CC BY
106
ИСТОРия
А.Н. ГРЕБЕНКИН, аспирант кафедры истории России
исторического факультета Орловского государственного университета Тел. 8 9192036254; angrebyonkin@mail.ru
путь РУССКОГО ОФИЦЕРА В ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ШТАБ
Статья посвящена ступеням военного образования в Российской империи. Особое внимание автор уделяет Николаевской академии Генерального штаба - кузнице русского генералитета. Отмечены достоинства и недостатки данного военного учебного заведения, а также отношение офицеров-академиков к alma-mater.
Ключевые слова: военное образование, кадетский корпус, юнкерское училище, Николаевская академия Генерального штаба, Генеральный штаб.
Гвардейские полки и корпус офицеров Генерального штаба - вот синонимы выражения «элита российской армии». Гвардейцы и генштабисты, резко отличавшиеся по своему статусу, материальному положению и перспективам от провинциальных армейцев, как правило, вызывали у тех, кто тянул служебную лямку в гарнизонах захолустных городов, смешанное чувство зависти и ненависти, обостренное сознанием собственной никчемности и заброшенности. Большинство строевых офицеров, чьи интересы ограничивались попойками и игрой в карты, заканчивали свою карьеру в чине капитана, занимая должность командира роты [3, с. 156]. Лишь немногие из «простых» офицеров - как правило, молодые подпоручики, не избавившиеся еще от юношеского идеализма - сознательно стремились войти в число представителей «сливок» вооруженных сил. Как правило, в своих мечтах они видели себя блестящими капитанами и полковниками Генерального штаба, разносящими в пух и прах своих прежних полковых и ротных командиров. Эти «воспоминания о будущем», в отличие от грез о грядущих кутежах в обществе повес-гвардейцев, не были утопией. Ведь если в гвардии могли служить лишь весьма обеспеченные люди, то в генштабисты путь был открыт всем офицерам, отличавшимся стремлением к знаниям и имевшим склонность к научной деятельности [3, с. 157]. Корпус офицеров Генерального штаба не зря считался «самой ценной и подготовленной частью офицерского корпуса русской армии» [5, с. 181], ибо в него попадали, как правило, наиболее высокообразованные, исполнительные, знающие и любящие свое дело офицеры.
Самым главным критерием при причислении к корпусу офицеров Генерального штаба был, разумеется, образовательный ценз. Не окончив полного курса Николаевской академии Генерального штаба, не получив высшего военного образования, попасть в генштабисты было нельзя.
Академия была самой важной, но не единственной ступенью лестницы, ведущей в Генеральный штаб. Чтобы сдать многочисленные вступительные экзамены (их было 12 (!), в том числе 2 - по иностранным языкам) [7, с. 10], необходимо было основа-
© А.Н. Гребенкин
тельное среднее образование. Лишь в совершенстве владея основами наук, можно было рассчитывать на право быть зачисленным в «школу полководческого искусства».
Первой ступенью лестницы, которую должен был преодолеть человек, впервые надевший военную форму, чтобы попасть в Генеральный штаб, был кадетский корпус. Эта ступень не являлась обязательной: многие офицеры русской армии кадетских корпусов не заканчивали, но в Генеральный штаб тем не менее попали и впоследствии дослужились до высоких чинов и должностей. Военный министр Д.А. Милютин получил домашнее образование и окончил Благородный пансион Московского университета [6]. А.А. Самойло учился в 3-й Московской гимназии [8]. А.И. Деникин окончил Ловичское реальное училище [2], а Б.М. Шапошников - Красноуфимское реальное училище и 7-й класс Пермского реального училища [10].
Это обстоятельство, однако, ничуть не умаляет значения кадетских корпусов в деле воспитания личности будущего офицера. Корпусное знамя и обязательные парады, красивая форма с погонами - все вело к тому, что кадеты воспринимали себя «почти офицерами» и сознательно готовили себя к тяготам военной службы. Большое место в жизни будущих офицеров занимали товарищеские отношения; товарищеское братство было непременной составляющей повседневной жизни любого кадетского корпуса, невзирая на «цук», который в мягких формах был даже полезен для воспитания дисциплины и духа послушания, а также для нравственной закалки кадет.
Основательной была и общеобразовательная подготовка кадет. Тот, кто в кадетском корпусе желал серьезно учиться, всегда имел возможность заниматься как следует, тем более что среди наставников кадет было немало знающих и любящих свою работу людей.
Специфическим было религиозное мировоззрение кадет: при безусловной религиозности они, однако, неохотно соблюдали внешние формы культа; исключение составляли лишь освящение знамени и торжественный молебен в день корпусного праздника.
Даже суровый быт и зачастую весьма грубые нравы старших товарищей не были непреодолимым препятствием на жизненном пути кадет. На страницах их воспоминаний мы, правда, встречаем немало жалоб на плохую пищу и описаний шоки-
рующих выходок отдельных «старичков», но все это кажется бледным и ничтожным на фоне неподдельной любви к родным стенам, которую доносят до нас самые проникновенные строки мемуаров бывших воспитанников кадетских корпусов.
Следующая, вторая, ступень - юнкерское или военное училище. Прохождение училищного курса было условием sine qua non для производства в офицеры и дальнейшего следования по пути в Академию, хотя среди ее слушателей встречались выпускники высших гражданских учебных заведений (например, «черный барон» П.Н. Врангель, сокурсник Шапошникова, окончил Горный институт [9, с. 54]). Но, в отличие от кадетских корпусов, это скорее исключения, подтверждающие общее правило.
Все, что было сказано выше о кадетских корпусах, в полной мере относится и к училищам. Особо следует отметить лишь более осмысленное отношение к военной службе, которая воспринималась юнкерами не как «чистая романтика», а как серьезное занятие, требующее высокой ответственности и предельной концентрации сил, чтобы дослужиться до генеральского чина, а не застрять на должности ротного командира. Отсюда проистекает стремление наиболее сознательных юнкеров успешно учиться, быть отличными в стрельбе и физической подготовке, чтобы по окончании училища попасть в престижный полк, а через несколько лет - в Академию и затем в Генеральный штаб.
История знает немало парадоксальных случаев, когда в Академию попадали люди, которым, казалось, гранит науки был вовсе «не по зубам». Один из таких счастливчиков, патриарх отечественной геополитики Алексей Ефимович Вандам (псевдоним; настоящая его фамилия - Едрихин), родился в многодетной семье простого солдата. В возрасте 17 лет он поступил вольноопределяющимся 3-го разряда в 120-й пехотный Серпуховской полк. 3-й разряд свидетельствовал о крайне низком образовательном уровне Едрихина. Через два года будущий ученый поступил в непривилегированное Виленское юнкерское пехотное училище. Учился Едрихин плохо; окончил училище он лишь по второму разряду, но в офицеры произведен не был (с ним почему-то поступили как с окончившим по 3-му разряду). В подпоручики Едрихин был произведен только через два года. По-
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
добно тысячам малообразованных офицеров, он должен был завершить карьеру в должности ротного командира и в случае удачи выйти в отставку, получив чин подполковника. Однако молодой офицер засел за учебники и через несколько лет упорного труда выдержал экзамены и поступил в Академию. Окончил он ее в 1899 г. по первому разряду и вполне мог бы рассчитывать на право быть зачисленным на дополнительный курс, а в перспективе - на причисление к корпусу офицеров Генерального штаба. Однако в 1899 г. этого не произошло. Причиной явилось... желание Ед-рихина отправиться в Южную Африку, где в самом разгаре была англо-бурская война. В Генштаб способный капитан все же попал: семь лет спустя он был причислен к нему, а через два года с небольшим (в феврале 1909 г.) переведен в него [7, с. 7-18].
Это, пожалуй, единственный случай, когда офицер был причислен к корпусу офицеров Генерального штаба «шутя», словно бы против своей воли.
Но никому и никогда не удавалось поступить в Академию «между прочим», лишь перелистав учебники. Образ офицера, напряжённо готовящегося к экзаменам, был настолько типичен, что прочно вошёл в художественную литературу той поры. А.И. Куприн в повести «Поединок» показал, как готовился к экзаменам поручик Николаев: упорно, каждый вечер Николаев вместе с женой, помогавшей ему, изучал иностранные языки, зубрил уставы и т. д., но безуспешно: два года подряд он проваливался на экзаменах. Не всем по плечу оказывалась высокая планка конкурсного отбора.
А.А. Игнатьев вспоминал, что для большинства офицеров «результат экзаменов был вопросом жизни или медленного томительного умирания в глухих гарнизонах. Армейские офицеры подобострастно раскланивались при встрече с офицерами Генерального штаба, в которых видели будущих экзаменаторов. Так и чувствовалось, что мысли их переносятся в глухую провинцию, где с замиранием сердца ожидают результата экзаменов их жены и дети» [4, с. 89].
Далеко не всем честолюбцам удавалось подняться на третью ступень - поступить в Академию Генерального штаба. Но тот, к кому была благосклонна фортуна, вступал как бы в новую жизнь, а до желанного Генерального штаба было, казалось, рукой подать. Листая страницу за стра-
ницей мемуары выпускников Академии, мы мысленно переносимся в давно ушедший в прошлое мир одетых в военную форму людей, целеустремленно и напряженно поглощающих знания. Перед нами развертываются яркие картины из жизни офицеров-академиков: вместе с ними мы готовимся к вступительным экзаменам; волнуемся, сдавая их; слушаем лекции профессоров, радуемся и переживаем на переводных и выпускных экзаменах; проникаем в творческую лабораторию слушателей дополнительного курса. В конце концов в нашем сознании возникает целостный образ Академии - такой, какой воспринимали «школу полководческого искусства» люди, ее окончившие.
Это был храм науки в подлинном смысле этого слова, и изъяны его - в том числе и наиболее серьезные - мало влияли на общее впечатление об Академии. Даже в самые трудные для нее времена Академия сохраняла свою становую ось, свое основное предназначение - учить офицеров и готовить их к серьезной работе. И всегда находились как талантливые преподаватели, готовые поделиться своими знаниями, так и вдумчивые, добросовестные слушатели, способные эти знания воспринять. Именно наличие людей такого рода обеспечило преемственность лучших академических традиций в советскую эпоху, и отрадно отметить, что некоторые из них сохранились до наших дней.
«Учение горько, но плод его сладок» - это высказывание Ж.Ж. Руссо в полной мере приложи-мо к многотрудной работе в период обучения в Академии. Разнообразие и сложность учебных курсов, обилие заданий в конечном счете приучали офицеров к систематическому, ежедневному упорному труду, стремлению к самообразованию, а научная работа на дополнительном курсе способствовала развитию самостоятельного мышления, умения отстаивать свою позицию.
Из самых главных недостатков академических курсов вслед за выпускниками Академии отметим некоторое отставание теоретических положений, преподносимых слушателям, от современных им условий, а также недостаточную подготовку офицеров. Последняя была настоящим бичом Академии, неустранимым ее изъяном, борьба с которым красной нитью проходит через все 80-летнее существование «школы полководческого искусства», бросает отсвет на страницы воспоминаний ее бывших слушателей, неоднократно
описывалась в специальной литературе и, к сожалению, так и не принесла положительных результатов.
Зато значение Академии как центра военно-научной мысли трудно переоценить. В ней работали такие крупные ученые-теоретики, как Г.А. Леер, М.И. Драгомиров, А.Ф. Редигер, Н.Н. Сухотин, Н.Н. Обручев, А.К. Пузыревский и другие, чья научная деятельность была весьма продуктивной, а мысли и высказывания - свежими и оригинальными.
Выпускники Академии хорошо зарекомендовали себя как в повседневной работе в армии и штабах, так и на тылах сражений, и трудно представить себе мирное строительство вооруженных сил старой России или победы русских войск во время войны с Турцией 1877-78 гг. без деятельности питомцев Академии. Грамотными боевыми офицерами показали они себя и во время русско-японской и первой мировой войн.
Для многих офицеров нагрудный знак, удостоверяющий окончание ими Академии, стал путеводной звездой, вознесшей их на высшие ступени иерархической лестницы военного ведомства. И быть может, не раз вспоминали они туманный Петербург и скромный коричневый двухэтажный домик на Английской набережной, где когда-то начиналась их прекрасная карьера.
Большинство офицеров считали, что от успешного окончания Академии зависела вся их последующая жизнь. Иногда крах надежд приводил к трагическим последствиям. А.А. Игнатьев вспоминал, как, получив удовлетворительный балл на экзамене, покончил с собой его однокурсник: «.. .вечером звонок по телефону снова вызвал меня в академию. Я поспешил на Английскую набережную и застал здесь всех однокурсников, пораженных известием о самоубийстве нашего коллеги -скромного поручика туркестанских стрелков.
«Сегодня на экзамене, - писал он нам, - я едва получил удовлетворительный балл; я прочел все курсы уже три раза, тогда как большинство из вас не успело еще прочитать и половины. При таких условиях я решаю, что дальнейшая борьба
бесплодна, и прошу товарищей позаботиться о моей семье, возлагавшей все свои надежды на мой успех в академии».
Мы узнали, что он, как и большинство слушателей академии, успешно окончил в свое время военное училище не то фельдфебелем, не то взводным портупей-юнкером; ... прослужив два года сверх положенного обязательного трехлетнего срока в строю, посвятил все это время подготовке в академию, окончание которой открывало на всю жизнь не только военное, но и гражданское поле деятельности.
Среди слушателей оказался еще один турке-станец, который рассказал, как покойный волновался уже на предварительных испытаниях при штабе округа. Наплыв желающих был громадный, и все знали, что в Петербург будут командированы только лучшие, не более трехсот - четырехсот человек от всех округов. Другие вспоминали, что он ходил как пьяный от счастья, когда узнал, что попал выше той роковой черты, которая отделила сто тридцать человек, принятых в академию, от остальных, выдержавших экзамены, но не принятых.
Он хватался за академию как утопающий за соломинку. Ему казалось, что для успеха достаточно одного усердия, но в конце концов он отказался от борьбы и жизни» [4, с. 100-101].
Наконец, последней ступенью было «причисление» к корпусу офицеров Генерального штаба и -при условии успешного отбытия ценза - перевод в него. К сожалению, сам механизм «причисления» имел серьезные изъяны, и вследствие разного рода случайностей [1, с. 11] и прямого произвола в Генштабе зачастую оказывались не достойные люди, а полные посредственности. «Причисление» походило на игру в рулетку, и тщетны были усилия ряда высших начальников (в частности, Драгомирова) свести на нет ее капризы. И все же даже при таком положении дел в Генеральный штаб попадали - пусть не без затруднений - по-настоящему талантливые офицеры. Именно они выполняли роль «стволовых клеток» «мозга армии», как образно называл Генеральный штаб Б.М. Шапошников.
Библиографический список
1. Афанасьев В. А.И. Куприн [Текст] / В. Афанасьев. - М., 1960. - 204 с.
2. Деникин А.И. Путь русского офицера [Текст] / А.И. Деникин. - М.: Современник, 1991. - 300 с.
3. Жильцов К.В. Социальный статус генерала в России в начале XX в. [Текст] / К.В. Жильцов // Вопросы истории. -2007. - № 4. - С. 156-160.
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
4. Игнатьев А.А. Пятьдесят лет в строю [Текст] / А.А. Игнатьев. - М., Воениздат, 1986. - 750 [2] с.
5. Кавтарадзе А.Г. Военные специалисты на службе Республики Советов. 1917-1920 гг. [Текст] / А.Г. Кавтарадзе. -М.: Наука, 1988. - 277 с.
6. Милютин Д.А. Воспоминания (1816-1843) [Текст] / Д.А. Милютин. - М.: Студия «ТРИТЭ», 1997. - 495 с.
7. Образцов И. Забытое имя [Текст] / И. Образцов // Вандам (Едрихин) А.Е. Геополитика и геостратегия. - М.: Кучково поле, 2002. - 272 с.
8. Самойло А.А. Две жизни. Воспоминания генерал-лейтенанта в отставке [Текст] / А.А. Самойло. - Л.: Лениздат, 1963. - 347 с.
9. Цветков В.Ж. Петр Николаевич Врангель [Текст] / В.Ж. Цветков // Вопросы истории. - 1997. - № 7. - С. 55-84.
10. Шапошников Б.М. Воспоминания. Военно-научные статьи [Текст] / Б.М. Шапошников. - М.: Воениздат, 1974. -
The article is devoted to the levels of military education in Russian Empire. The author devotes special attention to the Nicolaevskaya Academy of the General Staff, which was the forge of Russian generals. Merits and defects of this military educational establishment are marked as well as the attitude of officers-academics towards alma mater.
Key words: military education, cadet corps, cadet school, Nicolaevskaya Academy of the General Staff, General Staff.
574 с.
A.N. GREBENKIN
THE WAY OF THE RUSSIAN OFFICER TO THE GENERAL STAFF
