CC BY
98
8. Цит. по: Абжаген К.Х. Адмирал Канарис. Ростов-н/Д., 2000. С. 200.
9. Риббентроп И. Фон. Между Лондоном и Москвой. Воспоминания и последние записи. М., 1996. С. 323.
10. Шелленберг В. Лабиринт. Мемуары гитлеровского разведчика. М., 1991. С. 227.
11. Шпеер А. Воспоминания. Смоленск, 1997. С. 328.
12. Романов Е. В борьбе за Россию. Воспоминания руководителя НТС. М., 1999. С. 52-53.
13. Джилас М. Лицо тоталитаризма. М., 1992. С. 88.
14. Цит. по: Семиряга М.И. Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы второй мировой войны. М., 2000. С. 820.
15. Пикер Г. Застольные разговоры Гитлера. Смоленск, 1993. С. 199.
16. Українська дивізія «Галичина». Київ, 1994. С. 55.
17. Третья сила. Россия между нацизмом и коммунизмом. М., 1994. С. 128.
18. Цит. по: Манвелл Р., Франкелъ Г. Генрих Гиммлер. Ростов-н/Д., 2000. С. 281.
19. Цит. по: Штрик-Штрикфельд В. Против Сталина и Гитлера. Генерал Власов и Русское Освободительное Движение. 3-е изд. М.,
1993. С. 222.
20. Цит. по: Коняев Н. Два лица генерала Власова. Жизнь, судьба, легенды. М., 2001. С. 258261.
21. Цит. по: Андреева Е. Генерал Власов и Русское освободительное движение. М., 1993. С. 94-95.
22. Цит. по: Грюнберг К. СС - черная гвардия Гитлера. М., 1995. С. 340.
23. Мюллер-Гильдебранд Б. Сухопутная армия
Германии 1933-1945. Т. III. М., 1976.
С. 409.
ПУБЛИЦИСТИКА ВАЛЕНТИНА РАСПУТИНА В СВЕТЕ ИСТОРИИ «РУССКОЙ ИДЕИ»
И.В. Попова
Popova I.V. Valentin Rasputin’s journalism in the light of the history of the “Russian idea.” The article analyses Valentin Rasputin’s journalism alongside his interpretation of the “Russian idea.” This approach enables a better understanding of the writer’s attitude as a citizen. It also allows tracing the source of his ideal of society as well as the thinkers from the past who appeared to be the main influence on his vision of the world.
Валентин Распутин на сегодняшний день является одним из самых значительных русских прозаиков. Проза его неоднородна: она включает в себя собственно художественную прозу и публицистику. Единый авторский подход к действительности, ее изображению делает знакомство с публицистикой писателя непременным условием изучения его художественных произведений.
Публицистика В. Распутина дает четкое представление о системе воззрений писателя на историю и судьбу России, русской нации, на русский национальный характер. Круг этих вопросов имеет прямое отношение к русской национальной идее и позволяет рассматривать позицию В. Распутина в контексте истории формирования и становления «русской идеи». Ретроспективный взгляд на основные моменты ее развития позволяет понять, в рамках каких направлений русской философской мысли сложился общественный идеал писателя, какие мыслители про-
шлого оказали наибольшее влияние на миро-видение В. Распутина.
Тема «русской идеи» вызывает споры уже не одно столетие. Страсти вокруг нее то затихают, то разгораются с новой силой, сменяются поколения ее сторонников и противников, а тема по-прежнему остается. Это дает основание утверждать, что «русская идея» - понятие сложное и неоднозначное, многогранное и многоаспектное, отражающее многовариантность исторического пути России. Главной точкой соприкосновения в многообразии мнений является убеждение, что русская идея связана с национальным самоопределением, со становлением русского национального самосознания.
Под национальным самосознанием обычно понимаются коллективные представления народа о себе самом, формирующиеся на основе переживания принадлежности к особому укладу жизни (обычаи, моральные нормы, идеалы и т. д.). Становление национального
самосознания тесно связано с процессом возникновения государственных институтов на этапе перерастания культурной общностью уровня относительно изолированных этнических образований (племен, народностей).
Процесс становления русской нации и государства в основном завершается к концу XVIII - началу XIX века. К этому времени тема «русской идеи» получает свое конкретно-историческое оформление. Однако зачатки ее появляются гораздо раньше. Сущностные черты русской идеи формируются в процессе многовекового творчества народа, и в этом смысле, по определению И. Ильина, «возраст русской идеи есть возраст самой России» [1].
Истоки национальной религиозной идеи, взятой в широком культурно-историческом контексте, восходят к «Слову о законе и благодати» киевского митрополита Илариона -выдающемуся произведению древнерусской литературы первой половины XI столетия. В последнее время именно с этим памятником древней культуры у нас в стране и за рубежом связывают начало отечественной религиозно-философской мысли и факт зарождения русского национального самосознания. Философское истолкование благодати, данное Иларионом, служит этому основой. Главным мотивом произведения является исторический оптимизм, ожидание великого будущего Русской земли, принявшей Крещение и влившейся в семью христианских народов.
Куликовская битва 13 80 года дает начало новому этапу становления национального самосознания, его развитию в XI У~ХУ веках и возрождению средневековой культуры в XVI веке. Это время отечественной истории (ее «московский период») знаменуется оформлением идеи русского религиозного мессианизма, обоснованием идеи единства Русского государства во главе с его исторически сложившимся центром - Москвой. Именно тогда возникает учение «Москва -третий Рим», сформулированное старцем Елеазарова монастыря Филофеем и отложившееся в народном сознании как идея «Святой Руси». В этой доктрине выражена воля к общественному, коллективному, религиозному и историческому спасению русского народа и православного мира в целом.
Следующий, «петербургский этап» в истории России открывается эпохой ее модернизации и реформации, начатой Петром I. По
определению В. Белинского, отсюда для России начинается «время сознания», поскольку она начинает сознавать себя в «европеизме». Идея европеизма достигает своего апогея в русском просвещении, центральной темой которого становится освоение науки нового времени, превращение России в современное государство европейского типа.
В 30-40-е годы XIX века просветительская мысль, вдохновлявшая мыслителей XVIII века и декабристов, переживает кризис. Выходом из него становится ориентация на более сложные и динамичные идеи, представленные П. Чаадаевым, В. Белинским,
А. Герценом, славянофилами и другими. От этого рубежа начинается новый взлет национального духа, охвативший все основные сферы отечественной культуры: литературу, философию, богословие.
Этот период характеризуется разделением общественной мысли России на два интеллектуальных направления: славянофильство и западничество. Славянофилы (И. Киреевский, А. Хомяков, К. и И. Аксаковы) акцентируют внимание на национальном своеобразии России, западники (П. Анненков, Т. Грановский, К. Кавелин и другие) больше тяготеют к восприятию опыта Европы. При этом спор их, по выражению П. Анненкова, стал «спором двух различных видов одного и того же патриотизма» [1, с. 3].
Славянофильская интерпретация русской идеи наиболее оригинальна. Общественно-политические взгляды славянофилов укладываются в рамки демократического национализма. Их народно-монархический идеал базируется на утверждении приоритета «органического» элемента нации - традиционной крестьянской культуры с ее свободой живой христианской совести - над формально-репрессивными механизмами имперской государственности.
В конце 50-х - начале 60-х годов XIX века возникает новое интеллектуальное направление, несущее в себе идею примирения западничества и славянофильства. Оно получает название «почвенничество». Концепция его разрабатывается братьями Ф. и М. Достоевскими, Н. Страховым и А. Григорьевым. Ф. Достоевский становится ведущим идеологом. Социализму и революции он противопоставляет мирное объединение высших слоев общества с «почвой» - русским народом. Благодаря сохранившемуся в нем идеалу «всепримиримости» и «всечеловечности»
русский народ, с почвеннической точки зрения, способен усваивать результаты европейской цивилизации, избегая вражды сословий, свойственной западным обществам. Кроме того, призвание России - сыграть роль своеобразного центра духовно-нравственного возрождения «заблудших» западноевропейских народов. Во всеобщей реализации подобного идеала почвенники видят историческую миссию русского народа. Таким образом, у них складывается религиозно-мессианская интерпретация проблемы национального сознания.
Еще одним своеобразным выражением консервативной мысли России XIX века можно назвать течение, в рамках которого разрабатывается «теория официальной народности». Главные ее идеологи - С. Уваров, М. Погодин, К. Победоносцев и другие. Общие контуры идейных позиций течения в целом вписываются в знаменитую уваров-скую триаду «национальных начал» - «Православие. Самодержавие. Народность». Именно эти ценности мыслятся ими в роли фактора, сдерживающего экспансию европейского рационализма и революционной идеологии на русской «почве».
Свой вклад в разработку русской идеи вносят А. Пушкин, Н. Гоголь, Ф. Тютчев. Однако систематизированное философское обоснование русской идеи восходит к В. Соловьеву, придавшему ей концептуальную форму. Русская идея, сформулированная В. Соловьевым, - идея народно-религиозная. Он выдвигает религиозно-универсалистскую концепцию преображения русской жизни, совершенствования и углубления христианского существования нации, которое во многом мыслится им как разумное самоограничение, развитие общественной свободы, служение вселенским идеалам добра и справедливости. Резким диссонансом со всякого рода этноцентризмом является высказанная Соловьевым мысль о том, что «идея нации есть не то, что она думает о себе во времени, но то, что Бог думает о ней в вечности» [2]. Не разделение, а синтез, культурно-историческое единство человечества, призванного противостоять «множеству центробежных сил», — вот основное содержание первой теоретически оформленной концепции русской идеи, заявившей о себе в 1888 году.
Наряду с религиозной интерпретацией русской идеи, связанной с именами А. Хомякова, Ф. Достоевского, В. Соловьева и дру-
гими, в XIX веке проявился и революционный, социалистический аспект трактовки национальной идеи. Так, «русский социализм»
A. Герцена, Н. Чернышевского, учение о «двуединой правде» Н. Михайловского, народническая концепция П. Лаврова, другие теории, обосновавшие своеобразие социалистического идеала в конкретных условиях России, - все это тоже значительные составляющие русской идеи.
XX век, начавшийся для России войнами и революциями, ставит на повестку дня пересмотр многих ценностей. Начинается еще один период развития национальной идеи -русский культурный ренессанс, возникший на основе нового синтеза отечественной и европейской мысли и нашедший впоследствии свое продолжение за пределами России. Расцвет культуры в этот период беспрецедентен, он охватывает все виды творчества, включая науку, искусство, философию. Одной из своеобразных форм русского интеллектуального творчества становится религиозная философия, отличавшаяся глубоким своеобразием и богатством идей.
Представители русского культурного ренессанса - В. Розанов, Н. Бердяев, С. Булгаков, Е. Трубецкой, Л. Карсавин, В. Эрн и другие - во многом продолжают соловьев-скую линию истолкования русской идеи.
Своеобразный и яркий в литературном отношении подход к этой теме представлен
B. Розановым. В традиционное сопоставление «Россия - Запад» он вносит мотивы свойственной ему философии пола. Образно представляя Россию женским, а Европу -мужским началом, Розанов переводит рассмотрение извечной антитезы из сферы высоких абстракций на уровень православнобытовой, семейный, близкий и понятный каждому. «Русские имеют свойство, — пишет он, - отдаваться беззаветно чужим влияниям... Именно вот как невеста и жена - мужу... Но чем эта «отдача» беззаветнее, чище, бескорыстнее, даже до «убийства себя», тем таинственным образом она сильнее действует на того, кому была «отдача» [1, с. 10].
Отечественная традиция исследования темы русского национального характера ярко представлена в трудах Н. Бердяева. Его работы дают не просто описание, а панорамное видение народного духа, нашедшего воплощение в русской истории, философии, искусстве, православной религии, нравственности. Итогом многолетних разработок в этой об-
ласти является написанная им незадолго до смерти книга «Русская идея» (1946). Главная отличительная черта русской идеи, по Бердяеву, - религиозный мессианизм, наполняющий глубоким содержанием все стороны жизни общества.
Известный очерк Н. Бердяева «Душа России» (1915-1918), представляющий собой первое обращение мыслителя к этой теме, ставит вопрос о противоречиях русской души. Антиномичность типов национального характера раскрывается Бердяевым в свойственной ему манере широких исторических и теоретических обобщений, парадоксальных сопоставлений и философско-психологических описаний.
Русской идее посвящен ряд работ Вяч. Иванова. Они имеют большое культурологическое значение. Национальная идея, по мнению Вяч. Иванова, определима только в связи со вселенским, всемирным служением, она не совместима ни с политическими, ни с националистическими интересами. История России в этом контексте — трагическая загадка: «Мы переживаем за человечество - и человечество переживает в нас великий кризис» [1, с. 231]. Непоколебима вера Вяч. Иванова в мистическое будущее мира, преображенного светом российской святости.
Октябрьской революцией обозначена новая веха в существовании русской идеи. С 1922 года, после перемещения основных интеллектуальных центров отечественной историко-философской и политической мысли из Советской России в эмиграцию «первой волны», христианская ее традиция в России на многие десятилетия оказывается под запретом. В отличие от нее революционная линия русской идеи (ее можно назвать «русской мечтой») не обрывается насильственно в советский период, однако в ее интерпретацию вносится немало искажений.
Конкретно-историческими формулами национальной идеи в Советской России являются формула революционно-идеологическая (Россия как запал мирового пожара, призванного очистить почву планеты для строительства утилитарно-революционного «царства Божьего» на земле) и национал-коммунизм (сталинизм).
В целом советский период русской истории характеризуется идеологической монополией ВКП(б) - КПСС и по преимуществу эмигрантско-диссидентскими формами развития концепции национального самосозна-
ния. Однако при всех сложностях и противоречиях послеоктябрьский период все-таки не стал провалом в развитии традиционной отечественной культуры и философской мысли. Об этом свидетельствуют имена В. Вернанд-ского, А. Лосева, М. Пришвина, П. Флоренского и других.
Русские мыслители, оказавшиеся «выброшенными» после революции на Запад, первыми предпринимают серьезный анализ кризиса русской идеи. Сохраняя интеллектуальную связь с Западом, они оберегают свою русскость и выступают в зарубежье выразителями традиций русской культуры. Наряду с идеологией Белого движения в это время оформляются еще два оригинальных течения русского зарубежья - евразийство и национал-большевизм.
И. Ильин - мыслитель и философ Белого движения. Он продолжает христианскую линию развития русской идеи, выступает сторонником традиционных духовных ценностей, полемизирует с более свободно относящимися к православию мыслителями русского зарубежья. По И. Ильину, русская идея тесно связана с идеей православного христианства. Она выражает «русское историческое своеобразие и в то же время — русское историческое призвание» [1, с. 436]. В работе И. Ильина «О русской идее» (1948) дана следующая ее формулировка: «свободно и
предметно созерцающая любовь и определяющаяся этим жизнь и культура» [1, с. 439].
Последний период «самовозрастания» русской идеи берет начало в 1989 году. С этого времени начинается становление идеологического плюрализма и институциализа-ции партийно-политического спектра современной России.
Последние десятилетия XX века отмечены глубоким кризисом русского национального самосознания. В обществе распространен нигилизм, утрачены гордость и чувство ответственности за свое Отечество. Поэтому не случайно в 90-е годы так остро разворачиваются дискуссии вокруг русской идеи, ставящие вопросы бытия нации, ее духа и судьбы.
К современной ситуации в стране применимы слова Н. Гоголя: «Велико незнанье России посреди России» [1, с. 109]. Так, вокруг русской идеи появляется множество поверхностных и некомпетентных рассуждений. Различно ориентированные политические силы используют чаще всего разные переходные и симбиотические оттенки этого
понятия. Русская идея нередко объявляется порождением этноцентризма, идеализации и абсолютизации интеллектуальных и психологических свойств всей русской нации. Такого рода гиперкритические версии не проясняют, а лишь затемняют смысл русской идеи, накладывают на нее негативный отпечаток, не соответствующий ее исторически сложившемуся облику.
Мировоззренческое разъединение общественного мнения, произошедшее на рубеже 80-90-х годов, нашло свое отражение и в литературной среде, выразившись в размежевании писателей и публицистов по общественно-политическим и идеологическим вопросам. Сторонники демократических преобразований в стране видят общественный идеал в западной цивилизации и считают необходимым для России «догнать» цивилизованный мир путем реформ и кардинальных изменений в обществе. В этом лагере можно выделить как минимум три фракции:
1) воинствующий либерал-космополитизм (А. Янов, Б. Хазанов, Б. Сарнов);
2) интернационал-большевизм;
3) «христианский» космополитизм (неофиты).
Этому лагерю противостоит современное почвенничество, делающее акцент на особенностях развития России, сохранении ее традиционных ценностей. У почвенников фракции следующие:
1) сторонники правового государства на основе христианских традиций (А. Солженицын и его единомышленники);
2) национал-большевизм (группирующиеся вокруг А. Проханова, редакций журнала «Молодая гвардия» и газеты «Завтра»);
3) почвенничество, распространенное в среде националистически настроенной творческой интеллигенции (журналы «Наш современник», «Москва»; именно к этой фракции относится и В. Распутин).
Под почвенничеством в общественнополитических позициях писателей и публицистов в настоящее время подразумевается приоритетное сочетание национальных и христианских элементов (традиций). Причем почвенничество в современном понимании отождествляется со славянофильством. Эти термины этимологически не идентичны и не полностью отражают вкладываемый в них сегодня смысл, но за неимением более точного определения используются как синонимы.
Современных почвенников объединяет неприятие нынешнего, американизированного, типа цивилизации с его ставкой на «просвещенный эгоизм» и примирением с греховностью человека. Разногласия же между их фракциями в основном касаются степени совместимости национально-традиционных духовных ценностей и социалистического идеала.
Публицистика В. Распутина представляет собой одну из современных интерпретаций национальной идеи. Уже два десятилетия писатель очень активно занимается публицистической деятельностью (особенно в период с 1985 года по 1997 год). В 80-е годы в периодических выступлениях В. Распутина главенствуют две темы: нравственная и экологическая. Писатель с тревогой пишет о нравах современного человека, взывает к его совести и памяти. Много сил он отдает борьбе за чистый Байкал, против поворота северных и сибирских рек, выступает в защиту поруганной человеком природы. В 90-е годы тематика его выступлений несколько меняется, прежние тревоги уходят на второй план. В центре внимания писателя оказываются вопросы выживания русской нации и России как самостоятельного и независимого государства в сложившейся социально-политической ситуации. В. Распутин выступает в защиту чести и достоинства русского человека, его веры и исторических святынь.
Писателя называют по-разному: почвенником, неославянофилом, традиционалистом, моралистом, консерватором, русофилом и «самобытником». Однако эти определения чаще всего даются его противниками, поэтому в них вкладывается негативный смысл. Позиция В. Распутина характеризуется как утопическая, а все, что он проповедует, называется отжившим и неперспективным.
В. Распутин - консерватор1, так как стоит за сохранение нации и народных традиций, восстановление того, что было утеряно, возрождение национального достоинства и многого другого. Писателя можно назвать националистом в том смысле, в каком под национализмом понимается ощущение своей национальной особенности. Для В. Распути-
1 Автор статьи не придерживается мнения, согласно которому консерватизм однозначно отождествляется с отжившим, устаревшим, тормозящим развитие позитивных начинаний. На наш взгляд, термин «консерватизм» применим при отстаивании сохранения традиций, приверженности непреходящим ценностям и т. п.
на необходимым условием полноценного существования нации является знание русскими людьми своей истории, осмысленное понимание особенностей национального характера. А мы, по словам писателя, до сих пор остаемся для себя загадкой, сами в себе не укладываемся. Свободно ориентируясь в богатейшем наследии русских мыслителей, чаще всего опираясь на труды близких ему по духу Ф. Достоевского, А. Хомякова, К. Победоносцева, И. Ильина и некоторых других, В. Распутин в своей публицистике проводит популяризаторскую и просветительную работу по этому и другим вопросам.
Писатель ратует за культурный национализм во имя сбережения нации. Для него это понятие ассоциируется с духовно-качественным строительством, а не с национальной спесью и эгоизмом.
В целом гражданскую позицию В. Распутина в традициях русской мысли XIX века можно определить как консервативно-охранительную в сочетании со славянофильско-почвенническим умонастроением и подлинным народничеством.
От политики писатель всегда старался быть в стороне, но на рубеже 80-90-х годов он все-таки предпринимает попытку лично поучаствовать в государственных делах. В. Распутин совершает «хождение во власть»: становится народным депутатом СССР, затем входит в президентский совет М. Горбачева, в качестве доверенного лица представляет кандидата в президенты России
Н. Рыжкова. Впечатления от общественнополитической деятельности остались тяжелые. Писатель лишь еще больше утверждается в своей позиции. Установившийся «ельцинский режим» В. Распутин открыто не приемлет, считает правительство безнациональным, распродающим родную страну. «У «наших»... плюралистов и реформаторов <...> притязания... - расползтись по миру пауками, раздувшимися от разграбления богатейшей страны» [3]. По мнению писателя, современными демократами поставлена цель окончательного расчленения России и подчинения ее народов диктату единого мирового правительства. Новый мировой порядок, разрушающий национальные различия и самобытность, угрожает человеку духовной мутацией, вслед за которой может наступить мутация физическая. Хотя процесс вовлечения в мировое «сообщество», по Распутину, необратим, писатель считает необходимым
приложить все усилия для того, «чтоб это произошло как можно позже». Самостоятельная, самобытная Россия могла бы на десятилетия оттянуть «нашествие «цивилизованного» одномерного варварства» [4].
Судьбу России писатель неизменно рассматривает в трех временных ипостасях прошлого, настоящего и будущего. Он считает, что наша страна вполне могла бы осуществить шанс на особость развития, выбрав путь, наиболее приемлемый для российских условий и менталитета русского народа. По Распутину, у России множество путей развития и лишь один путь гибели - тот, по которому она направлена сейчас. «Россия меньше всего ориентирована на Запад» [5], она шла своими исконными путями, но ее насильно притягивали к чужим моделям развития, издергивали противоречивыми реформами. Россия все-таки возвращалась сама в себя, к своему равновесному положению. «Стряхнет эти чары вместе с игом и теперь, если при последнем резком перекиде справа налево не повредила она место центровки» [6].
Писатель считает, что в России всегда находились люди, чуждые русскому национальному мышлению. Именно они становились сторонниками «исправлений, выправлений и подтягиваний» традиционного уклада русской жизни, не дающих стране развиваться поступательно. Для российской истории характерен маятниковый ход развития: «.. .по закону маятника <...> за периодом непомерного восхваления наступает период непомерного унижения» [7], от веры бросаемся к атеизму, а затем наоборот, и так во всем.
В. Распутин приходит к выводу, что не обходилось в русской истории и без заговоров. Он считает, что еще с конца XIX века ведется целенаправленная политика по экономическому и духовному уничтожению России. Революция 1917 года воспринимается В. Распутиным отрицательно. Но, по его мнению, она далеко отстала по своим разрушительным последствиям от деятельности сегодняшних воинствующих демократов. «Вторая революция на этом веку в России, происходящая на наших глазах, страшнее, разрушительней, подлее первой. Большевики не скрывали своих целей, теперешние революционеры вкатили машину разрушения тайно и предательски. Знамена подлости осеняют их действия от начала и до конца» [3, с. 186].
Несмотря на то, что «окаянные дни» еще не закончились, в будущее писатель смотрит
с оптимизмом: «Россия выстояла, в этом больше нет сомнения» [3, с. 187], она снова отступила в свое тысячелетие, чтобы сохранить себя. Необходимым условием ее возрождения является незыблемая триада: «Вера. Власть. Народ» [3, с. 189]. Эта формулировка напрямую связана с уваровской формулой «Православие. Самодержавие. Народность», ставшей центральной в «теории официальной народности» XIX века. Триединая формула подразумевает, что если «подгибается один из трех столпов, необходимых для прочности державы, - все государственное строение начинает крениться, заваливаться». В советское время вера подверглась гонениям, «сейчас <...> веровая опора восстановлена, но властная, полностью разрушенная, представляет собой сыпучий курган, неспособный держать свою долю ноши. И потому вся непомерная тяжесть здания вдавилась в плечи народа» [3, с. 189]. В. Распутин надеется, что как только у нас появится национальная власть (люди, болеющие душой за свою Родину), она призовет национальную Россию, и Россия всколыхнется, мобилизуется и сделает все, чтобы поднять свое нравственное достоинство и державную мощь.
Национальная Россия в представлении В. Распутина неизменно и неразрывно связана с русским народом как «национальноисторическим организмом, произросшим из тысячелетней этнической и культурной почвы» [8]. Организм этот более уходит в глубь земли и в глубь духа, чем нация. По Распутину, «народ - коренная порода нации, не-изъязвленная ее часть, трудящаяся, говорящая на родном языке, хранящая свою самобытность, несущая Россию в сердце своем и душе» [3, с. 190].
Народничество писателя проявляется в том, что он верит в народ как хранителя сущностных черт русской нации и правды жизни. Судьба народа, как и судьба России, мыслится Распутиным только во взаимосвязи прошлого, настоящего и будущего. Сейчас народ «засел» в глубокую оборону, все упорство и силы вложив в свое физическое выживание. «Он жив, этот народ, и долготерпение его не следует принимать за отсутствие. Он не хочет больше ошибаться» [3, с. 190].
Немало внимания В. Распутин уделяет русскому национальному характеру, носителем которого является русский народ. Писатель отмечает полярность русского характера, однако, в отличие от Н. Бердяева, при-
знающего изначальную антиномичность природы русского человека, считает ее следствием вековых изломов: «<...> от Петра и даже раньше постоянно гнули его против собственного хода этого характера, постоянно распирали его на общественной дыбе» [9]. В результате и обширность земли, и начальный межэтнический замес, и история становления и выживания сыграли свою роль в формировании русского характера со всеми его несходствами и противоречиями.
Неотъемлемой частью русской национальной самобытности, как считает писатель, является православие - до Октября они настолько взаимопроникали друг в друга, что отделить их не представлялось возможным. Православие, по Распутину, всегда было формой выживания русского народа. Обез-боженность русского человека в XX веке тяжело сказалась и на его душе, и на его сознании. «После разорительной атеистической эпохи сразу включить православное мироощущение удается далеко не всем». Но быть на пути к Богу русскому человеку не стыдно, ибо «соединенность в христианских заветах, быть может, единственная наша оборона от «духов злобы поднебесной» [10].
Нетрудно заметить, что мировоззрение
В. Распутина - мировоззрение православного человека. Он чувствует себя причастным ко всему, что происходит в родной стране, хочет разделить все тяготы народа. В его публицистических выступлениях постоянно звучат мотивы личной вины и ответственности за попустительство злу. Насколько отношение к народу у Распутина пропитано милосердием и состраданием, настолько он непримирим ко всему, что связано с насаждаемым у нас чуждым образом жизни, процессом установления единого мирового порядка. Здесь его позиция близка к теории «православного меча» И. Ильина, согласно которой, если зло нельзя победить другими способами, можно применить и силу. Сила эта, по Распутину, может проявиться в стихийном народном движении.
Гражданская позиция В. Распутина вписывается в рамки современного почвенничества. Нынешние почвенники наследуют традицию двух интеллектуальных направлений XIX века: почвенничества и славянофильства, которые в современном понимании чаще всего отождествляются. Различные точки зрения и позиции современных почвенников сходятся в акцентировании внимания на националь-
ных и христианских традициях. Национально-христианское начало доминирует и в мировоззрении В. Распутина, но его почвенничество имеет еще непосредственное отношение к почве - земле. Писатель проповедует мысль о необходимости для русского человека прямой связи с землей: «Есть связь с землей - значит, есть связь с собой, и ты остаешься в себе. Нет связи с землей - нет связи с собой. Одно с другим нерасторжимо связано. Для меня это связь времен и поколений» [11]. Истоки такого мироощущения находятся в религии, а именно в православной вере, органично впитавшей в себя языческую стихию. Нельзя представить русский народ без поклонения силам природы так же, как и нельзя не согласиться, что христианское учение облагородило и возвысило народную душу, осуществляющую, по Распутину, вертикальную связь между землей и небом. Такое своеобразное почвенничество свойственно и художественному мышлению писателя, оно отражается во многих его произведениях.
Почвенничество является одной из составляющих «русской идеи» В. Распутина, его представлений о судьбах России и русской нации. Писатель заботится о культурном национализме, о праве сохранить русский стиль жизни - в этом, по его мнению, залог сбережения русского народа. Однако национальная идея, считает В. Распутин, требует действий самого народа в пользу этой идеи: «Теория о нашей самобытности ничего не стоит, пока наш менталитет не имеет защитных функций» [7, с. 6].
Русская идея, по глубокому убеждению
В. Распутина, неразрывно связана с идеей российской: «Россию может спасти только
российская идея. <...> идея сосуществования на равных основаниях, сожительства русского народа с входящими в Россию народами» [12]. В этом — сверхнационализм В. Распутина, его понимание конкретно-исторического выражения русской идеи в условиях российского государства.
1. Русская идея: [Сборник / Сост. и авт. вступ. ст. М.А. Маслин; Коммент. Р.К. Медведевой]. М.: Республика, 1992. С. 439.
2. Соловьев В С. Русская идея // Соловьев B.C. Смысл любви: [Избр. произведения / Сост., вступ. ст., коммент. Н.И. Цимбаева]. М.: Современник, 1991. С. 42.
3. Распутин В.Г. Видимое и невидимое (Два слова в пользу надежды) // Наш современник. 2000. №2. С. 186.
4. Распутин В.Г. Потрясения рождают растерянность, а растерянный человек и Отечество и судьбу потерять может // Российская газета. 1997. 18 окт. С. 2.
5. Распутин В. Г. Сплотить народы, населяющие
нашу бескрайнюю прекрасную землю // Гудок. 1996. 7 июня. С. 4.
6. Распутин В.Г. Мой манифест // Наш совре-
менник. 1997. № 5. С. 4.
7. Распутин В.Г. Прокляты, но не убиты //
Юность. 1997. № 3. С. 7.
8. Распутин В.Г. Путь спасения // Литературная Россия. 1995. 10 февр. С. 3.
9. Распутин В.Г. Светлое слово // Советская
Россия. 1992. 28 мая. С. 3.
10. Распутин В.Г. Восстань, душе моя // Москва.
1994. №2. С. 115.
11. Распутин В.Г. От роду и племени // Огонек. 1986. №43. С. 27.
12. Распутин В.Г. После событий, накануне событий // Литературная Россия. 1992. 17 янв.
С. 2,3.
