нищетой. Грязь на лице девочки, которую впоследствии не замечает автор, является лишь признаком отсутствия материнской заботы: «Раньше я не слыхал, - говорит рассказчик, - чтоб в этом доме матери баюкали детей такими любящими голосами», что в дальнейшем уточняется выбранным синонимом «чумазое лицо», то есть немытое, запачканное, грязное. Вину за эту грязь Горький возлагает на мир взрослых, в то время, как подобранные Перским эквиваленты в описании девочки, имеют негативную коннотацию, обличающую порочность именно этого ребенка.
Перский часто оставляет без внимания горьковские эпитеты, важные элементы его стиля, в котором один и тот же эпитет в различных контекстах обладает разной степенью эмоциональной убедительности: в темном погребе - dans une cava, темные души -leurs âmes. В данном случае в тексте перевода теряется проведенная Горьким параллель погреб - душа, то есть души людей сравниваются с темным погребом, дном человеческого жилья. Опуская часть предложения «Я слушал этот давно знакомый мне тревожный и унылый шум и дремал, не ожидая услышать хотя бы краткий, новый звук», Перский лишает свой текст этой важной детали: казалось бы, в описываемой Горьким обстановке (ночлежки, кабаки, дома терпимости) появляется нечто новое, не свойственное горьковским сюжетам. Однако переводчик предпочитает это не замечать, по-видимому, рассматривая это произведение
в русле изображения Горьким жизни босяков, несмотря на то, что в этом рассказе Горький отходит от этой темы, характерной для его творчества 90-х годов.
При описании окружающей девочку обстановки Горький сравнивает ее со зловещим организмом, окрашенным вечерними лучами солнца в красный цвет. Перский заменяется при переводе зловещее и странное сходство - l'air lugubrà, где французское слово имеет совершенно иной смысл - мрачный, скорбный, заунывный [11]. Горький, используя эпитет с такой ярко-выраженной негативной коннотацией, стремится показать неестественность и алогичность существования девочки с «ясными, мягкими глазками» в «большом зловещем организме», поэтому и характеризует ее как «краткий, новый звук» в уже привычном «тревожном и унылом шуме».
Выбирая для своего перевода более эмоционально окрашенную лексику: смотрела - contemplait (созерцала), тяжелой и суровой - impitoyable (безжалостной) [11], Перский смещает авторские акценты, обращая читательское внимание на тот фрагмент, который Горьким не выделен. Таким образом, у Горького важным элементом являются глаза девочки, тогда как у Перского действие девочки: смотрела большими грустными глазками - созерцала большими глазами. Но что могла девочка «созерцать» в черенке ложки, окутанном тряпкой? Для Горького здесь важен сам факт ее «материнского» поступка, желания, в то время как для Перского, судя по переводу, важно то, что держит в руках девочка и то, как она к этой вещи относится.
Место действия, в котором переводчик меняет смысл главного образа, экспонирующего восприятие ситуации, представлено Горьким как некое субстанциальное пространство, «однообразный гул жизни» который столь привычен для рассказчика, что он дремлет, «не ожидая услышать, хотя бы краткий, новый звук». Поэтому и возникает в авторском описании образ-метафора «медленного и густого серого дыма», характеризующий отсутствие настоящей жизни. Созданный Горьким образ бессмысленной жизни, хорошо знакомой рассказчику, в стилистике рассказа практически никак не связан с изображением конкретного места действия. С. Перский заменяет образ «горевшей» в этом доме «серым дымом» жиз-
ни на grouillait, то есть «суетливой» [11]. Переводчик в данном случае пренебрегает горьковской метафорой, придавая образу конкретный характер реального места действия. Так возникает образ суеты, имитирующей настоящую жизнь, которая отсутствует в тексте оригинала. Из перевода уходит яркая эмоциональность в передаче восприятия картины рассказчиком. Другая метафора красные лучи заходящего солнца обнажали... - les rayons rouges du soleil couchant faisaient ressortir также связана с характеристикой онтологичности созданной автором картины. Перский заменяет важное для Горького слово «обнажали» на выступали, меняя смысл оригинала, в котором слово «обнажали» обозначает активность сил природы (солнечных лучей), выступающих в качестве союзников рассказчика. Лучи заходящего солнца высвечивали фигуры полуодетых людей, чьи души были наги, что также было опущено в тексте перевода. Таким образом, переводчик игнорирует такую важную черту стиля, как олицетворение сил природы, которая обнажает, делает видимыми темные углы русской действительности, утверждая таким образом отсутствие нравственной и физической соприродности духовно «нагих» людей.
В процессе анализа отдельных стилевых особенностей текста оригинала и его французского перевода мы пришли к выводу о том, что переводчик, прибегая к синонимии, опуская эпитеты и целые предложения, заменяя образные метафоры и используя другие по значению слова, приводит к трансформации авторского стиля и нарушает восприятие горьковской идеи французским читателем. Перский приближает горьковский текст к привычному для французов содержанию, которые еще помнят натурализм таких авторов как Э. Золя, Г. -де Мопассан, которые зачастую на первый план выставляют финансовые проблемы и лишь потом чувства человека. Именно так французы в 1905 году прочитали рассказ о внутренних переживаниях автора-повествователя в рассказе «Девочка».
Список использованных источников
1. Быстрова Ю.М. Из истории русско-французских культурных связей в начале ХХ века (популярность раннего творчества М. -Горького во Франции) // Вестник Саратовского государственного технического университета. Саратов, 2007. - Т. 1. - № 1.
2. Горький M. Собр. соч. в 25-и тт. Т 3. Издательство: Наука, 1968.
3. Гребенщикова Н.Н. Автор и его позиция в рассказах M. Горького II Вестник Башкирского университета. Уфа, 2009. -Т. 14. - № 1.
4. Касторский С.В., Балухатый С.Д, Творчество Горького 90-х годов [XIX века] II История русской литературы: В 10 т. I АН СССР. Ин-т рус. Лит. (Пушкин. Дом).Т. X. Литература 1890-1917 годов. -1954.- С. 225-287.
5. Крылов В.Н. Критика и успех автора (социологические аспекты литературы Серебряного века) II Ученые записки Казанского государственного университета. Казань, 2009. - Т. 151. - кн. 3.
6. Кухаренко, В. А. Интерпретация текста. M.: Просвещение, 1988. - С. 192.
7. Лейбин ВЖ Словарь-справочник по психоанализу. M.: АСТ, 2010. - С. 960.
8. Переписка M. Горького с А.В. Амфитеатровым. Горький и русская журналистика начала ХХ века. Неизданная переписка. Литературное наследство. M.: Наука, 1988. - Т. 95.
9. Серебрякова С.В. Интенциональная специфика заглавия как первой авторской интерпретации художественного текста: переводческий аспект [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http:IIstudy-english.infoIarticle026.php (дата обращения 30.08.2016).
10. Словари и энциклопедии на Академике. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http:IIdic.academic.ruI (дата обращения 30.08.2016).
11. Dictionnaires Le Robert. Paris, 2006.
12. Persky S. En Prison II En Prison ; Une, qui n'est plus ; Carpe Boukoiémov ; L'horloge ; Le Récit de Philippe Wassilitch ; Misère d'enfant ; Une Idylle ; Ce qu'en pensait Anton Tchekhof ; Sur le Fleuve ; Au marché ; Par une Nuit de tempète. Paris, 1905.
