CC BY
34
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2022. № 6
Даниил Александрович Аникин,
кандидат философских наук, доцент кафедры истории и теории политики факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова (Ленинские горы, д. 1, 119991, Москва, Россия), ведущий научный сотрудник Государственного академического университета гуманитарных наук (Мароновский пер., д. 26, 119049, Москва, Россия), e-mail: [email protected]
Роман Юрьевич Батищев,
младший научный сотрудник Государственного академического университета гуманитарных наук (Мароновский пер., д. 26, 119049, Москва, Россия), е-mail: [email protected]
РАСПАД СССР КАК ПРЕДМЕТ ПОЛИТИКИ ПАМЯТИ: ПАРТИЙНЫЕ АКТОРЫ И ИХ НАРРАТИВЫ1
В статье определяется специфика акторного подхода в контексте исследования политики памяти. На примере памяти о распаде СССР анализируется специфика политических партий в качестве мнемонических акторов, придерживающихся различных символических траекторий. На основании анализа партийных предвыборных программ проанализирована динамика представлений о распаде СССР среди парламентских партий VIII созыва. Наиболее активными с точки зрения реализации политики памяти оказались ЛДПР и КПРФ, в то время как остальные партии продемонстрировали слабую заинтересованность в актуализации и интерпретации распада СССР в качестве элемента партийной политики памяти. Подобные различия могут быть связаны со стремлением партий повысить свой политический статус за счет включения собственной истории в более значимый политический контекст, поэтому те партии, которые возникли в 2000-е гг., не заинтересованы в символическом использовании и присвоении образов советского прошлого. Кроме того, стоит учитывать и поколенческие изменения в партийных элитах, в силу чего травматичность восприятия распада СССР снижается по мере их обновления.
Ключевые слова: мнемонический актор, политика памяти, политическая партия, программа, распад, СССР.
1 Проект FZNF-2022-0008 реализован в ФГБОУ ВО «Государственный академический университет гуманитарных наук» по итогам отбора научных проектов, проведенного Министерством высшего образования и науки Российской Федерации и ЭИСИ.
Daniil Aleksandrovich Anikin,
Kandidat of Philosophy, Associate Professor, Program on History and
Theory of Politics, Political Science Department, Lomonosov Moscow State
University (Leninskie Gory 1, Moscow 119991, Russia); Leading Researcher,
State Academic University of Humanities (Maronovky per. 26, Moscow 119049,
Russia), e-mail: [email protected]
Roman Yur'evich Batishchev,
Junior Researcher, State Academic University of Humanities (Maronovky per.
26, Moscow 119049, Russia), e-mail: [email protected]
THE COLLAPSE OF THE SOVIET UNION AS A SUBJECT OF MEMORY POLITICS:
PARTY ACTORS AND THEIR NARRATIVES
The article defines the specifics of the actor approach in the context of the study of memory policy, and also analyzes the specifics ofpolitical parties as mnemonic actors. The collapse of the Soviet Union is used as a historical event demonstrating the difference between the symbolic trajectories of political parties. Based on an analysis of party election programs, the dynamics of ideas about the collapse of the Soviet Union among the parliamentary parties of the VIII convocation was analyzed. The LDPR and the Communist Party of the Russian Federation turned out to be the most active in terms of the implementation of the memory policy, while the rest of the parties showed a weak interest in updating and interpreting the collapse of the Soviet Union as an element of the party's memory policy. Such differences may be related to the desire of parties to increase their political status by including their own history in a more significant political context, so those parties that arose in the 2000s are not interested in the symbolic use and appropriation of images of the Soviet past. In addition, it is worth considering generational changes in party elites, due to which the traumaticity of perception of the collapse of the Soviet Union gradually decreases as changes in the composition of governing bodies.
Key words: mnemonic actor, memory policy, political party, program, disintegration, USSR.
Акторный подход в политологии
Современные подходы к изучению политического использования прошлого тесно связаны с анализом позиций политических акторов, а также тех методов и способов, посредством которых они формулируют и продвигают определенную политическую повестку. При этом зачастую неопределенным остается само понятие актора и границы применения акторного подхода в социально-политических исследованиях.
Следует сразу отметить, что само выдвижение на первый план в изучении общества понятия «актор» было связано с напряженными социологическими дискуссиями середины XX в., в которых предметом спора был вопрос о пределах возможностей отдельного субъекта влиять на окружающий его социальный контекст. Введение данного понятия стало попыткой уйти от жесткого противопоставления свободно действующего субъекта и тотальной детерминации поведения индивида сообществом, в которое он включен.
В частности, французский социолог А. Турен еще в 1960-е гг. предложил дополнить уже существующий в социальных науках категориальный ряд «субъект» — «агент» термином «актор»2. С его точки зрения, понятие «субъект» вообще сложно концептуализируется в рамках исследования общества, поскольку в философии под ним обычно понимается человек, который обладает возможностями реализации своих собственных целей и ценностей. Если распространить подобную позицию на социальную реальность, то получится, что каждый индивид является отдельным субъектом, что может представляться вполне закономерным ему самому, но с точки зрения стороннего наблюдателя выглядит весьма сомнительно, поскольку у разных индивидов степень формулирования своих целей, а также возможность их реализации будут существенно различаться. Агентом французский социолог называет индивида, реализующего те коллективные интересы, которые формируются и определяются социальными институтами. Чтобы примирить эти роли индивида, Турен вводит понятие «актор», главной характеристикой которого является способность к действию безотносительно того, каковы побудительные мотивы и причины этого действия. Потребность в использовании данного понятия была связана с методологическими затруднениями ученого, вызванными невозможностью применить классическое понятие института для многочисленных неформальных или лишь частично формализованных молодежных движений 1960-70-х гг.
В 1980-90-е гг. акторный подход получил большое распространение в социально-гуманитарных и политологических исследованиях, позволив использовать данную концептуальную рамку для определения степени влияния и инструментов воздействия того или иного сообщества на индивида. Вместе с тем обсуждался вопрос о границах использования самого понятия, в частности, применимости его к конкретному индивиду, например, политическому деятелю. Насколько политический деятель детерминирован в своих действиях теми условностями, которые продиктованы формальными и нефор-
2 Турен А. Возвращение человека действующего: Очерк социологии. М.: Научный мир, 1998. С. 13-27.
мальными требованиями конкретного политического института? Может ли он считаться самостоятельным политическим актором при условии, что он, например, публично зачитывает текст, который подготовлен пресс-службой? Эти вопросы способствовали дальнейшему углублению и проработке акторного подхода, выделению отдельных направлений в рамках политологических исследований.
В контексте изучения политики памяти акторный подход достаточно быстро приобрел популярность, поскольку позволил связать использование тех или иных образов прошлого с конкретными институтами или публичными фигурами. М. Бернхард и Я. Кубик продемонстрировали возможность использования акторного подхода на примере особого вида политических деятелей — мнемонических акторов3. Важность введения данного понятия заключается в том, что невозможно поставить знак равенства между политическим актором и мнемоническим актором. Далеко не каждый политический актор формулирует собственную историческую повестку, по крайней мере, в сфере публичной конкуренции мемориальных нарративов. Конкретный мнемонический актор может представлять собой группу людей, отличающихся по идеологическим характеристикам, но в силу определенных причин придерживающихся схожих взглядов на конкретный образ прошлого и осуществляющих продвижение его в публичном пространстве.
О.Ю. Малинова отмечает, что хотя главным инструментом политики памяти является определенный нарратив, но в политической реальности акторы далеко не всегда разворачивают логическую последовательность исторических событий, чаще всего обращаясь к «свернутому» нарративу, т.е. лишь упоминаниям о тех событиях или персонажах, которые, как предполагается, уже известны публике. Такой «свернутый» нарратив в исполнении мнемонического актора может не содержать развернутой характеристики, а лишь предлагать определенный эпитет, который, однако, выступает инструментом продвижения собственной политической повестки или блокирования альтернативной. «Соперничающие нарративы об одном и том же коллективном прошлом отличаются не только тем, как выстраиваются перспективные связи между событиями, но и тем, какие звенья исторической цепи "вспоминаются" и (пере)-осмысливаются, а какие — намеренно упускаются»4.
3 Bernhard M., Kubik J. A Theory of the Politics of Memory // Twenty Years after Communism: The Politics of Memory and Commemoration / Eds. M. Bernhard, J. Kubik. Oxford: Oxford University Press, 2014. P. 12-14.
4 Малинова О.Ю. Коммеморация исторических событий как инструмент символической политики: возможности сравнительного анализа // Полития, 2017. № 4. С. 17.
В рамках данной статьи будет использоваться следующее рабочее определение: акторы политики памяти — это отдельные политические деятели или общественно-политические институты, которые своими действиями участвуют в формировании, изменении или дискредитации определенной исторической повестки в публичном пространстве. При этом важной характеристикой любого актора является идентификация себя с определенным сообществом, от имени которого он якобы и действует.
Политические партии как мнемонические акторы
Специфика рассмотрения партий в качестве мнемонических акторов, создающих, транслирующих или использующих определенные образы прошлого, связанные с распадом Советского Союза, обусловлена особенностями формирования и развития российской многопартийности. Первые политические группы и движения, оппозиционные КПСС, появились в Советском Союзе в конце 1980-х гг. После исключения из ст. 6 Конституции СССР упоминания о руководящей роли КПСС на III Съезде народных депутатов СССР (12-15 марта 1990 г.) и принятия Закона СССР № 1360-I от 14 марта 1990 г., заложившего правовые основы деятельности политических партий, ряд созданных незадолго до этого партий («Демократический союз», «Либерально-демократическая партия Советского Союза») получили легальный юридический статус. Из возникших в тот момент партий на настоящий момент статус парламентской сохранила только Либерально-демократическая партия России (ЛДПР). Остальные партии, входящие в настоящее время в состав Государственной Думы, возникли позже: КПРФ — в 1993 г., «Единая Россия» — в 2001 г., «Справедливая Россия» — в 2006 г., «Новые люди» — в 2020 г.
Предметом исследования данной статьи является динамика оценок причин распада СССР в программных документах парламентских партий и публичных выступлениях их лидеров. Основным источником для анализа являются программы политических партий, характеризующие официальную позицию партии по поводу исторических событий и позволяющие проследить динамику этой позиции в контексте внутриполитических и внешнеполитических изменений.
По итогам парламентских выборов 2021 г. в состав Государственной Думы Российской Федерации вошло 5 партий: ЛДПР, КПРФ, «Единая Россия», «Справедливая Россия — Патриоты — За Правду!» и «Новые люди». Учитывая, что партия «Новые люди» создана в 2020 г. и только вошла в состав российского парламента, проследить динамику ее взглядов на причины распада СССР практически невозможно. Что же касается остальных партий, то они
систематически участвуют в выборах и регулярно обновляют свои программные документы. Их оценки причин распада СССР рассматриваются начиная с 2000 г.
Прежде чем приступить к заявленному нами анализу, отметим, что представления об СССР в партийной политике памяти в определенной степени двойственны, что связано с неоднозначностью самого советского опыта и наследия5. С одной стороны, все без исключения парламентские партии выступают за сохранение исторической преемственности Российской империи, Советского Союза и современной Российской Федерации и считают Великую Отечественную войну ключевым для современной российской исторической идентичности событием. С другой стороны, отсутствует консенсус относительно причин распада СССР и возможности его предотвратить.
Е.Л. Тимшина подчеркивает: «Апелляция к прошлому является неотъемлемой частью политической борьбы, особенно в ходе электоральных кампаний. Представления о прошлом служат основой для мобилизации сторонников, критики оппонентов, делигитимации правящего режима»6. С тем, что образы коллективного прошлого выступают предметом политического использования и присвоения, что особенно важно в контексте партийной борьбы за голоса избирателей, трудно спорить. Однако следует иметь в виду, что партийная политика памяти, разворачивающаяся в контексте трансформации государственных приоритетов в сфере обращения к прошлому, не может не оказывать влияния на формулирование отношения к тем или иным образам прошлого, особенно имеющим травматический характер для современного российского общества.
Если в 1990-е гг. государство, по мнению О.Ю. Малиновой, отстранилось от формирования историко-политической повестки, что привело к активизации негосударственных акторов, в том числе политических партий и общественных организаций, то в 2000-е гг. государственный интерес к мемориальной проблематике заметно возрос. Впрочем, до определенного момента никаких существенных шагов по реализации собственных интересов в сфере политики памяти органы государственной власти не предпринимали, ограничиваясь разовыми акциями, в ходе которых образы прошлого
5 О подобной неоднозначности в партийной политике памяти в отношении Октябрьской революции в 1917 г. см.: Linchenko A., Anikin D. The Political Uses of the Past in Modern Russia: The Images of the October Revolution 1917 in the Politics of Memory of Russian Parties // Journal European Politics and Society. 2020. Vol. 21. No. 3. P. 356-370.
6 Тимшина Е.Л. Оглядываясь назад: образ Советского Союза в исторической политике партий (по материалам выборов в Государственную Думу РФ VI и VII созывов) // Genesis: Исторические исследования. 2021. № 3. С. 37-52.
служили скорее способами нейтрализации отдельных политических акторов, нежели отдельным направлением управленческой деятельности. Например, введение в 2004 г. нового государственного праздника — Дня народного единства — было в большей степени обусловлено необходимостью символической конкуренции с КПРФ, нежели сознательным продвижением политического нарратива, посвященного Смутному времени.
Положение меняется в 2011-2012 гг., когда возникают новые институции, непосредственно ответственные за реализацию про-государственной исторической политики — Российское историческое общество (РИО) и Российское военно-историческое общество (РВИО). Протестные события 2011 г. заставили государственные органы обратить более пристальное внимание на символическую и историческую политику в качестве инструментов противостояния альтернативным политическим течениям. Постепенная активизация исторической повестки выразилась в различных направлениях деятельности — от усиления художественного и монументального творчества в сфере создания образов позитивного национального прошлого до кодификации правовых норм, определяющих степень допустимых интерпретаций символически значимых для российского социума исторических событий.
В этих условиях партии в качестве мнемонических акторов регулярно обращались к событиям начала 1990-х гг. Начать анализ стоит с политики памяти двух партий, которые максимально активно участвуют в создании и поддержании определенных исторических нарративов по поводу распада СССР — ЛДПР и КПРФ. И обращение именно к этому историческому периоду вполне логично связывается с историей самих этих партий. Если ЛДПР была активным участницей происходивших событий, что позволяет ей символически подчеркивать свою значимость и в контексте новых политических реалий, то КПРФ, хоть и возникшая два года спустя, ведет свою политическую родословную от КПСС, что обязывает ее объяснить разрушение политической системы СССР.
Либерально-демократическая партия России (ЛДПР)
Изучение опыта партийной политики памяти на примере ЛДПР особенно интересно, поскольку на протяжении истории данной партией принимался ряд программ, свидетельствующих о ее пристальном интересе к актуальным вопросам не только внутриполитической или внешнеполитической повестки, но и к вопросам сохранения и переосмысления исторического прошлого. Впрочем, анализ отдельных политических и законодательных инициатив ЛДПР не входит в наши задачи, поэтому сосредоточимся исключительно на
оценках, которые давались в партийных документах предпосылкам, причинам и последствиям распада СССР.
В Программе ЛДПР, принятой на XIII съезде ЛДПР 13 декабря 2001 г., историко-политическим рефреном служит призыв к восстановлению разрушенной российской государственности, причем особо подчеркивается следующее обстоятельство: «В 1991 г. только она (ЛДПР. — Д.А., Р.Б) выступила в поддержку ГКЧП, чтобы спасти СССР от развала»7. Здесь же объясняются и причины краха советского государства: «ЛДПР всегда будет приветствовать добровольное, через референдумы, объединение вокруг России частей СССР, отторгнутых от него вопреки воле народов националистическими элитами и прозападными псевдодемократами»8. Позиционируя себя как центристскую и государственническую партию, ЛДПР в программе 2001 г., однако, не идеализирует Советский Союз, подчеркивая его недостатки (например, отсутствие многопартийности, неправильное выстраивание отношений между руководством и регионами). В целом распад СССР оценивается негативно, как нарушение преемственности государственного строя и разрушение уравновешенной системы миропорядка.
В Программу ЛДПР, принятую XVII съездом ЛДПР 13 декабря 2005 г., был включен сюжет, связанный с событиями августа 1991 г.: «ЛДПР — единственная партия, которая выступила против Беловежских договоренностей по развалу СССР»9. В отличие от программы 2001 г., в программе 2005 г. персонифицируется период ослабления российской государственности: «Следует объяснить народу суть той драмы, которую Россия переживает последние 20 лет. Пора, наконец, сбросить оковы горбачевщины и ельцинизма, превратившие Россию в кровавую рану»10. В новой редакции Программы партии, принятой на XVII съезде ЛДПР, в числе главных задач — создание могущественного Российского государства, воссоединение земель бывшего Советского Союза.
В 2011 г. предвыборная программа В.В. Жириновского была представлена в виде документа под названием «Манифест. Владимир Жириновский — кандидат в Президенты Российской Федерации», в котором, несмотря на достаточно краткий характер, более развернуто (по сравнению с предыдущими программными документами)
7 Программа и Устав политической партии ЛДПР — Либерально-демократическая партия России [2001] // Министерство юстиции Российской Федерации. URL: https://minjust.gov.ru/ru/pages/programma-i-ustav/
8 Там же.
9 Программа ЛДПР; Устав ЛДПР. М.: ЛДПР, 2006.
10 Там же.
продемонстрировано отношение партии и ее лидера к наследию советского государства.
Во-первых, по-прежнему констатируется непризнание и активное сопротивление со стороны ЛДПР заключению Беловежских соглашений. Во-вторых, происходит «сглаживание» тех моментов советского прошлого, которые до этого вызывали негативную реакцию со стороны ЛДПР: «ЛДПР никогда не требовала ликвидации КПСС. Мы жили при КПСС и не призывали к ее уходу от власти... Мы считаем лучшим временем в истории советского периода 1965-1975 гг. Тихо. Спокойно. Молодежь училась. Среднее поколение работало. Получали жилье. Мало платили, но все жили стабильно и с уверенностью в завтрашнем дне. Мы помним то блестящее десятилетие, те времена, по которым сегодня тоскует старшее поколение»11. В этом развернутом высказывании можно увидеть определенное переосмысление роли советского наследия в публичном дискурсе ЛДПР. Если до этого момента речь шла исключительно о сохранении мощного государственного образования, то теперь — еще и о содержании социальной политики в СССР, а также о роли Коммунистической партии.
Более развернутой предстает предвыборная программа ЛДПР 2016 г., создававшаяся уже в принципиально иных внешнеполитических условиях, и потому в ней предлагается существенно расширенная интерпретация событий, приведших к распаду СССР. Во-первых, в документе был сделан упор на национальные республики, которые в 1991 г. способствовали развалу Советского Союза: «В Советском Союзе Россия кормила 14 республик, которые в 1991 г. не вспомнили об этом, а разбежались, проклиная русских»12. Во-вторых, подчеркивалась историческая и национальная преемственность тех государственных образований, которые сменяли друг друга на территории нынешней РФ: «Российская империя, СССР и Российская Федерация — это исторически одно и то же государство с одним и тем же народом»13. Вместе с тем сохранилась некоторая неопределенность в объяснении причин развала СССР: в документе упоминается и деструктивная деятельность западных держав, и внутренние причины — «отсутствие сменяемости власти и искусственная политическая монополия погубили СССР»14.
11 «Манифест. Владимир Жириновский — кандидат в Президенты Российской Федерации» см.: ЛДПР — Официальная предвыборная программа на 2011-12 гг. Начало (часть 1) // LifeJournal: garyhjet. 2011. 20 октября. URL: https://garyh-jet. livejournal.com/38220.html
12 Программа ЛДПР. М.: ЛДПР, 2016. С. 4.
13 Там же. С. 15.
14 Там же. С. 22.
Наконец, последняя на данный момент времени предвыборная программа ЛДПР 2021 г. представляет собой набор достаточно кратких тезисов, которые конкретизируют несколько принципиально важных моментов: впервые за 20 лет из программы партии исчезает упоминание о поддержке ГКЧП, включено требование об осуждении перестройки, деятельности большевиков, М.С. Горбачева и Б.Н. Ельцина, неизменным остается требование о возвращении к границам прежнего СССР15.
Коммунистическая партия Российской Федерации (КПРФ)
Для КПРФ позитивное использование образа СССР является неотъемлемым элементом политической идентификации, с чем связаны многочисленные отсылки к распаду СССР в партийной программе и в предвыборных программах ее кандидатов.
Модернизация политической программы КПРФ была произведена на XIII Съезде КПРФ 29-30 ноября 2008 г. В новой программе распад СССР рассматривается как одно из краеугольных событий для современной российской истории, негативно повлиявших на формат экономического и политического устройства общества.
Что касается внутренних причин распада, в программе акцентируется внимание на накоплении кризисных явлений внутри самой КПСС, что снизило ее эффективность в качестве политической силы. Но более существенной причиной выступает деятельность так называемых перерожденцев, в вину которым КПРФ и ставит окончательный развал советского государства. В качестве ключевого события выступают Беловежские соглашения: «Очередным шагом в насаждении капитализма и разрушении страны стал беловежский сговор пришедших к власти откровенных предателей нашего Отечества. Они грубо попрали священную волю народа, его желание жить в едином многонациональном государстве, ясно выраженное на Всесоюзном референдуме 17 марта 1991 г.»16 При этом, в отличие от ЛДПР, в партийном нарративе отсутствует упоминание о ГКЧП.
Предвыборная программа 2011 г. продолжает эксплуатировать тему распада СССР, поскольку подготовка к выборам совпала с 20-летием этих событий: «20 лет без СССР стали для России нескончаемой полосой испытаний и потрясений»17. При этом стоит обратить внимание на два существенных изменения в публичной риторике. Предвыборная программа умалчивает, во-первых, о значении
15 Предвыборная программа ЛДПР [2021] // ЛДПР. URL: https://ldpr.ru/party
16 Программа Коммунистической партии Российской Федерации. М.: КПРФ,
2008.
17 Предвыборная программа КПРФ [2011] // Коммунистическая партия Российской Федерации. URL: https://kprf.ru/crisis/offer/97653.html
революций для развития общества, а во-вторых, о конкретных событиях, связанных с распадом СССР (в частности, подписание Беловежских соглашений), и виновниках этих событий.
Парадоксальным образом в предвыборной программе 2016 г., несмотря на привычную риторику о возврате к СССР, объяснение причин распада вообще отсутствует, т.е. КПРФ использует образ СССР исключительно как позитивный, не отягощая его негативными или хотя бы спорными коннотациями18. Продолжение этой линии можно видеть и в предвыборной программе 2021 г., названной «10 шагов к власти народа», где точно так же объяснение причин событий 1991 г. полностью отсутствует.
Вместе с тем в опубликованной на сайте партии официальной программе КПРФ, содержащей новую, по сравнению с программой КПРФ 2008 г., преамбулу, предлагаются интересные с точки зрения динамики партийных взглядов интерпретации распада СССР, который рассматривается как угроза цивилизации: «Россия находится на крутом изломе своей истории. Обманом и насилием страна возвращена к капитализму. Это путь социального регресса, ведущий к национальной катастрофе, гибели нашей цивилизации»19.
«Единая Россия»
Если ЛДПР и КПРФ демонстрируют пристальное внимание к проблемам распада СССР, что во многом объясняется запросами и их электората, то остальные парламентские партии выделяют вопросам политики памяти гораздо более скромное место.
«Единая Россия», пройдя солидный жизненный путь в качестве политической партии, долгое время не обращалась к исторической повестке вообще, допуская лишь отдельные противопоставления «правильных» реформ 2000-х гг. «неправильным» реформам 1980-90-х гг. Несмотря на активную поддержку принципов сохранения исторической памяти и восстановления исторической справедливости, партия уделяет крайне мало внимания отдельным историческим образам, особенно тем из них, которые имеют неоднозначный или дискуссионный характер. В многочисленных программах партии начиная с 2001 г. отсутствуют отсылки непосредственно к осмыслению опыта распада Советского Союза, а весь советский блок политики памяти сводится к Великой Отечественной войне и к фигуре Ю.А. Гагарина: «Россия—тысячелетняя цивилизация, впитавшая историю и культуру Востока и Запада, Севера и Юга, сохранившая свою самобытность
18 Предвыборная программа КПРФ [2016] // Коммунистическая партия Российской Федерации. URL: https://kprf.ru/party-live/cknews/157005.html
19 Программа партии КПРФ // Коммунистическая партия Российской Федерации. URL: https://kprf.ru/party/program
и уникальность. Родина Александра Невского и Дмитрия Донского, Ломоносова и Суворова, Пушкина и Гагарина»20.
«Справедливая Россия — Патриоты — За Правду!»
«Справедливая Россия» с момента своей официальной регистрации в 2006 г. позиционировала себя как партия «левого толка», ориентированная на реализацию идеалов социальной справедливости и поддержки различных категорий населения, что делало ее идеологическую направленность близкой к социалистическим идеям. Сложность ее политического позиционирования заключалась в идейной близости к КПРФ, что означало потребность в размежевании с теми идеалами советского прошлого, которые Коммунистическая партия неуклонно подчеркивала.
Уже в программе партии, принятой на III Съезде 25 апреля 2008 г., подчеркивается негативное отношение к 1990-м гг., хотя никакой оценки существованию СССР и его распаду не дается: «В 1990-е гг. новоявленная олигархия в союзе с корыстными чиновниками практически приватизировали государство. Поэтому российское общество остается до сих пор фрагментарным и расколотым»21. В программе, принятой на IV Съезде в 2009 г., партия демонстрирует двойственное отношение к советскому прошлому, предпочитая обходиться без однозначно позитивных или негативных оценок: «Наше понимание нового социализма тесно связано с анализом опыта Октября. Мы не отказываемся от собственной истории, сколь бы сложной и противоречивой она ни была. Только опираясь на советский опыт, можно идти дальше»22. Вместе с тем программа дает и определенную оценку причин распада СССР: «Судьба СССР наглядно показала: если государство не выполняет своих обязательств перед людьми, то и люди снимают с себя ответственность за государство»23. В отличие от КПРФ и ЛДПР, «Справедливая Россия» сосредоточилась не на поиске внешних врагов, действия которых и привели к распаду СССР, а на внутренних механизмах распада, недоработках той модели, которая была реализована в СССР. Критика советского опыта в данном случае выполнила важную функцию размежевания с КПРФ в сфере использования идейного наследия социалистических мыслителей.
20 Народная программа партии «Единая Россия» [2021] // Партия «Единая Россия». URL: https://er.ru/media/documents/August2021/L4Sk4t74UXKF1MG1oFjh.pdf
21 Программа партии «Справедливая Россия» [2008] // Закония. URL: https:// www.zakonia.ru/site/223468/1293
22 Программа партии «Справедливая Россия». М.: Партия «Справедливая Россия», 2009.
23 Там же.
Интересно, что в предвыборной программе 2011 г.24, равно как и в предвыборной программе 2016 г.25, тема распада СССР не затрагивается.
В последней на данный момент времени программе партии, принятой 26 июня 2021 г. на XI Съезде (уже после объединения с партиями «За Правду!» и «Патриоты России»), тема распада СССР возвращается, но в весьма любопытной интерпретации: «Настоящий патриот—тот, кто помогает сохранять культуру, защищать достоинство и оберегать интересы наших соотечественников везде, где они оказались вследствие цивилизационной катастрофы 1991 г.»26 Иначе говоря, в интерпретации этого события перестает фигурировать конкретная страна, а упор делается на цивилизационной составляющей центробежных процессов. Показательно, что таких отсылок в программе могло быть и больше. По крайней мере, рабочий вариант программы, датированный 28 мая 2021 г., содержит гораздо больше упоминаний о событиях 1991 г., причем в негативном ключе27.
«Новые люди»
Как уже подчеркивалось выше, говорить об изменении истори-ко-политических взглядов данной партии достаточно сложно в силу того, что она пока успела принять участие лишь в одной федеральной предвыборной кампании, но одна существенная особенность прослеживается. В отличие от более «опытных» партийных игроков на публичной арене, партия «Новые люди» максимально сосредоточилась не на ретроспективной, а на перспективной повестке, по сути, отказавшись вообще и от политики памяти как таковой, и от оценки советского наследия. Единственным, причем достаточно нейтральным, упоминанием в программе этой партии является подчеркивание того факта, что «Россия унаследовала от СССР набор мощных внешнеполитических инструментов, которых нет у большинства других стран, в том числе и превосходящих Россию по объемам экономики, количеству населения и темпам развития»28. В этом высказывании
24 Предвыборная программа партии «Справедливая Россия» [2011] // Социалистическая политическая партия «Справедливая Россия — Патриоты — За Правду!». URL: https://spravedlivo.ru/4838410
25 Предвыборная программа партии «Справедливая Россия» [2016] // Социалистическая политическая партия «Справедливая Россия — Патриоты — За Правду!». URL: https://spravedlivo.ru/7634910
26 Предвыборная программа партии «Справедливая Россия» [2021] // Социалистическая политическая партия «Справедливая Россия — Патриоты — За Правду!». URL: https://spravedlivo.ru/4788510
27 Там же.
28 Программа партии «Новые люди» [2021] // Партия «Новые люди». URL: https://newpeople.ru/program_newpeople
подчеркивается преемственность Российской Федерации по отношению к СССР, но при этом полностью игнорируется сама проблема распада Советского Союза, причин и последствий.
Выводы
В формировании современными политическими партиями мемориальных нарративов по поводу распада СССР прослеживаются определенные закономерности. Мемориальные повестки политических партий неоднородны и по-разному интерпретируют причины и последствия распада СССР. Данная тематика занимает больше места в предвыборных программах тех партий, для которых отношение к этому историческому периоду, его оценка (пусть и с различных точек зрения) являются неотъемлемым элементом собственного позиционирования, это прежде всего ЛДПР и КПРФ. Более «молодые» партии игнорируют данную повестку, акцентируя внимание не на проблемных, а на позитивных моментах национального прошлого, либо на перспективных моментах политического планирования.
Существенным фактором, определяющим формирование исторической повестки в публичном партийном дискурсе, является смена поколений политиков. Нетрудно заметить, что наиболее «исторически ориентированными» выступают те партии, во главе которых стоят (или стояли) представители еще советского политического поколения, не просто заставшие Советский Союз, но и прошедшие в нем свою политическую социализацию. Поэтому не удивительно, что формулирование отношения как к СССР, так и к событиям, приведшим к его распаду, становится важным элементом их профессиональной рефлексии, в том числе и применительно к собственному политическому пути. Что касается советской проблематики в целом и травматичности восприятия распада СССР в частности, то здесь нельзя не согласиться Е.Л. Тимшиной, по мнению которой, «по мере смены поколений политиков следует ожидать снижения влияния личного опыта и эмоций на восприятие события и постепенного перехода к более сдержанным и нейтральным оценкам»29.
Но еще более существенным выглядит понимание закономерностей развития мемориальных нарративов российских партий в контексте изменения самой политики памяти в свете новых геополитических вызовов и реакции на них органов государственной власти.
Е.Л. Тимшина, обращаясь к материалам политических партий, допускает, на наш взгляд, одну принципиальную ошибку, воспринимая их позиции в сфере политики памяти как единые
29 Тимшина Е.Л. Проблема распада СССР в нарративах политических партий России // Исторический журнал: научные исследования. 2021. № 6. С. 133.
и неизменные30. Справедливости ради заметим, что она обращает внимание на последствия протестных акций 2011-2012 гг., на активизацию политических процессов в сфере использования образов прошлого, в том числе и партийными акторами. Но при этом оставляет в стороне изменчивость риторики политических партий даже на уровне программных документов, не говоря уже о публичных выступлениях партийных спикеров.
Интерпретации распада СССР, отраженные в партийных программах, так или иначе коррелируют с общественно-политической повесткой. О.Ю. Малинова отмечает, что определенные изменения в публичной трактовке распада СССР наблюдаются с 2011 г.31 Анализ политических программ партий позволяет уточнить, что для ЛДПР восприятие ГКЧП как безуспешной попытки спасти СССР прослеживается уже с начала 2000-х гг., но именно 2011 г., в контексте активизации протестных движений, становится важной вехой как на пути «реабилитации» самого Советского Союза, так и травма-тизации его распада.
Начало 2020-х гг. демонстрирует еще один любопытный поворот партийной риторики в осмыслении образа распада СССР, а именно — обращение к цивилизационной специфике при характеристике распавшегося социума. Формирование данного нарратива демонстрирует стремление партий к восприятию событий 1991 г. в максимально широком историческом и мировоззренческом контексте цивилизационного противостояния и использованию данного нарратива в том числе и для укрепления собственных позиций в политическом пространстве.
ЛИТЕРАТУРА
Малинова О.Ю. Августовский путч 1991 г. и распад СССР в политической памяти современной России: эволюция соперничающих нарративов // Tempus et Memoria. 2021. Т. 2. № 3. С. 19-26.
Малинова О.Ю. Коммеморация исторических событий как инструмент символической политики: возможности сравнительного анализа // Полития, 2017. № 4. С. 6-22.
Тимшина Е.Л. Оглядываясь назад: образ Советского Союза в исторической политике партий (по материалам выборов в Государственную Думу РФ VI и VII созывов) // Genesis: Исторические исследования. 2021. № 3. С. 37-52.
Тимшина Е.Л. Проблема распада СССР в нарративах политических партий России // Исторический журнал: научные исследования. 2021. № 6. С. 121-134.
30 Там же. С. 121-134.
31 Малинова О.Ю. Августовский путч 1991 г. и распад СССР в политической памяти современной России: эволюция соперничающих нарративов // Tempus et Memoria. 2021. Т. 2. № 3. С. 19-26.
Турен А. Возвращение человека действующего: Очерк социологии. М.: Научный мир, 1998.
Bernhard M., Kubik J. A Theory of the Politics of Memory // Twenty Years after Communism: The Politics of Memory and Commemoration / Eds. M. Bernhard, J. Kubik. Oxford: Oxford University Press, 2014. P. 7-34.
Linchenko A., Anikin D. The Political Uses of the Past in Modern Russia: The Images of the October Revolution 1917 in the Politics of Memory of Russian Parties // Journal European Politics and Society. 2020. Vol. 21. No. 3. P. 356-370.
REFERENCES
Bernhard, M., and Kubik, J. "A Theory of the Politics of Memory," Twenty Years after Communism: The Politics of Memory and Commemoration, eds. M. Bernhard, and J. Kubik. Oxford: Oxford University Press, 2014, pp. 7-34.
Linchenko, A., and Anikin, D. "The Political Uses of the Past in Modern Russia: The Images of the October Revolution 1917 in the Politics of Memory of Russian Parties," Journal European Politics and Society, Vol. 21, No. 3, 2020, pp. 356-370.
Malinova, O. Iu. "Avgustovskii putch 1991 goda i raspad SSSR v politicheskoi pamiati sovremennoi Rossii: evoliutsiia sopernichaiushchikh narrativov," Tempus et Memoria, Vol. 2, No. 3, 2021, pp. 19-26.
Malinova, O. Iu. "Kommemoratsiia istoricheskikh sobytii kak instrument simvoli-cheskoi politiki: vozmozhnosti sravnitel'nogo analiza," Politiia, No, 4, 2017, pp. 6-22.
Timshina, E. L. "Ogliadyvaias' nazad: obraz Sovetskogo Soiuza v istoricheskoi politike partii (po materialam vyborov v Gosudarstvennuiu Dumu RF VI i VII sozyvov)," Genesis: Istoricheskie issledovaniia, No. 3, 2021, pp. 37-52.
Timshina, E. L. "Problema raspada SSSR v narrativakh politicheskikh partii Ros-sii," Istoricheskii zhurnal: nauchnye issledovaniia, No. 6, 2021, pp. 121-134.
Touraine, A. Vozvrashchenie cheloveka deistvuiushchego: Ocherk sotsiologii. Moscow: Nauchnyi mir, 1998.
