CC BY
752Статья написана по материалам круглого стола «Сходство, различия и
противоречия походов к психотерапии чувства вины», прошедшего 24 сентября
2017 на конференции «Современное поле семейной психотерапии».
DOI - 10.17513/pps.2017.2.4
ПСИХОТЕРАПИЯ ЧУВСТВА ВИНЫ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ РАЗЛИЧНЫХ ПОДХОДОВ: СТРАТЕГИЧЕСКИЙ И НАРРАТИВНЫЙ ПОДХОДЫ, СИСТЕМНАЯ СЕМЕЙНАЯ ТЕРАПИЯ СУБЛИЧНОСТЕЙ, ПСИХОДРАМА И СХЕМА-ТЕРАПИЯ
Т.В. Рыцарева,1 Е.С. Жорняк,2 К.Р. Карамян,3 С.В.Тимофеева, 1 А.В. Ялтонская 4
1 Общество Семейных Консультантов и Психотерапевтов 2 Центр нарративной психологии и практики 3 ГКУСО МО РСРЦН «Преодоление», Ресурс психологической помощи КогдаТрудно.ру 4 НИИ наркологии — филиал ФГБУ «Федеральный медицинский исследовательский центр психиатрии и
наркологии имени В.П. Сербского»
Аннотация
В статье рассмотрены возможности применения различных походов к психотерапии чувства вины. Представлены стратегический и нарративный подходы, системная семейная терапия субличностей, психодрама и схема-терапия. Специалисты из различных терапевтических школ показали введение в методологию каждого из представленных подходов, анализ феномена чувства вины, возможную стратегию, технический арсенал и описали возможный позитивный результат психотерапевтической работы. Статья будет полезна психотерапевтам-практикам, готовым к интеграции подходов.
Ключевые слова: чувство вины, стратегический подход, нарративный подход, системная семейная терапия субличностей, психодрама, схема-терапия
PSYCHOTHERAPY OF FEELING OF GUILT IN TERMS OF DIFFERENT APPROACHES: STRATEGIC AND NARRATIVE APPROACHES, INTERNAL FAMILY SISTEMS, PSYCHODRAMA AND SCHEMA THERAPY
Tatiana Rytsareva 1, Svetlana Timofeeva 1, Ekaterina Jorniak 2, Karina Karamyan 3, Alexandra
Yaltonskaya 4
1 The Society of Counselors and Family Therapists 2 The Centre For Narrative Psychology and Practice 3 SISSMR RSRCM «Preodolenie», Resource of psychological help KogdaTrudno.ru 4 Federal Medical Research Center of Psychiatry and Addiction named after V.P.Serbsky
The article considers the possibilities of applying different approaches to the psychotherapy of feelings of guilt. Strategic and incremental approaches, systemic family therapy of subpersonalities, psychodrama and scheme-therapy are presented. Specialists from different therapeutic schools presented an introduction to the methodology of each of the presented approaches, an analysis of the phenomenon of feeling of guilt, a possible strategy, a technical arsenal, and described a possible positive result of psychotherapeutic work.
The article based on materials of the Round Table "Similarities, differences and contradictions of аpproaches in the psychotherapy of feeling of guilt", which took place on
September 24, 2017 at the conference "The Modern Field of Family Psychotherapy". The article will be useful for psychotherapists-practitioners who are ready to integration of approaches.
Keywords: guilt, strategic approach, narrative approach, internal family systems, psychodrama and schema therapy
Введение
Современный человек является элементом многих социальных систем, он не может быть изолирован от влияния окружающего мира. Одновременно с этим внутренняя реальность человека также может рассматриваться как системно-организованная, структурированная. Или, по крайней мере, обсуждаться с точки зрения системности, языком и терминами системного подхода. В статье объединены подходы, рассматривающие человека как часть системы и его внутреннюю реальность как систему более низкого структурного уровня.
Представленные подходы трактуют природу чувства вины по-разному и в связи с этим предлагают различные стратегии и инструменты психотерапевтической работы. Каждый подход содержит положения, отличающие его от остальных школ психотерапии. Одновременно с этим, понимание чувства вины, его природы и терапевтические цели подходов могут пересекаться, что является свидетельством единой природы и механизмов чувства вины человека. Различия же психотерапевтических подходов дают возможность психологам расширить взгляд на проблему чувства вины и взаимно обогатиться.
СТРАТЕГИЧЕСКИЙ ПОДХОД К ПСИХОТЕРАПИИ ЧУВСТВА ВИНЫ
С.В. Тимофеева
Стратегический подход это одно из направлений классической системной семейной психотерапии, в основе которой лежит общая теория систем. Значительный вклад в развитие стратегического направления психотерапии внесли Пол Вацлавик и Джожио Нардонэ (Нардонэ и др., 2006). В фокусе внимания стратегического терапевта находятся отношения, которые каждый человек выстраивает с самим собой, с другими людьми, с окружающим миром (Нардонэ и др., 2006, 2008). Целью стратегической терапии являются хорошо функционирующие отношения в контексте персональной реальности человека. В фокусе внимания стратегического терапевта находятся не причины, по которым человек оказался в проблемной ситуации, а его способы справиться с проблемой в настоящий момент (Нардонэ и др., 2006, 2008, 2011). Зачастую именно предпринятые попытки справиться с проблемой, ее поддерживают или обостряют.
Терапевтическое вмешательство заключается в сдвиге точки зрения клиента с поиска причин проблемы на стратегию действий в проблемной ситуации. Таким образом, изменяется система индивидуального восприятия клиента от ригидного к более гибкому. Это изменение восприятия реальности в итоге меняет саму реальность (Нардонэ и др., 2006, 2008, 2011).
В фокусе внимания стратегического терапевта чувство вины может быть рассмотрено как явление, которое оказывает влияние на перцептивно-реактивную систему человека.
Когда человек охвачен чувством вины, то процесс обмена чувств в перцептивно-реактивной системе ригидный. Чтобы сломать ригидность системы, мы начинаем не с осознания проблем, а делаем так, чтобы человек почувствовал по-другому.
Ригидная перцептивно-реактивная система человека оказывает влияние на взаимодействие человека на трех уровнях:
1. Отношения с собой.
2. Отношения с близкими.
3. Отношения с окружающим миром (Нардонэ и др., 2006, 2008, 2011).
Под воздействием чувства вины человек подвергает себя жесткой критике, теряет самоуважение. Взаимоотношения с близкими выстраиваются, исходя из долженствования. Окружающий мир воспринимается как опасный, осуждающий и отвергающий. Чтобы в нем находиться, человек, как будто, должен это заслужить. Процессуально терапия состоит из 4 частей.
1. Изучение проблемы.
2. Разблокирование проблемной ситуации.
3. Закрепление изменений.
4. Завершение терапии (Нардонэ и др., 2008).
Изменения происходят как на сессии, благодаря тому, что человек чувствует по-другому (переживает эмоционально-корректирующий опыт), так и между сессиями, благодаря правильно подобранной стратегии, позволяющей человеку случайно пережить запланированное событие. Пункты 2 и 3 повторяются из сессии в сессию.
Первая сессия в стратегическом подходе является крайне важной. Здесь мало уделяется внимания истории возникновения чувства вины и причинам. Нас интересует актуальное состояние клиента. Собираем ответы на следующие вопросы:
- кто страдает;
- что делает человек охваченный чувством вины;
- в каких ситуациях он страдает;
- в присутствии кого;
Изменения в перцептивно-реактивной системе человека, переживающего чувство вины, происходят начиная с первых минут терапии благодаря специфической коммуникации, которая устанавливается между психологом и клиентом. Исследование-вмешательство - инструмент, позволяющий прицельно исследовать проблему, провести реструктурирование предпринятых попыток решения проблемы, обходя сопротивление. Задача терапии на первом этапе - заблокировать не эффективные способы избавиться от чувства вины, вызывая у клиента чувство отвращения к ним.
Основные ППР (предпринятые попытки решения) человека, переживающего вину:
- потакание действиям другого человека (перед которым чувствует вину);
- отказ от собственных потребностей в угоду воле другого;
- избегание проблемных ситуаций;
Исследуя каждую из предпринятых попыток или все дисфункциональные попытки, можно подвести к реструктурированию: «Если ты и дальше будешь это продолжать, твоя ситуация улучшится или ухудшится?» Этот вопрос создает слабую уверенность в том, что человек шел по ложному пути, что помогает блокировать не эффективные ППР.
В стратегическом походе используется парадокс. Предписание на первой сессии, помогающее осознать и заблокировать не эффективные предпринятые попытки: «Как ухудшить?»
«Если бы вы сознательно захотели не избавиться от чувства вины, а испытывать его еще больше, то чтобы вам нужно было делать, или чего-либо не делать?». Так же можно обсудить вопрос, который поможет раскрыть тайную выгоду для клиента. Например, его можно сформулировать следующим образом: «Избавившись от чувства вины с какими проблемами вам придется столкнуться?»
На следующей сессии, как правило, происходит разблокирование проблемной ситуации: симптоматика снижается, человек отказывается от дисфункциональных предпринятых попыток.
Мы отслеживаем только ситуацию в промежутке между сессиями. Не идем в историю. Как правило, клиент, переживающий вину, мыслями возвращается в прошлое, винит себя за ошибки, которые он совершил когда-то. Здесь хорошо работает предписание, помогающее прошлое оставить в прошлом: «Созерцать великолепие руин». Это домашнее задание, помогающее принять то, что уже произошло. Когда идет процесс освобождения от чувства вины, то обнажается больше количество гнева, которое необходимо канализировать. В этом случае мы используем предписание «Письма гнева».
Во взаимодействии с окружающими людьми, человек переживающий вину, как правило, идет на уступки, бывает принужден к действиям, которые он не хочет выполнять, но не в силах отказать.
Наиболее подходящая стратегия, которой мы обучаем наших клиентов - научиться говорить «нет», не испытывая при этом вину. Этот навык «отказа» условно делим на 3 уровня.
Самый легкий уровень - введение двойственности в ответ на просьбу. Он предполагает научиться отказывать, не отказывая прямо, научиться брать паузу: «Мне надо подумать. Мне надо заглянуть в свой ежедневник»
Второй уровень отказа: «Я бы очень хотел сделать это для вас, но не могу!».
Третий уровень: «Я мог бы, но не хочу».
Подведение итогов терапии.
Здесь мы спрашиваем: «Как по-вашему, мы справились с проблемой, или решение данной проблемы открыло новые задачи?»
Далее, вместе с клиентом, вспоминаем предписания, которые были использованы в терапии и объясняем, при необходимости, действие стратегий, за счет чего произошли изменения. Завершающий вопрос: «Как все испортить?» Ответ на этот вопрос иллюстрирует, что человек должен делать, чтобы чувство вины вернулось.
Что общего в стратегическом подходе и других представленных на круглом столе?
Как в психодраме, схематерапии и терапии субличностей стратегический подход предполагает освобождение от чувства вины через проживание других чувств, которые оказались заблокированы. Чаще всего это гнев. В отличии от других подходов, в стратегическом предполагается, что человек сможет переработать негативные чувства не в кабинете психолога, а самостоятельно, используя «письма гнева». Клиенту дается прямое предписание: запастись удобной, хорошо пишущей ручкой или приятной мягкости остро заточенным карандашом. Предлагается использовать для писем блокнот, тетрадь или листы для писем, поверхность которых была бы максимально удобной для письма клиента. Озвучивая это предписание, терапевт использует суггестивный язык, предвосхищая у клиента приятные ощущения от процесса написания текста на бумаге. Инструкция: «Каждый день на бумаге писать свои мысли по поводу произошедшего тяжелого события, ситуации или человека, который вызывает сильный гнев, злость, ярость. Писать необходимо без цензуры, не стесняя себя в выражениях, и до полного опустошения.» (Нардонэ и др., 2008). Таким образом, мы даем клиенту не «рыбу», а «удочку».
Отличие стратегического подхода в том, что он подстраивается под клиента. Не все люди готовы к глубокой работе. Подход чаще используется с людьми, без глубокой способности к рефлексии и склонных к рационализации. Данный подход мастерски обходит сопротивление клиента посредствам парадокса и иррациональной логики предписаний.
НАРРАТИВНАЯ ТЕРАПИЯ ЧУВСТВА ВИНЫ
Е.С .Жорняк
Экстернализация чувства вины
В процессе нарративной терапии взаимодействие терапевта с клиентом сконструировано таким образом, что дает клиенту возможность занять активную, авторскую, позицию по отношению к своей жизни. При этом между тем, кто занимает эту авторскую позицию -может сам оценивать интерпретировать события своей жизни, делать выборы в отношении событий своей жизни и того, что для него (нее) важно - и отдельными аспектами ее\его жизни, такими как Чувство вины, например, создается дистанция, позволяющая эти аспекты исследовать и менять, одновременно конструируя того, ту версию себя, которая будет осуществлять эти изменения и воплощать их в жизнь (Жорняк, 2001; Уайт, 2010; Фридман, Комбс,2001; Epston, White 1990; Morgan, 2000).
Во время нарративной беседы, терапевт займет основанную на постмодернистских релятивистских допущениях и эффективную для созданных под нее нарративных практик сотрудничающую неэкспертнуюдецентрированную и влиятельную позицию (White, 2000); клиент (ка) / консультирующийся человек займет авторскую позицию, компплементарную к позиции терапевта и опираясь на его вопросы, обращенные к автору - тому, кто сам себя сконструирует (Уайт, 2010; Фридман, Комбс, 2001; Epston, White 1990; Morgan, 2000). Отвечая на экстернализационные вопросы, человек (клиент) разделит то, что он исследует и что, возможно, по крайней мере, в некоторых своих аспектах причиняет ему страдания -проблему -, и того, кто исследует, смотрит на эту проблему, принимает в отношении ее места в своей жизни решения - автора. Опираясь на вопросы консультанта, этот же автор одновременно конструирует свою предпочитаемую версию, того, кто сможет изменить отношения с этой проблемой. Из этой предпочитаемой версии себя, состоящей в том числе из выбираемых им самим ценностей и намерений, а также наделенной им же самим переживанием активности в собственной жизни, себя как автора своей жизни, человек принимает решение (Уайт, 2010; Morgan, 2000), как он хотел бы поступить с в данном случае Чувством Вины, - например, договориться с ним, расстаться, лишить голоса, - и воплощает решение. Это ему удается, потому что Чувство Вины не его неотъемлемая часть и не он. Он - автор и та версия, которую он сейчас сконструировал.
Историко - культурные основания практики экстернализации и существования Чувства вины
Один из двух главных создателей нарративной терапии, Майкл Уайт, пользовался идеями Мишеля Фуко о культурной обусловленности привычной нам сегодня практики интернализации проблем, представлении о проблеме как отражении внутренней сущности человека (Уайт, 2010). Воспринимаемая как культурно обусловленная, результат договоренностей между людьми, эта практика становится необязательной в случае наличия у нее негативных эффектов, перевешивающих позитивные. Майкл Уайт предположил, что именно в результате практики интернализации люди приходят к негативным выводам о своей идентичности (Уайт, 2010), переживают себя как проблемных и соответственно неспособных изменить «себя» в лучшую сторону, что порождает необходимость во внешних помогающих специалистах, определяющих и человеческие страдания, и пути избавления от них. При такой интерпретации социально сконструированная практика интернализации служит условием для существования и процветания Чувства вины, характеризующегося переживанием личной плохости и невлиятельности (White, 2002).Стоит отметить, что для возникновения подобных переживанийсобственной плохости и невлиятельности, необходимо было, чтобы в сообществе появились и утвердились идеи индивидуальности и Я, что и произошло в западной Европе между 12 и 17 веками (Уайт, 2010; White, 2001).Человек должен был начать воспринимать себя отдельным существом, обладающим независимым внутренним миром, с личными чувствами и мыслями, которые он порождает сам, может сам подвергнуть оценке и прийти к выводу о своей индивидуальной плохости. Очень привычная нам сегодня, но совсем не само собой разумеющаяся идея (см., например, Ярхо, 1972) Если практика интернализации необязательна, мы можем вернуться или выбрать столь же необязательную и условную практику экстернализации- разделения
32
человека и проблемы, где причиняющая страдания сила представляется внешней, по отношению к тому, кто решает, как с ней поступить и прилагает усилия, чтобы осуществить свой выбор. В этом случае, нет того, кто проблемен и виноват в этом, а есть тот, кто столкнулся с проблемами и выбирает как с ними поступить.
Деконструкция
Также нарративная практика основана на допущении, что люди конструируют себя в социальном контексте и во взаимодействии. Для того, чтобы изменить отношений с тем что человек, посчитал проблемой, ему часто необходимо исследовать поддерживающие эту проблему социальные практики или идеи, распространенные в обществе, к которому он принадлежит (Уайт, 2010; Фридман, Комбс, 2001; Epston, White, 1990; White, 1992). Например, чувство вины за съеденное, участвующее, в том числе, в нарушениях пищевого поведения, не может существовать без множества идей, таких как, определенное тело, как необходимое условие успеха; способность к самоконтролю как признак взрослости; самоконтроль - причина появления нужного тела; успех и взрослость - условия счастья; счастье - норма; норма - счастье. Феномен "обвинения матери» и материнское чувство вины как его следствие, также поддерживается западно-европейскими идеями последних столетий о роли матери в жизни человека (Шторк, 2001; Duggan, 2009; Jackson and Mannix, 2004).
Отсутствующее, но подразумеваемое
Также в нарративной терапии мы можем допускать, что сила какой-то проблемы в жизни человека и его нежелание с ней расстаться, несмотря на причиняемые ей страдания, могут быть проявлением силы его приверженности чему-то важному, что было разрушено или попрано. Например, когда во время насилия, которому подвергся человек, были отменены уважение, доверие, честность, может казаться, что перестать испытывать чувство вины в связи со своим участием в этом и с тем, что такое вообще возможно, означает согласиться с тем, что такое возможно и стать активным соучастником. Майкл Уайт предложил учитывать такую возможность и создал нарративные практики, уместные в таком случае - работу с «отсутствующим, но подразумеваемым» (White, 2000).
Разделение проблем и ценностей
И, наконец, в своей практике, я пользуюсь идеей, о том, что проблемы могут выдавать себя за ценности, и таким образом удерживаться в жизни человека. Например, Чувство вины может выдавать себя за Ответственность (но не только), которая для человека действительно важна, и убеждать его, что расстаться с ним означает снять с себя ответственность.
В то время как Чувство вины говорит о плохости и часто беспомощности, ответственность, указывает на признание связи с чем-то, на возможность выбирать характер связи и отвечать за это.
Категории внутренних и интенциональных состояний
По мысли Уайта с 17 -го и до конца 20 века доминирующей стала концепция универсальных внутренних состояний (White, 2001). В это внесли вклад идеи гуманистов о существовании «человеческой природы»; эволюция идеи «Я», как самой сути человека -«я» оккупирует центр идентичности человека; прогрессирующее развитие системы социального контроля, основанной на «оценке нормальности»; в начале 20 века эти условия позволяют возникнуть концепции «бессознательного ума»; затем бехивиоризм ставит в центр поведение, а не поступок; в эру информации фокус смещается с того, как люди создают смыслы на информацию как таковую; в 60-70 годы «Self» надо было открыть и исследовать, как ядро личности, оно состояло из определенных сущностей, составляющих в сумме человеческую природу. Жизнь - была прямым выражением этих сущностей, или что чаще выражением их нарушений, подавленности и пр. С этим связано требование катарсиса - этическое требование понять правду про себя и жить в соответствии с этим» (White, 2001, с.11).
Чувство Вины относится к внутренним состояниям
33
В противовес им Уайт выделял интенциональные состояния, ассоциирующиеся с народной психологией, «многовековой традицией понимания жизни и идентичности» (White, 2001, с. 8,5), где люди выступают, как «активные посредники, переговорщики и представители своих жизней, самостоятельно и в унисон с другими» (White, 2001, с. 8).
Интенционалные состояния люди могут выбирать, здесь важна активная позиция, цели и намерения, убеждения и ценности, это то, что формирует жизни людей. В нарративной терапии люди могут осмыслить себя в терминах интенциональных состояний, лишив Чувство вины возможности выдавать себя за важные для них намерения, вмешиваться в понимание сделанных ими выборов, угрожать и мешать воплощению основанных на их ценностях поступках.
Заключение
Таким образом, в ходе нарративной беседы человек может отделять от себя чувство вины, исследовать его эффекты, оставлять положительные, если есть, и менять свои отношения с Чувством вины на предпочитаемые; говорить о тех интенциях, надеждах, на невоплощение которых оно указывает и укреплять свою связь с этими отсутствующими в его тексте, но подразумеваемыми важными для него аспектами жизни; исследовать социальные идеи и практики, поддерживающие Чувство вины и формировать свое отношение к ним; обнаружить выдавая себя за какие важные для него вещи чувство вины удерживалось в его жизни и лишить его этой возможности; описать себя и свой опыт в терминах интенциональных состояний, вернув себе авторство и ощущение активности, с которыми чувство вины уживается плохо.
ПСИХОТЕРАПИЯ ЧУВСТВА ВИНЫ С ПОМОЩЬЮ СИСТЕМНОЙ СЕМЕЙНОЙ ТЕРАПИИ СУБЛИЧНОСТЕЙ
Т.В.Рыцарева
Введение в подход
Системная семейная терапия субличностей (ССТС) опирается на теоретические положения ряда подходов, среди них структурный и стратегический подходы к психотерапии семьи, миланская школа, трансгенерационная теория, нарративный подход и, в первую очередь, представления о множественности психики, авторство которых, как указывает создатель метода Р.Шварц, закреплено за Р. Ассаджиоли и К.Г.Юнгом (Шварц, 2011).
ССТС объединила положения системной теории со знаниями об интрапсихических процессах, так предполагается, что внутренние процессы клиента подчиняются законам системы. Субличности определены как части внутренней семейной системы, несущие определенные функции, а их взаимодействие во внутренней семье устроено аналогично процессам в обычной семье: образуются коалиции, возникают конфликты, нарушается иерархия, происходит борьба за власть и т.д. (Шварц, 2011). Каждая субличность имеет свой характер, набор установок, диапазон эмоций и даже манеру общения. Проявления субличностей различных типов могут выглядеть разнообразно: как ярко выраженные убеждения, в том числе оцененные клиентом как проблемные, навязчивое поведение, депрессия или, например, как Чувство Вины.
В подходе есть понятие Центра личности, истинного Я (Самость, Сэлф - в зависимости от перевода) (Шварц, 2011). Это врожденная, центральная часть личности, обладающая всеми необходимыми качествами для руководства внутренней семейной системой. Люди в контакте с Самостью описывают легкость, спокойность и умиротворение (Шварц, 2011). В травматичных ситуациях, когда доверие субличностей к Самости падает, субличности снимают с Самости функции руководства и берут их на себя. Нарушается иерархия внутренней системы. Тогда, несмотря на защитные функции субличностей, под их влиянием человек может демонстрировать различное поведение,
испытывать различные, в том числе негативные чувства, ставить перед собой задачи, держащие его в паттерне «травматического поведения».
Предполагая руководящую природу Сэлф, подход рассматривает Сэлф как ко-терапевта (Шварц, 2011).
Особенностью подхода является его уникальная классификация субличностей (Шварц, 2011). Выделены такие группы как:
-Изгнанники. Когда мы пытаемся забыть травмы, подавляя чувства, мы создаем «изгнание» (Earley at el., 2010, 2013). Изгнанники - самые чувствительные члены внутренней системы, характеризуются как раненые, оскорбленные, травмированные, несущие чувства боли, отвержения и стыда, а иногда и гнева «...Они как дети, которых, сперва травмировали, а затем отвергли и бросили за то, что они травмированы. Они превращаются в изгнанников, запертых и обремененных стыдом» (Шварц, 2011, с.75). Изгнанникам свойственно «вспыхивать» и «показывать» сознанию картинки прошлого и активировать тяжелые чувства, они надеются получить долгожданное внимание и утешение.
-Менеджеры - субличности, обеспечивают изоляцию Изгнанников от Самости для безопасности системы, живут в страхе перед Изгнанниками, опасаясь, что тяжелые чувства и воспоминания Изгнанников найдут выход и сделают определенные чувства доступными сознанию (Шварц, 2011). Менеджерам характерны такие черты как опека, оперативность принятия решения, ответственность, заинтересованность в безопасности. Проявления типичных менеджеров: перфекционист, хранительница очага, внутренний критик, достиженец, соблюдающий этикет, дистанцированный от чувств и т.д.
-Пожарные - реактивные части, откликающиеся на неблагополучие Изгнанников, подавляют их актуализировавшиеся чувства (Шварц, 2011). Проявление Пожарного может выглядеть как саморазрушающее и социально-неодобряемое поведение: переедание, навязчивое поведение, алкогольное опьянение, приступ гнева, крики или истерики, незапланированные покупки и т.д.
Взаимодействие субличностей
Менеджеры и Пожарные стараются защитить систему, поддержать ее функционирование, это часто приводит к поляризации с Изгнанниками. Тут можно увидеть некую цикличность, чем активнее действуют Менеджеры и Пожарные в адрес Изгнанника, изолируют его, тем сильнее он проявляет себя в виде различных реакций, представляющих впадание в крайности, и тем сильнее Менеджеры и Пожарные начинают подавлять Изгнанника.
Между Менеджерами и Пожарниками также может произойти процесс поляризации: острые действия Пожарных вызывают критику у Менеджеров и в целом у окружающих человека людей. Одновременно с этим, чем настойчивее действует менеджер, требуя исполнения собственных установок, тем в более яркой форме затем себя проявляет Пожарный описанными выше реакциями. Таким образом, субличности оказываются в несвойственных им ролях, поскольку поляризованы друг с другом (Шварц, 2011).
Груз прошлого
Субличности могут демонстрировать «застревание во времени». Нередко они являются носителями негативных убеждений о себе, полученных во время того, как человек получил тяжелый, травматичный опыт. Чувства и идеи, полученные во время таких событий, преобразовываются в Груз прошлого.
Груз прошлого также может сформироваться в детстве. Как известно, дети очень восприимчивы к оценкам значимых взрослых. Не получая подтверждения своей значимости, желание ребенка в признании может становится ведущим во и взрослой жизни. Сообщения родителей, в том числе негативные, о ценности ребенка становятся идеями и убеждениями юных частей внутренней семейной системы, преобразовываясь, например, в Груз никчемности. «Эти нагруженные юные субличности оказывают мощное
35
воздействие на близкие отношения человека...» (Шварц, 2011, с.83), их целью является реабилитация в глазах того, кто не одобряет, их стратегией - отчаянная реализация этой цели. Впоследствии детские части нас находятся в довлеющем поиске одобрения. В некоторых случаях эти части нас присваивают характеристики небезопасных значимых взрослых, так появляются внутренние критики, морализаторы, носители правил и специальных жизненных идей, таких как: «мир опасен», «нужно - трудиться, -соответствовать, -быть идеальным, чтобы получить -одобрение, -признание и т.д.».
Трактовка чувства вины
Чувство вины рассматривается ССТС как субличность (Earley at el., 2010, 2013). Данный тип субличности можно отнести к блоку «Менеджеры» поскольку:
- чувство вины предостерегает возникновение ситуации, в которых может
актуализироваться Изгнанник,
-эта субличность обеспокоена отношениями и придерживается стандартов поведения, установленных окружающим сообществом, культурой и семьей» (Earley at el., 2010, 2013).
Более специфично чувство вины рассмотрено как одно из отображений внутреннего критика наряду с перфекционистом, внутренним контролером и др. Дж. Ерли характеризует субличность «чувство вины» как застрявшую в прошлом, не простившую человека за совершенные ошибки и напоминающую ему о них с целью защитить от повторения подобного опыта (Earley at el., 2010, 2013).
Субличность «чувство вины» как правило, является носителем Груза прошлого. Примером таких убеждений могут быть представления о своей никчемности, недостойности, несостоятельности и т.д. Менеджер «чувство вины» обычно поляризован с Изганником, убежденном в негативных идеях Груза о себе, полученных в прошлом. Обращаясь на сессии с помощью специальных техник к прошлому клиента, становится ясно, что в данном случае Изгнанник - это часть, пострадавшая в детстве от обвинений, отвержения, осуждения, непризнания (и т.д.) значимого человека.
Мой опыт работы в данном подходе свидетельствует о том, что при выделении и более детальном изучении чувства вины как отдельной части, оказывается, что оно, как правило, навязывает человеку ответственность за чувства и даже здоровье других людей, предлагает искать варианты удобного поведения, чтобы не расстраивать, не злить и в целом не вызывать негативных эмоций у других людей.
Чувство вины как Менеджер находится в страхе перед Изгнанником, его актуализацией и выходом болезненных чувств. Стратегия такого менеджера как «чувство вины» - избегание рисков, связанных с отношениями, что делает человека малорешительным, тревожным, неуверенным и даже апатичным. Чувство вины предлагает собственные варианты «правильного поведения».
Определение позитивных намерений субличности является одним из ключевых моментов терапии в этом подходе. ССТС-терапевт, опираясь на идеи системного подхода, задает вопрос подобный формулированию гипотезы в работе с семьей: ЗАЧЕМ данная часть делает для внутренней семейной системы то, что она делает?
Возможная стратегия
Определение позитивных намерений субличностей является не первым шагом. Рассмотрим возможную стратегию психотерапевтической работы с чувством вины:
1) Выделение субличности и ее отделение от Самости, что реализуется за счет техники разграничения-дифференциации Самости, разработанной на основе техники разграничения Сальвадра Минухина, применяемой в структурной семейной терапии. Подробнее о всех техниках можно прочесть в переведенной на русский язык книге Р.Шварца «Системная семейная терапия субличностей» (Шварц, 2011).
Чувство вины при отделении от Сэлф может иметь метафорический образ, например, ворчащей бабки, большой черной кляксы или большого, давящего камня и др.
2) Следующим шагом является диагностическая работа по поиску связанных с чувством вины внутренних частей и выявление особенностей их взаимоотношений, в том числе поиск процесса поляризации. На этом этапе можно обнаружить Изгнанника, детскую часть, восприимчивую к идеям субличности «чувство вины» и Груза прошлого. Эта детская часть «покажет» травматичные события, в которых она застряла. Например, клиент может вспомнить конкретный эпизод, где мама «хваталась» за сердце и обвиняла его в своем нездоровье, когда он принес плохую оценку, а он чувствовал себя виноватым, одиноким и никчемным. В такие моменты Изгнанник обычно становится доступным сознанию и может стремиться слиться с Сэлф. В этом случае клиент может испытать негативные чувства Изгнанника - данном примере страх, ужас и стыд.
3) Третий шаг - прояснение позитивных намерений субличности «чувство вины». Исходя из опыта, можно сказать, что самое распространенное положительное намерение Чувства вины, которое лежит на поверхности - сохранение отношений с тем, по отношению к кому оно возникает и получение его одобрения. Чувство вины предотвращает активацию Изгнанника, предвосхищая ситуации, подобные прожитым. Чувство вины предлагает считывать реакции значимых людей и угождать им, быть чувствительным и подстраиваться, чтобы сохранять контакт. Отвечая на вопрос «Что будет, если ты перестанешь делать то, что делаешь?» (направленного на прояснение позитивных намерений), субличность «чувство вины» нередко отвечает, что человека отвергнут, осудят (и т.д.), а отвержение (осуждение, боль, стыд и т.д.) будет чувствовать та самая травмированная часть (Изгнанник). Субличность «Чувство вины» хорошо знает о таком сценарии развития событий, так как не раз сталкивалась в жизни с подобной ситуацией, она хранит опыт прошлого, где подобное событие было травматичным. Зная, как тяжело и опасно это было, чувство вины будет создавать условия, чтобы это не повторилось снова любой ценой. Позитивные намерения этой части - уберечь человека от боли, ужаса и отчаяние детской травмированной части.
4) Работа с Изгнанником - исцеление. На этом этапе терапевт помогает Сэлф выполнить свои функции - поддержать, утешить и тем самым исцелить Изгнанника. Так, чтобы деятельность субличности «чувство вины» перестала иметь необходимость. Это достигается за счет специальных техник, во время применения которых субличность «чувство вины» видит Сэлф компетентным утешителем на терапевтической сессии, а затем и во внешней жизни. Посредством внутренней работы Изгнанник получает долгожданное утешение, внимание, заботу и признание - от Сэлф.
5) На следующем этапе должно произойти снятие Груза прошлого, то есть привнесенных в детстве идей и семейных установок.
6) Завершающим этапом является шаг к внутренней гармонизации, где Сэлф восстанавливает свои управленческие функции, а субличности «чувство вины» присваивается новая, более приятная задача для поддержания внутреннего баланса. Как правило, образ, да и имя этой субличности к данному моменту работы меняется до неузнаваемости.
Позитивный результат терапии заключается в восстановлении доверия субличностей к Сэлф, веры в его состоятельность и возврате ему контроля за функциями, которые вынуждена была на себя взять субличность «чувство вины». Этой субличности предлагается выбрать роль «по душе», взяв на себя соответствующие, полезные для внутренней семейной системы функции. Детская часть, с которой поляризовано чувство вины, освобождается от влияния Груза прошлого и получает долгожданное утешение и признание. Человек получает опыт самоподдержки перед лицом внутренних критических атак. Таким образом, подводя итог, можно сказать, что основной целью ССТС является гармонизация внутренней системы путем снятия ограничений с Сэлф для выполнения функций руководства.
ССТС и другие подходы
Ричард Шварц довольно подробно описывает, какие подходы повлияли на становление ССТС (Шварц, 2011). Сравнивая ССТС с представленными подходами, можно увидеть ряд сходств различий. Так, идеи стратегического подхода по созданию позитивного опыта перекликаются с идеей формирования компетентности Сэлф. В то время как отсутствие практики обращаться к опыту в прошлом блокирует возможность исцеления уязвимой части (Изгнанника) и проработки снятия «Груза прошлого»; что в свою очередь делает невозможным разблокировку защитной функции внутреннего менеджера, выражающейся в чувстве вины.
Формирование Груза прошлого перекликается с влиянием социальных (в том числе семейного, а в ряде случаев и культурного) аспектов, освещенных в нарративном подходе, процессом интернализации. Экстернализационные вопросы и создание дистанции, позволяющей исследовать предъявленные клиентом проблемы, перекликается с задачей дифференциации Самости и выделения субличностей в ССТС.
Психодрама способна к трактовке внутреннего пространства в виде взаимодействующих и взаимовлияющих частей целого, что роднит её с системным подходом. Ряд психодраматических техник напрямую перекликается с техниками ССТС. Взгляд на чувство вины как отражение внутреннего критика совпадает с представлениями ССТС. Обращение к прошлому опыту и его реконструкция сходна с процессом исцеления Изгнанника.
Идея схема-терапии об активации ранних дезадаптивных когнитивных схем схожа с формированием Груза прошлого в небезопасных или дефицитарных отношениях со значимыми людьми в детстве. Режим «взывающего чувство вины родителя» похоже описывает то, что в ССТС и психодраме называется внутренним критиком.
Я полагаю, что техники представленных подходов могли бы обогатить технически арсенал ССТС, а стратегические цели - углубить его психотерапевтические возможности, что нисколько не умоляет терапевтическую эффективность его автономного применения.
ПСИХОТЕРАПИЯ ЧУВСТВА ВИНЫ ТЕХНИКАМИ ПСИХОДРАМЫ
К.Р. Карамян
Психодрама - это психотерапевтический метод, основанный на действии. Его создатель - Якоб Леви Морено считал, что главная проблема современного общества -«навязчивый конформизм», или подражание другим вместо того, чтобы быть собой (Карп,Холмс, Таувон, 2013,с.15). Те или иные способы реагирования человека и паттерны поведения формируются в ситуации, где они были уместны и адекватны ей. Но если человек становится заложником этих паттернов, потому что оказывается неспособным реагировать иначе, даже когда ситуация меняется, он утрачивает свою спонтанность. И зачастую это приводит к снижению качества жизни.
Основная задача психодрамы - освобождение человека от деструктивных, неэффективных, но главное, причиняющих дискомфорт или вполне реальный вред, шаблонов реагирования и паттернов поведения. Или другими словами - возвращение человеку способности быть спонтанным (Келлерман, 1998).
Технически, психодрама позволяет человеку взглянуть на собственную жизнь (включая внутренний мир), как на разворачивающийся перед ним спектакль. Психотерапевтическое пространство становится сценой, на которой человеку удается войти в контакт с собственными противоречивыми чувствами, с отрицаемыми и мало знакомыми частями самого себя, людьми из реальной жизни. Такой взгляд изнутри, взгляд через действие и проигрывание помогает человеку прикоснуться к эмоциям и осознать логику и смысл происходящего, найти краеугольные камни проблемной ситуации, увидеть новое решение (Келлерман, 1998).
Когда психодрама используется в групповой работе, актерами спектакля становятся участники группы (Келлерман, 1998; Холмс, Карп, 2009). При индивидуальной работе эта функция ложится на плечи терапевта. А вот роли всегда задает сам клиент, проигрывая те или иные аспекты внутренней реальности, или изображая поведение реальных людей в своей жизни. И если речь идет о проблемах в интерпсихической реальности, героями его спектакля становятся те самые люди, которые окружают его в проблемной ситуации, в то время как при работе с интрапсихической реальностью на сцену выносится внутренний мир, и персонажами спектакля становятся его «части» (Эрлахер-Фаркас, Йорда, 2004; Холмс, Карп, 2009).
Работа с переживаниями почти всегда происходит с помощью выделения внутренних частей (голосов), каждая из которых несет некое послание и имеет смысл и силу в реальности клиента. Если человек не осознает этот смысл, он не может достичь внутреннего согласия с собой, справиться с переживанием и становится его заложником.
Работа с чувством вины ведется также как работа с любым другим мучительным переживанием. На сцене в такой работе всегда появляется кто-то, кто транслирует «мучительное послание» (при чувстве вины - обвиняющее), и кто-то, кто мучается, воспринимая это послание, и оказывается не способным ему сопротивляться (при чувстве вины - часть, испытывающая муки вины). При этом не имеет никакого значения, как клиент называет это чувство, так как перед терапевтом не стоит задачи постановки диагноза. На практике психодрама в любом случае позволяет выявить причины мучительного переживания и увидеть новые возможности для его разрешения.
Проигрывая внутреннюю реальность самостоятельно, клиент заново проживает мучительные эмоции, прикасаясь к ним максимально интенсивно в безопасной атмосфере терапевтической консультации. Выходя же в роль зрителя, наоборот, отстраняется от них и становится способным анализировать происходящее, не будучи во власти эмоций. Таким образом, психодрама позволяет работать параллельно на эмоциональном и на когнитивном уровне.
Что касается теории чувства вины, то в психодраме вина рассматривается как деструктивное переживание, отличное от чувства ответственности. Это «разрушительная эмоциональная реакция человека на самообвинение и самоосуждение», по сути -агрессия, направленная на самого себя (Лопухина, 2008a). По опыту моей терапевтической практики и участия в психодраматических группах коллег, проигрывание внутренней реальности человека, испытывающего чувство вины, в подавляющем большинстве случаев позволяет выделить часть, которую можно назвать «внутренний критик». Эта часть обвиняет и осуждает, и никогда не нацелена на поиск разрешения ситуации. Зачастую, внутренний критик и вовсе упрекает человека за то, что он на самом деле не совершил или не мог изменить. Но даже если во власти человека сделать что-то, чтобы исправить свою ошибку, внутренний критик заставляет его просто страдать, но не брать на себя ответственность за исправление ситуации. Кроме того, выявляется часть, неспособная сопротивляться напору внутреннего критика. Эта часть оказывается слепа в отношении его несправедливости и ложности предпосылок, она мучается и страдает, принимая на веру эти обвинения.
Чувство вины - это токсичное и разрушительное переживание. Оно не имеет ничего общего с муками совести или способностью человека брать на себя ответственность за случившееся. Оно заставляет мучиться, но не исправлять ошибки или учиться на них. Оно невыносимо и неразрешимо. «Метафорически оно описывается как «тяжелый груз» или как «то, что гложет». Когда человек погружается в свою виноватость, ругает себя за совершенные ошибки ему очень трудно — фактически невозможно — анализировать свои ошибки, думать, как улучшить положение, найти правильное решение, что-то реально сделать, чтобы исправить ситуацию» (Лопухина, 2008a).
Психодраматическое проигрывание внутренних процессов, сопровождающих переживание чувства вины, помогает человеку сначала соприкоснуться с эмоциями вины,
39
а затем увидеть этот процесс со стороны (Келлерман, 1998; Холмс, Карп, 2009). Используя в работе базовые техники психодрамы (обмен ролями, дублировние, зеркало), терапевт помогает человеку испытать инсайт: вспомнить, при каких обстоятельствах он впервые испытал подобное переживание, и кто был тем реальным человеком в его жизни, кто обрушивал на него аналогичную критику и обвинения, которым невозможно было сопротивляться. Реконструкция прошлого опыта происходит также с помощью постановки сцены, восстанавливающей воспоминание клиента. Проигрывание этой сцены помогает человеку вспомнить детали своего прошлого, а наблюдение за ней - осознать, как это прошлое связано с сегодняшней проблемой.
По опыту собственной практики, в процессе такой работы человек осознает, что корни его чувства вины уходят в детство (как правило, дошкольный период). Голос внутреннего критика оказывается идентичным голосу родителя, упрекающего за совершение того или иного поступка, а неспособная сопротивляться часть - идентичной тому самому ребенку, которым человек был когда-то. Еще слишком маленьким, чтобы не верить и критически мыслить в ситуации, когда его ругает родитель. Но главное -зависимым от родителя и нуждающимся в признании и любви. И оттого готовым признавать свою вину даже тогда, когда ее нет, лишь бы не терять это ощущение близости и привязанности.
Уже этот этап работы длительностью, как правило, в одну-две сессии имеет терапевтический эффект. Об этом свидетельствует обратная связь, полученная от собственных клиентов, и протагонистов длительных групп, участником которых мне довелось быть. Однако для людей с «хроническим» чувством вины этого оказывается недостаточно.
Хроническое чувство вины, как правило, формируется в семьях, где родители часто и систематически критикуют ребенка, перекладывая на него собственную ответственность (Лопухина, 2008a; Ильин, 2016). Ребенка могут ругать, что он испортил дорогое мамино платье, хотя это ответственность взрослого хранить такие вещи в недоступном для ребенка месте. Или за то, что он «ведет себя как маленький» так, будто бы в его власти немедленно стать взрослым. Таким образом, родители формируют у ребенка нездоровое отношение к собственным возможностям, которые обрисовываются как безграничные, и то самое чувство вины.
Несмотря на то, что в реальной жизни взрослый человек может давно не жить с критикующим родителем и больше не слышать упреки и обвинения в свой адрес, в его внутренней реальности этот процесс воспроизводится с завидной регулярностью. На языке психодрамы, в структуре психики такого человека «внутренний родитель» (часть, формирующаяся на основе образа родителя) постоянно критикует, а «внутренний ребенок» (часть, сформированная на основе детского опыта и являющаяся хранилищем наших детских желаний, стремлений) постоянно чувствует свою вину (Айхингер, Холл, 2005; Лопухина, 2013Ь). И главная задача терапии - изменить соотношение сил во внутренней реальности клиента.
Достижение этой цели происходит с помощью формирования и укреплениятак называемого «внутреннего взрослого». Эта часть формируется у нас во взрослом возрасте на основании имеющихся образов и опыта. Она не зависит от отношения к ней внутреннего родителя и способна стать защитником или идеальным родителем внутреннему ребенку. Формирование и укрепление этой части в психодраме происходит через проигрывание сцен, на этот раз - новых для человека. В этих сценах появляется новый, ресурсный персонаж, который берет на себя функцию защиты ребенка: рассказывает об ответственности взрослых за ребенка, об отсутствии его вины, но главное - об отсутствии необходимости быть идеальным или виноватым, чтобы тебя любили (Грэхэм, 1993). Проигрывая их, клиент постепенно интегрирует этот опыт, и во внутренней реальности все ярче проявляется фигура внутреннего взрослого. Благодаря
этому, привычное чувство вины сменяется адекватными ситуации реакциями, в том числе - зрелой ответственностью, и к человеку возвращается его способность быть спонтанным!
СХЕМА - ТЕРАПИЯ ЧУВСТВА ВИНЫ
А.В. Ялтонская
Схема-терапия - это метод психотерапии, разработанный для людей, страдающих затяжными аффективными нарушениями, личностными расстройствами, а также имеющих хронические психологические проблемы, повторяющиеся в разных сферах и периодах жизни, формируя «негативные психологические паттерны» (Jacob et al., 2015). Схема-терапия является интегративными подходом, выросшим из «семьи» когнитивно-поведенческой психотерапии, но включившим в себя идеи психоаналитической терапии, теории привязанности, теории объектных отношений, транзактногоанализа и гештальт-терапии (Young et al., 2006).
Схема-терапия рассматривает проблемы человека, как результат активации ранних дезадаптивных когнитивных схем, которые формируются в детском возрасте в результате хронического неудовлетворения базовых психологических потребностей ребенка, а также ранних детских психических травм (Young et al., 2006). При активации схемы внешним триггерным стимулом человек попадает в различные психологические состояния, которые в схема-терапии называют режимами. Выделяют детские режимы (режим уязвимого ребенка, разгневанного ребенка, счастливого ребенка), родительские режимы (режим карающего, требовательного, взывающего чувство вины родителя), а также копинговые режимы (избегание, подчинение и гиперкомпенсация) (Jacob et al., 2015).
С точки зрения схема-терапии хроническое чувство вины у клиента связано с выраженным и часто активирующимся режимом «взывающего чувство вины родителя» (guilt-inducingparent) (Jacob et al., 2015). Чаще всего данный режим выражен у людей с крайне высокими стандартами собственного поведения по отношению к окружающим, полагающих, что максимум их усилий должны быть направлен на других, что они должны быть всегда дружелюбными и сговорчивыми, не испытывать по отношению к другим негативных эмоций, а также жертвовать своими интересами ради другого. В ситуациях, когда соответствовать подобным внутренним стандартам не удается, у человека возникает чувство вины.
Как правило, люди подверженные хроническому чувству вины воспитывались в условиях: а) необходимости заботится о психически или соматически нездоровом родителе (феномен» «парентификации»); б) когда на фоне ссор или разрыва отношений, один из родителей использовал ребенка для снятия эмоционального напряжения, обсуждая негативные аспекты отношений со вторым родителем; в) при наличии агрессивного члена семьи, который мог успокоиться, только когда другие члены семьи удовлетворяли его потребности; с) при викарном научении, наблюдая за поведением одного из родителей (Jacob et al., 2015). Согласно наблюдениям Гитты Якоб и соавторов, нередко специалисты помогающих профессий имеют психологические проблемы данной группы (Young et al., 2006).
Работа схема-терапевта, направленная на коррекцию хронического чувства вины, лежит в поле развития понимания клиентом истоков своих психологических проблем, обучения навыкам совладания с неадаптивными режимами и формирования более здоровых форм реагирования (укрепления режима «здорового взрослого»), а также модификации неадаптивных когнитивных схем наиболее адаптивные и здоровые.
Заключение
Многообразие представленных авторами подходов свидетельствует о том, что с чувством вины можно работать, имея разный исследовательский фокус: в прошлом и в будущем, в успешном или травматичном опыте, в личном, межличностном и культурном аспектах. Так, рассматривая феномен чувства вины сквозь разные психотерапевтические линзы, специалистам практикам открываются различные трактовки чувства вины, стратегические задачи психотерапии и технические инструменты их реализации. Представляется продуктивной высказанная авторами идея творческой интеграции сильных сторон подходов для повышения результативности психотерапии чувства вины.
Литература
Стратегический подход
1. Нардонэ Дж., Вацлавик П. (2006) Искусство быстрых изменений: Краткосрочная стратегическая терапия. М.: Изд-во Института психотерапии.
2. Нардонэ Дж. (2008) Страх, Паника, Фобия: Краткосрочная терапия М.: Психотерапия.
3. Нардонэ Дж. (2011) Магическая коммуникация. Стратегический диалог в психотерапии / Нардонэ Дж., Сальвини А. М.: Изд-во Рид Групп.
Наративный подход
1. Жорняк Е.С. (2001,2004) Нарративная терапия: от дебатов к диалогу. МПЖ №3 и Журнал практической психологии и психоанализа № 4.
2. Уайт М. (2010) Карты нарративной практики. Введение в нарративную терапию. М.: Генезис.
3. Фридман Дж., Комбс Дж. (2001) Конструирование иных реальностей: Истории и рассказы как терапия. М.: Независимая фирма "Класс".
4. Epston, D & White, M. (1990). Narrative means to therapeutic ends. W.W. Nornon & Company. New York.
5. Morgan, Alice (2002). Discerning between structuralist and non-strusturalist categories of Identity: a training exercise. The international journal of narrative therapy and community work. № 4.
6. Morgan A. (2000). What is Narrative Therapy? AnEasy-to-ReadIntroduction. Gecko.
7. White, M (1992). Deconstruction and therapy. Experience, contradiction, narrative & imagination: selected papers of David Epston and Michael White, 1989-1991. Dulwich Centre Publications. South Australia.
8. White, M. (2000). Direction and discovery: A conversation about power and politics in narrative therapy. Reflections on Narrative Practice: Essays and Interviews. Dulwich Centre Publications.
9. White, M. (2001). Folk psychology and narrative practice. Dulwich Centre Journal, 2001, #2
10. White, M. (2002). Addressing personal failure. The International Journal of Narrative Therapy and Community Work, No.3.
11. White, M. (2000). Re-engaging with history: The absent but implicit. In M. White (Ed.)
12. Re fections on narrative practice (pp. 35-58). Adelaide, South Australia: Dulwich Centre Publications.
Системная семейная терапия субличностей
1. Шварц Р.К. (2011) Системная семейная терапия субличностей, M.: «Научный мир».
2. Earley J., Weiss В. (2010) Self-Therapy for Your Inner Critic: Transforming Self Criticism into Self-Confidense // Pattern System Books
3. Earley J., Weiss В. (2013) Freedom from your inner critic: A Self-Therapy Approach // «Sounds true».
4. Психодрама
5. Айхингер А., Холл В. (2005) Детская психодрама в индивидуальной и семейной психотерапии, в детском саду и школе. М.: Генезис.
6. Грэхэм Д. (1993) Как стать родителем самому себе. Счастливый невротик, или как пользоваться своим биокомпьютером в голове в поисках счастья. М.: НФ «Класс».
7. Ильин Е. (2016) Психология совести: вина, стыд, раскаяние. С-Пб.: «Питер».
8. Карп М., Холмс П., Таувон К.Б. 2013 (ред.) Руководство по психодраме. К.: П. Горностай.
9. Келлерман П.Ф. (1998) Психодрама крупным планом. Анализ терапевтических механизмов. М.: НФ «Класс».
10. Лопухина Е. (2008a) Точка зрения про чувство вины. URL: http://pd-conf.ru/psychodrama/tochka-zreniya-pro-chuvstvo-viny/ (дата обращения: 13.08.2017).
11. Лопухина Е. (2013b) Раненые дети внутри меня. Психодраматическая работа с трудностями многодетного родителя. Материалы XI Московской психодраматической конференции, 49-83.
12. Холмс П., Карп М. 2009 (ред.) Психодрама - вдохновение и техника. М.: НФ «Класс».
13. Эрлахер-Фаркас Б., Йорда К. (2004) Монодрама. Исцеляющая встреча. От психодрамы к индивидуальной терапии. К.: «Ника-Центр».
14. Схема-терапия
15. Gitta Jacob et al. (2015) Breaking Negative Thinking Patterns: A Schema Therapy Self-Help and Support Book.Wiley-Blackwell
16. Jeffrey E. Young et al. (2006) Schema Therapy: A Practitioner's Guide. The Guilford Press
