CC BY
36
религиозному экстремизму. Так, 11 марта 2010 г. в Чебоксарах состоялась встреча полпреда Президента РФ в Приволжском федеральном округе Г. А. Рапоты и глав духовных управлений мусульман Поволжья. Главной темой этой очередной встречи стала проблема экстремизма. Среди причин усиления данной проблемы в регионе были названы: активность зарубежных радикально-экстремистских движений и организаций, которые дискредитируют российский ислам, создают угрозу раскола в рядах мусульман; религиозная непросвещенность людей; реальные недостатки, проблемы легальных мусульманских организаций Поволжья; недоработки и недостаточное внимание к исламу региональных и муниципальных органов власти. Для борьбы с экстремизмом необходимо возрождать и пропагандировать ценности «традиционного» для Поволжского региона ислама ханафитского мазхаба. Участники встречи в своих выступлениях отмечали, что во всех регионах Поволжья осуществляется более-менее конструктивное взаимодействие органов власти и исламских организаций в социальной сфере, в сфере культуры и образования, в молодежной политике.
«Каспийский регион: Политика, экономика, культура», Астрахань, 2013 г., № 2, с. 19-24.
Эльвира Майборода,
кандидат философских наук (ИСЭГИ ЮНЦ РАН) ПУТИ И СПОСОБЫ ДЕПОЛИТИЗАЦИИ ЭТНИЧНОСТИ НА ЮГЕ РОССИИ
Среди явлений, которые существенно повлияли на динамику этнополитических процессов на Северном Кавказе, необходимо выделить сменявшие друг друга на протяжении всего постсоветского периода процессы деполитизации и реполитизации этнично-сти. Новая волна политизации этничности в середине и второй половине первого десятилетия XXI в. (реполитизация этничности после ее частичной деполитизации в первой половине десятилетия) активизировала дезинтеграционные тенденции в обществе и рост конфликтной готовности. «С весны и лета 2004 г. началась эскалация конфликтных процессов. В первую очередь это было характерно для Юга России, что означало расставание с иллюзией о том, что конфликты в регионе в основном в прошлом и необходимо переходить к постконфликтной реконструкции». В этих ус-
ловиях проблема взаимодействия этнических и политических процессов приобрела особую актуальность как в глобальных, так и в специфических условиях постсоветского пространства, особенно в регионах с выраженной этнонациональной институциализацией.
Резко возросший интерес к проблеме этничности и этнических отношений объясняется лавинообразным нарастанием количества этнических конфликтов в посткоммунистическом мире и некоторых других частях света. Кроме этого, исчезновение угрозы мировой ядерной войны, приковывавшей к себе общественное мнение и научный интерес в течение нескольких предшествующих десятилетий, дало дополнительный импульс к исследованию менее глобальных процессов, но играющих чрезвычайно важную роль в жизни миллионов людей. Начиная с 60-70-х годов XX в. в мировом масштабе наметилось стремление народов сохранить свою самобытность, подчеркнуть уникальность бытовой культуры и психологического склада. У многих миллионов людей произошел «всплеск» этнической идентичности. Это явление затронуло население множества стран на всех континентах, общества разного типа и уровня развития - от традиционных до постиндустриальных. Вначале оно даже получило название этнического парадокса современности, так как долгое время многие ученые полагали, что тенденции глобализации, нарастающей унификации духовной и материальной культуры и развития личностного индивидуализма постепенно приведут к потере значения этнических факторов в жизни людей.
Этнический парадокс - результат политизации этничности, противоречивое социокультурное явление, сущность которого заключается в возрождении интереса к этнической истории, традициям, языку, особенностям культуры и быта на фоне углубляющейся интернационализации всех сторон общественной жизни. «Этничность во второй половине первого десятилетия XXI в. все активнее заявляет о себе на всем постсоветском пространстве и в глобальном масштабе. Конфликты с выраженным этническим компонентом случаются в тех регионах страны, где их не ожидали и где к ним не были готовы». В связи с этим необходимость выбора оптимальной парадигмы управления этнополитическими процессами (или создание новой) и поиск методов преодоления конфликтогенных ситуаций, адекватных сложной структуре и сущности этнополитических процессов, представляют собой задачи, актуальность которых очевидна. Одним из конфликтогенных факторов на Юге России выступает этническая идеология, основой
формирования которой выступают национальное самосознание, осознание самоценности определенной этнической общности. «Этническая идеология, как подчеркивают исследователи, начинается со знания тех процессов, которые представляют интерес для этой общности. С точки зрения этноидеологии, это не просто знание, без которого ее существование невозможно представить, это -оценочное знание, препарированное интересами этнической общности, которые руководствуются ею. На содержание этнической идеологии мощное влияние оказывают религиозные ценности. Кроме того, в этнической идеологии наряду с ценностями тесно переплетаются чувства и ожидания этнической общности». Таким образом, этническая идеология - это, с одной стороны, важный фактор этнической идентификации, форма обнаружения этнического самосознания и средство интеграции членов этноса в единую жизнеспособную целостность, существующую в конкретно-исторических условиях. С другой стороны, этническая идеология объединяет в себе идеи, которые в процессе политизации впитывают в себя из национального сознания и этнического самосознания этнократические мотивы и устремления. В результате этого этноидеология неизменно превращается в мощный конфликтоген-ный импульс и является прекрасной основой для возникновения межнациональных конфликтов и напряженности. Помимо этого в массовом этническом сознании происходит развитие этноограни-ченности, этноцентризма и даже этнофобии, что приводит к обострению межнациональных отношений.
Современный цикл реполитизации этничности начался после трагических событий весны-осени 2004 г. (серия террористических актов, начавшаяся убийством тогдашнего президента Чеченской Республики А. Кадырова; высшей точкой этой цепи стала бесланская трагедия в сентябре). Процесс реполитизации этнично-сти продолжался в 2005-2007 гг. и свидетельствовал, что период относительной деполитизации этничности закончился. В это же время актуализировался целый блок конфликтогенных факторов. В частности, это высокий уровень готовности населения к организованным протестным действиям; милитаризация региона, связанная с наличием у значительной части населения оружия; нарастающая диспропорция финансово-экономического развития регионов тогда еще единого ЮФО, усиливающееся социально-экономическое неравенство территориальных образований в регионе; провокационная политика руководства Грузии и др. Некоторые эксперты высказали свою обеспокоенность положением молодежи Юга
России. Они отмечали, что стагнация экономики «заставляет» молодежь или уезжать за пределы региона, или примыкать к криминально-боевым структурам. Кроме этого, агрессивная и непродуманная политика федерального центра и региональных властей в отношении ваххабизма привела к тому, что это религиозное течение загоняется в подполье. Это вызывает сочувствие у части молодежи к ваххабизму, что усиливает конфликтную готовность в регионе.
В условиях реполитизации этничности конфликты с выраженным этническим компонентом случаются даже в тех регионах страны, где их не ожидали и где к ним не были готовы. Что касается Юга России, то этнополитические процессы и проблемы были в политической (представительство в органах власти, формы политического участия), социальной и духовно-культурной (образование, культура, язык, религия) сферах. Локальные межэтнические конфликты отличаются составом субъектов, в качестве которых выступают администрации муниципальных образований, представители местных силовых структур, формальные и неформальные этнические объединения. Как отмечает Г. С. Денисова, «в политическую деятельность активно включился еще один политический субъект - различные национальные общественно-политические организации и объединения, которые выступают с идеей отстаивания интересов не республик по отношению к центру, а этносов». «Разыгрывание» этнической «карты» было связано с ощущением неодинаковости реальных возможностей в области реализации социально-экономических прав (особенно права на землю) и попытками обеспечить большие возможности, скорее даже преференции, политическими методами.
Первоначально на фоне крупных региональных конфликтов, сопровождавшихся массовым насилием и даже военными действиями, такие конфликты не привлекали широкого внимания, о них почти не знали за пределами того региона, в котором они происходили. В настоящее время можно говорить о новом этапе регионального конфликтного процесса на Юге, главной чертой которого становятся блоковые конфликты. Под блоковым конфликтом понимается не межблоковый конфликт, выделяемый по субъектам-носителям (международные блоки, союзы и организации), а конфликт, выделяемый по механизму формирования и расширения. Именно этот тип конфликта приходит на смену локальным межэтническим конфликтам на Юге России.
Блоковый конфликт является разновидностью сложно-составного конфликта, модель которого разработана В.Н. Яким-цом и Л.И. Никовской. В предлагаемой трактовке этого феномена акцент делается на наличие доминантой линии социального напряжения или социального раскола, на основе которой соединяются (блокируются) моноконфликты. Таковой доминантой в блоковых конфликтах на Юге России явилась возраставшая напряженность в межэтнических отношениях. Результатом процесса реполитизации этничности, характеризующегося резкой эт-низацией политического пространства и ростом межэтнической напряженности, стала актуализация идеи так называемого «исторического приоритета». Уже в начале 90-х годов XX в. на Юге России «в среде национальной интеллигенции стали популярными различного рода работы, в которых обосновывалось "историческое право" того или иного этноса на свободное распоряжение природными и экономическими ресурсами на территории его проживания. Это "право" обосновывалось прежде всего "историческими" ссылками на то, что именно данный народ является самым древним, своего рода прародителем "кавказской цивилизации", и поэтому "историческая справедливость" требует восстановления его "исконных прав", утраченных в результате экспансии либо со стороны России, либо соседних - "менее историчных" - народов».
В связи с этим исследователи отмечают, что в республиках Северного Кавказа сегодня вошло в жизнь поколение граждан, чьи представления об истории своего народа сложились на основе такого рода «концепций». Политизация этничности, выражающаяся в идеологемах «исторического приоритета», оказывает огромное влияние на этническую идентификацию, особенно молодого поколения, и провоцирует национальную напряженность и межэтнические столкновения. Такого рода процессы, как отмечают исследователи, становятся «питательной средой» для развития национализма, ориентированного на отделение от Российской Федерации и создание национального государства, которое, по мнению радикально направленных ревнителей за «этническую чистоту нации», является единственным способом восстановления национальной и культурной идентичности. Подобные воззрения и идеология способствуют росту популярности сепаратистских идей, согласно которым «выход такого национального государства на международную арену при апелляции к мировому сообществу позволит "восстановить историческую справедливость", и значит, оправдать территориальные и экономические притязания нацио-
нал-сепаратистов. В свою очередь, подобные притязания побуждают к аналогичным действиям и представителей русскоязычного населения, среди которого радикально-националистические взгляды становятся все более популярными».
В республиках Северного Кавказа такого рода идеологемы в большей или меньшей степени разделяются и правящими элитами, что оказывает серьезное влияние на характер взаимодействий между субъектами Федерации на Юге России. По сути дела, как отмечают специалисты, в регионе формируется своеобразная локальная геополитическая модель межэтнического взаимодействия, основанная на сомнительных культурно-исторических приоритетах, которые в свою очередь служат обоснованием территориально-экономических и этнополитических притязаний. Все это способствует складыванию такой социально-экономической и эт-нополитической среды, в которой национал-сепаратизм получает общественную поддержку.
Некоторые специалисты считают, что политизации этнично-сти и усилению напряженности в регионах способствует и распространение в научной среде таких понятий, как «коренные» и «титульные» народы. Так, Ж. Т. Тощенко пишет, что «губительность и непродуманность таких терминов, да еще поддержанных на официальном уровне, усугубляют ситуацию и в немалой степени подыгрывают устремлениям этнократических сил в стране. Именно эти путаница и невнятица, перенесенная в плоскость политики, практической политической и общественной деятельности привели к обострению взаимоотношений между представителями различных народов, перешли в ранг государственных акций, которые обернулись неоправданными обидами для нетитульных народов. А это в свою очередь способствовало росту этноэгоизма и этнофо-бии, появлению новых узлов напряжения, новых столкновений на этнической почве».
Этноцентризм и этнонигилизм - первоначальные формы перерождения и деформирования этнической идеологии. «Выступая на первых этапах своего возникновения и развития как альтернатива великодержавному выбору, этноцентризм, как отмечают эксперты, неотвратимо начинает воспроизводить родовые черты своего идейного противника. Это и авторитарная нетерпимость как оборотная сторона социального инфантилизма, и резкое сужение поля национальной самокритики, и монополия на патриотизм, и утрата демократической перспективы развития из-за перманентного оспаривания универсальности принципа свободы, и торжест-
во группового эгоизма, и потребность в харизматическом лидере, и провалы в архаику, и негативная характеристика другого как чужого... Этноидеологией в большей степени вооружаются экстремистские и радикальные националистические течения, для которых она сводится к гиперэтноидеологии, создавая изначально перекос в мировосприятии окружающего мира и происходящих в нем процессов».
Целям деполитизации этничности отвечают также задачи укрепления вертикали федеральной власти и стимулирование развития экономики в регионах с учетом государственной специфики. Конец 90-х годов прошлого столетия характеризуется такими процессами, как определенная деполитизация этничности, которая, хотя и сопровождалась политизацией религиозного (исламского) фактора, тем не менее была воспринята как признак если не завершения этноконфликтного процесса в регионе, то по крайне мере как окончание регионального этнополитического кризиса, перемещение этнических проблем и конфликтов из политической плоскости в плоскость межобщинного взаимодействия.
Однако уже в первом десятилетии нового тысячелетия прежние оценки были деформированы.
Во-первых, локальные конфликты вновь актуализировались с тенденцией повторного выхода на региональный уровень.
Во-вторых, на смену процессу деполитизации этничности, который создавал для федеральной и региональной власти возможность проективно перестроить национальную политику, пришел процесс реполитизации этничности. Новый этап политизированной этничности, начавшийся в середине первого десятилетия текущего века, в отличие от начала и середины 1990-х годов, характеризуется активным включением конфессионального фактора в этнополитические процессы в регионе.
Характеризуя динамику политического процесса на Северном Кавказе последнего десятилетия, можно с уверенностью утверждать, что распределение потенциала государственной власти в политическом пространстве регионов происходило неравномерно. Вследствие этого официальные лидеры регионального уровня были нацелены больше на деятельность внутри регионов, тогда как деятельность межреспубликанского и межрегионального уровней, направленная на интеграцию в единое российское политическое и экономическое пространство, воспринималась как враждебная. Такая ситуация создала условия для дестабилизации межэтнических и межконфессиональных отношений, прогрессирования эт-
нофобии и враждебности по отношению к другим народам. Основная причина неудач, которые терпят попытки укрепления вертикали федеральной власти в регионах, - «отсутствие внятной концепции модели и принципов построения российского государства. Что есть Россия и к чему она стремится - ясных ответов нет. Сохранит ли российское государство свою сложившуюся веками традиционную полиэтническую структуру, или победят силы, ведущие дело к разрушению страны? Под вопросом будущее России. К чему приведет реализация принципа "Россия - для русских" и каковы подлинные намерения адептов лозунга "Татарстан - это не Россия"? И те и другие говорят о возрождении».
Новая стратегия создания нескольких больших макрорегионов из нескольких субъектов Российской Федерации - одна из попыток укрепления вертикали власти в регионах. Ее основные цели -сделать огромное государство более управляемым и мобильным. Однако без учета этнических экономических и социальных факторов данная попытка обречена на провал: «Нынешняя реформа должна учитывать российский этнокультурный ландшафт. Структурное поглощение этнотитульных субъектов, пусть и с благой целью социально-экономического развития, означает фактическое стирание с карты Российской Федерации этносов так называемого второго порядка. Если это затронет не только малочисленные автохтонные этносы, но и крупные этнические общности, то нам не избежать развала страны. Моноэтничное национальное государство Россия невозможно по определению. Россия как нация-государство - это сочетание горизонтальной и вертикальной интеграции страны, где наша общность как нации важнее всех социокультурных и фенотипических различий. Однако строительство единой нации в настоящее время вряд ли возможно без укрепления общегосударственных, общенациональных институтов, обеспечивающих законность и правопорядок в обществе. И здесь нас поджидает другая ловушка - опасность перерастания полудемократии в недемократию. Нельзя строить нацию, не разбирая средств и методов». Немаловажное значение в процессе деполитизации этничности имеет и экономическая стабильность регионов. Спад экономики в северокавказских республиках способствовал эскалации межнационального напряжения, на фоне которой культивируемая «историческая избранность» отдельно взятой той или иной нации приобретала гипертрофированные черты и вела к этнизации экономики и дезинтеграции общегосударственного пространства. Причины этих процессов кроются в том, что после приобретения
независимости в начале 1990-х годов между республиками бывшего СССР были разорваны не только политические, но и экономические взаимоотношения, что непосредственно сказалось на национальных экономиках всех новых независимых государств.
Нарастающая динамика конфликтов на Юге России блокировала не только внутрирегиональную экономику, но и внешнеэкономические отношения, что не могло не сказаться на торгово-экономическом сотрудничестве стран Кавказского региона, в сфере которого наметилось явное ухудшение. Таким образом, улучшение экономического состояния регионов должно в немалой степени способствовать деполитизации этничности и укреплению вертикали федеральной власти. Однако планирование и реализация экономического развития на уровне региона могут стать эффективными лишь при учете его специфических условий и при формировании на основе системного подхода, учитывающего все социально-политические факторы, характеризующие региональный субъект. В первую очередь необходимо обращать внимание на такие факторы, нивелирующие экстремистскую этническую составляющую, как инвестиционная привлекательность и конкурентоспособность региона. Успешное планирование и реализация экономического развития на уровне региона являются целью грамотно организованного и эффективного регионального конфликт-менеджмента.
Сущность регионального конфликт-менеджмента заключается в проактивном управлении и предупреждении социально-экономических рисков, направленном на создание положительного политического и экономического имиджа (бренда) региона в государственном и мировом масштабах. Это особенно актуально для полиэтничного СКФО, который обладает социокультурной гомогенностью и вместе с тем выраженным этнокультурным разнообразием. Положительный образ и привлекательный имидж Северного Кавказа крайне важны в системе общественно-политических отношений России, что неоднократно отмечалось первыми лицами политического истеблишмента российского общества. Инновационными направлениями такого социального роста в СКФО являются поиск и популяризация во внутрироссийском и международном масштабах эффективного бренда региона как территории безопасности, благополучия и социальных перспектив. Следовательно, региональный конфликт-менеджмент является неотъемлемой частью структуры стратегии социально-экономического развития региона.
Важной составляющей имиджа региона является региональный бренд. Бренд в основном связан с производимыми в регионе товарами и услугами. СКФО из-за отсутствия грамотного конфликт-менеджмента ассоциируется в массовом сознании не с инвестиционно-выгодным регионом, а с регионом, политически и социально нестабильным, и в оценке основных событий в СКФО преобладает негативный характер. Причиной негативизации имиджа СКФО является преобладание реактивного конфликт-менедж-мента над проактивным, что ведет не к преодолению социально-экономической нестабильности, а к эскалации конфликтов,
имеющих разные основания. Проактивное управление конфликтами, в отличие от реактивного, относится к мерам, принимаемым до начала обострения конфликта, и является экономически более эффективным способом их урегулирования. После пересечения порога насилия динамика конфликтов становится не только более разрушительной, но и весьма дорогостоящей и трудной для трансформации, поэтому преимущества проактивного метода управления перед реактивным неоспоримы.
Одной из доминант конфликт-менеджмента применительно к Кавказскому региону, по словам М.А. Аствацатуровой, «является декларация того, что Кавказ и кавказцы - это не чуждый российскому сообществу "элемент", а часть российского правового, политического, экономического и культурного пространства. Северный Кавказ является территорией общего исторического проживания русского населения, казачества, коренных народов Северного Кавказа, диаспор стран СНГ и Балтии, а также диаспор дальних зарубежных стран. Однако объективные процессы сотрудничества народов тем не менее ведут к обострению конкуренции в сферах занятости и собственности, в наибольшей степени она ощущается в области бизнеса, предпринимательства, услуг и торговли».
Каждый регион представлен в массовом сознании образом, наделенным уникальными характеристиками. Такие представления являются своего рода концентратом общественного мнения, позволяющим в критические минуты почти мгновенно принимать те или иные решения политикам, общественным деятелям, бизнесменам, административным служащим, маркетологам, СМИ. Подобная мысленная картина называется региональным имиджем. Иногда такая презентация излишне идеализирована, нередко изображена в сгущенных тонах, зачастую блекла и невыразитель-
на. Территория СКФО в целом изначально уникальна по своему историческому наследию, по географическому расположению, по значимости происходящих здесь экономических, политических, гуманитарных процессов.
Перспективное развитие СКФО зависит от правильного определения точек его роста, которые могут определяться конкурентными преимуществами. Конкурентные преимущества региона зависят от наличия и использования конкурентных ресурсов. Конкурентные ресурсы - это совокупность материальных и нематериальных элементов региона, которые обладают рыночной ценностью или способствуют привлечению внимания целевых инвесторов и потребителей к Кавказскому региону. Инвестиционно привлекательные ресурсы СКФО могут использоваться для создания конкурентного преимущества территории и достижения конкурентного успеха. Для реализации этих задач необходимо применение грамотного антиконфликтогенного менеджмента, позволяющего акцентировать конкурентоспособность региона, что возможно лишь при предупреждении развития конфликтов, имеющих социально-экономическую основу. Развитие экономического сектора региона, способствующее снижению количества безработных и повышению уровня жизни населения (что в немалой степени снимает и межэтническую напряженность), контроль над информационным аспектом создания позитивного образа региона - вот одни из основных составляющих регионального конфликт-менеджмента, наряду с адекватной системой правового регулирования межэтнической и межнациональной напряженности в Северо-Кавказском федеральном округе.
Региональные идеологии субъектов Российской Федерации на Юге России начали выстраиваться, с одной стороны, на общенациональной российской идеологии, а с другой - с учетом региональной специфики. Однако отсутствие целостной системы общенациональной идеологии привело к такому региональному идеологическому плюрализму, в котором отсутствуют общезначимые идеи и ценности. Поэтому формирование региональных идеологий на Юге России во многом еще носит стихийный характер или является произвольным идеологическим творчеством доминирующих в регионе политических элит.
В настоящее время региональные идеологии на Юге России занимают важное место в самоидентификации и в самоорганизации территориального сообщества, включая элиту, в ее взаимодействии с населением и федеральным центром. Существенное
значение приобретает идея о роли и развитии регионов как системное представление различных взглядов, выражающих коренные интересы больших социальных групп (народов, классов, общностей, социальных движений), как продукт самостоятельного регионального мышления и деятельности, как организующая основа российской государственности. Поскольку на сегодняшний день существуют реальные риски дестабилизации этнополитиче-ской и экономической обстановки в одном из геополитически и экономически значимых регионов России, необходимо совершенствовать и применять региональный антиконфликтологический менеджмент.
«Проблемы социально-экономического и этнополитического развития южного макрорегиона»,
Ростов н/Д., 2012 г., с. 137-146.
Андрей Баранов,
доктор политических наук (Кубанский государственный университет) ПОЛИТИЗАЦИЯ ИСЛАМА В СОВРЕМЕННОМ КРЫМУ: КОНФЛИКТОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
Актуальность темы вызвана тем, что исламские религиозные объединения - влиятельный актор политических процессов в современном Крыму. Особое внимание привлекают такие аспекты, как причины конфликтности, диспозиция и стратегии сторон конфликтов, взаимодействие внутриэтнических и внешних факторов конфликтности. Выявление конфликтогенного потенциала политизации ислама в Крыму важно для сравнительного анализа рисков национальной безопасности в постсоциалистических странах. Крым играет важную геополитическую роль в Черноморском трансграничном регионе, политико-конфессиональные процессы в Крыму влияют также на российский Северный Кавказ.
Методологическую основу исследования составляет конструктивизм. Это позволяет осмыслить конфессиональный конфликт как столкновение акторов политики в их стремлении осуществлять свои интересы, связанные с публичной властью, влиянием на государственную политику и статусом в общественной иерархии. Субъектом конфессионального конфликта выступает не сообщество верующих в целом, а лидеры и элиты религиозных организаций.
