CC BY
79
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ
Психологический статус ликвидаторов в отдаленный период после окончания работ в зоне ЧАЭС
Матвеева Н.П., Каплан М.А., Белехов В.В.*
Медицинский радиологический научный центр РАМН, Обнинск;
* - Институт атомной энергетики, Обнинск
В работе приводятся результаты исследования психологического состояния ликвидаторов 19861987 гг., имеющих соматические заболевания, в отдаленный период после окончания работ в зоне ЧАЭС. Проведен сравнительный анализ психологического состояния ликвидаторов и лиц, не принимавших участие в работах в зоне аварии на ЧАЭС, профессиональная деятельность которых связана с работой в полях ионизирующего излучения. Для оценки психологического статуса ликвидаторов были использованы методика многостороннего исследования личности (ММР1), опросник Ч.Д.Спилбергера для определения уровня личностной и реактивной тревожности и восьмицветовой тест Люшера. Анализ результатов показал, что психологический статус ликвидаторов в отдаленные сроки после участия в работах на ЧАЭС характеризуется смешанным типом реагирования, высоким уровнем тревожности, хронической дезадаптацией. Психологический статус лиц, не принимавших участие в ликвидации аварии на ЧАЭС, но длительное время работавших в полях ионизирующих излучений, характеризуется как уравновешенный. Выявляются отличия в психологической сфере ликвидаторов при сравнении с контрольной группой. Таким образом, длительный психоэмоциональный стресс у ликвидаторов последствий аварии на ЧАЭС приводит к изменениям в психологической сфере.
Psychological status of emergency workers in the period long after completion of emergency operations in the ChNPP zone
Matveyeva N.P., Kaplan M.A., Belekhov V.V.*
Medical Radiological Research Centre of RAMS, Obninsk
* - Institute of Atomic Power Engineering, Obninsk
Presented are results of investigation into the psychological status of 1986-1987 emergency workers (EWs) with somatic diseases in the period long after completion of emergency operations in the ChNPP zone. Comparative analysis is performed of the psychological status of EWs and persons not involved in emergency operations at ChNPP whose professional activity is connected with ionizing radiation. To estimate the psychological status of EWs the multifactor method of personal identification (MMPI) was used as well as Ch.D.Spielberger questionnaire for assessment of the personality level and reactive alert and the Lusher’s test. The analysis of the results showed that the psychological status of EWs in the period long after emergency operations at ChNPP is characterized by the mixed type of reaction, high level of alert, chronic dysadaptation. Psychological status of people not involved in emergency operations at ChNPP but working for a long term under ionizing radiation is characterized as stable. Differences have been revealed in the psychological status of EWs as compared with the control group. Thus long-term psychoemotional stress in EWs leads to transformations in the psychological status.
Введение
Авария на ЧАЭС является примером особого типа промышленных катастроф. По отношению к бедствиям подобного типа употребляется термин "токсическая катастрофа”. Этот термин имеет менее широкое толкование по сравнению с такими часто употребляемыми терминами, как "катастрофа, вызванная деятельностью человека”, "промышленная катастрофа” или "технологическая катастрофа”, так как последние могут относиться и
к нетоксическим событиям, таким, например, как авиационные катастрофы и аварии на шахтах [1].
Центральным элементом стрессового переживания при токсической катастрофе выступает концепция ”оценки”, которая определяет, будет ли данное событие и обстоятельства переживаться как стрессовое.
Существуют общие аспекты стрессовых переживаний, связанных с токсическими катастрофами, такие как неуверенность, неясность с
жильем и работой, социальная напряженность, ”осада” со стороны средств массовой информации, культурный пресс [11].
Население бывшего СССР прошло через бурную фазу нестабильности и экономического кризиса, начало которой почти совпало с чернобыльской катастрофой. Старые идеалы и идеология оказались разрушены, а новые отсутствовали.
Вся социальная ситуация того времени, да и культуральный контекст повлияли на оценку значения бедствия пострадавшими. Реакции жителей загрязненных территорий схожи с реакциями пострадавших при атомной бомбардировке в Хиросиме и Нагасаки, а также с реакциями населения, попавшего в предаварийную ситуацию на атомных станциях (Три Майл Айлэнд - ТМI - в США и Сел-лафилд в Великобритании). Данные по этим событиям свидетельствуют об ограниченной роли культурных традиций. Считается, что важнейшим фактором является не сама радиоактивность, а ее психологическое восприятие [11]. Вероятно, что именно это новое состояние, подразумевающее выживание человека в век загрязнения окружающей среды, и обеспечило чернобыльской аварии психологическую роль, выходящую за пределы травмы.
После токсических катастроф многие исследователи отмечают повышенные уровни дистресса, выявленные с помощью опросников самооценки. Наиболее часто отмечаются симптомы тревоги. Посттравматический стресс встречается после токсических катастроф сравнительно редко [11]. Вероятно, это связано с отсутствием в них острой фазы воздействия. Соматические симптомы же, часто отмечаемые в исследованиях, могут быть проявлениями ипохондрии, вызванной катастрофой.
Авария на ЧАЭС дала толчок работам медикопсихологического направления. Многие по-
лученные факты не являются в феноменологическом отношении новыми, а лишь подтверждают установленные ранее закономерности для токсических катастроф. Существенным является то, что в этих работах дается частота появления тех или иных психических феноменов.
Особый интерес представляют целенаправленные психофизиологические исследования людей, подвергшихся воздействию ионизирующих излучений.
Результаты исследования психического состояния и нервной системы у пациентов с острой лучевой болезнью, развившейся после событий на ЧАЭС, приводится в работах Ф.С.Торубарова и соавторов. Проводилось комплексное обследование, включающее беседу об отношении к аварии, о
самооценке состояния, планах и перспективах, реакции на групповое поражение, наличии специальных проблем. При этом были использованы: тест САН, шкала реактивной и личностной тревожности Ч.Спилбергера, стандартизированный метод исследования личности (ММР1) и другие методики [9].
В период восстановления и ближайших последствий ОЛБ отмечались: изолированное повышение реактивной тревожности при умеренной личностной, некоторые признаки внутренней напряженности, нарушение операторской работоспособности вследствие сохраняющегося выраженного состояния психоэмоциональной напряженности, выраженный невротический конфликт, стойкое состояние фрустрации у эмоционально-лабильной личности (психастенические черты), признаки дезинтеграции эмоциональной и интеллектуальной сфер и выраженной фиксации внимания на состоянии здоровья, хаотичность и отсутствие правильной системы в анализе явлений.
У летчиков, участвовавших в ликвидации аварии в первые дни, выявлялось выраженное напряжение; у 30% состава оно вызывало значительные изменения в психическом статусе, влияло на качество профессиональной деятельности [10].
По мнению авторов, психологические эффекты аварии на ЧАЭС являются весьма тяжелыми. Говоря о них, авторы выделяют основные причины психологической напряженности населения, такие как биологическая и медицинская некомпетентность, социально-экономические трудности, непродуманные действия средств массовой информации. Все это - составная часть более глобального явления - качества жизни ликвидаторов.
Помимо факторов психологического стресса, связанных с аварией, признаком "закрепления” состояния тревожности является комплекс соматических заболеваний, установленных у ликвидаторов, число которых возрастает более интенсивно, чем время, прошедшее после облучения [10].
Принимая во внимание хроническую природу стресса, психопатологии после токсических катастроф могут быть растянуты во времени. В популяции, затронутой тяжелой ядерной катастрофой, даже через несколько лет можно ожидать стрессовых воздействий на здоровье, причем такие воздействия, вероятнее всего, возникнут в подгруппах популяции, подвергающихся наибольшим стрессовым переживаниям: матери с детьми младшего возраста и переселенцы. Так например, было в случае почти катастрофы на атомной станции на Три Майл Айлэнд в 1979 г., повышенные уровни дистресса после этого инцидента здесь фиксировались и позднее. После чернобыльской аварии
отмечается очень высокая распространенность психологического дистресса и психических расстройств в Гомельской области в сравнении с данными по другим странам [11].
Психологические последствия чернобыльской аварии, одной из самых крупных токсических катастроф в истории, не получили достаточного освещения в мировой научной литературе. Существует мнение, что такие проблемы как тревога и депрессия, пока являются основными последствиями данного бедствия.
Материалы и методы
Проведено обследование 14 участников ликвидации последствий аварии на ЧАЭС 1986-1987 гг. В эту группу вошли мужчины в возрасте 34-63 лет. Большинство (10 человек) во время проведения обследования являлись пациентами Регионального Центра реабилитации ликвидаторов при МРНЦ РАМН, остальные (4 человека) - получали здесь стационарное лечение ранее. Среди них были физики, работающие в полях ионизирующего излучения, водители, строители и летчик.
В контрольную группу вошли 8 мужчин в возрасте 32-46 лет, это - инженерно-технические работники атомных станций и врачи, занимающиеся проведением радиоизотопных исследований. Все они имеют стаж работы в полях ионизирующего излучения не менее 10 лет.
Для решения стоящих задач использовались следующие методики:
1. Методика многостороннего исследования личности - ММР1.
Это вариант Миннесотского многомерного личностного перечня, который был предложен американскими психологами в 40-50 гг. Адаптация ММР1 была проведена в нашей стране в 60-х годах в Институте им.В.Н.Бехтерева Ф.Б.Березиным и М.П.Мирошниковым [2, 6, 7].
Опросник ММР1 содержит 377 вопросов, 13 шкал , из них три - оценочные и десять основных. Первые три оценочные шкалы отражают искренность испытуемого, степень достоверности результатов тестирования и величину коррекции, вносимую чрезмерной осторожностью. Остальные десять шкал являются базисными и оценивают свойства личности.
Оценочные шкалы:
1. Шкала лжи (Ь) - оценивает искренность испытуемого.
2. Шкала достоверности (Р) - выявляет недостоверные ответы, чем больше значение по этой шкале, тем менее достоверны результаты.
3. Шкала коррекции (К) - сглаживает искажения, вносимые чрезмерной осторожностью и контролем испытуемого во время тестирования. Высокие показатели по этой шкале говорят о неосознанном контроле поведения. Шкала (К) используется для коррекции базисных шкал, которые зависят от ее величины.
Основные шкалы: 1 - ипохондрии (Нр), 2 - депрессии (0), 3 - истерии (Ну), 4 - психопатии (Рй), 5 - мужественности-женственности (М1), 6 - пара-нойяльности (Ра), 7 - психастении (И), 8 - шизоид-ности (Эе), 9 - гипомании (Ма), 0 - интроверсии (в!).
Высокими оценками по всем шкалам после построения профиля личности являются оценки, превышающие 70. Низкими оценками считаются оценки ниже 40.
2. Опросник Ч.Д.Спилбергера - Ю.Л.Ханина для определения уровня личностной и реактивной тревожности.
Данный тест является надежным и информативным способом самооценки уровня тревожности в данный момент (реактивная тревожность как состояние) и личностной тревожности (как устойчивая характеристика человека). Разработан Ч.Д.Спилбергером (США) и адаптирован Ю.Л.Ханиным [6].
3. Методика цветовых выборов - восьмицветовой тест Люшера - для оценки выраженности внутренних конфликтов.
Тест Люшера основан на предположении о том, что выбор цвета отражает нередко направленность испытуемого на определенную деятельность, настроение, функциональное состояние и наиболее устойчивые черты личности [6, 8].
Для сравнения результатов были использованы данные, приводимые создателями опросников.
Обработка проведена с помощью программ ‘^аНэйса 5.0”, “Теэ^акег”.
Результаты и обсуждение
При проведении опроса мы встретили готовность со стороны участников исследования.
При анализе оценочных шкал (таблица 1, рисунок) в группе ликвидаторов выявляется повышение профиля по шкале достоверности (Р) выше 70 Т-баллов. По данным Ф.Б.Березина, сомнительный результат может быть получен у тревожных личностей. В этих случаях одновременно с повышением результата по шкале Р весь профиль значительно повышается, но форма профиля при этом не искажается и сохраняется возможность его интерпретации [2].
Таблица 1
Анализ 15 шкал теста на основе выборки из 14 человек (экспериментальная группа)
Исследуемая шкала Баллы: обработанные
среднее СКО
Ь Ложь 43,43 8,392
Р Достоверность 80,00 19,907
К Коррекция 45,43 11,008
Нр Сверхконтроль (ипохондрия) 90,50 23,481
0 Пессимистичность (депрессия) 68,14 14,801
Ну Эмоциональная лабильность (истерия) 75,07 14,652
Рй Импульсивность (психопатия) 56,50 12,390
М1 Женственность 54,64 8,992
Ра Ригидность (паранойяльность) 73,21 16,994
Р1 Тревожность (психастения) 67,93 16,326
Эе И ндивидуалистичность (шизоидность) 89,43 39,811
Ма Оптимистичность (гипомания) 65,36 15,510
Э! Интроверсия 44,86 14,432
Баллы
Шкалы достоверности Основные шкалы ММР1
1_ - лжи Нр - ипохондрии
Р- надежности Р- депрессии
К - коррекции Ну - истерии
Рс1 - психопатии
1Ш - мужественности-женственности
Ра - паранойи
Р! - психастении
вс- шизофрении
Ма - мании
Э1-интроверсии
Рисунок. График средних значений (М) и среднеквадратичных отклонений (СКО)
показателей шкал ММР1.
Группы: экспериментальная (Е) (п=14) и контрольная (К).
При оценке профиля по основным шкалам в экспериментальной группе (таблица 1, рисунок) мы наблюдаем сочетание пиков по 1-й и 8-й шкалам с повышением профиля по 3-й и 6-й шкалам. Низких показателей по шкалам ММР1 в этой группе не отмечено.
Высокие показатели по 1-й шкале выявляют ипохондрическую симптоматику, отражают со-матизацию тревоги, которая осуществляется не непосредственно, а через интрапсихическую переработку вегетативных проявлений, связанных с тревогой.
Ипохондрия, или скорее, повышенное осознание наличия симптома или синдрома может быть важным аспектом болезненного поведения, которое изменяется под воздействием токсической угрозы здоровью. Наличие такой угрозы может придать значение казалось бы малозначительным жалобам. Существует предположение, что ипохондрия, возникшая в результате восприятия угрозы здоровью, может быть ключевой концепцией в объяснении роста количества соматических жалоб [11]. Было обнаружено, что высокий уровень симптомов в популяции, которая оказалась в ситуации воздействия токсических химикатов, хорошо коррелировал со шкалой ипохондрии, заполненной в то же время. Значение этого наблюдения заключается в том, что факторы осознания присутствия симптома и сообщения о симптоме рассматриваются как процессы, дающие объяснение повышению уровней симптомов после токсических катастроф. Увеличение количества случаев осознания наличия симптома и изменения в болезненном поведении могут иметь место и в контексте такой воспринимаемой угрозы здоровью как ядерные катастрофы, и могут, до некоторой степени, рассматриваться как адаптивное поведение при таких обстоятельствах.
Ожидание крайне неблагоприятных последствий катастрофы и воспринимаемая угроза здоровью вследствие воздействия радиации заставляют людей более внимательно прислушиваться к своим физическим ощущениям, которые могут оказаться первыми признаками болезни, связанной с радиацией. Определенная направленность внимания, характеризующаяся поиском связи с имеющейся угрозой, наблюдалась у людей в ситуации тяжелого стресса, как в естественных, так и в экспериментальных условиях.
Расстройства, характеризующиеся соматиза-цией тревоги и соответственно ведущим пиком профиля на первой шкале, относятся к наиболее частым адаптационным реакциям [2].
Сопутствующий пик по 8-й шкале усугубляет ипохондричность и придает ей характер сене-
стопатии. Такой профиль настораживает тем, что выявляет сосредоточенность на своеобразных соматических жалобах без эмоциональной окраски. В поведении лиц данного типа борьба с болезнью перерождается на самом деле в борьбу за право считаться больным, т. к. статус больного представляет нечто вроде алиби по отношению к чувству вины за недостаточную социальную активность.
Часто в анамнезе у лиц с таким пиком встречаются ситуации (повторные медицинские обследования с противоречивыми врачебными заключениями), способствующие "раскачиванию”, т. е. попеременному представлению благоприятного и неблагоприятного исхода ситуации смены уверенности в наличии физического страдания надеждой на то, что такого заболевания нет [11].
Таким образом, профиль ММР1 у ликвидаторов является иллюстрацией ипохондрического типа реагирования, усложненного истерическими, паранойяльными и шизоидными включениями.
О выраженной фиксации внимания на состоянии здоровья у населения, проживающего в загрязненных после чернобыльской аварии областях, имеются данные у белорусских медиков [3].
В контрольной группе показатели по шкалам профиля ММР1 были в пределах нормального разброса (таблица 2, рисунок). Обследованные, составляющие эту группу, характеризуются как люди доброжелательные, благоразумные, общительные, имеющие большой круг интересов и легко адаптирующиеся.
В группе ликвидаторов показатели значений по шкалам ипохондрии, депрессии, истерии, паранойи и шизоидности достоверно выше, чем в контрольной группе. Но связывать этот феномен только с радиационным фактором чернобыльской катастрофы нам представляется не совсем корректным.
Отмечено, что формирование различных психических состояний у больных острой лучевой болезнью легкой степени тяжести в период восстановления определяется не только особенностями перенесенного заболевания, но и комплексом психологических факторов, обусловленных аварией, свойствами личности, уровнем общих и профессиональных знаний, специфическими изменениями смысловой структуры личности [9].
О связи нарушений психологических состояний у летного состава с пребыванием в экстремальной ситуации, с неопределенностью информации о полученной дозе и неосведомленностью об особенностях воздействия радиации на организм говорится в работах ростовских специалистов [10].
Таблица 2
Анализ 15 шкал теста на основе выборки из 8 человек (контрольная группа)
Исследуемая шкала Баллы: обработанные
среднее СКО
Ь Ложь 49,63 6,632
Р Достоверность 55,50 9,943
К Коррекция 59,00 7,764
Нр Сверхконтроль (ипохондрия) 49,75 5,148
0 Пессимистичность (депрессия) 53,00 7,031
Ну Эмоциональная лабильность (истерия) 54,75 7,421
Рй Импульсивность (психопатия) 54,63 11,135
М1 Женственность 60,00 13,480
Ра Ригидность (паранойяльность) 54,25 12,915
Р1 Тревожность (психастения) 56,13 10,696
Эе Индивидуалистичность (шизоидность) 42,00 14,928
Ма Оптимистичность (гипомания) 53,13 6,266
Э! Интроверсия 50,37 7,386
Загруженность проблемами здоровья и отнесение их на счет радиации вполне понятны, подобную тенденцию "связывать малейшие повседневные расстройства или заболевания с возможным эффектом радиации” наблюдали у людей, переживших атомную бомбардировку в Хиросиме и Нагасаки [11].
В нашем исследовании по данным опросника Спилбергера отмечается высокий уровень личностной тревожности у половины ликвидаторов (7 человек), у остальных уровень тревожности определяется как средний.
В контрольной группе отмечается средний уровень тревожности у половины обследуемых, у остальных - тревога не выражена.
Определенный уровень тревожности - естественная и обязательная особенность активной личности. При этом существует оптимальный индивидуальный уровень "полезной тревоги”. Очень же высокая личностная тревожность прямо коррелирует с наличием невротического конфликта, с эмоциональными и невротическими срывами и с психосоматическими заболеваниями.
По результатам цветового теста Люшера в группе ликвидаторов, в основном, отмечается: эмоциональная неудовлетворенность, насто-
роженность, беспомощное бунтарство, требование уважения, надежда на будущее самоопределение, беспокойство и напряжение, давление за счет стресса и разлада, фиксированное беспокойство, напряженность.
В контрольной группе, по результатам теста, чаще всего короткая психологическая интерпретация формулировалась как: желание распоряжаться своей судьбой (3 человека), требование уважения (3 человека), неустраненное давление (2 человека).
На основании полученных нами и литературных данных можно заключить, что многофакторное стрессовое воздействие аварии и ряд негативных социально-бытовых причин приводит к развитию
высокой личностной тревожности. Не исключено, что в такой ситуации часто возникают семейные неурядицы, проявляется предрасположенность к вредным привычкам и пристрастиям.
Это было подтверждено при анализе наркологического статуса летчиков, участвовавших в ликвидации аварии на ЧАЭС: 36% обследованных относились к так называемой "группе риска” [10]. После ядерного инцидента на ТМI количество лиц, употребляющих снотворные препараты, в течение недели возросло на 113%, а число потребителей транквилизаторов - на 88%; 14% обследованных сообщали об употреблении больших количеств алкоголя, а 30% - о более интенсивном курении [11].
В материалах Международного чернобыльского проекта отмечено, что в результате аварии на ЧАЭС возникло множество серьезных психологических проблем, связанных с повышенным чувством тревоги и стрессом [4]. Эти проблемы распределялись не совсем пропорционально биологической значимости радиоактивного загрязнения. Они имеются также и в обследованных контрольных населенных пунктах. Последствия аварии неразрывно связаны со многими социально-экономическими и политическими событиями, которые происходили в республиках бывшего СССР [4].
Можно предположить, что острое и пролонгированное внешнее и внутреннее облучение, мощное стрессовое воздействие, обусловленное отсутствием представлений об опасности и личным восприятием неопределенности прогноза, которое связано с особым отношением к радиационному риску, являются основными причинами соматических расстройств и психологической напряженности у ликвидаторов.
Очевидно, что психологическое воздействие атомных и других токсических катастроф привносит некоторую типичную модель воздействия на здоровье, характеризующуюся длительным дистрессом, который проявляется, большей частью, в
соматических жалобах и измененном поведении, ориентированном на болезнь. Эта модель проявляется независимо от ситуационных и культурных различий. Хроническая природа этих проблем здоровья, вероятно, является отражением того, что токсические катастрофы ставят перед пораженной популяцией долговременные трудности, и возможно самая серьезная из них - это длительная угроза здоровью.
Резюмируя, можно сделать вывод о высокой вероятности того, что причиной наблюдаемых воздействий на здоровье являются психологические факторы, связанные с чернобыльской аварией. Наблюдаемые долговременные воздействия на здоровье достаточно типичны для токсических катастроф в целом и затрагивают, в частности, область болезненного поведения.
Необходимы дальнейшие исследования, которые бы позволили верифицировать гипотезу о том, что стрессовое переживание токсических катастроф оказывает достоверное воздействие на болезненное поведение.
Выводы
Психологический статус ликвидаторов в отдаленные сроки после участия в работах на ЧАЭС характеризуется смешанным типом реагирования, высоким уровнем тревожности, хронической дезадаптацией.
Психологический статус лиц, не принимавших участие в ликвидации аварии на ЧАЭС, но длительное время работавших в полях ионизирующих излучений, характеризуется как уравновешенный.
Выявляются отличия в психологической сфере ликвидаторов при сравнении с контрольной группой.
Методика ММРІ, опросник Спилбергера, цветовой тест Люшера могут быть использованы для
психологической диагностики у ликвидаторов.
Литература
1. Александровский Ю.А., Лобастов О.С., Спивак
Л.И. и др. Психогении в экстремальных условиях. -М.: Медицина, 1991. - 96 с.
2. Березин Ф.Б., Мирошников М.П., Соколова Е.Д. Методика многостороннего исследования личности. - М.: Фолиум, 1994. - 175 с.
3. Кондрашенко В.Т., Сорокина Т.Т., Королев В.Д. и др. //Здравоохранение Белоруссии. -1991. - № 3. -С. 6-8.
4. Международный Чернобыльский проект. Доклад международного консультативного комитета. - Москва, 1991.
5. Нягу А.И., Логановский К.Н., Ващенко Е.А. и др.
Диагностические критерии пострадиационной энцефалопатии в отдаленный период. - Киев: Научно-произв. издание, 1998.
6. Психологические тесты. Сборник. - Москва, 1995.
7. Собчик Л.Н. Методы психологической диагностики. -Москва, 1990. - Вып. 1. - 75 с.
8. Собчик Л.Н. Методы психологической диагностики. -Москва, 1990. - Вып. 2. - 87 с.
9. Торубаров Ф.С., Чинкина О.В. Результаты психологического мониторинга лиц, перенесших острую лучевую болезнь вследствие аварии на Чернобыльской АЭС//Актуальные и прогнозируемые нарушения психического здоровья после ядерной катастрофы в Чернобыле: Материалы Международной конференции, 24-25 мая 1995, Киев. - К., 1995. -160 с.
10. Ушаков И.Б., Давыдов Б.И., Солдатов С.К. Человек в небе Чернобыля. - Ростов-на-Дону: Изд-во Рост. ун-та, 1994. - 167 с.
11. Хавенаар Й.М. После Чернобыля: Исследование психологических факторов, воздействующих на здоровье после радиационной катастрофы. - М., 1996. -189 с.
