CC BY-NC-ND
66
Е.Л. Чернова
РАСПРОСТРАНЕНИЕ ОБНОВЛЕНЧЕСТВА В МОСКВЕ В 1920-е годы: ТОПОГРАФИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
Статья посвящена проблеме развития обновленчества в Москве. На основании документов Московского епархиального управления и материалов обновленческой периодической печати анализируются число обновленческих приходов и их расположение в городе. Данный анализ помог автору проследить динамику изменения топографии распространения обновленческого движения в Москве в 1920-е годы и выявить зависимость изменений количества обновленческих приходов от особенностей формирования положения и статуса реформаторов в городе.
Ключевые слова: московские обновленческие приходы, церковный раскол ХХ в., религиозное реформаторское движение, топография развития обновленчества, Московское епархиальное управление.
В 1920-1940-е годы в Русской православной Церкви (далее - РПЦ) развивался раскол, направленность которого его современники отчасти отразили в самом названии «обновленчество».
В историографии, касающейся проблематики обновленческого раскола, достаточно полно изучены вопросы каноничности принятия обновленцами церковной власти, проводимых ими реформ1. Авторы исследований, посвященных обновленческому движению, затрагивают и вопросы политики духовенства по отношению к приходам2. Однако масштабы обновленческого движения, его роль в истории РПЦ в основном оцениваются через рассмотрение обновленчества как спланированной государственной властью интриги. Такой подход в большей мере раскрывает пути развития диалога обновленцев с советской властью, нежели способы установления и удержания реформаторами статуса представителей Русской православной Церкви в среде прихожан. Претензии на официальность
© Чернова Е.Л., 2012
статуса обусловливали попытки подчинения всех действующих православных приходов в Москве. Но удачность таких попыток во многом зависела от восприятия обновленцев верующими. Поэтому статистика захвата и утери приходов является и индикатором настоящего положения реформаторов в городе.
Задачи настоящей статьи - проследить динамику топографического распространения обновленчества в Москве в 1920-е годы и выявить зависимость изменений количества обновленческих приходов от особенностей формирования положения реформаторов в городе.
Основой рассуждениям служат дела, сформированные из документов, которые были созданы в процессе деятельности обновленческого Московского Епархиального Управления (далее - МЕУ): сведения о регистрации православных обществ в МЕУ, указы Синода МЕУ, циркуляры Синода МЕУ, протоколы заседаний МЕУ. Эти дела (1914-1937 гг.) сохранились в составе фонда МЕУ Центрального исторического архива Москвы (далее - ЦИАМ). Рассматриваемые документы образованы после перехода МЕУ под начало обновленческого Высшего церковного управления (далее -ВЦУ). После переименования ВЦУ в Священный Синод в 1923 г. МЕУ находилось в подчинении Синода.
Упоминания различных событий из приходской жизни храмов в официальных периодических изданиях обновленцев также помогают восстановить картину развития московского обновленчества (до 1923 г. - это журнал «Живая Церковь», после переименования ВЦУ в 1923 г. - «Вестник Священного Синода»).
Отметим, что обновленческое движение никогда не было единым, внутри оно являлось расколотым. В процессе разногласий весной 1922 г. епископ Антонин образовал группу «Церковное возрождение», к которой примкнули протоиереи А.И. Введенский, А.И. Боярский и Е. Белков. Вскоре первый редактор газеты «Живая церковь», московский священник С.В. Калиновский, объявил о выходе из ВЦУ и стал заниматься атеистической пропагандой. Из «Церковного возрождения» выделился «Союз общин Древлеапостольской Церкви» во главе с А.И. Введенским и А.И. Боярским, а протоиерей Е. Белков основал «Союз религиозных трудовых коммун».
Однако ВЦУ являлось организацией, включающей в свой состав представителей различных обновленческих групп. Так, состав ВЦУ изменялся в конце 1922 г. В него вошли епископ Антонин, протоиереи В.Д. Красницкий и А.И. Введенский как главы отдельных фракций.
Поскольку МЕУ находилось в управлении ВЦУ, вместившем в себе различные направления обновленчества, то изучались при-
ходы, упоминаемые в документации МЕУ. Выбор такого подхода основан на том, что приходы формально подчинялись ВЦУ в лице МЕУ, а не какому-либо конкретному направлению в обновленчестве. Соответственно, приходы, которые возглавлялись церковными реформаторами, не признающими ВЦУ, в настоящей статье не рассмотрены3.
Число обнаруженных в документах МЕУ за 1923 г. названий храмов приближается к 100. Но стоит ли принимать полученную при подсчете названий храмов цифру как достоверную? Видится, что ответ на этот вопрос возможен после прояснения контекста употребления каждого конкретного названия. Поскольку документация МЕУ возникла в процессе управления, то степень достоверности того, действительно ли обновленцам подчинялись все упоминаемые в документах МЕУ приходы, определяется особенностями управленческой политики реформаторов.
С одной стороны, оправданно полагать, что в архиве МЕУ должны храниться только документы, несущие в себе информацию об управлении приходами, уже находившимися в подчинении обновленцев. Но, с другой стороны, содержание некоторых документов заставляет задуматься над тем, все ли приходы, в отношении которых зафиксированы управленческие решения, находились в их власти.
В частности, покорность МЕУ приходов, из которых увольнялись причты, сомнительна. Ни в печати, ни в текущем делопроизводстве МЕУ не называются способы захвата храмов обновленцами, в том числе в силу демонстративности предполагаемой законности и каноничности их власти. Но можно заключить, что до созыва Поместного Собора 1923 г. посредством обмана обновленцам удавалось внедрять «прогрессивно настроенных» священнослужителей в управление приходами, члены которых не могли сразу понять, что из себя представляют церковные реформаторы. Только таким путем они могли достичь быстрого успеха.
Логика организации захватов приходов обновленцами через обман и демонстрацию своей законности исключает возможность уверенно сказать, все ли упоминаемые в документах МЕУ до 1924 г. храмы находились под властью МЕУ, соответствовали ли обновленческой идеологии приходы при них.
Говорить о том, что приходы, которые упоминаются в документах МЕУ, признавали власть этой организации, можно только с 1924 г., потому как к этому времени большинство православных уже осознавало, что обновленцы являются раскольниками, а, следовательно, им было известно, кем они руководимы. Несмотря на это существует необходимость изучать топографию всех обновленче-
ских приходов и до 1924 г. Объясняется это тем, что факт фиксации в ходе текущего делопроизводства каждого названия храма, отсутствие знаний о позиции членов приходских общин при обновленческих храмах в 1923 г. есть следствие идентификации этих приходов самими обновленцами как подчинившихся их власти.
Стратегия распространения обновленчества в пределах города четко выявляется через анализ топографического расположения приходов. Проанализируем топографию московских обновленческих приходов по карте хронологически в 1922-1926 гг.4.
Из называемых в документах МЕУ5 и обновленческой печати в 1922-1923 гг.6 приходов в пределах Китай-города, Белого, Земляного городов находилось больше половины храмов. Среди них известные храмы: собор Василия Блаженного, храмы Христа Спасителя, Богоявления в Елохове7, монастырские храмы (бывшего Донского монастыря, Новодевичьего монастыря, Зачатьевского монастыря). Реформаторам подчинялись приходы в Измайлове, Преображенском, Лефортове. Многие церкви, бывшие во власти обновленцев, находились в пределах Китай-города и Белого города: Георгиевская на Всполье, близ Кудрина, Троицкая в Листах и другие. Кладбищенские храмы были не в центре Москвы, но занимали особое место среди прочих обновленческих приходов, потому что приносили сравнительно высокий доход. Этот факт влиял на формирование мотивов к подчинению в первую очередь именно кладбищенских приходов.
В 1923 г. обновленцы стремились к полному захвату церковной власти, а не только власти над определенными приходами в какой-либо определенной части города. Это был стихийный процесс. Поэтому территориально их приходы разбросаны по всему городу. Однако только некоторые из храмов находятся на окраинах: иконы Нечаянной Радости в Марьиной роще, Введенский и Ильинский храмы в Черкизове.
Подчиненность процесса завоевания приходов задачам формирования системы управления в столице обусловила такую их территориальную разбросанность. Невозможно проследить их сосредоточенность в какой-либо определенной городской черте: реформаторы, по всей очевидности, стремились организовать «точки опоры» в каждой части города, предпринималась попытка организации традиционного управления Москвой по сорокам.
По всей видимости, территориальная «рассеянность» обновленческих храмов в 1923 г. обусловлена и тем, что не все приходы участвовали в выборах членов Поместного Собора 1923 г.8 и подчинились власти МЕУ и ВЦУ. В «списке депутатов Съезда духовенства и мирян Московской епархии, избранных на Благочинных
собраниях для выборов членов на Поместный Собор 1923 г.», в частности, отсутствовали представители нескольких отделений московских сороков. Были представители Китайского сорока, третьего и четвертого отделений Сретенского сорока, трех отделений Замоскворецкого сорока, первого и третьего отделений Никитского сорока, Пречистенского сорока, второго и четвертого отделений Ивановского сорока, отдельно - храма Христа Спасителя9.
Самим обновленцам, очевидно, их деятельность виделась успешной. Представитель обновленческого движения С.В. Троицкий, например, утверждает, что «Даже из московских "сорока сороков" Патриарху остались верны всего 4-5 церквей»10. Конкретные цифры, приведенные С.В. Троицким, конечно, не вызывают доверия и могут служить лишь как общая характеристика развития движения в 1923 г. Количество названий, которые сохранили документы МЕУ до созыва Поместного собора, не является исчерпывающим числом всех действующих православных московских приходов в 1923 г., что опровергает утверждения самих обновленцев о грандиозном успехе их деятельности ко времени созыва Поместного Собора.
После освобождения Патриарха из-под ареста, состоявшегося через несколько дней после Поместного собора 1923 г., обновленцы теряют большую часть своих приходов. Однако неравномерная, нелогичная картина расположения в Москве обновленческих церквей сохраняется. В документах МЕУ в 1924 г. зафиксированы следующие названия храмов, расположенных в самых различных сороках Москвы11: Петропавловский на Новой Басманной, Христа Спасителя, иконы Нечаянной Радости в Марьиной Роще, Трех святителей у Красных ворот, Трех Радостей на Покровке, Преображенская в Преображенском, Св. Николая в Дербентском, Скорбященская на Серпуховской, Троицкая в Кожевниках, Николаевская в Столпах, церкви Калитниковского, Даниловского, Ваганьковского, Семеновского и Миусского кладбищ. В общей сложности обновленцы управляют в 1924 г. лишь небольшим числом тех приходов, которые находились в их ведении с 1923 г.
Заметим, что картина рассеянности территориального распространения движения по Москве сохраняется с началом 1924 г.: реформаторам удалось сохранить в подчинении те храмы, где наиболее сильны были их позиции. Но наблюдается определенная закономерность в том, что с 1924 г. в числе обновленческих доминируют храмы кладбищенские, а также почитаемые прихожанами в силу пребывания в них чудотворных икон.
То, что многие храмы обновленцы быстро теряют, обусловлено материальной слабостью приходов. Это подтверждается тем, что из завоеванных ими еще в 1923 г. храмов к 1925 г. в подчинении остались
только кладбищенские и наиболее почитаемые москвичами. Таким образом, уже к 1925 г. устоялась тенденция сохранения под властью реформаторов прежде всего доходных приходов вне зависимости от их локального положения12. Но нужно отметить, что самые отдаленные от центра обновленческие приходы находятся при кладбищах. Причиной этому служит то, что кладбища, в силу их специфики, всегда стремились создавать если не за пределами жилых частей городов, то, по крайней мере, в обособленности от них.
Трудность материального выживания приходов с малочисленными общинами верующих подтверждается переменой топографической картины развития обновленчества в Москве. Со второй половины 1920-х годов в документах нет названий храмов, не упоминаемых с 1923 г. Но устойчивы упоминания тех немногих приходов, которые продолжали подчиняться обновленцам в 1924 г. Причиной такой стабилизации положения обновленцев в Москве является то, что уже в 1924 г. они руководили только приходами, приносившими относительную материальную выгоду. Материальное благополучие священнослужителей зависело от отношения к движению прихожан, отсутствие поддержки которых вело к сокращению числа обновленческих приходов, потому как помимо церковных доходов обновленческие организации (в Москве - Священный Синод, МЕУ, в которых состояли члены разных обновленческих групп) других постоянных источников прибыли не имели13.
Как видно из доклада «Обзор церквей г. Москвы синодальной ориентации, за первое полугодие 1926 г.»: «в г. Москве за означенное время в Синодальной ориентации имеется 12 церквей: собор - храм Христа Спасителя, Трех Святителей у Красных ворот, Троицкая на Троицком подворье, Гребневская на Мясницкой ул., Воскресенская на Ваганьковском кладбище, Воскресенская на Семеновском кладбище, Николаевская в Дербентском, у Сухаревской площади14, Николаевская в Кобыльском церковь у Курского вокзала, Петра и Павла на Новой Басманной, Софийская на Миусском кладбище, Успенская на Малой Дмитровке»15.
Все приходы, указанные в документе, были «отвоеваны» обновленцами в 1923-1924 гг. После 1926 г. в документации МЕУ не встречается новых названий храмов. Можно сказать, что обновленцы к середине 1920-х годов достигли наибольшей устойчивости среди кладбищенских приходов, действительно завоевав здесь прочные позиции. Принадлежность обновленцам храмов при московских кладбищах не только стабилизирует топографию развития московского обновленчества, но и придает ей определенные черты: наиболее четко и логично территориально прослеживаются во все годы существования обновленчества именно их позиции при
кладбищах. Если принять во внимание только приходы при кладбищах, то местоположение обновленческих приходов по Москве не будет выглядеть рассеянным и беспорядочным, потому как именно здесь они добились надолго того успеха, о каком мечтали в 1923 и в 1924 гг. в отношении всех приходов Москвы.
Однако в целом такой характер топографии сохраняется до конца существования обновленчества. К 1940 г. обновленцы сохраняли за собой лишь 6 приходов, основную часть которых составляли кладбищенские храмы. Только последний обновленческий приход храма св. Пимена Великого в Москве находился не на кладбище и был руководим одним из лидеров обновленчества митрополитом и благовестником А.И. Введенским до его смерти в 1946 г.
Таким образом, можно считать, что топография обновленческого движения в устойчивом ее виде выстроилась к 1926 г. и к этому же моменту, потеряв черты постоянного хаотичного изменения, приобрела свою логику развития.
Внутренние особенности развития московского обновленчества также определяются с формированием постоянной топографической дислокации: в зависимости от топографических изменений менялось и положение московского обновленчества.
Если в 1923 г. обновленцы претендовали на полную власть в православной Церкви, то уже в середине 1920-х годов они могут говорить разве только о полной власти на кладбищах Москвы. Но об этом умалчивается, потому как обновленцы продолжают отстаивать свои права на полноту канонического признания.
Характерно, что если в 1923 г. благодаря широте своего развития, большому количеству храмов в Москве движение выглядит перспективным, то уже к 1926 г. очевиден будущий крах этого движения, так как управление лишь 12 приходами говорит как об упадке самого движения, так и о постепенной утрате поддержки советской власти.
Естественно, что в 1923 г. инициаторам преобразований и тем, кто строил свои карьерные планы в рамках этого движения, требовалось привлекать на свою сторону всех московских священнослужителей, если они собирались подчинить себе все московские приходы. Поэтому в 1923 г. было неясно, при каких храмах как поведут себя разные священники. Необходимо понять, кто из священников стремится к карьерному росту в рамках данного движения. Однако понятно, что на наиболее «прибыльные места» должны были назначаться те, кто придерживался обновленческих идей «не за страх, а за совесть» и свойство это проявил раньше и искреннее, чем другие.
Очевидно, что размер материального дохода определял иерархию приходов с момента возникновения московского обновлен-
чества. Поэтому во всех приходах Москвы первоочередной была проблема управления ими, а в тех, которые постоянно находились в ведении обновленцев, решались иные проблемы, связанные с личным благосостоянием лидеров движения. Поскольку самые именитые, лучшие обновленческие пастыри служили в наиболее прибыльных храмах, то соответственно топографическому развитию московского обновленчества постепенно выстроилась и его иерархия, согласно которой наивысшим «статусом» обладали кладбищенские храмы, потому как именно в церквях при кладбищах служил к середине 1920-х годов «цвет» обновленчества.
Выстроить «иерархию» священнослужителей по местам их служб еще более сложно, чем понять в целом топографию обновленческих храмов в Москве, потому как неточность сведений о количестве и названиях храмов дополняется неполнотой информации о системе занимаемых должностей. В частности, известны имена только нескольких благочинных Москвы, не до конца понятны механизмы карьерного роста в рамках этого движения. Однако можно с уверенностью сказать, что места настоятелей храмов с чудотворными иконами и храмов при кладбищах к середине 1920-х годов занимали священнослужители, оставшиеся верными обновленчеству с 1923 г., среди них зачастую - имена лидеров движения.
Таким образом, уже к середине 1920-х годов с сокращением возможностей движения и его территориальным «сужением» поднимается статус остающихся малочисленных обновленческих приходов. Доступ к власти получает только узкая группа духовенства, заявившая верность принципам обновленчества еще в 1922 г.
Члены Московского комитета группы «Живая церковь» (С.Н. Орлов, Г.И. Добронравов, Н.Г. Попов, Н.К. Виноградов, В.И. Кедров, Г.И. Колоколов, В.О. Воздвиженский, П.В. Богословский, В.В. До-ронкин, А.М. Орлов, К.Н. Левкчевский, Н.Н. Синяковский)16 занимали в 1920-е годы места настоятелей храмов, заведующих часовнями и благочинных московских сороков.
Очевидно, что одновременно с процессом деградации движения меняются и взаимоотношения с мирянами, посещающими обновленческие приходы.
Прихожане, средства которых были источником материального благополучия обновленческих причтов, отказывались посещать храмы, в которых служили реформаторы. Таким образом, обновленческие приходы не выдержали отсутствия источников материального существования. Уже в середине 1920-х годов стала видимой бесперспективность этого движения, которое так и не сумело добиться признания среди верующих и к 1940-м годам, с прекращением поддержки государственной власти, потерпело окончательный крах.
Динамика изменения топографии движения, таким образом, определялась восприятием обновленцев в среде верующих. Уменьшение числа обновленческих храмов можно понимать не только в ракурсе сужения топографических границ движения, но одновременно следует видеть в уменьшении численности таких приходов и окончательное становление понимания в среде верующих, в среде горожан раскольнического статуса реформаторов, который являлся и своеобразной чертой облика обновленческих священнослужителей. 1920-е годы как определенный период развития обновленчества в Москве характеризуются становлением и стабилизацией как отрицательного отношения верующих к движению, так и завершенным оформлением положения обновленцев в городе как раскольников.
Примечания
См. например: Стратонов И.А. Русская церковная смута (1921-1931) // Из истории христианской Церкви на Родине и за рубежом в ХХ столетии. М., 1995. С. 31-172; ЦыпинВ., протоиерей. История Русской православной церкви: Синодальный и новейший периоды. М., 2006; Троицкий С.В. Что такое «Живая Церковь»? // Обновленческий раскол. М., 2002. С. 66-129; Кузнецов А.И. Обновленческий раскол в Русской Церкви // Там же. С. 130-605. В частности, этой проблематики касаются в своих работах И.А. Стратонов, В. Цыпин, С.В. Троицкий, А.И. Кузнецов и другие.
Осенью 1923 г. Антонин Грановский стал противником группы «Живая церковь», отказавшись от титула митрополита, данного ему по инициативе лидеров обновленческой группы «Живая церковь», и возглавил отныне самостоятельный союз «Церковное возрождение», располагавшийся в Заиконоспасском монастыре. Поскольку членами ВЦУ с 1923 г. епископ Антонин обновленцем не признается, то и МЕУ не рассматривало Заиконоспасский монастырь как обновленческий. Карта Москвы «Сорок сороков» / Общество сохранения литературного наследия. М., 2003.
ЦИАМ. Ф. 2303. Оп. 1. Ед. хр. 3-9.
Живая церковь. 1922. № 2-9; Вестник Св. Синода. 1923. № 1. Принадлежность некоторых приходов обновленчеству ранее была неизвестна и требует доказательства. В частности, с большой степенью уверенности можно утверждать, что храм Богоявления в Елохове находился в управлении МЕУ недолгое время. Летом 1923 г. МЕУ постановило оставить Н.Г. Попова в причте данного храма, несмотря на самовольное «увольнение» этого священника прихожанами (ЦИАМ. Ф. 2303. Оп. 1. Ед. хр. 4. Л. 100). В соборе Василия Блаженного в 1923 г. служил Н.П. Сахаров, один из верных обновленчеству священнослужителей в Москве, что делает весьма вероятным то, что этот храм также некоторое время находился в обновленчестве.
2
3
4
9 10 11
14
15
16
Реформаторы пытались сделать все для того, чтобы Поместный собор 1923 г. считался не первым, а вторым после Поместного Всероссийского Церковного Собора 1917-1918 гг. для того, чтобы вписать себя в летопись событий в жизни православной Церкви. Но в истории Церкви Собор 1923 г. в силу нарушения канонов православия считается первым обновленческим. ЦИАМ. Ф. 2303. Оп. 1. Ед. хр. 7. Троицкий С.В. Указ. соч. С. 78.
Некоторые названия храмов звучат не совсем грамотно. Автор настоящей статьи предпочел оставить названия такими, как они фиксировались в документации МЕУ.
В историографии доказано, что в захвате приходов обновленцы пользовались поддержкой советской власти. См. например: Стратонов И.А. Указ. соч.; Цыпин В., протоиерей. Указ. соч.
Бедность организаций не распространялась на материальное положение некоторых обновленческих лидеров. Например, известно, что митрополит А.И. Введенский в 1943 г. слал Красной армии щедрые дары от своего имени, пытаясь как проявить свой патриотический настрой, так и вызвать благосклонность И.В. Сталина.
Можно лишь предположить, что имеется в виду церковь Троицы в Листах. Ф. 2303. Оп. 1. Ед. хр. 18. Л. 113. Там же. Ед. хр. 6. Л. 3.
8
12
13
