CC BY
93
СОЦИОЛОГИЯ. ПСИХОЛОГИЯ. ФИЛОСОФИЯ
УДК 159.99
ПСИХОЛОГО-ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ А.Ф. ЛОСЕВА НА РЕЛИГИОЗНОЕ ВОСПИТАНИЕ
© 2011 г. Н.Ю. Стоюхина
Нижегородский госуниверситет им. Н.И. Лобачевского [email protected]
Поступила в редакцию 14.04.2011
Рассказывается о малоизвестном периоде жизни известного российского философа А.Ф. Лосева -трудном времени становления Нижегородского государственного университета в 1919-1921 гг. Именно здесь А.Ф. Лосев прочел свой доклад «О методах религиозного воспитания», где изложил оригинальную периодизацию возрастного развития ребенка, основой которой является его отношение с Богом.
Ключевые слова: религиозное воспитание, известный российский философ А.Ф. Лосев, Нижегородский государственный университет, развитие ребенка.
Выделившаяся в самостоятельную науку в конце XIX - начале XX века, психология в России представляла собой не однородную область знания, а состояла из трех заметных направлений: экспериментального, эмпирического и религиозно-философского. Г.И. Челпанов - один из самых заметных представителей эмпирического направления, последователь В. Вундта, был основателем психологического семинария и Психологического института в Москве, пропагандистом и организатором экспериментально-психологических исследований. Один из его учеников, впоследствии ставший знаменитым российским философом, А.Ф. Лосев работал в Нижегородском государственном университете и Нижегородском институте народного образования с 1919-го по 1921 год [1].
Среди множества интересных событий его педагогической деятельности обращает на себя внимание доклад А.Ф. Лосева «О методах религиозного воспитания», прочтенный им 29 марта 1921 г. в Педагогическом кружке НГУ. В 1919 г. при профессиональном факультете университета организуется цикл педагогических лекций и занятий для учащихся города и лиц, желающих посвятить себя педагогической деятельности. Педагогический кружок оказался очень популярным: сразу записалось 274 человека. Лекторами являлись преподаватели НГУ, среди которых был А.Ф. Лосев.
Тема «О методах религиозного воспитания» была выбрана Лосевым не случайно. С 1905 г. религиозное воспитание в семьях российской
интеллигенции перестает занимать то важное место, которое ему отводилось ранее, и это изменение в общественном мировоззрении сразу же нашло отклик в печати. Педагог Марков в журнале «Вестник воспитания» публикует результаты обширного анкетирования в молодежной среде [2]. Три вопроса касаются отношения к религии. Первый из них должен был выяснить основные пункты расхождения молодежи с религией. Из 250 человек 38 заявили, что верны своей религии; более 60 назвали себя атеистами. Второй вопрос касался соблюдения религиозных обрядов. Отрицательно ответили на него 210 человек, неопределенно - 40. На вопрос «Верите ли вы в загробную жизнь?» из 316 человек положительно ответили 38, неопределенно - 42 и отрицательно - 236.
Известный специалист по психологии ребенка Н.А. Рыбников отмечал наименьшую изученность такого явления, как религиозные переживания раннего детства: «до сих пор еще идет спор о том, может ли возникнуть религиозное чувство самопроизвольно в душе ребенка, или оно внушается ему со стороны окружающих» [3, с. 21]. Российский педагог М.М. Рубинштейн заявлял, что нерешительность общества в вопросах религиозного воспитания более нельзя терпеть: «тот, кто просто устранился от решения этой роковой проблемы, в сущности отдал решение ее в руки слепого случая, отдал своих детей на произвол судьбы со всеми его тяжкими последствиями» [4, с. 75].
Н.А. Рыбников также отмечал особенность русской интеллигентской семьи в религиозном вопросе: «этот вопрос - ее больное место. Именно в этом пункте взаимное непонимание “отцов” и “детей” у нас особенно резко сказывается... Обычные “интеллигентские” разговоры о Боге, религии, “попах” и других подобных темах рано начинают сеять скептицизм в юной детской душе. Навязывая ребенку свои рационалистические взгляды, “отцы” вносят болезненный разлад в эту душу, которая меньше всего в этом возрасте способна удовлетвориться отвлеченными рассуждениями старших. При некоторых условиях этот разлад обращается порой в настоящую драму мятущейся, ищущей понятного ей ответа, детской души» [3, с. 22].
Говоря о религиозном воспитании, М.М. Рубинштейн имеет в виду в первую очередь религию как личное переживание, ее связь с безусловным, ценным, бесконечным, абсолютным, находящую выражение во всей совокупности чувств, действий и опыта отдельной личности, в сознании связи единичного с общей жизнью целого, в чувстве бесконечного и связи с ним. Как же проводить религиозное обучение и воспитание? По мнению автора, надо «отклонить догматическое обучение и вступить на путь исторического», поскольку только такой исторический путь дает возможность подчеркнуть общечеловеческий характер религиозной жизни, на почве которой «рождается сильная, устойчивая, всеобъемлющая жизнерадостность, в которой так сильно нуждаются именно люди нашего времени» [4, с. 121].
После Февральской революции вышло постановление Временного правительства «О свободе совести» от 14 июля 1917 года, гарантировавшее гражданам России, что «пользование гражданскими и политическими правами не зависит от принадлежности к вероисповеданию, и никто не может быть преследуем и ограничиваем в каких бы то ни было правах за убеждения в делах веры». Что касается детей-школьников, то предполагалось, что может появиться учащийся, семья которого не исповедует никакой религии, и непонятно было, чем такой ребенок будет заниматься в часы, отведенные на преподавание Закона Божия, поэтому Государственный комитет при Министерстве народного просвещения принял «Временное положение о преподавании Закона Божия», согласно которому во всех заведениях, кроме высших, должна быть обеспечена возможность такого обучения, хотя в частных учебных заведениях этот предмет мог вообще не преподаваться. 23 сентября того же года в «Вестнике Временного правительства» был напечатан законопро-
ект министра народного просвещения А.А. Мануйлова, где указывалось, что согласно постановлению «О свободе совести» в школе должны были появиться ученики, которые не изучали вероучительных дисциплин, а детям, достигшим 14-летнего возраста, проект предоставлял право самостоятельно определять свое отношение к религии.
К отмене Закона Божьего отрицательно отнеслись и учащиеся, и их родители. Возникшие после Февральской революции родительские комитеты по всей России дружно выступили в защиту этого предмета.
Вопрос о преподавании Закона Божия взволновал и Поместный собор, начавший работу
15 августа 1917 г., где был создан особый Отдел, рассматривавший вопросы преподавания Закона Божия. Мнения членов Отдела разделились. Одни полагали, что государству нужны нравственные граждане и оно должно быть заинтересовано в сохранении Закона Божия в школе, учение Христа должен знать любой образованный человек. Другая позиция членов Отдела состояла в том, что ученикам следует рассказывать о христианстве в связи с историей философских учений. В конце концов Отдел начал готовить протест против «Временного положения» с подробной мотивировкой, что давало возможность использовать эти материалы в будущем при подготовке альтернативного законопроекта.
Отдел остановился на проекте протоиерея Е.З. Капралова, настаивавшего, чтобы во всех учебных заведениях, где учатся дети православных родителей, преподавание Закона Божия было поставлено в одинаковые условия со всеми другими предметами школьного курса. Проект предусматривал отмену установленной законом нормы, позволяющей в 14-летнем возрасте менять конфессию или же объявлять себя человеком нерелигиозным. Прекратить изучение Закона Божия учащиеся могли бы лишь при оставлении ими православия в связи с выходом из православия их родителей.
С приходом к власти большевиков положение церкви ухудшилось. В декабре 1917 г. Комиссариат народного просвещения издал постановление, в котором подтвердил все акты Временного правительства, касающиеся перехода церковных школ в ведение Министерства образования. В феврале 1918 г. отношение к церковной школе было сформулировано следующим образом: «Школа отделяется от церкви. Преподавание религиозных вероучений во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведениях, где преподаются общеобразовательные предметы, не допускается. Гра-
ждане могут обучать и обучаться религии частным образом». С 1 марта прекратилась выплата жалованья законоучителям. Наконец, 24 августа появилась «Инструкция о проведении в жизнь Декрета об отделении церкви от государства», которая подтвердила запрет преподавания религиозных дисциплин во всех учебных заведениях. Принятая VIII съездом РКП (март 1919 года) партийная программа говорила о том, что школа должна быть превращена «из орудия классового господства буржуазии в орудие... коммунистического перерождения общества». Таким образом, школьный учитель становился главным действующим лицом в деле всенародного перевоспитания [5].
Не все сочувственно относились к политике новой власти в деле антирелигиозного воспитания, поэтому стали появляться статьи разъяснительного характера в газетах и журналах, где авторы делали попытку донести до населения новые, «передовые» взгляды государства. Для большей убедительности объяснений привлекались ученые. Так появилась в 1919 году небольшая - всего 15 страниц - книжка тогда еще приват-доцента Московского университета К.Н. Корнилова «Школа и Закон Божий».
В первой части он растолковывает разницу понятий «наука» и «религия», ссылаясь на Джемса, Шлейермахера, Рибо, Паульсена, и приходит к выводу: «с научной точки зрения мы не можем совершенно игнорировать религиозных переживаний человека. но наряду с этим мы признаем справедливость и того, что решение этих вопросов носит крайне субъективный характер и что нельзя дать этим субъективным настроениям научного обоснования, а тем более нельзя их навязывать другим в качестве достоверных и абсолютных истин. Религия есть частное дело, и необходимо предоставить каждому право иметь свою собственную религию или обходиться совершенно без всякой религии, ибо это есть дело совести каждого» [6, с. 8]. Относительно семейного религиозного воспитания К. Корнилов высказывается достаточно осторожно: пусть решают родители.
Но во второй части этой небольшой работы Константин Николаевич отвечает на вопрос, «каково должно быть соотношение между школой и церковью», как психолог и педагог, как специалист по психологии ребенка и по воспитанию его. Ответ Корнилова категоричен: Закон Божий как предмет преподавания в школе не нужен, даже вреден. Вот как обосновывает он свою позицию. «Религиозное обучение опережает общий ход развития ребенка» [6, с. 8]: все догматические религиозные понятия остаются долгое время недоступными для ребенка в силу
своей абстрактности, что подтверждается психологическими исследованиями (Польман, Мейман) конкретности и наглядности детских представлений в пределах до 13-летнего возраста. Обучение Закону Божию, кроме умственного развития, опережает и эмоциональное развитие (тут Корнилов ссылается на исследования английского профессора Сторбека): лишь в 15-
16 лет наиболее интенсивно юноши обращаются к Богу, причиной чему служит вовсе не альтруистическое побуждение, а эгоистическое, например страх ада и смерти, сознание своей грешности. И тогда, по мнению автора, школьник в состоянии воспринимать из преподаваемого предмета лишь церковно-обрядовый элемент и отчасти исторический. Но тут пользы Корнилов тоже не видит, т.к. результатом первого будет «ослабление мысли, притупление чувства внутренней свободы, дух рутины, слепой традиции, пассивного повиновения», а «история ветхого и нового завета насквозь проникнуты догматическим элементом, недоступным для детей и к тому же находящимся в самом непримиримом противоречии с наукой» [6, с. 12]. В плане воспитания нравственности религия тоже мало что дает ребенку, т.к. подорвать основы церковной морали легко, ибо она носит узкоэгоистический характер: ведь добро нужно делать только потому, что это впоследствии «зачтется». На волю будущего гражданина дог-матически-обрядовое воспитание не в состоянии повлиять положительно, ведь, как говорит церковь, всем управляет и руководит воля Божья, тогда «зачем стремиться ко всеобщему благу, для чего добиваться улучшения положения социально обездоленных кланов, если чем хуже здесь, тем будет лучше там, где последние станут первыми» [6, с. 12].
Все эти доводы позволили К.Н. Корнилову настоятельно выступать за исключение Закона Божия из школьных программ. Чтобы не было пробела в духовной жизни детей, автор рекомендует ввести в школьное образование беседы с учащимися по этике и истории религии, «чуждые всякого догматизма», «проникнутые духом самой активной любви к ближнему и страстным стремлением к торжеству добра и правды на земле» [6, с. 14], которые будут проводить только светские лица. При этом обучение по другим предметам, поставленное на строго научной основе, по мысли автора, окончательно восполнит пробел в духовной жизни учащихся.
Несмотря на вроде бы терпимое отношение к религиозному воспитанию в семье, К.Н. Корнилов заканчивает статью, ссылаясь на К. Либ-кнехта и вслед за К. Марксом видя в экономических преобразованиях единственный путь в
борьбе с политикой церкви: «улучшая экономическое положение трудящихся масс и тем самым способствуя мощности их профессиональных организаций в борьбе за человеческие условия существования их членов, мы сокращаем этим трудящимся их рабочее время и тем самым даем им возможность быть причастными просвещению в науке, предоставляя таким образом каждому решать, возможно ли согласовать научные законы с религиозными откровениями» [6, с. 15].
В самом Нижнем Новгороде также проходила антирелигиозная борьба: многочисленные храмы закрывались, их передавали для использования хозяйственных нужд, священнослужители арестовывались. В пяти минутах ходьбы от местонахождения психологического кабинета и лаборатории на Театральной площади, на главной улице города - Большой Покровской - находился Покровский храм, построенный в 1709 году на месте древней деревянной церкви, упоминаемой еще в документах 1621 года. По свидетельству историка-краеведа Л.М. Смирновой, на Пасху 1921 года в 23 часа 10 минут множество людей, пришедших в храм, ожидали крестного хода; после окончания его должна была начаться заутреня. Ближе к 12 часам ночи к церкви подъехали два грузовика, полные людей, переодетых в священников и монахов. «Они вывалились из машин и стали в священной одежде изображать пьяных. Затем эта толпа, увлекая за собой еще и других людей, ринулась в церковь. А оттуда в это время выходили с пением верующие. Хулиганы, играя на гармошках, и тоже со свечками в руках лезли на выходивший народ, выкрикивая в адрес духовенства оскорбления» [7, с. 179]. Трагедию предотвратил протоиерей Иван Михайлович Парийский - он призвал верующих вернуться в церковь, закрыв двери. Безбожники остались на улице, не рискуя вламываться внутрь.
В таких условиях Алексей Федорович Лосев прочел перед будущими педагогами доклад «О методах религиозного воспитания», в котором, по мнению А.А. Тахо-Годи, выступил «как враг всяких механистических односторонностей, как принципиальный диалектик, для которого вера и разум, знание и вера едины» [8, с. 83].
Начинает доклад Алексей Федорович с выражения своей точки зрения на современное состояние религиозного воспитания, в котором «проявилась вся глупость и безнадежное мещанство интеллигентских душ» [9, с. 63], и на религию, которая воплощает принципы «мистической проникновенности», «творческой текучести чистого религиозного опыта» и «духовной телесности, основанной на просветлении
конкретного животного инстинкта» [9, с. 65]. Он считает, что на религиозное воспитание следует смотреть как на воспитание «всей цельной жизни в религиозном смысле», «аффективных и инстинктивных корней религиозного мира и богосознания» вообще и «как данных во всей животной конкретности инстинкта, просветленного, но не умаленного в своей животной конкретности» [9, с. 66]. Далее Лосев предлагает свою периодизацию психического развития личности ребенка, в которой виден оригинально мыслящий психолог.
Напомним, что в 20-е годы было известным учение П.П. Блонского, который связывал возрастную периодизацию с биологическими, точнее, с чисто анатомо-физиологическими признаками. Значительно позже, в 1934 году, он утверждал, что характеристика каждой возрастной стадии должна стать комплексной, т.к. связь многих признаков характеризует возраст. Л.С. Выготский еще не начал оформлять свою культурно-историческую теорию развития личности. Пиаже только приступил к исследованиям по детской речи и логике в Институте Ж.-Ж. Руссо. За границей господствовала теория З. Фрейда, согласно которой всякий человек рождается с врожденными сексуальными инстинктами. Развитие личности совпадает с психосексуальным развитием, а особенности этих стадий развития обусловливают жизненную судьбу, тип характера и личности, жизненные проблемы и трудности у взрослого человека. А.Ф. Лосев же стал говорить о психическом развитии ребенка, изменяющемся под влиянием религиозного воспитания.
Возраст 6-7 лет, - «возраст инстинктов», «период автоматизации и дрессировки, а не свободного творческого сознания», имеющий следующие стадии развития мышления и языка.
«- Психика ребенка развивается от образования центров переживания через осознание их, сознание, что образ отражает действительность;
- мышление ребенка: от степени чувственного образа до различения образа на суждения и понятия;
- язык ребенка - от сочетания ритмических жестов с чувственным образом через слово до грамматических категорий» [9, с. 66].
Таким образом, в этом возрасте наблюдается эмоциональность, мифологизм мышления, психофизиологическое сопряжение символов. Следующий из этого метод воспитания - «семейные отношения, понимаемые в их интимной глубине и чревной близости к нам» [9, с. 67], так как именно «в красоте и тайне семейных отношений кроется истинное познание Бога» [9, с. 68]. Если ребенок будет лишен этого, то, пре-
достерегает Лосев, «трудные вывихи ожидают юную душу в 13-18 лет». В семье, окруженный любовью близких (особенно матери), ребенок может почувствовать «любовь даже до смерти и до страдания, не только до мук рождения, но, быть может, еще горьких мук воспитания и образования».
И далее: «Ничто не волнует так взрослого, как забота матери и страдания ее о ребенке. Это она нуждалась и - воспитывала. Это она отдавала в школу и радовалась успехам. Это она ставила вас на колени перед образом и вы читали за ней «Отче наш» и «Богородицу». Это ее вечно милое и святое лицо улыбается вам в кроватку, и вы слышите ласковый голос ее всю жизнь. Что может уничтожить вас и унизить, если в душе живет ласка вечной матери и живое касание пресветлому телу вечности в Материнстве?..
Что создает мелочность жизни? - Отсутствие узрения другого субъекта в личности и ее большого «я». Всякая порочность и безобразие есть нечто божественное, но задавленное и искаженное. Мы и не видим этого божественного. Где же узреть личность? Любовь не всегда дается. Только сохранение в душе любви отцов и к отцам дает возможность разделить эмпирический и умопостигаемый характер. Из-за этого стоит жениться и выходить замуж» [9, с. 68-69].
Именно в семейном воспитании закладываются основы нравственной стойкости на всю жизнь, те опоры личности, которые все следующее время держат человека «на плаву», дают ему жизнестойкость.
Возраст 7-12 лет, по Лосеву, - период привычек и внешних устремлений, когда происходит «переход от чувственности раннего детства к отвлеченному мышлению позднейшего детства» [9, с. 69]. Здесь необыкновенно важна обрядовая сторона религии, представленная в семье: «пироги по воскресеньям. Родительское благословение перед путешествием, трудным делом. Молебен перед большим делом и т. д.».
Возраст 13-18 лет - «инстинкты и сознательно-критическая мысль», «несколько разных типов религиозного Богочувствия; историкопсихологическая концепция христианства; осознание себя в религиозной жизни человечества» [9, с. 70].
И здесь Алексей Федорович дает некоторый набросок нового методического видения учебной дисциплины «философская пропедевтика», введенной в систему российского среднего образования еще в 1905 году, указывая на ошибки в преподавании: «Ясно, что должна быть некоторая философская дисциплина, своего рода философская пропедевтика.
1. Существующие формы философской пропедевтики скудноваты и отвлеченны.
2. Они дают терминологию и некоторую умственную выучку.
3. Однако их безрелигиозный характер мешает принять их в качестве настоящей философской пропедевтики.
4. Неоднократно приходилось выслушивать жалобы учеников на отвлеченность психологии: «Ну какая же это психология».
5. Не вполне годится и т.н. введение в философию, по - безрелигиозности и гуманистической светскости и - отсутствию и часто даже боязни перед самостоятельной системой философии.
6. Поэтому и здесь философская пропедевтика должна
1) исходить из религиозного опыта и
2) приходить к нему,
3) пройдя путь критического всматривания в глубину религиозного переживания и трепета.
Эта философская пропедевтика должна подвести итоги тысячелетним взаимоотношениям мистики и безрелигиозного сознания» [9, с. 75].
В своем выступлении Лосев умело сочетает исторический материал, «проблемы православного богословия, религиозный опыт, практику школьного педагога, труды по детской психологии, русскую классическую литературу с ее религиозными исканиями, материалы античной мифологии, философии и поэзии» [9, с. 85].
Тревога молодого ученого по поводу отсутствия религиозного воспитания в семье и школе вполне понятна. До 1917 г. во множестве учебников психологии для гимназий выделялось в содержании отдельным пунктом «религиозное чувство» как важный психологический феномен внутренней жизни человека; авторы учебников по-разному описывали его, но одним из лучших считался учебный материал профессора Г.И. Челпанова, учителя А.Ф. Лосева: «Словами “религиозное чувство” обозначается та группа чувств, которые связаны с представлениями о Боге, о сверхчувственном Мире. Человек, размышляя об устройстве Мира, видит, что величие и красота Мира могут быть объяснены только в том случае, если допустить, что он создан могущественным Творцом, а мудрое устройство Мира можно понять только в том случае, если признать, что миром правит мудрый Правитель. Таким образом, возникает представление о Боге как о Творце и мудром Правителе Мира.
Представление о Боге как о Творце и Правителе Мира связывается с представлением высшего совершенства: Бог есть существо всемогущее, премудрое, бесконечно благое. Такое
представление вызывает в человеке чувство благоговения к Богу. Уверенность в том, что мудрый Правитель Мира ведет Мировую жизнь к осуществлению нравственного совершенства, соединяется с надеждой на то, что эта мировая цель осуществится и в единичной личности и что Бог руководит деятельностью человека, что Бог заботится или «печется» о нем. Вера в это вызывает в религиозном человеке чувство благодарности и чувство преданности воле Божьей. Уверенность в том, что Бог печется о благе человека, порождает в нем также надежду на продолжение существования единичной личности или веру в бессмертие души.
Чувства благоговения, благодарности, преданности соединяются в одно общее чувство: чувство любви к Богу» [10, с. 169].
С начала 1920-х гг. из учебных программ гимназий совсем убрали и психологию, и философскую пропедевтику. В различных классификациях эмоций исчезло и религиозное чувство как психическое явление вместе с чувством спокойствия совести и чувством угрызения совести, чувством собственного достоинства, чувством чести [11]...
В лекции о религиозном воспитании молодым ученым была дана своеобразная периодизация возрастного развития личности, основанная на формировании религиозного сознания, которое, по Лосеву, является основным критерием цельности нравственной личности. Доклад Алексея Федоровича основан на его собственном опыте воспитания безрелигиозных детей, «которое он сам испробовал на внимательном изучении с ними художественной литературы, в личном общении и спорах. Он свидетель того, как его безрелигиозные ученицы благоговели перед тайной и начинали прислушиваться к учителю. Так он обратил в веру свою любимую ученицу. привлекая ее внимание к “потоку сознания” Джемса, другую ученицу. читая с ней Карамзина, “Бедную Лизу”; третью - на поэзии Тютчева и таким методом - многих. Главное, считал молодой воспитатель душ, -“личная убежденность и вера в свое дело и его правоту”»[8, с. 62].
Через год, в 1922-м, российский философ и психолог А.И. Введенский публикует статью «Судьба веры в Бога в борьбе с атеизмом», основные мысли которой во многом перекликаются с положениями в докладе А.Ф. Лосева. В числе причин, поддерживающих сохранение веры в Бога, А.И. Введенский называет наличие чуткой совести: «Совесть требует, чтобы мы относились к человеку как к чему-то священному, чтобы мы уважали человеческую личность. Поэтому совесть запрещает нам обращаться с
людьми, как только с выгодным для нас средством, и ни в коем случае не позволяет убивать их ради наших удобств или ради нашей выгоды, как это мы делаем с животными. Если же мы отвергнем существование Бога, то приходится также отвергнуть бессмертие человеческой души. Если в человеке нет бессмертной души, то чем же он отличается от животных?.. Чуткая совесть бунтуется против такого приравнивания человека к животному. Поэтому она бунтуется и против атеизма с его отрицанием бессмертия души» [12, с. 15].
И еще причина для веры в Бога, по А.И. Введенскому: «Картина вселенной, которая рисуется верующими в Бога, гораздо привлекательнее с эстетической точки зрения, гораздо красивее, отличается большей цельностью и закругленностью, чем картина, создаваемая атеистом» [12, с. 17]. Удивительно, что даже М.А. Рейснер -воинствующий атеист, предупреждая о наступлении мещанства на революцию, в том же 1922 г. говорит об обращении части народа к религии: «И чем дальше отходит гроза, глуше раскаты и слабее зарницы, тем слышнее голос колокольной меди и быстрее бьют поклоны человеческие церковные стада. О, великое чудо! Вчерашние атеисты крадутся к отреченным алтарям, холодные согреваются новым жаром, претерпевшие до конца прямо возносятся к святой Пятнице и святому отцу нашему Аллилуей» [13, с. 283].
Сейчас, после окончания периода атеизма, проявляя реальный интерес к религии, мы опять задумываемся о вере, о взаимоотношениях религии и воспитания, религии и науки. Прав был С.Л. Франк, писавший в 1917 г., что «подлинные успехи психологии были обусловлены обостренным религиозно-нравственным сознанием» [14, с. 425], ведь признание духовного опыта, его изучение может привести научную психологию к обогащению.
Список литературы
1. Стоюхина Н.Ю. Становление гуманитарного образования в Нижегородском университете: 19191921 гг. // Вестник ННГУ. Серия Социология, психология, философия. 2009. № 3. С. 294-301.
2. Марков. О школьной молодежи. Вестник воспитания. 1913. № 6. С. 162- 199.
3. Рыбников Н. Религиозная драма ребенка // Психология и дети. 1917. № 5 (сентябрь). С. 21- 32.
4. Рубинштейн М.М. О религиозном воспитании // Вестник воспитания. 1913. № 1. С. 75-123.
5. Кравецкий А. Преподавание религии в школе. История вопроса [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://rodon.org/society-080416130944
6. Корнилов К.Н. Школа и Закон Божий. М., 1919. 15 с.
7. Смирнова Л.М. Нижний Новгород до и после. Историко-литературные очерки. Нижний Новгород: Бегемот, 1996. 256 с.
8. Тахо-Годи А.А. Лосев. М.: Молодая гвардия, 2007. 534 с.
9. Лосев А.Ф. О методах религиозного воспитания. Публикация и комментарии А.А. Тахо-Годи. // Вестник русского христианского движения. 1993. № 167. С. 63-87.
10. Челпанов Г.И. Учебник психологии (для гимназий и самообразования). Москва-Петербург-
Харьков, 1918. 15-е издание.
11. Гобчанский И. Опытная психология в двух частях. СПб., 1901.
12. Введенский А.И. Судьба веры в Бога в борьбе с атеизмом // Мысль и Слово. Философский ежегодник / Под ред. Г.Г. Шпета. СПб., 1922. № 2. С. 1-20.
13. Рейснер М.А. Психология в свете марксизма. Новый мир. 1925. № 2. С. 100-110.
14. Франк С. Душа человека. Опыт введения в философскую психологию. СПб.: Наука, 1995.
PSYCHOLOGICAL AND PEDAGOGICAL VIEWS OF A.F. LOSEV ABOUT RELIGIOUS EDUCATION
N.Yu. Stoyukhina
The author describes a little-known period in the life of the famous Russian philosopher A.F. Losev, which coincided with the difficult early years of the Nizhni Novgorod State University, 1919-1921. It was there that A.F. Losev presented his paper «On the methods of religious education» that outlined the original periodization of a child’s age-related development at the center of which was his relationship with God.
Keywords: religious education, famous Russian philosopher A.F.Losev, Nizhni Novgorod State University, child’s development.
