CC BY
1Косырева М.С.
Доктор филологических наук, доцент кафедры иностранных языков, Новосибирский военный орден Жукова Институт войск национальной гвардии. Новосибирский военный институт имени генерала армии И.К. Яковлева войск национальной гвардии Российской Федерации.
Табареков Д.М.
Аспирант, Сибирского института управления - филиала, Российская академия народного хозяйства и государственной службы
при Президенте Российской Федерации.
Радикализм, экстремизм и терроризм в рецепции глобальных медиа
Политический дискурс в современном глобальном медиапространстве все чаще оперирует конфронтационными сценариями. В бурном потоке подлинных и фейковых новостей субъектами политического процесса становятся пользователи социальных сетей, к которым не предъявляется никаких особых требований ни в плане профессиональном, ни в плане техническом, ни в плане финансовом, ни в плане этическом. Это привело к беспрецедентной вульгаризации глобальной политической коммуникации1. Одним из весьма неприятных последствий вульгаризации глобальных медиа является профанация базовых понятий политической реальности. Данная ситуация весьма удобна для эмоционального навешивания ярлыков, но совершенно бесперспективна для адекватного политического анализа. В данной работе предпринимается попытка дефиниции понятий «радикализм», «экстремизм» и «терроризм» в рецепции глобальных медиа.
Отсутствие общего понимания дефиниции даже весьма широко используемых понятий является одной из проблем, с которыми традиционно сталкиваются ученые, политики и представители массмедиа. Это особенно отчетливо проявляется при анализе понятий «радикализация», «экстремизм» и «терроризм». Последствия коммуникативной
1 Bogoslovskaya V.R., Dolgenko A.N., Murashko S.F. & Rudakova S.V. New Media and Vulgarization of the Global Media Space: The Power of History - the History of Power, 2020. Volume 6. Issue 3. (21). P. 398.
дисфункции, когда ученый имеет в виду одно, политик имеет в виду другое, журналист понимает третье, а блогер - четвертое, массовая аудитория понимает что угодно, а подчас уже ничего не понимает. Это весьма опасно по отношению к такой чувствительной теме. Поэтому уяснение содержания и дефиниции понятий «радикализм», «экстремизм» и «терроризм» в рецепции глобальных медиа представляется чрезвычайно важным и своевременным.
Обзор мнений экспертов в сфере радикализма, в полной мере свидетельствует о множественности различных значений, которые массмедиа вкладывают в это понятие. Некоторые интерпретируют феномен радикализма в широком смысле, полагая, что это процесс, в ходе которого отдельные люди и социальные группы приходят к определению далеко идущих изменений, которые они хотят видеть в обществе, и начинают предпринимать шаги по достижению этих целей. Они предполагают, что стремление к этим изменениям может представлять или не представлять угрозу существующему порядку и может включать или не включать применение силы или угрозу насилия. Фактически речь идет о процессе радикализации. Другие склонны смешивать процесс радикализации с процессом, в котором люди и социальные группы понимают и, что особенно важно, принимают необходимость применения насилия для достижения своих целей.
В данном контексте важно учитывать различие между ненасильственной и насильственной радикализацией. В первом случае социальные группы выступают за кардинальные изменения в функционировании государства, религиозных организаций и корпораций, но их требование перемен выражается ненасильственными средствами. Это означает не, что они пассивны, а лишь то, что их идеологический или стратегический выбор не позволяет им причинить прямой вред людям или имуществу. Те же, кто считает радикализацию частью процесса, ведущего к насилию, предполагают, что насильственная радикализация - это процесс, в ходе которого людей побуждают принимать участие в террористической деятельности или к поддержке и помощи террористам в их деятельности2.
Помимо проведения различия между насильственными и ненасильственными процессами радикализации для современных массмедиа актуальна также и другая дифференциация: радикализации взглядов и ра-
2 См.: Dzhekova R., Stoynova N, Kojouharov A., Mancheva M., Anagnotstou D., & Tsenkov E. Understanding Radicalisation: Review of Literature. Centre for the Study of Democracy, 2016. Р. 7-13.
дикализации поведения. Некоторые эксперты проводят различие между когнитивной и поведенческой радикализацией3. При этом они утверждают, что процесс развития радикальных или экстремистских идеологий или убеждений (когнитивная радикализация) не обязательно приводит к радикализации поведения. А радикализация поведения совсем не обязательно приводит к тому, что люди начинают прибегать к насилию или терроризму. Может существовать связь между радикальными идеологическими убеждениями и применением крайнего насилия, но действия и убеждения не зависят друг от друга.
Следует отметить, что существуют и другие пути к насилию (поведенческая радикализация), которые не требуют принятия экстремистского образа мышления. Они включают в себя давление со стороны сверстников и действия в знак солидарности с друзьями и близкими. Другие эксперты утверждают, что нельзя отделять политические убеждения от политических действий и предполагают, что действия должны быть подкреплены убеждениями. Они считают, что когнитивные и поведенческие аспекты радикализации нельзя разделять4.
Примечательно, что определения радикализма, используемые правоохранительными органами и спецслужбами многих стран, как правило, усматривают прямую связь между радикализацией и поддержкой применения насилия и террористических актов. Известный эксперт по вопросам терроризма и экстремизма А. Далгаард-Нильсен дает определение радикализации, которое отражает обобщающее представление о данном феномене, фигурирующее в глобальном медиапространстве: «Радикал - это человек, испытывающий глубокое желание фундаментальных социально-политических изменений, а радикализация - это растущая готовность преследовать и поддерживать далеко идущие изменения в обществе, которые противоречат или представляют прямую угрозу существующему порядку, насильственная радикализация - это процесс, в котором радикальные идеи сопровождаются развитием готовности к прямой поддержке или участию в насильственных действиях»5.
Экстремизм - это еще один термин, который имеет множество значений в восприятии и понимании глобальных медиа. Он может использоваться для описания идей, которые диаметрально противоположны
3 См., напр.: Dalgaard-Nielsen A. Violent Radicalization in Europe: What We Know and What We Do Not Know. Studies in Conflict and Terrorism, 2010. № 33 (9). Р. 797-814.
4 Dzhekova R., Stoynova N., Kojouharov A., Mancheva M., Anagnotstou D., & Tsenkov E. Understanding Radicalisation: Review of Literature. Centre for the Study of Democracy, 2016. Р. 7-13.
5 Dalgaard-Nielsen A. Violent Radicalization in Europe: What We Know and What We Do Not Know. Studies in Conflict and Terrorism, 2010. № 33 (9). С. 798.
основным общественным ценностям, или для описания безжалостных методов, которые используют люди в попытке навязать свои идеи другим. Это также термин, который часто используется для описания идей или действий людей, которые были радикализированы6. Но эти термины не следует смешивать. Известный исследователь А. Шмид предлагает проводить различие между радикалами и экстремистами. Радикалы могут рассматриваться как люди, которые хотят произвести кардинальные перемены в обществе, но при этом признают разнообразие и верят в силу разума и возможность компромисса. В отличие от них, экстремисты стремятся создать однородное общество, основанное на жестких, догматических идеологических постулатах; они стремятся сделать общество конформистским, подавляя оппозицию и порабощения меньшинство. Ученый полагает, что все экстремисты, будь то левые или правые, религиозные фундаменталисты или этнонационалисты, поддерживают одни и те же методы и идеалы, когда речь идет о достижении их целей. К ним относятся использование силы и насилия вместо убеждения, единообразие вместо разнообразия, коллективные цели вместо индивидуальных свобод, а также принуждение к действию. Они также тоталитарны и видят мир в черно-белых тонах: «Ты либо с ними, либо против них, ты часть проблемы или часть ее решения»7.
Экстремистские политические программы, как правило, должны быть антиконституционными, недемократическими, авторитарными, фанатичными, нетерпимыми, бескомпромиссными. Они отвергают верховенство закона, стремятся реализовать свои цели любыми средствами, включая, когда появляется возможность, применение массового политического насилия против оппонентов. Однако не все политологи и представители массмедиа согласны с тем, что экстремизм обязательно является насильственным. Некоторые проводят различие между «насильственными экстремистскими группами» и «ненасильственными экстремистскими группами». Они считают, что ненасильственные экстремисты обеспечивают путь, который ведет к вовлечению в насильственную деятельность, в том числе террор, в то время как другие утверждают, что ненасильственные экстремистские группы могут играть определенную роль в профилактике обращения людей к насилию. При этом не всег-
6 См.: Neumann P.R. Countering Violent Extremism and Radicalisation that Lead to Terrorism: Ideas, Recommendations, and Good Practices from the OSCE Region. International Centre for the Study of Radicalisation (ICSR), King's College London. 2017.
7 Schmid A. Radicalisation, De-Radicalisation, Counter Radicalisation: A Conceptual Discussions and Literature Review. 2013. Р. 8.
да легко провести различие между первыми и вторыми, утверждая, что группы, отвергающие такие ценности, как демократия, гендерное равенство, плюрализм, отделение государства от религии, свобода мысли и выражения, законы, созданные человеком, уважение к правам человека, становятся сомнительными союзниками в борьбе с терроризмом. Такие группы, как полагает А. Шмид, могут не поддерживать методы террористов, но они склонны поддерживать цели политических групп, которые способны прибегнуть к насилию8.
Приходится констатировать, что в современной политической коммуникации зачастую термин «экстремист» используется весьма часто и весьма вольно, чаще всего - чтобы маргинализировать политических оппонентов. Однако это не тот термин, который можно использовать легкомысленно и просто навешивать на других ярлыки экстремистов. В конце концов, простое несогласие с нормой, с пресловутыми правилами еще не является экстремизмом, но стремление навязать другим свой образ мышления, не терпящий различий, можно считать экстремистским.
Терроризм - это еще один термин, который в современной политической коммуникации используется настолько вольно, что в рецепции глобальных медиа практически утратил свое значение. Фактически он стал клеймом позора, которое свободно используется любым субъектом, желающим осудить деятельность своих политических противников: правительства используют этот термин для обозначения политических групп, борющихся против них; правящие элиты используют этот термин для демонизации политических противников, участвующих в акциях протеста и актах гражданского неповиновения9. Для многих это, похоже, вопрос точки зрения, четко выраженной в часто употребляемом выражении: «Что террорист для одного человека - то борец за свободу для другого»10.
Хотя борьба интерпретаций в медиапространстве продолжается, некоторые конкретные категориальные признаки терроризма присутствуют во многих дефинициях, разработанных учеными и политиками. Эти признаки весьма наглядно представлены Тао Вангом и Цзюнь Жуаном в
8 Schmid A. Radicalisation, De-Radicalisation, Counter Radicalisation: A Conceptual Discussions and Literature Review. 2013. Р. 9-10.
9 См.: Neumann P.R. Countering Violent Extremism and Radicalisation that Lead to Terrorism: Ideas, Recommendations, and Good Practices from the OSCE Region. International Centre for the Study of Radicalisation (ICSR), King's College London. 2017.
10 См.: du Toit P. Handbook: A Conflict Sensitive Approach to Reporting on Conflict and Violent Extremism. 2013.
работе «Подлинное значение терроризма и противодействие террориз-му»11. По мнению ученых, терроризм - это методология или стратегия, предполагающая систематическое использование насилия для реализации определенных политических, религиозных или идеологических целей, тесно связанных с верой и убеждениями в мирное или конфликтное время. Взрывы автомобилей, перестрелки и ножевые ранения могут иметь признаки террористических атак, но мы не можем назвать их таковыми, пока не будем уверены, что действия нападавших мотивированы радикальной религиозной, идеологической или политической целью. Насильственные действия, мотивированные личными желаниями самовозвеличивания, мести и злобы, не имеют долгосрочных целей и не должны рассматриваться как террористические акты.
Террористические атаки осуществляются группами людей, действующими для достижения общих целей. Единичные акты насилия, совершаемые «одиноким волком», являются преступными деяниями, но обычно не рассматриваются как террористические акты. Тем не менее, в некоторых случаях действия, совершаемые отдельными лицами или небольшими группами от имени террористических организаций, могут рассматриваться как терроризм, даже если нападающие не принадлежат к организации, от имени которой они действуют.
Суть терроризма заключается в его намерении вызвать психологическое воздействие на общество, выходящее за рамки непосредственных жертв. Нападения предназначены для того, чтобы быть драматичными и вызывать страх в обществе. Насилие может применяться без разбора, сея максимальный страх, когда люди понимают, что никто не находится в безопасности. Поэтому даже неудачные нападения могут считаться успешными, если они вызывают страх и панику. Кроме того, чтобы считаться террористическим актом, нападения, как правило, должны быть направлены на «некомбатантов» (имеются в виду гражданские лица). Террористические акты могут также включать в себя уничтожение имущества, которое высоко ценится теми, против кого направлены террористические акты. Именно они стали особенно распространены в последнее время. Примерами могут быть разрушение важных объектов глобальной экономики (взрывы на Северных потоках), мест поклонения (снос памятников советским воинам в некоторых странах Европы), древних артефактов (уничтожение Паль-
11 Wang T. & Zhuang J. The True Meaning of Terrorism and Response to Terrorism. Social Sciences, 2017. № 6 (6). Р. 160-168.
миры) и объектов культурного наследия (порча уникальных произведений живописи в музеях мира).
Приведенные в данной работе признаки радикализма, экстремизма и терроризма представляют собой основной набор показателей, на которые глобальные медиа опираются при принятии решения, применимы или неприменимы данные термины к конкретному контексту, лицу или событию. Однако гораздо важнее то, что они также могут позволить каждому решить, справедливо ли обвинение политических оппонентов в радикализме, экстремизме, терроризме или нет. Это не только поможет увереннее чувствовать себя в глобальном информационном потоке, но, в конечном итоге, способствует укреплению устойчивости общества, которое всегда потенциально уязвимо для радикальных идей - внешне весьма привлекательных и доступных для понимания, но в действительности всегда опасных, а подчас и просто гибельных для личности, общества и государства.
Список литературы / Bibliography
1. Bogoslovskaya V.R., Dolgenko A.N., Murashko S.F. & Rudakova S.V. New Media and Vulgarization of the Global Media Space: The Power of History -the History of Power, 2020. Volume 6. Issue 3. № 21. Р. 394-401.
2. Dalgaard-Nielsen, A. Violent Radicalization in Europe: What We Know and What We Do Not Know. Studies in Conflict and Terrorism, 2010. № 33(9). Р. 797-814.
3. Dzhekova R., Stoynova N., Kojouharov A., Mancheva M., Anagnotstou D. & Tsenkov E. Understanding Radicalisation: Review of Literature. Centre for the Study of Democracy, 2016. Р. 7-13.
4. Neumann P.R. Countering Violent Extremism and Radicalisation that Lead to Terrorism: Ideas, Recommendations, and Good Practices from the OSCE Region. International Centre for the Study of Radicalisation (ICSR), King's College London. 2017.
5. Schmid A. Radicalisation, De-Radicalisation, Counter Radicalisation: A Conceptual Discussions and Literature Review. 2013.
6. du Toit P. Handbook: A Conflict Sensitive Approach to Reporting on Conflict and Violent Extremism. 2013
7. Wang T. & Zhuang J. The True Meaning of Terrorism and Response to Terrorism. Social Sciences, 2017. № 6 (6). Р. 160-168.
8. Zuber C.I. Szocsik E. Ethnic outbidding and nested competition: Explaining the extremism of ethnonational minority parties in Europe // European Journal of Political Research, 2015. № 54. Р. 784-801.
