CC BY
26
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2020. Т. 7, № 4 (28). С. 34-42.
УДК 930.2
DOI 10.24147/2312-1300.2020.7(4).34-42
З. Т. Садвокасова
ПУБЛИКАЦИИ РОССИЙСКИХ ГАЗЕТ И ЖУРНАЛОВ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX -НАЧАЛА XX в. КАК ИСТОЧНИК ПО ИСТОРИИ НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНОГО ДВИЖЕНИЯ КАЗАХОВ*
Даётся обзор газетных и журнальных публикаций второй половины XIX - начала XX в. по проблеме национально-освободительного движения казахов. Приводятся материалы по участию казахов в пугачёвском выступлении, восстаниям И. Кутебарова, И. Тайманова, К. Касымова, протестам против введения царских реформ на территории Казахстана и иные подобные сведения. Авторами являются российские чиновники, военные и др. Ценность их заключается в освещении событий на основе обнаруженных авторами документов или со слов очевидцев.
Ключевые слова: казахи; выступление; недовольство; политика; руководитель; борьба; публикация.
Z. T. Sadvokasova
PUBLICATIONS OF RUSSIAN NEWSPAPERS AND MAGAZINES OF THE SECOND
HALF OF THE 19th - EARLY 20th CENTURY AS A SOURCE ON THE HISTORY OF THE KAZAKH NATIONAL LIBERATION MOVEMENT
The article provides an overview of newspaper and magazine publications of the second half of the 19th - early 20th century on the problem of the Kazakh national liberation movement. The participation of Kazakhs in the Pugachev uprising, the uprisings of I. Kutebarov, I. Taimanov, K. Kasymov, protests against the introduction of tsarist reforms on the territory of Kazakhstan and others are presented in the materials. The authors of latter are Russian officials, the military and others. Their value lies in the coverage of events, based on documents were discovered by the authors or written from eyewitnesses.
Keywords: Kazakhs; uprising; discontent; politics; leader; struggle; publication.
Осенью 2019 г. в Казахстане был сформирован ряд групп по выявлению новых документальных материалов по истории и культуре Великой степи в целях реализации Государственной программы «Архивы-2025». В их состав вошли историки, сотрудники Центрального государственного архива, областных архивов и других учреждений. Несколько групп были направлены в архивы дальнего зарубежья, другие работали в хранилищах бывших советских республик. Одна из них изучала архивные материалы в Российском государственном историческом архиве, а также публикации российских газет
и журналов второй половины XIX - начала XX в. в Российской национальной библиотеке. Были также организованы командировки в рамках выполнения научно-технической программы: «История и культура Великой степи» по проблеме протестных выступлений против колониальной политики царизма. В рамках выполнения программ обращалось внимание на документы по истории национально-освободительного движения в Казахстане в контексте сохранения и укрепления национальной идентичности. Предлагаемая статья явилась одним из результатов работы с периодическими изданиями.
* Статья написана в рамках выполнения научно-технической программы: БК05233709 «История и культура Великой степи» по теме исследования: «Национально-освободительное движение в Казахстане в контексте сохранения и укрепления национальной идентичности».
Актуальность темы связана с переменами, происходящими в постсоветском пространстве. Они затронули не только экономику, политику, но и науку. Исторические исследования получили определённую независимость в плане того, что в настоящее время учёные не опасаются негативных последствий за выдвигаемые ими концепции или выводы. Уменьшается количество «незамеченных» документов, что практиковалось в советское время, так как они не отвечали идеологии. Поэтому некоторые свидетельства получают «вторую жизнь» и становятся материалом для современных учёных.
Приведённые источники цитируются в современной графике, но с сохранением авторских пунктуации и орфографии.
Интересный материал был обнаружен на страницах журнала «Русская старина» под названием «Из истории пугачёвского бунта. (В степи у киргиз-кайсаков)», автором которого является исследователь рубежа Х1Х-ХХ вв., занимавшийся вопросами краеведения, В. Снежневский. Во вступительной части статьи он пишет: «Сообщаемые ниже документы относятся ко времени пугачёвского бунта (1774 год) и заключают в себе некоторые данные о сношениях кир-гиз-кайсацкого Нурали-хана с Пугачёвым, об участии в бунте Пугачёва киргиз-кайса-ков и дипломатические сношения астраханской провинциальной канцелярии с Нурали-ханом» [1, с. 790]. Автор отмечает уникальность самого документа и то, что он ещё не был в печати. Более того, документ совершенно случайно был замечен автором в нижегородской мелочной лавке. Страницы его служили обёрточной бумагой торговца, купившего связку старых рукописей у старьёвщика-татарина. «Отыскав лавочку, я уже застал там только небольшую тетрадь» [1, с. 790]. Остальные, к сожалению, пропали безвозвратно, так как лавочник завёртывал в неё «селёдку и прочую снедь, и отсылал по обывателям города» [1, с. 791].
Статья состоит из двух частей. Первая содержит перевод с татарского языка письма Нурали-хана, адресованного астраханской губернской администрации 12 марта 1774 г. [1, с. 791]. Во второй части В. Снежневский (публикуя ещё один документ) останавливается на действиях губернской администра-
ции, которая в секретном ордере предлагает переводчику Тонкачеву «под приличным и бесприметным претекстом свести с посланцами хана знакомство и между партикулярными разговорами не подавая к сумнитель-ству ни малейшего вида, постараться разведать как думают о злодее кайсаки и сам хан, в каких отношениях они к нему находятся» [1, с. 793]. Подробности поведения казахской знати и царской администрации в период пугачёвского восстания малоизвестны. В казахстанской историографии национально-освободительного движения упор делается на участии казахов в восстании Е. Пугачёва и освещается одна сторона, а именно выступление против колониальной политики царизма. Новизна материала заключается в раскрытии новых сведений пугачёвского протеста и места казахов в нём. Из материала вытекает, что чиновники сомневались в покорности казахов и верности хана, поэтому старались разведать настроения инородцев.
В фонде Российской национальной библиотеки, где хранится периодика, был изучен иллюстрированный журнал «Русский художественный листок» В. Тимма - периодическое издание художника-графика середины XIX в. Василия Фёдоровича (Георга Вильгельма) Тимма, творчество которого было связано с книжной и журнальной иллюстрацией.
В 31-м номере за 1858 г. был обнаружен материал об одном из лидеров национально-освободительного движения 1855-1858 гг. в Младшем жузе - Есете Котибар-улы. Статья дополнена рисунком бия Исета Кутеба-рова (написание имени по журналу) и 6 казахов под названием «Киргизы Малой Орды, кочующие у предгорья Усть-Урта». В конце текста указано: «На рисунке изображены:
1. Бий Исет Кутебаров - известный возмутитель Киргиз-Кайсаков, явившийся с повинною на дневке при Кин-су-Ате 4 июня 1858 года;
2. Киргизская девица Гюль-Бано-Джеман-кулова; 3. Местный киргизский начальник (против Каменно-Озерной станицы) Ибрагим Байдусов; 4. Караван-Баши Султан Дусан-Гали Джантурин; 5. Вожак киргиз Сегюр Муххамед-Джанов; и 7. Бий Рыс Муххамед Кутлу-Булатов (с фотогр. арт. поруч. Мухо-ренко)» [2]. О шестом человеке на рисунке информация отсутствует. К рисунку поме-
щена публикация о выступлении казахов Малой Орды под руководством Кутебарова.
Небольшой материал (4 стр.) «Русского художественного листка», посвящённый личности Исета Кутебарова, можно разделить на несколько разделов: организация ба-рымты, нападения на русские воинские подразделения, отношения с родными. Мы выделим несколько фрагментов, касающихся противодействия Есет Котибар-улы русской администрации.
Сравнивая казахского батыра с предводителями восстаний против царской России, автор ставит его в один ряд с неординарными личностями не только Великой степи, но и Кавказа. «Бий Исет Кутебаров - известный возмутитель киргизской степи Малой Орды, лет 15 опустошал её в различных направлениях и несколько раз уже настигаемый нашими отрядами, постоянно ускользал от преследования и погони. Имя Есета в Малой Орде было также грозно, как и соотечественника его Кене-Сары или как имя героя Кавказского Шамиля» [2]. Такая характеристика показывает, что целью его была борьба против политики самодержавия.
«Исет Кутебаров сын не менее известного хищника Кутебарова, происходит из рода чеклинцев, кочующих у предгорья Усть-Урта, первоначально он конечно приобрёл себе почёт и славу между своими родичами, как ловкий и смелый джигит, который отважно пускался на законную, по мнению киргиза, баранту (то же, что барымта в современном написании. - З. С.), т. е. угон стад в конских табунах. Похитить вещь в своём или чужом ауле, по понятиям киргизов, преступление, а отбарантовать несколько тысяч голов скота или угнать целый табун лошадей ни более, ни менее как только удальство» [2].
После краткого описания деятельности отца, автор возвращается к личности самого Исета Кутебарова: «За все эти подвиги родичи прозвали его батыром, то есть богатырём, а впоследствии, удостоили почётного звания бия, т. е. начальника, предводителя» [2]. Он стал нападать и на российских солдат и всегда пропадал. С досады его стали называть Исеткой, а он всё не унимался и угонял скот у уральских казаков. В начале 1750-х гг. против него начали высылать целые отряды.
Принижение имени Исета русскими объясняется их беспомощностью в попытке захватить этого человека, уничтожить его.
В конце материала даётся противоречивое описание Исета Кутебарова: «Исет Кутебаров лет 55, высокого роста с чёрными редкими волосами в усах и бороде. Выражение его лица доброе и открытое: в глазах незаметно особенного ума, но его речи доказывают глубокое знание духа киргизов и много здравого смысла» [2]. Трудно сочетать в облике одного человека отсутствие «особенного ума» и в то же время наличие «здравого смысла», что пытался соединить автор публикации.
Нельзя оставить без внимания выполнение Оренбургской администрацией царского указа о помиловании участников восстания, в том числе и руководителя. Сомнения Есета Котибар-улы относительно правдивости обещания поддерживала его мать, «имевшая на него сильное влияние» и опасавшаяся за его жизнь. Перевес в сторону сотрудничества Есета с властями произошёл по причине того, что имя батыра стали использовать недобросовестные лица. Совершавшиеся в степи разбои и злодейства сваливали на Коти-бар-улы, что накладывало негативный отпечаток на его личность. После заявления Есе-та Котибар-улы о возвращении к мирным занятиям - он был помилован. Генерал-губернатор Катенин, обращаясь к казахскому батыру, указал на то, что его именем совершались барымта и грабежи. Понимая сложившуюся ситуацию, он заявил: «Я объявил киргизам прощение и забвение прошлого; ты видишь, я не говорю пустых слов: поэтому ты должен мне верить» [2].
В заключение автор указывает, что Исет Кутебаров добровольно покорился властям, следствием чего явилось то, «что шайка Исе-та спокойно разошлась по домам, о беспорядках, ею произведённых не слышно, на бывших барантачей не жалуются, бывший глава мятежников употребил в пользу дела замирения всё своё влияние и с полным успехом... После принесения Исетом повинной, все караваны, проходившие из Оренбурга в Бухару и Хиву, также не были обеспокоиваемы на всём пути своём и если это положение продлится, то наша торговля в том крае должна в непродолжительном времени
развиться и вместе с тем возрастёт и благосостояние киргизов, до сих пор грабимых и опустошаемых шайками Исета» [2].
Приведённый материал раскрывает непростые отношения между протестующей и колониальной администрацией. С одной стороны, опасение наказания предводителя восстания, с другой, - последовавшее неожиданное помилование. На сегодняшний день это выступление изучено не полностью, и обнаруженные документы впишут новые страницы в историю национально-освободительного движения казахского народа.
В девяти номерах газеты «Уральские войсковые ведомости» в течение двух месяцев, с 31 октября 1876 г. по 2 января 1877 г., публиковалась статья русского писателя, журналиста, казака Уральского казачьего войска Никиты Фёдоровича Савичева «Исе-тай Тайманов старшина Внутренней Орды» (написание имени по оригиналу). Во вступительной части публикации описывается местность хана Джангира, соединившая азиатскую роскошь с русским барским комфортом. Его окружение, состоявшее из родственников и преданных людей, также стремилось красиво обустроить свою жизнь и всячески обирало народ. Более того: «Эти фавориты окружали хана такою непроницаемою стеною, что никакая жалоба, никакой ропот не могли достигать до хана не только от простого народа, но и от некоторых ближних старшин. А ропот был, потому что жадность и наглость поборщиков перешли всякие пределы; но всё пока таилось и худо, что таилось, ибо такие тайны с шумом прорываются на свет... Эти пронырливые и хитрые люди настолько овладели ханом, что он начал враждебно относиться к недовольным и ропщущим» [3, 1876, № 43].
В публикации делается акцент на противостоянии Исатая Тайманова и Махамбета Утемисова с ханом и его приближёнными. Вмешательство властей выразилось в том, чтобы всеми силами укротить бунтовщика. События развивались таким образом, что следователи вынуждены были покинуть орду, «опасаясь оставаться в местах, окружённых аулами неблагонамеренных киргиз, и принуждены были остановиться производством следствия, которого ещё им и не доверяют киргизы» [3, 1876, № 43].
Ситуация обострялась. Это было понятно противоборствующим сторонам: «Взаимные распри двух враждебных партий, при продолжавшейся неурядице, накипели до того, что пошли через края и выразились наконец старинною барантою с обеих сторон» [3, 1876, № 43]. Следует обратить внимание, что барымта в традиционном казахском обществе проводилась по суду биев. За самовольное её проведение джигитами их могли подвергнуть наказанию. При сложившихся обстоятельствах не исключено, что барымта назначалась биями. Причём каждая сторона считала вынесенное решение справедливым. Но это скорее усугубило положение. Оно было понятно и руководителю выступления: «Тай-манов уже видел, что готовят для него; он понял, что его ловят и что надежды на умиротворение его разлада с ханом нет никакой, при вмешательстве посторонней силы, к которой хан трусливо и низко прибегал. Поэтому Тайманов стал на почву решительного сопротивления, не размышляя уже о худых последствиях ни за себя, ни за сообщников своих. Он и приверженцы его отказались являться для спросов к следователям, остались ими недовольны, и стали на них жаловаться. Да и к чему годились, в самом деле, эти следователи, когда они были лишены всякой законной самостоятельности. Это были агенты, а не следователи, и дело их было наполнено бумагами» [3, 1876, № 43].
Жалобы со стороны обвиняемых были справедливыми. Они заключались в том, что следователи не дополняли показания казахов новыми сведениями, сообщаемыми ими. Следующее недовольство работой следователей выражалось в намеренном пропуске, невнимании их при объяснении обстоятельств, которые проясняли ситуацию и могли оправдать действия казахов. И ещё не менее важное выявилось при допросах, когда следователи стремились запутать казахов в показаниях.
Позже, 9 февраля 1837 г., пограничная комиссия писала: «Следователям войсковому старшине Сиротину и есаулу Узбекову приказать не отнимать у Тайманова и Утемисова возможности к оправданию, принимать как от них, так и от прочих прикосновенных к делу ордынцев всё то, что они будут объяснять и добавлять к отобранным от них пока-
заниям, что они пожелают; дозволить даже им для перевода слов употреблять кого они сами пожелают, ибо сие не может сделать никакого помешательства следствию, или затмить истину, так как г. есаул Узбеков сам знает киргизский язык и может иметь наблюдение за переводом слов» [3, 1876, № 45]. В этом же документе приводится просьба Жангир хана о задержании неповинующихся вожаков Исатая Тайманова и Махамбета Утемисова. Позже неоднократные попытки поймать непокорных не имели успеха.
Любой протест имеет свои причины. И здесь выделяется повод к выступлению: «Тёплое заступничество Тайманова за обиженных киргиз доказывает, что поводом к восстанию служит не один личный интерес, но вместе с тем и интересы притеснённых киргиз» [3, 1876, № 47].
Автор статьи описывает последние минуты жизни Исатая Тайманова, когда он ещё возглавлял последние «мятежные скопища» в количестве 500 человек и принял неравный бой. «Тайманов увидел всю численность выстроенного русского отряда и мог видеть роковую для себя опасность: но он пошёл навстречу и против рока» [3, 1877, № 1]. При столкновении двух противоборствующих сторон 80 киргиз были убиты, среди них и Иса-тай Тайманов. «Достигнутый султанскими киргизами и казаками, он пал жертвою своей отважности. Дорогой его конь был подстрелен казаком и стал ослабевать. Тайманова, на котором был панцырь, сшибли с лошади пиками и после упорного с его стороны сопротивления, разъярённые казаки его изрубили. Урядник Богатырёв собственною же Тайма-нова саблею разрубил ему голову, а один из казаков окончил его страдания, выстрелив из ружья в грудь. Так закончил свою жизнь неугомонный Исетай Тайманов» [3, 1877, № 1]. Н. Савичев в заключение сравнивает И. Тай-манова с метеором: «Пролетит по спокойному небу метеор с шумом, треском и исчезнет, а в небе продолжает всё совершаться тихо и спокойно. Таково явление Исетая Тайманова: он прошумел и пропал, а в притихнувшей орде всё продолжало совершаться по прежнему: роскошный хан Джангир и алчные его приближённые, сами того не понимая, продолжали подкапываться под здание ханства во Внутренней орде» [3, 1877, № 1].
Однако напрасно считали, что казахи больше не посмеют пойти против «громадной и страшной силы». Степь не раз наполняли кличи, призывающие к очередной битве за независимость, за восстановление прежней власти. К числу их относится национально-освободительное восстание под руководством казахского султана Кенесары Ка-сымова, пытавшегося вернуть ханское правление.
В журнале «Вестник Европы» градоначальник Оренбурга и исследователь этого города Н. Середа в статье «Бунт киргизского султана Кенисары Касимова (1843-1847 гг.)» [4] (упоминавшаяся в историческом очерке «Сборника документов» 1996 г.) подробно останавливается на борьбе одного из ярких представителей казахской аристократии против политики царизма. Руководителя восстания автор называет киргизским Шамилем, мятежником, бунтовщиком, в то же время «замечательным киргизским султаном», умело использовавшим в своих целях ошибки и патриархальность местной администрации. После гибели султана «в орде живёт память о нём и его подвигах, сложившись в образы легенд и патриотических песен, прославляющих его батырство» [4, с. 690]. Григорий Петрович Половоротов (долго бывший секретарём султана - правителя восточной части), доставил песню «О Кенисаре» на татарском языке с русским переводом, сложенную знаменитым казахским акыном Нысанбаем, очевидцем и сообщником Кенисары в его ба-тырстве:
«О ты, батыр Кенисара, Надежда и мечта казаков (казахов). Скоро степь наших предков-дедов Познает свободу и вольную жизнь... Приветствуй, ковыль пушистый, Громко воспевайте в выси голубой Торгаи, про славу Кенисары» [5, с. 500].
Эти строки были опубликованы в журнале «Исторический вестник» за 1904 г., в статье Я. Полферова «В горах Ала-Тау (из истории бунта К. Касымова)». Автор раскрывает цели восстания: «Батыр Кенисара восстал против неверного уруса, задумал сбросить поганые цепи и освободить бедную степь от страшного позора и рабства» [5, с. 500].
Гибель султана стала всенародным горем, описанным акыном:
«Плачь горькими слезами, степь родная! Поникни гордой головою, высокий ковыль! Посетила нас, казаков, кручинушка злая, В сердце когтями впилась ужасная боль... Стихни, ветер свободный! Свои песни забудьте, акыны... Слышится плач лишь надгробный: Степь потеряла лучшего сына» [5, с. 500].
«Казахский поэт изображает слёзы и отчаяние всех окружавших любимого хана, с которым погибло безвременно много "радужных надежд"! <...> Надежд, которые, -если б по-прежнему продолжали дремать оренбургские администраторы, - могли легко перейти в действительность, и "ключ и врата ко всем азиатским землям и странам" опять ускользнули бы из наших рук» [4, с. 690]. Заключение автора позволяет представить, какую серьёзную опасность для царского правительства имело выступление под руководством казахского султана. Потеря территории, вошедшей в состав Российской империи, а вместе с ней крушение планов самодержавия по её заселению безземельным крестьянством, поставщика сырья для зарождающейся промышленности, - всё, вместе взятое, сконцентрировалось в последствиях восстановления ханской власти, которого добивался казахский герой.
Выявленный материал подтверждает единое мнение казахстанских учёных в ответ на статью Б. Ауельбекова «О колонизации Казахстана и восстании Кенесары Касымо-ва» [6], вызвавшую бурную дискуссию в научной среде. В Институте истории и этнологии был организован круглый стол с целью опровержения заключения автора о натянутости определения характера выступления под руководством К. Касымова как национально-освободительного движения. Приведём один из тезисов Б. Ауельбекова касательно создания военных укреплений на территории Казахстана: «Главной задачей российских военных укреплений на территории Казахстана была вовсе не колонизация, а охрана торговых путей с Азией, которые проходили именно через Казахстан. Если бы план Кенесары удался, содержание всех этих укреплений, которые обходились в копеечку, для России стало бы бессмысленным, и она была бы вынуждена ликвидировать их за ненадобностью и как чересчур уж дорогостоя-
щее предприятие. Этого добиться было бы тем более легко, что по периметру Казахстана российских военных укреплений было немного, а на самой его территории - вообще мизер» [6, с. 7]. В этом духе пронизана вся статья, в которой автор пытается доказать, что колонизации как таковой не было и поэтому восстание нельзя отнести к национально-освободительному движению. Историкам на основе документальных материалов удалось убедить Б. Ауельбекова в ошибочности его взглядов, после чего возражений с его стороны не последовало.
В газете «Уральские войсковые ведомости» от 23 февраля 1875 г. была опубликована статья под названием «За пять лет (Воспоминания)». В начале публикации обращено внимание на особенностях жизни, нравов и обычаев уральских казаков, резко отличающихся от других русских губерний. Ко времени приезда автора «вековая замкнутость уральцев, их обособленность, отчуждённость от прочей России кончилась» [7]. Отношение их к коренным жителям выражалось в их постоянном притеснении.
Примечательно, что на страницах русской печати того периода нередко можно встретить подобные характеристики уральского казачества. Была подвергнута критике попытка уравнивания уральцев с русским народом. Указывалась неверность такой оценки, так как уральское казачество образовалось «из беглых шаек русской вольницы, пошаливавшей по большим дорогам и рекам из русских преступников, укрывавшихся в XV веке от тогдашнего русского правительства» [8]. Павел Небольсин, русский этнограф, историк и экономист, также отмечал недружелюбное отношение к казахам со стороны уральских казаков, особо выделив нехристианское, негуманное поведение переселенцев. Более того, подчеркнул невозможность благотворного влияния их на казахов, так как сами «не очень восприимчивы к теплоте лучей западного просвещения» [9, с. 45], за что подвергся жёсткой критике одним из сторонников уральских казаков.
Вернёмся к статье «За пять лет (Воспоминания)», автор которой, подписавшийся псевдонимом Юр.-Ко. (возможно - «юридический комментатор» или первые буквы имени и фамилии), вспоминает реакцию ка-
захов на введение административной реформы 1869 г., нарушающей привычный ритм жизни, а главное - не учитывающей маршруты их кочёвок. В статье показаны последствия введения нового положения: «Если потом и было отнято у киргизов и несколько можно сказать, лучших угодий и на них построены степные укрепления, то в этом люди сколько-нибудь понимающие вещи, не обвинят ни правительство, ни новое положение. Понятно, да и всякий русский понимает, что нельзя же предоставить народу бунтоваться, разорять себя и других совершенно безнаказанно; всякий понимает, что правительство наше обнаружило бы непростительную слабость, не заслуживало бы уважения, если бы дозволило установиться в степи тем порядкам, какие коноводы киргизского восстания нашли бы нужным учредить» [7]. Попытки убедить казахов не браться за оружие не увенчались успехом: «Бросьте ваши нелепые затеи - отстоять свои старые права; права ваши прежние отменены новым положением, старых не будет - правительство так хочет, а чего оно хочет - ничья уже другая воля ничего не властна сделать» [7].
Автор поражается безрассудству восставших казахов, осмелившихся выступить против мощи, им противопоставленной: «Если бы у киргизов было побольше рассуждающих людей, то они поняли простое и ясное дело, что русское правительство гигант, богатырь, отличающийся громадной, страшной силой, и что ему подчиниться по одной уже только этой причине непременно следует» [7]. Не берутся во внимание причины, вызвавшие протест, главной из которых было введение чужих форм управления, далёких и не соответствующих традиционным, веками складывавшимся в среде кочевников. Навязывание языка, религии, культуры, на первый взгляд несущее свет знаний, вызывало негативную реакцию инородцев. Удивляет отказ казахов отдавать детей в правительственные школы. Тут же сам объясняет причину, которую видит в опасении родителей о возможности насильственной христианизации, что и отталкивает их от идеи отдавать детей в эти учебные заведения. В этой же статье автор пишет, что собой представляют уральские казаки, их боеспособность. Они привлекались в качестве боевых подразделений в военных операциях
по взятию Хивы. В составе Оренбургского отряда находились три Уральские сотни и две - в Туркестанском отряде. После дальнего похода они возвращались «украшенные георгиевскими крестами за храбрость, оказанную ими во многих боях.» [7].
Уральские казаки приняли активное участие в укрощении киргизского восстания. Один из его очагов казачий есаул с сотней уральцев «добил и истребил едва ли не последнюю киргизскую шайку Дусана Тажиева» [7].
После военных действий «по усмирению киргизского восстания настала у нас тишь, да гладь, да Божья Благодать» и теперь «живут себе мирно и спокойно» [7].
В газете «Оренбургский листок» от 10 мая 1881 г. уральский есаул Бонифатий Карпов подвергает критике публикацию «Путешествие в западную Сибирь д-ра Финша и Брэма» [10], основой которой послужили выступления казахов против образования Тургайской и Семипалатинской областей и введения нового административного управления. Автор материала являлся свидетелем событий: «походы войск для усмирения этого восстания происходили на моих глазах и мне известны до мельчайших подробностей» [10]. Утверждение иностранцев о воинственности киргизов, выразившееся в захвате Уральского гарнизона, вынужденного им сдаться, и взятии Новоалександров-ска, на взгляд Карпова, безосновательно, на чём и построена статья. Приводит противоположные сведения, где с гордостью рассказывает о жестокости казаков, расправившихся с безоружными повстанцами: «Но благодаря пароходу и проволоке, с Кавказа явились терские казаки и по высадке кинулись развёрнутым фронтом в атаку и произвели между киргизами опустошение. На несколько вёрст поле было устлано трупами киргиз» [10]. Печальная страница борьбы казахов против введения новых порядков ещё раз опровергает утвердившуюся установку советских историков относительно добровольности присоединения Казахстана к России.
Не обошлось без столкновений между русскими чиновниками, военными и казахами во время введения нового положения на Мангышлакском полуострове. Документальных материалов, касающихся этого события,
не вполне достаточно. Обнаруженные две статьи [11; 12], опубликованные в разных журналах с интервалом более 20 лет, посвящены протесту адаевцев. Обе статьи начинаются с описания Младшей орды, населённой казахами.
Публикация 1871 г. относительно восстания 1868-1869 гг. начинается с замечания, что «прошло довольно много времени с тех пор, как бунт адаевцев нарушил спокойствие прибрежья Каспийского моря. Кровавое событие это, к сожалению, до сих пор не было исследовано ни в одном печатном органе» [11, с. 41]. Цель статьи заключается в указании «причин, которые, по нашему мнению, могли быть поводом к восстанию жителей против русского правительства» [11, с. 41]. Анализируя способы ведения хозяйства, положение кочевников, их социальное устройство, автор статьи приходит к выводу, что введение нового положения было преждевременным и были «главными и единственными причинами последнего восстания. Мы считаем, что не вправе относиться критически к действиям оренбургского начальства, решившегося вводить новое положение в стране, во всех отношениях столь мало известной; мы считаем долгом заметить, что кровавая драма, разыгравшаяся на берегах Сарыташского залива, разорение Николаевской станицы, нападение на форт, разграбление форштадта и другие не менее печальные факты, могут служить довольно убедительным доказательством того, что адаевцы плохо были подготовлены к принятию нового положения, и что оно здесь было едва своевременно. Трудно вводить гражданственность в народе, который не только не знает тех, которые предписывают ему законы, но даже не боится их» [11, с. 47].
Журналистское расследование, проведённое автором статьи, заканчивается рекомендациями по укреплению русской власти в крае. То есть делаются выводы, связанные с тем, чтобы избежать бунтов казахов. А в случае повтора иметь достаточно сил и средств, чтобы можно было сразу затушить начинающийся пожар. Им замечено, что для достижения цели необходимо периодически менять состав гарнизона, так как суровая местная зима с сильными морозами отражается на их здоровье.
Другая статья по данной теме появилась в 1894 г. Автор пишет: «С упразднением в 1868 году управлении степью Оренбургского ведомства и разделением её на две области: Тургайскую и Уральскую, в следующем году начало вводиться в степи новое положение по управлению ею» [12, с. 144]. Эти правила отличались от предыдущих. Они касались султанов, правителей и дистаночных начальников - их заменяли уездными начальниками из русских. Казахская верхушка потеряла власть даже над своими сородичами. Кибиточный сбор увеличился с 1 руб. 50 коп. в 1868 г. до 3 руб. 50 коп. в 1870 г. Причём казахи предполагали, что повышение произойдёт в 1870 г., как и было поручено дистаночным начальникам адаевского рода в Уральске при объявлении им нового положения.
Автор публикации «Адаевский бунт.» отмечает, что возмущение, разразившееся в начале 1869 г., удалось подавить благодаря принятым энергичным мерам. Большую услугу военному начальнику Александровского форта, капитану Зеленину, в этом деле оказали два бия, сумевшие «повлиять на своих родичей так, что они не принимали участия в бунте» [12, с. 144]. Но в конце года объявление о начале повышенного кибиточ-ного сбора вызвало протест адаевцев, который сразу подавить уже не удалось.
Исходя из содержания двух статей, можно выделить одну особенность восстания на Мангышлаке. Она заключается в том, что классически выступление, бунт, протест возглавляется каким-то лидером, руководителем, предводителем. В изложенном материале таких личностей мы не видим. Исследование таких событий может подвигнуть учёных к новым методологическим подходам в изучении проблемы национально-освободительного движения в Казахстане.
Следует согласиться с тем, что восстание на Мангышлаке было последним в Казахстане. Но таковым оно было в XIX в. В начале нового, двадцатого столетия, казахи участвовали в событиях 1905-1907, 1917 гг., отразившихся на политической жизни Российской империи, вплоть до свержения самодержавия. Завершающим крупным национально-освободительным восстанием было выступление казахов в 1916 г.
Подводя итог обзору выявленных материалов, связанных с участием казахов в восстании Е. Пугачёва, выступлениями Исета Кутебарова, Исатая Тайманова, Кенесары Касымова, протестом против введения российской системы управления, следует отметить, что они дополнят некоторые страницы истории. Не исключено, что представленные публикации могут повлиять на переоценку некоторых взглядов. Журнальные и газетные статьи могут послужить основой будущих научных разработок, так как без источников сложно объективно описать события, написать качественную историческую работу.
Приведённые фрагменты из рассмотренных журнальных и газетных публикаций нами оцифрованы полностью. Они станут доступны для всех исследователей истории нового времени. Учёным представится возможность выявить новые грани прошлого, что должно принести пользу всем, кто пишет историю и кто ею интересуется.
ЛИТЕРАТУРА
1. Снежневский В. Из истории пугачёвского бунта. (В степи у киргиз-кайсаков) // Русская старина. - 1890. - Т. 65. Янв.-февр.-март. -С. 790-796.
2. Бий Исет Кутебаров // Русский художественный листок В. Тимма. - 1858. - № 31.
3. Савичев Н. Исетай Тайманов старшина Внутренней Орды // Уральские войсковые ведомости. - 1876. - № 43. - 31 окт. ; 1876. -№ 45. - 14 нояб. ; 1876. - № 47. - 28 нояб. ; 1877. - № 1. - 2 янв.
4. Середа Н. Бунт киргизского султана Кенисары Касимова (1843-1847 гг.) // Вестник Европы. - 1871. - Авг. - Кн. 8-я. - С. 655-690.
5. Полферов Я. В горах Ала-Тау (из истории бунта К. Касымова) // Исторический вестник : ис-торико-литератур. журн. - 1904. - Авг. -С. 498-502.
6. Ауельбеков Б. О колонизации Казахстана и восстании Кенесары Касымова // Мысль. -2012. - № 7. - С. 5-17.
7. Юр.-Ко. За пять лет (Воспоминания) // Уральские войсковые ведомости. - 1875. - № 8. -23 февр.
8. Бабаджанов М. С. Апелляция киргиза к публике по поводу статьи «Русского вестника» под названием «Киргизомания» // Северная пчела. - 1861. - № 138. - 22 июня.
9. Небольсин П. Путешествующие киргизы // Современная летопись Русского вестника. -1860. - Т. 29. - С. 41-49.
10. Карпов Б. Повествование иностранцев о киргизском бунте 1869 г. // Оренбургский листок. - 1881. - № 19.
11. Несколько слов по поводу последнего восстания киргизов на Мангышлакском полуострове // Военный сборник. - 1871. - № 5. - С. 41-59.
12. Юдин П. Адаевский бунт на полуострове Мангышлак // Русская старина. - 1894. - Т. 92. -С. 135-156.
Информация о статье
Дата поступления 17 сентября 2020 г.
Дата принятия в печать 10 ноября 2020 г.
Сведения об авторе
Садвокасова Закиш Тулехановна - доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Института истории и этнологии им. Ч. Ч. Валиханова (Алматы, Казахстан) Адрес для корреспонденции: 050010, Казахстан, Алматы, ул. Шевченко, 28
E-mail: tungatar_k@mail.ru Для цитирования
Садвокасова З. Т. Публикации российских газет и журналов второй половины XIX - начала XX в. как источник по истории национально-освободительного движения казахов // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2020. Т. 7, № 4 (28). С. 34-42. DOI: 10.24147/2312-1300.2020.7(4).34-42.
Article info
Received
September 17, 2020 Accepted
November 10, 2020 About the author
Zakish T. Sadvokasova - Doctor of Historical Sciences, Professor, Chief Researcher of Ch. Valikhanov Institute of History and Ethnology (Almaty, Kazakhstan)
Postal address: 28, Shevchenko ul., Almaty, 050010, Kazakhstan
E-mail: tungatar_k@mail.ru For citations
Sadvokasova Z.T. Publications of Russian Newspapers and Magazines of the Second Half of the 19th - Early 20th Century as a Source on the History of the Kazakh National Liberation Movement. Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2020, vol. 7, no. 4 (28), pp. 34-42. DOI: 10.24147/2312-1300.2020.7(4). 34-42 (in Russian).
