CC BY
196
СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
УДК 159.9
ПСИХОЛОГИЯ И МАРКСИЗМ* Г.И. ЧЕЛПАНОВ
Перепечатка второго издания известной книги Г.И. Челпанова «Психология и марксизм». Книга вышла в цикле нескольких брошюр 1920-х годов, в которых классик отечественной психологии отстаивал свои взгляды на значение психологии в системе различных наук того времени. При этом он категорически возражал против любой замены общей психологии как науки на появившиеся тогда новые направления (рефлексология, бихевиоризм, марксистская психология и т.д.). Книга представляет собой библиографическую редкость, тем не менее она часто цитируется, в связи с чем целесообразность ее повторной публикации вполне обоснована.
Ключевые слова: психология, история, Г.И. Челпанов.
PSYCHOLOGY AND MARXISM
G.I. CHELPANOV
The reprint of the second edition of the famous G.I. Chelpanov's book «Psychology and Marxism». The book was published in a series of several pamphlets in the 1920s, in which the classic of Russian psychology defended his views on the importance of psychology in the system of various sciences of the time. However, he strongly objected to any replacement of general psychology as a science by the new trends (reflexology, behaviorism, Marxist psychology, etc.). The book is a bibliographic rarity, though it is often cited so in this connection the expediency of its republication is quite justified.
Keywords: psychology, history, G.I. Chelpanov.
8_
* Печатается по: Психология и марксизм. Изд. 2-е. - М.: Русский книжник, 1925. - 30 с.
„Для нас (социалистичоских материалисток) м о з г не является главным, а его ф у н к д и я подчиненным ему рабом. Нет, мы. новейшие материалисты, утверждаем, что функция является настолько же самостоятельной и настолько лее несамостоятельной вещыо, как и осязаемая мозговая масса... Мысли, их возни к н о в е н не н их свойств а... такой же д о ст о й п ы и и з у ч е-н и я м а т е р и а л, как н всякий друг о'й м а т е р и а л и. (Д и ц г о н. Философия социал - демократии. . Изд Скирмунтй. Стр. 205).
ПРЕДИСЛОВИЕ.
Научная психология в России в настоящее время находится в огромной опасности вследствие неправильного истолкования идеологии марксизма в е е отношении к психологии. Ошибочное истолкование получилось, очевидно, вследствие того, что не только в русской, но и в мировой литературе нет сочинения, посвяшенного этому вопросу.
Мы решили собрать весь материал, который имеется по вопросу о психологии в сочинениях Маркса, Энгельса, Фейербаха, Дицгена и выдающихся марксистов, чтобы дать определенный ответ на вопрос, каково отношене философии марксизма к современной научной психологии.
Необходимо прежде всего отметить, почему мы считаем Фейербаха и Дицгена „источником". Взгляды Фейербаха являются источником для понимания философии марксизма потому, что Маркс и Энгельс считали себя его последователями и остались ему верными до конца, отступив только в некоторых пунктах, не представляющих для нас значения. Диц-ген, является источником потому, что, будучи современником Маркса и Энгельса, был высоко ценим ими, как философ. Так как, кроме того, Дицген является очень ревностным последователем Фейербаха, то в этом обстоятельстве мы находим дополнительное оправдание, чтобы считать сочинения их обоих источником для понимания философии марксизма.
Собранному нами материалу мы для большей об' Активности придали форму „хрестоматии". Что касается „тезисов" и „положений", в которых мы вкратце резюмировали содержание приводимых нами
цитат, то на них читатель предварительно должен смотреть только лишь как на рубрики, дающие возможность удобного раслоложзния материала ').
Мы надеемся, что по тщательном ознакомлении с приводимым нами материалом, читатель убедится, что материализм Маркса не имеет ничего общего с вульгарным материализмом, с которым его обыкновенно смешивают.
Если эта мысль сделается для него ясной, То он убедится, что решительно нет никаких оснований сомневаться в праве на существование современной научной психологии, пользующейся методом самонаблюдения.
В нашем сборнике мы стремились к тому, чтобы установить смысл подлинного марксизма в его отношении к психологии. Но в настоящее время есть лица, которые думают, что нет никакой надобности стремиться к тому, чтобы установить смысл подлинного марксизма, потому что Маркс жил 60 лет тому назад и, пожалуй, марксистский материализм для нашего времени уже устарел. Исходя из этого, они предлагают пользоваться ходячим материализмом (атомизмом, механическим материализмом), не подозревая, что возраст этого материализма исчисляется уже не десятилетиями, а тысячелетиями, ибо восходит к Демокриту, жившему почти за 2500 лет до нашего времени. Кроме того, им не мешало бы знать, что атомистический материализм покончил свое существование еще при жизни последних его защитников — Молешотта и Бюхнера, ибо, как известно, и тот и другой в конце своей литературной деятельности, когда им нужно было излагать вкратце содержание своего материализма, пользовались формулой спинозистиче-ского материализма, а между атомизмом, и спинозизмом есть непроходимое различие.
!) Курсив в цитатах везде наш.
Научная психология в России в 1922 году должна была подвергнуться реформе в согласии с идеологией марксизма. Некоторые лица (Б л о н с к и й, Корнилов)*) предложил^ провести реформу таким образом, чтобы вместо психологии, будто бы содержащей какие-то идеалистические элементы, ввести рефлексологию. Другими словами, психологию, которая имеет исходным пунктом внутренний опыт, заменить исключительно об'ективным изучением физиологических процессов и внешних выражений.
Этот взгляд в качестве подлинно марксистского пользуется широким распространением в научных кругах. Но он является ошибочным пониманием идеологии марксизма.
Такая ошибка имела место в истории марксизма в первы годы его существования, но еще при жизни Э н-гельса в 1887 году была блестяще опровергнута Диц-геном, другом Маркса, которого сам Маркс и позднейшие марксисты высоко ценили, как философа и истолкователя учения Маркса. В статье, посвященной именно вопросу об отношении психологии к физиологии под заглавием: „Материализм против материализма", он протестует против смешения механического материализма, т.-е. вульгарного, с материализмом марксистским, который он называет социалистическим. Эта грубая оЩибка, на которую так энергично указывал Дицген (см. его „Философию социал-демократии", изд. Скирмунта 1907 г., стр. 196, и его же „Завоевание философии, 1906 г., стр. 39), в настоящее время, 36 лет спустя, повторяется в России в попытке заменить психологию рефлексологией.
Задача современной философии еыяснить,какая именно психология находится в согласии с идеологией марксизма. Для решения этого вопроса необходимо разобрать правильность следующих тезисов.
") Б л о н с к и и. Психология, как наука о поведении Корнилов. Учение о реакциях.
Тезис 1-й.
В современной мировой науке за рефлексологией признается научное значение постольку, поскольку она является определенным методом, дающим материал для физиологического объяснения душевных явлений. Поэтому она имеет значение только при наличии психологии. Если же отрицается реальность сознания, то рефлексология превращается в философскую систему механического материализма, находящегося в противоречии с философией марксизма. Как раз именно это последнее и делают русские рефлексологи; вследствие этого между подлинными русскими марксистами и рефлексологами, именующими себя по недоразумению марксистами, получается вопиющее противоречие, что легко видеть из следующего сопоставления взглядов тех и других.
Предпосылки марксистской психологии.
Предпосылки русской рефлексологии.
1) „Что мысль и материя „действительны", т.-е. существуют, это верно". (Лен и н. Материализм-и Эмпириокритицизм, стр. 246).
2) „Мы вообще различаем между двумя родами явлений. Одни имеют протяжение, занимают место в пространстве... (материальные явления). Другие не занимают места в пространстве.— (Такова, наприм., человеческая мысль, или воля, или ощущение). (Бухари н. „Историч. материализм". 2-е изд., стр. 52).
1) „Мы должны создать психологию без „явлений" или „способностей" души и без с о з и а ни я". (Б л о н с к и й, „Психология, как наука о поведении", стр. 10). „Основанное на метафизике сознания учение о локализации умственных способностей и сознательных движений должно пасть". (Блонский 83).
2) „Психика и психические процессы суть несомненно явления пространственного порядк а... Психические процессы есть особый вид ф из и ческой энергии".
(Корн и лов. „Учение о реакциях", 141).
То же самое у Блонского, стр. 10). „На место понятия духа, так часто еще фигури-
Предпосылки марксистской психологии. Предпосылки русской рефлексологии.
3) »Что они (мысль, воля, ощущение) существуют — всякий з н а е т отлично по себе. Один философ, Декарт, считал, что именно это обстоятельство есть доказательство того, что человек существует. Он говорил: „Я думаю — значит я существую" („Cogito ergo sum"). (Бухарин, там же, стр. 52). рующего в суб'ективной психологии, мы можем говорить об энергии, проявляющейся в виде нервного тока". (Бехтерев. Рефлексология. 1-е изд., стр. 158). 3) „По Декарту, психика есть „духовное", т.-е. нечто такое, что неуловимо для наблюдателя не посредственно" (Бехтерев, страница 17). „Старые психологи считали основой психологии с а м о и а-б л ю д е н и е... Для психологии было бы несчастьем, если бы самонаблюдение было основой ее". (Б л о н с к и й, ук. соч. 21 —22).
Тезис 2-й.
Маркс в своих философских построениях стоял на точке зрения эмпирической. Он был эмпирический дуалист. Для него, с эмпирической точки зрения, явления психические и явления материальные представляют два различных мира явлений.
„Разрыв с философией Гегеля произошел... путем возврата к материалистической точке зрения. Это значит, что люди этого направления решились смотреть на действительный мир, на природу и историю,без идеалистических очков и видеть в нем только то, что он собой представляет. Они решились без всякого сожаления отказаться от всех идеалистических взглядов, не согласных с явлениями действительного мира,взятыми в их истинной, не фантастической связи. А в этом и состоит, действительно, материализм". (Энгельс. Л. Фейербах. Русск. пер. изд. 1922 года под ред. и с предислов. Плеханова, стр. 48).
„Надо было устранить это идеологическое извращение. Вернувшись к материалистической точке зрения, мы снова увидели в человеческих понятиях снимки с действительных вещей... Диалектика сводилась этим к науке об общих законах движения во внешнем мире и в человеческой мысли: два ряда законов, которые в сущности тождественны, а по форме различны, так как человеческая голова может принимать их сознательно, между тем, как в природе и большей частью пока еще в человеческой истории, они действуют бессознательно" (там же, стр. 49).
Тезис 3-й.
Маркс признавал реальность сознания и своеобразие душевных явлений. Маркс признавал действенный характер сознания—способность от себя привносить нечто нематериальное в мир материальных вгщей. Маркс признавал изучение самосознания, субъективной стороны жизни центральной проблемой истории.
Положение 1-е. Маркс—сторонник гуманистического материализма, признающего одинаковую реальность как материи, так и сознания.
„Материализм, пополненный теперь тем, что было добыто самой спекуляцией, и совпадающий с гуманизмом, навсега покончит с метафизикой. Подобно тому, как Фейербах в теории, французский и немецкий социализм и коммунизм являются на практике материализмом, совпадающим с гуманизмом". (Маркс. „О материализме XVIII века" в приложении к соч. Энгельса, Л. Фейербах, стр. 65).
„Не надо большого ума, чтобы понять необходимую связь, существующую между учениями френ-цузского материализма о природной склонности к добру и о равенстве умственных способностей всех людей, о всемогуществе опыта, привычки, воспитания, о влиянии на человека внешних обстоятельств... о нравственной правомерности наслаждения и т. д. с коммунизмом . и социализмом... Если человеческий характер создается обстоятельствами, надо, стало-быть, сделать эти обстоятельства достойными чело-
века. Если природа предназначила человека к общественной жизни, то, стало-быть, только в обществе обнаруживает он свою истинную природу. Силу его природы надо изучать не на отдельных личностях, а на целом обществе... Французские коммунисты... развивают материалистическое учение, как учение реального гуманизма и логическую основу коммунизма" (тамже, стр. 71—2).
Положение 2-е. Маркс признавал реальность „идеологических форм", которые суть не что иное, как явления сознания, резко отличающиеся от материальных явлений.
„В общественном производстве своей жизни люди входят в определенные, необходимые, от их воли не зависящие отношения, отношения производства, которые соответствуют их материальным производственным силам. Совокупность этих отношений производства образует экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные общественные формы сознания. Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процесс жизни. Не сознание людей определяет их бытие, но, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание... С изменением экономической основы видоизменяется более или менее медленно или быстро вся огромная надстройка.
При рассмотрении подобных преобразований н у-жно всегда проводить различие между материальным преобразованием в экономических условиях производства, могущим быть точно установленным естественно-научно, и юридическими, политическими, религиозными, художественными или философскими, коротко ска -зать, идеологическими формами, в которых люди сознают этот конфликт и преодолевают его". (Marx. „Zur Kritik der politischen Oekonomie" 1897. Предисловие. XI).
Положение 3-е. Маркс признавал реальность
психических явлений.
„Труд есть прежде всего процесс, происходящий между человеком и природой, процесс, в котором че_
ловек посредством своей деятельности содействует обмену веществ между собою и природой, регулирует и контролирует его... Мы предполагаем в нашем рассуждении такое состояние труда, в котом он характерен исключительно для человека. Паук проделывает операции, сходные с действиями ткача; а пчела может пристыдить постройкой своих восковых ячеек любого архитектора.
Но есть нечто такое, что с самого начала отличает самого плохого архитектора от самой лучшей пчелы: человек, прежде, чем слепить ячейку из воска, уже построил ее в голове. В конце процесса труда получается результат, который вначале этого процесса существовал уже в представлении рабочего, существовал, так сказать, идеально. Человек не только изменяет формы вещества, данного природой, он воплощает также в этом веществе свою сознательную цель, которая, как закон, определяет его способ действия и которой он должен подчинять срою волю. И подчинение это не является единичным актом. Помимо напряжения тех органов, . которые исполняют физическую работу, во все продолжение труда, необходима целесообразная воля, проявляющаяся во внимании, и она необходима тем более, чем менее труд по своему содержанию и по способу исполнения увлекает рабочего, чем меньше рабочий наслаждается им, как свободной игрой своих физических и духовных сил". (Маркс. „Капитал". Т. 1-й, перевод Струве, стр. 126, гл. V. Процесс труда).
„Сущность человека есть совокупность всех общественных отношений". (Маркс. „Тезисы к Фейербаху". Тезис 6-й).
Положение 4-е. Маркс и Энгельс признавали своеобразие душевных явлений.
(См. выше приведенную цитату из Энгельса. „Л. Фейербах", стр. 49, а также 59—60, которая цитируется в положении 26-м и Маркс. Капитал", т. 1, стр. 35, цитируется ниже в положении 5-м).
Положение 5-е. Маркс признавал действенный характер сознания.
„Товар с первого взгляда кажется совершенно понятной, тривиальной вещью. Анализ его, однако
показывает, что эта вещь очень хитрая, полная метафизических тонкостей... Вполне понятно то, что человек своею деятельностью изменяет данные природой материалы таким образом, чтобы сделать их для себя полезными. Форма дерева, например, изменяется, когда из него делают стол, тем не менее стол остается деревом, обыкновенной чувственной вещью. Но как только он выступает в качестве товара, он тотчас превращается в чувственно-сверхчувственную вещь...
Загадочность товарной формы заключается просто в том, что г на отражает людям общественный характер их собственного труда в виде вещественных свойств самих продуктов труда, т.-е. в виде якобы присущих от природы общественных свойств этих вещей, вследствие чего и общественное отношение производителей к общей массе труда представляется людям, как вне их существующее общественное отношение между самими предметами.
Вследствие этого quid pro quo продукты труда становятся товарами, т.-е. чувственно-сверхчувственными, или общественными вещами. Так, световое впечатление от какого-либо предмета на зрительный нерв представляется не как суб'ек-тивное раздражение самого зрительного нерва, а как об'ективная форма вещи, находящейся Ене глаз. Но при этом процессе свет действительно отбрасывается от одной вещи, от внешнего предмета, на другую вещь—глаз. Это есть физическое отношение между физическими же вещами. Между тем, товарная форма и отношение ценности продуктов, в котором она проявляется, наоборот, не имеют абсолютно ничего общего с их физической природой и вытекающими из нее вещными отношениями. Это только определенное общественное отношение самих людей, которое принимает для них фантастическую форму какого-то отношения между вещами". (Маркс. „Капитал", стр. 33—35). Положение 6-е. Маркс признавал реальность идей, которые возникают, развиваются и гибнут в зависимости от тех или иных экономических условий.
„Определенные социальные отношения также суть продукты человека, как сукно, полотно и т. п... Те же самые люди, которые пре-
образовывают социальные отношения сообразно с их материальными способами производства, созидают и принципы, идеи, категории, сообразно их общественным отношениям. Вместе с тем эти идеи, эти категории так мало вечны, как и те отношения, которые их отпечатывают. Они суть исторические, способные гибнуть, преходящие продукты. Мы живем среди постоянного движения нарастания производственных сил, разрушения социальных отношений, образования идей". (Marx. „Das Elend d. Philosophie",!895. Стр.91).
Положение 7-е. Маркс признавал изучение самосознания, суб'ективной стороны жизни центральной проблемой истории.
V
„Главный недостаток материализма—до фейер-баховского включительно—состоял до сих пор в том, что он рассматривал действительность, предметный, воспринимаемый внешними чувствами мир лишь в форме о б' е к т а или форме созерцания, а не в форме чувственной человеческой деятельности, не в форме практики, не суб'ективно. Поэтому деятельную сторону, в противоположность материализму, развивал до сих пор идеализм, но развивал отвлеченно"... (Маркс. „Тезисы о Фейербахе". Тез. 1-й).
„Гольбах, Гельвеций и их последователи направляли все свои усилия к тому, чтобы доказать возможность материалистического об'яснения природы... Но человек становится суб'ектом только в истории, потому что только в ней развивается его самосознание.
Ограничиваться рассмотрением человека, как члена животного царства, значит ограничиться рассмотрением его, как об'екта, упустить из виду его историческое развитие, его общественную практику, конкретную человеческую деятельность... Экономический материализм является ответом на вопрос, как развивается конкретная деятельность человека, как развивается его самосознание, как складывается суб'ективная сторона истории". (Плеханов. „Монистическое понимание истории". Москва 1920. Стр. 190—191).
Тезис 4-й.
I
Попытки сводить душевные явления к материальным или заменять изучение душевных явлений материальными есть механический материализм. К механическому материализму, иначе называемому вульгарным, Маркс, Энгельс и марксисты всегда относились решительно отрицательно.
Положение 8-е. К механическому материализму Маркс относился отрицательно.
Уже в юношеской диссертации, носившей заглавие: „Различие между натурфилософией Демокрита и Эпикура" он относился отрицательно к чистому атомизму. По Демокриту, атомы не имеют внутренних состояний, они действуют друг на друга лишь посредством давления и толчка. Демокрита, по мнению Маркса, интересовало только материальное существование атома. Эпикур выдвигал также понятие атома, но рядом с его материей он признавал также его форму, рядом с его существованием и его сущность. В атоме он видел символ изолированного индивидуума, абстрактно индивидуального самосознания, отрицание всякого отношения к другому бытию.
(Приводимое изложение диссертации сделано Мерингом на стр. 50 сочинения: К. Маркс и Фр. Энгельс „Литературное.наследство". Т. I. Изд. Ф. Меринга).
Положение 9-е. Маркс был гилозоист, т. е. признавал одушевленность материи. Это видно из того, что он отдавал преимущество Бэкону (гилозоисту) перед Гоббзом (механическим материалистом).
„Настоящим родоначальником английского материализма и всей опытной науки новейшего времени был Бэкон. Первым и самым главным из свойств, прирожденных материи, является движение, не одно только механическое и математическое движение, но и движение, как стремление, как жизненный дух, как напряжение, как мучение материи, выражаясь зыком Якова Бёма. Первичные формы материи суть неот'емлемо ей присущие живые
силы, создающие специфические индивидуальные различия существ. У Бэкона, своего первого творца, материализм еще содержит в себе наивное соединение зародышей всестороннего развития. Материя же сохраняет поэтически чувственный блеск и ласково улыбается цельному человеку". (Маркс. Матер. XVIII в. Стр. 68).
Что же нравилось Марксу у Бэкона? Очевидно, его гилозоиз. См. его „Novum Organum" 1. 50, П. 7. 40 и др. Самым типичным является след. место: Omne enim tangibile apud nos continet spiritum invisibilem et intactilem". (Всякаяосязаемая вещь содержит невидимый и неосязаемый дух). По теории Бэкона, в материальном веществе содержится тонкий невидимый и неосязаемый эфир, след. нематериальный, который во времена Бэкона называли spiritus (дух) и им об'ясняли одушевленность всякой материи.
Положение 10-е. Как чистый дух, так и чистая материя были чужды гуманистическому материализму Маркса.
„В дальнейшем своем развитии материализм становится односторонним. Гоббс был систематиком бэконовского материализма. Явления внешнего мира теряют у него свои цвета и становятся отвлеченными явлениями геометра. Физические движения приносятся в жертву движениям механическому или математическому. Геометрия провозглашается важнейшей наукой. Материализм становится человеконенавистником. Чтобы справится с бестелесным человеконенавистническим духом в его последней области, материализм сам должен предаться умерщвлению плоти, сделаться аскетом" (там же, 68—9).
Положение 11-е. Маркс относился презрительно к Бюхнеру.
„Поверхностная болтовня по истории материализма списана им, очевидно, у Ланге. По истине удивительно, как подобный карапузик, третирует, на-прим., Аристотеля, естествоиспытателя не такого ранга, как Бюхнер". (Маркс. „Письма к Кугель-ману", Лондон. 5-го декабря 1868. 1920. Ленинград. Стр. 68).
Положение 12-е. Энгельс относился отрицательно < материализму Бюхнера-Молешотта.
„Фейербах приписывал материализму тот опошленный, вульгарный вид, который принял теперь материализм XVII века в головах врачей и естествоиспытателей и в котором он проповедывался Бюхнером, Фохтом и Молешоттом в пятидесятых годах... Люди, взявшие на себя в пятидесятых годах в Германии роль разносчиков дешевого материализма, ни на шаг не пошли дальше своих учителей".
„Фейербах был совершенно прав, отклоняя от се;бя всякую ответственность за этот материализм. Только ему не следовало смешивать учений тогдашних бродячих проповедников материализма с материализмом вообще". (Энгельс. Л. Фейербах, стр. 36—8).
„Гегель был забыт, развился новый естестве н н о-научный материализм, который теоретически почти ничем не отличается от материализма XVIII столетия, имея перед последним в большинстве случаев только преимущество использования более богатого естественнонаучного, именно, химического и физиологического материала. Этот ограниченный филистерский способ мышления докантовского периода мы находим воспроизведенным вплоть до его самых уродливых форм у Бюхнера и Фохта и даже Молешотта. Неуклюжая кляча обыденного буржуазного разума растерянно останавливается перед рвом, отделяющим сущность от явления, причину от следствия, но кто собирается охотиться на чрезвычайно изрезанной почве спекулятивного мышления, тот именно не должен выезжать на кляче". (Энгельс. „О критике политической экономии К. Маркса". „Под знаменем марксизма". 1923. № 2—3).
Положение 13-е. Современный материализм отличается от материализма древних (атомизма, механического материализма). В него входят элементы идеализма.
„Сознание полной несостоятельности германского идеализма необходимо привело к возрождению материализма, но, разумеется, нечисто метафизического, исключительно механического материализма XVIII века". (Энгель с. „Анти-Дюринг", стр. 5).
„В античной философии мы имеем дело с первобытным естественным материализмом. Как таковая,
она не была способна выяснить отношения мысли к материи. ' Но необходимость выяснения этого вопроса привела к учению об отделимой от тела душе, далее, к утверждению бессмертия души, наконец, к монотеизму.. Старый материализм был таким образом отрицаем идеализмом. Но при дальнейшем развитии философии идеализм также оказался не состоятельным и отрицается современным материализмом. Последний—отрицание отрицания— не представляет собою простого воскрешения старого материализма, но к прочным основам последнего присоединяет еще все идейное содержание двухтысячелетнего развития философии и естествознания, равно как и самой этой двухтысячелетней истории". (Энгельс. „Анти-Дюринг", стр. 73).
Положение 14-е. Марксисты высказываются против механического материализма.
„Так как старый материализм не знал как ему быть с естественным разумом и благодаря этому никак не мог преодолеть метафизики, то Ф. Энгельс называет этот материализм, совершенно не сведущий в науке о понятиях, метафизическим материализмом, а материализм социал-демократии, прошедший благодаря предшествовавшему немецкому идеализму лучшую школу—диалектическим. Для этого материализма д у х—собирательное слово для духовных явлений, как материя собирательное слово для материальных явлений, а то и другое вместе фигурируют под понятием и названием явлений природы (Дицген. „Философия социал-демократии". 1907. Статья: „Материализм против материализма", стр.215).
„Натурфилософский материализм, поскольку он об'являет дух явлением второго порядка, продуктом материальных сил—короче говоря, Фохт-Бюхнеров-ский материализм—оказывается при более внимательном рассмотрении совершенно недостаточной и притом довольно поверхностной теорией". (Ш терн. Экономический и натурфилософский материализм. См. Сборник „Исторический материализм". Ленинград. 1908. С. Бронштейна, стр. 325 и 327).
Из современных русских марксистов отрицательно относятся к вульгарному материализму: Г о-р е в, Б. И. Материализм—философия пролетариата, стр. 33—34. Бухарин Н. И. „Енчмениада", Красная Новь". 1923. Книга б.
Тезис 5-й.
Маркс был материалист типа спинозист-гилозоист. Спинозизм есть материализм по терминологии, принятой в первой половине 19-го века и отчасти во 2-й. (В последнее время под „материализмом" принято было понимать только „атомизм", „механический материализм", „естественнонаучный", „натурфилософский", „философский" материализм, обыкновенно называемый „вульгарным").
Фейербах был спинозист. По его словам, „то, что для меня, или суб'ективно, есть чисто духовный, нематериальный, нечувственный акт, то само по себе, или об'ективно, есть материальный или чувственный акт" (Werke изд. 1846 г. Т. II, стр. 350).
Фейербаха и Маркс и Энгельс называют материалистом.
Ф. А. Ланге, автор „Истории Материализма" (т. II. стр.352. Ленинград, 1833), называет английского психолога Б э н а „материалистом" в то время как этот свое учение формулирует в терминах спинозизма. „Бэн, говорит он, исповедует „осторожный и умеренный материализм", сохраняющий контраст между духом и материей. По его мнению, тело—та самая вещь, рассматриваемая об'ективно, которая суб'ективно в непосредственном сознании индивидуума— есть душа.
В таком же смысле термин „материализм" употребляет и Плеханов. По его словам, учение Ф.ореля, по которому „психология и физиология мозга представляют собой лишь два различных способа рассматривания одной и той же вещи", есть материалистическое. („Основные вопросы марксизма", 1908 г. Стр. 18).
„Материализм Маркса и Энгельса был родом спинозизма... Маркс и Энгельс прошли через философию Фейербаха, а Фейербах есть Спиноза, переставший величать природу богом". (Плеханов. Предисловие к соч. Энгельса. Л. Фейербах, стр. 9). „Спиноза должен быть отнесен к материалистам. Это прекрасно понял еще Дидро, который, как это видно из его статьи в 15 томе Энциклопедии, считал себя и своих единомышленников новейшими спинозистами...
Если Пристлей учил, что материя имеет свойство ощущать и думать, то для материалиста ощущение и мысль есть внутреннее состояние движущейся материи. При этом различные материалисты различно смотрели на эту способность материи обладать сознанием. Одни, напр., Пристлей и, повидимому, Гольбах, полагали, что сознание возникает в движущейся материи лишь в тех случаях, когда она организована известным образом. Другие, Спиноза, Ламеттри, Дидро думали, что материя всегда обладает сознанием, хотя только при известной ее организации сознание достигает сколько-нибудь значительной степени интенсивности" (Плеханов, там же, стр. 9).
Положение 15-е. Гилозоистический и спинозистк-ческий материализм находились в близком родстве друг с другом.
Материалисты Ламеттри и Дидро утверждали что материя обладает способностью мышления и оба в тоже время считали свое учение тождественным с учением Спинозы. (См. La met trie. L'homme-plante и Diderot L'entretiens entre Diderot et d'AIam-bert).
Положение 1б-е. Марксистский материализм не сводит психических явлений к движению материи.
„Никто из материалистов, оставивших заметный след в истории философской мысли, не „сводил сознания к движению" и не об'я снял одного другим. Если материалисты утверждали, что материя способна „ощущать и мыслить", то эта способность материи им казалась таким же основным, а потому и необ'яснимым ее свойством, как и движение. Сознание, след., также изначально, как и движение материи; оно отличается от этого последнего и не может быть сводимо к нему". (Плеханов, там же, стр. 9—10).
Тезис 6-й.
Рефлексология, делающая попытку сводить психические явления к физиологическим, есть вид механического материализма и находится в решительном противоречии с марксистской фило-
софией. Ко всякой попытке сводить психическое к физиологическому относились отрицательно Фейербах, сам Маркс, Энгельс и Дицген. Их гуманистический материализм требовал признания реальности сознания в такой же мере,как и реальности материи.
Положение 17-е. Фейербах находил, что психоло гия пользуется с у б ' е к т и в н ы м методом.
„В психологии, очевидно, не имеется никаких нервов, никаких мозговых долей, никакого мозолистого тела. Коротко сказать, ничего такого, что наполняет пространство. Но этот недостаток ненаполнения чем-либо пространственным, это отсутствие всякого физиологического материала имеет суб'ективное основание" (Цитата из статьи Wi der den Dualismus von Leib und Seele, Fleisch und Geist. Werke изд. 1846 г. т. II. стр. 348. Этот взгляд относится к его позивистическому периоду).
„В желании пищи и в наслаждении пищей я ничего не знаю о желудке. В ощущении, как таковом, поскольку оно является предметом психологии, я ничего не знаю о нервах, в мышлении, как таковом, я ничего не знаю о мозге", (там же, стр. 348).
Положение 18-е. Фейербах отвергает возможность физиологического познания душевной жизни, признает самостоятельность психологического, с у б ' е к т и в-ного познания ее, утверждает непосредственность этого вида познания.
„В психологии суб'ект и об'ект тождественны, в физиологии различны. Психологическим об'ектом я являюсь для самого сеоя, а физиологическим я являюсь для другого. Ощущение, которое причиняет мне желудок во время голода, мой мозг во время мышления для меня самого является об'ектом, но оно в то-же время есть об'ект физиологии и анатомии.
Во всяком случае, источник познания в психологии является иным по сравнению с источником познания физиологии. Но различие касается не предмета, как такового, но способа познания; там это есть непосредственный, тождественный с предметом, живой, здесь это есть посредственный, мертвый, исторический" (там же, стр. 348).
„Лягушка только для себя является живым, ощущающим, представляющим существом, с у б ' е к-том, но для меня она даже, как предмет вивисекции только материальное существо, только об'ект, ибо ее ощущение, как таковое, решительно не может быть предметом для меня. Жизнь, ощущение, по ед-ставление, как таковые, только непосредственно, через самих себя могут быть воспринимаемы (там же, 349).
Психологически, т.-е. для меня, как представляющего, мыслящего, представление и мышление совсем не есть мозговой акт; я могу мыслить, совсем не зная, что я имею мозг. В психологии в наше сознание входят только лишь результаты, а не процессы организма, поэтому вполне естественно, что я мышление отличаю от мозгового акта и мыслю его само по себе. Но из того, что мышление не есть для меня какой-либо мозговой акт, но акт, отличный от мозга и независимый, совсем, конечно, не следует, что оно само по себе также не есть мозговой акт. Наоборот, то, что для меня есть чисто духовный, не материальный, сверхчувственный акт, само по себе или об'ективно есть акт материальный, чувственный (там же, 350).
„Несмотря на простоту и неделимость, некоторые психологи приписывали душе, по крайней мере, идеальную протяженность, определение, под которым ничего нельзя мыслить" (там же 350).
„Ощущение есть, следовательно, нечто отличное от его органических предположений, условий, опо-средствований (там же, стр. 350).
Положение 19-е. Фейербах отрицает чисто об'ективно е познание душевных' явлений.
„Принято говорить: „Физиология может познавать только явления, но ни в коем случае не может познать сущность жизни; и это совершенно верно, ибо жизнь по существу относится к самому себе только суб'ективно, следовательно, было бы противоречием, чтобы оно было об'ектом для другого. Физиолог, поэтому, должен применять насилие, чтобы жизнь подвергать своему исследованию и наблюдению в качестве об'екта... Но какова извращенность, каково абсолютное противоречие сущности жизни, если мы попытаемся разрешить з а г а д ку жизни при помощи ножа" (там же, 361).
„Анатомия нам говорит о мертвой вещи и поэтому она не говорит обо всей истине. Наука никогда не может покидать точку зрения жизни или замещать ее чем-либо другим. Жизнь, ощущение и мышление есть нечто абсолютно оригинальное и гениальное, неподражаемое, незаменимое, необнару-живающееся, они в действительности суть нечто, познаваемые сами по себе. Werke изд. 1911 г. Stuttgart, т. X, стр. 166)".
Положение 20-е. Энгельс относился отрицательно к рефлексологии XVIII века, именно, к утверждению, что „человек есть машина".
„Материализм 18-го века был преимущественно механическим, потому что из всех естественных наук к тому времени достигла известной законченности только механика твердых тел, земных и небесных, короче, механика тяжести. Химия была еще в детском состоянии. Биология была в пеленках- Растительный и животный организм был еще мало исследован. Его отправления об'яснялись чисто механическими причинами. В глазах материалиста 18-го столетия человек был машиной, как животное в глазах Декарта. Исключительное приложение мерила, заимствованного у механики, к химическим и органическим явлениям, т.-е. к таким явлениям, в области которых механические законы, хотя и продолжают, конечно, действовать, но отступают на задний план перед другими высшими законами, составляют первую специфическую неизбежную тогда черту ограниченности классического французского материализма" (Энгельс, J1. Фейербах, стр. 36).
Положение 21-е. Энгельс доказывает наличность сознания не только у элементарных организмов, не снабженных нервной системой, но даже у растений.
„Разве чувствительные растения, свертывающие при самом слабом прикосновении к ним свои листья 'или свои цветки, разве растения, пожирающие насекомых, разве все они не проявляют хотя бы самого слабого подобия ощущений или хоть расположения к нему. Этого не может отрицать даже Г. Дюринг, не прибегая к не научной полупоэзии". (Энгельс. Анти-Дюринг, стр. 35—7).
Положение 22-е. Дицген высказывается за реальность духовного против механических материалистов.
„Метафизические материалисты прошлого столетия и их нынешние запоздалые последователи, которые еще не вымерли, оценивают человеческий разум, исследование его свойств и его верное применение чересчур низко- Материя или материальное, т.-е. весомое и осязаемое в их глазах—главное в мире, первоначальное, или субстанция, а деятельность мысли—только второстепенные свойства. Другими словами, для прежних материалистов материя является важным подлежащим, а все остальное—подчиненные ему сказуемые". Этот способ мышления заключает в себе переоценку подлежащего и слишком низкую оценку сказуемого. (Статья: „Материализм против материализма" в книге ,Философия социал-демократии". Изд. Скирмунта. Стр. 199).
Положение 23-е. Дицген высказывается в пользу психологического изучения и самостоятельности предмета психологии.
„Когда говорят, что сознание, способность мыслить, представляет собою сбойстро мозга, то осязаемый предмет—подлежащее почему-то становится единственно достойным об'ектом исследования и таким образом его следствие—сказуемое теряет всякое значение".
Мы называем этот способ мышления механических материалистов ограниченным (там же).
„Эти философы еще до настоящего времени ограничивают свои исследование механическим, т.-е. ощутимым, осязаемым и весомым. Исследование человеческого разума и всех тех отношений, которые благодаря ему создаются в жизни человека (т.-е. исследование политических, юридических, экономических и т. п. отношений), естествознание исключает из своего ведения, находясь во власти старого заблуждения, будто разум-есть нечто метафизическое, порождение иного мира.
Поскольку естествознание не признает, что политика, логика, история, правоведение—одним словом, все отвлеченные отношения являются естественными и естественно-научными отношениями, оно вместе с
механическим материализмом применяет к жизни метафизический масштаб" (там же, стр. 203).
Положение 24-е. Дицген высказывается против исключительно физиологического изучения душевной жизни.
„Для нас (социалистических материалистов) мозг не является главным, а его функция—подчиненным ему рабом. Нет, мы, новейшие материалисты, утверждаем, что функция является настолько же самостоятельной и настолько же несамостоятельной вещью, как и осязаемая мозговая масса и как всякий другой материальный предмет. И мысли, их возникновение и их свойства такая же реальная материя*) и достойный изучения материал, как и всякий другой материал (там же, стр. 205)".
„Так как мы не согласны со старыми материалистами, вообразившими, что они в достаточной мере об'яснили интеллект, назвав его свойством мозга, то для исследования нашего об'екта, человеческого разума мы и не можем пользоваться скальпелем, (208)".
„Ограниченный материализм не только превращает чаловеческий разум в свойство мозга—против этого никто не возражает, но из этого обстоятельства прямо или косвенно выводит, что относящееся к мозгу сказуемое, познавательная сила или сила разума, не представляет собою субстанциального об'екта исследования, но что, наоборот, исследование мозгового вещества в достаточной мере раз'ясняет его духовные свойства (там же, стр. 211)".
„Механический материализм совсем не понимает проблемы, о которой здесь идет речь. Он учит, что мыслительная работа есть свойство мозга и что со свойством, мыслительной работой, покончено, раз она познана как свойство. Материалист старой школы слишком грубо ощущает, чтобы считать свойство познания за вещь, которая была бы достойна особой, ей посвященной научной дисциплины". (Завоевания философии, 1906, стр. 29).
*) Под „реальной матерней" Дицген понимает просто „реальное".
Тезис 7-й.
Маркс при трактовании психологических проблем стоит на почве строго эмпирической и'позитивной. На такой же точке зрения стоит и современная эмпирическая психология.
Современная эмпирическая психология не идеалистична, а, в смысле Маркса и Энгельса, материалистична, ибо она избегает вносить в свои объяснения чтобы то ни было трансцендентное и все душевные явления рассматривает в зависимости от материальных явлений. Поэтому она не несет никакой ответственности за идеализм идеалистической философии.
Один из самых выдающихся современных психологов, Джемс, говорит: „Психология в настоящее время находится на материалистическом пути". „Бее душевные процессы одинаково и безусловно должны быть функцией мозгового процесса, изменяясь соответственно изменениям этого последнего и относясь к последнему как следствие к причине" („Психология", пер. Оболенского, 1902, стр. 7 и 8).
Тезис 8-Й.
Специально марксистская психология есть психология социальная, изучающая генезис „идеологических форм" по специально марксистскому методу, заключающемуся в изучении происхождения указанных форм в зависимости от изменений социального хозяйства. Такая психология в мировой литературе имеется только в зачаточной форме (об этом см. Плеханов „Основные проблемы марксизма", гл. VIII). В России ее совсем нет. Задача научно-исследовательских психологических институтов организовать именно такие психологические исследования. Они будут представлять собою марксистскую психологию в собственном смысле слова. Эмпирическая же и экспериментальная психология
марксистской стать не может, как не может стать марксистской минералогия, химия, физика и т. п.
Положение 25-е. По Марксу, „Я" есть социальное
„Я".
„Фейербах был совершенно прав, когда говорил, что материализм, опирающийся исключительно на естествознание, составляет основу человеческого знания, но еще не самое знание. Нас окружает не одна природа, но и человеческое общество, которое, подобно природе, имеет свою историю развития и свою науку. Задача состояла в том, чтобы согласовать с материалистической основой, и заново построить на ней здание общественной науки, т.-е. всю совокупность так называемых исторических и фило софских знаний" (Энгельс. „Л. Фейербах", стр. 38, 39. См. выше №№ 1, 3, 5, б и 7).
Тезис 9-й.
Современная эмпирическая психология, признающая внутренний опыт исходным пунктом своего изучения и в такой же мере применяющая и объективные методы изучения душевных явлений, находится в согласии с марксизмом; рефлексология же, отрицающая реальность сознания, находится с ним в решительном противоречии. Поэтому заменять психологию рефлексологией нет никаких оснований, а тем более совершенно ее устранять.
Положение 26-е. Психология, поскольку она, по Марксу, отождествляется с идеологией, имеет совершенно самостоятельный предмет, именно, идеи, которые возникают друг от друга в силу собственной закономерности.
„Но сделавшись силой, не зависимой от общества, государство немедленно порождает новую идеологию... Идеологии еще более возвышенные, т.-е. еще более удаляющиеся от экономической основы, принимают форму философии и религии. Религия возникла в самые первые времена из самых темных первобытных представлений людей о своей собственной и о внешней природе. Но раз возникнув, всякая идеология развивается в связи со всей совокупностью суще-
ствующих представлений и подвергает ее дальнейшей переработке. Иначе она не была бы идеологией, т.-е. не имела бы дела с мыслями, как с независимыми сущностями, которые самостоятельно развиваются из самих себя и подчиняются своим собственным закоН a M.j йй
Средние века присоединили к богословию и подчинили ему все прочие формы идеологии: философию, политику, юриспруденцию" (Энгельс. „Л. Фейербах", стр. 59).
Идеология, по мысли французских философов-позитивистов эпохи революции, именно, Д е с т ю д е~ Траси иКабаниса, должна была изучать идеи, т.-е., в широком смысле слова, все душевные пережи вания. Оба эти философа, в качестве позитивистов' избегали термина психология, так как казалось' что эта наука изучает метафизические сущности и вместо нее они воспользовались термином идеология, который должен был заместить термин психология и метафизик а. Таким образом, идеология должна была быть наукой о душевных переживаниях (сюда входит, между прочим, логика и грамматика). В этом смысле идеология по своему содержанию совпадала с понятием психологии в широком значении этого слова. „II n'y a qu un seule terme qui paraisse à Tracy propre à designer avec precision la science en question, c'est le mot 'idenl gie, car il veut dire simplement science des ■idées, c'est à dire des phew mènes de la pensée et de leurs '-is". (См. Ferras. L'histoire de la philosophie pendant la revolution. 1889, стр. 20; Picavet. Les ideologues, Стр. 313).
Термин этот продержался во французской науке до 60-х г. Из нее Маркс и позаимствовал этот термин и вложил в него то содержание, которое в него вкладывали и французские философы, т.-е. понимал под идеологией психологию. И эту последнюю Маркс ставил целью своего изучения. „Проблема истории в известном смысле есть психологическая проблема", совершенно справедливо замечает Плеханов. (Beiträge zur Geschichte desMaterialismus, стр. 225).
Тезис 10-й.
Психология есть марксистская наука par excel -lence. Психология, по Марксу, ближе к общественным наукам, чем к биологии. Если же нужно гово-оить об отношении психологии к биологии, то под этой последней нужно понимать не биологию просто, а психобиологию. Марксистская психология не имеет никакого отношения к физиологии, а потому величайший абсурд —думать, что изучение условных рефлексов по методу Павлова есть подлинная марксистская психология.
Ответ на возражения.
После появления настоящей книжки по поводу ее ко мне поступили возражения, на одном из которых я остановлюсь.
В этом возражении говорится, что я только теперь стал считать свою психологию стоящей на той же точке зрения, на какой стоял Маркс, другими словами, я только теперь солидаризуюсь с Марксом, между тем как прежде я относился решительно отрицательно к марксизму. Очевидно, в силу каких-то соображений я нашел нужным переменить свою прежнюю, точку зрения.
На это я должен заметить, что никогда против психологии Маркса я не писал и поэтому мне не было никакой надобности менять свою прежнюю точку зрения. Это возражение вызвано непониманием существа проблемы о марксистской психологии. и
В 1900 году я выпустил книгу „Мозг и душа с подзаголовком: „Критика материализма". Значит, мои возражатели правы, что я писал против марксизма Г И действительно в решительной форме отвергал материализм, но посмотрите, что я пишу в той же книге о марксизме или экономическом материализме, па стр. 2и-и я гозоою: „Логической связи между философским и экономическим материализмом нет".
Совершенно ясно, что я почему-то нахожу нужным выгораживать марксизм от решительно отвергаемого мною материализма.
на
Далее, на стр. 20 и 21 я говорю, что в основе марксизма лежит спинозизм или психофизический параллелизм, а излагая свою собственную точку зрения на эмпирическую психологию, на стр 76—7 я говорю что в основу ее должен быть положен психофизический параллелизм. Вот что у меня там сказано: „Я не хочу решать вопросов о том, существует ли в мире только одна материальная субстанция, или есть еще и духовная субстанция, и как эти субстанции воздействуют друг на друга.
Я не хочу заниматься этими вопросами, так как для этого я должен был бы выйти за пределы эмпирического исследования. Оставаясь на этой почве, я могу сказать только, что когда является психическое, то является и соответствующее ему физическое, и наоборот. Это учение называется параллелизмом: Процессы физические и психические параллельны друг другу. Больше об их связи я утверждать ничего не могу. Я желаю оставаться точке зрения строго эмпирического параллелизма".
Ясно, что в 1900 году, т.-е. 24 года тому назад, я считал основу марксистской психологии и своей психологии тождественными.
Если из того, что моя психология базируется на психофизическом параллелизме, как и психология Маркса, следует, что я становлюсь марксистом, то ясно, что я состою в „марксистах" с 1900 года.
Но почему я, отвергая философский выгораживал материализм Маркса?
Ответ очень простой.
Я отвергал материализм Бюхнера (а его отвергал и Маркс) и признавал материализм Спинозы (Маркса). Но до 1922 года мы Называли материализмом только материализм вульгарный (Бюхнера), а с 1922 года, по примеру Маркса и Энгельса, мы должны (по старой терминологии) и психофизический параллелизм называть материализмом, но должны в то же время решительно отличать этот материализм от материализма Бюхнера.
Но что сказать в таком случае о лиц.ах, которые не проводят различия между бюхнеровским материализмом и марксистским материализмом и, стоя на точке зрения бюхнеровского материализма, убеждены, что они суть настоящие марксисты?
материализм,
