CC BY
39
УДК 94(47).083 АЛ. ЧЕРНИЛОВСКИЙ
кандидат исторических наук, доцент, кафедра гуманитарных дисциплин, Приокский государственный университет (Карачевский филиал) Е-та а: Бетог.сЬет ПоШку2013 @уа п с! ех. ги
UDC 94f47).083
A.A. CHERNILOVSKY
Candidate of History, Associate Professor, Department of Humanities, Priokskiy State University (Karachevsky
branch)
E-mail: senior,chemilowsky2013@yandex.ru
РАБОТА АРСЕНИЯ ГУЛЕВИЧА «ВОЙНА H НАРОДНОЕ ХОЗЯЙСТВО» - ПАМЯТНИК ИСТОРИИ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЕННО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ
THE WORK OF ARSENY GULEVICH «THE WAR AND THE NATIONAL ECONOMY» -A MONUMENT TO THE HISTORY OF THE NATIVE MILITARY-ECONOMIC THOUGHT
В статье представлен анализ содержания работы русского офицера конца XIX века Арсения Анатольевича Гулевича «Война и народное хозяйство», дана оценка сделанным в ней прогнозам развития российской и мировой экономики в условиях надвигавшейся в то время мировой войны.
Ключевые слова: Первая мировая война, прогноз, вооруженные силы, социально-экономические факторы на войне, промышленный кризис, финансовый кризис, продовольственный кризис.
The article is devoted to the analysis of the content of the work "The war and the national economy" written by a Russian officer, Arseny Anatolyevich Gulevich in the late XIX century. On assessment to the forecasts of Russian and world economy development under conditions of impending in that time world war, is given in this article.
Keywords: World War I, forecast, military, social and economic factors in the war, the industrial crisis, the financial crisis, the food crisis.
Конец XIX века был временем становления военно-экономической мысли в России. В 1898 г. русским офицером (впоследствии генералом) Арсением Анатольевичем Гулевичем (1866 - 1947) была опубликована работа «Война и народное хозяйство». Ее автор поднял почти неизученную в то время проблему - роль экономических факторов на войне. Также он попытался предвидеть исход будущей европейской войны, проблемы российской и мировой экономики в военное время.
Цель настоящей статьи заключается в том, чтобы проанализировать сделанные A.A. Гулевичем прогнозы и определить, насколько они оказались адекватны той реальности, в которой шла Первая мировая война.
Первая глава этой работы посвящена обоснованию важной роли экономических факторов на войне. По словам Гулевича, армия и флот являются внешним выражением военного могущества государства, «однако конечный исход решительной войны зависит <...> не только от действий вооруженных сил, но и от общих причин, обуславливающих мощь и силу борющегося организма, то есть от жизнедеятельности государственного строя вообще, от его способности выдерживать продолжительную борьбу и в течение ее содержать достаточно сильную и могущественную вооруженную силу» [1, с. 3].
В подтверждение этого тезиса автор ссылается на поражения гениальных полководцев Ганнибала и Наполеона: «Внутренняя слабость Карфагена как го-
сударства была причиной, почему его борьба с Римом, несмотря на блестящие победы <...> окончилась уничтожением африканской республики. Точно так же действительная причина завершения двадцатилетних войн Наполеона I <...> в слабости сил и средств Франции в борьбе ее против всех прочих главнейших государств Европы: хотя гений великого полководца, вопреки условиям силы, часто склонял победы на сторону французов, но с похода на Россию, когда разница в средствах борющихся сторон проявилась особенно рельефно, исход борьбы уже окончательно был определен и поражение Франции сделалось неизбежным» [1, с. 3-4]. Решающую роль социально-экономических факторов подтвердила и франко-прусская война «Что конечною причиной прекращения войны должны быть явления общего характера, обуславливающие истощение сил одной из сторон, может отчасти служить доказательством война 1870-71 гг. Война эта, как известно, не прекратилась вслед за уничтожением регулярных армий французов. Мир был заключен лишь после того, как государственное управление Франции (империя) было уничтожено, экономическая жизнь ее <...> была совершенно потрясена, а общественный ее организм дошел до полного разложения, выразившегося в коммуне» [1, С. 6].
В будущей войне роль социально-экономических факторов будет еще больше, что объясняется тремя причинами.
© A.A. Черниловский © A.A. Chernilovsky
Первой причиной является принятая во всех континентальных государствах Европы всеобщая воинская повинность. Она «позволяет государствам выставлять армии громадной численности. Штатная численность армий военного состава пяти главнейших государств континента Европы (Россия, Германия. Франция. Австро-Венгрия и Италия) достигает в настоящее время до 9374000 чел., но в действительности армии их будут, по всей вероятности, гораздо многочисленнее, так как государства эти имеют полную возможность довести свои вооруженные силы сравнительно в скором времени по объявлении мобилизации до 17919000 человек» 11. с. 7-8]. Из огромной численности армий вытекает ряд важных последствий.
Прежде всего, их очень трудно содержать: «Большая многочисленность армий в связи с развитием техники военного дела, должна вызвать и большие размеры потребностей вооруженной силы, подлежащих удовлетворению со стороны народного хозяйства воюющих государств» [1, с. 8].
Кроме того, по сравнению с прежними войнами изменился состав армий: «Не упоминая об эпохе постоянных армий, живших более или менее обособленно от народной жизни, нельзя не заметить, что даже в последние войны (1866, 1870-71, 1877-78 гг.) армии состояли преимущественно из людей молодых <...> теперь же, когда больше половины состава вооруженной силы будет состоять из лиц более зрелого возраста и в большинстве случаев семейных, душой и мыслью тесно связанных с только что покинутых на родине семьями и с оставленными мирными занятиями, впечатлительность армии к потрясениям в экономическом благосостоянии народа будет гораздо острее» [1, с. 8-9].
Наконец, война многомиллионных армий, за спиной которых стоят десятки миллионов резервистов, неизбежно будет длительной. «При многочисленности современных армий, действия которых по необходимости должны быть сопряжены с известной медленностью, а также полная возможность в течение войны восполнять потери <„..> трудно ожидать решительных успехов с одной из сторон и быстрого окончания войны» [1, с. 9]. Исход длительной войны будет зависеть, в первую очередь, от экономических факторов: «Конец будущей войны должен обуславливаться, прежде всего, истощением материальных средств для дальнейшего ведения борьбы» [1, с. 10].
Второй причиной, по которой роль социально-экономических факторов на войне возросла, является экономический прогресс: «Условия современного народного хозяйства европейских государств представляются в значительной степени иными, чем они были даже в период последних больших европейских войн (1866, 1870-71, 1877-78 гг.), когда организация народной жизни везде была еще значительно проще: почти повсеместно в занятиях населения преобладало земледелие, фабрично-заводская промышленность была развита сравнительно еще слабо, зависимость экономической жизни от капитала не была еще столь значительна, банковские и кре-
дитные учреждения не имели еще столь обширного круга деятельности, <.. .> внешние торговые сношения не имели столь значительного влияния на экономическую деятельность страны» 11, с. 11-12]. Гулевич указывал, что по этой причине бедствия, вызванные войной, «отразятся на более сложном, но вместе с тем и чувствительном народно-хозяйственном организме современных государств гораздо быстрее и решительнее, чем это было во время прежних войн» [1, с. 13].
Третьей причиной возрастания роли социально-экономических факторов в будущей войне будет ее коалиционный характер. «Мы переживаем эпоху коалиционных войн, когда вооруженные столкновения не будут ограничиваться единоборством одного государства с другим, а будут войной союза против союза» [1, с. 14], - указывал Гулевич
Следствием коалиционного характера войны станет разрыв внешнеэкономических связей: «Если при последних войнах (1866, 1870-71, 1877-78 гг.) воюющие государства имели возможность сообщаться с нейтральными странами и через их посредство продолжать свою внешнюю торговлю, то в будущем, когда международные сношения во время войны должны подвергнуться чрезвычайным затруднениям, жизнь государств будет предоставлена в материальном отношении почти исключительно одним своим собственным силам и средствам» [1, с. 14-15].
Дальнейшие главы работы содержат прогнозы развития экономики европейских держав в военное время. Нам представляется, что прежде чем излагать сделанные A.A. Гулевичем прогнозы, стоит кратко упомянуть об иностранном военном теоретике, оказавшем на него большое влияние.
За двенадцать лет до того, как Гулевич опубликовал свою работу, в 1886 г., была переведена на русский язык и издана в России работа германского офицера (впоследствии фельдмаршала) Кольмара фон дер Гольца «Вооруженный народ». Германский военный теоретик считал, что во время войны истощение скорее может наступить «в странах с многочисленным и зажиточным средним сословием, с широко развитой промышленностью и богатым торговым миром» [2, с. 430]. По мнению Гольца, Россия, где почти нет среднего класса, есть только аристократия и крестьянство, находится выигрышном положении по сравнению с европейскими странами: «Аристократия, родовая ли или денежная, всегда находит средства избежать непосредственного давления неприятеля. <...> Крестьянский же класс, который наиболее страдает от присутствия в стране неприятеля, не имеет никаких средств придать значения своему желанию прекратить войну. Из этого видно, что если только естественному ходу вещей не противодействует большая сила отдельной личности, то давление на такие государства, как Франция, Германия. Италия или Австрия скорее может иметь успех, нежели давление на Польшу (?) или Россию» [2, с. 431]. Эта фраза германского военного автора под пером Гулевича превратилась в целую теорию.
Во второй главе своей работы он анализирует потребности вооруженных сил во время войны. К ним относятся потребности в людях, лошадях, предметах материального довольствия, перевозочных средствах и деньгах.
Военные того времени были ярыми последователями социал-дарвинизма, считали войны неизбежным и благотворным явлением, а военные расходы абсолютно необходимыми. A.A. Гулевич в этом отношении не составлял исключения. Но когда он говорит о потребностях армий в людях, он невольно начинает критиковать такие взгляды.
В частности, он указывал, что даже в мирное время военные расходы во всех европейских державах составляют V, - /, государственного бюджета [1, с. 21]. Еще больше потери от того, что часть мужчин рабочего возраста постоянно находится в армии. Эти жертвы, «подобно хронической болезни, медленно подтачивают экономическую жизнь современных государственных организмов Европы и не позволяют свободно развиваться их производительным силам» [1, с. 24], - пишет Гулевич. По его словам, интересно сравнить экономический рост США с европейскими государствами. Национальное богатство этой страны в 1840 г. составляло всего лишь '/i английского, а в 1888 г. - уже I1/, английского! Ежегодный прирост национального богатства США в 21/, раза превосходит контрибуцию, которую Германия получила с Франции! Главная причина этого экономического роста в том, что США в мирное время содержат всего лишь 25 тысяч солдат [1, с. 24].
«Ни одно правительство, главным образом, вследствие недостаточности запасов материальной части, не в состоянии призвать одновременно при объявлении войны всю массу своих обученных военнообязанных» [1, с. 30], - писал Гулевич. В первые дни мобилизации армии будут укомплектованы до штатов военного времени, а дальнейшие призывы будут производиться постепенно для восполнения потерь.
Потери в будущей войне будут огромны: «Если миллионная германская армия в кампанию 1870-71 гг. в богатейшей стране, при исключительно благоприятных стратегических и санитарных условиях, потребовала в течение семи месяцев укомплектования в размере 25 % своего состава, то будущие колоссальные армии <..„> потребуют пополнения в гораздо большей степени» [1, с.31]. '
Гулевич считал, что мобилизация вызовет экономическую катастрофу: «Почти везде в военное время для производительного труда в стране останутся мужчины или физически слабые <.. .> или же хотя, может быть, и крепкие физически, но по своему возрасту (моложе 21 года и старше 43) менее способные к тяжелому труду» 11, с. 34]. Особенно тяжелой она будет в Германии и во Франции, где «мирное население будет состоять почти исключительно из женщин, детей, стариков и физически слабых мужчин» [1, с. 35 ].
Преимущества в этом отношении, по мнению Гулевича. будут иметь, во-первых, Великобритания,
где нет всеобщей воинской повинности, а во-вторых, Россия, благодаря огромной численности населения. «Как бы много рабочих рук не было вовлечено в России в состав вооруженной силы, все же среди ее населения остается такое количество мужчин рабочего возраста, что трудно ожидать от одного только уменьшения числа работников в военное время серьезного кризиса» [1, с. 35], - писал Гулевич.
Таким образом, автор прогноза не учел того обстоятельства. что женщины могут заменить мужчин на работе. Также он не предвидел, что Великобритании во время мировой войны придется ввести всеобщую воинскую повинность.
Еще одно преимущество России он видел в ее социально-экономической отсталости. В России сельским хозяйством занимается 87,2 % населения, тогда как в Австро-Венгрии и в Италии чуть больше половины, в Германии и во Франции - около 40 %, в Великобритании - 17,4 % [1, с. 38-39]. Из этого факта Гулевич делал следующий вывод: «На заводах и фабриках уменьшение '/4 - Л рабочих настолько повысит заработную плату и увеличит вследствие этого ценность продуктов, что дальнейшая работа может оказаться невыгодной. <...> Уход даже весьма значительного количества рабочих может только несколько удорожить и уменьшить успех сельских работ, но совершенно остановить их производство не может» [1, с. 37-38]. Таким образом, в России экономический кризис будет гораздо меньше, чем в европейских странах.
Выше уже говорилось, что Гулевич не предвидел замещения на производстве во время мировой войны мужчин женщинами. Из этой цитаты видно, что он не предвидел также ни перевода промышленных предприятий на выпуск военной продукции, ни государственного регулирования экономики в военное время.
Из прогнозируемого им и не осуществившегося в реальности массового закрытия промышленных предприятий в военное время Гулевич вывел еще одно преимущество России: поскольку большинство рабочих в ней не успели отвыкнуть от сельских работ, то они вернутся в деревню. Кроме того, в русской деревне преобладает не подворное, а общинное хозяйство, при котором мир всегда может дать надел вернувшемуся с фабрики работнику. По мнению Гулевича, война может даже способствовать развитию в России кустарных промыслов (большинство их возникло во время французского нашествия 1812 г.) [1, с. 41]. В европейских же странах после закрытия предприятий большинство рабочих окажутся «в самом плачевном положении» [1, с. 42].
Преимуществом Гулевичу представлялась и отсталость самого сельского хозяйства в России: «Производительность работы одного сельского рабочего в России в три раза меньше, чем в Германии и во Франции и почти в четыре раза меньше, чем в Англии.
Чрезвычайно слабая урожайность посевной площади России и чрезвычайно слабое производство хлеба <...> является следствием примитивности форм нашего сельского хозяйства. Но эта же низкая степень культуры
делает его гораздо менее чувствительным к изменениям в количестве и качестве рабочей силы» [1, с. 40].
Говоря о потребности армий в лошадях, Гулевич указывал, что их мобилизация окажет «менее значительную, чем отвлечение рабочих рук, но тоже весьма существенную потерю для хозяйственной деятельности государства» [1, с. 43]. В этом отношении Россия, намного превосходящая европейские страны в развитии коневодства, тоже имеет преимущество. В военное время в европейских странах из 1000 лошадей в армии окажутся от 77 (Италия) до 195 (Франция), а в России -лишь 28 [1, с. 45].
Потребность армий в предметах материального довольствия Гулевич делил на потребность в предметах артиллерийского и инженерного довольствия и потребность в других видах довольствия.
Относительно удовлетворения первой Россия находится в невыгодном положении: по потреблению чугуна на душу населения в 1892 г. она уступала Франции в 4 раза, Германии - в 10 раз, Великобритании - в 11 раз [1, с. 47].
Что касается удовлетворения второй, то Гулевич совершенно справедливо говорил, что запасы мирного времени «могут удовлетворить громадные потребности современных массовых армий лишь сравнительно на короткий срок и должны подлежать восполнению и возобновлению вскоре после начала войны» [1, с. 49]. Государственные закупки хлеба, убойного скота, овса и т. д. вызовут рост цен на все это. России и Австро-Венгрии будет проще снабжать население всем необходимым, чем другим державам [1, с. 51].
В 1898 г., когда вышла в свет работа Гулевича, уже существовали автомобили, однако характеризуя потребность армий в перевозочных средствах, он ни словом не упомянул об этом новом виде транспорта. Единственным транспортом у него выступает железнодорожный.
Гулевич писал: «Немедленно по объявлении войны железные дороги всей страны должны служить при полном напряжении своих сил для удовлетворения громадных перевозочных потребностей современных армий. Таким образом, коммерческое движение по железным дорогам с первого дня объявления войны будет почти совершенно прекращено» [1, с. 54]. Он признавал отставание России от европейских стран в этом отношении: «На каждую версту рельсового пути в России приходится земельной площади в десять раз, а населения в три раза больше, чем в Западной Европе» [1, с. 56].
Вскользь, одной фразой, Гулевич упомянул о том, что вызовет Февральскую революцию - о перебоях в снабжении хлебом: «Так как из всей перевозки рельсовой сети обыкновенно 1А составляют хлебные грузы, то столь значительное уменьшение количества хлеба, могущего быть перевезенным по железным дорогам, не может прежде всего не отразиться невыгодным образом на общих условиях продовольствования населения во время войны» [1, с. 58].
Говоря о потребности армий в денежных средствах, Гулевич указывал: «Определить хоть сколько-нибудь
приблизительно размер расходов, которые должна вызвать война в будущем, вряд ли возможно» [1, с. 67]. Подчеркивая значение этого вопроса на войне, он вместе с тем говорил, что «не иссякновение финансовых средств, а лишь полное экономическое разложение страны может привести к прекращению войны» [1, с. 72].
Характеризуя источники бюджета в военное время, Гулевич справедливо говорил, что контрибуции и реквизиции уже не могут иметь того значения, как в прежних войнах, а повышение налогов нереально - «народнохозяйственный кризис во время войны вызовет замедление в уплате даже обычных податей» [1, с. 75]. Главными источниками пополнения бюджета, по его мнению, станут внутренние займы и выт ек не обеспеченных металлическим фондом бумажных денег, что приведет к их обесцениванию [1, с. 77-80]. Гулевич полагал, что «заключение внешних долгов в военное время должно представить чрезвычайные трудности» [1, с. 78], потому что вступившие в войну государства будут не кредитоспособны.
Складывается впечатление, что он просто забыл о существовании США, которые во время Первой мировой войны станут мировым кредитором.
Характеризуя финансовое положение европейских держав, он назвал состояние государственных финансов Германии, Франции и Великобритании блестящим; Австро-Венгрия и Италия будут поставлены в гораздо более тяжелые условия; Россия же окажется в самом трудном финансовом положении. Но даже в этом отношении Гулевич сумел отыскать преимущество России - из-за господства натурального хозяйства и незначительности денежного рынка она якобы легче перенесет финансовый кризис [1, с.92-93].
Третья глава книги посвящена международной торговле во время будущей войны. За 1800-1893 гг. объем международной торговли вырос в 13 раз [1, с. 107]; только в 1893 г. шесть главных держав Европы ввезли сырья для текстильной промышленности на 1341 млн. рублей, каменного угля - на 181 млн. рублей, нефти и керосина - на 73 млн. рублей, леса - на 277 млн. рублей [1,с. 110-111].
Гулевич писал: «В военное время сообщения через Сухопутные границы должны будут сократиться в высшей степени, так как каждое воюющее государство будет соприкасаться или с неприятельской страной, или же со страной хотя и союзной, но также находящейся в состоянии борьбы, а потому извлекающей из наличных средств населения все ресурсы» [1, с. 97]. Отсюда вытекал вывод о возрастании в военное время роли морских сообщений.
Гулевич совершенно справедливо предсказывал, что «характер и значение будущей морской войны будут значительно иные, чем в прежних войнах» [1, с. 100]. На 1 января 1897 г. во флотах шести держав эскадренных броненосцев и броненосцев береговой охраны насчитывалось всего 219, а крейсеров - 646. Крейсерская война разовьется до невиданных размеров.
«Можно полагать, что в случае войны Англии с могущественными морскими державами морская тор-
говля ее далеко не может считаться совершенно обеспеченной» 11. с. 104], - писал Гулевич. Морская торговля других государств окажется в еще худших условиях, потому что ни одно государство, кроме Англии, не имеет флота таких размеров, чтобы ее защитить. Что касается противников Англии, то для них морские пути будут совершенно закрыты.
Все эти обстоятельства вместе взятые должны, по словам Гулевича, «довести обороты внешней торговли воюющих государств до ничтожного размера» [1, с. 105]. Из сказанного он сделал следующий вывод: «Следствием будущей войны будет промышленный кризис, который разразится с первых же дней войны и охватит почти всю промышленную деятельность страны. Последствия такого кризиса будут весьма велики: для большинства капиталистов и фабрикантов - разорение, для рабочих - лишение заработной платы, а для всей массы населения - значительное увеличение рыночной стоимости фабричных изделий» [1, с. 114].
И в этом отношении экономическая отсталость России вместе с ее природными богатствами, по мнению Гулевича, дадут ей преимущества: «Значение внешней торговли для хозяйственного быта населения России представляется в девятнадцать раз меньше, чем в Англии, и в семь раз меньше, чем в Германии и во Франции. В России преобладает натуральное хозяйство, русская промышленность в гораздо большей степени обеспечена естественным сырьем» [1, с. 125]. Отсюда следовал вывод, что в России промышленный кризис будет незначительным.
Еще одно последствие прекращения внешней торговли - "затруднения в продовольствовании населения. Великие державы, кроме России и Австро-Венгрии, ввозят хлеб. Гулевич отмечал: «Ежегодный привоз хлеба для них окончательно установился сравнительно недавно: в Англии с 1793 года, во Франции - пшеницы с 40-х годов, а прочих хлебов только с 70-х, в Германии и Италии около этого же времени или даже несколько позже» [1, с. 138]. Гулевич подсчитал, что «голод со всеми его ужасными последствиями, настанет для Англии гораздо ранее шести месяцев, для Германии - десяти месяцев, а для Италии и Франции - одиннадцати месяцев войны» [1, с. 169].
Таким образом, можно сказать, что русский военный теоретик не предвидел введения в воюющих странах карточной системы, которая позволила предотвратить массовую гибель населения от голода.
Гулевич прогнозировал, что результатом продовольственного кризиса станет «физическое ослабление населения, подготавливающее почву для всякого рода массовых заболеваний инфекционного и эпидемического характера» [1, с. 165]. Этот прогноз оказался верным: как известно, в 1918-1919 гг. разразилась пандемия испанского гриппа, которая по числу жертв более чем в четыре раза превзошла Первую мировую войну.
Россия в этом отношении находится в самых благоприятных условиях: «Россия вполне может, как теперь, так и в будущем, в случае самой продолжительной войны обойтись хлебом своего производства» [1, с. 157].
Впрочем, на следующей странице Гулевич вновь вскользь упомянул о том, что впоследствии приведет к знаменитым хлебным очередям в Петрограде и к Февральской революции: «Затруднения в деле прокормления населения могут встретиться только вследствие трудности доставки в военное время хлеба из областей с его избытком в области с его недостатком» [1; 158].
В четвертой главе автор прогноза обобщил сказанное им. Он вновь повторил: «Экономические, а вслед за ними и общественные осложнения могут, при известных условиях, оказать на исход будущей войны весьма сильное влияние» [1, с. 172].
Некоторые слова этого русского офицера кажутся пророчеством революции в России: «В крайнем случае, при полном потрясении всех основ народнохозяйственного быта, можно предполагать, что в государствах, где население более впечатлительно и менее дисциплинировано, могут возникнуть движения социального характера и вспыхнуть народные возмущения против существующего государственного строя. Под влиянием подобных явлений патриотический подъем народного духа и общая решимость вести войну до последнего истощения могут с течением времени угаснуть и замениться в народной массе стремлением добиваться во что бы то ни стало прекращения бедствий путем скорейшего заключения мира, хотя бы и признанием над собой воли противника» [1, с. 170-171].
Но из следующих слов становится ясно, что эту перспективу Гулевич предвидел не для России, а для стран Западной Европы: «Стоит только вспомнить, что во Франции война 1870-71 гг. сопровождалась свержением правительства и завершилась коммуной; что в Германии до 20 % избирателей принадлежат к партии социал-демократов, почти не признающих понятия об отечестве; что Австро-Венгрия представляет искусственное случайно связанных разноплеменных народностей, среди коих даже в мирное время видны сильные центробежные стремления; что население сравнительно недавно объединенной Италии всегда отличалось политическим непостоянством и до сих пор далеко еще не сплочено и не проникнуто духом единства» [1, с. 171].
Гулевич характеризует перспективы каждой из великих держав в случае войны: «В случае, если Германия вынуждена будет вести войну на два фронта <.. .> почти все ее сухопутные границы, за исключением границы с Австро-Венгрией (которая также, по всей вероятности, будет вовлечена в войн} ), будут совершенно закрыты» [1, с. 175]. Эти обстоятельства «не позволяют рассчитывать для Германии на возможность ведения упорной борьбы в течение весьма продолжительного срока, если только морские сообщения ее прервутся» [1, с. 175].
Положение Франции несколько более благоприятно. чем положение Германии. «Однако чрезвычайно слабый прирост населения медленно, но постепенно уменьшая, сравнительно с другими государствами, относительное население Франции, не может не повлиять в будущем на способность ее к ведению войны» [1, с. 177], - писал Гулевич.
Об Италии Гулевич писал: «общая бедность страны и неустойчивость ее финансового хозяйства, в связи с впечатлительностью населения, могут поставить экономическую жизнь этого государства, в случае господства в водах Средиземного моря неприятельского флота, в крайне тяжелое и затруднительное положение» [1,с. 178].
Австро-Венгрию Гулевич считал наиболее приспособленной к войне в экономическом отношении из стран Западной Европы.
Что касается положения Великобритании, то оно зависит от того, будет ли сохранено во время войны ее коммерческому флоту свободное пользование океанами. Если он будет лишен свободы плавания, то «положение Королевства должно быть признано в высшей степени опасным» [1, с. 179].
«Коренное различие между экономической жизнью промышленных государств Западной Европы, обладающих сравнительно незначительной территорией, густо-
населенных, не могущих обеспечить себя собственными естественными природными произведениями <...> и между жизнью громадного, самодовлеющего целого, занимающего шестую часть всей земной поверхности» [1, с. 181] составляет, по мнению Гулевича, «главнейший залог вероятного успеха России» [1, с. 182].
Можно констатировать, что прогнозы, сделанные русским военным теоретиком, большей частью оказались неадекватны действительности Первой мировой войны. Его главный вывод - что именно социально-экономическая отсталость России даст ей преимущества в будущей большой войне - оказался просто абсурдным.
Гулевич говорил о связанной с войной угрозе социальных потрясений, но полагал, что эта угроза существует в европейских странах. Он совершенно не предвидел, что небывалая по мощности революция произойдет именно в России.
Библиографический список
1. Гулевич, А.А. Война и народное хозяйство. СПб., 1898. 188 с.
2. Гопьц К. Вооруженный народ: сочинение об устройстве армий и образах ведения войны в наше время. СПб., 1886, 449 с.
3. Русская военная мысль конца XIX - начала XX веков. М.: Наука, 1982. 252 с.
References
1. Gulevich A. A. The war and the national economy. SPb., 1898. 188 p.
2. Goltz K. Armed people: an essay about the armies structure and methods of warfare. SPb., 1886. 449 p.
3. Russian military thought of the late XIX - early XX centuries. M.: Nauka, 1982. 252 p.
