CC BY
247
УДК 82 (470+571)
Е. Н. Агашина
РАСКОЛЬНИКОВ И «НАПОЛЕОНОВЫ»
(К ТЕМЕ РАСКОЛА В РОМАНЕ Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО «ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ»)
Рассматриваются некоторые возникающие в романе Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» параллели образов: Наполеон — святой Неополи — Николай Чудотворец; Раскольников — Наполеон — «наполеоновы» — Миколка; Дуня — Раскольников — Миколка. Они анализируются с точки зрения взаимодействия двух основных тем романа: темы раскола и наполеоновской темы.
Ключевые слова: раскол, Наполеон, наполеоновская идея, «наполеоновы».
Raskolnikov and “napoleonovs” (to the theme of dissidence in novel “Crime and Punishment” by F.M. Dostoyevsky). ELENA N. AGASHINA (Far Eastern Federal University, Vladivostok).
The article deals with some parallels of F.M. Dostoyevsky’s novel “Crime and Punishment”, specifically: Napoleon — St.Neopoly — St.Nicholas the Wonderworker; Raskolnikov — Napoleon — “napoleonovs” — Mikolka; Dunya — Raskolnikov — Mikolka. They are analyzed from the point of interaction between two main topics of the novel: the theme of the dissidence and the theme of Napoleon.
Key words: dissidence, Napoleon, “napoleonovs”.
Тема раскола является одной из центральных в романе Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание». Культурологический аспект этой темы представлен в нашей работе [5].
Но в произведении Достоевского тема русского раскола и сектантства связана с другой важной для творчества писателя темой - наполеоновской, которая уже давно вызывает интерес у исследователей.
В литературоведении считается, что «в судьбе Раскольникова имя Наполеона, “нарушителя порядка вещей”, раскроется во всей своей идейной полноте» [12, с. 251]. «Достоевский видит и изображает этот мистический распад самодовлеющего дерзновения, вырождающегося в дерзость и даже в мистическое озорство. Показывает, как пустая свобода ввергает в рабство - страстям или идеям. И кто покушается на чужую свободу, тот сам и погибает. В этом тайна Раскольникова, “тайна Наполеона”...» [17, с. 296-297].
Наполеоновская тема «Преступления и наказания» была затронута в работах В.Я. Кирпотина [10], Ю.Ф. Карякина [9], И.Л. Волгина [6], В.В. Борисовой [4], Б.Н. Тихомирова [16] и др. Вызывают интерес появившиеся в последнее время иссле-
дования на эту тему Н.Н. Подосокорского [14] и Ю.А. Жуковой [8].
Нас наполеоновская тема в романе «Преступление и наказание» интересует только в том аспекте, в котором она сопряжена с темой раскола. До настоящего времени в работах, посвященных «Преступлению и наказанию», эти две темы исследователи не связывали.
Наше предположение о связи наполеонизма Раскольникова с почитанием культа Наполеона у раскольников основывается на том, что у русских сектантов существовала особая секта «наполеоновых», о чем есть упоминание в «Письмах о расколе» П.И. Мельникова-Печерского [11, с. 238].
Краткие описания секты «наполеоновых» есть в работах Н.В. Варадинова, Г. Протопопова, И.П. Липранди, изучавших русский раскол XIX в. (см. [14, с. 211]). Для всех этих авторов главным источником послужили материалы дела об этой секте, которые хранились в Департаменте общих дел Министерства внутрениих дел. А.А. Панченко отмечает, что местонахождение этого дела установить не удалось [13, с. 234].
Агашина Елена Николаевна, старший преподаватель кафедры русского языка и литературы Школы региональных и международных исследований (Дальневосточный федеральный университет, Владивосток). E-mail: [email protected] © Агашина Е.Н., 2011
В статье «Наполеоновская тема в романе Ф.М. Достоевского “Преступление и наказание”» Н.Н. Подосокорский сообщает о том, что секта «наполеоновых» возникла в 1840-е годы в Москве и что Г. Протопопов отнес «наполеонитов» (тоже, что и «наполеоновы». - Е.А.) к «грубо-мистическим» русским сектам (хлысты, скопцы, скакуны и монтаны), которые он отделял от «мистикорационалистических» сект («молокане, общие, духоборы и немоляки») [14, с. 211].
Далее исследователь замечает, что Достоевский при работе над романом «Преступление и наказание» мог воспользоваться только трудом
Н.В. Варадинова, так как работы других авторов (Протопопова и Липранди) были опубликованы в 1867-1868 гг. Вот что писал о наполеоновской секте Варадинов в 1863 г.: «В Москве возникла секта Наполеоновская: последователи ее (особенная отрасль хлыстов) поклонялись бюсту Наполеона, как скопцы портрету Селиванова, собирались с большою тайною в особой комнатке, всегда запертой; при входе в эту комнату они кланялись бюсту Наполеона, садились за стол, читали и толковали о Наполеоне, говоря, что со смертию его кончился век и люди стали мучиться, а не жить; таким образом проводили по несколько часов; сборища их бывали ночью перед праздниками; Наполеона почитали выше всех святых, приводя в доказательство, что прибытие его в Россию ознаменовано явлением звезды, которая являлась только еще раз при Рождестве Иисуса Христа...» [Цит. по: 14, с. 211]. К слову сказать, у Достоевского только в «Преступлении и наказании» в единую сферу идей сплетаются имена Наполеона, Магомета, Иисуса Христа, Петра I. Совсем не случайно все они «встречаются» в образе Родиона Раскольникова.
Аналогичные сведения об этой раскольничьей секте содержатся в работе В.В. Андреева «Раскол и его значение в народной русской истории», вышедшей в 1870 г. [2]. Правда, историки расходятся в определении времени возникновения секты. Андреев убедительно показывает, что секта «наполеоновых» появилась в Пскове и Белостоке в 1822 г., а в 1845 г. ее последователи обнаружились в Москве [2, с. 291].
В.В. Андреев определяет причины возникновения секты почитателей Наполеона на русской почве: «Происхождение этой секты необходимо сопоставить с идеею свободы и освобождения от крепостного права, которою Наполеон старался действовать на крестьян при вторжении в Россию. Обоготворение Наполеона явилось вследствие тех же причин, какие произвели вообще хлыстовщину. Если хлыстовское учение с его ожиданием грядущего Искупителя было создано ожиданием освобождения в среде закрепощенного земства,
то надежда, возложенная некоторыми из крестьянства на Наполеона как на будущего их освободителя от неволи, вместе с союзом, существовавшим между московскими федосеевцами и Наполеоном в 1812 г., произвели наполеонов-щину как секту» [2, с. 292].
Андреев замечает, что преклонение перед Наполеоном было свойственно представителям и других раскольничьих сект - молоканам и духоборам: «Молокане выслали 5 человек в белых рубахах приветствовать Наполеона, но сделали это, когда он уже отступил, и посланцы их были схвачены на Висле. Духоборцы также запасались большими белыми одеждами в ожидании пришествия Наполеона, который, по их мнению, должен был создать на земле царство Давида» [Там же].
Следует сказать о том, что секта «наполеоновых» является самой загадочной сектой, порожденной русским религиозным расколом. Но, опираясь на статьи вышеупомянутых историков, об одном факте можно сказать совершенно уверенно: в основе культа этой секты лежало почитание Наполеона. В.В. Андреев писал: .«наполеоновы» «верят в Наполеона как в Бога <...> Найдены были у них изображения Наполеона, возносящегося на небо. Эти изображения были награвированы на почтовых листах в Париже и пересылались, в пору господства самых строгих цензурных правил, вложенными в книги, доставлявшиеся из-за границы русским книгопродавцам, от которых они вместе с книгами переходили к последователям наполеоновой секты» [2, с. 291].
Современный исследователь русского раскола А.А. Панченко предполагает, что культ секты «наполеоновых», «по-видимому, включал и какие-то экстатические элементы. Возможно, впрочем, что политическая мифология этой секты генетически восходит к скопческой адаптации сюжета о скрывающемся императоре» [13, с. 198].
В литературоведении общепризнано, что одним из двойников Раскольникова является Миколка-красильщик, причем одни исследователи считают этих героев идейными антагонистами [7], а другие, признавая их противоположность, в то же время отмечают в их характерах некоторую близость [3]. В связи с последним фактом интересно то, что Достоевский сделал этих героев земляками (Миколка, как и Раскольников, - выходец из Рязанской губернии, мест, где селились раскольники и сектанты). На это обращали внимание литературоведы [3, с. 44, 193]. Можно предположить, как справедливо замечает Н.Н. Подосокорский, что в граничащую с Московской Рязанскую губернию могли проникнуть и сведения о наполеоновской секте,
которая была обнаружена в 1840-е гг. в Москве [14, с. 212]. Тогда может быть не лишено оснований предположение о том, что Миколка имел контакты и с сектой «наполеоновых».
В литературе о Достоевском Миколка-кра-сильщик рассматривается как человек, принадлежащий к секте бегунов и испытавший на себе влияние их идеологии [3].
Порфирий Петрович, испытывая уважение к Раскольникову, сравнивает его с маляром Миколкой, взявшим на себя убийство старухи-процентщицы, чтобы «пострадать» за свои грехи: «Я вас почитаю за одного из таких, которым хоть кишки вырезай, а он будет стоять да с улыбкой смотреть на мучителей, - если только веру иль Бога найдет»1. По-видимому, здесь Порфирий Петрович сравнивает теоретический фанатизм Раскольникова с религиозным фанатизмом русских сектантов.
Трудно не согласиться с рассуждениями Подо-сокорского: «Раскольник Миколка, который берет на себя вину Раскольникова, невольно занимает и место последнего в качестве потенциального властелина, которому все разрешается, ибо убийство старухи в романе рассматривается именно как становление современного Наполеона. Достоевский мог сознательно преломить такое оригинальное явление, как культ Наполеона у русских раскольников, в истории своего героя, наделенного соответствующей фамилией. Появление в тексте двойника главного героя -раскольника Миколки - лишь усиливает это предположение» [14, с. 212].
Духовный мир петербургского студента соотнесен в романе не только с духовным миром современного ему поколения, но и с образами исторических фигур прошлого. Раскольников сравнивает себя с Магометом, Наполеоном, которые являются для русского юноши 1860-х гг. символом крайне дерзостного «преступания» социальных и человеческих законов.
Думается, что параллели Раскольников -Наполеон и Раскольников - Миколка не случайны в тексте Достоевского. По-видимому, автору были известны тонкости в понимании и различении раскольничьих сект, среди которых и была секта «наполеоновых». Поэтому хочется обратить внимание на некоторые исторические аллюзии, возникающие при чтении романа.
Например, Н.Н. Подосокорский в своей статье упоминает, что «святым Наполеоном был объявлен святой Неополи, принявший мученическую
1 Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Л.: Наука, 1973. Т. 6. С. 351. Далее цитаты приводятся по этому изданию. В скобках указываются том и страницы.
смерть недалеко от Александрии Египетской в период гонений на христиан при императоре Диоклетиане» [14, с. 213]. В связи с этим интересна следующая перекличка: русский святой Николай Чудотворец был заключен со многими христианами в темницу и перенес «тяжкие страдания, претерпевая голод, и жажду, и тесноту темничную» [15, с. 186], во времена гонений того же императора Диоклетиана.
В свете этих ассоциаций невольно возникает следующая многослойная параллель: Миколка -Николай Чудотворец - св. Неополи - Наполеон (о параллели Миколка - Николай Чудотворец сказано в нашей статье, рассматривающей житийный аспект образа Миколки [1]).
Подосокорский отмечает особую важность в «Преступлении и наказании» топонима «Египет», который упоминается в романе неоднократно [14,с. 213]. Незадолго до свершения убийства Раскольникову, как пишет И.Л. Волгин, неожиданно привиделся Египет: «Ему все грезилось, и все странные такие были грезы: всего чаще представлялось ему, что он где-то в Африке, в Египте, в каком-то оазисе. Караван отдыхает, смирно лежат верблюды; кругом пальмы растут целым кругом; все обедают. Он же все пьет воду, прямо из ручья, который тут же, у бока, течет и журчит. И прохладно так, и чудесная-чудесная такая голубая вода, холодная, бежит по разноцветным камням и по такому чистому с золотыми блестками песку.» [6, с. 56].
Описание Египта как места прославления христианских святых содержат и слова Свидри-гайлова о сестре Раскольникова, которые можно отнести также и к самому Раскольникову: «Знаете, мне всегда было жаль, с самого начала, что судьба не дала родиться вашей сестре во втором или третьем столетии нашей эры, где-нибудь дочерью владетельного князька или там какого-нибудь правителя, или проконсула в Малой Азии. Она, без сомнения, была бы одна из тех, которые претерпели мученичество, и уж, конечно бы, улыбалась, когда бы ей жгли грудь раскаленными щипцами. Она бы пошла на это нарочно сама, а в четвертом и в пятом веках ушла бы в Египетскую пустыню и жила бы там тридцать лет, питаясь кореньями, восторгами и видениями» [6, с. 365].
Возникающий здесь мотив пустыни имеет любопытные переклички в тексте. Например, Порфирий Петрович, сообщая о многих фактах сложной духовной биографии Миколки, рассказывает о том, как крестьянский паренек хотел бежать в пустыню. Известно, что бегство в пустыню казалось бегунам последним испытанием накануне кончины мира: «Крутило горе, давила кручина молодца, - он бежал бегуном в пустыню» [18, с. 550] . В житии русского святителя Николая
читаем о том, что после своего долгого пребывания в Иерусалиме он «намеревался удалиться в пустыню, но был остановлен свыше Божественным гласом» [15, с. 181].
Нам представляется, что мотив пустыни в «Преступлении и наказании» как бы переплетает вполне ощутимые в контексте романа линии: Наполеон - святой Неополи - Николай Чудотворец; Раскольников - Наполеон - «наполеоновы» - Миколка; Дуня - Раскольников -Миколка.
Таким образом, роман «Преступление и наказание» пронизан многочисленными аллюзиями, направляющими мысли читателя на определенные исторические реалии.
Во-первых, в ряд ассоциаций, связанных с образом Раскольникова, попадают люди, облеченные высшей светской властью: первый император России Петр І (сам Раскольников, на наш взгляд, по своей сути и социальному положению является преобразователем, порожденным эпохой петровских реформ и отчетливо ориентирующимся на западноевропейские идеи, на образцы европейского переустройства мира1), первый император Франции Наполеон Бонапарт -и два родоначальника разных мировых религий: Иисус Христос и Магомет.
Во-вторых, в «Преступлении и наказании» присутствуют конкретные реалии, связанные с темой русского раскола - главной, на наш взгляд, темой романа, вокруг которой формируются все идеи произведения: и философские, и идеологические, и социальные, и религиозные - и которая повлияла на принцип построения характеров и принцип создания двойников.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Агашина Е.Н. Житийный аспект образа Миколки: к проблеме символики имени (роман «Преступление и наказание» Ф.М. Достоевского) // Гуманитарные науки в контексте международного сотрудничества: материалы докл. ІІІ Междунар. науч. конф. ДВГТУ. Владивосток: Изд-во ДВГТУ, 2002. С. 6-8.
2. Андреев В.В. Раскол и его значение в народной русской истории. Пб.: Типография М. Хана, 1870. 416 с.
3. Альтман М.С. Достоевский. По вехам имен. Саратов: Изд-во Саратов. ун-та, 1975. 280 с.
4. Борисова В.В. Национальное и религиозное в творчестве Ф.М. Достоевского (проблема этно-конфессионального синтеза). Уфа: БГПИ, 1997. 95 с.
5. Васильева (Агашина) Е.Н. Тема раскола и ее культурологический смысл (роман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание») // Новое видение культуры в XXI веке: материалы междунар. науч. конф. Владивосток: Изд-во ДВГТУ, 2000.
С. 104-107.
6. Волгин И.Л. «Родиться в России.». Достоевский и современники: жизнь в документах. М.: Книга,
1991. 607 с.
7. Гроссман Л.П. Достоевский. М.: Мол. гвардия, 1965. 544 с.
8. Жукова Ю.А. Наполеоновская фабула в произведениях Ф.М. Достоевского (От «Двойника» до «Преступления и наказания»): дис.... канд. филол. наук/ Башкирский гос. пед. ун-т им. М. Акмуллы. Уфа, 2007.
9. Карякин Ю.Ф. Достоевский и канун ХХ1 века. М.: Сов. писатель, 1989. 656 с.
10. Кирпотин В.Я. Разочарование и крушение Родиона Раскольникова. М.: Худож. лит., 1986. 414 с.
11. Мельников-Печерский П.И. Письма о расколе // Мельников-Печерский П.И. Собр. соч. в 6 т. М.: Худож. лит., 1963. Т. 6. 479 с.
12. Мочульский К.В. Гоголь. Соловьев. Достоевский. М.: Республика, 1995. 604 с.
13. Панченко А.А. Христовщина и скопчество: Фольклор и традиционная культура русских мистических сект. М.: ОГИ, 2004. 541 с.
14. Подосокорский Н.Н. Наполеоновская тема в романе Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание» // Диалог культур: Россия - Запад -Восток: материалы Междунар. науч.-практ. конф. «Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие» Х Кирилло-Мефодиевских чтений. М.; Ярославль, 2009. С. 210-215.
15. Ростовский Д. Жития святых. Кн. четвертая. М.: Моск. Синодальная тип., 1906. 868 с. Репр. изд. Свято-Введен. монастыря Оптиной Пустыни. Козельск, 1993.
16. Тихомиров Б.Н. К вопросу о «прототипах образа идеи» в романах Достоевского // Достоевский. Материалы и исследования. Т. 10. СПб.: Наука,
1992. 288 с.
17. Флоровский Г.В. Пути русского богословия. 4-е изд. Париж: ИМКА-пресс, 1988. 601 с.
18. Щапов А.П. Сочинения. В 3 т. Т. 1. СПб., 1906. 803 с.
1 Эта параллель требует отдельного рассмотрения, и пока мы оставляем ее в стороне.
