CC BY
49
А.Н. Никол юкин
«ПУТЕШЕСТВИЕ В ЛОНДОН» Аннотация
Раздел об Англии в «Записках русского путешественника» Карамзина свидетельствует о его знакомстве с известными политическими деятелями, которые сыграли значительную роль в английском радикально-демократическом движении 1790-х годов. Карамзин первый в России дал общую картину развития английской литературы от Чосера до XIX в.
Ключевые слова: русская литература, Н.М. Карамзин, Англия, жанр путешествия, английская литература.
Nikolyukin A.N. «Journey to London»
Summary. Karamzin's Letters of a Russian traveler reveal his acquaintance with the eminent British radicals of those days. Karamzin was the first in Russia, who presented the panorama of English literature from Chaucer up to the XIX century.
Путь к Карамзину пролегает через его «Бедную Лизу». Все началось в 1949 г., когда Николай Иванович Либан читал в Московском университете лекции по русской литературе XVIII в. и особенно проникновенно рассказал о карамзинской повести «Бедная Лиза». Надо знать способность Либана возбуждать интерес в студентах, чтобы понять, как это подействовало на нас. Я со своим другом Виктором Хинкисом (будущим переводчиком «Улисса» Джойса) отправились посмотреть Симонов монастырь и знаменитый Лизин пруд, о котором говорил Николай Иванович так, будто сам присутствовал там или был среди тех современников Карамзина, которые ходили помечтать или позлословить известным стишком, который не преминул привести лектор:
Здесь утопилася Эрастова невеста.
Топитесь, девушки, в пруду довольно места.
Посмотреть этот Лизин пруд, обозначенный на имевшейся у меня дореволюционной карте Москвы, стало нашей мечтой. Доехав до Крестьянской Заставы на трамвае, мы пошли в гору к Симонову монастырю, находившемуся тогда в полном запустении и разорении. И все же с наружной стороны монастыря в сторону Москва-реки мы обнаружили могильную плиту, на которой было выбито имя Ослабя. Это один из монахов-воинов (Родион Ослябя и Александр Пересвет), погибших при Куликовской битве 1380 г., тело которого было отвезено в Москву и погребено в Старом Симонове в «каменной палате». Правда, побывав в Симоновом монастыре в наше время, я уже не обнаружил той каменной плиты...
Конечно, около монастыря не было описанной Карамзиным березовой рощицы. В том направлении, где был Лизин пруд, шла улица с маленькими деревянными домами и с сараями. Мы прошли немного по ней. Во дворе справа старушка вешала белье на веревку. Я спросил, был ли здесь пруд. Говорливая женщина стала показывать на соседние сараи с железными крышами: «Вот на месте этих сараев было болото и пруд, но в 20-е годы его засыпали и построили сараи». Недавно мне довелось проезжать по этой улице. По обе стороны стояли большие новые дома. Интересно было бы проследить, каким образом светлый красивый пруд, существовавший с древних времен и запечатленный на фотографиях еще в начале ХХ в., вдруг в советские годы превратился в грязное болотце...
23 августа 1845 г. при открытии памятника Карамзину в Симбирске М.П. Погодин выступил в Собрании симбирского дворянства с «Историческим похвальным словом Карамзину», в котором отметил: «Вместе с письмами Карамзин выдавал в "Московском журнале" свои повести, из которых первое место, и по времени сочинения, и по блестящему успеху, принадлежит "Бедной Лизе". Сценою выбрано любимое гуляние московских жителей - окрестности Симонова монастыря; действующими лицами были выведены живые люди, вместо прежних Миленов и Замир, обитавших в неизвестных пространствах; все это было очень ново и разительно. Простосердечие, невинность и несчастная судьба доброй девушки изображены живо, а чувствительность была мод-
ною болезнию века: Полились слезы - тысячи любопытных ходили и ездили искать следов Лизиных. Несколько поколений считало своею обязанностию посмотреть на заходящее солнце с высот Симонова монастыря, подумать о Карамзине и вздохнуть о небывалой Лизе».
Карамзин запомнился нам также рядом общеизвестных строк его поэзии: «Смеяться, право, не грешно над всем, что кажется смешно», «Ничто не ново под луною: что есть, то было, будет ввек», «На минуту позабудемся в чародействе красных вымыслов!» Но помимо общеизвестного о Карамзине существуют иные обстоятельства его заграничного путешествия, на которые не обращалось внимания.
* * *
Свою лекцию о книге Карамзина «Письма русского путешественника» Н.И. Либан завершает тревожными словами: «Карамзин покидал Лондон и Англию без особого восторга. <...> Он понял, что есть другой Лондон, другая, реальная Англия, не та, которую он принимает за страну идеальную, страну порядка, но та страна, где очень много страдания и горя»1. Он пробыл в Лондоне с начала июня до начала июля 1790 г. А напечатал «Путешествие в Лондон (Из писем Русского путешественника)» только через четыре года в альманахе «Аглая» (1794). В чем же причина такого промедления?
В основе текста лежит не реальная переписка Карамзина со своими московскими друзьями, как можно было бы решить при чтении текста. Текст создавался уже перед печатанием на основе, очевидно, каких-то дневниковых записей, которые не сохранились. Поэтому текст о жизни Англии 1790 г. следует читать с пониманием того, что он печатался весной 1794 г. А к 1794 г. в Англии в основном завершились потрясения, вызванные Французской революцией, о чем Карамзин, конечно, знал из английских газет. Ведь он был членом московского Английского клуба, читал новейшие английские издания и знал, что происходит в Англии. Тень от происходившего во Франции лежит на воспоминаниях Карамзина о виденном в Лондоне.
В начале 1790-х годов в Англии оживилась деятельность старых радикальных обществ и были созданы новые. Наибольшее
значение имели три радикальных общества: «Общество революции», основанное в 1782 г. в память «славной революции» 1688 г.; «Общество друзей народа», основанное весной 1792 г. «новыми вигами» в целях борьбы за парламентскую реформу; «Общество конституционной пропаганды». Во главе последнего старого радикального общества стояли ветераны движения за реформу: Джон Горн Тук, Джон Картрайт и писатель Томас Холкрафт.
Еще в 1769 г. Горн Тук основал Общество для проведения билля о правах, в котором впервые со времен республики обсуждались демократические принципы. Карамзину довелось видеть Горна Тука в период выборов в британский парламент 14 июня 1790 г. Атмосферу парламентских выборов Карамзин описывает довольно иронично: «Вестминстер избирает двух Членов. Министры желали Лорда Гуда, а противники их Фокса; более не было Кандидатов. На кануне избрания угощались безденежно в двух тавернах те Вестминстерские жители, которые имеют голос: в одной подчивали Министры, а в другой приятели Фоксовы. Я хотел видеть этот праздник: вошел в таверну, и должен был выпить стакан вина за Фоксово здоровье. На сей раз Англичане довольно шумели.... Fox for ever! Да здравствует Фокс! наш доброй, умный Фокс, лисица именем, лев сердцем, патриот, друг Вестминстерского народа!»2
Многие члены «Общества конституционной пропаганды» в 1792 г. перешли в созданное Лондонское корреспондентское общество, руководителем которого стал шотландец Томас Гарди. К истории Лондонского корреспондентского общества, написанной Т. Гарди и оставшейся неопубликованной, эпиграфом были поставлены слова, характеризующие принципы Общества: «Если парламент не выражает больше воли народа, то наш долг - не философствовать, а действовать»3.
В руководстве нового Общества принимал участие знакомый Карамзину Горн Тук, а также Томас Пейн, автор книги «Права человека» (1791-1792) и писатель Уильям Годвин, опубликовавший свои «Размышления о политической справедливости» (1793). Среди участников Общества наметились расхождения между сторонниками насильственных действий (Т. Гарди, Т. Пейн) и приверженцами так называемого «мирного петицирования» (писатель У. Годвин).
Корреспондентские общества имели разветвленную сеть отделений по всей стране, были связаны с подобными обществами в Ирландии и Шотландии. Политическим идеалом были республиканские идеи «Прав человека» Т. Пейна и французской конституции 1793 г. Экономической программой была национализация земли при отмене лендлордизма и уравнительное землепользование на основе аграрно-утопической теории Томаса Спенса, выпускавшего еженедельники для народа «Свиной корм, или Уроки для свиного стада» (Pigs' Meat, or, Lessons for the Swinish Multitude, 1793-1795) и «Политика для народа, или Смесь для свиней» (Politics for the people, or, a Salmagundy for Swine, 1793-1795). Сатирическое название журналов восходит к высказыванию Эдмунда Бёрка об английском народе как о «стаде свиней» («Размышления о французской революции», 1790).
Английские газеты в 1793 г. писали об арестах, судебных процессах и ссылках руководителей шотландских демократов Т. Мюира и Т. Пальмера. Для борьбы с Корреспондентскими обществами правительство создало «Общество защиты свободы и собственности от республиканцев и левеллеров». Вся эта борьба постоянно освещалась в английской прессе.
Одной из главных форм деятельности Общества были народные митинги и распространение листовок и брошюр с требованиями свободы слова, печати и союзов. Большая коллекция этих изданий сохранилась в Москве в бывшей библиотеке Института марксизма-ленинизма, ныне Центр социально-политической истории - филиал ГПИБ (Историческая библиотека). Директор этой библиотеки в 1921-1931 гг. Д.Б. Рязанов сумел через немецких социалистов приобрести эту коллекцию, в которой сохранились некоторые редкие издания массовой демократической публицистики, отсутствующие в крупнейшей в Англии Библиотеки Британского музея4.
1794 год стал переломным в развитии политических событий в Англии. Тайный комитет палаты общин объявил о раскрытии большого заговора, направленного к свержению правительства. В государственной измене были арестованы руководители Лондонского корреспондентского общества - Гарди, Горн Тук, Джон Телуол и др. Правительство приостановило действие конституционного «Габеус корпус акта» и провело законы, запрещающие
проведение общественных собраний. Однако лондонские процессы над руководителями Корреспондентских обществ провалились. Общественное мнение по этому поводу выразил в одном из своих писем Роберт Бёрнс. Он писал, что провал этих процессов вселил надежду в сердца многих людей и что недалеко то время, когда честный человек сможет открыто обличать премьер-министра Уильяма Питта и не будет объявлен за это «изменником родины»5.
Читая в английских газетах о политических процессах в Англии, о преследовании за издание и распространение книги Томаса Пейна «Права человека», о преследовании знакомого ему Горна Тука, Карамзин не мог не вспомнить своих слов о нем в «Путешествии в Лондон», напечатанного как раз в 1794 г. Не касаясь новейших событий, он излагает воспоминания о человеке, с которым встретился во время выборов в парламент: «Вдруг явился лет пятидесяти, неопрятно одетый, видом неважный, снял шляпу и показал, что хочет говорить. Все умолкло. "Сограждане!" -сказал он, понюхав несколько раз табаку, которым засыпан был весь длинный камзол его: "Сограждане! Истинная Английская свобода у нас давно уже не в моде; но я человек старинной, и люблю отечество по-старинному. Вам говорят, что нынешний день есть торжество гражданских прав ваших; но пользуетесь ли вы ими, когда вам предлагают из рук Кандидатов выбрать двух Членов? Они уже выбраны! Министры с противниками согласились, и над вами шутят". - (Тут он еще несколько раз понюхал табаку, а народ говорил: "Это правда; над нами шутят") - "Сограждане! для подтверждения ваших прав, драгоценных моему сердцу, я сам себя предлагаю в Кандидаты. Знаю, что меня не выберут; но по крайней мере вы будете выбирать. Я Горн Тук: вы обо мне слыхали, и знаете, что Министерство меня не жалует". - Браво! - закричали многие: мы подадим за тебя голоса! В ту же минуту подошел к нему седой старик на клюках, и все вокруг меня произнесли имя его: Вилькес! Вилькес! Вам, друзья мои, известна история этого человека, который несколько лет играл знаменитую роль в Англии, был страшным врагом Министерства, самого Парламента, идолом народа; думал только о личных своих выгодах, и хотел быть ужасным единственно для того, чтобы получить доходное место; получил его, обогатился и сошел с шумного театра. Он сказал Горну: "Мой друг! этою дрожащею рукою напишу я имя твое в книге,
и умру спокойнее, есть ли ты будешь Членом Парламента". Горн обнял его с холодным видом, и начал нюхать табак.
Горн Тук был во время Американской войны проповедником в Брендсфорде, писал в газетах против двора, сидел за то в тюрьме, не унялся, и поныне еще ставит себе за честь быть врагом Министров. Он говорит сильно, пишет еще сильнее, и многие считают его Автором славных Юниевых писем»6.
Анонимные «Юниевы письма», печатавшиеся в Англии в 1769-1772 гг., - это сатирические политические памфлеты, авторство которых не удалось установить до сих пор. Они имели шумный успех, и Карамзин хорошо знал их. Его познания в английской литературе оказались необычно всесторонними для того времени. О Джеффри Чосере, которого в России еще никто не знал, Карамзин сообщает, прочитывая по-своему его фамилию: «Часер жил в четвертом-надесять веке, писал неблагопристойныя сказки, хвалил своего родственника, Герцога Ландкасторского»7. Как признается сам Карамзин, что ему труден английский выговор и мудрено узнать слухом то слово, которое известно глазами. В Вестминстерском аббатстве Карамзин видел памятник Чосеру, сооруженный в 1556 г. через полтора века после смерти поэта: «Готический монумент древнейшего Английского стихотворца Часера почти совсем развалился».
Карамзин один из первых сказал, будучи в Англии, о роли русского языка, о чем, как известно, позднее так резко заявил в своей комедии Грибоедов. «Англичане знают Французский язык, но не хотят говорить им, - заметил Карамзин, когда англичанка в Гайд-парке отказалась разговаривать с ним по-французски, -и я теперь крайне жалею, что так худо знаю Английский. Какая разница с нами! У нас всякой, кто умеет только сказать: comment vous portez-vous? без всякой нужды коверкает Французской язык, чтобы с Руским не говорить по-Руски; а в нашем так называемом хорошем обществе без Французского языка будешь глух и нем. Не стыдно ли? Как не иметь народного самолюбия? За чем быть попугаями и обезьянами вместе? Наш язык и для разговоров право не хуже других; надобно только, чтобы наши умные светские люди, особливо же красавицы, поискали в нем выражений для своих мыслей»8.
В оценке английской литературы Карамзин выступает как защитник поэтики сентиментализма. С этого он начинает раздел о литературе в Англии: «Литтература Англичан, подобно их характеру, имеет много особенности, и в разных частях превосходна. Здесь отечество живописной Поэзии <...> По сие время ничто еще не может сравняться с Томсоновыми Временами года; их можно назвать зеркалом Натуры» <. > Самым же лучшим цветком Британской поэзии считается Мильтоново описание Адама и Евы и Драйденова Ода на музыку»9 (имеется в виду ода Дж. Драйдена «Пиршество Александра, или Сила гармонии», 1697; пер. В.А. Жуковского, 1812).
Принято считать, что романтики первые поняли и оценили гений Шекспира. Однако уже Карамзин выступил предшественником романтической трактовки его наследия. Он не только издал в Москве свой перевод «трагедии Виллиама Шекеспира» «Юлий Цезарь» (1787), Шекспир оказался для Карамзина своего рода «вечным спутником» и в то же время «другом, советчиком, а иногда и судьей»10.
Наиболее полно свое представление о Шекспире Карамзин изложил в одном из писем своего путешествия в Англию. Возражая против сурового суждения Вольтера о Шекспире, Карамзин писал: «В Драматической Поэзии Англичане не имеют ничего превосходного, кроме творений одного Автора; но этот Автор есть Шекспир, и Англичане богаты! Легко смеяться над ним не только с Вольтеровым, но и самым обыкновенным умом; кто же не чувствует великих красот его, с тем - я не хочу и спорить! Забавные Шекспировы Критики похожи на дерзких мальчиков, которые окружают на улице странно одетого человека и кричат: какой смешной! какой чудак! Всякий Автор ознаменован печатию своего века. Шекспир хотел нравиться современникам, знал их вкус и угождал ему; что казалось тогда остроумием, то ныне скучно и противно: следствие успехов разума и вкуса, на которые и самой великой Гений не может взять мер своих. Но всякой истинный талант, платя дань веку, творит и для вечности; современные красоты исчезают, а общие, основанные на сердце человеческом и на природе вещей, сохраняют силу свою, как в Гомере, так и в Шекспире. Величие, истина характеров, занимательность приключений, откровение человеческого сердца, и великие мысли, рассеянные
в драмах Британского Гения, будут всегда их магиею для людей с чувством. Я не знаю другого Поэта, который имел бы такое всеобъемлющее, плодотворное, неистощимое воображение; и вы найдете все роды Поэзии в Шекспировых сочинениях. Он есть любимый сын богини Фантазии, которая отдала ему волшебный жезл свой; а он, гуляя в диких садах воображения, на каждом шагу творит чудеса! Еще повторяю: у Англичан один Шекспир! Все их новейшие Трагики только-что хотят быть сильными, а в самом деле слабы духом. В них есть Шекспировский бомбаст, а нет Шекспи-рова Гения»11.
Карамзин видел в Лондоне исполнение трагедии «Гамлет» и оставил весьма критическую запись: «В первый раз видел я Шекспирова Гамлета - и лучше естьли бы не видел! Актеры говорят, а не играют; одеты дурно, декорации бедныя <. > Какая разница с Парижскими театрами! Я сердился на актеров не за себя, а за Шекспира, и дивился зрителям, которые сидели покойно и с великим вниманием слушали; изредка даже хлопали. Угадайте, какая сцена живее всех действовала на публику? Та, где копают могилу для Офелии, и где работниками, играя словами, говорят, что первый дворянин был Адам»12.
Карамзин вспоминает имена многих поэтов и прозаиков, даже завершает свою книгу воспоминанием о «густой иве, под которою Англичанин Поп сочинял лучшие стихи свои» в деревеньке, где жил и умер Александр Поп. Непосредственную и несколько насмешливую ассоциацию с жизнью англичан вызвало у Карамзина воспоминание о «Путешествиях Гулливера» Джонатана Свифта, переведенных в России еще в 1772-1773 гг.: «Вы читали забавное Гулливерово путешествие; помните, что он заехал в царство лошадей, у которых люди были в рабстве, и которыя, разговаривая по своему с нашим путешественником, никак не хотели верить, чтобы где-нибудь подобныя им благородные твари могли служить слабодушному человеку. Эта выдумка Свифтова казалась мне странною; но приехав в Англию, я понял Сатирика: он шутил над своими земляками, которые, по страсти к лошадям, ходят за ними по крайней мере как за нежными друзьями своими. Резвые скакуны здесь только что не Члены Парламента, и без всякого излишнего самолюбия могут вообразить себя господами людей»13.
Из английских романистов Карамзин обратил внимание на Ричардсона и Филдинга, «которые выучили Французов и Немцев писать романы как историю жизни». Заключает «фалангу бессмертных Британских Авторов» Лоренс Стерн, «оригинальный живописец чувствительности». Конечно, русская литературная критика XVIII в. еще была не в состоянии похвастаться столь основательным знанием английской литературы. Карамзин, по существу, выступил первопроходцем изучения английской литературы в нашей стране.
Что касается больших радикальных событий в жизни Англии 1790-х годов, времен Французской революции, то они разворачивались уже после отъезда Карамзина из страны. Но он находился в начале этих событий, видел людей, принимавших участие в движении за реформу. За судьбами известных ему лиц Карамзин не мог не следить, читая британские газеты, получаемые Английским клубом в Москве. Избегнув в 1792 г. репрессий по делу Н.И. Новикова и масонов, в новом царствовании Карамзин обратился к судьбам России, что привело к созданию «Истории государства Российского», увенчавшего его творчество.
1 Либан Н.И. Русская литература. Лекции-очерки. - М., 2014. - С. 400.
Карамзин Н.М. Письма русского путешественника / Изд. подготовили Ю.М. Лотман и др. - Л., 1987. - С. 358.
Бер М. История социализма в Англии. - М.; Пг., 1923. - Ч. 1. - С. 76. См. написанную на материалах этой коллекции книгу: Николюкин А.Н. Массовая поэзия в Англии конца XVIII - начала XIX веков. - М., 1961. Burns R. The letters / Ed. by J.L. Ferguson. - Oxford, 1931. - Vol. 2. - P. 282. Карамзин Н.М. Указ. соч. - С. 358-359. Там же. - С. 374. Там же. - С. 338. Там же. - С. 368.
Заборов П.Р. Карамзин и русский преромантизм // Шекспир и русская культура. - М.; Л., 1965. - С. 80. Карамзин Н.М. Указ. соч. - С. 368-369.
12 Там же. - С. 360-361.
13 Там же. - С. 378.
