CC BY
85
РАЗДЕЛ X
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
УДК 159.923
Осмина Елена Викторовна
Кандидат психологических наук, доцент, заведующая кафедрой «Социальной и инженерной психологии» Ижевского государственного технического университета, еуо8т1у(Й;.т ail.ru. Ижевск
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ПАРАДОКСЫ СУБЪЕКТНОСТИ ЛИЧНОСТИ: БЕССУБЪЕКТНАЯ ЛИЧНОСТЬ ИЛИ ОБЕЗЛИЧЕННЫЙ СУБЪЕКТ?
Osmina Elena Viktorovna
Associate Professor, Cand. Sc, (Psychology), Head of «Social and engineering psychology» department, Izhevsk. State Technical University, [email protected]. Izhevsk city
PSYCHOLOGICAL PARADOXES OF PERSONALITY SUBJECTIVITY: SUBJECTLESS PERSONALITY OR IMPERSONAL SUBJECT?
Категория субъекта оказалась парадигмальной именно для отечественной психологии, а ее использование в качестве базовой психологической категории за последние годы стало общепризнанным положением. Свое теоретико-методологическое рождение обсуждаемая категория получила в немецкой классической философии в значении трансценден-тально-регулирующего начала для эмпирического бытия индивида [1; 9; 10], дальнейшее ее научное освоение позволило осуществить «гносеологический синтез» традиционно оппозиционных категорий: идеальное/материальное, видимое/невидимое, тело/душа. Тем самым в философии категория субъекта объединила несоединимое «конечность» человека и бесконечность всеобщего бытия, воплощая собой предельные онтологические характеристики индивидуальной жизнедеятельности, значительно превосходящие эмпирические границы действительности. Вместе с тем, идея трансцендентального субъекта зафиксировала невозможность преодоления этих границ, используя лишь актуальные функциональные (личностные) ресурсы. В этом контексте трансцендентальность (в своем классическом оформлении) выступала как своеобразный призыв к преодолению наличного статуса посредством актуализации потенциальных ресурсов, субъектных по своей природе.
Психологическое значение философской идеи субъекта было реализовано двумя функциями: продуктивной (постановка субъектной задачи на порождение собственного «Я») и экзистенциальной (ориентация индивида на реализацию его потенциальных возможностей) [10]. Проблема приобщения индивида к бесконечности (вечности) психологически была осмыслена в контексте сознательного способа существования, что составило содержание философско-психологической концепции личности как
субъекта жизненного пути С.Л.Рубинштейна [9]. Тезис философской антропологии о субъекте как имманентном источнике активности был дополнен автором такими свойствами как самодетерминация, саморазвитие и самосовершенствование.
Работа С.Л.Рубинштейна и время, в которое она писалась, наводит на парадоксальную мысль: тоталитаризм как форма государственной организации, обеспечивающей полный контроль над всеми сферами жизни, провоцирует в большей степени (по сравнению с демократическим устройством общества) субъектный способ индивидуальной жизнедеятельности. Причина этого в предельной постановке задачи адекватной самореализации личности в условиях тотального социального принуждения, которая, по С.Л.Рубинштейну, решается посредством сознательного контроля личности над «стихией собственных влечений». Определение субъектности через личностную способность ценностным образом реагировать на собственную жизнь и объективировать себя в ней вопреки обстоятельствам возвращало к традиционной теме соотношения актуального и потенциального в личности. Отсюда - такие авторские критерии субъектности, как уровень организации индивидуальной жизни и психологический масштаб личности [9].
Потенциальная субъектность личности как психологический феномен (в отличие от субъекта как данности) предполагает дифференциацию этого понятия с другими категориями структурного анализа отечественной психологии — личность и индивидуальность, которые часто используются как синонимы субъекта. Последнее служит основанием возникающего часто напряженного непонимания между представителями разных психологических школ. Причиной смешения этих понятий, по мнению К.А.Абульхановой, стало идеологическое господство в советской психологии «бессубъектной» методологии [1]. Последствия очевидны: нельзя не признать ограниченность имеющихся исследовательских схем для решения задачи эмпирической операционализации субъектности человека как «причины себя» [8].
Теоретическая реконструкция семантических полей «личности» и «субъекта» позволила определить их множественные пересечения и ряд дифференциальных признаков: предметные границы проблемной области (природное/социальное сознательное/бессознательное), способ организации (изначальная целостность последовательная интеграция), тенденции в развитии (интериоризация общественных ценностей - реализация собственной интенции) [5]. В трактовке С.Л.Рубинштейна личность как методологический принцип раскрывает связь сознания и деятельности, и может быть операционализирована через триединство мотивов, способностей и характера. Субъект в логике философско-психологической антропологии есть высший уровень развития личности, поскольку проявляется в способности последней к свободному самоопределению в условиях жесткой необходимости внешних обстоятельств. Напомним, что концепции человекознания Б.Г.Ананьева, высший уровень развития личности выражается ее индивидуальностью [2].
Согласно результатам категориально-семантического анализа, обе категории - индивидуальность и субъект - имеют интегрирующее значение, отражают автономный характер субъективного пространства и утверждают творческую природу человека [5]. Между тем, К.А.Абульханова настаивает на существенных различиях в психологических механизмах индивидуальности и субъектности: если первая отражает особенные свойства личности, то вторая (субъектность) отражает уровень этического развития личности [1].
Неконгруэнтность личностных и субъектных свойств общепризнанное положение в отечественной психологии. Тезис «личностью не рождаются, личностью становятся» выражает наиболее важное качество личности - опосредованность ее возникновения/формирования и развития социальной ситуацией (по Л.С.Выготскому). Личность как социальное качество человека представлена свойствами и характеристиками, отражающих ее принадлежность к определенным общественным группам; «для этих характеристик не всегда существенны свойства человека как субъекта и почти не имеют значения природные свойства человека как индивида» [2, с.255]. Как «материальный носитель» социальных ролей и культурных моделей поведения личность изначально адаптивна: она функционально обеспечивает и поддерживает социальный статус индивида, а потому личностные черты (свойства, особенности) имеют демонстративный характер. Личность как маска («личина») - всегда на сцене, всегда наблюдаема и существует «для зрителя», а потому в этом значении личность представляет собой искусственное образование на «теле» индивида, неслучайно все психологические кризисы развития имеют личностную природу с выраженными признаками субъективного дискомфорта и психологической напряженности.
Обращение к категории субъекта оправдано в случаях несоответствия личностных возможностей требованиям реальной ситуации (общения и жизненных обстоятельств), приобретающего характер противоречия между личностью и социальной действительностью [1]. Однако ограниченность индивидуальных ресурсов (психофизиологических, психологических, социально-психологических, нравственных) становится одной из основных причин психологического «избегания» личностью субъектного статуса. На эмпирическом уровне это выглядит как отказ личности от необходимости принятия решений и субъективного игнорирования актуального несоответствия индивидуальных моделей поведения (как устойчивого и личностно специфического набора когнитивных, эмоциональных и характерологических свойств) объективным требованиям деятельности, социальной ситуации, жизненным обстоятельствам. Центральный симптом подобной ситуации личностная стагнация (не исключены также фрустрация, деформация, деградация), отличительным признаком которой является неподлинность личностных проявлений, свидетельствующая о субъектной отстраненности личности от собственной жизнедеятельности. Переживание личностью причастности к собственной жизни (как проявление его субъектности) может быть выражено в категориях
аутентичного/неаутентичного бытия [1]. В этом контексте индивидуальная жизнедеятельность может разворачиваться как непрерывное пере-структурирование своей жизни (и, соответственно, самого себя) в соответствии с системой личностных смыслов, либо как воспроизводство и трансляция в социальную среду формально освоенных личностью социально-ролевых предписаний. Важно отметить, что социальнопсихологическая неадекватность индивидуальных способов деятельности и жизнедеятельности в целом не умаляют индивидуального своеобразия личности, которая, тем не менее, постепенно утрачивает «способность быть субъектом» (по К.А.Абульхановой).
Социальный мир (в его представленности индивидуальному сознанию) является гарантом воспитания и совершенствования личностных свойств, поэтому индивид «обречен» стать личностью (разносторонней или неразвитой, слабой или харизматической, делинквентной или законопослушной). Социокультурная среда несет в себе колоссальный образовательный потенциал, реализуемый идеологическими, информационными, педагогическими и другими, чаще всего институализированными, технологиями воздействия на индивида и его сознание на протяжении всей жизни. Такие психологические механизмы как имитация, идентификация, отождествление обеспечивают воспроизводство социально адекватных моделей поведения, коммуникации, познавательной деятельности и т.п. В этом аспекте личность «формируется» (как бы это директивно ни звучало), и результаты подобного социокультурного воздействия доступны экспертной оценке. Личностные феномены многообразны и охватывают широкий спектр индивидуальных проявлений: от нейродинамических свойств темперамента, «ограненных» системой воспитания, до уникальных специальных навыков, отражающих продолжительность становления и развития профессионального самоопределения. Однако общим знаменателем всех личностных черт является их доступность объективной регистрации, или очевидность.
Совсем другое дело - субъектность, которая переживается, а не демонстрируется. Приоритет субъективного отражения в субъектности становится основной причиной множественных случаев «несовпадения» деятельности (доступной внешнему наблюдению) и ее субъекта, когда исполнитель определенных действий (человек, занятый каким-либо делом) не реализует соответствующую деятельность (не является ее субъектом). В теории деятельности (С.Л.Рубинштейн, А.Н.Леонтьев) подобные случаи описываются в терминах несоответствия собственно деятельностных мотивов целям, которые ставит перед собой человек. При этом индивидуальное целеполагание может регулироваться как внешними воздействиями, так и субъективными предпочтениями.
Двойную детерминацию действий человека ситуацией самой по себе («внешние причины») и потребностями человека (его «спонтаней-ность») подчеркивал и С. Л. Рубинштейн. Вопрос о приоритете источников индивидуального поведения разрешается тезисом о действии внешних причин посредством внутренних условий [9], который разруша-
ет жесткий детерминизм личностных проявлений: выбор личности обусловлен внешними воздействиями, но непосредственно из них не выводим. В психологическом аспекте это означает наличие в пространстве жизнедеятельности личности своеобразных «зазоров», возникающих в местах отсутствия непосредственных реакций на социально-ситуативные раздражители. Следует признать, что только в подобных «точках» индивидуальной жизнедеятельности и можно прогнозировать проявление свободного выбора личности - между ситуативной адекватностью поведения, спонтанейностью индивидуальной активности (отвечающей эготенденциям) и личностным разрешением противостояния внешнего и внутреннего посредством субъектного статуса. В таком случае проявления субъектности приобретают стохастический характер, а сложности ее эмпирического обнаружения и объективного подтверждения позволяют проблематизировать тему субъектности личности.
Отсутствие жестких причинно-следственных связей в реализации субъектного статуса получило математическое подтверждение в модели морального выбора В.А.Лефевра [6]. Речь идет о приоритетном действии для индивида одного из двух ведущих принципов его жизнедеятельности - рациональности (максимизация собственной выгоды в конкретной ситуации) или саморефлексии (минимизация несоответствия внешнего поведения внутренней модели актуальной ситуации). По мнению автора, моральный выбор всегда имеет вид нелинейного уравнения вследствие простого факта — осуществленный выбор в виде индивидуального решения неизбежно трансформирует структуру исходной ситуации. С.А.Анисимова показала, что в осуществляемом выборе можно выделить два компонента - интенцию и готовность, соотношение которых составляет величину индивидуального «индекса оптимизма». Последний позволяет определить доминирующую стратегию индивидуальной жизнедеятельности: реактивную (актуальные обстоятельства являются единственной детерминантой адаптивной для данной ситуации стратегии поведения) или рефлексивную (осознание жизненной ситуации является отражением многовариантности возможных стратегий поведения в ней) [3].
Таким образом, «эмпирическая недоступность» состояния субъектности реализуется как невозможность его однозначной детерминации внешней системой правил. Перефразируя тезис М.К.Мамардашвили о том, что культура требует усилие человека быть человеком, можно сказать: субъектность, как состояние личности, предполагает определенные усилия для воспроизводства «соответствующего способа существования» (по С.Л.Рубинштейну) и его удержания. В обсуждаемом контексте субъектность имеет функциональный характер, свойственный психике в целом. Элиминация субстанционализма в анализе субъекта позволяет не только усомниться в очевидности (и в этом смысле - объективной данности) субъектных характеристик, но и аргументировать невозможность субъектности при определенных обстоятельствах, или феномен бессубъектной личности. По мнению автора психологической концепции субъекта, не все выдерживают испытания в своем притязании на ранг субъекта
вследствие онтологической невозможности сочетания в этом статусе ортогональных свойств, позволяющих субъекту одновременно «изменяться и пребывать, длиться и преходить» [9].
Рассмотрим подробнее тезис С.Л.Рубинштейна о преобразующем воздействии субъектного статуса на личность. Личность как относительно устойчивый психический склад человека в субъектном статусе выступает в своем функционально-динамическом качестве. Обращает на себя внимание системный характер личностной трансформации: психические процессы, личностные свойства и функциональные состояния приобретают значение психологических средств деятельности и жизнедеятельности в целом. Отмечается повышение регуляторного уровня в общей структуре деятельности: от принципа обратной связи (приоритетного для личностных форм поведения) к смысловым, или надситуативным образованиям, обеспечивающим трансцендентность личности к самой себе и наличным обстоятельствам. Перечисленные изменения свидетельствуют о повышении уровня реализации деятельности в целом и трансформации ее внутреннего плана - процессах, отражающих «самодвижение деятельности» [8] и «творческую самодеятельность» личности как источника объективности образа мира [9]. В таком случае мы имеем дело с «задан-ностью» субъектности как личностного статуса, вскрывающего потенциальные возможности личности и предполагающего усилия в виде личностной активности для своего претворения в «данность» ее актуального состояния.
По-видимому, субъектность может проявляться в разнообразных формах жизненной активности личности как определенный (для данного уровня личностного развития) статус этой активности. Оспаривая тезис об активности как определяющем критерии субъектности, В.А.Петровский отмечает, что только «надситуативная» активность (превышающая по энергозатратам требования наличной ситуации) может рассматриваться как эмпирический признак актуальной субъектности личности [8]. Только таким образом человек своими действиями «взрывает, изменяет ситуацию, в которой он находится, а вместе с тем, непрерывно выходит за пределы самого себя» [9, с.344]. Самотрансценденция как феномен человека (по В.Франклу) получает свое эмпирическое подтверждение в субъектном статусе самоосуществления последнего.
Психологическим механизмом над ситуативной активности является мотивация, выходящая за пределы предметной наполненности актуального пространства, и в этом смысле имеющая непрагматический характер. Приходится признать приоритет для современного мира прагматических интересов и утилитарных установок, поэтому, как отмечает В.А.Петровский, в большинстве случаев мы имеем дело с «отблеском субъектности» в жизни индивида, нежели с ней самой. В этом аспекте не-прагматичность индивидуальных поступков и действий становится показателем преодоления личностью диктата объектно-вещного мира и тотальной обусловленности ее психической жизни внешними воздействиями, и из объекта и пассивного участника личность становится субъектом
и авторОхМ происходящего (по М.М.Бахтину). Используя традиционное различение внешнего и внутреннего (видимого и переживаемого, субъективного и объективного), основу которого составляет психологическая фиксация «несовпадения» элементов пары в большинстве случаев индивидуального поведения, попробуем предложить рабочее определение субъектности. Субъектность есть такой вид личностного статуса, который обеспечивает ортогональное «соприкосновение» объективной и субъективной реальностей (аналог синхронистичности К.Г.Юнга), обусловливающей сочетание адекватности личностного поведения ситуации (объектно-вещным обстоятельствам и социальным отношениям) и внутренней модели себя в наличной ситуации.
Феноменологические аспекты субъекта, безусловно, имеют личностную природу [1] и могут быть сопоставлены с основными характеристиками деятельности: энергетическими, операциональными и смысловыми. В этом контексте можно обсуждать энергетические и операциональные ресурсы субъекта, ставить вопрос о его нравственности. Однако результаты наших собственных исследований субъектных феноменов на разных этапах онтогенеза и жизнедеятельности позволяют утверждать, что субъектный статус как свидетельство тождественности личностных смыслов осуществляемой деятельности и ее психологической структуре всегда реализуется «на пределе» индивидуальных возможностей личности [7]. Указанная предельность имеет отчетливое субъективное опознавание в виде прилагаемых (совершаемых) усилий, а потому становится необходимым условием (внутренним условием, по С.Л.Рубинштейну), свершения подлинной деятельности, реализующей полноту субъектного бытия и получающей свое дальнейшее развитие посредством него. В заключении хочется отметить одну важную особенность, которую автор лично отмечала в разных экспериментальных схемах проявления субъ-ектности - субъекты различных деятельностей утрачивают черты личностного своеобразия. Ответственность и участие в собственной жизни стирает различие между нами, и обнаруживает единую родовую сущность -сущность «быть человеком».
Библиографический список
1. Абульханова, К.А. Мировоззренческий смысл и научное значение категории субъекта [Текст] / К.А.Абульханова // Российский менталитет: вопросы психологической теории и практики. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 1997. - С. 56-74.
2. Ананьев, Б.Г. Психология и проблемы человекознания [Текст] / Б.Г.Ананьев. — М.: Издательство «Институт практической психологии»; Воронеж: НПО «МОДЭК», 1996.-384с.
3. Анисимова, С.А. Рефлексивные модели субъекта, совершающего моральный выбор [Текст] / С.А.Анисимова // Предпринт Института прикладной математики им.М.В.Келдыша РАН, 2003. - № 60. - 28с.
4. Бахтин, М.М. Автор и герой в эстетической деятельности [Текст] / М.М.Бахтин // Работы 20-х годов. - Киев: «Next», (994. - С.69-255.
5. Богданович, Н.В. Субъект как категория отечественной психологии [Текст] / Н.В.Богданович. - Автореф.дис. - М., 2004.
6. Лефевр, В.А. Рефлексия [Текст] / В.А. Лефевр. - М.: Когито-Центр, 2003. - 496с.
7. Осмина, Е.В. Жизнь на пределе возможностей, или невозможная определенность субъекта [Текст] / Е.В.Осмина, - Ижевск: Изд-во ИжГТУ, 2007. - 242с.
8. Петровский, В.А. Психология неадаптивной активности [Текст] /
B.А.Петровский // Российский, открытый университет. - М.: ТОО «Горбунок», 1992. 224с.
9. Рубинштейн, С.Л. Человек и мир [Текст] / С.Л.Рубинштейн // Проблемы общей психологии. - М.: Педагогика, 1973. - С.255 -385.
10. Суркова, Н.А. Экзистенциальная функция понятия «трансцендентальный субъ-
ект» [Тскст] / Н.А.Суркова // Вестник Оренбургского государственного университета, 2003. №2. С.31-36.
11. Батракова, С. Н. Личностное смыслосозидание как проблема образовательного процесса [Текст] / С. Н. Батракова // Сибирский педагогический журнал. - 2009. - № 4. ■
C. 133 - 139.
12. Резничеико, М. Г. Технология построения воспитательного пространства в вузе [Текст] / М. Г. Резниченко // Сибирский педагогический журнал. - 2009. - № 4. -С. 140 - 148.
13. Зуева, Ф. А. Сбалансированность потенциала личности учащихся как системная оптимальность процесса профессионального репродуцирования [Текст] / Ф. А. Зуева // Сибирский педагогический журнал. — 2009. - № 4. - С. 167 - 174.
14. Яковлева, И. М. Формирование профессионально-ценностных ориентаций будущих учителей-олигофренопедагогов [Текст] / И. М. Яковлева // Сибирский педагогический журнал. - 2009. - № 2. - С. 322 - 329.- № 4, стр. 158 - 166.
15. Лупанова, Н. А. Влияние социальной компетентности педагога на формирование готовности учащихся и студентов к профессиональному самоопределению в информационном поле деятельности [Текст] / Н. А. Лупанова // Сибирский педагогический журнал. - 2009. - № 3. - С. 49 - 59.
16. Михеева, Е. В. Эколого-субкультурные практики Детства [Текст] / Е. В. Михеева// Сибирский педагогический журнал.— 2009. - № 3. - С. 139 - 145.
17. Кудинов, С. С. Гендерные особенности проявления инструментально-стилевых и мотивационно-смысловых характеристик общительности [Текст] / С. С. Кудинов // Сибирский педагогический журнал. - 2009. - № 3. - С. 243 - 250.
18. Коптева, Н. В. Онтологическая уверенность как характеристика самосознания [Текст] / Н. В. Коптева // Сибирский педагогический журнал. - 2009. - № 2. -С. 393 - 405.
19. Молчанова, Л. Н. Интегративный подход к оценке состояния «выгорание» у среднего медицинского персонала [Текст] / Л. Н. Молчанова, В. Б, Никишина // Сибирский педагогический журнал. - 2009. - № 2. - С. 429 - 439.
20. Молчанова, Л. Н. Взаимопонимание субъектов педагогического процесса как ценность образования [Текст] / Л. Н. Молчанова, В. Б. Никишина // Сибирский педагогический журнал. - 2009. - № 2. - С. 166 - 179.
21. Князева, Т. Б. Становление человека в обществе: культурно-исторический аспект рассмотрения [Текст] / Т. Б. Князева// Сибирский педагогический журнал. - 2009. -№ 2. - С. 180 - 192.
