CC BY
257
Ulojiutftiiu Юно,
п/гепоуавсикеиь цниве/гсшпе/па /3acaqa, Зспонил
РАССКАЗ АКНТАГАВА РЮНОСНКЭ «ПАНТИНА»
Известный большинству японцев рассказ «Кумо но ито» («Паутина») Акутагавы Рюносукэ был опубликован в первом номере журнала «Акай Тори» («Красная птица») в июле 1918 г. Это издание вышло в свет по инициативе Судзуки Миэкити для малолетних читателей, чтобы они могли знакомиться с литературой высокого качества. Судзуки приглашал выдающихся писателей создавать произведения для этого журнала, в их числе был и Аку-тагава. Для него это был первый опыт работы в жанре детской литературы.
В «Кумо но ито» Кандата, жестокий разбойник и убийца, умер и попал в ад, а там долго мучился в кровавом пруду. Однажды Будда, гуляя в раю, посмотрел через райский пруд прямо в ад и увидел Кандату. Будда вспомнил его единственный прижизненный милосердный поступок: однажды в лесу Кандата хотел раздавить ногой паука, но передумал. Будда решил спасти разбойника и спустил нить паутины в ад, на голову Кандаты, который схватился за паутину и стал лезть по ней вверх. На середине своего пути между адом и раем Кандата заметил, что за ним лезет бесчисленная толпа обитателей ада. Он испугался, что паутина оборвется, и крикнул: «Эй, преступники! Эта паутина моя. У кого вы получили разрешение лезть по этой паутине? Спускайтесь, спускайтесь!» В тот момент паутина вдруг оборвалась — Кандата упал снова в кровавый пруд ада.
Рассказ «Кумо но ито» был опубликован как оригинальное сочинение Акутагавы. Однако известно, что он был создан с помощью эпизода из буддийского повествования. В настоящей статье автор коротко представляет историю исследований источников и анализирует значение переработки их текстов Акутагавой.
Предположительные источники «Кумо но ито»
(1) «Луковка» в «Братьях Карамазовых».
В 1955 г. Ёсида Сэйити первым отметил возможность существования источника и указал на сходство между «Кумо но ито» и легендой «Луковка», которую рассказала Грушенька в «Братьях Карамазовых» (1879-1880) Ф.М. Достоевского1.
В легенде «Луковка» героиня - злая баба. После смерти она мучилась в огненном озере. Ее ангел-хранитель вспомнил, что когда-то она в огороде выдернула луковку и подала ее нищенке. Бог велел ангелу протянуть луковку ей в озеро, чтобы она могла ухватиться за нее. Ангел протянул луковку и стал бабу из озера тянуть. Прочие грешники увидели, что бабу тянут, и стали все за нее хвататься. Баба крикнула: «Меня тянут, а не вас, моя луковка, а не ваша». Тогда луковка лопнула, и баба снова упала в озеро.
Между «Кумо но ито» и «Луковкой» наблюдаются важные сходства: разбойник и злая баба, кровавый пруд и огненное озеро, Будда и Бог, паук и нищенка, паутина и луковка. К тому же по своей сути рассказы похожи друг на друга: даже злой человек может проявлять милосердие, благодаря которому Бог дает шанс спастись из ада, но когда спасаемый хочет это сделать в одиночку, он теряет возможность спасения из-за эгоизма.
Достоевский говорил о легенде «Луковка» в письме к H.A. Любимову от 16 сентября 1879 г.: «Это драгоценность, записана мною со слов одной крестьянки и, уж конечно, записана в первый раз. Я по крайней мере до сих пор никогда не слыхал»2. Но еще в 1859 г. А.Н. Афанасьев напечатал народную легенду «Христов братец» с подобным сюжетом в «Народных русских легендах, собранных Афанасьевым»3.
В легенде «Христов братец» Христос велел мужику, мать которого мучилась в кипящей смоле в аду, свить веревку из костирики. Тот вил веревку тридцать лет и Христос разрешил ему спасти мать. Мужик кинул веревку матери и почти совсем уже вытащил ее. Тогда она стала ругать сына: «Ах ты, борзой кобель, совсем было удавил!» Веревка лопнула, — и мать опять упала в кипящую смолу4.
Следовательно, в России кроме «Луковки» были народные рассказы с аналогичным сюжетом. Судя по письмам Акутагавы, он читал «Братьев Карамазовых» в английском переводе с конца 1915 по лето 1917 г., а «Кумо но ито» закончил в апреле 1918 г. Значит, нельзя отрицать, что легенда «Луковка» могла послужить источником рассказа Акутагавы. Ёсида считал, что Акутагава переработал русскую легенду «Луковка» в новый рассказ с оттенком буддийского повествования5. Замечание Ёсиды пользовалось авторитетом на протяжении нескольких лет до нового открытия Ямагути Сэйити.
(2) «The Spider web» Пауля Каруса
В 1963 г. Ямагути указал на буддийское повествование «Кагта» как источник «Кумо но ито»6. Оно было опубликовано на английском языке в США в журнале «The Open Court» (№ 368) немцем Паулем Карусом (Paul Cams, 1852-1919).
Пауль Карус родился в Германии, его отец был высокопоставленным христианским священником. Карус стал доктором философских наук и преподавал в военном училище. Его высоко ценили как преподавателя, но уволили, так как он критиковал христианскую догматику. В 1884 г. Карус переселился в Америку, где работал в редакции религиозно-философского журнала «The Open Court». Он исследовал религиозные вопросы и глубоко интересовался буддизмом.
В 1894 г. Карус опубликовал буддийское повествование под названием «Кагта. A tale with a moral», в котором описал историю Кандата. За год до этого Карус встретил известного японского буддийского священника Сяку Соэна на Вселенском религиозном соборе в Чикаго. Это стало поводом для издания книги в Японии, исправленный вариант которой под названием «Кагта: a story of eary buddhism» появился здесь в 1895 г. на английском языке. В нем был представлен эпизод о Кандате под заголовком «The Spider Web». В следующем году в Японии вышло второе издание этой книги. В 1903 г. немного переработанное повествование «Кагта: a story buddhist ethics» было опубликовано в Чикаго и Лондоне. Ямагути отметил, что
«Karma: a story of eary buddhism», или «Karma: a story buddhist ethics», является источником для «Кумо но ито» Акутагавы. Принято считать, что Карус сам сочинил эти произведения, потому что писатель настаивал на этом в предисловии своей книги; к тому же, пока еще не найдены похожие сказки в буддийских материалах. Однако Ямагути не исключает, что в детстве Карус слышал европейские легенды с аналогичным сюжетом.
В связи с этим хочется упомянуть о переводе «Кармы» J1.H. Толстым. Он перевел «Кагта. A tale with a moral» на русский язык и опубликовал в журнале «Северный вестник» (№ 12, 1894 г.) сразу же после издания оригинала. Затем его перевод «Кармы» был переведен на немецкий и французский языки, в результате чего в Европе ошибочно считали, что «Карма» является произведением Толстого. Он отправил письменное извинение о недоразумении в редакционный отдел журнала «The Open Court». Перевод Толстого не имеет никакого отношения к рассказу Акутагавы, но интересно отметить, что Толстой видел в этом буддийском повествовании суть христианства, несмотря на то, что писал его Карус, отрицавший христианство.
(3) «Инга но огурума» Судзуки Дайсэцу
В 1968 г. Катано Тацуро отметил, что в 1898 г. Судзуки Дайсэцу перевел «Кагта» на японский язык под заглавием «Инга но огурума»7.
Судзуки, буддийский философ, учился у Сяку Соэна, которого встретил Карус в Чикаго. По совету учителя Судзуки посетил Каруса в Америке и там перевел «Кагта: a story of eary buddhism» для японских читателей8.
Благодаря Катоно окончательно определено, что переведенный на японский язык эпизод с Кандатой в «Инга но огурума», а не «Кагта» (на английском) является источником рассказа «Кумо но ито». Во-первых, этот эпизод переведен под тем же заголовком «Кумо но ито», что и рассказ Акутагавы. Во-вторых, индийское имя Кандата в «Инга но огурума» обозначается специфическими иероглифами, которые использовал и Акутагава9.
(4) «Our Lord and Saint Peter» Сельмы Лагерлоф
В 1979 г. поставил точку в этих исследованиях Миясака Сатору10. Он пересмотрел предыдущие исследования и проанализировал отношение между «Кумо но ито» и христианской легендой «Our Lord and Saint Peter», которую Сельма Лагерлоф (Selma Lagerlöf, 1858-1940), шведка, лауреат Нобелевской премии в области литературы, включила в «Christ legends» (1908 г.), созданные ею на основе шведских легенд и апокрифа.
В «Our Lord and Saint Peter» Святой Петр после долгого тяжелого скитания вступил в рай, но там не оказалось его матери, и он был глубоко огорчен. Матери Петра, жадной женщине, не разрешили попасть в рай, поэтому она мучилась в аду. Господь велел ангелу спасти ее. Ангел спустился в ад, взял ее на руки и полетел наверх, в рай. За мать уцепились многочисленные грешники, и она начала сбрасывать их одного за другим. Ангелу стало труднее лететь, его груз становился тяжелее. Когда мать сбросила последнего злодея, ангел уже не смог противостоять тяжести и опустил руки. Мать упала снова в ад.
Эта легенда написана на тот же сюжет, что обнаружен в «Луковке» и «The Spider Web». У Акутагавы была эта книга11, и после ее прочтения он сделал заметки на полях: «Мне странно было читать это повествование, потому что оно очень похоже на мой рассказ ‘Кумо но ито’. Удивительно,
что похожие произведения существуют на Востоке и на Западе». Очевидно, что Акутагава читал «Our Lord and Saint Peter» после написания своего рассказа, поэтому шведская легенда не послужила источником для «Кумо но ито». Но интересно отметить, что Акутагаве было известно буддийское и христианское повествования с одинаковым сюжетом. В сборник «Christ legends» помещено одиннадцать рассказов, и Акутагава оставил записи на полях книги о нескольких из них. Можно считать, что Акутагава очень внимательно прочитал эти легенды12.
Особенности переработки сюжета Акутагавой
Приведенные выше свидетельства показывают, что источником сочинения Акутагавы является «Инга но огурума». Поскольку этот рассказ написан как буддийское повествование, он преследует главную цель — передать читателям буддийские идеи. В нем главное внимание уделено не художественности, а нравоучению : «Тот, кто делает больно другому, делает зло себе. Тот, кто помогает другому, помогает себе». Эпизод с Кандатой является лишь частью повествования, он служит для того, чтобы укрепить суть поучения. Акутагава, однако, выбрал именно этот эпизод, убрал из него непосредственные нравоучительные выражения, преобразовал его в благородный драматический рассказ.
Акутагава, во-первых, переработал ситуацию эпизода.
(1) Трехчастная форма
Акутагава обработал форму плоскостного повествования. Его рассказ составлен из трех частей: первая часть - рай, вторая - ад, третья - рай. Трехчастная композиция придала красоту и стабильность короткому рассказу.
(2) Вертикальное расположение рая и ада
В «Кумо но ито» рай и ад поставлены друг на друга. Будда смотрит прямо в ад через пруд рая. Читатель чувствует взгляд Будды, направленный вниз. Кандата, взбирающийся по паутине, смотрит вверх, но ему не видно рая, расположенного на огромном расстоянии от него - «нан-ман ри» (несколько десятков тысяч километров).
(3) Мягкий облик рая13
В изображении рая Акутагава часто употребляет слова с составляющими «ха» или «фу». Например, «хасу» (лотос), «хасуикэ» (лотосовый пруд), «хасу но хана» (цветы лотоса), «хасу но ха» (листья лотоса), «хасуикэ но фути» (берег лотосового пруда). В результате читателю представляется мягкий образ рая.
(4) Полная тишина
Рай изображен блестящей окраской («золотой пестик», «хрустальная вода», «листья лотоса жадеитного цвета», «серебристая нить паутины», «белый лотос, блестящий, как драгоценный камень») и ароматом («невыразимый аромат с золотого пестика»). Однако там нет никакого звука. В аду также господствует тишина. Слышны только вздохи грешников. Тишина, тьма и сверкание тонкой серебристой нити. Эта тишина - своего рода подготовка к кульминации рассказа, когда Кандата кричит: «Эй, преступники! Эта паутина моя. У кого вы получили разрешение лезть по этой паутине? Спускайтесь, спускайтесь!»
Л1омиЦ1пи Юко -----------------------------------------------------------
Во-вторых, Акутагава изменил характер эпизода. При жизни писателя рассказ «Кумо но иго» встречался во многих учебниках, он популярен и в настоящее время, потому что считается хорошим материалом для того, чтобы дети могли понять отвратительность эгоизма. Однако под видом нравоучительного повествования для детей Акутагава невольно признается в неверии, что человека может спасти божество.
(1) Пародия
В самом деле, читатели чувствовали сильный эгоизм Кандаты, который смотрел на множество людей, взбирающихся за ним по паутине, и думал: «Самое главное - Я упаду снова в ад». Но когда он крикнул: «Эй, преступники!» - эта сцена сделалась смешной. Кандата забыл, что он сам грешный разбойник-убийца, поэтому его слова прозвучали, как пародия на Кандату в «Инга но огурума», который раскаялся в преступлениях. Здесь суть рассказа отходит от прямого обвинения Кандаты в эгоизме. Автор иронизирует над ним.
(2) Равнодушие Будды к человеку
В «Инга но огурума» Кандата раскаялся в преступлениях и умолял Будду спустить паутину. В рассказе Акутагавы Будда случайно увидел Кандату, вспомнил его милосердный поступок и попробовал спасти его. После того, как Кандата упал опять в ад, Будда немного нахмурился и погрустнел, но затем продолжил свою прогулку. Будда изображен как существо, которое не имеет глубоких связей с человечеством.
(3) Течение времени в раю
События рассказа начинаются утром и заканчиваются в полдень. В раю время течет, значит, даже Будда живет в пределах закона космоса. Здесь отрицается превосходство Будды. Однако в рассказе изображено «существо», на которое ничто не оказывает влияния. «Существо» абсолютного превосходства - это лотос, который не обращает внимание ни на Будду, ни на происшествие с Кандатой. Лотос цветет и утром, и в полдень, существует так, как есть.
Рассказ «Кумо но ито» не является простым нравственным уроком для детей, хотя в нем и выражено поучение: «эгоизм губит человека». Но поучение скрывает неуверенность писателя, который не допускает, что человека может спасти высшее существо. Неизвестно, сознательно ли Акутагава сочинил рассказ с двойным смыслом, ожидая, что дети почувствуют обе стороны жизни. Логично считать, что при написании рассказа он не намеренно выразил «свое» недоверие, поскольку известно, что Акутагава боялся обнажать «я» и часто использовал обращение к японской классике или буддийским повествованиям, чтобы закрыть «я». Обратив внимание на самосознание Акутагавы, которое обнажено на мгновение, вопреки его намерению, читатель может открыть другое значение «Кумо но ито», чем значение нравоучительного повествования.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1 Ёсида Сэйити. Акутагава Рюносукэ но сёгай то гэйдзюцу // Акутагава Рюносукэ аннай. Токио, 1955.
2 Ф.М. Достоевский. Поли. собр. соч.: В 30 т. Л., 1988. С 126-127.
3 Там же. С. 316.
4 А.Н. Афанасьев. Народные русские легенды. Казань, 1914. С. 60-62.
5 Ёсида Сэйити. Акутагава бунгаку но сюттэн // Киндай бунгаку кансё кодза. Токио, 1958. Т. 11.
6 Ямагути Сэйити. «Кумо но иго» то соно дзайгэн ни кансуру обоэгаки // Сэйдзё бунгэй. Токио, 1963. № 32.
7 Катано Тацуро. Акутагава Рюносукэ «Кумо но иго» сюттэн коу - Синсирё «Инга но огурума» но сёкай // Тохоку дайгаку киё. 1968. № 7.
8 Этот перевод, опубликованный в виде небольшой книжки, не включен ни в Избранные сочинения Судзуки Дайсэцу: В 13 т. (Сюндзюся, 1952 г.), ни в Полное собрание сочинений Судзуки Дайсэцу: В 32 т. (Иванами, 1968-1971 г.) Он долго не привлекал внимания как источник «Кумо но ито» Акутагавы. В новом, дополненном издании Полного собрания сочинений Судзуки Дайсэцу: В 32 т. (Иванами, 1999 г.) есть «Инга но огурума».
9 Ясуда Ясуо. «Кумо но ито» но гэнтэн то соно сакуся ни цуйтэ // Хикаку бунгаку. Токио, 1970. №13.
Ясуда Ясуо в журнале Сёмоцу райсан (Киото, 1926 г.) нашел эссе, в котором Кодзиро Танэсукэ, корректор, привел слова Акутагавы, который шутливо сказал, что в то время, когда многие читатели искали определенного персонажа Кандата в буддийских книгах, он случайно увидел имя Кандата в одной синей книжке, в букинистическом магазине, записал его и ушел, а книжку не купил. Неизвестно, сказал ли Акутагава правду, но Ясуда утверждал, что «Инга но огурума» - синяя книжка.
10 Миясака Сатору. «Кумо но ито» сюттэн коу ното // Касиигата. Фукуока, 1979. № 25.
11 Книги Акутагавы, оставшиеся после смерти, хранятся в библиотеке «Киндай бунгаку-кан» (г. Токио).
12 Кунимацу Нацуки. Акутагава Рюносукэ ни окэру Иисус Христос - Selma Lagerlof «CHRIST LEGENDS» но доккай о тюсин ни // Кэнюо киё. Бункё дзёси танки дайгаку. 1989. №33.
13 Оти Рёдзи. Акутагава дова но тэнкай о мэгуттэ // Эхимэ кокубун то кёику. Эхимэ дайгаку кёику гакубу. 1989.
Muleo /flomiuchi
Akutagawa Ryunosuke’s Account «Kumo no ito»
As the sources of “Kumo no ito” some legends were named, but now it was concluded, that the source is “Inga no oguruma”, translated into Japanese from «KARMA: A STORY OF EARY BUDDHISM». Akutagawa not only remade its form, adapting the original Buddhist tale into dignified short story, but changed its meaning. He tried to describe Buddhist moral, but he unconsciously confessed in his work, that he can’t believe in relief of human by a supra-personal presence.
