CC BY
49
УДК 820/89/09 850.09-3
М. С. Самарина*
ПУТИ РАЗВИТИЯ ЗАРУБЕЖНОЙ ДАНТОЛОГИИ В XIX-XX СТОЛЕТИЯХ**
Статья посвящена обзору различных тенденций в зарубежных исследованиях дантовского наследия, чрезвычайно сложного и насыщенного философскими образами. Автор показывает, как в различные исторические эпохи дантовское наследие воспринималось по-разному и зачастую противоречиво — Данте считали то ортодоксальным католиком, то выразителем феодализма, то революционером и еретиком, то поэтом вне времени и исторической эпохи. Автор подчеркивает, что подобное разнообразие мнений является следствием сложности многозначности дантовских образов.
Ключевые слова: средневековье, теология, католицизм, церковь, ереси, аллегория, символ.
M. S. Samarina
The development of foreign Dante's research in XIX and XX centuries
The article is dedicated to the review of various trends in the foreign research of Dante Alighieri's heritage, which is very complicated and full of deep philosophic symbolism. The author demonstrates that in different periods of history Dante's heritage was perceived in different ways: Dante was regarded as an orthodox catholic, as an expression of feudalism, as a revolutionary, as a heretic, or as a poet without time and history. The author claims that this is a result of complicity and deepness of his symbolism.
Keywords: Middle Ages, theology, catholic religion, church, heresy, allegorism, symbolism.
«Данте — теолог-поэт, во всех искушенный доктринах...» — так начинается эпитафия, сочиненная Джованни дель Вирджилио на смерть его великого
* Марина Сергеевна Самарина — доктор филологических наук, доцент Санкт-Петербургского государственного университета; marinasamarina62@yandex.ru.
** Публикация подготовлена в рамках поддержанного РГНФ научного проекта № 1504-00524 «Дантоведение как проблема мировой и отечественной гуманитарной науки».
друга. Именно как поэта-теолога, поэта-философа, как сказали бы мы сегодня, и воспринимали Данте его современники, причем слово «теолог» стояло перед словом «поэт». Действительно, поэтическим наследием не исчерпывается его вклад в духовное развитие Европы. И. Скартаццини справедливо называл Данте зеркалом, отразившим всю средневековую цивилизацию [2, с. 2]. В своем творчестве Данте обращался буквально ко всем областям интеллектуальной деятельности человечества; его поистине энциклопедический социально-философский диапазон простирается от Древнего Востока и античности до современных ему философских учений начала XIV столетия. Об этом говорит его трактат «Пир», задуманный как огромная философская энциклопедия из 14 трактатов. Если бы Данте не прервал работы над «Пиром», чтобы изложить свои взгляды в поэтической форме «Комедии», он все равно занял бы достойное место в истории европейской философии, так как был действительно «искушенным во всех доктринах». Вероятно, именно вследствие этого из всех писателей прошлого Данте является одним из наименее доступных. Сложность его восприятия усугубляется и тем, что великий флорентиец принадлежит к наиболее сложной для восприятия современным сознанием эпохе — Средним векам. Поэтому значение дантовского наследия в истории человечества может быть в полной мере оценено только при наличии комплексного историко-культурного анализа, раздвигающего рамки «традиционного» литературоведения опирающегося на всестороннее изучение мировоззрения «высочайшего поэта».
Данте — оригинальный мыслитель, хотя он и не создал своей целостной системы и концепции. Необходимость оценки философской стороны дантовского наследия была сформулирована еще в XIX в. Ф. В. Шеллингом в небольшой, но содержательной статье «О Данте в философском отношении», являющейся частью его «Философии искусства» [3, с. 445-458]. Через несколько десятилетий французский исследователь католического направления Ф. А. Озанам, автор известного исследования «Данте и католическая философия XIII века» [11, р. 266, 335], проводя параллель между «Божественной комедией» и «Суммой теологии» Фомы Аквинского, свел все поэтическое наследие Данте к воплощению догматов католицизма. Такое «католическое» истолкование Данте, во многом справедливое, впоследствии приобрело много сторонников, и стремление видеть в Данте ученика Аквината и верного сына католической церкви, утвердившееся в дантологии на многие десятилетия, до сих пор остается ведущей тенденцией в дантологических исследованиях. В эту концепцию вписывается и известная работа П. Мандоне, в которой автор, исходя из якобы полной зависимости поэта от философской системы Аквината, переносит этот тезис не только на «Божественную комедию», которая, по его мнению, есть слепок с «Суммы теологии» Фомы Аквинского, но и на весь остальной комплекс дантовского наследия, а сам поэт при этом является выразителем ортодоксального каоли-цизма [8, р. 260]. В это направление вписывается и известная книга «Живой Данте» Дж. Папини, в которой содержится категорическое утверждение, что понять и оценить Данте по-настоящему может только католик [12]. В том же духе католический исследователь и сторонник концепции т. н. католического возрождения Р. Монтано утверждает, что Данте извлек «Комедию» из своего восторга перед величием учения Аквината [9, р. 33-34]. Стремление теологи-
чески истолковать творчество Данте присуще и некоторым последователям некатолического направления: лютеранский богослов К. Штанге в книге «Беатриче в юношеской поэзии Данте» считает дантовскую музу аллегорией распространенной в ту эпоху иоахимитской идеи последнего, третьего периода развития человечества — эры святого духа [14, р. 22].
Но параллельно существовала и другая тенденция, уходящая корнями в известное осуждение поэта церковью за трактат «О монархии», включенный в «Индекс запрещенных книг» и имевший огромный успех в протестантской Европе. Особенное развитие эта тенденция получила в революционную эпоху 30-40 годов XIX в., когда Данте стал восприниматься как бунтарь, еретик и революционер. Согласно теории Г. Россетти [13], Данте и его единомышленники принадлежали к некоей тайной еретической секте, имевшей свою символику, напоминавшую масонскую, и, вероятно, связанной с альбигойцами и поставившей целью ниспровержение папского престола [8]. Эту теорию развивал и Э. Ару в нашумевшей книге с много говорящим названием «Данте-еретик, революционер социалист», за которую его стали называть «шутом дантологии», где он в категорической форме пытался доказать, что великий поэт подрывал общественный строй и авторитет церкви [4]. Сторонником этой теории был и известный художник-прерафаэлит Д.-Г. Россетти-сын, автор первого перевода «Новой жизни» на английский язык, и Л. Валли, также считавший Данте членом тайного общества и искавший тайные смыслы в образах дантовской поэзии [15, р. 263-326]. Необходимо отметить, что эта конспирологическая теория, при всей своей крайности, находит приверженцев и в наше время, в особенности в околонаучной литературе.
Такой упрощенный подход к дантовскому наследию, при котором все творчество великого поэта сводится к почти механическому воплощению идей того или иного современного ему учения, будь то томизм ли иоахимизм, привело к появлению противоположной тенденции в дантологии, сознательно игнорирующей ценность мировоззрения великого поэта. Еще во второй половине XIX столетия крупнейший историк литературы Ф. де Санктис, не углубляясь в изучение дантовской эпохи с философской точки зрения, писал о необходимости отделения поэзии от идеологии. Такая позиция де Санктиса была следствием его восприятия мысли Гегеля о том, что необходимо отказаться от увлечения толкованием бесчисленных дантовских символов и аллегорий, приводящим к разрушению единства и целостности произведения. Тем самым именно Гегель подготовил философское обоснование не только для выступления де Санктиса, но и для последующей борьбы Б. Кроче и его последователей против рационализма историко-филологической школы.
Книга «Поэзия Данте» Б. Кроче, одного из самых авторитетных итальянских филологов, появилась в 1921 г. Основной тезис этой книги — самоценность чистой поэзии в противовес идеологии. Кроче требует вообще отказаться от рассмотрения мировоззрения Данте и идеологии его эпохи, т. к., по его мнению, для современного читателя важна только бессмертная дантовская поэзия, а не т. н. структура, под которой он понимает давно отжившие философские, религиозные и политические идеи творца «Божественной комедии». Таким образом, как считает Кроче, историко-филологическое изучение Данте
только мешает эстетическому восприятию дантовской поэзии. Кроче противопоставляет поэзию идеологии, отказываясь от признания ценности конкретно-исторического содержания поэтических образов [6].
Тем не менее книга Кроче имела огромный успех и много десятилетий продолжала оказывать значительное воздействие на направленность дантологи-ческих исследований. Это привело к тому, что количество работ, посвященных мировоззрению Данте, значительно уменьшилось. Историко-филологическая школа во главе с известным дантологом М. Барби, который и сам не избежал влияния крочеанства, стала терять свое влияние. Из наиболее типичных исследований крочеанского направления следует упомянуть работы Дж. Бертони, где четко прослеживается та же идея необходимости изучать только художественные образы поэзии Данте без их историко-философского содержания.
Как можно легко заметить, все эти разногласия исследователей творчества Данте упираются главным образом в методологические вопросы, всегда стоящие особенно остро именно в сфере дантологии. Это ярко демонстрирует и известная работа П. Конти «Данте в современном мире и методологические проблемы дантологии», в которой автор справедливо критикует оба направления — крочеанство за его антиисторизм и историко-филологическую школу М. Барби за ее ограниченность [5, р. 8-28]. Тем не менее, как подчеркивает Л. М. Баткин, ревизия дантологии, которую пытался предпринять П. Конти, не могла дать плодотворных результатов, причиной чего оказывается опять-таки нежелание углубляться в вопросы методологии [1, с. 180].
Тезис о необходимости принципиального обновления дантологии присутствует и в работах итальянского исследователя Р. Монтано, который видит его в повышении внимания к изучению мировоззренческой стороны дантовского наследия. Тем не менее Монтано воспринимает творчество Данте исключительно через призму католицизма, который и составляет, по его мнению, главное содержание «Божественной комедии». Дж. Фаллани также настаивает на единстве поэтической и религиозно-католической сторон творчества Данте.
Наиболее упорно и аргументировано выступает против крочеанства один из крупнейших итальянских медиевистов Л. Пьетробоно, автор классического труда, посвященного моральной структуре «Божественной комедии». Свою главную задачу, как, впрочем, и общую задачу дантологии, автор видит в расшифровке многочисленных дантовских аллегорий. Крочеанскому пренебрежению к «структуре» Пьетробоно противопоставляет явную абсолютизацию той же структуры, пытаясь формально воссоздать систему этических взглядов Данте. Как верно замечает Баткин, «метод Пьетробоно и метод Кроче — это единый, хотя и двуликий Янус итальянской дантологии. В основе обоих методов — внеисторическое и формальное представление об идеологической стороне творчества Данте» [1, с. 190].
На этом фоне особенно плодотворным представляется направление, созданное Б. Нарди и Э. Жильсоном, которые в своих исследованиях отталкиваются от самого глубокого и всестороннего анализа именно мировоззренческой стороны творчества Данте — из изучения дантовской эпохи с философско-идеологической точки зрения. Именно на этом подходе основаны известнейшие работы одного из самых авторитетных медиевистов
XX в. Б. Нарди. Нарди показывает Данте как оригинального мыслителя, хотя и не создавшего собственной системы, но впитавшего в себя идеи самых разных сторон средневековой философии. При этом Данте, как считает Нарди, не будучи во всем ортодоксальным католиком, во многих отношениях выступил против церковной догмы, т. к. наряду с несомненным влиянием томизма испытал и значительное влияние иоахимизма и авверроизма [10]. В этом же русле развернулись исследования известного историка средневековой философии Э. Жильсона, уделявшего много внимания философской стороне дантовского наследия и показавшего глубокую связь великого поэта с неортодоксальными философскими и религиозными течениями средневековья [7].
Есть в западной дантологии и другая тенденция, развитию которой положил начало еще в конце XIX в. выдающийся итальянский поэт Дж. Кар-дуччи. Эта тенденция заключается в восприятии дантовского наследия как части исключительно средневековой культуры: мировоззрение Данте есть по существу мировоззрение средневековое, т. к. в политике поэт отстаивал дворянско-аристократическе интересы, а в философии он механически воспринял систему Аквината. Кардуччи, глубокий знаток средневековья, склонен был не только «медиевизировать» Данте, но и вообще отделять его от культуры Возрождения. В нашей стране сторонником этой теории был М. Фриче, один из первых советских исследователей, занимавшихся Данте.
Такое количество разнообразных, противоречивых и зачастую взаимоисключающих мнений закономерно. Ни один из дантовских образов не укладывается в рамки какой-либо одной философской системы. Их синтетичность носит принципиальный характер и представляет ссобой не механическое соединение различных идей и концепций, а выражение сложного мировоззрения переходной эпохи. Подчеркнем также, что задача всестороннего исследования философского наполнения дантовского наследия под силу, вероятно, нескольким специализированным институтам, так как только в XX столетии вышло более 20 работ, посвященных великому итальянскому поэту-мыслителю, что еще раз должно нам напомнить о неисчерпаемости феномена Данте.
ЛИТЕРАТУРА
1. Баткин Л. М. Данте и его время. — М., 1965.
2. Скартаццни И. Данте. — СПб., 1905.
3. Шеллинг Ф. В. Философия искусства. — М., 1966.
4. Aroux E. Dante hérétique, révolutionnaire et socialiste. — Paris, 1854.
5. Conti P. Dante nel mondo di oggi e i problemi metodologici della critica dantesca. — Torino, 1959
6. Croce B. La poesia di Dante. — Bari, 1922.
7. Gilson E. Dante et la philosophie. — Paris, 1930.
8. Mandonnet P. Dante le théologien. — Paris, 1935.
9. Montano R. Suggerimenti per una lettura di Dante // Antologia della critica dantesca. — Messina; Firenze, 1958. — P. 33-34.
10. Nardi B. Nel mondo di Dante. — Roma, 1944.
11. Ozanam F. A. Dante et la philosophie catholique au XIII siècle. — Paris, 1840.
12. Papini G. Dante vivo. — Firenze,1951.
13. Rossetti G. La Beatrice di Dante. — London, 1942.
14. Stange C. Beatrice in Dantes Jugenddichtung. — Göttingen, 1959.
15. Valli L. Il linguaggio segreto di Dante e dei fedeli d'amore. — Roma, 1928.
