CC BY
112
Вершель В. П.
< >
Рабочее движение:
грани социальной активности (1989-1991)
*
>
Вершель Валентина Прокофьевна
Северо-Западный институт управления — филиал РАНХиГС (Санкт-Петербург) Профессор кафедры управления персоналом и психологии Доктор исторических наук, профессор 7573351@mail.ru
сг
О
О
РЕФЕРАТ
В последнее десятилетие до забастовок бюрократизация общественной жизни, неэффективность социальных программ, нарушение принципа социальной справедливости деформировали и мораль в сторону развития ее эгалитарных и авторитарных аспектов. Нравственная сфера оказалась одной из самых запущенных. Такие ценности, как коллективизм, гордость за свой труд, уважение к рабочему человеку и т. д. утратили свое былое значение. На этом фоне негативные экономические и политические процессы в обществе не могли не вызвать возмущения шахтеров.
Важной причиной стало и недоверие шахтеров к официальным структурам власти, начиная от администрации и кончая правительством СССР, не говоря уже о местных и отраслевых органах власти.
В итоге шахтерские выступления 1989-1991 гг. показали силу рабочего класса, который в ситуации обострившихся противоречий сумел быстро мобилизоваться и самоорганизоваться. Этот мощный позитивный потенциал рабочего движения мог стать опорой и надеждой молодой советской демократии периода перестройки и последующего развития России. Но его колоссальные возможности не были востребованы.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА
рабочее движение, рабочий класс, политизация, перестройка, рабочие-лидеры
Labor Movement: Sides of Social Activity (1989-1991) Vershel Valentina Prokofyevna
North-West institute of Management — branch of the Russian Presidential Academy of national Economy and Public administration (Saint-Petersburg, russian Federation) Professor of the Chair of Personnel Management and Psychology Doctor of Science (History), Professor 7573351@mail.ru
ABSTRACT
In the last decade to strikes the bureaucratization of public life, an inefficiency of social programs, and violation of a principle of social justice deformed also morals towards development of its egalitarian and authoritative aspects. The moral sphere appeared one of the most started. Such values as a collectivism, pride of the work, respect for the working person, etc. lost the former value. On this background negative economic and political process in society caused indignations of miners.
Mistrust of miners to official structures of the power, beginning from administration and finishing the government of the USSR, not to mention local and branch authorities, became the important reason.
As a result miner's strikes of 1989-1991 showed force of working class which in a situation of aggravated contradictions managed to be mobilized and self-organize quickly. This powerful positive potential of labor movement could become a support and hope of young Soviet democracy of the period of reorganization and the subsequent development of Russia. But its great opportunities weren't demanded.
* Продолжение. Начало см. в журнале «Управленческое консультирование» № 11 за 2014 г., с. 134-141.
Vershel V. P.
< KEYWORDS
> labor movement, working class, politisation, reorganization, leading workers
_Q -
^ К внешним причинам забастовки можно отнести рост цен, инфляцию, отсутствие s товаров первой необходимости. С трудом заработанные шахтерами деньги не о имели стоимости: на них невозможно было прокормить семью и восстановить о собственные силы. С другой стороны, рядом живущие кооператоры, различного рода махинаторы на глазах у всех безбоязненно занимались скупкой и перепродажей государственных товаров.
Таким образом, у шахтеров создалось впечатление, что перестройка дала возможность повысить материальный уровень и социальное положение различного рода «темным личностям», в то время как трудящийся человек терпел одни лишения. Так, например, в обращении кузнецов цеха № 30 Уралмашзаво-да к рабочим и интеллигенции говорилось: «Мы, работая до изнеможения на старых изношенных молотах, не можем обеспечить себе мало-мальски приемлемый уровень жизни, и в то же время люди за заводом наживают на спекуляциях и дефиците миллионные состояния. Общество расслаивается на миллионеров и нищих»1.
К внешним причинам можно отнести и систему гласности. Нельзя не учитывать, что поток информации в период перестройки и гласности показал горнякам новые образцы уровня материального благосостояния и дал пищу для размышлений. Та заработная плата, что казалась прежде шахтерам высокой в рамках их привычного окружения, перестала их удовлетворять. К тому же средства массовой информации, сами того не желая, лишили рабочих привычных ориентиров и ценностей. Со страниц газет практически ушел человек труда с его проблемами, мыслями и чувствами. В очень короткое время главными героями газет стали проститутки, кооператоры, священнослужители, бывшие диссиденты и др.
Такие ценности, как коллективизм, гордость за свой труд, уважение к рабочему человеку и т. д. утратили свое былое значение.
Конечно, этот процесс стал развиваться значительно раньше. В последнее десятилетие до забастовок бюрократизация общественной жизни, неэффективность социальных программ, нарушение принципа социальной справедливости деформировали и мораль в сторону развития ее эгалитарных и авторитарных аспектов. Нравственная сфера оказалась одной из самых запущенных. Но прежде она хотя бы декларировалась на страницах печати. Теперь же, в погоне за читателем газеты стали отдавать предпочтение иной тематике. Это привело к мировоззренческой дезориентации читателей и психологическому дискомфорту, тем более что на смену традиционным верованиям новые положительные ценности приходят не сразу. Для этого требуется определенный период, чтобы пережить утрату и сформировать новые ориентации.
Важной причиной стало и недоверие шахтеров к официальным структурам власти, начиная от администрации и кончая правительством СССР, не говоря уже о местных и отраслевых органах власти. На чем было основано это недоверие? Характерный пример: за 10 лет по Кузбассу было принято 15 постановлений высших органов власти и управления, но ни одно из них не оказалось выполненным. Поэтому забастовщики требовали, чтобы их переговоры велись на самом высоком уровне и выполнение договоренностей в тот период гарантировалось М. С. Горбачевым и Н. И. Рыжковым.
1 Текущий архив межрегионального координационного Совета рабочих (стачечных) комитетов 1991 года.
В своем дневнике, опубликованном в «Рабочей трибуне», шахтер В. Ляпахин < писал: «Меня могут спросить: зачем же сразу митинговать, бастовать, не лучше ли ^ попытаться изменить положение „мирным путем" — через собрания и встречи с ^ администрацией? В том-то и дело, что пытались. И не раз... Мысль о забастовке ^ зародилась у нас далеко не сразу. Ей предшествовал с десяток встреч с директо- ^ ром завода. Нас успокаивали, обещали принять меры, но по существу ничего не ^ менялось. Как же тут не пойти на более радикальные действия?» [5]. о
Еще об одной причине упоминалось выше: перестройка управления экономикой о и новые принципы хозяйствования не проникали в гущу жизни трудовых коллективов. Методы осуществления экономической реформы были выбраны без учета интересов тружеников и коллективов. Это было подчеркнуто и М. С. Горбачевым: «.причина забастовок во многом в том, что Министерство угольной промышленности пытается до сих пор решать все вопросы сверху или в промежуточных структурах отраслевого управления. Получилось так, что министерство все делало для того, чтобы держать и не допускать коллективы шахт к управлению своими делами, т. е. к тому, что им дает Закон о предприятии» [3, с. 17].
И, наконец, еще одна причина — запущенность социальной инфраструктуры и экологической ситуации в бассейнах. Колониальная стратегия центральных ведомств и министерств, ориентированных на безвозмездное выкачивание ресурсов, в конечном итоге привела к резкой деградации условий существования трудящихся.
Так, экспертами Верховного Совета РСФСР были изучены факторы забастовочного риска у нефтяников и газодобытчиков Севера. Если бы забастовка, подобная шахтерским, возникла здесь, это было бы ударом в два-три, а то и в четыре раза сильнее, чем ущерб, нанесенный шахтерами. Ведь в этом регионе сосредоточено стратегическое сырье. Было определено немало факторов риска, напоминающих дремлющий кратер вулкана. Эгоизм, варварство ведомств превратили этот заповедный край в экологически грязную зону — здесь разлиты моря нефти, порушен ягелевый верхний слой. К тому же пожары ежегодно наносили непоправимый ущерб. Такой циничный колониальный подход к краю, как к резервации — побольше взять, урвать, выкачать из него, вызывал такое же отношение и к людям, к условиям их труда и быта: изношенная техника, отвратительные дороги, гибнущие на пути к работе люди. Родившиеся к тому времени 20 лет назад города Севера уже были глубоко больным социумом с людьми, выброшенными за пределы человеческой цивилизации.
Это внешние — для предприятия — причины. Внутренние причины коренились в характере отношений, складывавшихся в рамках самого трудового коллектива. Этих причин было несколько. Во-первых, неудовлетворенность уровнем заработной платы и условиями труда. Согласно данным ВЦСПС, 90% техники и оборудования не отвечало либо санитарно-гигиеническим, либо эргономическим, либо техническим требованиям безопасности. Отсюда высокий уровень травматизма среди шахтеров. Во-вторых, недоверие шахтеров к административно-управленческому аппарату шахт. За месяц после забастовки только в Донецкой области стачкомы объявили недоверие 42 директорам шахт и объединений. Почти каждому третьему [1, с. 63]. В-третьих, отсутствие действенных механизмов социальной защиты рабочих. И, в-четвертых, нежелание официальных профсоюзов отстаивать интересы трудящихся.
Внутренний пласт причин заключал в себе и ответ на вопрос, почему забастовали именно шахтеры, а не рабочие иных отраслей, чьи условия жизни были ничуть не лучше. Высокий уровень организованности именно этого отряда рабочего класса объяснялся тем, что они представляли собой довольно замкнутую социальную группу, пополнявшуюся за счет жителей шахтерских поселков, «своих людей», объединенных общими заботами, общей социальной средой, постоянством места проживания.
< Анализ причин и условий возникновения забастовки шахтеров подводит к пони-н манию требований, выдвинутых ими. Буквально в течение года произошло быстрое ^ политическое созревание рабочих. Начав в основном с экономических требований, V шахтеры, будучи неудовлетворенными их выполнением (многие меры, предусмо-^ тренные постановлением Совета Министров СССР № 608, оказались нереализован-^ ными), стали выдвигать политические требования.
о Забастовки по-новому осветили роль рабочего движения в стране в тот период. о «Мне стала понятней роль рабочего движения во время летних забастовок, — писал в „Московской правде" рабочий Виктор Мануйлов. — Пускай завтра забастуют вся интеллигенция страны, все доктора и кандидаты, никто и не заметит. Почему? Да потому, что опыт мировой истории учит: с интеллигенцией совладать не сложно. Интеллигенция — это разум и душа нации, это совесть и смятение народа. Но не сила. Сила — это рабочие. А перестройка — эпоха сильных аргументов. Если бы в Донбассе, в Кузбассе, в Воркуте пьяные работяги били стекла, аппарат бы не смутился. А когда полный порядок, когда самоуправление, когда пример того, что можно обойтись без аппарата — тогда страшно» [7].
Процесс политизации шахтеров получал новый импульс всякий раз, когда правительство страны либо игнорировало просьбы бастующих, либо усиливало нажим на последних. Так, например, 11 марта 1991 г. шахтеры ожидали ответ союзного правительства на предложение сесть за стол переговоров. Ответа не последовало. Тогда в Донбассе остановилось сразу 25 шахт. В панике были энергетики и металлурги. «Верхи» делали расчет на то, что топливный кризис вызовет недовольство по отношению к шахтерам со стороны остального населения, и стачечные волнения захлебнутся на местах. Против забастовщиков были включены и другие механизмы: им отрезали телефонную связь, угрожали судом и судили, скрывали информацию об истинных масштабах забастовок. Те, к кому апеллировали отчаявшиеся шахтеры, избрали тактику пренебрежения. Премьер-министр Павлов не пожелал вести переговоры с людьми, «которые не работают». Министр Щадов пообещал «суровое возмездие».
Но все эти меры вызывали противоположную реакцию, и события развивались не по тому сценарию, который ожидали в Москве. Противодействие стачке только еще шире раздвигало ее границы. Из локальных требований горняков постепенно рождались общие, направленные, прежде всего против центра. Бастующим оказали материальную помощь демократические силы России и Прибалтики.
«До павловского заявления о том, что он ждет от нас повиновения, мы выдвигали только экономические требования, — сказал председатель воркутинского городского рабочего (стачечного) комитета В. Колесников. — Теперь ситуация резко изменилась» [8]. Воркутинцы стали требовать проведения в 1991 г. всенародных альтернативных выборов Президента СССР, досрочных перевыборов Верховного Совета страны. Многие трудовые коллективы потребовали передачи своих шахт под юрисдикцию РСФСР, вывода с горных предприятий партийных комитетов КПСС. Рабочие комитеты объединения «Прокопьевскгидроуголь» заявили о своем отказе участвовать 2 апреля 1991 г. в совещании, проводимом Кабинетом министров СССР, поскольку там будут рассматриваться лишь экономические требования, «а у них таковых нет» [2]. Не удивительно, что в июле 1990 г. в стране была проведена чисто политическая забастовка. Шахтеры требовали отставки правительства СССР, национализации имущества КПСС, выведения парткомов с предприятий, пересмотра Конституции СССР и т. д.
Средства массовой информации только через несколько дней сообщили населению страны правду о размахе и силе однодневной забастовки: только в Кузбассе в ней участвовало около 300 тыс. чел. Бастовали шахты «Капитальная», «Шуш-талепская», имени 60-летия СССР в Осинниках, в Берёзовске — 6 шахт, в Между-
реченске — 12, в Кисилёвске — 10, в Прокопьевске — 11. На сутки остановились < 124 шахты Донбасса. В Павлограде — 11. В Воркуте — 13. На проходившем в эти ^ дни (12 июля) XXVIII съезде КПСС было объявлено, что на площадь в Кемерове ^ вышли 70 экстремистов. Через три дня после стачки диктор центрального теле- ^ видения, как бы исправляя ошибку, объявил о том, что в тот день стояла полови- ^ на добыточных шахт страны1. ^
Как видно из всего сказанного, в процессе развития рабочего движения проис- о ходит формирование требований качественно нового типа — политических. Сле- о дует отметить, что в этом крылась для рабочего движения и определенная опасность. Политические требования пытались эксплуатировать политические организации рабочих и те, кто претендовал на роль выразителя интересов рабочих. Так, на митинги в Кузбасс приезжали представители народных фронтов из разных городов и регионов страны, ОФТ, РУХа, ДС и др. и предлагали шахтерам воспользоваться их программами, идеями. Шахтеры отказались, решив идти своей дорогой, со своей программой и целями. В Новокузнецке ни один из представителей различных политических сил не был допущен на митинге даже к микрофону.
Итак, в результате забастовочного движения на арене политической жизни страны появился новый социальный субъект, у которого стали оформляться собственные общие интересы, отличающиеся от интересов других классов и социальных групп, формироваться общие ценности, единство действий и чувство солидарности.
Кроме того, в ходе забастовок были созданы политические и экономические организации рабочих, оперативно решающие сложные задачи производственного, социального и политического характера. Началось стремительное, радикальное обновление профсоюзов, решивших выйти из государственно-бюрократической системы управления и заявивших о социальной защите трудящихся как своей главной функции.
Забастовочное движение ускорило также принятие новых важных законов — Закона о забастовках, Закона о профсоюзах, Закона о занятости и др. Оно явилось результатом того, что обществом было принято само забастовочное движение и забастовка как способ разрешения производственных, социальных и политических проблем.
И еще один важный результат забастовочного движения — было положено начало содружеству рабочих и интеллигенции, которая активно включилась в рабочее движение в качестве экспертов, консультантов, помощников, не претендуя на то, чтобы навязать ему свои идеи. Не случайно в докладе сопредседателя Конфедерации труда В. М. Голикова на съезде в Новокузнецке было прямо сказано, что у рабочего движения без прогрессивной интеллигенции нет будущего. Такая консолидация и даст те силы, которые будут в состоянии подпереть процессы перестройки и по-настоящему продвинуть ее вперед.
Как видно, рабочее движение в стране в те годы набирало силу, обретало более четкие формы, организовывалось в различные структуры. Этот процесс при условии дальнейшей демократизации общества мог быть необратимым, со временем он принимал бы более цивилизованный характер, требовал бы полного признания и обществом, и прессой. От недомолвок, дозированной информации, искажений различного рода, сопровождавших первый этап развития рабочего движения, нужно было перейти к глубокому и объективному исследованию этого нового социального явления.
Шахтерские выступления 1989-1991 гг. показали силу рабочего класса, который в ситуации обострившихся противоречий мобилизовался и самоорганизовался. Несомненно, рабочие выступления тех лет не могли не внести свой вклад в рас-
1 Текущий архив межрегионального координационного Совета рабочих (стачечных) комитетов 1991 года.
< шатывание политической ситуации в СССР, что тоже в немалой степени способ-н ствовало его развалу.
^ После 1991 г. рабочая активность пошла на спад. Она не вызвала, как ожидалось, V создания новых политических форм и институтов. Большое число организаций, ^ ассоциаций и групп ушло в небытие, не оставив отпечатка на исходе политической ^ борьбы в стране. Участвовавшая в забастовочном движении интеллигенция, предав о интересы шахтеров, которые оказались обманутыми, быстро устроилась во власти, о где пребывает и по сей день.
Вполне естественно допустить, что, создав сеть организаций, рабочее движение могло бы более активно участвовать в управлении государством через своих представителей в парламентах страны и союзных республик. Однако здесь возможности практически не использовались, что показали, например, выборы в народные депутаты РСФСР, состоявшиеся в марте 1990 г. От национально-территориальных округов было избрано 168 депутатов, из них лишь двое рабочих (оба от Татарии), по территориальным округам мандаты получили 900 народных депутатов России, в том числе всего 47 рабочих и 9 рядовых рабочих совхозов и колхозов.
Надо сказать, что в депутатских делегациях 35 областей и автономных республик РСФСР (Нижний Новгород, Новгород, Архангельск, Вологда, Псков, Томск, Ярославль, Ульяновск и др.) вообще не было ни одного рабочего или колхозника. Крупнейшие промышленные регионы — Москва и Московская область, Краснодарский край, Свердловская и Челябинская области, например, дали в общей сложности всего пять рабочих, хотя суммарное число депутатов от этих четырех городов и областей — 206.
Добавим, что и здесь не все рабочие в парламенте представляли рабочие коллективы. Так, по Ленинграду было избрано трое рабочих: Г. А. Богомолов, И. В. Константинов, М. М. Молоствов. Однако Константинов — в первую очередь координатор Ленинградского народного фронта, хотя числился кочегаром котельной метро. Богомолов уволился с предприятия, стал активистом Народного фронта, а затем одним из создателей социал-демократической партии. Молоствов работал в Калининской области почтальоном, а избирался по национально-территориальному округу в Ленинграде, потому что его там знали как выпускника философского факультета университета, пострадавшего за свои убеждения и реабилитированного.
В ходе предвыборной борьбы рабочему от станка трудно было соперничать с кандидатами более высокого образовательного уровня, обладающими большим опытом общения с людьми. В итоге в российский парламент в несколько раз больше, чем рабочих, было избрано партийных работников, хозяйственных руководителей, научных работников. Так, от нефтяников Тюмени в парламент прошли 9 хозяйственников, т. е. ровно половина депутатской делегации и только один рабочий.
Недостаток политического опыта сказывался и на деятельности рабочих-депутатов в парламенте: они редко выступали с конкретными предложениями.
Однако итоги поименного голосования показывали, что депутаты-рабочие были настроены более решительно на проведение демократических перемен, нежели весь остальной депутатский корпус.
Из табл. 1 видно, что по всем предложениям, вносимым Б. Ельциным и депутатами-радикалами, доля рабочих, голосовавших «за», значительно больше доли выступавших против. Конечно, и среди рабочих нет единодушия. За все шесть предложений, указанных в таблице, голосовало 22 депутата-рабочих, шесть воздержались при голосовании за одно из них, восемь проголосовали против одного из предложений, 10 - против двух, пятеро — против трех, двое против четырех.
Покажем разброс мнений на примере самой «рабочей» делегации — из Кемеровской области (Кузбасс) (табл. 2)1.
1 В табл. 2 и 3 «+» — за, «-» — против, «0» — отсутствовал.
Таблица 1
Уровень радикализации мышления народных депутатов РСфСР
Предложения Б. Н. Ельцина и других радикалов Всего голосов Рабочие Депутатский корпус без рабочих
за против % за против % за против %
1. Верховенство законов РСФСР над союзными 544 271 2,0 37 10 3,7 507 261 1,94
2. Декрет о власти 532 353 1,5 39 6 6,5 493 347 1,42
3. Не допускать совмещения постов 804 55 14,6 52 0 52 752 55 13,6
4. Судьи и прокуроры приостанавливают членство в КПСС 475 417 1,13 32 19 1,68 443 398 1,11
5. Упразднение политор-ганов в СА, МВД, КГБ 462 378 1,22 32 16 2,0 430 362 1,18
6. Разграничение функций правительства 695 38 18,3 36 2 18 659 36 18,3
Таблица рассчитана на основе результатов голосования депутатов, опубликованных в газете «Аргументы и факты», 1990. № 23.
Таблица 2
Разброс мнений участников делегации из Кемеровской области (Кузбасс)
Депутаты Предложения Б. Н. Ельцина и других радикалов
1 2 3 4 5 6
1 Бир А. Ф., горнорабочий 0 0 + + + 0
2 Маханов В. С., горнорабочий 0 + + - - -
3 Михайлец Г. А., проходчик + + + - - 0
4 Паршуков Б. Д., тракторист - - + 0 - 0
5 Жихарев Ю. И., шахтер + + + + + +
Или еще характерный пример — Иркутская область (табл. 3).
Таблица 3
Разброс мнений участников делегации из Иркутской области
Депутаты Предложения Б. Н. Ельцина и других радикалов
1 2 3 4 5 6
1 Алексеев Г. А., водитель автоколонны + + + + + +
2 Никольская Г. М., аппаратчица завода + + + - - 0
3 Ясенков Л. Е., машинист электровоза 0 0 + - - +
С повышением роли союзного и республиканских парламентов актуализировалась проблема формирования рабочих лидеров. Но одно дело — вести товарищей по
< работе на городские площади, призывать к забастовкам, другое — выступать с н парламентской трибуны на равных с депутатами-политологами, юристами, фило-^ софами, экономистами. Время гласности выдвинуло целую плеяду политиков, кото-V рых в стране ранее не знали. Инженеры Юрий Болдырев и Александр Оболенский, ^ юрист Анатолий Собчак, экономист Гавриил Попов, политолог Сергей Станкевич, ^ этнограф Галина Старовойтова, священник Глеб Якунин, журналист Алла Ярошинская о и другие стали известными благодаря ярким выступлениям на съездах народных о депутатов и в верховных советах страны и России. Эта известность резко изменила их жизнь. Кто-то возглавил советы в Москве и Ленинграде (Попов, Станкевич, Собчак, Щелканов), кто-то стал российским министром (Полторанин, Ярошенко, Филь-шин, Федоров, Кисин), кто-то создал новую партию (Оболенский, Аксючиц, Румянцев, Травкин). Однако рабочих среди этих ярких созвездий новых политиков не было.
На всесоюзной арене лидеры-рабочие проявили себя лишь как организаторы ОФТ и инициативного съезда Российской компартии в Ленинграде. Так, Половодов был даже выдвинут в качестве кандидата на пост первого секретаря Компартии РСФСР. Но тот же Половодов — лидер ОФТ, ярый сторонник диктатуры пролетариата, — кровельщик лишь сегодня, а вчера он был управляющим отделения в совхозе, т. е. кадровым рабочим назвать его трудно. Рабочим лидером в Кузбассе считался Авалиани, но он всегда был хозяйственным руководителем: директором завода, заместителем генерального директора объединения, первым секретарем горкома КПСС в одном из городов Кемеровской области.
В определенном смысле рабочее движение — это движение трудовых коллективов. Выступая в этой роли и сливаясь с общедемократическим движением в стране, рабочее движение всегда придает демократии дополнительную силу. В условиях всеобщей государственной монополии именно трудовые коллективы, объединившись, оказываются достаточно мощными для того, чтобы сломить сопротивление демократическим преобразованиям и добиться этого без насилия. Поэтому демократическое рабочее движение могло бы выступить одним из сильнейших ускорителей перестройки и вместе с тем одним из самых действенных факторов, определяющих мирный характер преобразований. В условиях перестройки вряд ли удалось бы избежать обострения социальной и политической борьбы. Но демократическое рабочее движение могло способствовать тому, чтобы борьба в стране, если уж она была неизбежна, протекала бы в цивилизованных, а не в погромных формах. Оно, это движение, — могло стать опорой и надеждой молодой советской демократии. Но не стало.
11 июля 2014 г. исполнилось 25 лет начала массовых шахтерских забастовок. В научной литературе [4; 6; 9] существует мнение, что за счет рабочих забастовок тех лет решался не «рабочий вопрос», а совсем другие проблемы. Именно забастовки помогли прийти к власти номенклатурной буржуазии. Но это уже другой вопрос, который требует специального глубокого исследования.
Литература
1. Андрианов В. Горный удар // Диалог. 1990. № 1. С. 63.
2. Вершель В. П., Кудашкин Б. И. Вырвать из рук рабочих дубинку забастовок // Час пик. 1990. № 11. С. 2.
3. Забастовка; вынужденная мера защиты законных прав, но тот ли это путь? М., 1989. С. 17; 43.
4. Левчик Д. А. «Шахтерский удар» по СССР. Забастовка весны 1991 года и распад Союза // Рабочий класс и рабочее движение России: теория, история, современность / под ред. А. В. Бузгалина, Д. О. Чуракова. М., 2003.
5. Ляпахин В. За что боролись. Стачка в лицах. Из дневника забастовщика // Рабочая трибуна. 1991. 20 апреля.
6. Мандел Д. Социальное партнерство и классовая независимость в постсоветском рабочем < движении. Альтернативы. 2005. № 3. >
7. Мануйлов В. Как я превратился в статиста // Московская правда. 1990. 25 января.
8. Они не верят президенту // Демократическая Россия. 1991. 22 марта. >
9. Рабочий класс и рабочее движение России: история и современность / под ред. А. В. Бу- х згалина, Д. О. Чуракова, П. Шульце. М., 2003. к
X
References о
1. Andrianov V. Mountain blow [Gornyi udar] // Dialogue. 1990. N 1. P. 63.
2. Vershel V. P., Kudashkin B. I. To pull out from hands of workers a bludgeon of strikes [Vyrvat' iz ruk rabochikh dubinku zabastovok] // Rush hour [Chas pik]. 1990. N 11. P. 2.
3. Strike: the compulsory measure of protection of legitimate rights, whether is it a way? [Zabastovka: vynuzhdennaya mera zashchity zakonnykh prav, no tot li eto put'?]. M., 1989. P. 17; 43.
4. Levchik D. A. Miner's strike" against the USSR. Strike of spring of 1991 and disintegration of the USSR [«Shakhterskii udar» po SSSR. Zabastovka vesny 1991 goda i raspad Soyuza] // Working class and labor movement of Russia: the theory, history, present [Rabochii klass i rabochee dvizhenie Rossii: teoriya, istoriya, sovremennost'] / Under the editorship of A. V. Buzgalin, D. O. Churakov. M., 2003.
5. Lyapakhin V. For what fought. Strike in persons. From the diary of the striker [Za chto borolis'. Stachka v litsakh. Iz dnevnika zabastovshchika] // Working tribune [Rabochaya tribuna]. 1991. April 20.
6. Mandel D. Social partnership and class independence in Post-Soviet labor movement [Sotsial'noe partnerstvo i klassovaya nezavisimost' v postsovetskom rabochem dvizhenii]. Alternatives, 2005. N 3.
7. Manuylov V. As I turned into the bit player [Kak ya prevratilsya v statista] // Moscow truth [Moskovskaya Pravda]. 1990. January 25.
8. They don't trust the President [Oni ne veryat prezidentu] // Democratic Russia [Demokraticheskaya Rossiya]. 1991. March 22.
9. Working class and labor movement of Russia: history and present [Rabochii klass i rabochee dvizhenie Rossii: istoriya i sovremennost'] / Under the editorship of A. V. Buzgalin, D. O. Churakov, P. Shultse. M., 2003.
