CC BY
163
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 2010. № 6
А.А.Махотина
(аспирантка кафедры истории отечественного искусства исторического
факультета МГУ имени М.В. Ломоносова)*
ПУТЕШЕСТВИЯ ЕКАТЕРИНЫ II:
ИДЕЙНО-ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ПРОГРАММА
ЦЕРЕМОНИАЛА ВСТРЕЧИ ИМПЕРАТРИЦЫ
В статье рассматриваются государственные торжества, которые устраивались во многих городах России по случаю визита Екатерины II. На основе анализа программ и проектов архитектурно-художественных ансамблей, выстроенных к приезду императрицы, автор делает выводы об особенностях праздничной культуры провинции.
Ключевые слова: путешествия Екатерины II, триумфальные ворота, аллегорическая композиция, провинциальная культура.
The articles describes state ceremonies in honour of the visit of Catherine II to various Russian cities. The author discusses festive culture of the province on the base of the programs and projects of architectural and art ensembles celebrating the arrival of the empress.
Key words: trips of Catherine II, triumph arches, allegoric composition, provincial culture.
* * *
«Я слышала, будто вы порицаете меня за то, что я во всех городах устраиваю аудиенцию и празднества...»
Екатерина IIграфу де Сегюру (1787г.)1
Екатерина II — единственная из царствующих монархов XVIII столетия в России, совершившая несколько длительных путешествий по стране с целью ознакомления с ее состоянием и обустройством. Среди них — поездки в Остзейский край (20 июня — 25 июля 1764 е), по Волге (2 мая — 15 июня 1767 г.), в Белоруссию (9 мая —17 июня 1780 г.), наконец в Крым (7 января — 11 июня 1787 г.).
Известно, что Петр I, решая определенные экономические и хозяйственные задачи, посещал многие города России, зачастую обходясь без свиты и пышного церемониала. Поездки его дочери Елизаветы Алексеевны носили в большей степени паломнический характер, однако именно они представляли блеск светских увеселений и торжеств, соответствующих европейским традициям. При
* Махотина Алина Александровна, тел. (985) 776-61-43; e-mail: 7766143@mail.ru
1 Энгельгардт А. Путешествия императрицы Екатерины II по России. Поездка в новоприобретенный край // Русский быт по воспоминаниям современников. XVIII век. Ч. II. Вып. 1. М., 1918. С. 179.
ней сформировался ритуал встречи царствующей особы, чередующий официальные визиты с балами и маскарадами, городские парады с вечерними фейерверками и иллюминациями. Так происходила своего рода «презентация» образа монарха за пределами столицы, усиливающая его величие в сознании подданных. Можно предположить, что впечатления от совместных поездок с предшественницей на троне оказали определенное влияние на концепцию политической программы и «политического поведения» Екатерины II.
В последнее время в отечественной исторической науке вырос интерес к изучению «императорских путешествий» екатерининской эпохи. Это явление рассматривается в контексте социально-экономических и политических изменений, и лишь опосредованно освещается его значимость в области художественной культуры (работы Н.В. Бессарабовой, Н.И. Павленко, Г.В. Ибнеевой)2. «Встреча монарха» — один из жанров государственных светских торжеств. Однако его идейно-художественная программа и ее воплощение в риторических и изобразительных формах не являлись еще предметом отдельного исследования.
В отличие от других европейских монархов эпохи Просвещения Екатерина II уделяла большое внимание программе путешествий по стране, символически утверждая в них легитимность своей власти. Это вполне объяснимо. Например, Иосиф II предпочитал ездить без «пышных встреч» и выдавал себя за «обычного» путешественника — графа Фалькенштейна. Как справедливо отмечает по этому поводу Г.В. Ибнеева, наследственный император Австрийских земель не нуждался во внешнем представлении своего присутствия3, так же как и первый российский император Петр Великий.
Длительные путешествия Екатерины II по помпезности и роскоши мероприятий напоминали скорее перемещения древнеримских правителей по многочисленным провинциям. Так, например, по Волге плыли четыре расписные галеры, украшенные декоративными фигурами, по дороге в Киев, на пути в Крым, следовала огромная карета, напоминающая корабль. Она состояла из нескольких отделений: из кабинета, гостиной на 8 человек, игорного стола, небольшой библиотеки — и была снабжена всеми удобствами. В Херсон Екатерина II въехала в «великолепной колеснице», подобно тому, как приезжали в свои владения императоры Древнего Рима.
2 См.: Бессарабова Н.В. Путешествия Екатерины II по России. М., 2005; Павленко Н.И. Венценосная путешественница // Родина. 1997. № 9; Ибнеева Г.В. Императорская политика Екатерины II в зеркале венценосных путешествий. М., 2009.
3 См.: Ибенеева Г.В. Указ. соч. С. 103—104.
8 ВМУ, история, № 6
113
Каждое путешествие имело свою «легенду», переданную в системе мифопоэтических и исторических аналогий. В письме к Вольтеру Екатерина II писала, что отправляется в Азию, перед тем как отплыть по Волге. Посещение Крыма и южных губерний представлялось прибытием на землю древних греков и «напоминало их мифические времена»4.
Тема географических пространств присутствовала в формировании культа императрицы (вспомним декоративное оформление праздника по случаю Кючук-Кайнарджийского мирного договора, когда Ходынское поле «превратилось» в Черное море с полуостровом Крым, крепостями Керчью, Еникали) и определяла ее собственные представления об обширности своих владений.
При этом Екатерина II, вступив на русский престол, не совершила ни одной поездки за границу, в отличие от почитаемого предшественника — Петра I. Она не искала там союзников для новой военной кампании и не набиралась опыта, напротив — сама принимала европейских посланников, представляя им свое искусство государственного управления. Она появлялась в образе «Матери Отечества», которую встречали жители разных городов хлебом и солью, полководца, перед которым преклоняли военные знамена, или даже «новой Семирамиды, собирающей дань удивления всех монархов Запада».
В поездках императрицу сопровождали не только русские вельможи, но и иностранные послы, на встречу приезжали правители разных государств, среди них Станислав Понятовский (во время поездки в Крым в 1787 г.) и Иосиф II, дважды посетивший Россию (в Могилеве в 1780 г., во время поездки по Днестру, в Крым в 1787 г.).
«Путешествия двора нисколько не походят на обыкновенные путешествия...» — писал французский посланник граф де Сегюр. Каждое из них имело свой сценарий и соответствующее художественное оформление. «Города, деревни, усадьбы, а иногда и простые хижины, — продолжал он, — так были изукрашены цветами, что вид их обманывал взор, и они представлялись какими-то дивными городами, волшебно-созданными замками, великолепными садами»5.
Встрече венценосной гостьи предшествовала длительная подготовка: строились дороги, пристани, триумфальные сооружения и др.
Большое внимание уделялось «церемониальному убранству» города. Прибытие монархини открывалось триумфальным шествием, для которого были построены специальные ворота. В период правления Екатерины II они появились в самых разных уголках
4 Сегюр Л.Ф. де. Путешествия по Днепру и в Крым // Русский быт по воспоминаниям современников. С. 196.
5 Там же. С. 186, 193.
Российской империи. Большинство этих памятников утрачены: деревянные — носили временный характер и потому не сохранились сегодня, а некоторые из тех, что были выстроены из камня, разобраны в 1930-е гг. (например, триумфальные ворота в Калуге, Орле).
Традиционно строительство осуществлялось на средства местного купечества и дворянства, привлекались крепостные зодчие и живописцы. Присутствовала и частная инициатива. Например, ярославский помещик Н.И. Тишинин, воспользовавшись прибытием императрицы в Ярославль (путешествие по Волге, 1767 г.), пригласил ее в свою усадьбу Тихвино-Никольское, где в честь Екатерины была сооружена триумфальная арка и устроена иллюминация6.
Примерный маршрут движения «царского поезда», описанный в Камер-фурьерских журналах, традиционно проходил по дороге к главному городскому собору и направлялся к дому, где должна была остановиться монархиня.
В топографии городов, посещаемых Екатериной II, появлялось новое декоративные пространство. Так, в частности, описывает Тулу южноамериканский подданный, путешествовавший с императрицей в 1787 г., Франсиско де Миранда: «Напротив дома (где должна была пребывать Екатерина II. — А.М.) установлены столбы для иллюминации; они поставлены также вдоль главной улицы, что тянется на целую версту, если не больше, до самого выезда из города. Там, где она кончается, возвышается нечто похожее на триумфальную арку, огромное сооружение с фигурой наверху, по-моему, олицетворяющей Славу; все сделано из дерева»7.
Франсиско де Миранда упоминает только об одних триумфальных воротах в Туле (на выезде из города). Однако зачастую в крупных губернских центрах их устанавливалось двое (например, в Казани, Курске, Смоленске и др.). Первые отмечали начало торжественного шествия, вторые можно было увидеть у церкви или временной резиденции в центре города, а иногда и на выезде из него. При этом улицы украшались иллюминационными щитами, дополняя изобразительное оформление ворот.
Возведенные к праздничному случаю сооружения составляли архитектурно-художественный ансамбль. К примеру, однопролет-ная арка в Калуге (1775) располагалась на пересечении главных улиц — Ямской и Московской. Для того чтобы новая конструкция не смотрелась одиноко, по обе стороны были поставлены обелиски — версты (на месте старых, не сочетавшихся с обликом арки).
6 О празднике в усадьбе Н.И. Тишинина упоминается в переписке Н. Тишинина и М. Махаева. Подробнее см: Сообщение М. Ильина// Литературное наследство. М., 1933. Т. 10. С. 470—498.
7 Миранда Франсиско де. Путешествие по Российской империи / Пер. с исп. М.С. Альперовича, В.А. Капанадзе, Е.Ф. Толстой. М., 2001. С. 160.
Кроме того, они соединялись со специально выстроенными кордегардиями для стражников, образуя трехчастную композицию (ворота, кордегардии, обелиски). С другой стороны от ворот отходили полукружия пандусов, на которых, как предполагает Г.К. Лу-комский, устанавливались декоративные украшения (возможно, вазы)8. Таким образом, въезд в город приобретал торжественное, приличествующее случаю оформление.
Другой пример — триумфальная арка перед «резиденцией императрицы»9 в Казани (1767). Она имела три пролета, купол и галерею. Архитектурный ансамбль отмечал здесь топографический и символический центр города.
Местные представления о том, как должны выглядеть триумфальные «порты», складывались из знакомства со столичными образцами, которые были известны по изображениям на гравюрах. Нередко к столь ответственным заказам привлекались и мастера из Петербурга.
В частности, подготовкой убранства уже упомянутой усадьбы Тишинина занимался петербургский гравер М.И. Махаев, который пригласил архитектора В.И. Баженова для создания проекта декоративных сооружений, а для разработки программы картин иллюминации — известного инвентора Я. Штелина. Граф Г.С. Зорич в своем имении в Шклове (в 1780 г.) удивил императрицу «фейерверком, деланным несколько месяцев» знаменитым в столице фейер-веркером, генерал-майором артиллерии П.И. Мелиссино. Как вспоминает современник, «павильон из 50 000 ракет был достоин своего мастера и стоил чрезвычайно дорого»10.
В Новгороде-Северском, который встречал Екатерину II на пути ее путешествия в Крым (1787), для возведения триумфальных ворот был приглашен известный придворный архитектор Джакомо Кваренги.
Элемент «подражания», присутствовавший в провинциальной культуре, интерпретировался в красках местного колорита. Безусловно, стремление не уступать убранству торжеств в Петербурге создавало ситуацию художественной конкуренции, дабы соответствовать столичному "grand art". Не случайно некоторые сооружения удостаивались особого внимания императрицы. Так, в письме к Н.И. Панину о своем посещении Казани Екатерина II писала: «.. .здесь триумфальные ворота такие, как я еще лучше не видала.. ,»п
8 Ворота были разрушены в 1935 г. Их описание см.: Лукомский Г.К. Памятники старинной архитектуры России. Ч. I. Русская провинция. Пг., 1915. С. 260.
9 Согласно описанию в Камер-фурьерском журнале, вероятнее всего, эти ворота были установлены у дома купца И. Осокина.
10 Энгельгардт А. Указ. соч. C. 179.
11 Цит. по: Соловьев С.М. Сочинения: В 18 кн. Кн. XIV. История России с древнейших времен. Т. 27. М., 1994. С. 49.
Постройка «достойных въездов» (именно так современники называли триумфальные ворота) к приезду венценосной гостьи — важная часть архитектурной жизни России второй половины XVIII в. Таким образом формировались представления о типологии и стиле этих триумфальных сооружений, которые развивались в русле общей художественной ситуации.
В памятниках 1760-х гг. в композиции и пластическом декоре еще преобладала эстетика барокко. Один из примеров — ворота в Костроме, в оформлении которых, судя по описанию, присутствовали крупные барочные волюты12.
В 1770-е гг., с развитием классицизма, наряду с популярными трехпролетными воротами развивается и иной тип. Вдохновленная известным античным прообразом композиция однопролетной арки с высоким аттиком напоминала о знаменитой арке Тита в Риме. Ее облик был воспроизведен в Орловских воротах в Царском Селе (проект архитектора А. Ринальди, 1771 г., сооружены в 1777— 1782 гг.). Символический язык архитектурных форм указывал на одно из исторических сопоставлений — Екатерины II с римским императором Титом, которое упоминалось и в панегирической литературе того времени.
В разных городах империи к приезду императрицы в 1770— 1780-х гг. были построены подобия титовских арок. Провинциальная аранжировка нередко придавала известной композиции большую декоративность. Так, однопролетные ворота в Калуге казались атектоничными из-за сочетания узких колонн «большого» коринфского ордера и массивного аттика (Московские ворота, 1775 г.). Столь же крупной в пропорциях, но более лаконичной в пластическом оформлении была триумфальная арка в Орле (Московские ворота, 1787 г.). Она была украшена рустованными антами, фризом с триглифами, наверху установлены герб губернии и две декоративные вазы13. Однако в целом облик «орловских порт» напоминал скорее о фортификационных, чем о триумфальных праздничных сооружениях.
Другой пример — Херсонские ворота в Курске (1787). Они также были однопролетными, без «классического» ордерного оформления — столбы, использованные в композиции, не имели капителей, а пластическую выразительность придавали крупные лепные украшения.
Особняком стоит триумфальная арка в Новгороде-Северском (1786—1787), в отличие от других памятников сохранившаяся и се-
12 Деревянные ворота не сохранились. Через 2—3 года после визита императрицы они были воспроизведены в камне. (Кострома: Исторический очерк В.К. Лу-комского и описание памятников провинциальной старины Г.К. Лукомского. СПб., 1913. С. 139).
13 См.: Лукомский Г.К. Указ. соч. С. 262.
годня. Ее автор, известный архитектор Дж. Кваренги, создал композицию в соответствии с классицистическими канонами. Архитектурный стиль мастера был адаптирован к местному зодчеству, что придало постройке оттенок наивной, провинциальной декоративности. Однопролетная арка со сдвоенными ионическими колоннами была завершена высоким профилированным аттиком. В широком интерколумнии по вертикали размещены лепные овальные медальоны с гербами десяти уездных городов Новгород-Север-ского наместничества (Мглина, Конотопа, Глухова, Кролевца, Сура-жа, Погара, Стародуба, Сосницы, Коропа), украшенные мелкими сухариками14. Такие ненавязчивые декоративные элементы не только придавали нарядность композиции, но и символизировали «творение самой императрицы» — образование Новгород-Север-ского наместничества.
Гармоничные пропорции, ордерное оформление превращали этот памятник в один из образцов классицистической архитектуры в провинции. Известно, что ворота понравились Екатерине II, а после своего визита она выделила средства на постройку в городе нового собора, проект которого также был поручен Дж. Кваренги. Выдержанный в традициях классицизма храм составлял ансамбль с триумфальными вратами, также напоминая горожанам о визите императрицы.
К приезду Екатерины в Херсон была построена военная крепость (так и не увидевшая ни одной осады), посещение которой стало своего рода кульминацией путешествия в Крым. Крепость, напоминающая скорее город — с храмом и дворцом («дворец Потемкина») в центре, — создавалась большой артелью мастеров, куда входили и столичные архитекторы (И. Старов, М. Казаков и др.). Центральную ось плана отмечала арка, облик которой повторял тот же тип однопролетной арки Тита.
Иначе говоря, триумфальные врата не только играли главную роль в торжественном убранстве города, но и выполняли важную градостроительную функцию.
От архитектурной характеристики триумфальных «порт» обратимся к их символическому значению и художественной декорации.
Понятие «прибытие» синонимично «появлению» или «явлению», связанному как с культовой, так и с театральной средой. Состояние ожидания монархини сравнивалось почти с религиозными чувствами в ожидании «божества». Так, к примеру, Ф.П. Лубяновский вспоминал о встрече Екатерины II в Харькове во время путешествия на юг, в Крым: «Показался на Холодной горе царский поезд; настал праздников праздник. <...> Неподвижно, как вкопанные,
14 Сегодня эту деталь можно увидеть только на старой фотографии, воспроизведенной в кн.: Лукомский Г.К. Указ. соч. С. 264.
в тишине благоговейной все смотрели и ожидали: божество являлось»15. В ряду поэтических метафор главным было сравнение с «явлением солнца». В оде, посвященной дню рождения императрицы накануне ее отъезда в Казань в 1767 г., М. Херасков писал:
...Там ждут Ея усердны чады, Как солнца ждут Ея огней.16
Эти представления отражались в символике ритуала встречи венценосной гостьи у триумфальных ворот. Во время путешествия Екатерины в Крым уездные предводители дворянства с молодыми дворянами должны были верхом на лошадях встречать монархиню на границе своих уездов. Жители деревень и сел выстраивались вдоль дороги, а горожане приветствовали ее, стоя по обе стороны улицы, девушки и женщины подносили цветы17. Формировались определенные поведенческие модели каждого из сословий, как роли в большом театральном представлении. Социальный статус определял дистанцию, а следовательно, и условия восприятия. Так, например, Екатерина II писала, что в Казани «мужики ставили перед ней свечи»18. Атмосфера была подобна богослужению — праздничному, с торжественным шествием. Соответствующее значение приобретали и триумфальные ворота. Часто украшенные иконами, они напоминали облик алтарных врат. Все это усиливало сакрализацию образа Екатерины II как помазанницы Божьей.
При въезде «императорского поезда» производилась пальба из пушек, а перед самими воротами традиционно выстраивался военный полк, который отдавал честь Ее Величеству «с преклонением знамен и игранием музыки на трубах». В присутствии полка символика «вшествия», безусловно, напоминала и о военных триумфах. Несмотря на мирный повод торжества, это действо составляло часть церемониала встречи монарха, которая появилась еще в Древнем Риме и перешла в ритуал приветствия европейских правителей Нового времени.
Так представлялся образ «императрицы-охранительницы» — и как защитницы в военных конфликтах, и как блюстительницы устоев Православной веры — помазанницы Божьей.
Помимо важной роли в осуществлении ритуала приветствия государыни ворота исполняли и не менее значительную мемориаль-
15 Лубяновский Ф.П. Воспоминания // Русский Архив. Вып. 1. 1872. С. 101.
16 Ода Всепресветлейшей державнейшей Великой Государыне императрице Екатерине Алексеевне Самодержице, на Высокоторжественный день рождения Ея Величества случившегося пред отбытием Всемилостивейшей Государыни из Москвы в Казань, 1767 года, апреля 21 дня, которую приносит именем Московского Университета Михайло Херасков.
17 См.: Коваленский М.Н. Путешествие Екатерины II в Крым. М., 1916. С. 28—29.
18 Цит. по: Соловьев С.М. Указ. соч. С. 49.
ную функцию. В описаниях декоративной программы они называются «публичным монументом» императрице, независимо от того, были ли построены из дерева или из камня. После недолгого визита Екатерины II врата превращались в своего рода артефакт ее присутствия. О состоянии сооружений внимательно заботились и после завершения всех праздничных мероприятий. Например, в тверской городской думе обсуждался вопрос о сохранении ворот, возведенных на центральной овальной площади в 1787 г., «во всякой исправности» и, что особенно важно, поддержании их «парадно-торжественного облика»19.
Памятник являлся «знаком благодарности» императрице, удостоившей визитом своих подданных20. В данной формулировке присутствовало понимание такого «церемониального» по своей сути сооружения как формы панегирического обращения, а следовательно, подчеркивалась его коммуникативная функция.
Традиционно триумфальные ворота были украшены аллегорическими картинами, в которых представлялась сама Екатерина II и памятный для всех день ее визита. Живописные композиции врат иллюстрировали слова кантов и приветственных речей, посвященных венценосной гостье, а кроме того, повторяли иносказательные образы фейерверков и иллюминаций. Таким образом, существовала единая идейно-художественная программа, в которой прославлялась царствующая монархиня. Рассмотрим некоторые композиции.
«Образный лексикон» эпохи допускал вольное соединение мифа и реальности. Так, наряду с аллегорическими персонажами появлялись картины с портретными изображениями самой императрицы. Распространение получила иконография, представляющая «Екатерину II, путешествующей по России».
Один из ранних известных сегодня примеров такого портрета — описание большого полотна, украшавшего передний фасад триумфальных ворот в Казани (1767)21. Программа этого грандиозного сооружения не фигурировала прежде в научной литературе. Она была написана директором казанской гимназии Юлием фон Кан-ницем, отпечатана и роздана присутствующим.
19 Горбунова А.В. Триумфальные ворота Тверской губернии во второй половине XVIII века // Русская культура ХУП—ХХ вв. Материалы исследования, публикации. Вып. 3. Тверь, 2005. С. 41. Как упоминает А.В. Горбунова, ворота простояли десять лет, а затем были разобраны по случаю визита императора Павла I.
20 Там же. С. 39.
21 Описание и изъяснение картин и эмблем на Триумфальных вратах в Казани, построенных для всевысочайшего прибытия Ея Имепраторскаго Величества Екатерины Вторыя, изобретения и сочинения Юлия фон Каница, надворного советника и Главного Казанских гимназий Коммандира. Печатано при Московском Университете 1767 года.
Зрителям представлялась картина с видом плывущих по Волге императорских галер. В верхней части был изображен Нептун, который обращаясь к ветру и реке, произносит:
«Престаньте, бурны ветры, дуть! Стели, счастлива Волга, путь, Валы свои катя смиренно, Не возмущая ясных влаг, Тобой грядет неоцененно Вместилище Российских благ».
«Знаком присутствия» на галере Екатерины II служил императорский штандарт, а аллегорические фигуры — Благополучие России и Любовь к Отечеству — символизировали «побудительные причины сего препохвальнаго путешествия». Там же можно было увидеть и «разные народы сей провинции, поспешно стекающиеся к берегам Волги», выражающие свою «нечувственную радость» с восклицаниями и возведением на небо взоров и рук, как указывалось в программе. Картина иллюстрировала встречу императрицы. Таким образом, все происходящее находилось сразу в двух пространствах — реальном и иллюзорном, «картинном». Причем во втором оно появилось значительно раньше и существовало значительно дольше, напоминая о знаменательном событии.
Известно упоминание о монументальном полотне, которое украшало триумфальные ворота в Твери (1787?). На нем представлялась «Российская Законодательница», т.е. царствующая императрица, которая едет на триумфальной колеснице по дороге, «устланной розами». Колесницу везут подданные — народ «всякого состояния», преисполненный благодарности. Сопровождающая надпись указывала:
Хоть не всегда, лицо твое, Богиня, зрим, Но вечным пламенем усердия горим.22
Данная иконография получила распространение и в станковых произведениях — прежде всего в живописных портретах Екатерины II 1770—1780-х гг. Сцена встречи победившей Минервы, ставшей к тому времени главным аллегорическим амплуа императрицы, появилась в «Аллегории на победу Екатерины II над турками и татарами» С. Торелли (ГТГ, 1772). Другой, более близкий нашей теме пример — работа художника Ф. де Мейса, посвященная императорскому путешествию 1787 г. Этот иконографический тип
22 Глушков И.Ф. Ручной дорожник для употребления на пути между императорскими всероссийскими столицами, дающий о городах по оному лежащих известия Историческия, Географическия и Политическия. СПб., 1801. С. 94—95. (Об этом полотне упоминается в статье: Горбунова А.В. Указ. соч. С. 45.)
известен в двух вариантах. На одном из них представлено, как в небесах Петр I указывает Сатурну на Екатерину II в колеснице («Путешествие Екатерины II по России в 1787 г.», н.х., ГРМ). В упомянутой картине казанских триумфальных ворот присутствует аналогичное изображение: с небес смотрит «Праотец Великой Екатерины Петр I». В таком контексте упоминание о петровской эпохе имеет прямые исторические аналогии: некогда сам Петр I приезжал в Казань, о чем сообщалось в программе декорации ворот. Однако обратим внимание на определение «праотец»: оно говорит не просто о политической преемственности (распространенный концепт в панегирической культуре XVIII в.), а в прямом смысле — о родственной связи. Более того, сама императрица названа «Екатериной Великой», а не «Второй», что ставит на одну ступень две исторические фигуры — Петра I и Екатерину II.
Дело не в том, что панегирический портрет императрицы за пределами столицы имел более хвалебный характер, чем в Петербурге, а в особенностях программы ранних путешествий Екатерины II, прежде всего поездки по Волге. Посещая старинные города, она как бы вписывала себя в картину русской истории. Не случайно кроме портрета Петра I на казанских воротах появляется и изображение Ивана Грозного, принесшего в губернию «Православную Веру» и «Закон», который теперь утверждала новая императрица. На соседней композиции можно было увидеть алтарь, на котором лежала книга с подписью «Соёех СаШегтае II», символизирующая Новое уложение.
В Костроме Екатерина II посетила Ипатьевский монастырь — место, откуда начался путь династии Романовых на российский престол. Этому была посвящена и программа триумфальных ворот, построенных у северной стены старого города: одна из картин, помещенных на аттике, представляла Екатерину II и царя Михаила Федоровича23. В художественном пространстве символически соединились прошлое и настоящее, устанавливалась непрерывность правящей династии. В приветственной речи предводителя местного дворянства упоминалось о том, что даже «время старалось сберечь для приема государыни то самое место, на котором был избран благочестивый царь Михаил Федорович»24.
Таким образом, путешествие по Волге превращалось в своего рода путешествие в историю России. Иной характер носили поездки 1780-х гг. — в Могилев (1780) и Крым (1787) — по вновь приобретенным землям. Это было уже триумфальное шествие, на пути которого представлялись картины с изображением плодов мудрого правления — военных побед, административных преобразований,
23 См.: Ибнеева Г.И. Указ. соч. С. 390.
24 Там же.
прежде всего основания новых наместничеств, и, конечно, широкая законотворческая деятельность. Произведение этого периода — полотно, украшавшее триумфальные ворота в Твери25. Холст (1,96х 2,145 см) сохранился, он был написан гризайлью и имитировал гипсовый барельеф. Как предположила А.В. Горбунова, он является одним из четырех полотен «в видах барилевых под гипс»26, украшавших ворота. Согласно атрибуции сотрудников Тверской картинной галереи (В. Колосова, Е. Мроз), работа была написана крепостными художниками М.А. Казаковым и И.И. Сержанцевым. Иконографически картина близка аллегорическим портретам Екатерины II 1780-х гг. На ней изображена императрица с орденской лентой на груди, одной рукой бросающая на алтарь цветы мака, что означает принесение в жертву своего спокойствия ради общего блага, другой — опирающаяся на высокий постамент с книгами, на которых написано: «Коммерческ.», «Учреждение губерн.», «Негоция», «Наказ». За ней стоят аллегорические женские фигуры. Одна из них — в шлеме Минервы, другая — с копьем, с вензелем императрицы — пронзает семиглавую гидру, возможно, напоминая о страшной моровой язве в Москве, устраненной в 1770 г.
В правом верхнем углу представлен Юпитер, который соединен с портретом монархини надписью: «ты (неразборчиво) — радость и слава моя», начертанной зеркально (справа налево). Можно предположить, что образ Юпитера здесь также связан с главным мифологическим амплуа Петра I. Однако если в программе казанских триумфальных врат Екатерина II приравнивается к своему «праотцу», то в тверской картине она вызывает у него восхищение, иначе говоря, превосходит.
Аллегорическая композиция, иносказательно прославляющая плоды правления Екатерины II, во многом напоминает знаменитое полотно Г. Левицкого «Портрет Екатерины II в виде законодательницы в храме богини Правосудия» (начало 1780-х гг., ГТГ), где также фигурируют горящий алтарь с маками, книги (символизирующие законотворческую деятельность) и образ мифологического божества (Фемида)27.
С другой стороны, холст, имитирующий гипсовый барельеф, композиционно и стилистически близок другому монументальному циклу — рельефному фризу «Деяния Екатерины II» в Большом круглом зале Московского Сената (1784—1787 гг., Г.Т. Замараев)28.
25 См.: Колосов В.И. Прошлое и настоящее г. Твери. Тверь, 1917. С. 63; Горбунова А.В. Указ. соч. С. 25—51.
26 См.: Горбунова А.В. Указ. соч. С. 45.
27 Там же.
28 Подробнее о программе фриза см.: Рязанцев И.В. Скульптура в России XVIII — начала XIX веков. М., 2003. С. 83—93.
Скульптурные панно представляли достижения екатерининского правления. Краткие сопровождающие надписи в рельефах сходны с пояснительными надписями на триумфальных вратах и по форме, и по манере начертания.
Проанализировав характер отдельных композиций фриза, заметим, что почти в каждой из них присутствует момент «встречи»: мифологические или аллегорические фигуры окружают императрицу, как бы уже давно ожидая ее появления. Не случайно Екатерина II изображается в своем главном амплуа — богини Минервы. В «сценарии» императорских путешествий этот художественный мотив воплощается в ритуале приветствия.
Иными словами, разные виды искусства — станковые или монументальные произведения живописи и скульптуры — принадлежали к одному жанру иносказательного портрета царствующей монархини. В основе программ «панегирических картин» — представления о роли правительницы в устроении «общего блага» империи, ее поданных. Эта идея характерна для философии Просвещения. «Общее благо» мыслилось как «телесное и духовное благосостояние, лучшее земное устроение и общий мир»29. Поездки Екатерины II по стране — одна из форм внешнего выражения этой программы. Так, императрица, наряду с уже известными «ролями», приобретает еще одну — «императрицы-путешественницы». И здесь важно подчеркнуть просветительский характер этого образа. Не случайно в аллегорической композиции де Мейса «венценосная путешественница» едет в триумфальной колеснице с факелом.
Портрет Екатерины П-путешественницы — панегирический образ, который входит в русское художественное пространство во второй половине 1760-х гг. и становится его неотъемлемой частью в 1780-е в самых разных видах искусства — от монументального до декоративно-прикладного (вспомним, к примеру, бюро-цилиндр с аллегорическими изображениями сцен путешествия в Крым в 1787 г. по рисункам архитектора Н. Львова, работы М.Я. Веретен-никова, музей-заповедник Царское Село). В «аллегорическом гардеробе» Екатерины II среди известных нарядов богинь и добродетелей важное место занимало эффектное дорожное платье, в котором изобразил ее художник П.М. Шибанов («Портрет Екатерины II в дорожном костюме», х.м. 70,5x56, 1787, ГРМ).
Визиты Екатерины II оставили след в художественной жизни разных регионов России. Зрелищные формы придворной культуры, прежде являвшиеся прерогативой столицы — Петербурга и близкой к ней Москвы, стали развиваться и в провинции. Таким образом, императрица расширила географию проведения публичных тор-
29 Ибнеева Г.И. Указ. соч. С. 354.
жеств, занимавших значительное место в ее политической и культурной программе. Не случайно граф де Сегюр в своих воспоминаниях писал: «.до какой степени внутри империи дошло подражание роскоши, модам и приемам, которые встречаешь при блистательных дворах европейских.»30.
Безусловно, представления о том, как должны выглядеть «достойные въезды» для монархини, складывались из знакомства со столичными примерами, известными по гравюрам и проектам знаменитых архитекторов. Несмотря на особое положение «архитектуры к случаю», композиции триумфальных врат и иллюминаций, созданных к приезду императрицы, отражали стилевую тенденцию эпохи, а аллегорические картины, украшавшие их, демонстрировали многообразие художественных образов, принятых в панегирической программе того времени.
Список литературы
1. Бессарабова Н.В. Путешествия Екатерины II по России. М., 2005.
2. Горбунова А.В. Триумфальные ворота Тверской губернии во второй половине XVIII века // Русская культура ХУП—ХХ вв. Материалы исследования, публикации. Вып. 3. Тверь, 2005.
3. Ибнеева Г.В. Императорская политика Екатерины II в зеркале венценосных путешествий. М., 2009.
4. Коваленский М.Н. Путешествие Екатерины II в Крым. М., 1916.
5. Кострома: Исторический очерк В.К. Лукомского и описание памятников провинциальной старины Г.К. Лукомского. СПб., 1913.
6. Лукомский Г.К. Памятники старинной архитектуры России. Ч. I. Русская провинция. Пг., 1915.
7. Павленко Н.И. Венценосная путешественница // Родина. 1997. № 9.
8. Соловьев С.М. Сочинения: В 18 кн. Кн. XIV История России с древнейших времен. Т. 27. М., 1994.
Поступила в редакцию 28 апреля 2010 г.
30 Сегюр Л.Ф. де. Указ. соч. С. 189.
