CC BY
21TRIBUNA
Распространение международных судов и трибуналов: признак фрагментации или укрепления современного международного права?
Сергей Голубок*
Распространение международных судов и трибуналов как институциональный аспект продолжающейся фрагментации международного права рассматривается с точки зрения влияния на источники международного права, в том числе в рамках изменяющегося понимания существа международного обычая и общих принципов права. Затронута также роль распространения международных судов и трибуналов в легитимации международного правосудия в целом.
^ Международные суды и трибуналы; фрагментация международного права; распространение международных судов и трибуналов; источники международного права; международное правосудие.
Введение
Устав ООН именует Международный Суд «главным судебным органом» Организации Объединенных Наций1. На момент принятия этого документа указание на главенствующее положение Международного Суда ООН было по сути излишним, так как этот орган являлся единственным действующим постоянным международным судом. Такое положение вещей не продлилось долго — вторая половина XX века ознаменовалась существенным увеличением числа международных судебных учреждений: региональных судов по правам человека, международных уголовных судов, судебных органов международных интеграционных образований, специализированных судов (как, например, Международный трибунал по морскому праву). Международные судебные учреждения создаются как международными договорами, так и резолюциями Совета Безопасности ООН и другими не запрещенными международным правом способами.
Исследовательская группа Комиссии международного права под руководством профессора М. Коскенниеми в своем знаменитом докладе 2006 года, посвященном фрагментации международного права, констатировала, что «распространение имплементирующих органов» представляет собой институциональный аспект указанного феномена2, следствием которого
* Голубок Сергей Александрович — кандидат юридических наук, член редакционной коллегии журнала «Международное правосудие» (e-mail: sgolubok@gmail.com).
1 Устав Организации Объединенных Наций // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР Вып. XII (1956). Ст.92.
2 A/CN.4/L.682. § 489. Отметим, что в текстах доклада на английском, французском и испанском языках используются термины «proliferation», «prolifération» и «proliferación» соответственно, которые, как представляется, обладают отрицательной коннотацией (например, этот же термин используется в контексте распространения оружия массового поражения).
является непоследовательность судебной практики и выбор «удобной» инстанции3. Существует и другое мнение. Так, судья Международного суда в отставке Т.Бюргенталь полагал десять лет тому назад, что еще нельзя говорить о том, что международных судов слишком много; более того, некоторые из них — например, региональные суды по правам человека в тех регионах, где они отсутствуют, — еще предстоит создать4. Так или иначе, распространение международных судов и трибуналов — реальное явление международно-правовой жизни, а потому подлежит изучению наукой международного права.
Целью настоящего эссе является не описание существующих и появляющихся международных судебных учреждений, их статуса и регламентирующих их деятельность документов — это задача отдельных монографических исследований, которые уже начали появляться в отечественной специализированной литературе5, — а попытка теоретически осмыслить влияние этого процесса на: 1) понимание классических источников международного права (в частности, международного обычая); 2) формирование общих международно-процессуальных правил; 3) влияние работы международных судов и трибуналов друг на друга.
Следует также сразу оговориться, что само понятие «международные судебные учреждения» (либо «международные суды и трибуналы») может пониматься по-разному. Ясно, что, в частности, Международный Суд ООН, Международный трибунал по морскому праву, региональные суды по правам человека, международные уголовные суды и суды таких интеграционных образований, как, например, Экономическое сообщество западноафриканских государств (ECOWAS / CEDEAO), будучи постоянными судебными органами, действующими в рамках международных организаций и учрежденными специальными международными договорами либо решениями органов международных организаций, несомненно, являются международными судами, вне зависимости от названия.
Менее ясна ситуация с:
— комитетами, созданными на основании некоторых универсальных международных договоров о правах человека и призванными обеспечивать соблюдение государствами-участниками их положений (такими, как Комитет по правам человека, действующий на основании Международного пакта о гражданских и политических правах), которые формально судами не являются, но выполняют сходные с судебными функции, а потому называются в литературе «квазиюрисдикционными органами»6;
— существующими в рамках определенных правовых режимов органами по разрешению споров, которые не имеют постоянного характера, а создаются ad hoc1;
— уголовными судами, обладающими элементами «международности», но «встроенными» в национальные правовые системы, а потому часто в литературе называемыми «интернационализированными»8.
В связи с этим для достижения целей настоящего исследования понятие «международные суды и трибуналы» будет пониматься максимально широко, включая в себя все вышеуказанные и подобные им гибридные формы. При этом термины «суд» и «трибунал» будут употребляться как взаимозаменяемые, если иное не вытекает из контекста.
***
Как известно, основными источниками международного права являются: 1) международные договоры; 2) международный обычай; 3) «общие принципы права, признанные цивилизо-
3 A/CN.4/L.682. §489.
4 Buergenthal T. Proliferation of International Courts and Tribunals: Is It Good or Bad? // Leiden Journal of International Law. Vol. 14 (2001). P 275.
5 См.: Марусин И. С. Физические лица в международных судах: новые тенденции в развитии международных судебных учреждений. СПб.: Издательский дом Санкт-Петербургского государственного университета, 2007.
6 Hennebel L. La jurisprudence du Comité des droits de l'homme des Nations Unies: Le Pacte international relatif aux droits civils et politiques et son mécanisme de protection individuelle. Bruylant, 2007. P 29.
7 Например, ad hoc панели по разрешению торговых споров, создаваемые в рамках Всемирной торговой организации. Подробнее см.: NordbladR. Enforcement of World Trade Organization Law // Finnish Yearbook of International Law. Vol.XIII (2002). P203, 205—206.
8 См.: Internationalized Criminal Courts: Sierra Leone, East Timor, Kosovo, and Cambodia / Ed. by C. Fi R. Romano, A. Nollkaemper, J. K. Kleffner. OUP 2004.
ванными нациями»9. Судебные решения представляют собой лишь вспомогательное средство для определения правовых норм10, при этом решения Международного суда ООН сами по себе обязательны лишь для участвующих в деле сторон и лишь по данному делу11. Из этого можно заключить, что доктрина stare decisis в своем классическом, характерном для общего права, виде в международном праве не существует12.
Вместе с тем, как отмечалось нами в другом контексте, указание соответствующего международного договора на обязательность судебного решения inter partes не может с необходимостью означать отсутствие общеобязательности содержащихся в нем правовых позиций, представляющих собой средство толкования примененного судом текста, например, международного договора13. Так или иначе, правовые позиции, содержащиеся в решениях международных судов, претендующие на общеобязательность, должны представлять собой толкование международного договора, международного обычая и (или) общих принципов права, то есть одного (либо нескольких) из вышеприведенных признанных основных источников международного права.
Что касается международного обычая, как отметил Международный Суд ООН, не подлежит сомнению, что элементами, позволяющими вести речь о его существовании, являются, с одной стороны, действительная практика государств, а с другой — их же opinio juris14, то есть убежденность государств в том, что следование определенной практике юридически обязательно15. Непосредственное участие государств в формировании международного обычая неизбежно приводило к выводу о том, что формирование норм международного обычного права вопреки воле государств невозможно16, а само существо процесса создания норм международного права на основе обычая состоит в соглашении — пусть подчас и негласном — между государствами17.
Вместе с тем, как неоднократно отмечалось в литературе18, такая двухэлементная и «госу-дарствоцентричная» схема не всегда применялась самим Международным судом ООН и становится со временем все менее релевантной — прежде всего, в рамках международного права прав человека, где фундаментальную роль по формированию обычных норм играют акты международных организаций (но не государств), а также (при определенных условиях) деятельность международных неправительственных организаций19. Свою все более значимую роль в процессе формирования международного обычая играют и акты судебных органов международных организаций, то есть судебные решения международных судов и трибуналов.
Значимой вехой в процессе выявления этой давно возникшей тенденции стало единогласное решение апелляционной палаты Специального трибунала по Ливану от 10 ноября 2010 года под председательством профессора Антонио Кассезе20. Обсуждая вопрос о наличии у международных судов неотъемлемой компетенции — то есть компетенции, которая прямо не предусмотрена в их учредительных документах, но наличие которой вытекает из самой природы международного судебного учреждения, — и об объеме такой компетенции, апелляционная палата Специального трибунала обратилась к обширной практике других международных судов и трибуналов, отметив, что «комбинация последовательности решений в этой области с
9 См.: § 1 статьи 38 Статута Международного Суда ООН.
10 Там же.
11 Статья 59 Статута Международного Суда ООН.
12 Guillaume G. Le précédent dans la justice et l'arbitrage international // Journal du Droit International. 2010. No. 3. P 689.
13 См.: Голубок С.А. Российское правосудие по европейским стандартам // Сравнительное конституционное обозрение. 2010. №5(78). С. 186-187.
14 International Court of Justice. Continental Shelf (Libyan Arab Jamahiriya/Malta). Judgment of 3 June 1985 // I.C.J. Reports. 1985. P 13. §27.
15 Villiger M. Customary International Law and Treaties. Kluwer Law International, 1997. P 48.
16 Ibid. P 62.
17 Тункин Г.И. Теория международного права / Под общ. ред. Л. Н. Шестакова. М.: Зерцало, 2009. С. 109.
18 См.: Simma B., Alston P. The Sources of Human Rights Law: Custom, Jus Cogens, and General Principles // Australian Year Book of International Law. 1992. Vol. 12. P96-99, 107.
19 См.: Boyle A, Chinkin C. The Making of International Law. Oxford University Press, 2007. P 285.
20 Special Tribunal for Lebanon. Decision on Appeal of Pre-Trial Judge's Order regarding Jurisdiction and Standing. Case No. CH/ AC/2010/02. Судья Кассезе был также судьей-докладчиком по делу.
косвенным принятием или признанием со стороны всех затронутых международных субъектов ясно указывают на наличие практики и opinio juris, необходимых для признания появления обычной нормы международного права»21. Таким образом, формирование международного обычая в эпоху распространения международных судов и трибуналов может быть опосредовано практикой этих учреждений (то есть правовой позицией, разделяемой многими из них), не отвергнутой другими субъектами международного права, причем не только государствами.
Описанный выше процесс оказывает серьезное воздействие на нормы международного права, в особенности в наиболее востребованных и бурно развивающихся отраслях, таких как международное право окружающей среды. Например, Камера Международного трибунала по морскому праву по спорам, касающимся морского дна, в своем консультативном заключении от 1 февраля 2011 года, сославшись на решение Международного суда ООН, отметившего, что необходимость оценки воздействия на окружающую среду при планировании промышленной деятельности, способной привести к трансграничному загрязнению, является требованием общего международного права, в свою очередь, расширила это правило, отметив его применимость к зонам, находящимся за пределами юрисдикции какого-либо государ-ства22. При этом Камера Международного трибунала по морскому праву по спорам, касающимся морского дна, не стала заново устанавливать элементы подлежащего применению международного обычая — она ограничилась констатацией того, что обычная норма, существование которой было установлено решением Международного суда ООН, вполне применима и в обстоятельствах рассматриваемого им дела, несмотря на иной фактический и правовой контекст. Таким образом, распространение международных судов и трибуналов является самостоятельным фактором в международном правотворчестве.
***
Помимо международных договоров и международного обычая, Статут Международного суда ООН провозглашает источником международного права «общие принципы права, признанные цивилизованными нациями»23. Прежде всего, следует отметить, что единообразие в понимании этого концепта отсутствует.
Для российской доктрины международного права характерно выделение основных его принципов, рассматриваемых как «наиболее общие нормы международного права, определяющие его главное содержание и характерные черты»24. Такие принципы, вне зависимости от источника их происхождения, являются особого рода нормами международного права — основополагающими и системообразующими. Попытки выделения таких основных принципов не всегда находят понимание у ведущих англосаксонских авторов25. С другой стороны, высказывалось мнение о том, что «общие принципы права» как источник международного права следует понимать максимально широко, включая в это понятие выработанные правовой теорией фундаментальные правовые концепции, известные практически всем правовым системам мира26.
Так или иначе, в отличие от «основных принципов международного права», «общие принципы права» — это самостоятельный источник норм международного права, который традиционно считается берущим свое начало в других правовых системах — прежде всего, национальных, — и основанным на выделении общих подходов к решению тех или иных практических проблем и перенесении этих подходов в международно-правовое поле. Как отмечал профессор Ян Браунли, «международный суд выбирает... и адаптирует элементы из более развитых [правовых] систем, результатом чего является новая норма международного права, содержание которой подверглось историческому и логическому влиянию со стороны национального права»21.
21 Там же. § 47 (перевод С. В. Усоскина).
22 Seabed Disputes Chamber of the International Tribunal for the Law of the Sea. Responsibilities and Obligations of States Sponsoring Persons and Entities with Respect to Activities in the Area. Case No. 17. Advisory Opinion. § 147—148.
23 См.: § 1 (с) статьи 38 Статута Международного Суда ООН.
24 См., например: ЛукашукИ.И. Международное право. Т. 1. Общая часть. М.: Волтерс Клувер, 2005. С. 296.
25 См., например: BrownlieI. Principles of Public International Law, Oxford University Press, 1998. P 19.
26 International Court of Justice. South West Africa (Liberia v. South Africa). Judgment of 18 July 1966 // I.C.J. Reports. 1966. Dissenting Opinion of Judge Tanaka. P 294—295.
21 Brownlie I. Op. cit. P 16 (перевод автора).
На практике «общие принципы права» чаще всего используются международными судами для заполнения процессуальных лакун в своих учредительных документах и правилах процедуры. Так, в первом же решении по существу дела Международный Суд ООН, столкнувшись с необходимостью выработки правил оценки представленных сторонами доказательств, указал на допустимость в определенных обстоятельствах косвенных доказательств, отметив, что «косвенные доказательства допустимы во всех правовых системах, и их использование санкционировано международной правоприменительной практикой»28. Важно также, что еще в 1949 году Международный Суд ООН, приходя к выводу о наличии применимых общих принципов права, констатирует не только их существование в национальных правовых системах, но и признание их в качестве таковых международной правоприменительной практикой, что в условиях того времени означало прежде всего практику международных ad hoc арбитражей.
Во времена распространения международных судов и трибуналов процессуальные решения одних из них не остаются не замеченными другими. Как и в случае с обычаем, наличие общих принципов права все чаще подтверждается на уровне не государств (их национальных правовых систем), а международных судебных учреждений — в виде наличия тех или иных общих принципов среди применяемых ими норм. В одном из новых исследований, посвященных этому вопросу, ставится вопрос о формировании «общего права международного судебного разрешения споров»29, причем в качестве примеров называются несколько процессуальных институтов, сформировавшихся и формирующихся именно в результате появления «общих принципов права» из взаимообусловленной практики международных судов и трибуналов, — обеспечительных мер и некоторых других30. Автор исследования пишет в этой связи о «взаимооплодотворении» международных судов и трибуналов по процессуальным вопросам31.
Взгляд на природу соответствующих международно-правовых норм как на «общие принципы права» разделяется и судьями Международного суда ООН32. Особенно это очевидно в случае международных судов, занимающихся сходными проблемами, — например, международных уголовных судов. По мнению специалистов в данной области, международные уголовные суды часто ссылаются на решения друг друга (особенно по процессуальным вопросам), так как они содержат общие принципы права, истолкованные тем международным судом, на решение которого имеется ссылка33.
Как и в случае с изменением методики «поиска» международного обычая, рассмотренным выше, международные суды все чаще и чаще стараются «разглядеть» общие принципы права на уровне уже не правовых систем отдельных государств, а международных судебных учреждений, чье согласованное применение того или иного — прежде всего, процессуального — правила придает ему легитимность, достаточную для того, чтобы другой международный суд, столкнувшийся с той же или похожей проблемой, уже не имел сомнений относительно статуса нормы, подлежащей применению.
***
Пожалуй, наиболее важные последствия распространения международных судов и трибуналов лежат в сфере дополнительной легитимации международного правосудия как одного из самостоятельных акторов международных отношений. В условиях очевидного в течение минувшего столетия и в последние годы «расширения и углубления международного
28 International Court of Justice. Corfu Channel (United Kingdom v. Albania). Judgment of 9 April 1949 // I.C.J. Reports. 1949. P 18 (перевод автора).
29 Brown C. A. Common Law of International Adjudication. Oxford University Press, 2007.
30 Нами ранее высказывалась в этом ключе мысль о возможности распространения «общего права международного судебного разрешения споров» и на сферу обеспечения исполнения решений международных судебных учреждений. См.: Golubok S. Request for Interpretation of the Judgment of 31 March 2004 in the Case concerning Avena and Other Mexican Nationals (Mexico v. United States of America) // Revue québécoise de droit international. 2008. Vol. 21.1. P 352.
31 Brown C. Op. cit. P36.
32 См.: International Court of Justice. Questions relating to the Obligation to Prosecute or Extradite (Belgium v. Senegal). Order of 28 May 2009. Dissenting Opinion of Judge Cançado Trindade. § 12.
33 Raimondo F. General Principles of Law as Applied by International Criminal Courts and Tribunals // Law and Practice of International Courts and Tribunals. 2007. Vol. 6. P 397.
права»34 роль его применителей и толкователей — международных судов и трибуналов — неизбежно возрастает, делая сами эти суды не просто «винтиками» системы, а ее «несущими конструкциями». При этом, разумеется, раздаются голоса об узурпации международными судами, судьи которых не избираются напрямую населением, сфер, традиционно считающихся «политическими».
В этих условиях международным судебным учреждениям приходится полагаться на собственный авторитет35 и авторитет своих alter ego для отвоевания своего собственного места под «международным солнцем». При этом судья, в том числе и международный, которому неминуемо приходится делать при разрешении споров в том числе и моральный выбор, будет выглядеть убедительнее, если присоединит свой голос или, во всяком случае, покажет, что его голос находится в созвучии с голосами тех судей, которые имели дело с той же проблемой ранее или в другом контексте36. Диалог между судьями — как формальный, так и неформальный — приводит к тому, что решения международных судов становятся более обоснованными31, в том числе через изучение заявленных судьями, оставшимися в меньшинстве, особых мнений38. Надо отметить: сказанное не означает, что такой диалог всегда проходит гладко и без споров.
Хорошо известна и детально описана в литературе39 полемика, имевшая место между Международным судом ООН и Международным трибуналом по бывшей Югославии. Позволим себе для достижения целей настоящего очерка кратко коснуться этого важного эпизода. В 1986 году, обсуждая вопрос об ответственности государств за действия полувоенных групп, Международный Суд ООН пришел к выводу о том, что такая ответственность может иметь место только в том случае, если соответствующее государство могло установить «эффективный контроль» за операциями такой группы40. Тринадцать лет спустя, в 1999 году, Международный трибунал по бывшей Югославии счел этот тест неубедительным41. Подробно изучив другие нормы международного права и практику других национальных и международных судов (в том числе самого Международного суда ООН), трибунал заключил, что государство несет ответственность за действия полувоенных групп, если оно осуществляет «общий контроль» за ними42, для доказывания наличия которого требуется меньше усилий, чем для доказывания наличия «эффективного контроля». Международный Суд ООН, в свою очередь, вернувшись к тому же вопросу по другому делу в 2007 году и «тщательно рассмотрев»43 позицию Международного трибунала по бывшей Югославии, высказанную за восемь лет до этого, применил свой ранее сформулированный тест «эффективного контроля»44.
Понятно, что вопросы, входящие в компетенцию этих двух международных судов, различны. Международный Суд ООН, в отличие от Международного трибунала по бывшей Югославии, являющегося уголовным судом, решает вопрос об ответственности государств, а не физических лиц. Тем не менее в описанном выше диалоге важно то, что, во-первых, он состоялся, и ни один из его участников не уклонился от высказывания и обоснования своей позиции по этому очень важному для международного права вопросу. Во-вторых, каждый последующий
34 Weiler J. H. H. The Geology of International Law — Governance, Democracy and Legitimacy // Heidelberg Journal of International Law. 2004. Vol.64. P 561—562.
35 Boyle A., Chinkin C. Op. cit. P 300-301.
36 Подробнее см.: Waldron J. Judges as Moral Reasoners // International Journal of Constitutional Law. 2009. Vol.7. P 18. См. также: Boyle A., Chinkin C. Op. cit. P302.
37 См.: Villiger M. The Dialogue of Judges // Festschrift für Renate Jaeger. Grundrechte und Soldiratät. N.P Engel Verlag, 2010. P 205-206.
38 См.: Spielmann D. L'extériorisation du vote judiciaire à la Cour européenne des droits de l'homme // European Court of Human Rights: 50 years. Athens Bar Association, 2010. P 51-57.
39 См.: Cassese A. The Nicaragua and Tadic Tests Revisited in Light of the ICJ Judgment on Genocide in Bosnia // European Journal of International Law. 2007. Vol. 18. P649-668.
40 International Court of Justice. Military and Paramilitary Activities in and against Nicaragua (Nicaragua v. United States ). Judgment of 27 June 1986 // I.C.J. Reports. 1986. §115.
41 Appeals Chamber of the International Tribunal for the Prosecution of Persons Responsible for Serious Violations of International Humanitarian Law Committed in the Territory of the Former Yugoslavia since 1991. Prosecutor v. Dusko Tadic. No. IT-94-1-A. Judgment of 15 July 1999. §115.
42 Ibid. §131, 145.
43 International Court of Justice. Application of the Convention on the Prevention and Punishment of the Crime of Genocide (Bosnia and Herzegovina v. Serbia and Montenegro). Judgment of 26 February 2007 // I.C.J. Reports 2007. § 403.
44 Ibid. §406.
шаг был сделан на основе тщательного и уважительного анализа ранее использованной другим партнером аргументации. Таким образом, даже не согласившись друг с другом, эти два международных суда, находящиеся на расстоянии трех трамвайных остановок друг от друга, взаимно укрепили легитимность друг друга, а, значит, и легитимность международного правосудия в целом. Важно отметить в связи с этим, что в том же деле Международный Суд ООН активно использовал выводы о фактах, сделанные ранее Международным трибуналом по бывшей Югославии45. Взаимной легитимации международных судов и трибуналов способствует и то, что нередко судьи переходят из одного международного суда в другой (так, например, в последние годы двое бывших председателей Межамериканского Суда по правам человека были избраны судьями Международного суда ООН), а стороны споров в разных судах представляют одни и те же юристы46.
Содержание этого диалога можно сравнить с происходящим по принципиальным вопросам правовым общением между высшими национальными судами. Хорошо известно скептическое отношение Верховного суда США к международно-правовым стандартам. Однако даже этот суд считает возможным обращаться к авторитету других судов, когда это требуется ему для дополнительной легитимации своих решений по важнейшим вопросам, в том числе связанным с правами человека.
Так, в решенном в 2005 году деле «Ropper v. Simmons» Верховный суд США, придя к выводу о неконституционности применения смертной казни в отношении лиц, совершивших преступление до достижения ими восемнадцатилетнего возраста, подкрепил его ссылками на практику других стран47. Судья Кеннеди разъяснил этот подход следующим образом: «Не умаляет нашу верность Конституции [США]... указание на прямое признание определенных фундаментальных прав другими народами, что просто подчеркивает центральное место тех же самых прав в нашем наследии свободы»48. Аналогична аргументация Верховного суда США в принятом в 2010 году решении49.
Таким образом, речь идет не о юридической обязательности решений, принятых в рамках иных правовых систем, а именно о дополнительной легитимности судебного постановления, учитывающего, что к такому же выводу пришли независимые судьи других систем. Материальным источником этой дополнительной легитимности является осознание того, что человеческое существо — вне зависимости от различий в традициях и укладах — требует универсальной правовой защиты, ведь именно для защиты человека в конечном счете и существует право, в
том числе международное, и все его институты. Hominum causa jus constitutum est.
***
Сегодня, когда трансграничные отношения все чаще из «международных» превращаются в «глобальные» — не опосредованные участием государств, но, тем не менее, оказывающие воздействие на многие общества и на человечество в целом50 — вестфальская картина международного права более не может адекватно отражать реальность международной жизни. Государства являются хоть и важными, но ни в коем случае не единственными ее участниками. Более того, они не обладают и монополией на установление «правил игры», то есть формирование норм международного права.
В этих условиях международные суды и трибуналы, число которых растет, становятся не просто механизмом международно-правового разрешения споров, но и в некотором роде законодателем глобальной правовой «моды». При этом они поддерживают друг друга, стараясь
45 International Court of Justice. Application of the Convention on the Prevention and Punishment of the Crime of Genocide (Bosnia and Herzegovina v. Serbia and Montenegro). Judgment of 26 February 2007 // I.C.J. Reports 2007. §21 1-212, 214-216, 248, 254, 261, 263, 266, 268, 277, 296, 310.
46 Brown C. Op. cit. P? 261.
47 См.: Steiker J. United States: Roper v. Simmons // International Journal of Constitutional Law. 2006. Vol. 4. P 168-169.
48 Цит. по: Ibid. P 169 (перевод автора).
49 Supreme Court of the United States. Abbott v. Abbott. No.08-645. Judgment of 17 May 2010 (delivered by Justice Kennedy). P8. См. также: Garbolino J. The United States Supreme Court Settles the Ne Exeat Controversy in America // International and Comparative Law Quarterly. 2010. Vol. 59. P 1160-1161.
50 См.: Sen A. The Idea of Justice. Penguin Books, 2010. P 140-143.
без необходимости не решать одинаковые — прежде всего, процессуальные — проблемы по-разному, консолидируя таким образом позитивное отношение других участников международных отношений (не только государств) к международному правосудию в целом.
Более того, это взаимодействие часто оказывается неизбежным, так как разные международные суды оказываются перед необходимостью решения одинаковых по сути правовых вопросов. Например, международные уголовные суды, согласно общепризнанным международно-правовым стандартам в сфере прав человека, вырабатываемым в первую очередь региональными судами по правам человека, прежде всего обязаны гарантировать права обвиняемых и подсудимых на свободу и личную неприкосновенность51 и на судебную защиту52. В этом смысле согласованная деятельность многочисленных международных судов и трибуналов вполне способна укрепить единство международного права и предотвратить его дальнейшую фрагментацию, учитывая, вместе с тем, особые черты, свойственные отдельным его отраслям, в пользу чего говорят и недавно опубликованные результаты авторитетных исследований специальных правовых режимов53.
Международные судебные сообщества в Гааге и других юридических столицах мира представляют собой важные интеллектуальные центры международно-правового процесса, представители которого — в отличие от лидеров академического мира — могут непосредственно реализовать свои взгляды и устремления на практике. Это позволяет вести речь о появлении «универсальной юридической (судебной) совести»54. Распространение международных судов и трибуналов дает этой совести возможность проявить себя во всем своем разнообразии. Согласно высказывавшейся в литературе позиции, которая, по нашему мнению, обладает известной привлекательностью, одной из функций международного права является «обещание справедливости (правосудия)»55. Международные суды и трибуналы, олицетворяющие международное правосудие, предстают в таком случае как средство институционализации указанной функции. Ведь, в конце концов, правосудию, в том числе международному, предстоит остаться вековой мечтой человечества56.
51 Golubok S. Pre-Conviction Detention before the International Criminal Court: Compliance or Fragmentation? // Law and Practice of International Courts and Tribunals. 2010. Vol. 9. P 295-311.
52 См.: Croquet N. The International Criminal Court and the Treatment of Defence Rights: a Mirror of the European Court of Human Rights' Jurisprudence // Human Rights Law Review. 2011. Vol. 11. P 91-131.
53 См., например: RietikerD. Le régime juridique des traités de maîtrise des armements: Plaidoyer pour l'unité de l'ordre juridique international. Bruylant, 2010. P 615; Lixinski L. Treaty Interpretation by the Inter-American Court of Human Rights: Expansionism at the Service of the Unity of International Law // European Journal of International Law. 2010. Vol. 21. P 589-591.
54 Inter-American Court of Human Rights. Juridical Condition and Rights of the Undocumented Migrants. Advisory Opinion of 17 September 2003 // Series A. No. 18. Concurring Opinion of Judge A. A. Cançado Trindade. §25.
55 Koskenniemi M. What Is International Law For? // International Law / Ed. by M. Evans. 3rd ed. P 52-53.
56 Автор благодарен М. З. Шварцу за этот ослепительный афоризм.
