CC BY
263
УДК 130.3
А.В. Слобожанин (ТГПУ им. Л.Н. Толстого) Тел.: 8-953-955-65-07, e-mail: tiaen@rambler.ru
«РАННИЕ РАССКАЗЫ» Ю. В. МАМЛЕЕВА: ЗАРОЖДЕНИЕ МЕТАФИЗИЧЕСКОГО
РЕАЛИЗМА
В статье рассматриваются ранние рассказы российского писателя, основателя «метафизического реализма» Ю.В. Мамлеева. Основное внимание уделено анализу экзистенциальных переживаний героев произведений и авторского отношения к ним.
Ключевые слова: метафизический реализм, Ю.В. Мамлеев, литературный андеграунд, метафизика, экзистенция.
В российской литературе второй половины ХХ - начале ХХ1 веков продолжает развиваться экзистенциальная традиция, идущая от Ф.И. Тютчева, Л.Н. Толстого и Ф.М Достоевского. Несмотря на неблагоприятные общественно-политические условия для ее развития, она не была прервана в советский период (подробно об этом читатель может прочесть в работе Заманской В.В. «Экзистенциальная традиция в русской литературе XX века»)
[3].
Ю.В. Мамлеев, безусловно, относится к писателям экзистенциального, направления «метафизического реализма». Именно с его ранних рассказов датируется появление данного литературного направления. Спецификой данного направления является реалистичные по форме произведения, в поле которых вводится метафизическая проблематика, коренными вехами которой в плане понимания произведений Ю.В. Мамлеева является метафизика М. Хайдеггера. «Метафизика есть вопрошание, в котором мы пытаемся охватить своими вопросами совокупное целое сущего и спрашиваем о нем так, что сами, спрашивающие, оказываемся поставлены под вопрос» [10], - определяет метафизику немецкий философ. Именно хайдеггеровское метафизизическое вопрошание в наибольшей степени «захватывает» жизнь героев его рассказов.1.
Наиболее отчетливо с метафизическим вопрошанием мы сталкиваемся в рассказе «Счастье». В других рассказах мы почти всегда встречаем Ничто, то в виде легкой тревоги, то в виде переживания опыта смерти. Именно посредством соприкосновения с Ничто героям рассказов удается выйти за пределы обыденного существования, Das Man. Именно последнее «озабоченность настоящим, которая превращает человеческую жизнь в "боязливые хлопоты", в прозябание повседневности» [10] наиболее отвратительно выглядит в художественных произведениях Ю. Мамлеева [6]. Недаром основным художественным приемом автора является гротеск. Герои
1 Заметим, что экзистенциальный подход к анализу русской литературы может быть весьма плодотворным, например, Калинская Д.Б. анализирует творчество О. Мандельштама приходит к выводу, что «базовыми понятиями которой <системы Мандельштама> становятся «слово» и «вещь»» [7, с. 68]
Мамлеева пьяницы, калеки, преступники, сумасшедшие с одной стороны и «обычные» люди, отличающиеся лицемерностью и подлостью.
В данной статье, мы рассмотрим лишь небольшую часть творческого наследия М.В. Мамлеева - его «ранние рассказы». Они достаточно хорошо изучены с филологической точки зрения [5], но практически выпали из поля зрения философов, сосредоточивших свое внимание на романах Ю. Мамлеева, прежде всего на «Шатунах» и сугубо философской работе «Судьба бытия».
«Метафизический реализм» намерено натуралистично изображает «внешнего человека», поскольку за ним видит человека «внутреннего». Почему же автор выбирает жанр не традиционного метафизического трактата, а рассказа? Возможность искусства быть сферой выражения высокой метафизики и философии коренится, по мысли Мамлеева, в его образном языке — «образ может быть выше идеи, ибо он более многопланов, более парадоксален, чем просто мысль [6, с. 84]».
Перейдем непосредственно к рассмотрению экзистенциально-метафизических слоев ранних рассказов Ю.В. Мамлеева.
В рассказе «Счастье» [5] предельный вопрос «Что есть счастье?» формулируется Гришей. В диалоге с собутыльником Михайло Гриша подчеркивает, что, согласно деревенским меркам, все у него есть. «Ведь все вроде у меня есть, что у тебя... Корова, четыре бабы, хата с крышей, пчелы... Подумаю так: чево мне яще желать? Ничевошеньки. А автомобиля: «ЗИЛ» там или грузовик — мне и задаром не нужно: тише едешь, дальше будешь... Все у меня есть», - говорит он. Но этого герою рассказа мало. Мало не в материальном смысле, а мало в плане глубины. Подобные размышления провоцируют у Гриши страх и тоску (Оттого и страшно <...> Тоскливо мне <...>Очень скушно мне<...>). Разумеется герой так и не находит ответа на своей вопрос. Подчеркивается антиномичность счастья веселым состоянием Гриши после травмы, случившейся с его дочерью и грустным после встречи с «ёлочкой». Но особенно сильно состояние беспредметного ужаса нарастает у героя тогда, когда он думает о самом себе.
Таким образом, в рассказе «Счастье» мы видим хайдеггеровскую систему философствования: Гриша в состоянии ужаса и тоски ставит вопрос о самом себе и мире в целом на который может дать только антиномичный ответ. Его размышления находят сопротивления со стороны Das тап-Михайло, который считает данные вопросы пустыми и советует обратиться к профессорам, которые «мозги кастрируют».
В следующем рассказе «Макромир» [5] главный герой так же из народа (шесть классов образования). Это рабочий Вася Жуткин. Здесь нет самого метафизического вопрошания, но есть его результаты: как теоретические (например о Боге, «не то что бы он считал, что Бога не существует, но ему почему-то всегда хотелось плакать, когда он вспоминал о Боге»), так и духовно-практические. Вселенная представляется герою в виде блина, в котором стираются все грани. Эта амбивалентность вселенной в целом, стирание противоречий подчеркиваются Мамлеевым постоянно различными языковыми средствами (оксюморонами «считали его необычайно обычным человеком»,
«Нравилась ему математика нелепостью внешнего вида своих формул». Реальность казалась ему каким-то огромным блином, в котором стираются все грани. Именно поэтому герой не различает событий своей внутренней жизни, например, от домов. К концу рассказа подобная странность приведет героя к гибели. Вася легко соглашается на спор прыгнуть из окна, так как считает неразличимым первый и десятый этаж. Но и это ему не помогает заглушить ему равнодушие вселенной.
Рассказ «Мистик» [5] повествует о «загробных» переживаниях Паши. Примечательно, что главной почитательницей его рассказов является дворовая проститутка Лидочка. В ее образе соединяется самое низменное и возвышенное в человеке. Она искренне любит проституцию и смотреть на небо. Ее ненавидят, и вмести с тем любят женщины, чьи мужья пользуются ее услугами. Паше она отдается всегда бесплатно, за что местные старухи называют ее святой. Ее святость подчеркивается и внешне: над Лидиным венком из усталых ромашек пылает тихое, затаенное сияние, замечают старухи.
Подобно тому, как в предыдущем рассказе мыслится вселенная, здесь мыслится загробный мир. Метафорически она изображается ямой. «Куда ни пойдешь, яма... Большая такая», - говорит Паша. Но все-таки этот мир более структурирован. Недаром, основная тема его рассказов - это любовь в загробном мире. Она имеет подчеркнуто духовный характер (ср. сигизия у Валентина): «Если кто друг в дружку влюблен, то просто сидят и цельными временами разговаривают между собой всякую всячину» [5].
Особенностью данного рассказа является наличие двух главных героев, чья метафизическая позиция выражается различным образом: парадоксальность жизни Лидочки и трансперсональный опыт Паши.
Главный герой рассказа «Висельник» [5] имеет «говорящую» фамилию -Ублюдов пытается инсценировать самоубийство из-за того, что жена не дала ему водки. Непосредственно в этом рассказе метафизический пласт выглядит стертым. Пролить свет на этот рассказ может помочь статья А. Дугина «Алкоголь и душа» [2]. Алкоголь рассматривается в ней, как способ раскрытия Сердца. Однако, для Ублюдова как и для многих других людей не прошедших инициацию происходит «разлитие сердечной субстанции в "зоне змея". Дремлющий Дракон пробуждается, набрасывается на замеченного пришельца и поглощает его». Это и толкает алкоголика на безнравственные поступки.
Рассказ «Душевнобольные будущего» [5] рисует картину перевернутой реальности. Все то, что считается в современном автору обществе само по себе разумеющимся, приобретает негативный аксиологический статус для общества условного будущего. Нормальным состоянием здесь считается состояние бреда. У психиатров вызывает крайнее удивление отсутствие у героя попыток самоубийства (но на самоубийства-то вы, надеюсь, хоть раз пять покушались?) или желания съесть глаза партнерши после полового акта.
В целом, отсутствие стремлений на тот свет у героя не характерно для ранних рассказов Мамлеева. Здесь, на наш взгляд, героем выступает не Горрилов, а само общество будущего в лице нескольких врачей. Именно они провозглашают те идеи, с которыми мы сталкивались в предыдущих рассказах.
В этом рассказе нет алкоголя, но его место занимают наркотики будущего, единственным минусом которых было «желание вскочить куда-нибудь повыше». Измененным представлен здесь и мир в целом, а не только человеческого общества. Собаки здесь боятся кошек, а не наоборот; слезы у людей небесно-голубого цвета - замечает писатель. Подобно тому как в нашем обществе, люди не вписывающиеся в общепринятые нормы, а тем более метафизические парадигмы могут быть помещены в психиатрический стационар. В данном обществе в стационар помещаются все, кто нашим нормам соответствует. И самым опасным душевнобольным считается человек, который возомнил то, до чего не докатился даже Горрилов. Он находится в полной изоляции от общества, так как утверждал, что «дважды два четыре».
Рассказ «Только бы выжить» [5] представляет собой антитезу рассказу «Счастье». Пугаева не только не тянет к потустороннему или философским рассуждениям. Напротив, он всячески боится смерти. И после того как он видит смерть мужика от стекла его буквально охватывает помешательство. Страх смерти заслоняет все его интересы. Этот страх заставляет Пугаева как можно более стабильно обставить свою жизнь и жизнь дочки. Он сам будучи тучным, специально откармливает дочь на случай голода. Его поэзия как нельзя лучше выражается словами: «Бойся мальчишек, двора и воздуха. Лучше всего бывает под одеялом». Отец не предполагает, что ограничивает свободу дочери. Но, «можно успешно симулировать заботу о свободе, ограничивая ее» [8, с. 61], Пугаев доходит в этом до крайности.
Таким образом, мы в рассказе встречаемся с всеохватывающим стремлением сохранять обыденный порядок, существующий в данной коммунальной квартире, в которой уже много лет по сути ничего не меняется. А по сути, под этой квартирой имеется в виду, эмпирический миропорядок. В рассказе есть аллюзия на Библию. Самая старая жительница квартиры -Пантелеевна говорит соседям фразу «А вы, граждане и лиходеи, иное, чем мой зад, и не достойны зреть. Личико мое вы никогда не увидите», отсылающую нас к разговору Бога и Моисея в книге Бытия.
Один из самых больших среди ранних рассказов Мамлеева «Неприятная история» [5] показывает нам еще один пример Das Man, теперь в виде успешного ученого, страдающего порочной страстью к еде. Даже в ситуации угрожающей жизни Анна Карловна не в силах признать перед обществом свою неприличную страсть. Хотя умом она понимала неизбежность смерти от заворота кишок, «некое страстное чувство не допускало мысли о смерти до глубины сознания и эта мысль витала где-то на поверхности, как будто речь шла о том, что умрет не Анна Карловна, а кто-то другой». Эта типичная позиция, что умирают всегда другие». Вместо страха смерти ее больше мучил страх утери привычного образа жизни, то, что если она выздоровеет, то уже не сможет питаться по старому.
Тема живота продолжается в рассказе «Урок» [5]. Речи об обжорстве здесь больше не идет. «Почему ум помещается в голове, а не в теле, -изнеженно-странно думает учительница. - Там было бы ему так уютно и мягко», «но больше всего я люблю свой живот», - думает Анна Анатольевна.
Хотя основной темой здесь является тема всепоглощающей власти над враждебным окружающим миром. Для учительницы все представляет опасность за исключением шкафа. «Но все кругом враждебно, — думает она, мысленно покачиваясь в кресле, - только шкаф добрый». Все это подчеркивает расшатанность представлений учительницы о мире. Здесь мы вновь видим героя, выходящего из обыденности повседневного. У Анны Анатольевны настолько высокое представление о «Я», можно сказать апофатическое: «Я» -это слишком великое и недоступное, чтобы быть просто Анной Анатольевной.
В конечном счете, Анна Анатольевна определяется, что она императрица, не признанная в этом мире. Она - императрица духовная и ее корона состоит из мыслей и украшена любовью к себе самой. Она достойна подписывать смертные приговоры, а не школьные дневники. Она внутренне плачет, что в эмпирическом мире это совсем не так.
Рассказ «Улет» [5] открывается метафизическим вопросом «Существую я или не существую»? В рассказе нет событий как таковых, есть лишь цепочки метафизических рассуждений. Они выглядят отрывочно и аргументы Анатолий Борисович приводит необычные, например, «хлопает себя по заднице», рассуждая о своем существовании. Постоянные размышления над онтологическими вопросами меняет всю жизненную систему героя. Герою все становится удивительным и загадочным (ср. Аристотелевское удивление). «Загадочным и то, что он женился, и то, что ему тридцать пять лет, и то, что он родился в России, и даже то, что над ним висит, куда бы он ни пошел, — небо». Но удивление провоцирует в герое не столько желание познания, сколько разочарование, вселяет, подобно античным скептикам, уверенность в бессмысленную текучесть мира. В мировоззрении Анатолия Борисовича много схожего с идеями Васи из «Макромира» он одинаково может наказывать дочку и лампочку в подъезде.
Мир давил своей бессмысленностью. «Это потому что он меня переплюнул, отсюда и его бессмысленность, - решил он. - Даже столб, неодушевленный предмет, и тот меня переплюнул».
В рассказе «Исчезновение» вновь поднимается проблема смерти. Но здесь мы нее видим ни глубоких размышлений героини, ни драматических событий. Героиня рассказа умирает в муках, а со стороны ее окружения (даже родственников «Чего она так кричит, - подумал он. - Ведь теперь меня засмеют во дворе», - сказал ее муж) это рассматривается как досадная помеха покою и общественному порядку.
В рассказе «Борец за счастье» [5] автор вновь обращается к проблемам поиска смысла человеческого счастья. Для героя рассказа - Сережи Икова счастье является целью жизни. «Счастье - это очень много, - говорил Иков. -Но это также то, что делает меня великим». Разумеется, окружение Икова подобных эвдемонистических идеалов не разделяет и относится к герою как ненормальному. Первая попытка найти счастье почти удалась: он повесил в
своей комнате репродукцию Шишкина. «Светится она на меня,--подумал
он. - Вроде я теперь и велик и счастлив». Но для полноты счастья чего-то не доставало. В конечном счете, Сережа отыскивает «ключи счастья». Его
неиссякаемым источником становится получение отличных оценок по одним и тем же предметам в институте. Для этого Иков вынужден оставаться на второй год на протяжении многих лет. В рассказе мы видим как обыденная студенческая неудача становится для героя практически смыслом жизни.
Рассказ «Свобода» [5] рисует картину обыденной жизни поллуинтелегенской семьи. Мамлеев изображает скуку, вызванную отчасти отсутствием тем для бесед. А отчасти, чрезмерно строгой упорядоченности жизненного уклада. В рассказе описано лишь одно экзистенциальное состояние - ощущение Высшего существа как собаки с большими ушами. Это переживание юности до сих пор воздействует на героиню рассказа, в том что «пес — это самое значительное существо в мироздании», своеобразный божественный аватар.
В рассказе «Куриная трагедия» [5] повествование ведется от лица курицы. В данном рассказе мы сталкиваемся с описанием двух экзистенциальных состояний. Первое - охватывало курицу утром и было связано с самоуглублением, вызванного слушанием биения сердца. Этот звук казался ей таким жутким и родным, исходящим из самой себя, что она часто, наслушавшись его, убегала во тьму. Иногда это углубление могло быть настолько глубоким, что «ее бросало куда-то далеко-далеко, в глубину хаоса, кручений и звуков...». Второе состояние, описанное в рассказе - это состояние умирания. За несколько минут до смерти курица «почувствовала, как на нее надвигается и хочет схватить ее нечто абсолютно страшное, раньше никогда не бывавшее, окончательное и вечно-нелепое». Это и есть состояние ужасания (ниже Мамлеев использует уже это слово: «переполненная безграничным ужасом») «в чистом виде». Курица не знает, что умрет, но понимает присутствие именно абсолютно страшного. Даже после того, как курице отрубили голову, она еще продолжала чувствовать Ничто. «Внезапно она перестала видеть и слышать, но долго еще с тем же незатухающим ужасом бессмысленно барахталась в чем-то темном, упругом. Скоро исчезло и оно...». Погружение в Ничто описывается автором на фоне обыденности жизни других кур и их хозяев для которых, «мир был для них понятен, только когда они ели, мылись или достраивали свой дом».
Рассказ «Смерть рядом с нами» [5] стоит особняком в ряду ранних рассказов Ю. Мамлеева. Повествование ведется в нем от первого лица и объем произведений немного больше остальных рассказов. Основная тема произведения, как это следует из названия жизнь в постоянном ожидании смерти. Главный герой произведения узнает. от себя самого, что скоро умрет и это меняет его отношение к жизни. Первоначальное стремление героя - взять от жизни как можно больше. Выражается это весьма необычным образом: съеданием большого количества конфет, длительным осмотром веника или желанием лизать воду из грязных луж. Только перед лицом смерти герой обнаруживает «какое счастье жить.». Но чем глубже он раздумывает о своем состоянии, тем больше приходит к выводу об иллюзорности жизни: «Всю свою жизнь я фактически спал, - подумал я. - Но только теперь, находясь перед вечностью, видишь, что жизнь - есть сон. Как страшно! Реальна только
смерть». Данный вывод изменил и нравственное состояние героя, он ощутил себя свободным от моральных обязательств перед людьми, поскольку на пороге смерти эти обязательства уже не принесут пользу человеку. Герой данного рассказа так и не смог научиться не цепляться за жизнь, о чем свидетельствует убийство кошки или обращение к черной магии, ему ужасно от того, что другие продолжат жить. Вставкой в рассказ служит история сестры героя Софьи. Она перешла от распутной жизни к «светлому мистицизму» и стала искать живого общения с Богом. «Этически ценным (добрым) поступком является поступок того, кто предпочел добро злу» [1, с. 241] - пишет Г.В. Валеева. В этом смысле обращенность к мистицизму не является ценным поступком, так как сделан он был из-за страха за свою жизнь. Данный переход во многом непонятен, поскольку у Софьи начисто отсутствовала совесть: «Если я их и убила (18 детей), то ведь зато существуют восход солнца и цветы». По всей видимости, преображению жизни Софьи способствовали слова врача о неизбежности смерти от следующего аборта. В данном рассказе мы видим двух людей перед лицом смерти, но выбравших разные пути дальнейшего существования. Если для Софьи - это стремление ввысь, то для главного героя - путешествие по замкнутому кругу.
Мы рассмотрели практически все ранние работы Ю.В. Мамлеева. Основные выводы, которые мы можем сделать в результате данного анализа:
1. Ранние рассказы отличаются дистанцированностью автора от персонажей, что текстуально проявляется в ведении в текст фигуры рассказчика;
2. Идейным содержанием «ранних рассказов» Ю.В. Малеева является «метамотив смерти как радикальной метафизической метаморфозы человека, как качественно иного состояния жизне-смерти, после-жизни» [11].
3. Метафизическая проблематика рассказов проявляется посредством описания в них экзистенциальных состояний героев: ужасания, предельного вопрошания (наиболее ярко выражено - в рассказе «Счастье»), счастья (острое переживание необходимости достижения человеком счастья, его поиски перед лицом смерти) и опыта соприкосновения со смертью (от практически мгновенного и неожиданного в «Куриной трагедии» до многодневного - в «Неприятной истории»).
4. Герои Мамлеева жаждут приобщения к трансцендентному (абсолютному счастью, бессмертию и т.д.) при жизни, причем основным методом становятся постановка себя в «пограничные ситуации». Как правило, это ведет к смерти героя либо в физическом, либо в духовном аспекте (возвращение к прежней обыденности).
5. Оппозиция подлинной и неподлинной экзистенции в рассказе выражена особенно сильно, благодаря художественным выразительным средствам - прежде всего гротеску. Неаутентечная экзистенция описывается автором в вульгарно-натуралистическом ключе (обжорство, черствость, педантизм и формализм). Перед лицом смерти герой либо достигает аутентичности, либо пройдя круг возвращается к неаутентичному существованию «Смерть рядом с нами».
6. Смерть в рассказах Мамлеева «есть неотъемлемая часть жизни, составляющая с жизнью органическое единство, из жизни вытекающая и жизнь пересекающая» [9].
Литература
1. Валеева Г.В. Категории добро и зло: проблема теодицеи // Известия ТулГУ. Гуманитарные науки. 2010. Вып. 1. Ч. 1. С. 239-247.
2. Дугин А.Г. Алкоголь и душа [Электронный ресурс] // Арктогея : философский портал. [1997]. URL: http://www.arcto.ru/article/238 (дата обращения: 23.05.2014).
3. Заманская В.В. Экзистенциальная традиция в русской литературе XX века. Диалоги на границах столетий. М.: Флинта : Наука, 2002. 304 с.
4. Мамлеев Ю.В. Нужны новые архетипы человека [Электронный ресурс] // Полярная звезда : [сайт]. URL: http://zvezda.ru/cult/2002/09/26/64.htm (дата обращения: 23.05.2014).
5. Мамлеев Ю.В. Собрание сочинений [Электронный ресурс] // Русская виртуальная библиотека : [научно-образовательный интернет-ресурс]. URL: http://www.rvb.ru/mamleev/contents.htm (дата обращения: 23.05.2014).
6. Мелешко Е.Д. Христианская этика Л.Н. Толстого. М.: Наука, 2006. 309 с.
7. Московский эзотерический сборник. М.: Терра, 1997. 464 с.
8. Романов А.В., Калинская Д.Б. Традиция имяславия в работах О.Э. Мандельштама // Известия ТулГУ. Гуманитарные науки. 2012. Вып. 3. С. 65-72.
9. Сарычев О.В. Политическая игра как средство симулирования социальной реальности в эпоху постмодерна // Известия ТулГУ. Гуманитарные науки. 2010. Вып. 1. С. 54-64.
10. Семыкина Р.С. Ф.М. Достоевский и русская проза последней трети ХХ века : дис. ... д-ра. филолог. наук : 10.00.01. Барнаул, 2008. 358 с.
11. Хайдеггер. М. Основные проблемы феноменологии: Марбургские лекции летнего семестра 1927 г. [Электронный ресурс] // Российский правовой портал. URL: http://constitutions.ru/archives/6286 (дата обращения: 23.05.2014).
12. Якунина О.В. Повествовательная структура малых эпических форм в прозе Юрия Мамлеева : дис. ... канд. филолог. наук : 10.00.01. Астрахань, 2010. 217 с.
A. V. Slobozhanin
EXISTENTIAL AND METAPHYSICAL PERSPECTIVE IN ""EARLY STORIES" Y. V. MAMLEYEV
In article early stories of the Russian writer, the founder of ""metaphysical realism"" are considered by Yu.V.Mamleyev. The main attention is paid to the analysis of existential experiences of heroes of works and the author's attitude towards them.
Keywords: metaphysical realism, Yu.V.Mamleyev, literary underground,
metaphysics, ekzistention.
