Научная статья на тему 'Ранний гоголь и украинская литературная традиция'

Ранний гоголь и украинская литературная традиция Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
923
141
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Доманский В. А.

The comparison of the early comedy «Roman and Paraska» and «Sorotchinzy Fair» enables V.A. Domansky to disclose the role of the literary school from Kharkov and Poltava as a very important one for Gogol's development as a writer, yet fundamentally underestimated,

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Текст научной работы на тему «Ранний гоголь и украинская литературная традиция»

мошкары / Среди речных ив, рожденной на высоте / Или погибающей как легкий ветер живет или умирает...).

... Когда зарею облака в тени И пламенеет жнивий полукружье,

Звеня, роятся мошки у прудов,

Вытягиваясь в воздухе бессонном То веретенами, то вереницей... [6, с. 38].

Благодаря сопоставлению изобилия и угасания (в подлиннике), благодаря тому, что осень Китса одновременно «season of mists and mellow fruitfulness» - пора туманов и пора плодоношенья («пора плодоношенья и дождей» - у Пастернака), ода о ней глубже, драматичнее, чем сонет «Кузнечик и сверчок».

Ода «To Autumn» написана строфой, которая представляет собой комбинацию формы сонета Петрарки (октава с рифмой abba abba и секстет с рифмой cdcdcd) и сонета Шекспира (три четверостишия и одно двустишие) с незначительными отклонениями. В китсовской строфе за четверостишием Шекспира следует септет Петрарки с рифмой cdedcce. В этом отношении русская версия Пастер-

нака соответствует поэтической форме подлинника.

Чтобы приблизить английского поэта-роман-тика к русскому читателю, Пастернак делает его нашим современником, принципиально отказываясь от исторической дистанции между читателем и Китсом. Формулируя свои взгляды на сущность переводческого творчества в «Заметках переводчика», он утверждал, что «сходство перевода с подлинником достигается живостью и естественностью языка», а не «дословной точностью и соответствием форм» [5, с. 452]. В этом состоит эстетическая программа, которой Пастернак, по словам Е.Г. Эткинда, неизменно придерживался: переводчик должен «воскрешать в классике свойственную ей жизнь, чтобы она говорила с читателем с непосредственностью окружающей его реальности, на сегодняшнем обиходном языке» [8, с. 40]. Переводы Пастернака ярко демонстрируют романтическую природу поэтического творчества Джона Китса, эмоциональную настроенность, пластичность и музыкальность его стиха - словом, все черты, благодаря которым перевод обретает обаяние оригинального произведения.

Литература

1. Жирмунский В.М. Гёте в русской литературе. Л., 1981.

2. Левин Ю.Д. К вопросу о переводной множественности // Классическое наследие и современность. Л., 1981.

3. Дьяконова Н.Я. Китс и его современники. М., 1973.

4. Подольская Г.Г. Джон Китс в России. Новые переводы. Астрахань, 1993.

5. Рогов В. Poetical Works of John Keats. Moscow, 1966.

6. Китс Дж. Стихотворения и поэмы. М., 1989.

7. Пастернак Б.Л. Я понял жизни цель: повести, стихи, переводы. М., 2001.

8. Эткинд Е.Г. Вступительная статья // Кушнер А.С. Мастера поэтического перевода. XX век. СПб., 1997.

В.А. Доманский

РАННИЙ ГОГОЛЬ И УКРАИНСКАЯ ЛИТЕРАТУРНАЯ ТРАДИЦИЯ

Томский государственный университет

В начале своего творческого пути юный Гоголь стоял перед выбором: к какой литературной традиции примкнуть. Неудача с поэмой «Ганс Кю-хельгартен», которую он очень болезненно пережил, заставила его искать новые темы и поэтические средства. То, что он будет обращаться к теме Украины, становилось очевидным, так как ко времени приезда будущего писателя в Петербург, по его словам, установилась невиданная мода на «все малороссийское» [1, с. 142]. В обеих русских столицах происходила встреча и взаимодействие русской и украинской культур.

Она была подготовлена политическими реформами. С ликвидацией автономии, которую Украина имела во времена Гетманщины, украинской элите в конце 1780-х гг. Екатериной Второй был дарован статус русского дворянства, и множество талантливых украинцев отправились служить в столицу. В начале XIX в. в Петербурге была сформирована культурная субгруппа выходцев из Украины, которых объединяла этническая ментальность и общность профессиональных интересов. Вклад украинцев в политические и культурные достижения России документально освещен Д. Сондерсом [2].

Среди выдающихся «петербургских» украинцев было немало известных литераторов: Н. Гне-дич, А. Погорельский (Алексей Перовский),

В. Нарежный, Е. Гребенка, О. Сомов, Н. Кукольник, Н. Костомаров, М. Максимович, А. Никитенко. Но, несомненно, самым выдающимся из них был Николай Гоголь. Воспитанный в украинской культурной среде, он прекрасно знал язык и обычаи украинского народа, поэтому талантливому юноше не стоило большого труда «вписаться» в существующие литературные традиции, связанные с изображением украинского мира. Первая из них восходит к жанру комедии, водевиля; ее основу составлял «малороссийский сюжет». Примером может служить комедия А.А. Шаховского «Казак-стихотворец». Благодаря созданию на ее основе оперы-водевиля она стала широко известной в России, особенно в Москве и Петербурге. Комедия привлекала зрителей своим бурлескным юмором, экзотическими характерами. Но это был взгляд на Украину со стороны, здесь не передавался дух народа, а «описывался его сарафан». Интересно, что одним из первых, кто уловил искусственность пьесы Шаховского, был лицеист Пушкин, который в заметках под названием «Мои мысли о Шаховском» отмечал, что все образы комедии, кроме Маруси, не убедительны -«холодны и скучны» [3, с. 302]. Поэтому неудивительно, что опера-водевиль «Казак-стихотворец», поставленная на подмостках Харькова и Полтавы, не была отмечена тем успехом, какой она имела в российских столицах. Об этом свидетельствует анонимная рецензия в «Украинском вестнике». Ее автор писал: «Что это за произведение?.. Проживая на Украине пять лет, уже не узнаю ни одного малороссийского характера в действующих персонажах» [4, с. 265].

Украинская публика и литераторы оказались глубоко неудовлетворенными созданием Шаховского. Своеобразным ответом на него явилась «Наталка-Полтавка» - «украинская опера», как определил ее жанр сам автор Иван Котляревский. Используя сюжетную схему пьесы Шаховского, он доказал, что только глубокое погружение в национальную стихию речи позволяет добиться жизненности и убедительности создаваемых характеров.

Второй круг обращений русских писателей к украинской тематике был связан с сатирикобытовой и нравоописательной тенденцией. Она в первую очередь представлена творчеством В.Т. На-режного, на поэтику произведений которого оказали заметное влияние украинская бытовая и нравоучительная сказка, интермедия, пьесы вертепного театра, бурлеск и травестия.

П.В. Михед считает, что эти произведения с их грубовато-натуралистическими деталями и лукаво-простодушным юмором близки к жанрам украинского народного барокко, которые активно усвоили «элементы гротескного реализма, народной смеховой культуры» [5, с. 12]. В связи с этим в литературоведении, начиная еще с И.А. Гончарова, сложилось устойчивое мнение, что Нарежный - «предтеча Гоголя» [6, с. 474— 475]. Это мнение закрепил М.М. Бахтин, который в своей работе «Гоголь и Рабле» указывал, что «существенные моменты гротескного реализма» Гоголь усвоил у Нарежного [7, с. 487].

Конечно, не следует буквально видеть в На-режном учителя Гоголя. Достаточно сравнить тексты «малороссийских повестей» Нарежного с «Вечерами на хуторе близ Диканьки», чтобы увидеть, что между ними «дистанция огромного размера». Как не похож легкий, живописный слог «Вечеров...» Гоголя с их настоящей веселостью, «без жеманства, без чопорности», на затянутые, многословные художественные конструкции На-режного с его грубоватым вертепным юмором, этологическими сюжетами, стилизованным народным языком. Гоголь поистине совершил подвиг, органично соединив две языковые стихии, русскую и украинскую, достигнув необыкновенной выразительности и изобразительности художественной речи, которая привела в изумление и восторг его первых читателей. Именно эту особенность гоголевского стиля отмечал А. С. Пушкин в своей рецензии, написанной по случаю выхода из печати гоголевских «Вечеров на хуторе близ Диканьки» [3, с. 27].

Еще одна литературная традиция обращения к украинской тематике была связана с эстетикой романтизма, писательскими поисками экзотических картин жизни и характеров, которые они находили в Малороссии. Здесь мы имеем в виду творчество Антония Погорельского, автора широко известной повести «Двойник, или Мои вечера в Малороссии», и Ореста Сомова, прославившегося своей «малороссийской былью» «Гайдамак». Оба писателя внесли значительный вклад в развитие «украинской» темы. Первый ввел в нее фантастический сюжет: в его повести романтическая «чертовщина», традиции поэтики Людвига Тика и Гофмана органично переплелись с будничным сюжетом. Эти художественные открытия предшественников Гоголя также будут использованы как элементы поэтики «Вечеров на хуторе близ Диканьки».

Сомов в своих малороссийских былях и небылицах воссоздаст «целостную картину национальной жизни» [8, с. 507] украинского народа, соеди-

няя народный быт, этнографию, мифологию и фольклор. Все это позволяет заключить, что и сомовские творения были одним из важных источников гоголевских «Вечеров.», хотя обращение к более поздним произведениям писателя («Сказки о кладах», «Купалов вечер», «Бродящий огонь», «Киевские ведьмы», «Недобрый глаз») убеждает, что их автор впоследствии и сам испытал сильное влияние Гоголя.

Мир сомовских «малороссийских былей и небылиц» увлекает читателя яркими эпическими картинами, сильными характерами, красочными поэтическими образами. Вместе с тем писателю не всегда удается преодолеть традиционный авантюрный сюжет; дух народа в них открывается больше в занимательно рассказанных поверьях, легендах и преданиях, а не в подлинных картинах жизни народа, его самобытном языке. Поэтому для становления раннего Гоголя как художника также оказался чрезвычайно важен опыт харьковско-полтавской литературной школы, которая складывалась после основания в 1805 г. Харьковского университета. Его открытие было осуществлено в значительной мере благодаря инициативе и финансовой поддержке украинского дворянства. Среди тех, кто подписался на большую сумму денег, были друзья и ученики Г. Сковороды, выпускники Харьковского коллегиума. Поэтому сразу же после своего основания университет стал важным центром, сплотившим вокруг себя культурные силы Украины. Он сыграл большую роль в организации средних и начальных школ; его преподаватели и выпускники (среди них такие выдающиеся ученые, как И. Срезневский, А. Павловский, М. Цертелев) основали украинскую журналистику, положили начало украинской литературе, создали «Филотехническое общество» [9, с. 9].

После «Энеиды» Котляревского, которая вышла в Харькове в 1812 г., харьковско-полтавская литературная школа стала заметным явлением в возрождении украинской литературы, выдвинув ряд известных литераторов, среди которых П. Гулак-Артемовский, Г. Квитка-Основьяненко, А. Метлинский, М. Цертелев, М. Максимович,

С. и М. Писаревские, И. Бецкой, Е. Гребенка. Впоследствии В. Белинский в своей рецензии на харьковский журнал «Молодик» писал о Харькове как столице украинской литературы: «В Украине есть своя литература; после “Молодика” в этом не остается никакого сомнения. < ..> Харьков. есть некоторым образом столица Украины, а следовательно, и столица украинской литературы, украинской прозы, стихов. Боже мой, сколько поэтов на Украине!» [10, с. 280-282].

Гоголь, развиваясь в украинском культурном окружении, без сомнения, был знаком с творчеством ведущих украинских писателей, ставил на нежинской гимназической сцене украинские пьесы, о чем свидетельствует воспоминание его однокашника Т.Г. Пащенко. В его же пересказе сохранилась эпиграмма юного Гоголя «Гицель -морда поросяча», написанная на украинском языке, объектом сатиры которой, по-видимому, является скандально известный гимназический профессор Билевич (см.: [11]). По своей ритмической организации и характеру сатирических образов эпиграмма Гоголя явно восходит к описанию черта в известной балладе Гулака-Артемовского «Твардовский» («Ніс - карлючка, рот свинячий...»). Знакомство Гоголя с произведениями этого украинского писателя, как и И. Котляревс-кого, было лишь эпизодом, что можно увидеть, обратившись к гоголевским текстам «Вечеров...». Так, в качестве одного из эпиграфов к своей повести «Сорочинская ярмарка» Гоголь удачно использует отрывок из басни «Пан и собака» Гулака-Артемовского и три эпиграфа из разных произведений Котляревского.

К харьковско-полтавской литературной школе можно отнести также литературные опыты отца писателя - В.А. Гоголя-Яновского, достигшего в своем творчестве наибольшего успеха в жанре украинской комедии, для которой своеобразным эталоном была «Наталка-Полтавка» Котляревского.

Известно, что на раннем этапе своего творчества Н.В. Гоголь обращался к малороссийским комедиям своего отца. В письме к матери из Петербурга, датированном 30 апреля 1829 г., он просит ее прислать «две папинькины малороссийские комедии» - «Овцу-собаку» и «Роман с Параскою», - которые собирается поставить в театре, чтобы получить хотя бы небольшой сбор для поправления своих финансовых дел. Свою просьбу, как уже говорилось, он мотивирует распространившейся в столице модой на все малороссийское [1, с. 142].

Хотя отцовские комедии поставить не удалось, они пригодились начинающему автору для другой цели - его собственного творчества. В тексте «Сорочинской ярмарки» встречаются явные заимствования из отцовской комедии, имеющей полное название «Простак, или Хитрости женщины, перехитренной Москалем» (комедия в одном действии) [12]. Этот факт отметил Ю.В. Манн, сравнивая «любовный треугольник» из «Сорочинской ярмарки» (Солопий Черевик -Хивря - попович) с расстановкой героев в комедии В.А. Гоголя-Яновского (Роман - Параска -дьяк) [13, с. 24-25].

Остановимся на сюжете комедии «Простак», чтобы увидеть, что именно сближает с ней «Сорочинскую ярмарку». Эта пьеса напоминает украинские бурлески, и написана она на суржике украинской и русской речи. В ней Параска, молодая и хитрая женщина, всеми средствами пытается выпроводить своего мужа Романа из дому, чтобы встретиться со своим возлюбленным, дьяком Хомой (Фомой) Григорьевичем. Роман никак не склоняется на уговоры жены. Тогда она прибегает к хитрости, сообщая, что кум Вакула (вот откуда заимствовано имя одного из главных героев повести «Ночь перед Рождеством»), не имея ружья, со свиньей охотится на зайцев. Эта небылица подействовала на Романа, и он, хотя и с небольшим желанием, все же отправляется на охоту. После ухода Романа Параска потешается над своим простодушным мужем, хитрость побеждает доверчивость и простоту: «Ха, ха, ха!.. От коли дурний... Як таки поросям піймати зайця? Бідний Роман, его не трудно обмануть: хто що скаже, то він и пови-рыть» (Вот так дурак. Как это поросенком поймать зайца? Бедный Роман, его не трудно обмануть: кто что скажет, в то он и поверит. - Здесь и далее перевод мой. - В.Д) [12, л. 4].

Следует заметить, что такая неправдоподобная ситуация в комедии отца Гоголя вовсе не является ее литературным недостатком. Она создана в духе украинских небылиц и вертепных пьес и станет впоследствии одним из источников поэтики гоголевского абсурда (вспомним свинью, которая уносит из суда прошение Ивана Никифоровича).

Мечтая о своем «милом», Параска, как это принято в украинской комедии, поет песню, передающую душевное состояние замужней женщины, ожидающей любовника. Приведем ее текст, соблюдая авторскую транскрипцию, соединяющую в себе русскую и украинскую традиции в начертаниях букв:

Всяка вишня посихае,

Що росте під дубом;

Сохну, чахну так несщасна,

Живучи з нелюбом.

Прійди, милий, утры слезы,

Що я проливаю,

Бо отради ніякои

Бильш в свити не маю [12, л. 5].

Подобный опереточный прием использует в «Сорочинской ярмарке» и Н.В. Гоголь. Его юная героиня, которую также зовут Параской, напевает песенку, передающую уже мечты молодой девушки о предстоящем свидании:

Зелененький барвіночку,

Стелися низенько!

А ти, милий, чорнобривий,

Присунься близенько!

Зелененький барвіночку,

Стелися ще нижче!

А ти, милий, чернобривий,

Присунься ще ближче! [14, с. 9б].

Наиболее близкой по содержанию к сюжету «Простака» является VI главка повести Гоголя, в которой автор даже позаимствовал эпиграф из финальной части комедии отца: «От біда, Роман іде, от тепер як раз насадить мені бебехів, та й вам, пане Хомо, не без лиха буде» (Вот беда, идет Роман, вот теперь надает он мне тумаков, да и вам, пан Фома, беды не миновать) [12, л. 7]. В ней ситуация любовного свидания замужней женщины Хавроньи Никифоровны с поповичем и его обильное угощение точь-в-точь напоминает сцену «Дяк и Параска» из «Простака». Вместе с тем финалы этих похожих сцен совершенно разные. «Простак» заканчивается поражением хитрости, которую перехитрила другая хитрость. Параска, недавно потешавшаяся над своим мужем-простофилей, осмеяна и унижена Москалем, поэтому простодушный Роман уже не кажется жертвой.

В повести Гоголя все сложнее. Комедия отца составила только эпизод, элемент ее поэтики и эстетики, объединяющей комическое и трагическое, фантастическое и обыденное, смешное и ужасное. И осуществляет все это синтетическое авторское сознание.

На материале раннего творчества Гоголя видно, как значима была для него украинская литературная традиция; но уже изначально она оказалась для него тесной. Выбор писателя заключался не в следовании принципам какой-либо школы и даже не в их объединении, а в свободном оперировании разными поэтическими стилями, синтезе региональных, общероссийских и европейских тенденций.

Литература

1. Гоголь Н.В. Полн. собр. соч.: В 14 т. Т. 10. М., 1952.

2. Saunders D. The Ukrainian Impact on Russian Culture 1750-1850. Edmonton, 1985.

3. Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В 12 т. Т. 12. М., 1949.

4. Украинский вестник. Ч. 8. Харьков, 1870.

5. Михед П.В. Романы В.Т. Нарежного и Украина // Нарежный В.Т. Бурсак, малороссийская повесть; Два Ивана, или Страсть к тяжбам; Гаркуша, малороссийский разбойник: Романы / Вст. ст. и примеч. П.В. Михеда. Киев, 1988.

6. Гончаров И.А. Собр. соч.: В 8 т. Т. 6. М., 1955.

7. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М., 1975.

8. Петрунина Н.Н. Проза второй половины 1820-30-х гг. // История русской литературы: В 4 т. Т. 2. Л., 1981.

9. См.: Багалий Д. Характеристика просветительской деятельности Харьковского университета в первое десятилетие его существова-

ния // Русская школа. 1892. Ч. 9.

10. Белинский В.Г. Полн. собр. соч.: В 13 т. Т. 7. М., 1953-1959.

11. Берег. 1880. № 268.

12. Институт рукописи Центральной научной библиотеки Украины. Фонд I. № 3014.

13. Манн Ю.В. «Сквозь видимый миру смех...». Жизнь Н.В. Гоголя. 1809-1835 гг. М., 1994.

14. Гоголь Н.В. Полн. собр. соч. и писем: В 23 т. Т. 1. М., 2001.

А. В. Марунов

РУССКАЯ ФИЛОСОФСКАЯ ПРОЗА 1820-30-Х ГОДОВ КАК «ВАКУУМ» ГОСУДАРСТВЕННОГО ОБРАЗОВАТЕЛЬНОГО СТАНДАРТА ПО ЛИТЕРАТУРЕ

Кузбасская государственная педагогическая академия

Развитие мировой литературы представляет целостный процесс, закономерности которого взаимосвязаны с закономерностями развития общества и культуры. В силу исторической неоднородности разных стран и народов развитие литературы обладает существенной неоднородностью, и потому одной из важнейших задач современного отечественного литературоведения является определение специфических черт той или иной национальной школы в рамках мирового историко-литературного процесса. Для России эта проблема имеет большое значение в связи с тем, что ее историческое и культурное развитие не укладывается в традиционные схемы и образцы.

Понимание специфики и значения русской литературы в рамках мирового историко-литературного процесса в значительной степени связано с пониманием серьезных различий между формами западного и русского философствования.

Отличительной чертой отечественной литературы является специфика самого стиля философствования. Если в зарубежной литературе, начиная с XVII в., господствовал чисто рациональный, «научный» метод изложения, то в русской историко-литературной традиции рационалистический стиль никогда не был основным. Более того, многие писатели решительно отвергали его как ложную форму философского познания, не позволяющую дойти до сути главных проблем бытия. В русском менталитете образное, художественное, интуитивное отношение к миру обладало

явным преимуществом перед абстрактнообразным его освоением, поэтому и в литературе первой четверти XIX в. ведущим оказался эмоционально-образный стиль философствования, отдающий предпочтение ярким художественным образам и аналогиям, интуитивным прозрениям, а не строгим логическим рассуждениям.

Все это позволяет объяснить интерес к такому феномену в истории отечественной литературы как русская философская проза 1820-30-х гг., представленная именами любомудров - В.Ф. Одоевского, Д.В. Веневитинова и др. Именно их усилиями была заложена стилевая и содержательная основа, определившая своеобразие русской философской прозы, фундаментом которой стало глубинное родство отечественной философии и литературы.

Рассмотрение становления и развития русской философской прозы в контексте отечественного историко-литературного процесса является своевременным и актуальным, так как позволяет, на наш взгляд, обогатить представление о процессе формирования русского реализма, о его философском потенциале, дает возможность полнее выявить специфику отечественной литературы, восстановить непреходящие ценности русской культуры, попранные и наспех переиначенные в «деструктивный период» нашей истории, реабилитировать и наполнить их истинным содержанием. К сожалению, в имеющихся учебниках и учебных пособиях по истории русской литературы первой четверти XIX в. этот этап развития

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.