CC BY
149
УДК 378.035.4 ББК Ю935+Ч481.352
ПСИХОСЕМАНТИЧЕСКАЯ ОЦЕНКА СЦЕН НАСИЛИЯ В ХУДОЖЕСТВЕННЫХ КИНОФИЛЬМАХ И ДЕПРЕССИЯ ЗРИТЕЛЕЙ
Л.Я. Дорфман, М.В. Зубакин
Приводятся результаты исследования психосемантических оценок сцен насилия в художественном кинофильме у зрителей-студентов и выраженности у них состояния депрессии. Было установлено, что кинофильм со сценами насилия по сравнению с кинофильмом без таковых оценивается в семантически негативном ключе, но как «активный» и «сильный». При этом у зрителей снижалась выраженность симптомов депрессии. Результатами дисперсионного анализа установлено, что психосемантические оценки зрителями сцен насилия в кинофильме и выраженность у них состояния депрессии изменяются совместно.
Ключевые слова: психосемантика, семантический дифференциал, сцены насилия в кинофильмах, депрессия.
Теоретические и эмпирические
предпосылки исследования
Традиционно исследования восприятия и влияния сцен насилия на личность сосредоточены в контексте проблемы агрессии и агрессивности [3, 6, 8, 14, 15, 18, 28, 29, 31]. В многочисленных исследованиях, выполненных зарубежными и отечественными учеными, было обнаружено, однако, что сцены насилия в новостях, спортивных телепередачах, документальных и художественных фильмах вызываю широкий спектр когнитивных оценок и эмоциональных состояний, которые могут быть связаны как с последующей агрессией, так и с другими реакциями (например, страхом, тревогой, эмоциональной подавленностью [депрессией]). В данной работе приводятся результаты исследования у зрителей-студентов взаимосвязи психосемантических оценок сцен насилия в художественном кинофильме и выраженности у них состояния депрессии.
По мнению Е.Ю. Артемьевой [1], субъективный опыт служит регулятором и «строительным материалом» субъективного образа мира, «вычерпываемого» из Мира. Семантика является одним из слоев субъективного опыта и близка к системам значений в понимании «значений» Л.С. Выготским и «индивидуальных значений» («личностных смыслов») А.Н. Леонтьевым. При этом
Е.Ю. Артемьева обозначает семантический слой понятием «картина мира». Последняя
«передает» образу мира синтезированные по разномодальным свойствам образы отношения к объектам, а не образы самих объектов. Носителями значения, наряду со структурами естественного языка, выступают такие знаковые системы, как, например, символические образы, «язык» искусства, в том числе «язык» художественного кинопроизведения. Инструментально такие отношения описываются методами экспериментальной психосемантики, позволяющими регистрировать следы взаимодействия с объектами на языке отношения к ним, работать с реконструкциями систем значений и их интерпретацией на языке значений [1]. Психосемантический анализ произведений искусства, в том числе художественных кинофильмов, широко используется в теоретических и прикладных исследованиях [1, 10, 11-13]. Однако такие проблемы, как «картины мира» в условиях восприятия сцен насилия в кинофильмах, в психологии субъективной семантики и экспериментальной семантики, остаются недостаточно осмысленными. В свою очередь, зарубежные исследования влияния сцен насилия в кинофильмах на зрителей выполнены, как правило, за рамками психосемантического подхода [3, 8, 15, 18, 28, 29].
В когнитивной модели депрессии А. Бека [7] депрессия рассматривается как психический феномен, характеризующийся негативным отношением человека к себе, негативной оценкой своего текущего опыта и
негативным отношением к своему будущему. В основе такого отношения лежит активация специфических когнитивных схем (идей и представлений о себе, ситуациях и окружающем мире), при помощи которых человек отсеивает, дифференцирует и кодирует информацию. Схема может быть в дезактивированном состоянии, но она легко может активироваться специфичным средовым стимулом (например, стрессовой ситуацией). В психопатологических состояниях, подобных депрессии, у человека нарушается восприятие стимулов; он искажает факты или воспринимает только те из них, которые вписываются в доминирующие в его сознании дисфункциональные схемы. Значения и смыслы, представленные в потоке его сознания, имеют исключительно негативную окраску, они категоричны и оценочны по содержанию, что порождает крайне отрицательную эмоциональную реакцию. Когнитивные схемы, связанные с депрессивным состоянием, обычно формируются в раннем детстве в ответ на такие ситуации дистресса, в которых ребенок не в состоянии сформировать когнитивную схему, позволяющую ему адаптироваться к ситуации. Во взрослом состоянии депрессивные когнитивные схемы могут активизироваться стрессовыми ситуациями, похожими на ситуации, испытанные в детстве [7]. Вопрос о том, могут ли сцены насилия в кинофильмах как аналогии дистрессов вызывать у зрителей когнитивные схемы депрессии, изучен недостаточно.
В настоящей работе, во-первых, применяется психосемантический подход к особенностям восприятия сцен насилия в художественных кинофильмах. Во-вторых, предпринята попытка ответить на вопрос о том, почему эти сцены в ряде случаев (чаще всего бессознательно) привлекают зрителей, несмотря на возникающие после их восприятия негативные мысли и переживания.
Излагаемые ниже исходные предпосылки настоящей работы основаны на теоретических положениях психологии субъективной семантики, а также на ранее полученных эмпирических данных об эффектах восприятия сцен насилия.
Первую группу предпосылок составили следующие факты. Во-первых, в ряде работ показана связь восприятия сцен насилия в масс-медиа с ростом агрессивности, в том числе агрессивных мыслей у зрителей [18, 23]. При этом учитывается, что одним из ком-
понентов агрессивности являются эмоции гнева [20, 25], а возникновение эмоций гнева сопрягается с ростом активности и напряжения [5]. Во-вторых, показано, что после восприятия сцен насилия в кинофильмах усиливаются негативные мысли и чувства, в том числе беспокойство, страх, тревога, отвращение [19, 20, 35]. На основании этих данных и с учетом терминов коннотативных значений семантического дифференциала Ч. Осгуда [9] можно было предположить, что сцены насилия в кинофильмах воспринимаются своеобразно, а именно: показатели фактора «оценка» смещаются в область негативных значений, а значения факторов «активность» и «сила» повышаются.
Вторую группу предпосылок составили следующие эмпирические свидетельства. В некоторых работах отмечается, что в ответ на сцены насилия в кинофильмах у зрителей усиливаются беспокойство, страх, тревога, отвращение [15, 26]. В других работах указывается на снижение депрессии, тревожности и раздражительности зрителей в ответ на восприятие сцен насилия в телесериалах и кинофильмах [27, 32, 33]. В связи с этим можно предложить о наличии альтернативных гипотез о состоянии депрессии зрителей в ответ на сцены насилия в кинофильмах. Выраженность состояния депрессии у зрителей может либо усиливаться, либо ослабевать.
Третья группа предпосылок касалась индивидуального семантического пространства. По мнению А.Г. Шмелева, оно может служить проекцией личностных особенностей субъекта и эмоциональных состояний, которые, в свою очередь, могут оказывать влияние на психосемантическую оценку сцен насилия в кинофильме [16]. Исследования А. Бека с соавторами указывают на то, что при депрессии происходит искажение когнитивных процессов, в том числе при восприятии и оценке ситуаций и стимулов [7]. Предполагалось, что индивидуальное семантическое пространство может служить проекцией эмоциональных состояний зрителя, возникающих при восприятии им сцен насилия в кинофильмах. Операционально это может означать, что психосемантические оценки зрителями сцен насилия в кинофильме и выраженность у них состояния депрессии взаимосвязаны.
В настоящей работе изложенные выше гипотезы подвергались эмпирическому тестированию.
Метод
В исследовании приняли участие 113 студентов в возрасте от 18 до 22 лет (М = 19,48,
= 0,85) факультетов физики и истории Пермского государственного педагогического университета, из них 59 - юноши и 54 - девушки.
Участники исследования в смешанных по полу группах (численностью от 5 до 15 человек) просматривали в случайном порядке 2 кинофильма, содержащих сцены насилия или не содержащих их. В соответствии с системой оценки содержания кинопродукции, принятой Американской киноассоциацией, кинофильмы относят к определенным категориям. В выполненном нами исследовании в качестве стимульного материала использовались кинофильмы 2 категорий: О и X. Просмотр кинофильмов категории О не ограничивается по возрасту; она включают в себя комедии положений, семейные фильмы, фильмы без сцен насилия или с весьма малым их количеством. Просмотр кинофильмов категории X разрешается лицам старше 16 лет: фильмы ужасов, боевики с множеством сцен насилия, показываемых с большой степенью реалистичности [14, 22]. В нашем исследовании стимульным материалом служили 2 кинофильма: «Трудности перевода» (реж. С. Коппола, фильм категории О) и «Техасская резня бензопилой» (реж. М. Ниспел, фильм категории Х). Общее количество сцен насилия в кинофильме категории Х
- 53, их общая продолжительность составляла 27,8 минут (при общей продолжительности кинофильма 92 минуты). В кинофильме категории О сцены насилия отсутствовали.
Участники оценивали кинофильмы категорий О и Х посредством стандартного 25-шкального вербального семантического дифференциала Ч. Осгуда (в адаптации А.М. Эт-кинда [17]). Эта методика позволяет выявлять психосемантические оценки, а также катего-ризировать их по факторам «оценка», «активность», «сила». Показатели выраженности состояния депрессии определялись вопросником депрессии А.Т. Бека [2]. Этот вопросник позволяет представить проявления депрессии в виде перечня наличия или отсутствия 21 ее симптома (настроение, пессимизм, чувство несостоятельности, неудовлетворенность,
чувство вины, ощущение предстоящего наказания и т. п.). Результаты по этому вопроснику рассматриваются как с клинических, так и с психометрических позиций. В выполненной нами работе результаты анализировались с
психометрических позиций, поскольку выраженность симптомов определялась в количественном виде. Выраженность проявлений депрессии у зрителей определялась дважды, после просмотра ими каждого кинофильма по отдельности.
1. Тестирование первой гипотезы. Психосемантические оценки зрителями кинофильмов Х и О (по факторам семантического дифференциала «оценка», «активность», «сила») сравнивались с помощью теста Вилкоксона. Применялся 2-факторный дисперсионный анализ ЛКОУЛ/МЛКОУЛ по смешанному дизайну вида 2 х 3: межгрупповой фактор -кинофильмы с уровнями О и X, внутригрупповой фактор - психосемантические оценки с факторами семантического дифференциала «оценка», «активность», «сила».
2. Тестирование второй гипотезы. Показатели выраженности проявлений депрессии зрителей (по отдельным симптомам, а также по агрегированному показателю депрессии) после просмотра кинофильмов категорий Х и О сравнивались с помощью теста Вилкоксона. Также применялся 2-факторный дисперсионный анализ ЛКОУЛ/МЛКОУЛ по внутригрупповому дизайну вида 3 х 3: один внутригрупповой фактор - 3 симптома состояния депрессии после просмотра кинофильма О, другой внутригрупповой фактор - те же 3 симптома состояния депрессии после просмотра кинофильма Х.
3. Тестирование третьей гипотезы. Совместные изменения у зрителей психосемантических оценок кинофильмов категорий X и О и проявлений депрессии определялись с помощью 3-факторного дисперсионного анализа ЛКОУЛ/МЛКОУЛ по смешанному дизайну вида 3 х 3 х 3: межгруппового фактора
- «Изменение депрессии» (после просмотра кинофильма категории X в сравнении с просмотром кинофильма категории О, по 3 симптомам состояния депрессии), одного внутригруппового фактора - по значениям 3 психосемантических шкал «оценка», «активность», «сила» при восприятии кинофильма О, другого внутригруппового фактора -такие же оценки по этим психосемантическим шкалам при восприятии кинофильма X.
Результаты
1. Изменения психосемантических оценок кинофильмов с учетом их категории.
Различия между оценками кинофильмов X и О по факторам семантического диффе-
ренциала «оценка», «активность», «сила»
приведены в табл. 1.
Фактор «оценка». В сравнении с восприятием кинофильма О оценки кинофильма X смещались к полюсам «печальный» (г = 5,91, р < ,001), «плохой» (г = 6,17, р < ,001), «темный» (г = 8,92, р < ,001), «противный»
(г = 7,28, р < ,001), «горячий» (г = ,69, р < ,001), «шершавый» (г = 7,60, р < ,001), «влажный» (г = 3,75, р < ,001), «чужой» (г = 5,64, р < ,001), «злой» (г = 9,04, р < ,001), «унылый» (г = 2,29, р < ,05), «ненавистный» (г = 6,69, р < ,001), «гнилой» (г = 6,62, р < ,001), «глупый»
(г = 5,00, р < ,001), «грязный» (г = 8,84, р < ,001). Агрегированный показатель шкалы фактора «оценка» также смещался к негативному полюсу (г = 8,91, р < ,001).
Фактор «активность». В сравнении с восприятием кинофильма О оценки кинофильма X смещались к полюсам «активный» (г = 8,24, р < ,001), «хаотичный» (г = 6,04, р < ,001), «сложный» (г = 5,07, р < ,001), «быстрый» (г = 7,13, р < ,001), «острый» (г = 4,02, р < ,001). Агрегированный показатель шкалы фактора «активность» также смещался к полюсу активности (г = 7,70,р < ,001).
Фактор «сила». В сравнении с восприятием кинофильма О оценки кинофильма X смещались к полюсам «тяжелый» (г = 7,77, р < ,001), «сильный» (г = 6,21, р < ,001), «большой» (г = 2,18, р < ,05), «напряженный» (г = 8,59, р < ,001), «твердый» (г = 8,08, р < ,001). Агрегированный показатель шкалы фактора «сила» также смещался к полюсу силы (г = 8,57, р < ,001).
Таблица 1
Различия в семантических оценках кинофильмов Xи в (п = 113)
Семантические оценки Средние значения и стандартные отклонения при восприятии кинофильмов Тест Вилкоксона
X* О* 2 Р
Печальный - радостный* 2,25 ± 1,42 3,70 ± 1,55 5,91 ,001
Плохой - хороший 2,68 ± 1,70 4,59 ± 1,82 6,17 ,001
Темный - светлый 1,58 ± 0,82 4,99 ± 1,54 8,92 ,001
Противный - приятный 2,27 ± 1,44 4,51 ± 1,70 7,28 ,001
Холодный - горячий 4,63 ± 1,90 3,69 ± 1,38 3,69 ,001
Шершавый - гладкий 2,54 ± 1,25 4,64 ± 1,51 7,60 ,001
Влажный - сухой 3,32 ± 1,76 4,27 ± 1,50 3,75 ,001
Чужой - родной 2,25 ± 1,45 3,62 ± 1,68 5,64 ,001
Дешевый - дорогой 3,40 ± 1,67 3,61 ± 1,64 ,91 н,з,
Злой - добрый 1,80 ± 1,24 5,65 ± 1,17 9,04 ,001
Унылый - жизнерадостный 2,65 ± 1,56 3,19 ± 1,89 2,29 ,02
Ненавистный - любимый 2,58 ± 1,46 4,09 ± 1,23 6,69 ,001
Гнилой - свежий 2,61 ± 1,57 4,26 ± 1,30 6,62 ,001
Глупый - умный 2,78 ± 1,54 3,95 ± 1,80 5,00 ,001
Грязный - чистый 1,88 ± 1,09 5,22 ± 1,31 8,84 ,001
Оценка 2,61 ± 0,77 4,26 ± 0,84 8,91 ,001
Пассивный - активный 5,88 ± 1,48 2,73 ± 1,62 8,24 ,001
Хаотичный - упорядоченный 2,90 ± 1,83 4,46 ± 1,71 6,04 ,001
Простой - сложный 4,65 ± 1,95 3,12 ± 1,96 5,07 ,001
Медленный - быстрый 4,95 ± 1,91 2,41 ± 1,63 7,13 ,001
Тупой - острый 4,39 ± 2,10 3,35 ± 1,34 4,02 ,001
Активность 4, 56 ± 0,96 3,22 ± 0,86 7,70 ,001
Легкий - тяжелый 5,91 ± 1,39 3,15 ± 1,80 7,77 ,001
Слабый - сильный 5,06 ± 1,83 3,36 ± 1,60 6,21 ,001
Маленький - большой 4,88 ± 1,55 4,38 ± 1,66 2,18 ,03
Расслабленный - напряженный 5,96 ± 1,45 2,73 ± 1,70 8,59 ,001
Мягкий - твердый 5,49 ± 1,38 2,99 ± 1,44 8,08 ,001
Сила 5,46 ± 1,08 3,32 ± 1,05 8,57 ,001
* В этой и последующих парах в данной таблице: 1 - полюс оценок первого значения; 7 - полюс оценок второго значения.
В терминах 2-факторного дисперсионного анализа ANOVA/MANOVA (смешанный дизайн) межгрупповой (кинофильмы G и X) и внутригрупповой (шкалы семантического дифференциала) факторы взаимодействовали (Wilks’ Lambda = ,215, F (2,224) = 268,99, p < ,001). При контрастном анализе (методом запланированных сравнений) уровень сцен насилия в кинофильмах и психосемантическое оценивание также взаимодействовали (F (1,112) = 316,70, p < ,001). Post Hoc сравнения (LSD-тест) свидетельствовали о том, что фактор «оценка» был выражен в меньшей степени при восприятии кинофильма X, чем кинофильма G (р < ,001). Фактор «активность», наоборот, был выражен в большей степени при восприятии кинофильма Х, чем кинофильма G (p < ,001). Фактор «сила» также был выражен в большей степени при восприятии кинофильма X, чем кинофильма G (р < ,001). Значения средних и их стандартных отклонений приведены в табл. 2.
Полученные результаты иллюстрирует рис. 1.
Таким образом, при психосемантической оценке сцен насилия в кинофильмах фактор «оценка» смещался в сторону негативных значений, а факторы «активность» и «сила», наоборот, смещались в сторону повышенных значений. В сознании зрителей сцены насилия/отсутствие сцен насилия в кинофильмах и их психосемантическая оценка взаимодействовали. Другими словами, обнаруживались значимые различия между кинофильмами О и X по агрегированным шкалам «оценка», «активность» и «сила».
2. Изменения проявлений депрессии после просмотра кинофильмов Xи О.
Выраженность проявлений депрессии зрителей значимо изменялась после просмотра ими кинофильмов X и О. Такие различия были установлены по трем симптомам: несостоятельности, самообвинения, потери веса. Соответствующие данные приведены в табл. 3.
Таблица 2
Психосемантические оценки кинофильмов в и X(внутригрупповой 2-факторный дисперсионный анализ ANOVA/MANOVA, средние и стандартные отклонения)
Кинофильм Психосемантические оценки по факторам
Оценка Активность Сила
Без сцен насилия (G) 4,26 (0,84) 3,22 (0,86) 3,32 (1,05)
Со сценами насилия (X) 2,61 (0,77) 4,56 (0,96) 5,46 (1,08)
Примечание. Взаимодействия 2 (кинофильмы G и Х) х 3 (психосемантические факторы «оценка», «активность», «сила»), ANOVA/MANOVA: Wilks’ Lambda = ,215, F (2,224) = 268,99, p < ,001, анализ контрастов, F (1,112) = 316,70, p < ,001.
Рис. 1. Графики значений психосемантических оценок кинофильмов G и X
После восприятия кинофильма X (в сравнении с восприятием кинофильма G) у зрителей были менее выражены симптомы несостоятельности (z = 2,03, p < ,04) и самообвинения (в тенденции, z = 1,78, p < ,07) и, наоборот, более выражен симптом потери веса, т. е. возникало представление легкости тела (z = 1,89, p < ,05). Эти результаты свидетельствуют о том, что состояние депрессии зрителей (по указанным симптомам) ослабевало после восприятия кинофильма X в сравнении с восприятием кинофильма G.
Данные также подвергались обработке посредством внутригруппового 2-факторного дисперсионного анализа ANOVA/MANOVA (внутригрупповой дизайн). Один внутригрупповой фактор включал симптомы несостоятельности, самообвинения, потери веса после просмотра кинофильма категории Х. Другой внутригрупповой фактор включал эти же симптомы после просмотра кинофильма G. Эти факторы взаимодействовали (Wilks’ Lambda = ,904, F (2,224) = 4,64, p < ,01). При контрастном анализе (методом запланированных сравнений) эти факторы также взаимодействовали (F (1,112) = 7,93, p < ,01). Post Hoc сравнения (LSD-тест) свидетельствовали о том, что показатель несостоятельности был ниже при восприятии кинофильма X, чем кинофильма G (p < ,01). Показатель самообвинения также был ниже при восприятии кинофильма Х, чем кинофильма G (p < ,05). Показатель потери веса, наоборот, был выше при восприятии кинофильма X, чем кинофильма G
(в тенденции, статистически различия были незначимы). Представление снижения потери веса свидетельствует о появлении легкости и опять-таки о том, что состояние депрессии ослабевает. Значения средних и их стандартных отклонений приведены в табл. 4.
Полученные результаты иллюстрирует рис. 2.
Таким образом, после восприятия сцен насилия в кинофильме X (в сравнении с кинофильмом G) у зрителей снижались симптомы несостоятельности и самообвинения, а также в тенденции повышался симптом легкости тела (потери веса). Другими словами, кинофильм X в меньшей степени вызывал состояние депрессии (по симптомам несостоятельности, самообвинения и потери веса), чем кинофильм G.
3. Совместные изменения состояния депрессии и психосемантических оценок кинофильмов G и X.
Данные подвергались обработке посредством 3-факторного дисперсионного анализа ANOVA/MANOVA по смешанному дизайну вида 3 X 3 X 3 (подробнее см. в разделе «Метод»).
Межгрупповой и внутригрупповые факторы взаимодействовали (Wilks’ Lambda = = ,929, F(4,220) = 3,03, p < ,01). При контрастном анализе (методом запланированных сравнений) эти факторы также взаимодействовали (F (1,110) = 7,90, p < ,01). Post Hoc сравнения (LSD-тест) в отношении факторов «оценка», «активность», «сила» и изменений выражен-
Таблица 3
Различия в выраженности симптомов депрессии после восприятия кинофильмов Xи в (п = 113)
Симптомы депрессии Средние значения и стандартные отклонения после восприятия кинофильмов Тест Вилкоксона
X G z p
Несостоятельность 1,10 і 0,35 1,23 і 0,б1 2,03 ,04
Самообвинение 1,18 і 0,47 1,27 і 0,52 1,78 ,07
Потеря веса 1,09 і 0,29 1,04 і 0,19 1,89 ,05
Таблица 4
Проявления симптомов депрессии зрителей после просмотра кинофильмов G и X (по данным внутригруппового 2-факторного дисперсионного анализа ANOVA/MANOVA, средние арифметические и стандартные отклонения)
Кинофильм Состояние депрессии
Несостоятельность Самообвинение Потеря веса
Без сцен насилия (G) 1,23 (0,б1) 1,27 (0,52) 1,04 (0,19)
Со сценами насилия (X) 1,10 (0,35) 1,18 (0,47) 1,09 (0,29)
Примечание. Взаимодействия 3 (несостоятельность, самообвинение, потеря веса после кинофильма G) x 3 (несостоятельность, самообвинение, потеря веса после кинофильма Х), ANOVA/MANOVA: Wilks’ Lambda = ,904, F (2,224) = 4,б4, p < ,01, анализ контрастов, F (1,112) = 7,93, p < ,01.
Рис. 2. Графики значений выраженности симптомов депрессии зрителей после просмотра кинофильмов в и X
ности проявлений депрессии свидетельствовали о следующем. При любых уровнях изменений состояния депрессии «оценка» была более низкой, а «активность» и «сила» - более высокой при восприятии кинофильма X, чем кинофильма О (р < ,001).
Значения средних и стандартных отклонений факторов «оценка», «активность», «сила» в зависимости от состояния депрессии приведены в табл. 5.
Полученные результаты свидетельствовали о совместных изменениях состояния депрессии и психосемантических оценок при восприятии кинофильмов О и X.
Обсуждение
Первая гипотеза о том, что кинофильм со сценами насилия по сравнению с кинофиль-
мом без таких сцен оценивается в негативном ключе, но как более «активный» и «сильный», получила эмпирическую поддержку. Полученные результаты соотносятся с данными, полученными C.A. Anderson и B.J. Bushman, L. Berkowitz, J. Cantor и M.B. Oliver, D. Unz,
F. Schwab и P. Winterhoff-Spurk [19, 20, 26, 35]. Кроме того, результаты восприятия кинофильма со сценами насилия по показателям «активность» и «сила» соотносимы с данными
C.A. Anderson, N.L. Carnagey и J. Eubanks, L. Berkowitz, B.J. Bushman и R.G. Geen [18,
20, 23].
Вторая гипотеза об изменениях выраженности симптомов депрессии зрителей после восприятия кинофильма категории X в сравнении с кинофильмом категории G получила эмпирическую поддержку в части ослабления,
Таблица 5
Значения психосемантических оценок кинофильмов G и Xс учетом изменений проявлений депрессии (по данным 3-факторного дисперсионного анализа ANOVA/MANOVA, средние арифметические и стандартные отклонения)
Уровни изменений проявления депрессии Психосемантические оценки
Кинофильм G КинофильмX
Оценка Активность Сила Оценка Активность Сила
Низкий 4,02 ± 0,78 3,10 ± 0,97 3,57 ± 0,84 2,65 ± 0,90 4,39 ± 0,98 5,17 ± 1,19
Средний 4,31 ± 0,88 3,29 ± 0,82 3,30 ± 1,14 2,67 ± 0,73 4,62 ± 0,93 5,49 ± 1,04
Высокий 4,43 ± 0,73 3,11 ± 0,85 3,02 ± 0,91 2,34 ± 0,68 4,55 ± 1,06 5,74 ± 0,97
Примечание. Взаимодействия 3 градаций уровня изменений состояния депрессии, 3 значений по психосемантическим факторам «оценка», «активность», «сила» при восприятии фильма G и 3 значений по психосемантическим факторам «оценка», «активность», «сила» при восприятии фильма Х; ANOVA/MANOVA: Wilks’ Lambda = ,929, F (4,220) = 3,03, p < ,01, анализ контрастов, F (1,110) = 7,90, p < ,01.
а не усиления проявлений депрессии. В сравнении с нейтральным кинофильмом G восприятие сцен насилия в кинофильме X приводило к тому, что у зрителей снижались чувства несостоятельности и самообвинения, а собственное тело представлялось как более легкое. Вместе с тем просмотр сцен насилия в кинофильме G не приводил к изменениям других симптомов депрессии, таких как пессимизм, чувство вины, неудовлетворенность, слезливость, утрата аппетита, раздражительность, отвращение к себе и другим. Эти результаты были подтверждены с помощью теста Вилкоксона. Результаты дисперсионного анализа также поддержали гипотезу об ослаблении симптомов депрессии у зрителей при восприятии кинофильма X в сравнении с кинофильмом G (симптомы несостоятельности, самообвинения, веса тела).
В целом полученные результаты о снижении проявлений депрессии зрителей при восприятии кинофильмов с насилием соотносятся с данными D. Linz, E. Donnerstein, S. Penrod,
D. Zillmann и др. [27, 35]. Также наши данные соотносятся с результатами A.N. Siegel, S. Fesh-bach и R. Singer, которые обнаружили снижение напряжения и эмоциональное освобождение (катарсис) зрителей при восприятии сцен насилия в кинофильмах [30, 34].
Третья гипотеза - о взаимодействиях изменений депрессии и психосемантического оценивания кинофильмов с учетом их категории (G и X) - также получила эмпирическую поддержку.
Полученные в выполненном нами исследовании результаты о совместных изменениях проявлений депрессии и психосемантического оценивания кинофильмов категорий G и X косвенно соотносятся с процитированными выше данными Е.Ю. Артемьевой и А.Г. Шмелева о том, что индивидуальное семантическое пространство может служить проекцией эмоциональных состояний субъекта [1, 16].
Можно предложить следующие наиболее очевидные объяснения полученных результатов.
Эмпирические данные свидетельствуют о том, что отношение к кинофильму со сценами насилия может быть негативным в слое содержательном (эмоциональная оценка) и позитивным в слое энергодинамическом (рост активности и силы). Такое амбивалентное и противоречивое по знаку отношение к кинофильму со сценами насилия проецируется на семантическое пространство зрителей, придает, по-видимому, своеобразие категориально-
му строю их сознания в этих модусах состояний. Можно предположить, что кинофильм со сценами насилия кодирует информацию, содержащую в себе это двойное послание.
Если попытаться взглянуть на эту проблему глубже, можно обратиться к интерпретации шкал семантического дифференциала
А. М. Эткинда, выполненной в рамках пространственно-временной теории психических процессов Л.М. Веккера [4]. Согласно такой системе интерпретации шкала «оценка» отображает смысл, «активность» - время, «сила»
- пространство [17]. В этих терминах полученные нами данные можно понимать как сочетание негативно заряженного смысла с ускорением психического времени и расширением психического пространства, которые возникают у зрителей в ответ на предъявление кинофильма со сценами насилия. Иначе говоря, восприятие сцен насилия в кинофильме можно понимать как особое состояние сознания зрителей, которое связано со смещениями и модификациями субъективных смысла, времени и пространства.
Интересно взглянуть на это состояние сознания зрителей с учетом того обстоятельства, что оно сопровождалось снижением проявлений депрессии. Эти результаты можно толковать в терминах широко известной теории катарсиса, идущей от представлений Аристотеля, который связывал его с чувствами страха, жалости и сострадания. Согласно катарсической гипотезе восприятие агрессии и насилия способствует редукции гнева и агрессивных чувств, разрядке зрителей (см., напр.: [24]). Приведенные нами данные не позволяют напрямую что-либо говорить об агрессии зрителей. Но, судя по нашим данным о депрессии, можно полагать, что снижение выраженности депрессии происходит из того же «катарсического ряда», что и агрессия. Предположительно, отмеченные выше смещения и модификации смысла, времени и пространства придают своеобразие индивидуальному семантическому пространству и в то же время могут служить проекцией редукции состояния депрессии у зрителей. Не исключено, что под влиянием восприятия сцен насилия у зрителей вначале возникает напряжение между «оценкой» (смыслом) и «активностью» (ускорением течения психического времени), «силой» (расширением психического пространства), а затем наступает разрядка, о наличии которой косвенно свидетельствует снижение состояния депрессии. Напряжение и
разрядка, рассматриваемые совместно, действительно, могут свидетельствовать в пользу феномена катарсиса, возникающего в ответ на восприятие сцен насилия в кинофильмах.
Выводы
Полученные результаты позволяют сформулировать следующие выводы:
1. Восприятие кинофильма со сценами насилия проявляется в особой структуре индивидуального семантического пространства, в категориальной перестройке сознания. В сравнении с нейтральным кинофильмом восприятие кинофильма со сценами насилия приводит к тому, что в сознании зрителей фактор «оценка» смещается в область негативных значений, а факторы «активность» и «сила» возрастают.
2. Восприятие кинофильма со сценами насилия приводит к снижению проявлений депрессии по симптомам несостоятельности, самообвинения, ощущения веса тела.
3. Восприятие кинофильма со сценами насилия приводит к тому, что изменения в структуре индивидуального семантического пространства сопрягаются с ослаблением проявлений депрессии.
4. Предполагается, что в ответ на восприятие сцен насилия в кинофильмах у зрителей может возникать феномен, в чем-то подобный катарсису.
Литература
1. Артемьева, Е.Ю. Основы психологии субъективной семантики / Е.Ю. Артемьева. -М. : Смысл, 1999. - 313 с.
2. Бенз, И.А. Опросник депрессии Бека / И.А. Бенз // Шкалы для оценки депрессии. -М. : Сервье, 2002. - С. 16-19.
3. Берковиц, Л. Насилие в масс-медиа / Л. Берковиц // Агрессия: причины, последствия и контроль. - СПб.: Прайм-Еврознак,
2007. - С. 238-280.
4. Веккер, Л.М. Психика и реальность. Единая теория психических процессов / Л.М. Веккер. - М. : Смысл, 1998. - 670 с.
5. Дорфман, Л.Я. Эмоции в искусстве: теоретические подходы и эмпирические исследования / Л.Я. Дорфман. - М.: Смысл, 1997. - 424 с.
6. Ениколопов, С.Н. Понятие агрессии в современной психологии / С.Н. Ениколопов // Прикладная психология, 2001. - № 1. - С. 60-72.
7. Когнитивная терапия депрессии /
A. Бек, А. Раш, Б. Шо, Г. Эмери. - СПб.: Питер, 2003. - 304 с.
8. Крейхи, Б. Насилие и агрессия в средствах массовой информации / Б. Крейхи // Социальная психология агрессии. - СПб.: Питер, 2003. - С. 113-147.
9. Осгуд, Ч. Приложение методики семантического дифференциала к исследованиям по эстетике и смежным проблемам /
Ч. Осгуд, Дж. Суси, П. Танненбаум // Искус-ствометрия: Методы точных наук и семиотики / сост. и ред. Ю.М. Лотман и
B.М. Петров. - М. : Либроком, 2009. - С. 278298.
10. Петренко, В.Ф. Основы психосемантики / В. Ф. Петренко. - 2-е доп. изд. -СПб. : Питер, 2005. - 480 с.
11. Петренко, В. Ф. Психосемантиче-
ский анализ художественного фильма «Сибирский цирюльник» / В.Ф. Петренко,
О.Н. Сапсолева //Вопросы психологии. - 2005.
- № 1. - С. 56-72.
12. Петренко, В.Ф. Художественные конструкты произведений искусства и массовых коммуникаций. Язык средств массовой информации / В.Ф. Петренко. - М.: МГУ,
2008. -185 с.
13. Петренко, В.Ф. Экспериментальная психосемантика: исследования сознания и личности / В.Ф. Петренко // Унив. вестн. СГУ. - 2003. - № 1. - С. 8-21.
14. Тейлор, Ш. Агрессия / Ш. Тейлор, Л. Пипло, Д. Сирс // Социальная психология. -10-е междунар. изд. - М. : Питер, 2004. -
C. 583-643.
15. Харрис, Р. Насилие: так ли уж безобидны эти драки на экране / Р. Харрис // Психология массовых коммуникаций. - СПб.: Прайм-Еврознак, 2003. - С. 299-331.
16. Шмелев, А.Г. Психодиагностика личностных черт /А.Г. Шмелев. - СПб.: Речь, 2002. - 480 с.
17. Эткинд, А.М. Опыт теоретической интерпретации семантического дифференциала / А.М. Эткинд // Вопросы психологии. -1979. - № 1. - C. 17-27.
18. Anderson, C.A. Exposure to violent media: the effects of songs with violent lyrics on aggressive thoughts and feelings / C.A. Anderson, N.L. Carnagey, J. Eubanks // Journal of Personality and Social Psychology. - 2003. -№ 84, 5. - P. 960-971.
19. Anderson, C.A. Human aggression /
C.A. Anderson, B.J. Bushman //Annual review of psychology. - 2002. - № 53. - P. 27-51.
20. Berkowitz, L. On the formation and regulation of anger and aggression: a cognitive-neoassociationistic analysis / L. Berkowitz // American Psychologist. - 1990. - № 37. -P. 245-257.
21. Bushman, B.J. Catharsis, aggression, and persuasive influence self-fulfilling or self-defeating prophecies? / B.J. Bushman, R.F. Baumeister, A.D. Stack // Journal of Personality and Social Psychology. - 1999. - № 76, 3.
- P. 367-376.
22. Bushman, B.J. Media ratings for violence and sex: implications for policymakers and parents / B.J. Bushman, J. Cantor // American Psychologist. - 2003. - № 58, 2. - P. 130-141.
23. Bushman, B.J. Media violence and the American public / B.J. Bushman, C.A. Anderson // American Psychologist. - 2001. - № 56, 6/7. -P. 477-489.
24. Bushman, B.J. Role of cognitive-emotional mediators and individual differences in the effects of media violence on aggression /
B.J. Bushman, R.G. Geen // Journal of Personality and Social Psychology. - 1990. - № 58, 1. -P. 156-163.
25. Buss, A.H. The psychology of aggression / A.H. Buss. - New York: John Wiley, 1961.
26. Cantor, J. Developmental differences in responses to horror / J. Cantor, M.B. Oliver // Horror films: current research on audience preferences and reactions / J.B. Weaver, R. Tambo-rini (Eds.). - Mahwah, NJ: Lawrence Eribaum Associates, 1996. - P. 63-80.
27. Effects of opposite-gender companion ’s affect to horror on distress, delight, and attraction / D. Zillmann, J.B. Weaver, N. Mundorf,
C.F. Aust // Journal of Personality and Social Psychology. -1986. - № 51. - P. 586-594.
28. Ferguson, C.J. Blazing angels or resident evil? Can violent video games be a force for good?/ C.J. Ferguson // Review of General Psychology. - 2010. - № 14, 2. - P. 68-81.
29. Ferguson, C.J. Media violence: miscast causality / C.J. Ferguson // American Psychologist. - 2002. - № 57. - P. 446-447.
30. Feshbach, S. Television and aggression / S. Feshbach, R. Singer. - San Francisco: Jos-sey-Bass, 1971.
31. Hopf, W.H. Media violence and youth violence / W.H. Hopf, G.L. Huber, R.H. Weib // Journal of Media Psychology. - 2008. - № 20, 3.
- P. 79-96.
32. Linz, D. The effects of multiple exposures to filmed violence against women / D. Linz,
E. Donnerstein, S. Penrod // Journal of Communication. - 1984. - № 34, 3. - P. 130-147.
33. Linz, D. Physiological desensitization and judgments about female victims of violence /
D. Linz, E. Donnerstein, S.M. Adams // Human Communication Research. - 1989. - № 15. -P. 509-522.
34. Siegel, A.N. Film-mediated fantasy aggression and strength of aggressive drive / A.N. Siegel // Child Development. - 1956. -№ 27. - P. 365-368.
35. Unz, D. TV news - the daily horror? Emotional effects of violent television news /
D. Unz, F. Schwab, P. Winterhoff-Spurk // Journal of Media Psychology. - 2008. - № 20, 4. -P. 141-155.
Поступила в редакцию 15.05.2012 г.
Дорфман Леонид Яковлевич. Доктор психологических наук, профессор, заведующий кафедрой психологии и педагогики, Пермский государственный институт искусства и культуры. E-mail: [email protected]
Leonid Ya. Dorfman. Doctor of psychology, professor, the head of psychology and pedagogy department, Perm State Institute of Art and Culture. E-mail: [email protected]
Зубакин Максим Владимирович. Ассистент кафедры психологии развития, Пермский государственный национальный исследовательский университет. E-mail: [email protected]
Maxim V. Zubakin. Assistant of development psychology department, Perm State National Research University. E-mail: [email protected]
