CC BY
28А.И. Ракитов
ПУТЬ РОССИИ В СУПЕРИНДУСТРИАЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО: НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ, ИННОВАЦИИ1
Какое, милые, у нас Тысячелетье на дворе?
Пастернак Б. Про эти стихи
- У нас, - сказала Алиса, с трудом переводя дух, - когда долго бежишь со всех ног, непременно попадаешь в другое место.
- Какая медлительная страна! -сказала Королева. - Ну а здесь, знаешь ли, приходится бежать со всех ног, чтобы только остаться на том же месте!
Кэрролл Л. Алиса в Зазеркалье
Нам ли стоять на месте?
В своих дерзаниях всегда мы правы.
Марш энтузиастов
Принято считать, что мир находится в начале нового третьего тысячелетия. Это верно лишь хронологически, но во многих других отношениях неясно или попросту ошибочно. Хронологические понятия часто имеют отдаленное отношение к глубинным социальным, экономическим, культурным, цивилизационным процессам. Так, второе тысячелетие датируется рождением евангельского Иисуса. Но крупные культурные и цивилизационные изменения,
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта РГНФ «Путь России к обществу, основанному на знаниях: наука, образование, научный менеджмент, информатизация высшего образования», проект № 06-03-00084а.
связанные с распространением христианства и созданием новых средневековых обществ в Европе, относятся к 1У-У вв. н.э. И притом, это касалось лишь европейского мира. В великих странах Китае и Индии новые цивилизационные и культурные эпохи складывались в других хронологических масштабах и были наполнены другим содержанием. Мир в прошлом не был единым, как и сейчас. Понятие «мир» скрывает за собой множество реальных исторически сменявших друг друга культурно-цивилизационных миров.
Только после Второй мировой войны (1939-1945) начались глубочайшие всеобъемлющие внутренние изменения, которые привели к процессам глобализации и быстрой научно-технологической трансформации, повлекшим за собой социальные и культурные изменения, которые мы ассоциируем с третьим тысячелетием и которые в ближайшем будущем обещают стать еще более значимыми для развития человечества. Поэтому, отвечая на вопрос «Какое нынче тысячелетье?», мы можем с некоторым сдержанным оптимизмом сказать, что некоторые страны уже вступили, но большинство человечества еще стоит на пороге третьего тысячелетия.
В чем же суть этих изменений и каковы перспективы развитых и развивающихся стран, а также всех остальных стран, в сумме скрывающихся за понятием «человечество»? Я, наверное, не скажу ничего радикально нового, если укажу на следующие процессы, эмбриональная стадия которых началась еще в 30-40-е годы прошедшего века, а начало их стремительного развития можно смело датировать 40-50-ми годами.
Наиболее существенными из них были следующие. Первый -процесс быстрого развития теоретической и экспериментальной физики, позволивший уже к середине 40-х годов создать атомную бомбу и несколько позже - атомную энергетику. Следующий процесс связан с созданием современных электронных технологий и быстродействующих электронно-вычислительных машин - компьютеров. У их истоков стояли Дж. Атанасов (США), Г. Цузе (Германия), А. Тьюринг (Великобритания), С.А. Лебедев, И.С. Брук, Ю.Я. Базилевский (СССР). Третий процесс связан с развитием реактивного оружия, баллистических ракет и выходом человека в космос. Реактивное оружие было впервые применено в воздушных боях на Халхин-Голе и испытано еще до Второй мировой войны на одном из подмосковных полигонов. Советскому Союзу же принадлежит приоритет в выходе человека в космос (С .П. Королев, Ю.А. Гагарин). В начале 50-х годов начался и быстро развился чет-
вертый процесс, связанный с открытием Уотсоном, Криком, Уил-соном ДНК и последующим стремительным развитием генной инженерии и всего комплекса современных биотехнологий. Чрезвычайно важная особенность, радикально отличающая эти процессы от всех факторов, влиявших на экономические, технологические и социальные изменения XIX - первой половины XX в., заключается в уникальной доминирующей роли науки.
Еще Ф. Бэкон в XVII в. предвидел, что наука со временем станет решающим фактором развития человечества и государственного управления. Но предвидение - одно, а реальные факты -совсем другое. Паровая машина, паровоз, пароход, телеграф, телефон и другие достижения индустриального капитализма были продуктами деятельности изобретателей-самоучек, в лучшем случае, профессиональных инженеров. Но уже в XIX в. К. Маркс утверждал, что своими успехами современный капитализм обязан не мастерству рабочих, а достижениям науки. Однако эта оценка несколько опережала реальность. Отдельные факты использования достижений науки в промышленности имели место в середине XIX в., и особенно в его второй половине, но наука еще не являлась к этому времени детерминирующим, всеобъемлющим и универсальным фактором экономического и опосредованного им социального, культурного и политического развития.
В четырех указанных выше процессах роль науки была совершенно особой. Достижения в области ИТ, атомной энергетики, ракетного машиностроения и космоплавания, а также создание, развитие генной инженерии и биотехнологий, сильно изменивших всю жизнь современного человечества, целиком опираются на достижения науки, фундаментальные и прикладные исследования и знаменуют как раз начало новой эры, которую и следует, собственно говоря, считать новым тысячелетием. Так что, не претендуя на парадоксальность, можно сказать, что третье тысячелетие началось в середине XX в. и знаменовалось радикальным изменением технологической, экономической и социокультурной функций науки, ставшей главным двигателем развития мирообразующих структур человечества. Итак, мы можем сказать, что третье тысячелетие началось полвека назад, и главными его символами стали современная наука, а также система подготовки научно-кадрового потенциала, ибо никакие достижения информационных технологий и индустрии программирования не могут и вряд ли когда-нибудь
смогут заменить творческий потенциал и интеллект человека, имеющего высшую профессиональную подготовку.
В свете сказанного становится необходимым ввести новую типологию больших человеческих сообществ, которые принято называть странами. До сих пор расхожими штампами были «развитые», «высокоразвитые» и «развивающиеся» страны (или «аграрные», «индустриальные», «постиндустриальные» общества и т.п.). Однако не всегда ясно, что стоит за этими клише. Добавлю, что клишированность вообще мешает пониманию любого феномена. Поэтому я предлагаю ввести новую типологию, в основе которой лежит позиция науки, высшего образования и высоких, а стало быть, и высококонкурентных технологий, обеспечивающих инновационное развитие общества. Й. Шумпетер говорил, что инновации - это творческое разрушение. Это эффектно сказано, но, по моему убеждению, в корне неверно, потому что смысл новаций не в разрушении, а в творческом созидании чего-то принципиально нового, полезного людям и в силу этого пользующегося спросом. С учетом этого предлагаемая мною типология больших странооб-разующих сообществ выглядит так.
К первому типу принадлежат страны с высокоразвитой наукой и научно-кадровым потенциалом, полностью обеспечивающими возможность выполнения исследований по всем лидирующим направлениям знаний, научные основы опытно-конструкторских разработок, принятие государственных и корпоративных управленческих решений, создающими интеллектуальные основы для экономических и социальных инноваций. Вторым признаком этого типа является высококачественная система высшего и среднего специального образования, гарантирующая обеспечение кадрами всех основных направлений социально значимой деятельности: самих науки и образования, бизнеса, культуры, государственного и регионального управления. При таком положении дел в обществах первого типа в третьем тысячелетии преобладающим продуктом деятельности являются наукоемкие товары и услуги, обеспечивающие высокую конкурентность на всех или почти на всех экономических и социально значимых рынках. В таких странах максимально высок удельный вес обрабатывающей промышленности и услуг, опирающихся на высокие технологии. А добывающая промышленность и сельское хозяйство, также использующие высокие технологии, имеют существенно меньший удельный вес в экономике и социальной сфере.
Ко второму типу относятся страны, которые в большей или меньшей степени имеют определенный научно-кадровый потенциал, более или менее развитую науку, а также систему высшего образования, но не способны полностью обеспечить научными знаниями и разработками все потребности народного хозяйства, социальной сферы, политической и культурной жизни. В силу этого они не способны обеспечить все отрасли экономики и услуг высокотехнологичными производствами. Им приходится импортировать научные знания, высокие технологии, а также довольно часто - специалистов и университетскую профессуру из стран первого типа. Страны, принадлежащие к этому типу, могут развиваться относительно быстро; но до тех пор, пока наука в этих странах не сможет обеспечить разработку всех основных приоритетных направлений и создание жизнеспособной инновационной экономики, опирающейся на высокие технологии, они в технологическом, а следовательно, и экономическом отношении будут зависеть от стран первого типа. Даже если они импортируют или копируют высокие технологии «сегодняшнего» дня, такие технологии к моменту их «запуска» всегда будут оказываться «вчерашними». В экономике таких стран высокий удельный вес имеют добывающие отрасли и сельское хозяйство, хотя, разумеется, бывают и исключения. Это, в первую очередь, относится к Китаю, который не только стал мировой фабрикой, завоевывающей дешевыми товарами потребительские рынки, но и включился в стремительную научную гонку, конкурируя по многим научным направлениям с США и странами Западной Европы, занимая одно из ведущих мест в мире по потокам научных публикаций и индексам цитирования. Вместе с тем следует отметить, что Китай и некоторые другие страны этого типа зависят от импорта определенных видов сырья, особенно энергетического.
Третий тип характеризуется крайне низким уровнем развития или даже отсутствием науки и высшего образования. И хотя в некоторых странах этого типа делаются попытки развития самостоятельной отечественной науки и создаются университеты, существенную роль в их экономике играют эксплуатация природных ресурсов, сельское хозяйство и экспорт энергетического, рудного и иного сырья. Некоторые страны этого типа пытаются наверстать упущенное; отдельные из них за последние десятилетия добились больших успехов, превратившись в страны второго типа (Сингапур, Малайзия и др.). Они создают университеты, в которые приглашаются лучшие профессора из более развитых стран, например
из США и России. Но отнести их к определяющим игрокам на поле геополитических изменений еще нельзя. Даже те из стран третьего типа (Арабские Эмираты), которые могут за счет сверхприбылей от экспорта нефти и природного газа обеспечить высокий уровень жизни своему населению, не в состоянии создать собственную современную научную и академическую основу для самостоятельного развития и находятся в зависимости от международных сырьевых рынков, импорта технологий и высококвалифицированных специалистов из более развитых стран.
Прежде чем ответить на вопрос, к какому из типов принадлежит Россия, следует подчеркнуть, что в предлагаемой типологии речь идет, скорее, о некоторых абстрактных моделях, которые М. Вебер называл «идеальными типами». Каждый такой тип относится к целому ряду стран и напоминает высотное здание, на разных этажах которого располагаются страны с разным уровнем развития науки и высшего образования, но обладающие тем не менее существенными признаками, характеризующими данный тип. Главное, что отличает предложенную типологию от близких по существу классификаций Д. Белла, А. Тоффлера и других социальных мыслителей XX в., заключается в том, что в данной типологии определяющим критерием, наиболее существенным детерминато-ром всех социальных процессов и экономики является система научных знаний и способность формировать научно-кадровый потенциал высшего уровня, обеспечивающего все технологические, оборонные и политические потребности страны.
Теперь я хочу предложить некоторую интеллектуальную инновацию. Вместо терминов «развитые» или «высокоразвитые» страны я предлагаю понятие «супериндустриальное общество»1. Оно существенно отличается от таких клише, как «информационное общество», «общество, основанное на знаниях», «общество услуг» или «постиндустриальное общество». Дело в том, что эти клише схватывают какую-то сторону объективных процессов, но упускают возможность точного определения сути происходящих глобальных трансформаций.
В самом деле, Древний Египет, Ассирия, Вавилон, Древний Китай, Индия, античные Греция и Рим были основаны на знаниях. Построить пирамиды или гигантские зиккураты в Месопотамии, создать ирригационные системы, построить древнейший китайский
1 Впервые я предложил и определил это понятие в работе (8).
газопровод для освещения улиц, римские цирки и древнегреческие храмы без гигантского объема математических, инженерных, архитектурных, судостроительных, гидромелиоративных и других знаний было невозможно. Древние жреческие коллегии и государственные чиновники, звездочеты и кораблестроители умели проектировать сложнейшие сооружения, требующие хорошего знания математики, предсказывать солнечные, лунные затмения и т.д. В древних обществах оказывались ритуальные, медицинские и иные услуги, существовали развитая рыночная система и сложное монетарное хозяйство. В таких обществах происходил непрерывный обмен информацией как внутри, так и между странами. Другой вопрос, что знания эти в корне отличались от современных, а информация передавалась без помощи электроники и не хранилась на магнитных или оптических носителях. Что же касается понятия «постиндустриальный», то это по сути неверное понятие, так как страны, принадлежащие к первому типу, не только являются генераторами современных научных знаний и высоких технологий, но и обладают возможностью поддерживать высокий уровень национального благосостояния, финансового и оборонного могущества именно за счет развития индустриального производства в промышленности, сфере услуг, образовании и в самих научных исследованиях.
Разве достижения современной физики были бы возможны без таких сложнейших индустриальных сооружений, как современные коллайдеры? Разве можно было бы изучать ДНК без создаваемых промышленностью электронных микроскопов, рентгеновских аппаратов, ультразвуковых генераторов и т.д.? Современные многоэтажные здания, новые строительные материалы, зубоврачебные машины, массовое детское питание, автомобили, самолеты, корабли, подводные лодки, обувь, одежда, дамская косметика, лекарственные препараты, спутники Земли и многое другое, включая компьютеры, глобальную сеть Интернет, - все это является продуктами всеобъемлющего индустриального производства. Но главное заключается в том, что предложенная типология и понятие «супериндустриальное общество» позволяют применить количественные критерии, без которых и экономические, и социальные, и науковедческие исследования не могли бы дать ценных, пригодных к практическому использованию результатов.
Посмотрим, как обстоит дело на практике. В США 95% экспорта составляют наукоемкие товары и услуги и необходимые для их производства высокие технологии. Их производство и реализа-
ция на внутренних и внешних рынках обеспечивают также 90% денежных поступлений в бюджет. В странах Западной Европы бюджетные поступления от реализации высоких технологий и наукоемких товаров и услуг колеблются в интервале 70-80%. В Японии они составляют почти 100%. Благодаря высокотехнологичным производствам США не только обеспечивают свое население всеми необходимыми сельскохозяйственными продуктами, но и значительную часть их экспортируют в другие страны. Такой уровень производства и экспорта высоких технологий и наукоемких товаров и услуг требует, с одной стороны, очень высокого научно-кадрового потенциала, а следовательно, высшего и среднего специального профессионального образования, а с другой стороны, -больших непрерывно растущих финансовых затрат на науку и высшее образование. В.С. Арутюнов и Л.Н. Стрекова цитируют в своей книге слова У. Черчилля: «Ничто не приводит к успеху быстрее, чем избыточность средств» (1, с. 14).
В этом смысле важно подчеркнуть, что супериндустриальные страны, в которых, как мы видим, высокие технологии и наукоемкие товары и услуги являются основным источником бюджетных поступлений и благосостояния населения, не экономят на финансировании науки, а наращивают его в экспоненциальном темпе, считая науку общенациональным приоритетом номер один. Укажем при этом, что в 2005 г. финансирование науки в США, первой научной и супериндустриальной державе мира, составляло 2,5% ВВП, а сам ВВП насчитывал 12 376 млрд. долл., в то время как в России при ВВП, равном примерно 1 трлн. долл., суммарные расходы на все НИОКР составляли 1,07% ВВП. Это в абсолютном исчислении меньше, чем в США, в 20 с лишним раз (10). Чем, кстати, и определяется отнесение России ко второму типу предлагаемой типологии. По данным справочника «Индикаторы науки и техники» за 2008 г., в 2006 г. в супериндустриальных странах ассигнования на науку в процентах от ВВП выглядели так: США - 2,57, Израиль (2005) - 4,71, Швеция (2005) - 3,86, Финляндия - 3,51, Япония (2004) - 3,18, Южная Корея (2005) - 2,99, Германия (2005) - 2,51, Франция (2005) - 2,13, Великобритания (2004) - 1,73, Китай (2005) -1,34. Естественно, страны, где безопасность государства и его обороноспособность, благосостояние и здоровье граждан являются высшими приоритетами, тратят на науку весьма большую долю ВВП.
Что касается России, то в период максимально высоких цен на энергоносители именно энергоресурсы давали до 60% вклада в
бюджет. Экспорт высоких технологий, наукоемких товаров и услуг был очень невелик. Если доля США в этом экспорте составляет 35%, Японии - 30, Германии - 16%, а доля Сингапура измеряется однозначным числом, то Россия в списке экспортеров таких технологий товаров и услуг довольно значительно отстает от Сингапура.
Все это сказывается и на объеме инновационной продукции, производимой в стране. Такая продукция и ее экспоненциальный рост в общем объеме экономики - одна из характернейших черт супериндустриального общества. А так как современные инновационные товары и услуги в подавляющем числе случаев зависят от уровня развития науки, и особенно прикладных исследований, внедряемых в реальную экономику, то при недостаточном уровне развития и финансирования науки в России доля российского инновационного продукта на мировом рынке составляет 0,3%, что, по данным С. Якунина, в 130 раз меньше, чем доля США (7). Правда, на внутреннем рынке положение несколько лучше, и в 2008 г. было отгружено готовых инновационных товаров 5% от общего объема производства(2).
На протяжении многих лет после создания Российской Федерации наука подвергалась совершенно необоснованному и с государственной точки зрения крайне разрушительному прессингу. Последнее время начали намечаться некоторые тенденции по улучшению положения гражданской науки. Согласно цифрам, обнародованным главой Правительства России В.В. Путиным, затраты на науку в России в 2008 г. выглядят так: расходы федерального бюджета на гражданскую науку - 125 млрд. руб., а с учетом внебюджетных источников - 200 млрд. руб. Что касается наиболее приоритетных исследований (нанотехнология, ядерная энергетика, биотехнология, авиакосмические исследования), то на них в 2008-2010 гг. будет потрачено 600 млрд. руб. (т.е. в среднем 200 млрд. руб. в год) (5). Эти впечатляющие на первый взгляд цифры при переводе в долларовый эквивалент (примерно 1 : 23,5), существовавший в июне месяце, когда эти цифры были обнародованы, оказываются более чем скромными, т.е. равными 17,3 млрд. долл. Хотя, может быть, и несколько меньше, так как непонятно, какие приоритетные направления относятся к гражданской и какие к негражданской науке. Оценка «скромный» становится более очевидной, если учесть, что в США бюджетные и внебюджетные расходы на науку в 2006 г., по данным «Индикаторов науки и техники», составляли 347-368 млрд. долл. Таким образом, по финансированию науки и объему научной
продукции Россия не может относиться к супериндустриальному обществу. Но даже и среди наиболее быстро продвигающихся в сфере науки развивающихся стран второго типа (Китай, Индия, Мексика, Бразилия, Индонезия) Россия утратила былое первенство. Вот как выглядит ее позиция в списке этих стран: 1996 г. - 1-е место, 1999 г. - 4-е, 2002 г. - 2-е, 2005 г. - 4-е, 2007 г. - 3-е (9, таб. 6-17).
В дополнение к сказанному следует добавить, что в странах первого типа, особенно в США, Японии и в Западной Европе, значительную часть финансовой поддержки научным исследованиям и опытно-конструкторским работам предоставляют бизнес и сами научные институты (университеты, профессиональные объединения ученых). В России вклад бизнеса в финансирование науки близок к нулю просто потому, что в сырьевой стране, иными словами, эффективной колонии, инвестиции в НИОКР практически неприбыльны. Напомню, что если в супериндустриальных странах вклад науки в бюджет каждой страны опосредуется высокими технологиями и наукоемкими товарами и услугами и колеблется в диапазоне 70-90%, то в России в подобном диапазоне реализуются бюджетные поступления от производства и экспорта нефти, газа, других природных ресурсов и продуктов их первичной обработки (металлоруды, металлоизделия, древесина, удобрения и т.п.).
Теперь вернемся к понятиям «высокие технологии», «наукоемкие товары и услуги». Не только публицисты, журналисты, телеведущие, но и профессиональные экономисты, ученые (в том числе науковеды) часто употребляют их, не заботясь о разработке количественных показателей, делающих эти понятия точными и практически применимыми для оценки реальных процессов.
Термин «высокие технологии» впервые появился на страницах газеты «Нью-Йорк таймс» в 1957 г. Впоследствии, в 90-е годы, ОЭСР опубликовало список высоких технологий, к которым были отнесены информационные технологии, авиакосмические технологии и изделия, кораблестроение, автомобилестроение, фармацевтические и диагностические технологии, электронная техника, нано-технологии и др. Однако внятного количественного критерия в этом документе не было. Опираясь на имевшиеся в моем распоряжении эмпирические данные, я предлагаю считать высокими технологиями, а также наукоемкими товарами и услугами технологические системы, а также создаваемые с их помощью изделия и услуги, в издержки производства которых входят от 15 до 50 и более процентов затрат на НИОКР. В этом случае становится совершенно
понятно, что общество, стремящееся стать супериндустриальным (а только оно может обеспечить высокий уровень благосостояния населения, высокую продолжительность жизни, высокий уровень обороноспособности, высокий уровень конкурентоспособности на мировых и внутренних рынках), должно в первую очередь, в суперприоритетном порядке, поддерживать, развивать и финансировать науку, уделяя самое пристальное внимание ее приборно-технологической базе и научно-кадровому потенциалу.
Таким образом, супериндустриальное общество есть общество, опирающееся на научные знания, максимально эффективно использующее и развивающее высокие технологии в сфере гражданского и оборонного производства, в системе государственного и регионального, муниципального управления, в сфере создания бытового комфорта, здравоохранения и социальной защиты наиболее нуждающихся слоев населения. Можно с уверенностью сказать, что руководящие органы и руководители страны до сих пор понимают это далеко не в полной мере. Так, на сайте Роскомстата можно найти информацию о промышленности, сельском хозяйстве, демографии, экологии, образовании, но даже рубрики «наука» на нем нет. Правда, надо отдать должное, что в оборонной сфере и в военно-промышленном комплексе после многих лет разрухи и при дефиците высококвалифицированных кадров все же наметился поворот в сторону высокотехнологичных производств и наукоемких типов вооружения. Так, в 2007 г. объем госзаказа на вооружение составил 302,7 млрд. руб.; из них почти треть была выделена на соответствующие НИОКР в сфере вооружения (более 98 млрд. руб.) (4). Это, кстати, демонстрирует переход к использованию науки и высоких технологий в оборонной сфере. К сожалению, в гражданской сфере, и особенно в частном и корпоративном бизнесе, если и производят частичную модернизацию, то, в основном, за счет импортируемых технологий и услуг вчерашнего дня. Если такая тенденция будет продолжаться, особенно в условиях углубляющегося финансово-экономического кризиса и резкого падения цен на нефть, Россию будет ожидать еще большее научно-технологическое отставание от стран, образующих супериндустриальное общество.
Здесь мы подходим к следующему важному пункту. Какими бы ни были ассигнования на НИОКР, они вряд ли будут эффективно использованы и дадут необходимую продукцию, если страна не будет обладать первоклассным научно-кадровым потенциалом. Такой потенциал должен включать в себя не только ученых и инженерно-
вспомогательный состав, но и вузовских преподавателей высшего класса, а также учителей средней школы и средних профессионально-технических учреждений, способных поставлять в вузы хорошо подготовленных абитуриентов, которые впоследствии, став выпускниками, смогут развивать науку и будут в состоянии воспринимать ее результаты для внедрения в промышленность, сельское хозяйство, здравоохранение, государственное управление, используя при этом высокие технологии и наукоемкие продукты, поддерживая и развивая инновации по всему фронту экономической и социальной деятельности. К сожалению, и это подчеркивают почти все пишушие по этим вопросам исследователи, в результате многочисленных, но плохо реализованных образовательных реформ качество образования, особенно высшего и среднего профессионального, за последние 15 лет серьезно ухудшилось.
В одном из своих недавних выступлений министр образования и науки А. Фурсенко отметил, что «формирование законодательной базы в сфере образования практически завершено, и в 2008 году в законотворческой деятельности Минобрнауки "центр тяжести сместится с образования в сторону науки и инноваций"» (6). К сожалению, следует отметить, что, несмотря на завершение законодательной деятельности по вопросам образования, особенно высшего, реализованной в десятках законов и многочисленных поправках, качество высшего образования остается чрезвычайно низким, имеет тенденцию к дальнейшему снижению. Сам министр, как сообщает газета «Поиск», вынужден был заявить: «...в ходе конкурса, проводимого в рамках Национального проекта "Образование", выяснилось, что большинство наших высших учебных заведений не конкурентоспособны. Поэтому серьезной финансовой поддержки государства на сегодняшний день достойны всего 15-20% из них. Остальные... либо могут стать филиалами оставшихся университетов, либо должны быть преобразованы в профессиональные средние учебные заведения, либо вообще должны закрыться» (11). То, что большинство наших высших учебных заведений не соответствует международным стандартам качества подготовки молодых специалистов высшей квалификации, особенно будущих ученых-исследователей и конструкторов, способных создавать эффективные практичные инновационные проекты, печальный факт. Но ведь это как раз результат «завершенного законодательства» по вопросам образования, продукт некомпетентного руководства образованием вообще и высшей школой в особенности. Но еще более странным
является рецепт, предложенный министром, согласно которому от 80 до 85% ныне существующих вузов должны быть ликвидированы или преобразованы в средние учебные заведения. Рациональное решение вопроса должно заключаться в поиске эффективных средств повышения качества преподавания, научных исследований в вузах, в подготовке корпуса высококвалифицированных профессоров и преподавателей, в том числе и методом рационального бюджетирования. К сожалению, и в области подготовки собственно научных кадров дело обстоит далеко не благополучно.
Председатель ВАКа академик М.П. Кирпичников неоднократно отмечал, что при резком увеличении количества кандидатских и докторских защит до 30% написанных до 2007 г. диссертаций были созданы за определенную мзду подставными лицами. Очень немногие из диссертационных работ находят практическое применение в реальной экономике и социальной сфере. Одновременно с этим происходит резкое старение научных кадров. Средний возраст академиков и членов-корреспондентов РАН составлял к 2007 г. примерно 72,5 года, докторов - около 62, кандидатов -примерно 55, а научных работников без ученых степеней - около 42. Несмотря на все попытки увеличить приток молодежи в науку, как академическую, так и отраслевую, способные и хорошо подготовленные молодые исследователи крайне неохотно идут в НИИ и ОКБ. Для этого, как указывают ряд науковедов, имеется несколько причин (3):
- низкая заработная плата, которая, несмотря на ее повышение в соответствии с пилотным проектом 2006-2008 гг., для специалиста без ученой степени не превышает 15 тыс. руб. в месяц;
- потеря большинством НИИ и КБ духа научности и научно-психологического климата;
- острый дефицит средневозрастных научных руководителей программ исследовательских групп и подразделений НИИ и КБ;
- отсутствие перспектив адекватного карьерного роста, наличие так называемого «стеклянного потолка», который молодым специалистам, даже весьма способным и удачливым, трудно пробить;
- крайне устаревшая организация научных учреждений, проектов и грантовских работ, финансируемых различными фондами;
- недостаточное соучастие в крупных и перспективных международных проектах, явное неудовлетворительное сотрудничество с учеными ЕС, США и других супериндустриальных обществ;
- неумение в силу ряда субъективных и объективных причин превращать научные результаты в инновационные высококонкурентные, высокотехнологичные и наукоемкие продукты реальной экономики;
- отток молодых и средневозрастных научных сотрудников, а также выпускников вузов в ненаучные сферы деятельности.
Это зачастую сопровождается некомпетентным вмешательством органов, управляющих наукой и высшим профессиональным образованием, в научную деятельность, бюрократическим стилем руководства и наличием высокой степени коррумпированности при выделении финансовой поддержки за счет различных внебюджетных фондов и других источников финансирования НИОКР и высшего образования.
Существует предположение, что главной причиной «обезлю-денья» отечественной науки и снижения качества профессорско-преподавательского состава в вузах является так называемая «утечка мозгов» за границу. В действительности же этот фактор ни решающий, ни даже значительный. Просто в силу указанных выше причин, при постоянном неквалифицированном прессинге на науку и высшее образование со стороны руководящих органов и постоянном «экспериментировании», работать в науке и высшей школе становится делом малопрестижным.
Переход высшей школы в соответствии с Болонским протоколом, к которому присоединилась Россия, на двухступенчатую систему (бакалавриат, магистратура) часто не сопровождается качественным улучшением процессов обучения и образования. Это приводит к тому, что во многих отраслях народного хозяйства, включая оборонные, нехватка специалистов-инженеров и исследователей с высшим образованием колеблется в разных случаях от 30 до 50%, а иногда и выше.
Совсем иначе обстоит дело в супериндустриальных обществах. По данным академика В. Л. Макарова, в США до 90% работающих имеют высшее образование, причем 60% - полное законченное университетское. В странах ЕС, особенно в Западной Европе, этот уровень несколько ниже. В Японии же почти 100% молодежи в возрасте от 18 до 25 лет получает высшее образование. Естественно, что это создает прочную кадровую основу для полноценного развития науки, самой вузовской системы и обеспечения высококвалифицированными кадрами всех отраслей реальной экономики, социально-культурной сферы, армии и государственного управления.
Следует ясно понимать, что после августа 2008 г. мир в целом, включая Россию как одно из звеньев глобальной системы, вступил в новую фазу, которая может занять от нескольких месяцев до двух-трех лет. Эта фаза - глобальный, системный, ипотечный и финансово-экономический кризис. Из этого кризиса он выйдет другим, с другой расстановкой политических и экономических центров влияния, возможно, с другими руководителями и, безусловно, с другим пониманием роли науки, высшего образования, высоких технологий и инноваций в жизни людей.
Вообще говоря, экономические и социальные кризисы не новинка, о циклических кризисах, повторяющихся каждые 10 лет, писал еще К. Маркс. Кризисами и депрессиями был богат и XX в., последний век второго тысячелетия. Но системные, глобальные кризисы - это, безусловно, феномен третьего тысячелетия, хотя первый системно-глобальный кризис произошел 10 лет назад, в 1998 г. Хронологически - в прошлом тысячелетии, но по своему характеру и содержанию - это феномен нынешнего. Экономисты и социологи давно уже заметили, что кризисы, помимо негативной стороны, в высокоразвитых, особенно супериндустриальных, странах имеют и позитивную. Именно в период кризиса подготавливаются и начинают реализовываться наиболее глубокие модерниза-ционные и инновационные проекты. В нашей стране нынешний кризис пока что задевает лишь собственно финансовую сферу, кредитные учреждения, но несомненно, что на протяжении последующих месяцев он коснется и реальной экономики. Вот тогда и встанет во всем объеме вопрос о переходе к настоящим крупномасштабным инновациям. На сегодняшний день, несмотря на все призывы руководителей государства и различных политических деятелей, инновации в нашей стране находятся, если пользоваться строительной терминологией, на уровне нулевого цикла. Лишь 1% промышленных предприятий финансирует некоторые научные исследования. А без этого, как уже говорилось, никаких высоких технологий, а следовательно, настоящих инноваций в реальной экономике не будет. Мы до сих пор не умеем пользоваться нашим интеллектуальным потенциалом. Лишь 1% научных результатов, получаемых в бюджетных организациях, проходит государственную регистрацию. И лишь 2% запатентованных и зарегистрированных результатов внедряются в экономику. Оценивая положение в нашей науке, президент Д. А. Медведев определил пять наиболее актуальных задач научно-образовательной сферы:
- всемерное содействие развитию конкурентоспособных научных школ;
- подготовка и закрепление в России нового поколения научных кадров;
- дальнейшее формирование и развитие грантовой системы поддержки интеграции деятельности научных и образовательных организаций;
- создание системы мер для привлечения в нашу страну преподавателей и ученых из ведущих научных и образовательных центров мира;
- формирование сети новых научных и научно-образовательных центров, к числу которых относятся и федеральные университеты.
Эти задачи весьма существенны. Но их выполнение само представляет весьма трудную задачу. Так, приглашение зарубежных специалистов и профессоров из ведущих зарубежных научных и образовательных центров в Россию означает, что зарплата такого специалиста в переводе на нынешние рублевые цены должна составлять не менее 270-300 тыс. руб. (из расчета 27-28 руб. за 1 долл. США на ноябрь 2008 г.), в то время как самый квалифицированный главный научный сотрудник в НИИ Российской академии наук официально получает 27 тыс. руб. в месяц, а профессора во многих вузах - еще меньше и вынуждены искать подработку в других НИИ и вузах. Нечего и говорить, что не меньше трудностей встретит выполнение и других задач, сформулированных Медведевым.
Сверхсложной и вместе с тем суперприоритетной задачей является превращение результатов фундаментальных, и особенно прикладных, исследований в реальные инновационные процессы. До наступления современного финансово-экономического кризиса не более 10% российских предприятий пытались внедрять инновационные технологии. В условиях кризиса кредитования этот процесс, несомненно, замедлится. Поэтому сейчас, как никогда раньше, важно развернуть широкий фронт науковедческих исследований, сфокусированных на вопросах интенсификации российской науки, повышения качества высшего профессионального образования, создания нового и модернизации существующего научно-кадрового потенциала и интеграции науки и образования со сферами реальной экономики.
Литература
1. Арутюнов В.С., Стрекова Л.Н. Социологические основы научной деятельности. - М.: Наука, 2003.
2. Ваганов А. Взрыв на макаронной фабрике // НГ-наука. - 2008. - 22 окт. - С. 10.
3. Егерев С. Молодая научная кровь: Сегодня уже не столько науки юношей питают, сколько юноши - науку // НГ-наука. - 2008. - 9 июля. - С. 11.
4. Литовкин Д. Из истребителей будут делать аэробусы: ВПК должен поднять российскую промышленность // Известия. - 2007. - 6 марта. - С. 5.
5. Логика перемен: Выступление председателя Правительства РФ Владимира Путина // Поиск. - 2008. - 6 июня. - С. 5.
6. Моргунова Е. Отчетливый отчет: Минобрнауки оценило свои недоработки // Поиск. - 2007. - 18 дек. - С. 3.
7. Моргунова Е. Человек и прочее оборудование: Власть никак не научится ценить ученых // Поиск. - 2008. - 3 окт. - С. 4.
8. Ракитов А.И. К супериндустриальному обществу // Свободная мысль. - 2008. - № 8.
9. Ранжирование развивающихся стран по экспорту высокотехнологичной продукции. Индикаторы науки и техники. 2008. - Режим доступа: М1р://%'%гмг. nsf.gov/statistics/seind08/tables.htm
10. Россия в цифрах. 2007: Крат. стат. сб. - М.: Росстат, 2007.
11. Южная С. Курс на конкурс: Высшую школу России ждут радикальные перемены // Поиск. - 2008. - 8 авг. - С. 4.
