CC BY
34
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Серия: Социальные науки, 2016, № 2 (42), с. 89-94 89
УДК 316. 3./4
ПУБЛИЧНАЯ ЭКСПЕРТИЗА В СУБЪЕКТЕ РФ: ОБЩЕЕ И ОСОБЕННОЕ В НИЖЕГОРОДСКОЙ ПРАКТИКЕ
© 2016 г. М.А. Казаков
Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского
kazakov_mihail@list.ru
Статья боотубила в редакцию 06.01.2016 Статья бринята к публикации 25.04.2016
Показано, что, нарастив свою презентабельность сообразно условиям политической жизни, модели публичной экспертизы, сформировавшиеся в РФ 1990-х и начала 2000-х гг., оказываются в силу промежуточности неспособными к наращиванию эффективности экспертных организаций в обеспечении аналитическими оценками и прогнозами политико-формирующих кругов общества. Рыночная модель публичной экспертизы «буксует». В структуре ее образующих это находит отражение не только в традиционном по качеству типе, ныне проявляющемся в ней как инструменте адаптации, но и в поиске экспертами гибких отформатированных, инвестиционно привлекательных форм проявления для продуцирования мер «улучшения» социального устройства регионов и страны в целом в треугольнике «государство - гражданское общество - бизнес».
Клюмевые олова: экспертиза, публичная политическая экспертиза, инновации, система знаний, государство, институты гражданского общества, элита.
Везде и во все времена политика общества и государства остро нуждалась в знающих творческих людях - экопертах. Будучи субъектами науки, вовлеченными в политический процесс «вторичными агентами власти» (Дж. Келли), они осуществляют взаимодействие между этими профессиональными сферами социума, опираясь на собственное обеспечение, инструментарий и привлекаемые ресурсы заинтересованных сторон. Наличие сложнейших, противоречивых проблем в политической жизни новой России обусловило формирование экспертных сообществ в субъектах РФ, ставших с 90-х гг. и акторами международных отношений.
Чем демократичнее в стране политический процесс, тем более открытым, публичным является воздействие экспертов на общественную политику, проясняющее их роль в процессе принятия решений. Публимная экопертиза, реализуемая в ооциальном проотранотве, еоть вое-гда проявление меловеком, принадлежащим к определенной группе и выотупающим компетентным умаотником тех или иных процеооов, опецифики овоего предмета работы в рамках выбранной профеооиональной облаоти.
Данная экспертиза призвана в различных формах коммуникации обеспечивать общество разнообразной качественной информацией, своевременность и полнота которой влияют на определение стратегии коллективного действия и ее исполнение. В качестве методики оценки эффективности этих процессов логичным (и обычным) является обращение к оценкам ком-
петентных по профилю лиц (социологов, политологов, юристов и т.д.). Они способны выявить качественную результативность в соответствии с определенными параметрами (от военных до гуманитарных), придать стратегии координаты действенной, гибкой и вариативной линии.
В ракурсе фаз развития публичная экспертиза в России, скорее, лишь стремится к созданию своего гармоничного типа, чем располагает им. И поскольку на каждой стадии политического цикла решаются задачи планирования, определения условий и организации, исполнения, руководства, то первичными величинами, характеризующими устройство публичной экспертизы в субъекте РФ, выступают формы организации экспертного знания (государственные/негосударственные) и аудитории, на которую рассчитан экспертный продукт (внешняя/внутренняя).
Понимание данных параметров позволяет охарактеризовать последовательное движение в освоении этой области в высшей школе посредством четырех этапов:
- этап первичной профессионализации;
- этап специализации;
- этап профессионализма;
- этап экопертизы, прежде всего, как выхода в конотруирование новых оредотв и оообен-ноотей предмета деятельнооти. В целом это открытая оиотема знаний, развивающаяся на основе постоянного уточнения векторов, образов, символов, взаимосвязей политики. Углубления исследований, как ее социального инструментария, так и инструментов самой экс-
пертизы. Она требует сложно организованных мыслительных способностей и определенной структуры сознания человека, стремящегося постичь те или иные соотношения для выхода в плоскость конструирования и прогноза.
На современном этапе научного знания главным организатором прогностических усилий будет выступать, как писал еще А.С. Панарин, «не так называемая экспериментальная или строгая наука, а культура» [1, с. 400]. Или уровень профессионализма, позволяющий задавать нормы и направления этой области в рамках сетевой кооперации и социального партнерства. Профессиональная культура экспертов и элит - это и важный источник легитимации политического режима. Но воздействие первых на политику вторых редко бывает решающим, за исключением случаев в условиях переходного процесса. По мнению ряда экспертов, он вновь характерен для нынешней России и займет отрезок времени от 5 до 8-10 лет [2, с. 168] при общем признании значения личности политического лидера.
Здесь содержатся и те методологические тонкости, что нельзя упускать из вида: во-первых, мы прогнозируем не события как «вещи в себе», пребывающие по ту сторону нашего организованного бытия и смысла, а социально-исторический смысловой потенциал этих событий. По мере роста напряженности от вмешательств в реальный мир непредвиденных обстоятельств и разного рода кризисов имеем дело с трансцендентальным полем значений, которые образуются и осваиваются на основе культурно заданных реакций на внешние вызовы. Во-вторых, в информационном, особенно интернет-пространстве, в отличие от социального, признаки культурных традиций исчезают и люди сталкивается с вызовами ситуаций неопределенности. Тут и вступает в «игру» экспертиза с целью конструирования и сужения их границ для осуществления «шага развития».
Набор освоенных профессионалом реактивно-циклических форм, как и инновационных средств деятельности, предопределяет его способ отношений с миром, что становится источником используемых экспертом технологий. Достигнутая позиция экспертизы наделяет человека механизмами сортировки, форматирования, (пере)оформления информации. В зависимости от их типа и сопряжения можно получать качественно различное и необходимое ее количество по решаемой проблеме.
Такое введение необходимо для того, чтобы четче понимать два этапа (периода) и две модели организации научной жизни в постсоветской России; отдельные факторы формирования зоны пуб-
личной экспертизы в субъектах РФ (опираясь на опыт Нижнего Новгорода); особенности развития событий в этой сфере, основные проблемы на этапе социально-политического развития.
Итак, первый период - это 1990-е с их инерцией примерно до 2004 г. Важным фактором выживания аналитических и информационных центров, исследователей и педагогов новой тогда политической науки стали выборы и гран-товая деятельность западных фондов. Данная область в известной степени обеспечивала ввод в научный оборот нового понятийного аппарата, общепринятых в мире тем и методов исследования, сопутствующих им «когнитивных карт» и сетевых профессиональных контактов. Обозначив ее как элемент международной сферы, сразу назовем и другие, с которыми непосредственно работает публичная экспертиза. Это государство, экономика, гражданское и «политическое» общество.
Выборы как элемент последнего способствовали «сборке» новых способов профессиональной и массовой коммуникации, формирующих «новую публику» в значении общества (среды), способного к воспроизводству, преобразованию и использованию информации, а став особым субъектом, и технологий. С целью придания позитивного характера эволюции должны были действовать различные типы грамотных политиков, медиаторов и шире - политик, которых в «нужный» момент не оказалось. Шанс перевода изменений в экономике, политике, науке и др. в режим развития был упущен, но экспертиза успела заявить о себе как его части, актуальной и в научном, и практическом плане.
Трансформация базовых форм и отношений все более приобретала негативную перспективу, в условиях которой стартовал второй этап (модель начала 2000-х гг.), охвативший десятилетие. Государство, в лице сменившейся правящей группы, взялось за решение задач национального строительства с «наведения порядка» в поочередно важных для себя сферах. Общественная жизнь ее интересовала через призму вертикального измерения социальной реальности. Общественные науки того времени не только ее отражали, но и переживали бум «переоткрытия заново» принципов демократического устройства России сообразно с ее историческими традициями, культурой и условиями современного существования.
Наряду с действием в видоизмененном виде основных тенденций и подходов к анализу явлений предшествующего периода естественным образом усилилась потребность в аксиологических подходах и концептах, интерпретирующих политическую жизнь через матрицу Человека. В
этом контексте весьма искусственным предстало внедрение профессиональных стандартов в сферу науки без участия в их разработке профессиональных сообществ. Интересным, в этой связи, видится опыт становления института публичной политической экспертизы в Нижнем Новгороде.
Во многом общим для специалистов, поначалу входивших в состав Нижегородского исследовательского фонда (НИФ), стало признание того факта, что возникновение института политической экспертизы в регионе связано с процессом формирования зоны публичного анализа на пересечении двух сфер профессиональной деятельно -сти, каждая из которых, в принципе, может существовать автономно. Это: а) научные (академические) исследования и б) политическое планирование в рамках структур власти. Именно наложение друг на друга этих двух различных, но потенциально взаимно дополняющих друг друга сфер и дает эффект в виде феномена публичной политической экспертизы [3, с. 129].
Нижегородская специфика изначально состояла в том, что, с одной стороны, экспертиза становилась неотъемлемым фактором регионального политического процесса, с другой - ее инновационность превращалась в один из компонентов анализа становящихся политических институтов, одним из которых она была и сама. Чем и объясняется перевес политического в структуре публичной экспертизы тех лет (при необходимости для ее анализа учитывать и культурный, и социологический фон), в контексте обстоятельств, обусловливающих формирование этих «зон пересечения».
Среди них в виде ключевого отметим резкий перелом в характере и направлениях социально-экономического развития страны с начала 90-х гг. ХХ в. Полный развал экономики как рационально-рефлексивного контура сразу же обнажил неприспособленность наличных системы образования и кадров к предпринимательской активности населения и элит. Последние умели править, опираясь на мобилизационный тип экономики, но не управлять, оперируя эволюционным способом проектирования. Осознание недостатка информации и знаний относительно решения новых проблем востребовало обращение к знаниям экспертов как ресурсу для создания более-менее действенного механизма для практической реализации планов.
Необходимо учитывать, что тогда, в 90-е, политических экспертов в Нижнем Новгороде было мало, особенно тех, кто был «на виду». Работая преимущественно в сфере политической регионалистики, они (по-разному) использовали инновационный потенциал экспертизы как возможность преодоления экономических,
социальных и иные провалов, сопутствующих им негативных политических трендов. Так или иначе, но у истоков этого действия стояли: С.В. Борисов, А.В. Дахин, М.А. Казаков,
A.С. Макарычев, Н.П. Распопов, Д.Г. Стрелков. Из научных кругов Н. Новгорода в начальном процессе активно участвовали В.Я. Израитель, Л.А. Зеленов, О.А. Колобов, З.Х. Саралиева, И.В. Ромашова, А.А. Сергунин, С.В. Соколов,
B.Т. Томин и др. [4, с. 22]. Это не исключает наличия в обоих рядах и иных фигур, работающих в другом амплуа.
Нельзя не отметить и роль «умеющего слушать» губернатора И.П. Склярова, его вице- и первых помощников Б.С. Духана, А.А. Серикова, которые не только обращались к экспертам за требуемой информацией, но и, корректируя их действия при обозначении своих позиций, разнообразно им помогали. Не вмешиваясь в само участие, борьбу экспертов за интерпретацию политической реальности. Поэтому те из немногих и существующих ныне экспертных организаций, создавших себя и свое дело в 90-е гг., откликались и на не сформулированный до конца «социальный заказ», и на стимулы, предлагаемые региональной властью. Этим, скорее, подтверждали действие «элитистского» подхода в оценке роли экспертов.
Но так было далеко не во всех субъектах РФ, прежде всего из-за отсутствия терпимости элит регионов и их нежелания взаимодействовать с кем-либо из нижестоящих акторов. Об этом на проводимых в Н. Новгороде конгрессах по проблемам политической регионологии [5] сообщали эксперты из иных городов и областей. Достаточно назвать среди них такие узнаваемые в политологии и социологии фигуры, как
A.Н. Аринин, М.Н. Афанасьев, И.М. Бусыгина,
B.Я. Гельман, Д.В. Доленко, А.В. Дука, Н.В. Зубаревич, В.А. Ковалев, А.С. Кузьмин, В.Н. Лысенко, С.М. Маркедонов, Н.В. Петров, Н.В. Смирнягин, А.Г. Чернышов, А.Ю. Шутов.
Деятельность многих из них на рубеже веков приводила вкупе к формированию сравнительно нового для регионов России «проектного» мышления. В своей основе оно предполагало решительный отказ от «заранее известного» набора знаний, умений, навыков и формирование, проявление необходимого нового знания в процессе проектной деятельности. На практике это давало экспертам новое пространство самореализации и спрос элиты на их аналитическую продукцию.
В свою очередь, в организационной структуре политической экспертизы того времени особая роль принадлежала небольшим творческим коллективам. Даже по сравнению с экспертными коалициями, строящимися по сетевому принципу
(местные отделения РАМИ, РАПН), они гораздо мобильнее воспринимали и генерировали новые идеи. Таким сначала был упомянутый Нижегородский исследовательский фонд. Своеобразным «долгожителем», успешно действующим и в наши дни, является Нижегородский центр социально-экономической экспертизы (рук. проф. А.В. Дахин). Их продукт был рассчитан на внутреннего потребителя вне зависимости от того, на какие средства осуществлялась работа.
Деятельность этих и других подразделений, особенно работающих на постоянной основе ряда социологических центров (НИСОЦ, НИЦ ЭОН), протекала на фоне общего для всей страны кризиса базовых систем социализации (образования, армии, госслужбы и т. д.). Университеты любого типа (не говоря уже об институтах) как эпицентры и камертоны научной (академической) жизни провинции стремительно теряли тогда свою самодостаточность, прежде всего из-за неналаженного производства востребованных временем кадров, профессионалов.
«Рядовой» эксперт в этих условиях делал то, что понимал и умел («входить» в проектную логику, заниматься стратегированием, просчетом и прогнозированием последствий применительно к конкретной профессиональной области).
Существенно для понимания особенностей постсоветской РФ и то, что в ходе 90-х гг. на местах не без помощи органов власти была фактически разрушена промышленность. Фундаментальная и прикладная наука потеряла одного из главных доноров. На его место пришел весьма противоречивый российский бизнес, а вместе с ним и новые взаимосвязи. С другой стороны, никуда не уходили государственный патернализм населения как многовековое наследие, цивилизационные изъяны российской власти, проступавшие каждый раз при проведении выборов. Именно они тогда были своеобразным маркером направления и движущих сил происходящих институциональных сдвигов.
Из западных смыслов и гражданских технологий укоренялись те, что меньше расходились с публично выдвинутыми целями государства. Поэтому сегодня, в условиях пусть усеченной, однобокой, но идущей модернизации экономики страны, перевод ее на рельсы инновационного развития требует активного участия иноти-тутов гражданокого общеотва и как фактора трансформации публичной экспертизы. При неизменности принципов данного общества ныне преобладает его понимание как способа объединения организаций, находящихся за пределами государства и корпораций. Среди этих организаций и место политической экспертизы,
если исходить из стратегии ее позиционирования как «центра публичной политики» [6, с. 6].
Взаимоотношения институтов гражданского общества с властными структурами до сих пор пребывают в стадии формирования. При единой ныне политической линии власти каждая некоммерческая организация экспертного профиля, действующая в РФ, развивает свою собственную «организационную культуру». (Принцип управления через культуру.) Она базируется на профессиональной этике, репутации и «человеческом материале» в условиях тех правил политической игры, что преобладают в рамках организационного целого.
Что мы должны иметь в виду, говоря о них? Ответ очевиден: эти правила, во всяком случае в условиях демократии, определяются Конституцией и неформальными нормами политического поведения и находят свое воплощение в инотитутах [7, с. 23]. «Если попытаться проанализировать, каким образом осуществляется такое чудо, то мы увидим, что управляющие не могут опереться ни на что, кроме мнения, кроме одобрения...» [8, с. 113]. В этом нет преувеличения. Даже в ситуации сегодняшней рецессии, когда определенная часть населения кулуарно выражает недовольство деятельностью «ЕР», большинство граждан не подвергает сомнению необходимость и легитимность политических институтов.
Будучи как бы вне их, публичная экспертиза в области модернизации представляет собой, прежде всего, широкий общеотвенный диокуро принципов государственной социально-экономической политики, ее правовой базы, социально значимых проектов и мер в разных сферах общества. Ученые понимают, что она может быть глубже, разностороннее, жестче в оценках, но делают выбор в сторону такой оов-меотно предпочтительной стратегии только тогда, когда за выбор индивидуально предпочтительной стратегии «бьют по голове». Тем самым, и в человеческой природе заложена «кривая развития» публичной экспертизы. Она профессионалами искусно скрыта использованием пространственного и математического моделирования в политическом процессе.
Такой формат деятельности характерен для большинства столичных и региональных экспертных организаций. Их объединяет обращение к проектно-ориентированным подходам для использования их терминологии и инструментария для деполитизации социально-экономического и информационного дискурса, адаптации интеллектуального стиля под повестку дня власти. Свойственен этот формат и вузовской экспертизе. А.С. Макарычев серьезной проблемой данного сегмента считает «существование такой
модели организации профессионального знания, которую можно условно назвать «традиционной», поскольку она несет на себе отпечаток советской эпохи и основана на следовании административной иерархии, существующей в научной сфере» [3, с. 135].
Автор склонен именовать настоящую модель «имитационной», имея в виду и следование запросам экономики, и определенный результат от всей цепочки инноваций. Запрос на подготовку кадров инновационного персонала менеджмента и предпринимательства со стороны промышленности лучше приоритетов любых программ характеризует цель экспертизы в современном вузе - стимулировать коллективные (сетевые) проекты, оснащающие элиты и гражданское общество компетенциями к инновационному решению, развивающему возможности государственно-частного партнерства и их собственный инновационный потенциал [9, с. 108]. Как пример - действующая в 2014-2015 гг. в Нижнем Новгороде экспертная группа «Региональная экспертная стратегия» (РЭС) [10].
Спрос во властных структурах на информацию такого типа применительно к разрешению неотложных и конфликтных ситуаций заметно возрос. Вполне закономерным поэтому следует признать формирование соответствующих экспертных объединений (в лице индивидуумов, групп экспертов, их профессиональных организаций), аффилированных со знаковыми политическими структурами. Симптоматично, что количество попыток, связанных с созданием подобных дискуссионных площадок, в РФ в последние годы увеличилось и, что интересно, инициатива исходит как раз от представителей критикуемой правящей партии.
Еще в 2012 г., например, Союзом сторонников партии «Единая Россия» была сформирована Общественная рабочая группа по инновациям (ОРГИ), важной составной частью которой является секция «Правовое обеспечение инновационной деятельности». Секция (в состав которой в настоящее время входит около 60 высококвалифицированных специалистов) была создана, главным образом, на базе экспертов некоммерческого партнерства экспертов ФС РФ «Парламентский Центр «Наукоемкие технологии, интеллектуальная собственность» (НТИС) [11, с. 70].
Другим примером привлечения лиц, не входящих в политическую элиту, к принятию важных для страны решений является Экспертный совет при Правительстве РФ. Он является совещательным органом и организован с целью проведения экспертизы экономических и социально значимых решений Правительства РФ,
федеральных органов исполнительной власти, правительственных, межведомственных комиссий и советов, а также для формирования вопросов со стороны институтов гражданского общества и обсуждения с председателем Правительства РФ и по его поручению - с федеральными органами исполнительной власти [12].
Основными задачами Экспертного совета являются: во-первых, организация участия экспертного сообщества в процесс подготовки и реализации решений Правительства Российской Федерации и федеральных органов исполнительной власти; во-вторых, организация общественного контроля за деятельностью исполнительной власти. Однако в состав данного совещательного органа входят лица, которых лишь по формальным признакам нельзя отнести к политической элите. По состоянию на 2014 г. в Экспертный совет входили такие граждане, как М.Ю. Барщевский (полномочный представитель Правительства РФ в высших судебных органах), С.Н. Катырин (президент Торгово-промышленной палаты Российской Федерации), Я.И. Кузьминов (ректор НИУ «Высшая школа экономики»), В.Е. Фортов (академик, президент РАН), А.Б. Чубайс и др.
Суть, конечно, не в персоналиях, а в тех проблемах и общей тенденции, которая со всей очевидностью фиксирует некую развилку в процессе формирования - развития института публичной политической экспертизы, свойственную и структурам гражданского общества РФ. Постсоветский переходный путь пройден. Экспертное сообщество дифференцируется. Однако характерное для него параллельное сосуществование опыта советской общественной жизни с привнесенными традициями западной гражданской культуры не дало более качественных ожидаемых результатов.
Ориентация на внутреннюю аудиторию тех же вузовских ученых предполагает ограниченный спектр экспертных продуктов. Одни из них могут рассчитывать на медийный формат, другие в жанре политического (предвыборного) консультирования в виде аналитических записок способны лечь на стол лиц, принимающих решения, а далее «по накатанной» - конференции, вестники, монографии и т. д. Но главное - в фарватере того, что дискуссионные и переговорные площадки, гражданские инициативы и общественные экспертизы, межотраслевое взаимодействие между «частными» субъектами политической, экономической и других видов деятельности, общественный контроль и иные, новые для России технологии остаются прерогативой «околоэлитных» и элитных групп. Цензуры нет, но работают фильтры и самоцензура.
Слабое представительство экспертов среднего слоя российского социума в общественных
советах весомых органов власти и корпораций служит негативным показателем развития демократии в России и не является предметом оперативного решения. Причем прогноз эволюции недоверия к ним, спускающегося к массам, уже сказался на общем ходе модернизации, значительно снизив скорость ее осуществления, что стало промежуточным результатом коллективного действия к историческим весенним событиям 2014 г., когда 16 марта в Крыму состоялся референдум [13, с. 3]. Одновременно стартовал текущий этап трансформации публичной экспертизы. Но это уже тема другой статьи.
Таким образом, нарастив свою презентабельность сообразно условиям политической жизни, модели публичной экспертизы, сформировавшиеся в РФ 1990-х и начала 2000-х гг., оказываются в силу промежуточности неспособными к наращиванию эффективности экспертных организаций в обеспечении аналитическими оценками и прогнозами политико-формирующих кругов общества. Обобщив некоторые практики ученых Н. Новгорода в экспертной деятельности, можно сделать следующий вывод. Рыночная модель публичной экспертизы «буксует». В структуре ее образующих это находит отражение не только в традиционном по качеству типе, ныне проявляющемся в ней как инструменте адаптации, но и в поиске экспертами гибких отформатированных, инвестиционно привлекательных форм проявления для продуцирования мер «улучшения» социального устройства регионов и страны в целом в треугольнике «государство - гражданское общество - бизнес».
Спиоок литературы
1. Панарин А.С. Политология. Изд. 2-е, перераб. и доп. М.: «ПБОЮЛ М. Грачев», 2000. 448 с.
2. Водопетов С.В., Колобов О.А. Кризис страно-вой идентичности как импульс инновационных из-
менений для модернизации страны: международные примеры, причины, результаты. М., Подольск: ОАО «ПФОП», 2013. 184 с.
3. Макарычев А.С. Управление научными ресурсами в России и институциональные характеристики политической экспертизы // Управление региональным развитием: наука, экспертиза, инновации: ученые записки. Т. 8. Н. Новгород: Изд-во Волго-Вятской академии государственной службы, 2010. 168 с.
4. Казаков М.А., Лысцев М.С. Региональные элиты и национальные интересы современной России: Монография. Н. Новгород: Изд-во «Дятловы горы», 2012. 146 с.
5. Нижегородский исследовательский фонд. URL: http://nnrf.da.ru (дата обращения: 10.12.2015).
6. Римский В., Сунгуров А. Фабрики мысли, центры демократии и центры публичной политики // Фабрики мысли и центры публичной политики: международный и первый российский опыт / Центр «Стратегия». СПб., 2002. С. 6-30.
7. Голосов Г. Сравнительная политология. 2-е изд., перераб. и доп. Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1995. 206 с.
8. Ноэль-Нойман Э. Общественное мнение. Открытие спирали молчания. М., 1996. 170 с.
9. Казаков М. А. Управление инновационным развитием РФ: выработка эффективных элементов профессионального инструментария элит // Вестник Кемеровского государственного университета. 2014. № 4(60). Т. 3.
10. «Региональная экспертная стратегия» (РЭС): сайт «Нижний сейчас»: URL: http://nn-now.ra (дата обращения: 10.12.2015).
11. Севостьянов В. Л. Развитие общественной экспертизы в сфере инновационной деятельности // Мониторинг правоприменения. 2013. № 1.
12. Экспертный совет при Правительстве России. Режим доступа: http://government.ru/department/270/ (дата обращения: 15.12.2015).
13. Послание Президента Российской Федерации Федеральному Собранию в связи с принятием в Российскую Федерацию Республики Крым и образованием в составе Российской Федерации новых субъектов. М.: Изд-во «Известия», 2014. 30 с.
PUBLIC POLICY EXPERTISE IN A RUSSIAN REGION: GENERAL AND SPECIFIC FEATURES IN THE PRACTICES OF NIZHNI NOVGOROD
M.A. Kazakov
Lobachevsky State University of Nizhni Novgorod
Using an integrated and problem-chronological approach, the article shows that new models of policy expertise in the Russian Federation, even with their enhanced presentability compared to the 1990s and early 2000s, are yet unable to further improve the efficiency of expert organizations in the promotion and protection of the interests of Russia's civil society, which is both the object of modernization, and the subject of innovation. As well as its institutions, they are in search of new independent forms of expression - participation and accountability (removing their dependence on the power of the state and corporations) aimed at developing and implementing additional measures to «improve» the political system of the regions and the country as a whole.
Keywords: expertise, public policy expertise, innovation, knowledge system, state, civil society institutions, elite.
