CC BY
290
исторические науки
УДК 37 (09)
«радетель российской самобытности» граф Сергей Семёнович уваров
В. А. ВЛАСОВ
Пензенский государственный педагогический университет им. В. Г. Белинского кафедра отечественной истории
Статья посвящена жизни и деятельности одной из самых значимых и противоречивых фигур российской истории первой половины Х1Х века, человеку, удивлявшему современников своими дарованиями, ученостью, многоязычием и одновременно - крайним самолюбием, тщеславием и непостоянством; президенту Академии наук и министру, который провел глубокие преобразования в системе образования России; автору теории «официальной народности», около двух столетий вызывающей горячие споры не только в нашей стране, но и за рубежом.
С. С. Уваров, будущий министр народного просвещения и президент Академии наук, родился 25 августа 1786 г. в Петербурге, в семье подполковника конной гвардии, одного из адъютантов князя Потёмкина. Двух лет от роду он остался без отца и его воспитанием занималась мама, Дарья Ивановна, урождённая Головина. До конца жизни Сергей Семёнович сохранил искреннюю признательность и своему воспитателю -французскому аббату Мангену, бежавшему от революции и хранившему ностальгические воспоминания о золотом веке французской аристократии. Уваров с детства абсолютно владел французским языком, писал стихи по-французски, знал немецкий, блестяще разбирался в той и другой словесности, позже освоил английский, древнегреческий и латинский.
В 1805 г. С. С. Уваров начинает службу на дипломатическом поприще. С 1806 по 1810 г. он находился при русских посольствах, сначала в Вене, затем в Париже; знакомится со многими известными людьми того времени - с И. В. Гете, Г. Штейном, Ж. де Сталь, К. А. Поццо ди Борго, братьями Гумбольдтами и другими [1]. Общение с видными представителями учёного и литературного мира развивало широту интеллектуальных интересов, любовь к античным древностям, которые он стал коллекционировать, утончённый эстетический вкус, стремление к постоянному самообразованию. Именно в эти годы формируются и его политические взгляды - сторонника просвещённого абсолютизма.
В 1810 г. в Париже была издана первая значительная работа Уварова - «Проект Азиатской академии» (переведённая В.А. Жуковским на русский), где была выдвинута идея создания в России научного учреждения для изучения стран Востока. Распространение восточных языков, считал он, должно привести «к распространению здравых понятий об Азии в её отношении к России. Вот поприще огромное, ещё не озарённое лучами разума, новое поле славы неприкосновенной - источник новой национальной политики» [2].
В том же году С. С. Уваров возвращается в Россию, где ещё дули вольнолюбивые ветры первого
периода царствования Александра I. Он избирается почётным членом Петербургской Академии наук, затем членом Геттингенского общества наук, Академии словесности и надписей в Париже, Королевского общества наук в Копенгагене, Королевского исторического общества в Мадриде, Королевского общества в Неаполе.
В 1811 г. Уваров женился на дочери министра народного просвещения графа Алексея Кирилловича Разумовского Екатерине Алексеевне, избранный ею, по словам биографа Разумовских, как «резко отличавшийся умом, познаниями и строгим взглядом на жизнь от окружавшей его золотой петербургской молодёжи» [3]. Вскоре после свадьбы 25-летний Уваров становится попечителем Санкт-Петербургского учебного округа, которым он руководил на протяжении 10 лет.
В качестве попечителя столичного учебного округа он преобразовал в 1818 г. Главный педагогический институт в Санкт-Петербургский университет, учредил в нём преподавание восточных языков и литератур, реформировал учебные планы гимназий и уездных училищ. Важным орудием просвещения народа Уваров считал историю: «В народном воспитании преподавание Истории есть дело государственное... История... образует граждан, умеющих чтить обязанности и права свои, судей, знающих цену правосудия, воинов, умирающих для Отечества, опытных вельмож, добрых и твёрдых Царей» [4]. В другом своём выступлении он отметил: «Все великие истины содержатся в истории. Она верховное судилище народов и царей. Горе тем, кто не последует её наставлениям!» [5].
С. С. Уваров, как человек широких и разносторонних интересов, не ограничивался одной служебной деятельностью. Он принимал активное участие в общественно-литературной жизни Петербурга, в 1815 г. был одним из учредителей литературного общества «Арзамас», в который входили В. А. Жуковский, К. Н. Батюшков, П. А. Вяземский, Д. В. Давыдов,
В. Л. Пушкин и его юный племянник А. С. Пушкин и др. В «Арзамасе» царила атмосфера литературной игры, лучшие перья России упражнялись в остроумии. Жуковского прозвали «Светланой», Александра Пуш-
кина - «Сверчком», а С. С. Уварова - «Старушкой», с ироничным уважением подчеркнув, что достаточно молодой человек уже считался ветераном борьбы за реформу русского литературного языка.
Несколько лет С. С. Уваров посвятил углубленному изучению древних языков под руководством видного филолога Ф. В. Грефе. В 1816 г. за «Опыт об элевсинских таинствах» его избрал своим почётным членом Институт Франции - первая в то время учёная корпорация Европы, где иностранных почётных членов тогда было меньше десяти. В январе 1818 г. 32-летнего С. С. Уварова назначают президентом Петербургской Академии наук, которую он возглавлял до конца жизни. Вступив в должность, Сергей Семёнович «не нашёл следов благоразумного хозяйственного управления» и занялся реорганизацией её структуры. Одним из первых шагов нового президента стало открытие в 1818 г. Азиатского музея, первого российского научноисследовательского центра в области востоковедения. В 30-е годы организованы Зоологический, Ботанический, Минералогический, Этнографический и другие музеи. Академия проводила научные экспедиции. В 1839 г. была основана и Пулковская обсерватория, ставшая признанным достижением отечественной науки. Для активизации научной жизни эффективнее стала использоваться почта. Работы академиков рассылались в страны Европы, в разные уголки России. В июле 1821 г. С.С. Уваров подаёт в отставку с поста попечителя Петербургского учебного округа и переходит на службу в министерство финансов, где занимает сначала должность руководителя департамента мануфактур и торговли, а затем - директора Государственного заёмного и коммерческого банков. В 1824 г. он получил чин тайного советника, а в 1826 г. - звание сенатора.
С воцарением Николая I стало меняться и положение С. С. Уварова. В декабре 1826 г. было широко отмечено 100-летие Академии наук. Уваров с большой выгодой для науки (и для себя) воспользовался этим празднованием. Он перестроил и отремонтировал старые и построил новые здания Академии, укрепил её материальное положение. В своей речи на торжествах Уваров сравнил Николая I с Петром Великим. Император, его братья, Константин и Михаил, наследник престола были избраны в число почётных академиков, что способствовало повышению авторитета главного научного учреждения России, росту ассигнований, увеличению числа научных отделений академии. Вместе с тем согласие коронованных особ принять звание члена академии означало признание её высокого статуса и обеспечило должное отношение российского дворянства, делая научные занятия столь же почётными, как военное дело и государственная служба. В числе новых членов академии были избраны известные математики М. В. Остроградский, П. Л. Чебышев, историки Н. Г. Устрялов, М. П. Погодин, словесники А. Х. Востоков, С. П. Шевырев, астроном В. Я. Струве, физик Э. Х. Ленц, а также видные иностранные ученые: французские математик и физик Ж. Б. Ж. Фурье,
физик А. М. Ампер, химик и физик Л. И. Гей-Люссак, ориенталист А. И. Сильвестр де Саси, немецкие филолог и историк А. В. Шлегель, математик К. Ф. Гаусс, поэт и естествоиспытатель И. В. Гете, английский астроном Д. Ф. Гершель и другие. В 1836 г. Уваровым был подготовлен, а императором утверждён устав Петербургской Академии наук, который определял её деятельность на протяжении более 80 лет [6]. В 1841 г. к Академии наук была присоединена Российская Академия наук, которая составила второе отделение - по изучению русского языка и словесности. Первое отделение изучало физико-математические науки, третье -историко-филологические.
В первые годы правления Николая I С.С. Уваров, политические привязанности которого заметно изменились, участвовал в работе Комитета по «устройству учебных заведений». Вместе с Д. В. Дашковым в 1828 г. подготовил новый цензурный устав, который был более мягким, чем «чугунный» устав А. С. Шишкова. В апреле 1832 г. С. С. Уварова назначают товарищем министра князя К. А. Ливена, затем, 21 марта 1833 г., по отставке последнего, управляющим министерства народного просвещения и 21 марта 1834 г. он был утверждён министром народного просвещения. На этом посту Сергей Семёнович пробыл 16 лет - дольше всех своих предшественников и преемников.
Говоря о своих планах и тревоге, С. С. Уваров отмечал: «Мы, то есть люди девятнадцатого века, в затруднительном положении: мы живём среди бурь и волнений политических. Народы изменяют свой быт, обновляются, волнуются, идут вперёд. Никто здесь не может предписывать своих законов. Но Россия ещё юна, девственна и не должна вкусить, по крайней мере теперь ещё, сих кровавых тревог. Надобно продлить её юность и тем временем воспитать её. Вот моя политическая система. Если мне удастся отодвинуть Россию на пятьдесят лет от того, что готовят ей теории, то я исполню мой долг и умру спокойно» [7]. Будучи уверенным, что европеизация обрекает Россию на социальные катастрофы, он мало верил в то, что страна сумеет выйти на какую-то иную дорогу. Оценивая свои возможности, считал возможным лишь отодвинуть неминуемые потрясения хотя бы на пятьдесят лет.
Лозунгом своей деятельности Уваров сделал ставшую знаменитой формулу «Православие. Самодержавие. Народность», переиначив, по мнению ряда исследователей, старый военный девиз «За Веру, царя и Отечество». Обоснование данной формулы даётся её автором в ряде работ: отчёте о ревизии Московского учебного округа 1832 г., всеподданнейшем докладе управляющего министерством народного просвещения от 19 ноября 1833 г. и юбилейном докладе «Десятилетие министерства народного просвещения. 1833-1843».
Несмотря на увлечение русских образованных слоёв европейскими идеями, разрушающими традиционное общество, полагал Уваров, ещё сохраняется возможность удержать Россию, благодаря некоторым спасительным для неё началам, от губительного скольжения по наклонной общественных катастроф и меж-
доусобиц. «Успеем ли мы, - спрашивал он, - включить их в систему общего образования, которая соединила бы выгоды нашего времени с преданиями прошедшего и надеждами будущего? Как учредить у нас народное воспитание, соответствующее нашему порядку вещей и не чуждое Европейского духа?» Православная вера -первое и основное для России. С её ослаблением творческие силы народа обречены на угасание. «Искренне и глубоко привязанный к церкви отцов своих, русский искони взирал на неё как на залог счастья общественного и семейного. Без любви к вере предков народ, как и частный человек, должен погибнуть; ослабить в них веру то же самое, что лишить их крови и вырвать сердце. Самодержавие представляет главное условие политического существования России. Русский колосс упирается на нём как на краеугольном камне своего величия. Эту истину чувствует неисчислимое большинство подданных вашего величества. Наряду с этими двумя национальными началами находится и третье, не менее важное, не менее сильное: народность... Относительно к народности все затруднение заключалось в соглашении древних и новых понятий. Государственный состав, подобно человеческому телу, переменяет наружный вид свой по мере возраста; черты изменяются с летами, но физиономия изменяться не должна. Неуместно было бы противиться этому периодическому ходу вещей; довольно, если мы сохраним неприкосновенным святилище наших народных понятий.» [8]. Народность по Уварову - это синоним равноправия данного народа в семье других народов и одновременно - показатель индивидуальности, непохожести, своеобразия как постоянной величины, не подверженной прогрессистским изменениям. При этом стремление Уварова к достижению гражданского мира в империи и сохранение крепостного права не могло не вызывать вопросов среди значительной части образованных людей России.
Во внутренних делах формула Уварова нашла отражение в требовании безграничного авторитета власти, в полной опеке и надзоре за всеми сторонами государственной и общественной жизни. «Меры, необходимые для удержания в обществе должного порядка и спокойствия, - это усиленный надзор, воспитание в строгой дисциплине, устранение вредных книг, строгая цензура и т. п.».
По мнению Уварова, для того, чтобы неизбежные перемены не привели к смуте, необходимо утвердить в молодом поколении европейски образованных людей неразрывную связь национального самосознания с православной верой и чувством верноподданнического долга перед царём-самодержцем. Ему хотелось, чтобы будущее поколение, оставаясь на европейском уровне образованности, «лучше знало Русское и по-Русски». Во время ревизии московского учебного округа в 1832 г. он обсуждал в университете идею издания историколитературного журнала, «чтобы внушить молодым людям охоту ближе заниматься историей отечественной, обратив больше внимания на узнание нашей народности во всех её различных видах» [9].
В январе 1834 г. Уваровым был создан «Журнал Министерства Народного Просвещения» (ЖМНП), который выходил до декабря 1917 г. По воспоминаниям известного журналиста, историка и профессионального редактора А. В. Старчевского, министр сам разработал план журнала, сформулировал рубрики, определил суммы гонораров за статьи и «пригласил сотрудников из профессоров университетов, учителей гимназий и других учебных заведений и прочей пишущей братии, служившей по тому же министерству» [10]. В ЖМНП стали ежегодно публиковаться отчёты о работе министерства народного просвещения. Новый журнал, ставший центральным научным периодическим изданием России, воспринимался Уваровым как штаб образовательной реформы; он рассылался по всей России и Европе. На его страницах министр намеревался «изгладить противоборство так называемого европейского образования с потребностями нашими: исцелить новейшее поколение от слепого, необдуманного пристрастия к поверхностному и иноземному, распространяя в юных умах радушное уважение к отечественному и полное убеждение, что только при-норовление общего, всемирного просвещения к нашему народному быту, к нашему народному духу может принести истинные плоды всем и каждому» [11].
Первым крупным шагом, сделанным Уваровым-министром, явилось «Положение об учебных округах» от 25 июня 1835 г. Теперь все вопросы управления учебными заведениями были переданы из университетов в руки попечителей. При попечителе был образован совет, состоявший из помощника попечителя, ректора университета, инспектора казённых училищ и одного или двух директоров гимназий. Совет был совещательным органом, обсуждавшим учебные вопросы только по инициативе попечителя.
Через месяц, 26 июля 1835 г., Николай I утвердил «Общий устав Императорских российских университетов», свидетельствующий о начале университетской реформы. Эта реформа, по словам самого С. С. Уварова, преследовала две главные цели: «Во-первых, возвысить университетское учение до рациональной формы и, поставив его на степень, доступную лишь труду долговременному и постоянному, воздвигнуть благоразумную преграду преждевременному вступлению в службу молодёжи ещё незрелой; во-вторых, привлечь в университеты детей высшего класса в Империи и положить конец превратному домашнему воспитанию их иностранцами, уменьшить господство страсти к иноземному образованию, блестящему по наружности, но чуждому основательности и истинной учёности, и, наконец, водворить как между молодыми людьми высших сословий, так и вообще в университетском юношестве стремление к образованию народному, самостоятельному» [12].
Новый Устав ограничил университетскую автономию и академические свободы. Ректоры и деканы пока выбирались, но власть совета университета была сильно ограничена. Хотя административными и хозяйственными делами ведало правление, председате-
лем стал попечитель. Ему же принадлежал надзор за дисциплиной в университете, за что отвечал инспектор «из лиц посторонних, военных или гражданских чиновников». Обязательное ношение студенческой форменной одежды также рассматривалось как одно из важных средств дисциплины и «наружного образования». Вместе с тем, университеты имели собственную цензуру и право свободно выписывать из-за границы книги, журналы, газеты, учебные пособия.
Одной из главных задач Министерства народного просвещения, по словам министра, было решение вопроса «о приспособлении главнейших начал наук общих к техническим потребностям ремесленной, фабричной и земледельческой промышленности». С этой целью было пересмотрено содержание преподавания в университетах, где открывались кафедры агрономических наук, вводились лекции о сельском хозяйстве, лесоводстве и торговом счетоводстве, курсы агрономии и технической химии, построения машин, практической механики и начертательной геометрии.
Богословие, церковная история и действующее право стали обязательными предметами для всех факультетов, философия, политическая экономия и статистика были переведены с юридического факультета на филологический. А на юридическом стали преподавать русское законодательство, изучение которого должно было готовить студентов к роли чиновников, а не учёных юристов. На филологических факультетах были открыты новые кафедры русской и славянской истории. «Русские профессоры должны были читать русскую науку, основанную на русских началах». Стали обязательными заграничные стажировки за казённый счёт для выпускников университетов, предназначенных к преподаванию в высших учебных заведениях.
В 1837 г. было утверждено подготовленное под руководством Уварова новое Положение «О производстве в учёные степени» (предыдущее было принято в 1819 г.), которое повышало требования к соискателю. Принятое в апреле 1844 г. «Положение о производстве в учёные степени» оставляло три учёные степени: кандидата, магистра и доктора. Окончательное право утверждения в учёной степени доктора принадлежало министру народного просвещения.
Следующая группа мер, дополнивших Устав 1835 г., касалась социального состава студентов, их учебной и научной подготовки. По изданным в 1837 г. «Правилам испытаний для желающих поступить в университет» могли поступать в университет юноши, достигшие 16 лет. Правила определяли уровень знаний, без которых обучение в университете было бы «бесполезной тратой времени». Было запрещено принимать в университет абитуриентов, окончивших гимназии с неудовлетворительными оценками. Для повышения уровня подготовки студентов министр ввёл практику чтения пробных лекций самими студентами в его присутствии, о чём вспоминал впоследствии А. И. Герцен [13]. Большое познавательное и воспитательное значение имели встречи студентов с выдающимися литераторами, которые организовывал для них
С. С. Уваров. Так, писатель И. А. Гончаров вспоминал, какой восторг вызвал у студентов приезд в Московский университет (1832 г.) А. С. Пушкина в сопровождении товарища министра.
Гораздо труднее решалась задача привлечения в университеты преимущественно дворянской молодёжи и ограничения доступа к высшему образованию лицам других сословий (дети дворян и чиновников среди студентов составляли в 1836 г. 67 процентов, а в 1844 г. -61,7). 1 декабря 1844 г. С. С. Уваров представил Николаю I записку, в которой предлагал запретить допускать людей податного сословия к учительским должностям, увеличить плату за обучение. Министр, в частности, писал: «Имя ввиду, что в высших и средних учебных заведениях очевидно умножается прилив молодых людей, отчасти рождённых в низших слоях общества, для которых высшее образование бесполезно (! - В.В.), составляя лишнюю роскошь без выгоды для них и государства, я нахожу необходимым не столько для усиления экономических сумм учебных заведений, сколько для удержания стремления юношества к образованию в пределах некоторой соразмерности с гражданским бытом разнородных сословий, возвысить сбор платы с учащихся в высших и средних учебных заведениях». Николай I не только одобрил это предложение, но ещё более увеличил размер платы.
Была проведена реорганизация ярославского, Демидовского, Нежинского и Ришельевского лицеев. К лицеям был приравнен по уставу Лазаревский институт восточных языков. Управление этими лицеями было подчинено единообразному порядку и согласовано с университетским уставом 1835 г.
С. С. Уваров неоднократно повторял, что «различие потребностей разных сословий народа и разных состояний неминуемо ведёт к надлежащему разграничению предметов учения между ними. Система общественного образования тогда только может называться правильно расположенною, когда она всякому открывает способы получить такое воспитание, какое соответствует роду жизни его и будущему призванию в гражданском обществе». По его мнению, наряду с общесословной гимназией, хотя и предназначенной преимущественно для дворянской молодёжи (в 1833 г. она составляла 77 процентов от общего числа учащихся), должна быть создана «специальная» дворянская сословная школа - благородные пансионы и дворянские институты, которые станут «приготовительными училищами к слушанию лекций в университете». В 1835 г. насчитывалось 25 благородных пансионов, в 1836 г. -36, в 1842 г. - 42 [14]. Это были исключительно воспитательные заведения, учебные планы и программы которых содержали предметы для «наружного» образования дворянина (фехтование, верховая езда, танцы, музыка, плавание, гребля), дополнявшие основной гимназический курс.
Наряду с этим создавались пансионы, носившие название «Дворянские институты», которые объединяли в себе программы гимназии или пансиона, на базе которых они организовывались. Как и благородные
пансионы, дворянские институты были закрытыми мужскими средними учебными заведениями. В 1844 г. в России было пять дворянских институтов, которые готовили воспитанников к статской и дипломатической службе. Выпускники получали право поступления в университет без дополнительных экзаменов.
Разделяя стремление дать «перевес отечественному воспитанию над иноземным», С. С. Уваров полагал, что государственная школа должна подавлять частные учебные заведения и домашнее образование. «Министерство, - писал Сергей Семёнович, - не могло упустить из виду великость вреда, который может произвести учение, предоставленное произволу людей, которые или не обладают необходимыми познаниями и нравственными свойствами, или не умеют и не хотят действовать в духе правительства и целей, им указываемых. Надлежало включить и эту ветвь народного образования в общую систему, распространить и на неё усугубленный надзор свой, привести её в соответствие и в связь с воспитанием общественным, доставив перевес отечественному образованию перед иностранным» [15]. По его инициативе в 1833 г. было издано постановление «О мерах против умножения пансионов и частных учебных заведений». Открытие новых частных пансионов в Петербурге и Москве приостанавливалось, в других городах разрешалось в виде исключения и только с разрешения министра. Содержателем и преподавателем частных заведений мог быть отныне только русский подданный. В 1836 г. для наблюдения за частными училищами была создана особая инспекция. 1 июля 1834 г. появилось «Положение о домашних наставниках и учителях», по которому все поступавшие в частные дома «для нравственного воспитания детей» должны были получить звание домашнего учителя или наставника, сдав особые экзамены в университете, лицее или гимназии. Домашние учителя и наставники считались государственными служащими.
Идея народности нашла отражение в национальной политике правительства в области народного образования. По мнению Уварова, основной целью этой политики было «умственное слияние враждебных начал с надлежащим перевесом русского». Политика строилась на основе сближения местных национальных традиций с русскими, что в конечном счёте должно привести к их русификации, победе «исконных русских начал». В середине 30-х - начале 40-х годов были пересмотрены учебные планы учебных заведений в Белорусском, Киевском, Варшавском и Дерптском учебных округах, где древние языки были заменены на русский. Ежегодно пять выпускников тифлисской гимназии поступали за казённый счёт в российские университеты, а по окончании их возвращались преподавателями к себе на родину. В 1848 г. создан Кавказский учебный округ. Взамен частных училищ под руководством раввинов были созданы казённые еврейские училища двух уровней: начальные училища в сёлах и местечках и высшие училища в губернских городах. С 1842 г. за всеми еврейскими научными и учебными
заведениями был установлен контроль Министерства народного просвещения. Наряду с этим была создана комиссия для выработки плана образования еврейской молодёжи.
Одной из сфер деятельности министерства народного просвещения была цензура. Будучи попечителем учебного округа С. С. Уваров осуществлял мягкий надзор за изданиями, способствуя тем самым распространению либеральных идей. Ситуация заметно изменилась с воцарением Николая I. В 1826 г. был введён новый цензурный устав, по которому цензурные комитеты стали подчиняться Главному цензурному комитету (по уставу 1804 г. цензурные комитеты при университетах подчинялись Главному управлению училищ). В 1832 г. в Главное управление цензуры был введён представитель III Отделения Собственной Канцелярии Е. И. В. С этого времени органы политического сыска стали иметь более тесный контакт с цензурой. Теперь С.С. Уваров считал, что необходимо пресекать «покушения» журналистов «к важнейшим предметам государственного управления», проникновения в печать приносимых из Европы опасных «политических понятий», строго следить за рассуждениями о «предметах литературных», «умножать, где только можно, число умственных плотин» [16]. Он добился закрытия журналов «Московский телеграф» (1834 г.) Н. А. Полевова и «Телескоп» (1836 г.)
Н. И. Надеждина. В 1836 г. были временно запрещены новые периодические издания, ограничены издательское предпринимательство и книжная торговля, сокращён выпуск дешёвых изданий для народа.
В 1831 г. Уваров перевёл на французский стихотворение А. С. Пушкина «Клеветникам России», восхищаясь «прекрасными, истинно народными стихами», в сентябре 1832 г. представил Александра Сергеевича студентам Московского университета как первого поэта России. А затем «кромсает» поэму «Анджело», борется с «Историей Пугачёва». В 1835 г. поэт записал в дневнике: «Уваров большой подлец. Он кричит о моей книге, как о возмутительном сочинении. Его клеврет Дундуков преследует меня своим цензурным комитетом». А. А. Краевский, автор вдохновенного некролога Пушкину («Солнце нашей поэзии закатилось!..»), получил выговор от попечителя столичного учебного округа князя А. М. Дондукова: «я должен вам передать, что министр (С. С. Уваров) крайне, крайне недоволен вами! К чему эта публикация о Пушкине? Что это за чёрная рамка вокруг известия о кончине человека не чиновного, не занимающего никакого положения на государственной службе? Ну, да это еще куда бы ни шло! Но что за выражения! «Солнце поэзии!!» Помилуйте, за что такая честь? «Пушкин скончался в середине своего великого поприща!.. Писать стишки не значит еще, как выразился Сергей Семенович, проходить великое поприще!» [17].
В 1848 г. европейские революционные события вызвали тревогу русского двора и правительства. Положение графа С. С. Уварова (он был возведён в потомственное графское достоинство 1 июля 1846 г.) по-
колебалось, политика, которую он проводил, оказалась недостаточной. В апреле 1848 г. был учреждён Верховный Цензурный комитет («Бутурлинский комитет»), который установил в стране «цензурный террор». Николай I создал также комитет под председательством Д. Н. Блудова для разработки мер по преобразованию учебных заведений. С. С. Уваров стал терять престиж самостоятельного руководителя и превратился в пассивного исполнителя решений, которые противоречили созданной им системе. «Наука бледнеет и прячется. Невежество возводится в систему. В университете страх и упадок духа», - характеризовал создавшееся положение в своих мемуарах А. В. Никитенко, оценивая конец 1848 г. как «крестовый поход против науки» [18].
Всё это болезненно отразилось на состоянии С. С. Уварова. 14 июля 1849 г. он овдовел, а 9 сентября того же года его поразил нервный удар. 20 октября Уваров по прошению был уволен с должности министра с оставлением в звании члена Государственного Совета и президента Академии наук. 6 декабря 1850 г. Николай I наградил его высшим орденом империи -орденом Святого Андрея Первозванного.
Последние годы жизни Сергей Семёнович часто бывал в своём любимом с. Поречье Можайского уезда в 135 верстах от Москвы. В его имении был обширный парк, ботанический сад, картинная галерея, историкоархеологический музей, библиотека до 100 тыс. томов, кабинет был украшен бюстами Рафаэля, Микеланджело, Данте, Макиавелли работы итальянских скульпторов. Здесь постоянно гостили академики, профессора, известные литераторы, которые вели беседы и диспуты на различные темы.
С. С. Уваров умер в Москве 4 сентября 1855 г. в возрасте 69 лет. «Профессора, студенты, чиновники по учебному ведомству, равно как и московские граждане из всех сословий, спешили поклониться покойнику», -вспоминал М. П. Погодин. «Он был человек с бесспорно блестящими дарованиями, - отмечал известный историк С. М. Соловьёв, - и по этим дарованиям, по образованности и либеральному образу мыслей был способен занимать место министра народного просвещения и президента Академии наук». Даже А. И. Герцен, не питавший особого уважения к С. С. Уварову, отмечал, что «он удивлял нас своим многоязычием и разнообразием всякой всячины, которую знал; настоящий сиделец за прилавком просвещения». Что касается личных качеств, то, как свидетельствовали современники, «нравственная сторона его характера не соответствовала его умственному развитию» [19]. При разговоре с этим человеком, «разговоре очень часто блестяще-умном, поражали, однако, крайнее самолюбие и тщеславие; только и ждёшь - вот скажет, что при сотворении мира Бог советовался с ним насчёт плана» [20].
За 16 лет пребывания на посту министра народного просвещения С. С. Уваров сделал немало. Его реформы касались всех сторон созданной им государственной образовательно-воспитательной системы: но-
вая организация управления учебными округами; ограничение университетской автономии; утверждение классицизма как основы общего образования и одновременно - развитие специального образования; более строгое сословное разграничение разных ступеней школы; подчинение частных учебных заведений и домашнего образования правительственному контролю; увеличение финансирования научных учреждений. Заметный след в истории русской общественной мысли оставила его теория «официальной народности». Уже в 1834 г. о ней заговорил В. Г. Белинский. Видимо, не без влияния С. С. Уварова сложилась доктрина славянофилов.
С. С. Уваров в первую очередь был просветителем, тяготевшим в эпоху Александра I к либерализму. Во время Николая I он занял консервативные позиции. Из просветителя западно-европейского толка с космополитическими идеалами свободы, равенства, братства он превратился в просветителя русофильской национальной ориентации с проповедью православия, самодержавия и народности.
список литературы
1. Российские консерваторы. М., 1997. С. 97.
2. Русская старина. 1896. № 10. С. 158.
3. Московский журнал. 1999. № 10. С. 3.
4. Уваров С. С. О преподавании истории относительно к народному просвещению. СПб., 1813. С. 2, 23-24.
5. Уваров С. С. Речь президента Императорской академии наук, попечителя Санкт-Петербургского учебного округа в торжественном собрании Главного педагогического института 22 марта 1818 г. СПб., 1818. С. 52.
6. Акульшин П. В. Граф С. С. Уваров и его роль в жизни российского общества // Педагогика. 1993. № 4. С. 94.
7. Никитенко А. В. Дневник. Т. 1. М., 1955. С. 174.
8. Десятилетие Министерства Народного Просвещения. 1833-1843. СПб., 1843. С. 2-4.
9. Сборник постановлений по министерству народного просвещения. Т. 2. Отд. 1. СПб., 1875. Стб. 517.
10. Старчевский А. В. Воспоминания старого литератора // Исторический вестник. 1888. № 10. С. 110.
11. Чумаков В., Замостьянов А. Старейший журнал России // Народное образование. 2003. № 1. С. 64.
12. Хотеенков В. Ф., Чернета В. Г. Министр-реформатор граф Сергей Семёнович Уваров // Очерки истории российского образования. В 3-х тт. Т. 1. М., 2002. С. 216.
13. Герцен А. И. Полное собрание сочинений. Т. 11. Пг., 1919. С. 20.
14. Алешинцев И. А. История гимназического образования в России. М., 1912. С. 195.
15. Хотеенков В. Ф., Чернета В. Г. Указ. соч. С. 224.
16. Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина. Кн. 4. СПб., 1881. С. 84-85.
17. Чумаков В., Замостьянов А. Указ. соч. С. 68, 67.
18. Никитенко А. В. Указ. соч. С. 321.
19. Русское общество 40-50-х гг. XIX в. Часть II. Воспоминания Б. Н. Чичерина. М., 1991. С. 25.
20. Народное образование. 2003. № 1. С. 68.
